Глава 7 Волчье взморье
По долгой холодной рыбной реке Винье шли чередой кожаные лодочки – легкие, будто лепестки. В них сидели и гребли удивительные маленькие люди. А может, и не люди, а духи. Племена, обитавшие по берегам реки Виньи – те же рыболовы-суряне, чьи серые избы появлялись и исчезали за речными излучинами, – при виде лодчонок хмурились, плевали наземь и поспешно хватались за обереги от сглаза.
– Вы только гляньте – печоры вышли из своих холмов! На полночь перебираются… Не к добру!
Диковинный, скрытно живущий маленький народец повсеместно считался скорее нежитью, чем людьми. Сами они себя называли так, что язык сломаешь, – сихиртя. Печорами же их прозвали по всему Северу, потому что они не ставили изб и не жили в вежах, а выкапывали себе в лесах пещерки – землянки. И прятали их колдовством так, что добрый человек в жизни не найдет.
Иногда маленького земляного жителя можно было встретить в глухой чаще или на болоте. Но чтобы печоры по реке сплавлялись – такого еще свет не видывал!
А беловолосые большеглазые коротышки-сихиртя знай себе проплывали мимо на своих скорлупках – мимо деревень, мимо рыбных затонов, дальше и дальше на север.
– Смотрите, – говорили люди, – чудь подземная из наших краев уходит!
– Как красиво! – стоя на косогоре, в восторге воскликнула Кайя. – Это и есть земля наших предков?
Перед ней сияла, переливалась синевой полноводная река. Пожалуй, самая большая из всех, какие изгнанники-сихиртя встречали в своих странствиях. Винья – так называли ее местные жители. «Единая».
– Еще нет, – сказал Лемми. – Мы сперва по реке пойдем, потом мимо островов, а потом уж…
Он указал на север, куда река несла свои прохладные воды.
– …прямо к Змееву морю!
Кайя покивала со значительным видом. Она много слышала о Змеевом море, соленом и бескрайнем. Она даже родилась на его берегу, но давно забыла, как оно выглядит.
– Огляделась?
– Ага, – кивнула Кайя. – Сурянских изб не видать. Собак не слышно.
– Хвала Моховой Матушке, хоть сегодня переночуем спокойно! – явно повторяя за кем-то из старших, воздел руки Лемми. – Ну, теперь полезли вниз, к воде. Глянем, вдруг там чужие сети стоят…
Девочка и мальчик стояли на высоком берегу реки – маленькие, белоголовые, с прозрачными светлыми глазами. Яркое весеннее солнце успело докрасна обжечь их бледные щеки. Кайя в свои двенадцать казалась сущим ребенком. Мальчик, носивший счастливое имя Лемми – «Проблеск в тучах», – старался держаться важно, словно взрослый, но выглядел еще младше. Оба были худыми, недокормленными – как, впрочем, все бродяги-сихиртя.
Позади них берег поднимался цветущим лугом до темной опушки леса. Внизу, в укрытой глинистыми обрывами заветери, устраивались на ночевку родичи-сихиртя. Кайя видела, как они привычно быстро ставят палатки из шкур. Три десятка остроносых кожаных лодок сушились, вытащенные на песчаный берег. Эти лодки – сихиртя называли их керёжами – порой служили и санями. Недавно еще сихиртя не плыли на них по течению, а шагали на лыжах по тающему снегу, пока рядом ездовые лайки тащили лодки, загруженные домашним скарбом.
– А я все думаю, почему старейшины решили вернуться домой? – проговорила Кайя, пока они искали вдоль крутого берега место для удобного спуска. – Разве наши родные места не захвачены злыми духами?
– Домой?! – Лемми даже споткнулся от такого предположения. – То место навеки проклято! Мы ищем другое. Где нет злых и сильных лесных племен. Где никто больше не будет гнать нас прочь, где нас будут защищать…
– Защищать? – с недоумением повторила Кайя. – Кто ж нас станет защищать? Кому мы нужны?
