Вскоре из-за полученной раны и большой потери крови Рен начал бредить. Пока он оставался в сознании – помогал придерживать руль, но сейчас, когда его состояние ухудшилось, управление мотоциклом перешло ко мне. Мы неслись вперед, прорезая потоки ледяного ветра. Буря постепенно утихала, переходя в обычный снегопад. Все это время я старалась взглядом найти укрытие, где можно было бы переждать непогоду и развести костер, но с двух сторон от неровной дороги, покрытой трещинами и ямами, тянулся лес. Рисковать, петляя между деревьями, – особенно с учетом моих способностей вождения, приобретенных всего пару часов назад, – не лучший вариант. Да и страх, что нас могут найти, продолжал гнать вперед.
– Ворон, – с жаром зашептал Рен.
Его вес давил на меня, заставляя сильнее прижиматься к рулю.
– Белый ворон, – он шептал в бреду, повторяя одно и то же.
– Это ориентир? – не особо надеясь на ответ, спросила я, старательно перекрикивая рев мотора.
Напрягая зрение, я стала всматриваться в любой знак, похожий на птицу. Вдалеке показался бетонный мост.
– Мир кричит, – левая рука Рена, сжимавшая руль мотоцикла, ослабила хватку.
Проезжая мимо разломанного билборда, я мельком взглянула на него, но не увидела ничего, что могло бы хоть как-то отдаленно напоминать ворона.
– Больно, – пауза, тяжелый выдох и хриплый вдох, – ему больно.
Я слегка повернула голову и покосилась на Рена. Его лихорадило. За опущенными веками беспокойно двигались зрачки. Отвлекшись на Рена, я пропустила момент, когда мы въехали на мост. Колеса заскользили на льду и мотоцикл неожиданно вильнул в сторону. Мое сердце подскочило к горлу и рухнуло куда-то вниз. Рен начал заваливаться влево, рука соскользнула с руля. Я успела развернуться в последний момент и ухватить его за футболку, но пришлось отпустить руль и байк принялся выписывать зигзаги на обледеневшем мосту. Рен продолжал заваливаться на бок, а мне никак не удавалось удержать его и одновременно с этим выровнять мотоцикл. Вскоре меня потянуло вниз следом за Реном.
Сила удара подбросила нас вверх, разбросав друг от друга. Меня отшвырнуло к проломанному ограждению, рука зависла над краем пропасти. Еще немного – и я бы сорвалась. Взгляд остановился на искореженных прутьях. Запоздалая паника прошибла ледяным потом.
Мотоцикл, высекая искры, проскрежетал железным боком по мосту, замерев только у колес резко затормозившего военного пикапа с открытым верхом.
Кое-как перевернувшись набок и чувствуя, как каждое движение сопровождается болью, я принялась глазами искать Рена. Он лежал на спине чуть дальше, от его губ едва заметно тянулись вверх белые облачка пара. Послышался звук хлопнувшей двери. Все кончено – нас нашли. Я сглотнула и медленно приподнялась. От новой волны страха защипало глаза.
Минуя меня, по льду заскользил незнакомец с серебряным цветом волос. Он остановился возле Рена и, присев, приложил палец к его бледной шее. Я дернулась в их сторону, намереваясь оттолкнуть незнакомца, но не рассчитала свои силы и упала. Колени скользнули по холодной поверхности, мир опасно накренился вправо. Порыв ветра взметнул в лицо снег. Пробуя удержаться, я опустила ладони на мост и оперлась на руки, пережидая пока в глазах пройдет чернота.
Внезапно на мои плечи опустились чьи-то теплые ладони и крепко сжали.
– Я – Крис, мы свои, – торопливо и как бы успокаивая, заговорил человек позади меня. – Нас Чайка прислала на подмогу.
Поток вопросов: «Кто такая Чайка и что значит “свои”»?» оборвал голос незнакомца с серебряными волосами.
– Жив! – крикнул он в сторону пикапа. – Но в плохом состоянии, слишком много потерял крови. Помоги затащить в кузов, – обратился к стоящему за моей спиной.
