Сигналом к отбою служил рожок. Его визг бил по ушам.
Не перекинувшись ни с кем из нашей палатки и парой слов, мы с Ксюшей устроились на ночлег. Факелы потухли один за другим, и на лагерь опустилась тьма.
– Дай мне руку, – Ксюша шарила по тюфяку в поисках моей ладони, а найдя ее, крепко сжала. – Мы словно угодили в страшную пародию на пионерский лагерь.
– Зато безопасно, – прошептала я.
– Как думаешь, они счастливы?
– Откуда мне знать? – я пожала плечами, но сестра этого не увидела. – Их жизнь не наше дело.
– Но ведь что-то заставляет их жить здесь, несмотря на условия.
– Восстание? – предположила я.
– Очевидно, – вздохнула Ксюша. – Пожалуйста, не отпускай мою руку, пока я не усну.
– Хорошо, – пообещала я.
Она так и заснула, держа меня за руку. Но мне не спалось. Чтобы не разбудить сестру, я лежала неподвижно, несмотря на затекшую руку. Но хотя внешне я была спокойна, внутри меня бушевал ураган.
Мысли крутились вокруг Марка. Я вспоминала наш поцелуй. Всего один, но какой! Говорят, за эмоции в ответе гормоны. Если это так, то мои гормоны зашкаливали, стоило подумать о Марке. Нам не удалось обсудить происходящее между нами, но я не сомневалась, что Марк чувствовал то же самое. Будь он сейчас рядом, я бы с улыбкой встретила выпавшие на мою долю трудности. Мне не хватало его, как цветам не хватает солнечного света. Как они без него вянут, так и я была близка к увяданию без моего принца.
Прокручивая воспоминания о Марке, я задремала, а проснулась поздно − в палатке, не считая меня с Ксюшей, никого не было. Умывшись из бака с дождевой водой, мы отправились в столовую. В этот час она была забита. Мы нашли Колю в очереди за едой. Без очков, разбитых во время схватки с людьми Омара, он не сразу нас узнал. Как он добрался сюда? Не иначе как на ощупь. Надо было что-то делать, но когда я накануне вечером попросила у Нани очки, она вздохнула, словно мне требовалась ракета на луну.
Завтрак включал овощное рагу и напиток, отдаленно походящий на крепкий чай без сахара. Вся еда, так или иначе, была жидкой. Особенно плохо переносилось отсутствие соли. Кто бы подумал, что соль играет столь важную роль в формировании вкуса. Сейчас я бы убила за любимую Вадимом пиццу. И чего я ворчала, когда он ее покупал? Наедалась бы лучше впрок.
Получив свои порции, мы устроились за ближайшим к выходу столом, но кушать не торопились. Коля принюхивался к рагу, забавно морща нос, а Ксюша изучала свою ложку, точно неведомое науке насекомое.
– Ее надо продезинфицировать, – сказала она. – Боюсь представить, сколько на ней микробов.
Я выхватила ложку, протерла ее краем футболки и вернула сестре:
– Теперь она чистая. Ешь!
Ксюша выпятила нижнюю губу. Прямо как маленькая. Может, на маму эти штучки действовали, но я не она. Меня подобными вещами не проймешь.
Я ответила сестре красноречивым взглядом, и она, решив не связываться со мной, зачерпнула ложкой рагу и попробовала. Вид у нее при этом был страдальческий, как если бы я заставляла ее кушать жуков. Сестра не выносила грязь. Недавно она рассталась с гелем для рук, но до полного излечения от фобии было далеко. Дай я слабину и позволь ей зациклиться на антисанитарии в лагере, она и недели здесь не протянет. Умрет голодной смертью.
Едва я разобралась с Ксюшей, как надо мной кто-то навис. Я запрокинула голову и встретилась взглядом с темноволосым парнем лет двадцати. Он хмуро смотрел на меня сверху вниз. То ли я заняла его место, то ли просто ему не нравлюсь.
Не произнося ни слова, он схватил мою миску и вылил ее содержимое мне на джинсы. Рагу остыло, ошпариться мне не грозило, но сменной одежды у меня нет, и я здорово разозлилась на паршивца. Я ведь ничего плохого ему не сделала, но была готова немедленно это исправить.
Коля вскочил с места и кинулся на моего обидчика:
– У тебя какие-то проблемы?
Мы с Ксюхой едва перехватили Колю. В своем стремлении защитить нас он не заметил, что противник превосходит его числом. За спиной темноволосого стояли еще трое молодых людей: два парня и девушка.