Лемми бросил на нее взгляд украдкой и промолчал. Недавно он кое-что подслушал, но еще не решил, стоит ли рассказывать подруге.
Озаренный солнцем склон усыпали желтые головки первоцветов, трепещущие на ветру. Над ними уже порхали первые бабочки. Сихиртя, впрочем, не любили бабочек. Всякий же знает, бабочка – это душа умершего, что порхает, как потерянная, меж двумя мирами.
Кайя – дочь шамана, проигравшего поединок, – тоже частенько чувствовала себя такой вот бабочкой. Тяжело и долго поправляясь после гибели родителей, она всякого наслушалась в доме дяди. Например, что сихиртя, уходя из про́клятых родных мест, хотели оставить ее в зимней тундре – на откуп злым духам. Так бы и сделали, не вступись знахарка Морошка. «Хотите – выкидывайте! – заявила она. – Но знайте: ребенок, брошенный замерзать среди сопок, непременно вернется равком. Начнет плакать под дверями, уговаривать пустить погреться, да и высосет у вас кровь. И попомните мои слова: ребенок-равк так жалобно плачет, что никто не способен устоять…»
Устрашенные сихиртя согласились оставить маленькой Кайе жизнь. В память об отце, былом защитнике племени, ее даже не особенно обижали… Только смотрели косо, как бы говоря: «Вот бы тебя с нами не было, беда ходячая!»
Однако годы странствий, погубившие столько сихиртя, только закалили девочку. Последняя, самая жестокая зима унесла много душ. Еще больше забрала медленная, голодная, все никак не наступавшая весна. Ушла к предкам бабка Морошка… Вскоре измученные сихиртя вышли к реке Винье, подобной белой дороге, ведущей на полночь – к дому…
И вот наконец пришло лето! Быстрое и яркое, как повсюду на Севере. Снег темнел и уходил в сумрачные низины, солнечные пригорки распускались первоцветами. Потом вскрылась река. Несколько дней и ночей грохотал ледоход. Кайя никогда не уставала смотреть, как с ревом стремились вдаль толстые льдины с острыми зазубренными краями. Толкались, топорщились, то и дело ломались с ужасающим треском. «Не приведи боги угодить в это месиво – перемелет, костей не останется!» – думала Кайя и все равно, словно зачарованная, бегала глядеть на ледоход. Река бурлила, трещала, кипела как котелок с ухой и куда-то неслась, неслась.
Ну а когда Винья очистилась и снова засияла в лучах солнца, изгнанники спустили лодки на воду…
– Ух, и рыбы тут, – сказал Лемми с видом знатока, когда они подошли к самой воде и зашагали по илистому сырому берегу. – Видала наш вчерашний улов? Семга толстая, вот такая! – он широко развел руки. – Лишь бы только родичей опять не прогнали местные, как в прошлый раз. Ну почему боги создали другие племена такими рослыми и сильными?! Несправедливо!
– «Большое дерево сломается, травинка согнется да выпрямится…» Так бабушка Морошка говорила, – проговорила Кайя, внимательно оглядывая затоны в поисках сурянских сетей.
– Бабка Морошка чего только не говорила, а толку?
– Не говори плохого о бабушке! – вскинулась Кайя.
Если бы не акка Морошка, ей бы остаться там, где нынче кости ее родителей и брошенные землянки сихиртя. Травница одна к ней всегда была приветлива. Неизменно опекала Кайю и понемногу учила премудростям знахарки. Рассказывала о травах, мхах, о свойствах ползучих тварей, птиц и рыб… И все будто присматривалась к девочке.
Поэтому Кайя упрямо повторила:
– Бабушка нас всегда защищала от чужих сайво. Даже когда на умиральные сани ее положили, сказала: вы ступайте вперед, а я останусь, с голодными духами потолкую…
– А знаешь, что старшие говорят? – спросил Лемми. – «Мы без шамана не живем, а мучаемся. Кто будет нас лечить, кто будет облегчать роды у женщин, собак и оленей? Кто будет духов угощать, кто вещие сны растолкует? Мы словно брошенные слепые щенки!»