Меня отпустили. Незнакомец аккуратно поднял Рена и устроил на своей спине. Коротко стриженый парень, представившийся Крисом, подбежал к пикапу. Взлетев в кузов, он бережно перетащил Рена со спины своего приятеля. Уложив его, Крис снял со своей шеи объемный вязаный шарф и, сложив несколько раз пополам, подложил Рену под голову. Крис и парень с серебряными волосами действовали слаженно и быстро. Создавалось впечатление, будто они давно работают в одной команде. Последний стащил с себя черную куртку и накрыл ею Рена. Оставшись в толстовке, вернулся ко мне. Подхватил под руки, помог встать и практически на себе дотащил к кабине пикапа. Усадив на переднее сиденье, зафиксировал ремнем безопасности. Для надежности дернул, проверяя крепление. Ремень впился мне в живот.
– Мак, – обратился к синеглазой девушке-водителю, – трогай.
– А ты? – взволнованно спросила она, настраивая режим обогревателя.
Волна теплого воздуха с новой силой принялась заполнять пространство. Мак направила на меня поток, позволяя согреться. Кожу начало покалывать сотнями маленьких иголок.
– Я поеду следом на байке, – произнес парень. – Думаю, он еще на ходу.
– А если нет? – Мак закусила губу и обеспокоенно покосилась на парня.
Обрывки разговора долетали до меня как сквозь толщу воды. Последствия пережитых эмоций душили сильной слабостью. Я все еще пыталась бороться со сном, прислушиваясь к сказанному и стараясь понять, чего ожидать дальше, но усталость брала свое, и вот я уже с трудом понимала, о чем они говорят.
– Свяжусь с Удавом и попрошу забрать, – напоследок торопливо сообщил парень и хлопнул дверью.
Мак кивнула, включила передачу и надавила на педаль газа. Резко крутанув пикап, она развернула его в обратную сторону. При маневре мое плечо встретилось с обивкой дверцы.
– Держись, – буркнула Мак. – Уже скоро приедем, продержись еще немного.
Я ненадолго закрыла глаза, обещая себе короткую передышку.
Кромешная темнота постепенно рассеивается, превращаясь в сплошную стену летящего снега. Я стою в центре бури, крепко стискивая в своих пальцах рукоять ножа и ощущая чье-то присутствие за спиной. Тревога сковывает тело, скатывается каплями пота по спине. Облизываю нижнюю губу и напряженно прислушиваюсь, улавливая скрип деревьев в завываниях ветра. Незнакомец дает о себе знать коротким выдохом в шею, затем мягко скользит руками по моим предплечьям до самых запястий, стискивает кисти, направляет вперед нож. Кончик скрывается за другой стороной снежной стены. Острие встречает небольшое сопротивление, а потом с неприятным звуком преодолевает препятствие и уходит глубже. Внезапно снегопад замирает и передо мной появляются очертания человека. Расстегнутая куртка, низкий вырез футболки, между ключицами воткнуто лезвие. Первая красная капля срывается вниз. В месте ее падения лед расходится трещинами.
– Миру больно, – раздается возле моего уха.
Мелкие осколки поднимаются до тех пор, пока не оказываются на уровне моего лица. Их острые края царапают щеку.
– Он кричит.
Застывают в воздухе.
С усилием поворачиваю голову и встречаюсь с глубокими, как море, синими глазами. Вьюга обрушивается с новой силой, земля стремительно уходит из-под ног, и сон прерывается резким падением.
Сердце, понемногу входя в привычный ритм, все еще оглушительно колотится о ребра. Подо мной продавленный матрас скрипучей кушетки, рядом стул с одеждой. Солнечный свет, преломляясь сквозь оконное стекло, скользит по подоконнику и диагональными полосками опускается на старый пожелтевший линолеум. Потираю лицо, стараясь прогнать мерзкий осадок после слишком реалистичного сна и избавиться от яркого видения синих глаз. Сквозь пальцы рассматриваю трещины на потолке, после чего делаю глубокий вдох и ненадолго задерживаю дыхание. Считаю до пяти, шумно выдыхаю и осторожно усаживаюсь на кровати, принимаясь осматриваться по сторонам.
