Глава 5


Обшаривая пещеру, я каждый раз, останавливаясь возле проведённой по полу, словно выжженной черты, подолгу наблюдал за завихрениями воздуха как с одной, так и с другой стороны. Я просто уверен, что как-то связано с неспособностью ведьмы пересечь эту условную границу. Вот только границу между чем и чем? Это было очень странно, а я странности не люблю.

– Эй, как там тебя, Эва, – я вспомнил имя почившей магини, сущность которой была теперь заключена в камень на навершие моего меча. Некоторое время она молчала, затем неохотно подала голос.

– Чего тебе?

– Почему на границе черты, за которой ты стояла, так странно искажается перспектива, – я даже присел на корточки, чтобы получше разглядеть этот феномен, но быстро поднялся, потому что без штанов подобная поза вызвала определённый дискомфорт. – Чтоб тебя! Где здесь можно достать штаны?

– В сундуке посмотри, – в голосе ведьмы звучала апатия.

– А почему так грустно?

– А чему радоваться? Я бы с удовольствием тебя на удобрение пустила, но проклятый камень не даст, он может делать очень больно даже нематериальной сущности, если почувствует опасность, направленную на хозяина.

– Какой интересный камешек, – проговорил я задумчиво, и, не удержавшись, погладил навершие.

– Не обольщайся, он довольно безмозглый. Ощущает только прямую угрозу…

– А ты тогда на что? – ни за что не поверю, что камень не заставит Эву каким-то образом мне помогать.

– Действительно, на что ещё нужна одна из Великих магинь? Конечно же, только для того, чтобы яд в бокале одного ублюдка находить, – а вот теперь голос был сам просто пропитан ядом.

– Но – но, поаккуратнее со словами, мои родители были женаты на момент моего зачатия и рождения… – я выдержал театральную паузу и добавил, – в отличие от твоих.

– Мерзавец!

– В твоих устах, драгоценная, это звучит почти как комплимент, и, да, ты мне не ответила, что это за хрень, мерцающая возле черты с обеих сторон?

– Это грань между мирами, – неохотно произнесла Эва. – Именно под землёй, в подобных пещерах миры, схожие друг с другом, могут ненадолго соприкасаться, и при желании эту черту может перейти мужчина, определённого возраста, телосложения и с определённой долей мозгов в его черепушке. Больше никто. Такие вот чары наложили мои предки на это место.

– Хм, – я схватил сундук за ручку и попытался сдвинуть его с места. Мне это удалось. Не без труда, но удалось. Оставаться по эту сторону черты как-то резко расхотелось. Не хватало мне ещё в другом мире застрять. Тут я хотя бы высочество, и у меня есть верный до икоты Бакфорд. А что я буду делать там? Никто не только обо мне не позаботится, но и даже не пожалеет.

Всё это молниеносно пронеслось в голове. Особенно мне её намёки на то, что эта грань временная, понравились. А что, если она торопилась не просто так? Всякие нехорошие гадости творила, вроде той золотой пыли и водного хлыста. Ведь было бы у Эвы побольше времени, далеко не факт, что я не стал бы её очередной жертвой. Ведь чем обольстительнее женщина, тем меньше у мужчины шансов, а Эва была, что ни говори, очень обольстительной.

Стоило мне об этом подумать, как ноги сами понесли меня к черте всё быстрее и быстрее, и даже сундук стал как будто бы легче.

Пересекая словно выжженную на земле черту, я внимательно анализировал собственные ощущения: в том месте, где мной отмечалось некоторое искажение пространства, я проходил, словно продираясь сквозь густую траву, так и норовящую опутать ноги и не дать пройти дальше.

С сундуком вообще возникла некоторая проблема: он крепко застревал в этом мареве и не желал покидать привычный ему мир. Пришлось приложить уйму усилий, чтобы втащить его на «свою» сторону.

А ведьма была сильна, не зря она себя так хвалит: умудриться колдовать фактически сквозь пространство и, возможно, сквозь время… Ей дома мужиков не хватало, что ли. Не сунулась бы ко мне, осталась бы жива.