– Да откуда же нам взять нового нойду?
– А я? – Лемми приосанился.
– А что ты?
– Про меня еще при рождении было сказано: этому парню быть шаманом! Скоро уже ко мне придут мои собственные духи…
– Ты так важничаешь, словно духи уже пришли! – фыркнула Кайя. – И сразу ручные!
Лемми гневно сверкнул глазами. У него в самом деле не было еще ни одного духа. А вот у Кайи уже был…
– Я стану шаманом, – повторил он. – И все взрослые это знают! Недаром меня зовут на собрание старейшин. Мудрейшие старухи, опытные охотники…
– Еще скажи, что старики твоего совета просят!
Лемми покраснел.
– Не просят, – признал он. – Пока у входа сижу, ума набираюсь… Зато я знаю великую тайну, а ты не знаешь!
– Что еще за великая тайна? – хмыкнула девочка.
Лемми сердито поглядел на Кайю и решился.
– Я знаю, зачем мы возвращаемся, – тихо сказал он. – Когда умерла Морошка, старейшины решили: в чужих землях нам скоро конец настанет. Вернемся на Змеево море, поклонимся Кэрр Зимней Буре.
Глаза девочки расширились.
– Той самой? Великой гейде?!
Не было на берегах Змеева моря никого, кто не слышал бы о великой Кэрр. Все ее боялись. Говорили, могучая колдунья подчинила себе самых сильных и злых духов моря, и соперников среди шаманов у нее не осталось.
Так, значит, старейшины сихиртя решили попросить знаменитую чародейку о покровительстве?
– Страх-то какой! – содрогнулась Кайя.
– Ясное дело, страх! – подтвердил Лемми. – Придется поклониться щедрыми дарами… Но зато если повезет – нас никто больше не обидит!
– А если великая гейда прогонит нас?
– Не прогонит, – заявил парень, отводя глаза в сторону.
Кайя этого не заметила.
«Кэрр Зимняя Буря! – мысленно повторяла она. – Так вот что задумали старейшины!»
Много лет сихиртя прозябали на чужбине: то скитались по бедным тундрам, то их гнали из чужих рыбных и охотничьих угодий… Чего они не навидались за эти годы, чего только не натерпелись! Верно говорят: всякий человек должен жить в земле своих предков. Там и духи помогут, и прадеды поддержат. На чужбине, может, и ягоды на болоте слаще, и олени толще… Да у той земли свои хозяева. «Только найдешь хорошее место, а там уже живут, – со вздохом говорил дядя. – Радуйся, что вовсе не убили, а только поколотили и отобрали улов! Пора уходить…»
Это «пора уходить» Кайя слышала за свои недлинные годы бессчетное число раз. И голодные, побитые сихиртя снова плелись прочь.
Время от времени вождь – неулыбчивый, вечно чем-то встревоженный дядька Виг – издалека заводил речь о том, что, может быть, проклятие уже развеялось?.. Но акка Морошка запрещала возвращаться в землю предков. «Даже не думайте, сихиртя! – кричала она всякий раз. – Плата будет непомерно велика!»
И вот сейчас Морошка лежала где-то в тундрах в своей керёже, и некому было предостеречь людей от желанного возвращения…
– А где живет великая гейда? – спросила Кайя.
Лемми смешался.
– Вот не знаю… Старейшины о том не говорили. А может, и сами еще не выведали… Я только слышал, что это место зовется Волчье взморье…
Кайя покачала головой. Странное название! Волки любят тундры и глухие леса, а не море.
– Ладно, пошли дальше, Лемми! Смотри, солнце уже клонится к закату. Обойдем скорее берег и вернемся. Мне еще рыбу чистить…
– Верно, пошли, – спохватился мальчик. – Вроде не видать следов, да, Кайя? Вот бы ничего не найти! Если этот берег ничейный, то мы сможем тут остаться подольше…
– Хорошо бы, – сказала Кайя.