В дальнем углу раковина. Из крана с небольшой периодичностью капает вода. Чуть дальше стоит пластиковая мусорная корзина, а у стены напротив еще одна железная кушетка. Помещение напоминает больничную палату. Задумчиво опускаю ноги на пол, касаясь босыми ступнями рыжих ботинок с высокой шнуровкой. Похоже, те, кто забрал нас с Реном, приходятся ему друзьями. Ну или, во всяком случае, хорошими знакомыми. Иначе зачем бы им заботиться так о нем и проявлять доброту по отношению ко мне. Тянусь к одежде и неожиданно замираю, припоминая последние события. В груди скручивается пульсирующий комок ужаса. Отдергиваю руку и зажимаю ладонью рот, пережидая приступ дурноты. Перед глазами прокручивается картинка, где Рен всаживает нож в грудь незнакомца. Во рту появляется вязкий привкус горечи. У меня стынет кровь при воспоминании о том, с какой холодностью он отнял чужую жизнь. Точно сломал ненужную игрушку.
С улицы доносится смех, затем какой-то громкий выкрик, и все стихает. В беспокойстве прикусываю большой палец и хмурюсь. Мне ничего не известно ни об этом мире, ни о его жителях, кроме того, что рассказал о нем Рен. И если верить услышанному, есть ли у меня право осуждать его поступок? Он вполне мог сбежать один, но решил спастись вместе со мной, хотя я и представляла для него обузу. Более того, именно он нашел меня и забрал, пусть даже ради выполнения задания. Нес на руках все время, закутал в свой плащ. И исходящий от Рена аромат – кислого зеленого яблока – кажется слишком знакомым. Все же, думаю, мы как-то связаны друг с другом. Ведь не просто так в моей голове появилось воспоминание о холме и предстоящей грозе. В любом случае мне стоит найти Рена, чтобы понять, как быть дальше.
Оборвав поток мыслей, хватаю со стула одежду. Поспешно натягиваю на себя серую футболку, синие потертые джинсы, шерстяные носки и теплую толстовку черного цвета. Следом ботинки. Ловко управляюсь со шнуровкой. Под скрип пружин койки встаю на ноги и направляюсь к двери. Открываю и выхожу в просторный светлый коридор. Его тишину нарушает размеренное тиканье настенных часов.
Немного постояв и проверив собственную координацию, иду вперед. Замечаю еще несколько дверей. Рядом с одной из них висит табличка «Операционная». Значит, я действительно в больнице. Чуть дальше виднеется указатель «Выход». Стрелка ведет в сторону лестницы. Через окно смотрю на улицу и разглядываю очищенный от снега асфальт, по которому неспешно прогуливаются люди в одинаковой черной форме. Несколько домов, фонарные столбы, деревья, арка. Территория похожа на небольшую военную базу. Отходя от окна, спускаюсь по лестнице. Ее ступеньки местами сколоты и где-то неаккуратно восстановлены. Скольжу ладонью по деревянным исцарапанным перилам. На одном из лестничных пролетов выглядываю в коридор и неожиданно встречаюсь взглядом с серьезными серыми глазами. Их обладатель, привалившись плечом к стене, стоит рядом с белой обшарпанной дверью. У него серебряные волосы и на нем точно такая же толстовка, как и на мне. Руки скрещены на груди. Слегка приподняв подбородок, он равнодушно принялся разглядывать меня. Постепенно я вспоминаю его и даже решаюсь подойти ближе.
– Привет, – здороваюсь с ним. – Ты был среди тех, кто помог мне и Рену? – спрашиваю осторожно, следя за его реакцией.
Он не ответил, но этого и не требовалось. Несмотря на тяжелое состояние в тот день, мне все же удалось запомнить его лицо. Конечно, не так хорошо, как хотелось бы, но в этом мире мне пока еще не встречалось много людей, чтобы можно было запутаться в их лицах.
– Я ищу Рена.
Парень вновь заглянул мне в глаза и нехотя кивнул в сторону двери рядом с собой. Не слишком-то он вежлив. Хотя никто и не обещал мне радушный прием. По крайней мере я нашла Рена и теперь одной проблемой меньше.
– Спасибо, – поблагодарила я и уже собиралась дотронуться до ручки, как мое запястье перехватили и крепко стиснули.
