В научной литературе дифференцируются понятия «метод», «способ» и «средство познания». Способ познания определяется как познавательное средство, характеризующееся отсутствием строгой обоснованности, целевой направленности и четкой последовательности исследовательских процедур, как «стихийное, практически-эмпирическое средство познания». Средство познания – это наиболее широкое понятие, близкое по смыслу понятию метода, но, помимо него, включающее также логические операции и процедуры, научное оборудование и знаковые системы. Научный метод «представляет собой теоретически обоснованное нормативное познавательное средство» (Ковальченко, 2003, с. 39, 40).
В структуру метода входят следующие компоненты: «операция», «процедура», «методика», «техника исследования». Операция – простое исследовательское действие. Процедура – совокупность исследовательских действий. «Метод, несомненно, включает в себя соответствующие операции и процедуры, но не исчерпывается ими…» (там же, с. 39). Методика – совокупность приемов, процедур, операций, направленных на реализацию лежащих в основе метода нормативных требований и предписаний при решении конкретной исследовательской задачи. Техника исследования – аппаратурное обеспечение исследования.
Научный подход в науковедении связывается «с фиксацией определенной направленности, ориентации научного исследования» (Готт, Семенюк, Урсул, 1984, с. 148), общей стратегии решения поставленной задачи. Ковальченко называет следующие общенаучные подходы: абстрактный и конкретный, логический и исторический, индуктивный и дедуктивный, аналитический и синтетический, динамический и статический, описательный и количественный, генетический, типологический, сравнительный, системный, структурный, функциональный, информационный, вероятностный, модельный. Наиболее широкий и обобщенный характер носят два основных противоположных подхода – диалектический и метафизический. Подход определяется как одна из посылок, лежащая в основе и определяющая «самую общую особенность того или иного метода» (Ковальченко, 2003, с. 43).
Принцип выполняет в познании двоякую функцию: является отражением действительности и средством ее познания и с этой точки зрения характеризуется как краеугольное основание метода, определяющее систему нормативных предписаний, регулирующих исследовательский процесс.
Представление о науке как средстве решения социально-значимых проблем не ново: оно восходит к XVII веку – к периоду формирования науки Нового времени и отражается в работах Ф. Бэкона, Б. Спинозы и других мыслителей гуманистической ориентации. Так, Спиноза писал: «…я хочу направить все науки к одной цели, а именно к тому, чтобы мы пришли к высшему человеческому совершенству… Поэтому все то, что в науках не продвигает нас к нашей цели, нужно будет отбросить как бесполезное…» (Спиноза, 1957, с. 324). Энтузиастом технического прогресса был и Ф. Бэкон, ставящий задачу реформирования науки, ее постановки на службу человеку. Он утверждал, что наука призвана преобразовать условия человеческой жизни; она не только не чужда этическим ценностям, а, наоборот, является инструментом, сконструированным человеком для достижения всеобщего блага и прогресса.
Именно такой путь преодоления кризиса отстаивали К. Бюлер, К. Н. Корнилов.
К числу мистических направлений, как пишет автор, «экстремальных вариантов гуманистической психологии», он относит христианскую психотерапию. Непонятно, почему это направление, складывающееся и существующее в многотысячелетней практике русской истории, а также нашедшее подтверждение во многих современных подходах (например, в логотерапии В. Франкла), получило столь резкое определение.
Это положение концепции Т. Куна подвергается критике со стороны сторонников имманентного подхода, прежде всего И. Лакатоса, упрекающего Куна в иррациональной реконструкции истории науки.
Оценивая этот подход, М. Г. Ярошевский пишет, что «сама по себе характеристика систем как “супертеорий” является сугубо описательной и не раскрывает ни их происхождения, ни их роли в прогрессе научно-психологического познания» (Ярошевский, 1976, с. 9).
В. А. Мазилов пишет по этому поводу: «…как только менее актуальными становятся расхождения между школами и направлениями в психологии, так выявляются радикальные различия между парадигмами, “полупсихологиями” и т. п.» (Мазилов, 2003, с. 214–215).
В качестве примера нового философского «жаргонного» языка В. Е. Кемеров приводит воспринятые и активно обсуждаемые в философской литературе противопоставления: «патриотизм – демократия», «государственность – либерализм», «восточники – западники». И хотя эти «словесные связки», по его мнению, не выдерживают «элементарной исторической или логической критики», они некритически переносятся в науку и рассматриваются как правомерные и, более того, аксиоматичные (Кемеров, 2003, с. 9).
В. С. Степин выделяет в развитии естествознания четыре глобальные революции и три этапа: 1) этап классического естествознания (XVII–XIX вв.), включающий две революции – разработка идеалов научности и организационно-дисциплинарное оформление науки; 2) этап неклассического естествознания (конец XIX – первая половина XX в.) и сопутствующую ему третью революцию – признание относительной истинности теорий и особой роли средств наблюдения; 3) этап постнеклассического развития науки и четвертая революция – последняя треть XX в. – процессы компьютеризации естествознания, развитие междисциплинарных исследований, утверждение идей эволюции и историзма.