А сама подумала: ну, едва ли. Неужели такое прекрасное место может быть ничейным?
– Гляди! – Лемми ткнул пальцем в длинную вмятину на песке. – След от лодки! Эх…
– И сети поставлены… – упавшим голосом добавила Кайя.
Юные сихиртя разочарованно переглянулись. Итак, на острове уже кто-то побывал.
– Лодка, похоже, всего одна, – заметила Кайя. – Может, просто рыбак нашел себе тихое местечко? А вот и его следы… Ой…
– Оборотни, Отец Душ!
Дети склонились, изучая глубокие отпечатки босых ног в песке. По спинам побежали мурашки. Ноги были огромные.
– Великан! – озираясь, пискнула Кайя.
Лемми нахмурился.
– Может, словене?
– Земли венья далеко на юге! Скорее уж суряне…
– Где ты видела сурян с такими огромными ногами?
Парень присел, изучая отпечаток лодки.
– Похоже, это керёжа вроде наших, но пошире… Смотри, великан вытащил ее на берег, достал из воды и унес на плече… Вон туда!
Друзья подняли головы, повернулись и заметили тропинку среди ивняка. Тропинка была узкая, но натоптанная – похоже, ходили тут часто. Через ивняк, вверх по косогору в сторону опушки леса и уходили великаньи следы.
– Он унес лодку в лес, – сказала Кайя. – Наверно, живет там. А с берега рыбу ловит.
Разведчики снова переглянулись, думая об одном и том же.
– Пойдем по тропинке?
– Страшно, – призналась Кайя. – Вдруг великан уже заметил нас и стережет у опушки?
– Он давно ушел, еще утром, – поглядев на следы, сказал Лемми.
– Ну вот, как раз встретим его, когда пойдет снимать сети!
– Еще рано. Суряне достают сети на закате и уж потом ставят на ночь верши…
Оба посмотрели на небо. Тени были длинными, от воды веяло холодом. Но темнеть еще не начинало.
– Давай, – решилась Кайя. – Только недалеко. Чуть-чуть пройдем, и назад!
Пробравшись сквозь прибрежные кусты, дети поднялись цветущим лугом до самой опушки леса. Он начинался внезапно – темной высокой еловой стеной. Не без опаски друзья вошли под сень косматых лап, погружаясь в сумрак ельника. За время странствий Кайя привыкла к другим лесам – невысоким, прозрачным. То ли больным, то ли недокормленным, как сами сихиртя. «Под землей вечный лед, – сказала ей когда-то акка Морошка. – Он не дает деревьям расти». Здесь же толстые корни деревьев глубоко зарывались в желтый песок.
Тропа продолжала виться среди деревьев, плавно поднимаясь в гору. Подростки сперва крались, замирая на каждом шаге, но понемногу успокоились и принялись потихоньку разговаривать. Никого было не видно и не слышно – только птицы перекликались в ветвях да ветер шевелил острые верхушки елей. На пригорке Кайя вдруг остановилась, принюхиваясь.
– Чуешь, какой ветер?
– Ветер как ветер…
– Нет, он… Он пахнет…
Девочка и сама не могла сказать, чем пахнет налетавший легкими порывами северный ветер и почему он так ее взволновал. Даже не запах, а тень его. Соленый, терпкий… Что-то из детства, из глубин памяти, из другого мира…
Пока Кайя пыталась вспомнить, Лемми думал о другом.
– Мы уже давно по Винье плывем, на многих островах побывали, – проговорил он, – и повсюду люди живут. Везде избы, или вежи, или хотя бы шалаши рыбацкие… А тут – только один великан с лодкой. Почему?
– Так он всех и прогнал.
– Или поймал и съел…
– Да ну тебя!
