Я не знала, сколько времени простояла в одиночестве. Тридцать секунд? Или тридцать минут? Больше никто из людей не появлялся. Я почувствовала, что замерзаю, и побрела напрямик по укрытому снегом замшелому газону. Ноги налились свинцовой тяжестью, холодный ветер кусал лицо. Дом был совсем близко, но дорога к нему заняла как будто целую вечность.
Оказавшись в прихожей, даже не счистив глину с кроссовок, я направилась на застеклённую веранду, где на журнальном столике лежал ноутбук.
В голове крутился водоворот мыслей. Я вошла в браузер и принялась лихорадочно искать. Я привыкла начинать решение любых проблем – моральных, физических или практических – с «Гугла». Теперь на смену подружке, которой ещё лет двадцать назад можно было позвонить, чтобы спросить совета, пришли всезнающие единички и нолики.
Можно ли вообще получить в банке 820 000 крон наличными? Следует ли отчитываться, на что пойдут деньги, или придётся заявлять в налоговую инспекцию и заполнять всякие хитроумные бланки? И пусть даже удастся заполучить деньги, то поместятся ли они все в одну сумку? Все поиски в Сети в конечном счёте приводили меня в одно и то же место: «Шведский криминал» – форум, где различные тёмные личности, желавшие остаться неизвестными, обсуждали преступления и делились своими соображениями на этот счёт. Неужели придётся искать ответ на свой вопрос здесь?
Внезапно меня пронзила ещё одна ужасная мысль. Что, если все поиски останутся в памяти компьютера? Даже эти, явно криминального характера? Если я попадусь, то смогут ли их потом использовать в качестве доказательства? Я даже не знала, как почистить браузер. Неужели придётся избавляться от ноутбука и выкидывать его в мусорное ведро?
От подобных мыслей меня аж в пот бросило. Я испуганно покосилась на лестницу. Где ты, Алиса, в школе или дома? Обычно я назубок знала распорядок каждого твоего дня, все тренировки и расписание занятий, но тут поняла, что даже позабыла, какой сегодня день недели.
– Алиса! – крикнула я сорвавшимся голосом.
Никакого ответа. Однако это ещё ничего не значило – ты вполне могла находиться в своей комнате и ничего не слышать. Я крикнула ещё раз, но в доме по-прежнему царила тишина. Я взлетела на верхний этаж. С холодным ужасом я представила, что в дом прокрался бандит и похитил тебя, взяв в качестве заложницы. Несясь по лестнице, я видела всё как наяву. Какой-то страшный человек неслышно подкрадывается и набрасывается на тебя, ничего не подозревающую, связывает по рукам и ногам и за длинные светлые волосы тащит в машину, пока ты тщетно пытаешься позвать на помощь сквозь кляп во рту.
В твоей комнате всё как обычно. Кровать не застелена, на диване валяется неубранная одежда, школьной сумки нигде нет. Ни намёка на чьё-то вторжение. Я сбегаю с лестницы и хватаю телефон, чтобы позвонить тебе. Обнаруживаю непрочитанную эсэмэску от тебя. Нет, даже две. «Алло!!! ты где????? уезжаю с Эллой» – гласит первая, а во второй: «Можешь подкинуть еще 200 крон?»
Я испустила глубокий вздох облегчения. Напрасно я так испугалась. И потом, неужели бы я не заметила, если бы в доме оказался кто-то чужой? Такие вещи обычно чувствуются. Я разулась, пытаясь привести мысли в порядок. Итак, что мы имеем? Некий мужчина в спортивном костюме получит свои деньги. Мне вернут обратно картину, и всё это должно произойти меньше чем через неделю. Возможно, я сделала глупость, решив продать литографию, но, как известно, от ошибок никто не застрахован, верно? Я опять открыла ноутбук и зашла на свой банковский счёт. Пока страница загружалась, быстренько подсчитала в уме. Выходило, что на счету должно было оставаться по меньшей мере полмиллиона крон. С хорошо проработанным бизнес-планом нового агентства мне легко удастся взять недостающую сумму в кредиту банка. Теперь финансовое положение было куда лучше, чем когда я продавала картину. А самое главное, теперь я не чувствовала себя раздавленной и покорной. Выше голову! В конце концов, только позитивный настрой помогает тем, кто берёт кредиты в банке. Страница загрузилась. На счету оставалось всего 236 453 кроны.