– Посмотрите, кто здесь у нас, – сказал темноволосый. – Чтоб мне жить в яростных землях, если это не ныряльщики с другой стороны. С какой колокольни вы свалились на наши головы? У нас для своих еды не хватает, так еще кормить вас, нахлебников. От вас все равно никакой пользы: вы не работаете на шахте, не помогаете в хозяйстве, только жрете наш хлеб.
– Вот чего-чего, а хлеба я как раз не ела, – ответила я. – Или вы пожалели для нас помои?
– Эти помои наша единственная еда. Мы рады и им, – сказала девушка с серыми как мышиная шерсть волосами. – В лихие времена и того нет.
– Что вам надо? – тонкий голосок Ксюши вибрировал подобно гитарной струне.
– Убирайтесь отсюда подобру-поздорову. В лагере для своих места нет. Если всем желающим давать приют, по миру пойдем, – парень наклонился ко мне. В серых глазах читалась угроза. В случае отказа уйти он способен выдворить нас силой.
– Оставаться нам или нет решать не тебе, – сказала я. – Нас пригласила Нани. Мы ее гости, и ты ничего с этим не поделаешь.
– Это мы еще посмотрим, – пообещал он. – У нас свободная община. Все решается на сходе. Чтоб мне поджариться в смоляном вулкане, если я стану подчиняться указам Нани.
– Эй! Корса! – какой-то рабочий окликнул парня. – Почему ты и твои дружки еще не на месте? Пятнадцать минут назад дали сигнал к началу рабочего дня.
Окатив нас напоследок ледяными взглядами, подростки ушли. А мы так и стояли, прикрывая один другого: Коля меня, а я Ксюшу.
Глядя в спину Корсе, я отметила, что он хромает. Может, это был результат несчастного случая на шахте, а, может, искаженное отражение. Отличить одно от другого сложно. В любом случае так ему и надо. Я едва сдерживалась, чтобы не броситься вдогонку. Хотелось как следует врезать противному парню, но ввязываться в драку в первый же день показалось неразумным.
– Вы видели? – спросила Ксюха. – Один из парней похож на тебя, Коля.
– Ничего подобного, – тряхнул головой он. – Я симпатичнее.
– Как будто без очков ты его разглядел, – фыркнула я.
Хоть Коля и отнекивался, Ксюша была права: один из друзей Корсы чем-то его напоминал. Наверное, сходство было в очках, которые тот тоже носил.
Но я быстро забыла об этом. Куда больше меня волновал сам Корса. Стычка с ним и его компанией продолжила традицию – куда бы мы ни попадали, везде нам были не рады. Сколько можно, честное слово? Цветоломни и без того не самое приятное место, так еще врагов нам здесь для полного счастья не хватало.
Джинсы были безнадежно испорчены. Рагу впиталось в ткань, образовав пятна. Я попросила у Нани чистые брюки, а джинсы сдала в стирку. Прежде чем кинуть их в общий бак с грязным бельем, я вытащила из заднего кармана фотографию, на которой была запечатлена наша семья.
Я ношу ее с собой с тех пор, как сбежала из дома. Фото поистрепалось, уголки загнулись, но лица родных все еще отчетливо видны (за исключением Ксюшиного, его я закрасила черным фломастером еще до всей этой передряги).
Разгладив фото на ладони, я полюбовалась мамой и папой. Дайте срок, и я к ним вернусь, восстановлю их память и снова буду их любимой дочкой. Эта мысль согревала меня почище обогревателя в морозы. С ней мне нестрашны любые беды. Ведь у меня есть цель, а цель способна провести человека через любые испытания.
Я спрятала фото в новые брюки из грубой раздражающей кожу ткани, похожей на мешок для картошки. О том, как брюки сидели, промолчу. В моем мире бомжи изысканней одеты.
После завтрака мы прогулялись по лагерю. Он оказался до смешного мал, зато котлован был огромен. В нем легко мог поместиться целый поселок.
Помимо лагеря здесь были рабочие территории, где очищали и сортировали осколки цвета, свалка отходов производства и необжитые пространства. А еще мы наткнулись на поле для игры в вышибалу. Значит, у местных бывают выходные. Не все им горбатиться в шахтах. Вот только поле в горках нанесенного ветром песка выглядело заброшенным − если выходные и есть, то редко.
Моя попытка подняться по склону котлована провалилась. Для этого требовались альпинистские навыки – сухая земля осыпалась из-под ног, и я сползала вниз. Тюрьма без решеток и замков – вот что такое котлован.
Ксюша, устав от жары, повязала на голову платок. В платье в горошек и платке она походила на деревенскую девчонку. Не хватало только крынки молока в руках.