Ельник закончился так же внезапно, как начался. Тропинка резко устремилась вверх. Друзья задрали головы, с восхищением разглядывая крутой скалистый холм, поросший сосновым бором. Медовые стволы пламенели на солнце. Кудрявые кроны шумели в розовеющем закатном небе.
– Я понял! – приглушенным голосом воскликнул Лемми, указывая на что-то в лесу.
У основания скалы, чуть в стороне от тропинки, росла кряжистая сосна. Она была сплошь увита разноцветными лентами и жгутами. У корней сосны на плоском камне виднелись несколько туесков и горшочков.
– Там никакой не великан, а сейд, летучий камень-оборотень. Наверняка это его следы на берегу.
Кайя медленно кивнула, про себя думая, что ее друг, скорее всего, прав. Сейдов они навидались по всем северным землям. Огромные валуны, словно повисшие в воздухе, а на самом деле стоящие на камешках поменьше. Почитаемые, пугающие… Сейд, камень-чародей…
– Ты куда?
Лемми, повернувший было назад, остановился.
– Пойдем отсюда! Расскажем старшим…
– А наверх разве не полезем?
Парень с удивлением посмотрел на Кайю. Ну надо же, какая храбрая!
– Мы же ничего не видели. А может, там и не сейд, – продолжала девчонка. – Просто обычное святилище. А мы напрасно напугаем родичей.
Она и сама не понимала, зачем упорствует. Наверно, дело было в северном ветре, пробудившем смутную память о детстве.
– Ну и что ты будешь делать в чужом святилище? – хмуро спросил Лемми. – А если там жрецы?
– Подумаешь, жрецы!
– А сейд?
– Не убежим от него, что ли?
Лемми ухмыльнулся.
– Какая ты смелая сегодня, Кайя! Смотри, попадешься – спасать не буду!
Оба понимали, что он просто дразнится – сихиртя крепко стояли друг за друга. Может, потому и выжили.
– Ладно, только залезем, краешком глаза глянем, и сразу назад!
Тропа, ведущая на утес, пошла так круто вверх, что порой приходилось карабкаться на четвереньках. К счастью, утес был невысок. Едва поднявшись над верхушками елей, тропа нырнула в заросли можжевельника… и закончилась.
Странные то были заросли. Кайе даже сперва показалось, что можжевельник окутал густой туман. Но вскоре она поняла, что кусты просто засохли на корню. Серые ветки, осыпавшиеся иглы, зеленоватые лишайники на корявых стволах. И пахло тут не терпкой хвоей, а старой плесенью…
– Я туда не пойду! – замотал головой Лемми, со страхом глядя на мертвые заросли.
Хоть он и не был шаманом, а только мечтал об этом, но внутренний голос отчетливо советовал ему убраться подальше.
Кайя снова принюхивалась.
– Дымом пахнет, – прошептала она. – Тут совсем близко жгли костер…
Она зашла в сухостой, осторожно отгибая ветви. Те ломались, осыпая ее иглами.
– Ага-а! – прошептала Кайя, высовываясь из-за косматого куста. – Лемми, там нет сейда! Там полянка – а на ней саамская вежа!
Саамов сихиртя встречали в странствиях чаще других племен. И язык их понимали. Похоже, саами были их дальними родичами. Но огромные следы на берегу были совсем не саамские…
– Вот и кострище дымит. Никого не видать… Лемми, пойдем посмотрим?
Лемми не ответил – его взгляд быстро скользил по косматым серым зарослям. Что-то тревожило его, будто он чувствовал на себе множество чужих взглядов. И сверху, и снизу… Но куда ни посмотри – никого рядом не было.
А это что?
– Кайя, замри! – прошептал мальчик.
Его подруга испуганно застыла, глядя на ветку, которую только что задела плечом. На ней качалось что-то вроде туеска на веревочках.
– Что это?
– Не трогай, Кайя…
– Я только взгляну… О, да тут их много!