– К нему нельзя, – пренебрежительно произнес парень, усиливая захват.
– Он в плохом состоянии?
– Просто нельзя, – щелкнув языком, недовольно проговорил он.
Я постаралась отдернуть руку, но парень продолжал крепко держать, не позволяя высвободиться. В его серых глазах открыто читалось презрение. Мое раздражение вот-вот готово было вылиться в несколько едких слов, что крутились на языке. Оглушительно распахнутая с ноги дверь прервала возможную ссору. Отскочив в сторону, я случайно врезалась в парня. Он шумно выдохнул, сдерживая свое недовольство, и наконец-то отпустил меня.
– Что тут происходит? – Нога, обутая в тяжелый военный ботинок, скрылась и вместо нее выглянула светловолосая голова. – Больному нужен отдых.
– Тогда сама не шуми, – безразлично отозвался парень, скосив глаза на девушку. – И не смотри на меня так, – добавил в конце несколько отчужденно.
Та в ответ досадно вздохнула и скрылась за дверью, но вскоре вновь обеспокоенно выглянула и двумя руками резко схватила меня за предплечья, подтаскивая поближе к себе.
– Ты очнулась, – на губах девушки появилась широкая искренняя улыбка. – Я Мак, водитель. Помнишь меня? – радостно поинтересовалась она.
Как и в прошлый раз, волосы Мак были заплетены в аккуратную косу. Широко распахнутые синие глаза с любопытством смотрели на меня.
– Нам повезло, что вы с Реном двигались в нужном направлении к городу, иначе мы не смогли бы найти вас, – Мак выдохнула с облегчением.
Я с интересом разглядывала ее, вновь отмечая про себя одинаковую одежду, которая подчеркивала хорошо натренированное тело. Из-за разницы в росте Мак пришлось слегка наклониться ко мне.
– Ты попала в плохую компанию? – с сочувствием поинтересовалась она.
Прислушиваясь к разговору, парень с серыми глазами повернул голову в нашу сторону. По моей коже пробежался холодок, а на лице отразилось непонимание. Видя мое напряжение, Мак дружелюбно погладила меня по плечу.
– Как можно девушку заставлять ходить зимой в одном только платье. Тебя, наверное, не хотели отпускать?
– Что? – спросила я, все еще не улавливая сути диалога.
– Ты с самого прихода в этот мир попала к тем жутким людям? Как долго тебе пришлось пробыть с ними?
Теперь многое встало на свои места. Я хотела объяснить Мак, что она неправильно все поняла, но прежде чем мне удалось произнести хоть слово, она продолжила:
– Как хорошо, что Рен забрал тебя от них, – она притянула меня ближе к своей груди и крепко обняла.
Неожиданно теплый прием привел меня в замешательство. В ее фразах, поступках и голосе не было ни капли фальши. Мак принялась рукой поглаживать меня по волосам так, словно я приходилась ей младшей сестрой и пришла к ней за советом. Возможно, она была из тех людей, кто всегда ведет себя открыто по отношению к другим. И это располагало. Захотелось довериться и все рассказать.
– Я совсем недавно… – моя очередная попытка признаться потонула в чужих рассуждениях.
– Если не хочешь вспоминать или говорить об этом – не надо. Теперь ты в безопасности и тебя больше никто не обидит, – Мак вздохнула и ненадолго замолчала. – Платье мы выкинули, – продолжила она после короткой паузы. – Оно больше тебе не понадобится. А форму отряда Псов можешь оставить у себя.
– Да нет же, все иначе, – заново попробовала я рассказать, но быстро смолкла, ощутив на себе цепкий взгляд серых глаз.
– Там мелкая? – раздался знакомый голос из палаты. – Пусть войдет.
Мак разжала объятия и посторонилась. Я неуверенно перешагнула порог, проходя в небольшое светлое помещение. Какое-то движение сбоку привлекло мое внимание, и я сначала мельком взглянула в ту сторону, а затем остановилась, разглядывая стоявшую напротив невысокую бледную девушку с веснушками, разбросанными у носа. Спутанные волосы цвета меди едва доходили до плеч, худощавая мальчишеская фигура выглядела болезненной, а под крупными зелеными глазами залегли синяки.