Что-то не сходится. Здесь меньше половины того, на что я рассчитывала. Я проверила ещё несколько счетов, но общая сумма всё равно оставалась прежней. Шаг за шагом я просмотрела историю расходов и среди небольших покупок в магазинах «Гато», «Рум» и «Эн Кей» обнаружила, что со счёта было снято 350 000 крон. Сумма была переведена в другой банк. Десять дней тому назад. Я вспотела от напряжения. Господи, такая невероятная сумма и исчезла неизвестно куда! Как такое возможно? Я видела только одно объяснение. Внутри стремительно поднималась волна злобы. Я схватила мобильный и отправила Эрику сообщение. После того памятного утра, когда я ударила его машину клюшкой для гольфа, мы друг с другом не разговаривали.
«350 000?»
Через пару минут пришел ответ.
«У тебя остался дом. Мне нужна новая машина. Старую ты разбила».
Меня так затрясло от ярости, что я едва попадала пальцами по кнопкам.
«Но это же мои деньги!» – возмутилась я.
Телефон тренькнул снова.
«Ага! Ты так считаешь?»
Я в сердцах швырнула телефон на пол, втайне надеясь, что он разлетится вдребезги, но он лишь подскочил и остался лежать на паркете.
Я прекрасно знала характер Эрика и понимала, что больше не увижу этих 350 000 крон как своих ушей. Хуже всего было то, что он не нуждался в деньгах так, как нуждалась в них я. Причина крылась в другом. Он собирался проучить меня, только я пока не понимала за что. Я допустила страшную ошибку, когда в бланке аукциона Лемана указала банковский счёт, на который мы раньше вместе переводили свои зарплаты. Но мне даже в голову не могло прийти, что Эрик, после того как перевёл все свои деньги в другой банк, снова запустит руку в общий счёт. А ведь эта выходка была вполне в его духе. Прости уж, доченька!
Подбирая с пола телефон, я разглядела следы от грязных кроссовок на белом шерстяном ковре. Эти пятна уже не отчистить. Я позвонила в банк и заблокировала все счета. А что ещё мне оставалось делать? Пойти в полицию?
Я перевела телефон в беззвучный режим и окинула взглядом своего первого клиента, Перниллу Перссон. На каких качествах этой личности я могла бы сыграть, как выгодно её подать? Чем она могла заинтересовать журналистов и других представителей СМИ? Сидевшая напротив женщина выглядела предельно серьёзной, почти суровой. Так не годится, нужно что-то с этим делать. Я широко улыбнулась, надеясь вызвать ответную улыбку на её лице.
– Может, расскажете немного о себе своими словами?
Женщина нервно взглянула на меня и поджала губы.
– Зачем это? Это же не интервью для приёма на работу, верно? Здесь я плачу деньги, а не вы.
– Нет, – спокойно ответила я, – первая встреча для потенциальных клиентов бесплатна. Для меня важно понять, кто вы и что имеете в виду, когда говорите, что хотите добиться более широкого внимания СМИ.
– Ну хорошо. Я хочу иметь свой бренд, торговую марку. Как у Камиллы Лэкберг, понимаете? Получать приглашения о сотрудничестве, сидеть перед телевизионными софитами, иметь свой блог с сотнями тысяч читателей. Я ведь тоже пишу детективы, и не хуже, чем Лэкберг. И я не хочу, как многие из моих коллег-писателей, бегать по библиотекам и распинаться про свою книгу перед десятком пенсионеров, которые приходят туда обсудить друг с другом свои болячки, а не книги. Я знаю, как это всё бывает, и не хочу тратить время по пустякам. Ладно ещё мероприятия с участием других известных писателей или артистов эстрады, но только не библиотеки! Вы понимаете, о чём я говорю? Я хочу быть везде – на экранах, в Интернете, на страницах газет. Впрочем, зачем я вам всё это рассказываю? Это же ваша работа, а не моя.