С другой стороны: дома, скорее всего, знали, что от неё ждать, а здесь, если бы ни камни неизвестного мне Тавидия, страдать пришлось бы одному симпатичному принцу. Ведь наверняка я симпатичный, сомневаюсь, что ловушку на орангутангов ставили. Надо бы зеркало раздобыть, чтобы вспомнить, как выгляжу. Глядишь, и всё остальное начнёт вспоминаться.

Наконец, сундук поддался моим усилиям, и я, вытерев рукавом выступивший на лбу пот, принялся разглядывать замок, закрывающий крышку. Замок оказался совершенно обычным, навесным, и прекрасно сбился рукоятью кинжала. Откинув крышку, я углубился в изучения трофеев.

При ближайшем рассмотрении трофеи, судя по содержимому, собирались не одним поколением предприимчивых колдуний как сувениры. Вещи, заполняющие нутро сундука, все были мужскими, и, как и говорила Эва, точнее, её дух, примерно одного размера.

Штанов, правда, было маловато, видимо, только те, что выдержали такой замечательный способ попадания в объятья красоток. Нижнего белья я не нашёл, наверное, трусы были не в моде в обоих мирах.

Все вещи были чистыми и обезличенными, то есть не имели запахов других людей, но я всё-таки надевал выбранные штаны с изрядной долей брезгливости. Ну ничего, мне бы до Бакфорда добраться, он меня быстро во что-нибудь нарядит.

Как только я застегнул довольно неплохой ремень, пришедший на смену моему старому, который я просто зашвырнул в сундук, пол пещеры заметно содрогнулся. Не удержавшись на ногах, я упал на одно колено, громко выразив своё отношение к разным ведьмам. Речь моя была пламенной, насыщенной весьма красочными идиоматическими оборотами, которые становились разнообразнее ровно настолько, насколько усиливалась боль в ушибленном колене. Кто никогда не играл в футбол, вряд ли поймут всю глубину моей фантазии в выборе этих самых выражений, потому что удар по колену – это больно.

На какое-то мгновение я задумался: не могу представить себе того же Гастингса, бегающего по большому полю в трусах, пиная мячик. Откуда же у меня столь странные мысли об этой забаве? В очередной раз отмахнувшись от незнакомого и явно чуждого образа, я поднялся и тут же понял, что придётся хромать, потому что каждый шаг отзывался болью во всей ноге.

Ещё раз высказавшись насчёт моего отношения к разным колдунам, ведь я совсем недавно начал ощущать эту ногу как часть своего организма, – я огляделся.

На первый взгляд пещера не изменилась, но только на первый взгляд. Приглядевшись внимательнее, я понял, что различия всё же имеются. Например, исчезло то озеро, хлыст воды из которого едва меня не угробил. Во-вторых, из пещеры ушло ощущение потусторонней жути. Сейчас это была обычная пещера, и даже не самая огромная.

Оглянувшись, я внимательно рассмотрел ту расселину, из которой вывалился на пол подземной залы. Расселина была на месте, вот только тропа, виднеющаяся в ней, не образовывала крутой спуск, она была пологой – обычная тропа, в конце которой вроде бы даже мерцал солнечный свет.

В очередной раз перебрав содержимое сундука, я отобрал несколько вещиц, которые могли мне в дальнейшем пригодиться: в основном драгоценности, в небольшом количестве присутствовавшие среди обычного барахла. Так, я стал обладателем пары колец – массивных печаток, явно чьих-то печатей, кошеля, заполненного монетами, самого разнообразного вида и достоинства, а также изящной подвески в виде листа клевера на золотой цепочке. Как это попало сюда – оставалось лишь гадать. Скорее всего, это был чей-то талисман, судя по всему, довольно паршивый, раз не помог хозяину. Или же подарок от возлюбленной, одному, сгинувшему в этой пещере мужичку.

Пожав плечами, я сунул подвеску вместе с цепочкой в карман и захлопнул крышку сундука. Пора было выбираться отсюда.