– Мелкая, я тут, – позвал меня Рен.
Я обернулась на голос, украдкой замечая, что незнакомка в точности повторила мое движение. Тогда я протянула к ней руку и прикоснулась пальцами к прохладной поверхности. Несколько раз провела вверх и вниз, удостоверяясь, что передо мной зеркало. Рен лежал на кушетке и усмехался, наблюдая за моей игрой с собственным отражением. Его черные волосы разметались по подушке и простыне.
– Давно очнулась? – поинтересовался он с самодовольной улыбкой.
– Не очень, – я пожала плечами.
Отвернувшись от зеркала, принялась разглядывать палату. Рядом с окном стояли небольшой стол и стул без спинки. Чуть дальше шкаф с покосившейся дверцей. Я еще немного осмотрелась, а потом мой блуждающий взгляд замер на левой руке Рена, из которой торчала игла, соединенная с капельницей через трубку. По ней медленно спускалась прозрачная жидкость, текла к катетеру и скрывалась под кожей.
– Как себя чувствуешь? – спросил Рен, приподнимаясь на локте.
– Отлично, – ответила я, не делая попытки приблизиться к нему.
Мак зашла в палату и села на стул, закинув ногу на ногу. Улыбаясь, она переводила взгляд с Рена на меня и обратно.
– В таком случае нам пора, – произнес Рен, усаживаясь на кушетке и спуская ноги, обутые в высокие военные ботинки, на пол.
Стоило ему выдернуть иглу из руки, как прозрачная жидкость быстро закапала на линолеум, образовывая некоторое подобие лужицы. Мак бросилась закручивать стеклянную бутылку, в которой плескалась еще треть физраствора.
– Эй, аккуратней, – проговорила она с напускной злостью в голосе. – У нас осталось не так много лекарств, а зима еще не закончилась.
В палату неслышно вошла женщина в длинном белом халате. Смерив Рена строгим взглядом, она одним взмахом руки перекинула свои черные волосы с правого плеча за спину.
– Опять не закончил процедуру? – бросила она вскользь. – Я Зела, – представилась мне. – Раз ты уже встала, то за тебя можно не опасаться. А вот тебе, – она повернулась к Рену и сердито сверкнула глазами из-под очков, – не стоит так небрежно относиться к своему здоровью.
Сидя на краю кушетки, Рен стащил со своего запястья резинку для волос и принялся равнодушно собирать пряди в высокий хвост. Покончив с этим, он поднялся на ноги.
– Я проторчал здесь два дня в роли твоего подопытного кролика, – сказал Зеле, направляясь в мою сторону. – Думаю, пора заканчивать с этим.
– Твое самочувствие ухудшается, Рен, – уже мягче произнесла Зела. – Если бы Чайка не выслала подмогу, то, возможно, тебя бы уже не было в живых. Мы не можем найти лекарство от твоей болезни, так как не знаем, что именно с тобой происходит, – она подошла к столу и, поправив очки, заглянула в синюю толстую папку. – Но мы хотя бы можем попробовать замедлить приступы.
– Надолго ли? – с иронией проговорил Рен. – Ты просто тратишь на меня лекарства, которые могут пригодиться другим, – останавливаясь около выхода в коридор, прижимает ладонь к дверному косяку. – К тому же какая разница? Сейчас, потом. Если это неизбежно, то я не собираюсь все время торчать тут в надежде отсрочить момент.
Переступая порог, он через плечо оглядывается на меня.
– Мелкая, пойдем. У нас еще много дел.
Морозный воздух звенел от своей безупречной чистоты. Вдохнув полной грудью и сразу же выдохнув, я посмотрела на облачко пара, которое вырвалось изо рта и устремилось к безоблачному небу. Рен, спрятав руки в карманы куртки, вместе со мной неторопливо вышагивал по плацу. Мимо нас проходили люди, одетые в одинаковую форму. Спеша по своим делам, они о чем-то весело переговаривались. Некоторые из них обращали на нас внимание и останавливались, провожая взглядами прямую спину Рена.
– Ты находишься в Вавилоне, – произнес Рен, сворачивая в арку. – Этот город называют последней надеждой.