– Куда мы идем? – спросила она.
– Куда глаза глядят, – я махнула рукой. – Выбирай любое направление. Все равно ходим по кругу.
– Ну да, – хмыкнул Коля, – мы же на дне котлована, а он как большая цирковая арена.
– Только мне ни капельки не весело, – заметила Ксюша.
Действительно, обстановка в цветоломнях была далека от веселья. Хоть бери и просись в помощь рабочим. Будет какое-то занятие.
Впереди показались палатки – мы вернулись, но с другой стороны. Вот и вся прогулка. Каких-то полтора часа неспешным шагом.
– Смотрите, – Ксюша указала вперед, – сюда кто-то идет.
Со стороны лагеря к нам приближался парень. Я напряглась, помня, чем оборачиваются для нас встречи с местными. Тревожилась не зря: худой мальчишка в очках был другом вредины Корсы.
Мы сбились в кучу. Нас было трое, а он один. В случае драки ему несдобровать.
– Стой! – крикнул Коля и выставил кулаки. – Не подходи. Не то хуже будет.
– Немного левее, – шепнула я на ухо нашему защитнику и подкорректировала его стойку. Проблемы со зрением у него серьезнее, чем полагала.
– Я не-не-не хочу ни с кем драться, – парень поднял вверх руки, заранее сдаваясь. – Я п-пришел с миром. Вообще-то я принес вам кое-что.
Он полез в карман. Я вслед за Колей сжала кулаки, ожидая увидеть что угодно вплоть до пистолета. Но вместо оружия он достал очки и помахал ими у нас перед носами.
– Что у него в руке? – заволновался Коля.
– Твое спасение, – ответила я.
Парень протянул очки мне, и я, все еще опасаясь подвоха, выхватила их и тут же отскочила. Очки выглядели ужасно: одна душка сломана и держится на проволоке, через правое стекло идет трещина, но я обрадовалась и им. Наконец, к Коле вернется зрение.
Коля, надев очки, заулыбался. Они были точно такими, как ему нужно. На его щеках от радости выступил румянец. Впрочем, он краснел по поводу и без.
– Как тебя зовут? – Ксюша первой пришла в себя.
– М-мое имя Алкиной, но все зовут меня Ал, – сказал он медленно, тщательно проговаривая каждое слово, чтобы поменьше заикаться. Все это время он не сводил глаз с Коли, точно увидел приведение. – Ты настоящий? – спросил он и робко протянул руку, как если бы хотел его коснуться, но не решался.
– Конечно, настоящий, – возмутился Коля.
– Н-невероятно, – пробормотал Ал.
– Чего это ты на Колю так смотришь? – занервничала я. – Влюбился?
Щеки Коли запылали пуще прежнего и цветом сравнялись со свеклой, что привело Ала в еще больший восторг.
– Ты точно с р-радужной стороны, – сказал он. – Вот уж не думал, что когда-нибудь встречусь со-со своей копией. Можно я тебя потрогаю?
– Сбавь обороты, – я оттолкнула руку Ала от Коли. – Вдруг вас коротнет? Как там в фантастике: нельзя встречаться с самим собой, иначе произойдет замыкание.
– Не произойдет, – голосом профессора-зануды сказала Ксюша. – Это не временная петля, когда в одном временном потоке не могут существовать два одинаковых индивида, и кто-то один должен непременно исчезнуть. Строго говоря, Коля и Ал совершенно разные. Просто связаны между собой через отражение.
Мы с Колей понимающе переглянулись, пока Ал таращился на Ксюху, как на диковинку. Если уж сестру понесло, ее не остановить.
Ксюша вещала о классификации временных парадоксов и как раз перешла к гипотезе множественных вселенных, где существует бесконечное количество вариантов по одному на каждую возможность выбора, когда я кашлянула, давая понять, что она перегибает палку.
– В общем, – опомнилась сестра, – очевидно, ничего страшного не случится, если Коля и Ал коснутся друг друга.
Ал, уловив смысл последних слов, ткнул Колю пальцем под ребра.
– Ой! Больно, между прочим, – Коля потер место тычка.
– С-совсем, как живой, – со священным трепетом в голосе прошептал Ал.
– Я и есть живой. И спасибо, что ли, за очки. Я без них совсем бы пропал.
– Знаю, – улыбнулся Ал и поправил собственные. – С-сам такой же. Весь в тебя. Я как тебя увидел, сразу понял, кто ты. Н-нутром почуял нашу связь. Это как невидимая нить между нами. Захочешь, не оборвешь.
– И я что-то похожее ощутил, – признался Коля. – Но, думал, это ерунда какая-то, а оно вон как.