– Вы правы. Это действительно моя работа.
Я улыбнулась и притворилась, что делаю пометки в своей оранжевой записной книжке в твёрдом переплёте.
– Я постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы вы оказались на первых страницах газет и где только можно, но вам тоже следует быть реалисткой и трезво смотреть на вещи. Я не думаю, что вы сравнитесь с Камиллой Лэкберг. Она потратила много сил и времени, чтобы создать себе имя. Там, где находится сейчас она, вы сможете оказаться не раньше чем лет через десять. – Женщина выглядела разочарованной, но я продолжала: – И чтобы выработать правильную стратегию, мне нужно хорошо узнать вас.
Она издала тяжкий вздох.
– Ну ладно. Меня зовут Пернилла Перссон. Мне сорок восемь лет, по профессии я инженер-строитель. Мне всегда хотелось писать, и теперь вышел мой первый детектив «Сёстры-тени». В нём идёт речь об однояйцовых сёстрах-близнецах, которые после своего рождения воспитывались в разных семьях. Одна из сестёр стала серийной убийцей, но, так как они похожи, их часто путают, и в конце концов невинную девушку осуждают за целый ряд преступлений. Всё действие разворачивается в крошечном городке в провинции Хельсингланд. Полицейский, которому выпало вести расследование, Кларк Пиль, собирается вскоре выйти на пенсию. У него есть одна особенность – он любит, сидя дома на диване, решать кроссворды. Благодаря этому его мозг настраивается на совершенно иной лад, и внезапно вся картина преступления становится видна ему как на ладони. Мне показалось это довольно ловким и оригинальным ходом. Книга начала подниматься в рейтингах продаж, хотя сначала её отклонили по меньшей мере с десяток издательств. А теперь я заканчиваю писать второй детектив. Вот так! Десяток профессиональных издателей не поняли то, что я знала с самого начала, – меня ждёт успех!
– Но теперь у вас есть издатель, – вставила я.
– Да, они разглядели во мне талант. И сейчас, видя, как хорошо продаётся первая книга, и ожидая успеха второй, они посчитали, что мне не помешает немного рекламы. Они привыкли так работать.
Я поняла, что задачка попалась не из лёгких. Нет никаких сомнений, что эта женщина может писать захватывающие романы, но кто заинтересуется ею самой? И почему она настроена так агрессивно? Словно кто-то обокрал её, лишив самого дорогого, хотя это, конечно, было не так. Сточки зрения массмедиа, выглядела она кошмарно. Слишком старая, с невыразительной внешностью, ну просто глазу не за что зацепиться. Я снова улыбнулась:
– Звучит действительно захватывающе. Но расскажите немного о себе, как вы любите проводить свободное время, ваши увлечения, хобби, интересные черты характера.
Пернилла Перссон начала рассказывать о своём летнем домике у озера в Хельсингланде. О маленьких радостях жизни вроде утренней чашки кофе в саду в июне, пения соловьев во время вечерних прогулок, плавания на каноэ в сентябре и прочем в том же духе. Я довольно скоро перестала её слушать, – скучно-скучно-скучно, – но было ясно и другое: если я не возьму к себе эту старую зануду, это сделает кто-нибудь другой, а сейчас так трудно найти клиентов. Когда Пернилла Перссон остановилась, чтобы перевести дыхание, я воспользовалась возникшей паузой.
– Я помогу вам, – пообещала я.
Пернилла удивлённо посмотрела на меня:
– Но я вам ещё не всё рассказала…
– И не надо, – перебила я. – Я думаю, что смогу помочь вам оказаться там, где вы хотели. Поэтому для начала нам нужно сделать несколько хороших снимков для медиа, которые подчеркнут вашу индивидуальность. Кроме того, я собираюсь связаться с вашим издателем. Что вы на это скажете? – И я с надеждой уставилась на Перниллу.
– О'кей, звучит неплохо, – кивнула та, правда без особой уверенности.
Встреча завершилась. Писательница подхватила свою сумку и покинула офис агентства.