Кайя принялась вертеть головой. И впрямь – куда ни глянь, повсюду, вверху и внизу, на ветках висели берестяные люльки. Маленькие, будто игрушечные. Кайя заглянула в ближайшую – там в сухом мху в самом деле лежит спеленутая кукла без лица…
От куколок-то и веяло чужим присутствием. Казалось, что в одних туесках спали, а в других – проснулись и молча глядят на незваных гостей. Будто собака, что, застыв на месте и опустив хвост, подпускает незваного гостя поближе…
– Слышь, Кайя, – побледнев, прошептал Лемми. – Тут живет колдун! Надо скорее сказать старшим… Не тронь куклу!
– Как же она смотрит? – пробормотала Кайя, заглядывая в люльку.
Кукла глядела на нее одним огромным, во все лицо, глазом. Кайя вдруг сообразила, что это означает.
– Она нас увидела! – выпалила девочка, отбрасывая глазастую куклу.
– Кто?!
– Хозяйка куклы, колдунья… Погоди-ка…
У Кайи голова шла кругом. Она нутром чуяла, что ее не просто заметили. Ее узнали! Но кто? Где? Может, уже стережет тропинку? Залег за спиной?!
Так… Как поступает шаман, встретивший духов другого шамана?
– Кайя, что ты…
Девочка подняла ко рту ладонь, прошептала имя и выдохнула. В воздухе возникло облачко пара. Повеяло ароматом вкусной рыбной похлебки. Лемми невольно сглотнул слюну.
В облаке пара забил крыльями оляпка-воробушек.
– Лети, Оляпка, будь моими глазами!
Кайя подбросила птичку в небо. Крылатое облачко вспорхнуло и растворилось среди золотистых стволов.
Снова стало тихо, только зеленые кроны шелестели над головой.
– Сейчас узнаем, где хозяйка вежи, – тихо пояснила Кайя, – чтобы нам не наткнуться на нее в лесу… Оляпка вернется, тогда побежим домой…
– Почему хозяйка?
– Не знаю… Чувствую.
– А великан?
Кайя пожала плечами.
– Это неправильно, что у тебя сайво, – пробурчал Лемми.
– От отца остался, – будто извиняясь, сказала Кайя. – Единственный не одичал, как прочие его духи. Оляпка безобидный, сам знаешь.
Лемми промолчал, лишь криво усмехнулся. Кайя закрыла глаза, мыслью провожая духа-разведчика. Вдруг веки ее дрогнули, тело напряглось… Лемми затаил дыхание.
– Никого на утесе, – сами собой зашевелились губы девочки. – Никого на тропе позади нас…
– Хорошо, путь свободен! А еще посмотри, нет ли собак…
– Собакам… тут быть нельзя.
– Как это? – удивился Лемми.
– Он… не любит собак. Он их убивает…
– Кто он?!
– Хозяин… Волчьего взморья.
– Тот великан?
– Не знаю… Он убивает собак… и ест их…
Кайю вдруг затрясло. Она открыла глаза и схватила Лемми за руку.
– Он здесь?! – взвизгнул не на шутку перепуганный мальчик.
– Нет, хозяин далеко… Но в веже кто-то есть! Не человек… Не живое… Сильное… Оно меня узнало! Оно меня зовет!
Кайя вскинула руку, ударила себя по левому плечу:
– Вернись! Вернись!
Облачко возникло в воздухе, метнулось в ладонь и исчезло. Кайя перевела дух и поглядела на друга.
– Там, в веже на полянке, – проговорила она. – Внутри что-то… или кто-то… Очень опасное… и очень красивое. Оно зовет меня.
– Ага, как же!
Лемми дернул ее за руку:
– Бежим отсюда! Да что ж ты де…
Кайя молча вывернулась у него из рук и бросилась сквозь мертвый можжевельник на поляну. То опасное, красивое, что ждало ее впереди, ликовало.
– Подожди меня немного, – долетел до парня голос подруги, – я только взгляну, что там!