– Надеждой? – переспросила я, следуя за ним и кутаясь в выданную мне ранее куртку.
– На новую жизнь, – усмехнулся Рен. – Неоправданной, – добавил чуть тише, скользя глазами по граффити оскаленной морды питбуля. – Люди не способны жить друг с другом в мире. Всегда найдется тот, кто разрушит идиллию, внеся в нее мрак, – продолжил он на ходу.
Арка закончилась, и мы вышли к трехэтажному зданию из красного кирпича. Рядом с домом, отбрасывая на неровный асфальт причудливую тень, рос высокий старый дуб. Солнечные лучи освещали покрытые инеем ветви. Недалеко в стороне высился большой сугроб снега.
– А чтобы противостоять мраку, надо к нему приблизиться, и тогда сможешь выжить, – с кривой улыбкой сказал Рен. – Видя свет, узри и тьму.
– Живя во тьме, не прекращай стремиться к свету, – на автомате произнесла я, не задумываясь над своими словами и продолжая рассматривать территорию.
Рен резко остановился и стремительно развернулся ко мне. В его взгляде на короткую секунду промелькнула глубокая боль, но она тут же растворилась за стеной отчужденности. Сжав пальцами мой подбородок и приподняв его, Рен принялся изучать мое лицо, словно пытаясь отыскать ответ на какой-то вопрос. Затем, также неожиданно, он отпустил меня и отвел глаза.
– Рен, – я позвала его.
Он раздраженно потер ладонью шею, бросив короткий взгляд в сторону третьего этажа.
– Я сказала что-то не то?
– Заткнись, – довольно грубо произнес он, продолжая всматриваться в окно.
– Прости, если я…
Он не дал мне договорить. Рывком схватив за воротник куртки, подтянул к себе и вверх. Мне пришлось встать на носочки. Склоняясь надо мной и сдерживая гнев, Рен произнес так, чтобы никто не услышал:
– Думаешь, я ужасен?
Тяжело сглотнув, я встретилась с ним глазами. Он смотрел холодно и зло. Собачка молнии врезалась мне в кожу под подбородком.
– Или, может, ты пытаешься меня оправдать? – на губах Рена появилась едкая усмешка. – Я помню страх, застывший в твоих глазах, когда убил перед тобой человека, – его пальцы сильнее впились в ткань куртки. – Запомни раз и навсегда: в этом мире жизнь ничего не стоит. Ни моя, ни твоя, ничья. Мы отбросы. Все до одного. И этот мир – наш ад, – глаза Рена опасно сузились, а белки вновь окрасились в слабый оттенок серого. – Не обманывайся тем, что видишь. Каждый, кто оказался здесь, носит на себе печать убийцы. Разница лишь в методах и жертвах, – усмешка сменилась холодным раздражением. – Да, я ужасен. Хотя бы потому, что не скрываю свою сущность. И ты, если хочешь выжить, должна стать такой же. Тебе придется перешагнуть порог своей слабости и отнять чужую жизнь, – говоря все это, Рен приблизился к моему лицу. – Твоя рука не имеет права дрогнуть, как в прошлый раз, ведь меня потом рядом с тобой не будет.
Аромат кислых зеленых яблок на короткое мгновение усилился. Резкий порыв ветра взъерошил мои волосы, отбросив в сторону челку.
– И никогда – ты слышишь? – никогда не мешай мне, – добавил Рен.
В моей памяти всплыл недавний сон. Только сейчас роль жертвы принадлежала мне, а Рен занял место палача. И если бы он решил отнять мою жизнь – я не стала бы ему мешать. Он прав. У меня нет права осуждать его или искать ему оправдания. Он не нуждается ни в том ни в другом. Прерывать чужую жизнь, пусть даже и защищая другого, – ужасный поступок. Но ведь и я не просто так оказалась в этом мире и теперь должна понести свое наказание, существуя бок о бок с другими грешниками.
– Не сопротивляешься? – надменно спросил Рен, разжимая пальцы и отпуская воротник моей куртки. – А должна. Раз тебе дали еще один шанс, не нужно упускать его. Всегда бейся до последнего.
Теперь его взгляд не выражал ничего. Безразлично отвернувшись, он продолжил путь к трехэтажному зданию.