Я как раз собиралась позвонить стилисту, чтобы договориться о встрече, когда увидела в телефоне целый список непрочитанных сообщений. Я быстро пролистала их. Большинство содержало информацию о рекламных акциях, и я проигнорировала их. Но через несколько минут пришло ещё одно, на этот раз иного содержания: «Привет от покупателя номер семь».
Я тяжело сглотнула. Я ждала, что со мной кто-нибудь свяжется, только не знала как. Возможно, снова подойдут во время утренней пробежки или в почтовом ящике окажется анонимное письмо.
Я позвонила в офис аукциона Лемана, чтобы узнать имя покупателя картины, но ничего не вышло. Информация о клиентах разглашению не подлежала. Только конечная цена. Тогда я в свою очередь спросила, как покупатель смог узнать, кто продавец. Но меня заверили, что моё имя никому не сообщалось. Так как же меня вычислил богатый и могущественный покупатель номер семь?
У меня всё сжималось внутри при мысли, что где-то есть человек, который всё про меня знает, в то время как я его даже в глаза ни разу не видела. И всё же, получив сообщение, я ощутила странное облегчение. По крайней мере, теперь я могла честно сообщить, что у меня осталось только 200 000 крон.
На телефон пришла новая эсэмэска. В ней сообщалось, что в четверг между десятью и двенадцатью часами я должна оставить сумку с деньгами на расстоянии примерно двадцати минут езды от дома. Конечные GPS-координаты места придут утром.
Я набралась храбрости и ответила: «У меня нет денег. Мой муж всё забрал».
Нажала «Отправить» и уставилась на бегающие по кругу черточки. Внутри теплилась слабая надежда, что неизвестный оставит меня в покое и вместо этого примется за Эрика. Так ему и надо! Но ответ меня разочаровал:
«Не болтай и делай, что говорят. Повторяю: четверг, между 10 и 12».
Анна сделала заказ и отправилась в дамскую комнату. Я осталась сидеть за столиком, разглядывая посетителей. В последнее время я не могла отделаться от неприятного ощущения, что за мной следят. Зал ресторана у Санкт-Эрикс-план был полупустым. Помещение наполняло ровное журчание голосов. Была середина недели, и туристы вели себя спокойно. Меню было роскошным, а официант – молод, с ухоженной бородкой и модными татуировками. Я внимательно оглядела всех посетителей в зале. Все как на подбор состоятельные, преуспевающие на вид люди, которые явно нашли своё место в жизни. Ни один из них не походил на гангстера. Анна всегда выбирала рестораны, куда часто захаживали знаменитости и где возникало ощущение, что ты оказалась в центре мира, в самой гуще событий. И всё же я испытывала странное чувство. Мы встречались с ней всё реже и реже, и я подозревала, что на этот раз Анна позвала меня сюда, чтобы в чём-то признаться. Я знала, что время от времени подруга наведывается на сайт аукциона Лемана, но видела ли она Пикассо? Поняла ли Анна, каково на самом деле моё финансовое положение? Уж не об этом ли она собралась со мной поговорить?
– Чертовски уютное местечко, – сказала Анна и, отпив вина, внимательно посмотрела на меня поверх бокала. – Ну, как у тебя сейчас дела?
– Очень хорошо, – быстро ответила я. – Сегодня утром у меня была встреча с Перниллой Перссон, восходящей звездой издательства «Пагелла». Её книга стремительно ползёт вверх по рейтингу, скоро её переведут на пять языков. Пожалуй, она станет следующим кандидатом на экспорт скандинавской детективной литературы.
– Как интересно. А кто она такая?
Я непонимающе улыбнулась:
– Ну, она писательница, а кем она ещё должна быть?
– Да-да, я поняла, но кем она была раньше, до того как начала писать книги? Мне кажется, я видела её снимок в одной из местных газет. Она довольно старая на вид, поэтому мне интересно, кем она была, прежде чем стала писательницей.
– Она инженер-строитель, но поработать с ней мне кажется делом перспективным.
Анна с сомнением поглядела на меня:
– А в остальном как?
Что Анна хочет узнать? Я медлила с ответом.