К расщелине подходил, припадая на ушибленную ногу, с изрядной долей опаски: вдруг мне только показалось, что проход изменился, и я всё ещё нахожусь на дне этого своеобразного колодца? Каким образом я буду выбираться?

Мои опасения оказались напрасными: тропинка, выходящая из расселины, шла прямо, и наверх подниматься не собиралась. Вот только проход стал настолько узким, что мне пришлось протискиваться боком, и у меня появились совершенно ненапрасные опасения, что я могу снова остаться без штанов, а заодно и без камзола, и без рубашки. Но всё обошлось, мои вещи остались целыми, а когда я протиснулся внутрь, то проход начал постепенно расширяться.

– Я ни на что не намекаю, но мне казалось, когда я со свистом летел сюда, то был гораздо стройнее, – последнее слово я произнёс, сильно втянув живот, и так бывший плоским, и задерживая дыхание. Эва в ответ что-то неразборчиво пробормотала. Меня не покидало ощущение, что её могу слышать только я один, но пока поблизости больше никого нет, на ком можно было эту догадку проверить, то и забивать голову раньше времени различной ерундой не следовало. – Чем ты меня наградила напоследок? До того, как стала моей недобровольной помощницей?

– Проклятье мучительных кошмаров, – неохотно ответила ведьма. – Только в момент наложения посмертного проклятья, уже вмешался этот камень, и что-то пошло не так, как должно было пойти. И это значит, что я понятия не имею, какие именно сны будут тебя посещать отныне.

– Хорошо бы эротические, – хмыкнул я прислушиваясь. На мгновение мне показалось, что я услышал невдалеке какой-то шум.

В проходе было светло. Не так, как при свете дня, но достаточно, чтобы не натыкаться на стены, и видеть, куда я, собственно, иду. Ещё в момент своего протискивания в проход, я разглядел странный серебристый мох, покрывающий стены. Именно он и издавал это тусклое, сумеречное сияние.

Какой-то звук впереди повторился. Остановившись, я принялся вслушиваться в царившую вокруг тишину. Нет, мне не послышалось – впереди явно что-то происходило, и плохо дифференцируемый звук долетал до того места, где я стоял, отражаясь от каменных стен прохода.

Снаружи оставались мои люди, когда я попался в ловушку озабоченной колдуньи, и я поспешил туда, на ходу вытаскивая меч. Что-то явно произошло, раз они отошли от того места, где перевернулась телега, так далеко. Даже если учитывать, что они дружно кинулись на поиски моего пропавшего высочества, слишком уж шум напоминал битву, а это означало, что им, возможно, нужна была помощь.

В этот момент меня не слишком заботило то, что я не слишком подготовлен в качестве воина, и что могу скорее помешать, ведь капитану Гастингсу придётся отвлекаться на то, чтобы прикрывать ещё и меня. Почему-то во мне зрела тупая уверенность в том, что я вполне смогу помочь, и даже сумею переломить ход сражения.

Впереди замаячил неяркий свет проникающего в пещеру солнца. Оно освещало лишь небольшой пяточек у входа. Опомнившись, я остановился и в первую очередь постарался выровнять дыхание. Нужно не просто ломиться напролом, а сначала аккуратно разузнать, что происходит снаружи. И уж потом выскакивать с громким криком: «Банзай!»

Прислонившись к стене спиной, я принялся подбираться к выходу. Когда я уже почти подобрался к проёму, ведущему из пещеры наружу, то на какое-то мгновение его закрыла чья-то тень. Очень скоро тень исчезла, словно кто-то подошёл к проёму, заглянул внутрь и, ничего не обнаружив, отошёл от входа в пещеру.

Шум битвы стих, и к выходу я прокрался в полной тишине. Совсем рядом с проёмом лежал огромный валун, немного перекрывающий выход. Я пригнулся, и последние метры пробежал, стремясь спрятаться за этим укрытием.

Только нырнув за камень, я с изрядным удивлением обнаружил, что место занято. Сразу за камнем обнаружилась ниша в стене. Похоже, что когда-то её образовал тёкший по проходу ручей, давно иссякший.