Ал попросил Колю рассказать о себе, и они принялись сравнивать свои привычки и жизненные перипетии. Мы с Ксюшей почувствовали себя лишними и отошли в сторону, давая им пообщаться.
А, может, ошибка и эти двое не связаны? Да нет, они хоть внешне не особо похожи, зато мимика и жесты как под копирку. Например, как они поправляют очки – указательным пальцем давят на перегородку между линзами. Или то, как хмурятся, поджимая губы.
Ал для Коли был как планета-близнец Глория для Земли. Некоторые верят в ее существование. Якобы она движется по той же орбите, что и Земля, но от нас ее постоянно заслоняет Солнце. Но Ал в отличие от Глории не мифический, а самый настоящий.
А еще на Але были заметны следы искаженного отражения. Например, его заикание и низкий рост – он был одного роста с Ксюшей, а она на пару лет его младше к тому же девочка. Марк рассказывал, что так на копии сказывается застенчивость человека, которого она отражает. Опять я вспомнила Марка. Похоже, я только и делаю, что думаю о нем.
– Немного жутко, – поежилась Ксюша. – Не хочу встретить свою копию. А ты?
– У меня ее нет, – сказала я. – У камней, пусть даже королевских, нет ни тени, ни копий.
– Зато ты уникальна.
– Не могу сказать, что я этому рада.
Как бы Алу не хотелось остаться, надо было возвращаться на работу в цветоломни. Напоследок он предупредил насчет Корсы. Мол, у него на нас планы и далеко не дружелюбные.
– Избегайте в-встреч с ним, – сказал Ал, уходя.
Я бы с удовольствием последовала его совету, но ограниченный мирок котлована не позволял это сделать.
Мы двинулись к лагерю, но на подступах к нему раздался полузадушенный стон. Он исходил из кучи отработанной породы, сваленной в виде кургана.
– Вы слышали? – насторожился Коля.
– Я думала, мне показалось.
Стон повторился. На этот раз отчетливее. Стонало живое существо, и, судя по всему, оно страдало.
Обогнув курган, мы наткнулись на лежащего лицом вниз мужчину. В пыле и песке он сливался с землей и походил на камень в основании кургана.
Я присела на корточки и, перевернув мужчину на спину, заглянула ему в лицо. Помятый плащ, шрам на щеке… Лего! Фантом, приставленный ко мне королевой. Рука, коснувшись его груди, испачкалась в серой жидкости − в бесцветном мире даже кровь серая.
Испугавшись за Лего, я не сразу сообразила, как поступить. Будь мы в нашем мире, я бы вызвала скорую, но мы на теневой стороне к тому же в цветоломнях. К счастью сестра редко теряет хладнокровие, если только дело не касается микробов.
– Надо срочно доставить его в лагерь! – воскликнула она.
Фантом что-то невнятно бормотал. Идти самостоятельно он не мог, соорудить носилки было не из чего, и мы потащили его на себе. Взрослый мужчина около тридцать лет весил целую тонну. По крайней мере, мне так показалось. Мы обливались потом, но упорно тянули его к лагерю.
Всю дорогу я умоляла его потерпеть еще немного. «П-помощь близка», – уверяла я, от страха за жизнь Лего заикаясь, как Ал.
Первой, кого мы встретили, была Нани. Она, не задавая вопросов, бросилась на помощь, и вместе мы донесли фантома до палатки, заменяющей больницу.
Внутри было не чище, чем снаружи, из оборудования на глаза попался ржавый скальпель и видавшая виды стойка для капельницы. Не лучшее место для раненого.
– Быстрее, – велел доктор – молодой парень с мозолистыми руками землекопа, – принесите воды. Я промою и перебинтую рану.
Прежде чем осмотреть фантома, он тщательно вымыл руки, и я порадовалась, что здесь слышали о гигиене. Вадим обещал, что фантом не сильно пострадает, но заражение крови в состоянии его убить, а я не готова терять своего личного соглядатая. Все-таки семнадцать лет вместе.
Мы отошли от стола, куда положили фантома, и издалека наблюдали за действиями врача. Он разрезал плащ, и я представила, как разозлится фантом, придя в себя. Ведь он не расстается с плащом даже в помещении.
– Кто он такой? – спросила Нани.
– Наш друг, – ответила я.
– Тогда почему он одет, как слуга королевы?
Раньше мне это не приходило в голову, но точно такие же плащи носят серые стражи. Совпадение или плащ что-то вроде униформы королевской стражи? Если кто-то заподозрит в фантоме слугу королевы, ему не выжить в лагере.