Вот в эту небольшую нишу и умудрились забиться Бакфорд и Криспин. Они сидели рядышком, буквально вжимаясь друг в друга, а на их лицах был написан не просто страх, они были в ужасе.

Несколько долгих секунд мы разглядывали друг друга, пока, наконец, в глазах Бакфорда не промелькнуло узнавание. Верный слуга протяжно всхлипнул и закрыл лицо высохшими, жилистыми руками. Этот всхлип был единственным звуком, который он позволил себе издать. Но мне необходимо было выяснить, что происходит.

Так как я сидел спиной к выходу, то пришлось немного повозиться, чтобы повернуться, досадуя на себя и свою неуклюжесть. Почему-то мне всё время казалось, что я должен двигаться более ловко. Ушибленное колено прострелило болью, когда неудачно повернул ногу, и я до крови закусил губу, чтобы не вскрикнуть.

Возле входа не было видно ничего, что могло бы привлечь внимание, а царившая вокруг тишина подтвердила, что даже если кто-то здесь и был, то уже ушёл.

Выждав ещё минуту, я развернулся опять спиной к входу и лицом к Бакфорду и знахарке. Не спеша убирать меч, я прижал его к себе и только потом прошептал:

– Что, вашу мать, происходит? Где Гастингс и почему вы уединились в столь странном месте?

– Ваше высочество, – Бакфорд вытер прокатившуюся по морщинистой щеке слезинку. – Какое невероятное счастье, что вы живы. Хвала всем богам!

– Бакфорд, мой верный Бакфорд, – я на мгновение стиснул зубы, а потом продолжил. – Я жив, и ничего слишком криминального со мной не произошло. Кроме потери штанов, но, как видишь, я сумел компенсировать эту потерю.

– Криминального? – Криспин, нахмурившись, задумчиво смотрела на меня. – Что значит это слово?

Сначала я подумал, что она так неудачно шутит, но затем понял, что нет, не шутит, а действительно не знает, что означает вырвавшееся у меня на автомате словечко.

– Оно означает, что со мной не произошло ничего, что повлияло бы на мою жизнь в печальном смысле, из-за совершения кем-то злодеяния, – родив эту фразу, я вытер вспотевший лоб. Почему из меня периодически сыпется различная непонятная муть, например, непонятные слова, я уже себя не спрашивал. То виденье, которое посетило меня в ответ на неправильно сработавшееся проклятье, наталкивало на мысль, что искать ответы нужно именно в том направлении, только не здесь и не сейчас.

– Криспин, не надоедай его высочеству неуместными вопросами, когда он не получил ответа на свой вопрос, – сердито оборвал начавшую было что-то говорить знахарку Бакфорд. Он даже немного повысил голос, за что был награждён моим суровым взглядом. Тут же исправившись, он зашептал на пределе слышимости. – Когда вы изволили исчезнуть, мы с Криспин отправились вас искать. Капитан Гастингс помог нам спуститься вниз. Все были заняты, время поджимало, да ещё и беспокойство за ваше высочество… – я не удержался и хмыкнул. Ну-ну, интересно кто кроме тебя испытывал искреннее беспокойство за моё высочество? Бакфорд тем временем продолжил. – Мы не успели отойти далеко, как тот негодяй, пленённый вашим высочеством, пришёл в себя и заорал: «Эльфы!» Он тут же был пронзён стрелой, а в овраг, воспользовавшись амулетами левитации, начали спускаться проклятые длинноухие. Капитан Гастингс сумел сориентироваться и принял бой, а мы с Криспин побежали и спрятались здесь. Мы были уверены, что вы уже погибли от рук этого нечестивого отродья, – и Бакфорд снова всхлипнул, а я задумался. Эльфы – это ничего хорошего, но остаться без своих рыцарей не хотелось вдвойне. Похоже, ни Бакфорд, ни Криспин не знают, чем закончилась стычка, и кто в итоге победил. А раз так, то, хочешь не хочешь, а придётся добывать разведданные. Может, ещё удастся как-то исправить ситуацию в свою пользу, если она сложилась аховая.

Загрузка...