– Подумаешь, плащ, – ответила вместо меня Ксюша. – Мало ли таких.
Нани подобрала с земли обрывок серой материи:
– Мне знакома эта ткань. Ее ни с чем не спутаешь.
Мы переглянулись. Нани приняла нас у себя, обещала хранить в секрете, кто я, и обучать Ксюшу мастерству тенелова, но как далеко простирает ее доброта? Можно ли ей доверить жизнь фантома?
– Дайте ему шанс, – сказала я. – Он не раз спасал мне жизнь. Сюда мы добрались только благодаря нему.
– Ради Светы он пойдет на все, – добавила Ксюша. – Он будет молчать, если она попросит.
Сестра преувеличила мое влияние на фантома, но я не спорила, а просто кивнула, подтверждения ее слова.
– Анви, – обратилась Нани к врачу, – после того, как закончишь, сожги его одежду и выдай ему новую.
От прилива благодарности я чуть не расцеловала Нани, но она покинула палатку до того, как я это сделала. Вслед за ней врач выставил из палатки и нас. Чтобы отвлечься, мы сменили испачканную кровью одежду на чистую и теперь нарядами не отличались от местных.
Остаток дня мы провели около палатки-больницы в ожидании известий о фантоме. Мимо нас то и дело проносили рабочих. Кто-то отбил пальцы киркой, кто-то сломал ногу под обвалом или взрыв оторвал конечность. У доктора не было свободной минутки. Работа на цветоломни – травмоопасное занятие.
К вечеру фантому стало лучше, и нам разрешили его навестить. Бледный и растрепанный он лежал на тюфяке, но глаза смотрели ясно. По словам врача скоро наш друг будет как новенький. Но не найди мы его сегодня, он бы умер от кровопотери. Для разнообразия было приятно спасти жизнь фантома, а не самой полагаться на его помощь.
– Врач сказал, что ты будешь жить, – мне хотелось заключить его в объятия и долго-долго не отпускать, но я лишь присели на колени рядом с тюфяком. – Пара дней и тебя выпишут.
– Ты говоришь как будто он в нормальной больнице, – произнес Коля.
– Не важно, где мы и что нас окружает, – заметила Ксюша, – главное – мы вместе.
Еще немного поговорив с фантомом, мы оставили его, боясь опоздать на ужин. Спать в лагере ложатся рано, чтобы с рассветом приступить к работе. Ни к чему всех задерживать. Нас и так не жалуют.
В столовую мы все равно пришли последними и уходили, когда все давно разошлись по палаткам. Ориентироваться в лагере даже в темноте было легко. Палатки стояли рядами, захочешь, не заблудишься.
Коля свернул к палатке мальчиков, мы пошли к своей. Но внутрь войти нам не дали: девушка и двое парней во главе с Корсой загораживали вход, поджидая нас. Был среди них и Ал. Стоял чуть поодаль, избегая смотреть на нас. Стыдно, видать.
– Прямо д’Артаньян и три мушкетера. Только мы не гвардейцы короля, – пробубнила Ксюша.
– Ты о чем? – не поняла я.
Сестра странно на меня посмотрела:
– Ладно, ты книги не читаешь, но фильмы-то смотришь. Или нет? И почему мне в сестры досталась именно ты? – вздохнула Ксюха.
Обидеться на Ксюшу мне помешал Корса. Вопреки ожиданиям на нас не напали. Подростки выстроились в коридор, по которому нам предстояло пройти. Не знаю, что хуже: открытое нападение или молчаливая угроза. У меня волосы на затылки шевелились от дыхания ребят, так близко они были. Мы буквально продирались через их строй, и все это время страх стискивал мой желудок.
Наконец, мы попали в палатку. Но расслабляться было рано – девушка из строя вошла вслед за нами. Нам предстояло спать с ней под одной крышей. Эта мысль не способствовала расслаблению. Мало ли что взбредет ей в голову? Я долго не могла сомкнуть глаз, размышляя над тем, куда же мы угодили.
Нигде нам не рады. В родном доме я теперь чужая – родители меня не помнят, словно меня никогда не существовало; королева мечтает отправить меня куда подальше − как говорят, с глаз долой из сердца вон; Вадим слишком боится осложнений, чтобы взвалить на себя заботу о нас; Марк так любит мать, что игнорирует ее недостатки; Нани хоть и милая, но по сути ничего не решает в цветоломни. Есть ли хоть в одном из двух миров место, где мы сможем чувствовать себя как дома или эта роскошь отныне нам недоступна, и мы обречены быть изгоями всегда и везде?