– В смысле, как Алиса восприняла уход отца? – уточнила Анна.
Я постаралась выбрать непринуждённые слова, но понимала, что мой тон выдал меня с головой: я страшно сержусь на Эрика. Это было очевидно.
– Что ты имеешь в виду? Насколько я знаю, они по-прежнему ладят. И пусть это может показаться странным, но Алиса, кажется, даже в хороших отношениях с его новой пассией.
Мне захотелось сменить тему и поговорить о чём-нибудь другом. Не было никакого желания делиться самым сокровенным. В какой-то момент мне, правда, захотелось поведать Анне о том, что Эрик забрал деньги с моего счёта. Но потом я поняла, что лучше оставить всё как есть. Ещё не хватало выглядеть обманутой жертвой в глазах подруги.
– Значит, Алису не волнует, что он собирается переехать на другой конец земного шара?
Я тяжело сглотнула. К такому повороту событий я была не готова.
– Хотя в этом нет ничего странного, – продолжала между тем Анна. – Разве Нью-Йорк не мечта всех девушек?
Она удивлённо посмотрела на меня. Я сидела, взирая на зал совершенно пустым взглядом. Журчание голосов, доселе казавшееся уютным, внезапно потеряло всё своё очарование и неприятно резало слух.
– Только не говори, что ты не знала. Эрика переводят туда по работе. Через две недели. Ему дали квартиру на Манхэттене. Значит, ты не врала, когда говорила, что вы с ним не разговариваете?
Я с трудом оторвалась от созерцания зала и сфокусировала свой взгляд на Анне. Черты лица подруги изменились. Никакому ботоксу и никаким процедурам в мире не под силу стереть это холодное выражение. Однако следующие слова были подобны удару кнута. Анна пыталась, на свой манер конечно, объяснить мне, что ты, дочка, собираешься переехать с отцом в Нью-Йорк. Значит, я останусь одна, с долгами и бандитами на хвосте. Я бросила взгляд на экран телефона и, резко поднявшись с кожаного диванчика, подхватила свой плащ и сумочку.
– Мне ужасно жаль, Анна, но я только что получила сообщение от Алисы. Извини, это какой-то злой рок, только нам удаётся встретиться, как сразу что-нибудь мешает!..
– Почему ты дома? Разве ты не должна быть сейчас на занятиях?
Ты быстро взглянула на меня:
– Вот что, мама, ты выглядишь совершенно разбитой. Не понимаю я вас, взрослых. Вы только и делаете, что ищите поводы, как бы напиться. Как так можно?
И ты снова уткнулась в свой смартфон.
Я присела рядом с тобой на диван:
– Можешь на минуточку отвлечься и посмотреть на меня? Нам нужно поговорить.
Ты вздохнула и неохотно отложила смартфон в сторону.
Лишь по дороге домой до меня дошёл весь смысл новости про Эрика. В темноте, в одиночестве, на мокром от дождя тротуаре ко мне пришло осознание того, что может произойти. В тот момент я поняла, чего боюсь больше всего. Страх, перед которым меркли и становились ничтожными пустяками все мои прочие проблемы. То, чего я боялась по-настоящему, грозило превратиться в реальность. Жизнь без тебя. Из всего, что происходило со мной в последние месяцы: увольнение с работы, уход мужа, угрозы криминальных личностей, – мысль, что ты переедешь жить со своим отцом в Нью-Йорк, была хуже всего. Хотя как я могла упрекать тебя? Какая девушка-подросток – одержимая модой, спортивными тренировками, Ютубом и соцсетями – устоит перед Нью-Йорком, который для неё все равно что Мекка для мусульман?
Однако у этой ситуации были свои плюсы. Если ты уедешь к своему отцу на другой конец земного шара, то не увидишь, как твою мать посадят в тюрьму, и будешь избавлена от публичного позора. С дочерью по другую сторону Атлантики я с чистой совестью смогу отправиться в полицию, получить заслуженное наказание и освободиться от всех своих преследователей.
– Ну же, мама, – требовательно настаивала ты, – что опять за драма? Мне кажется, я совершенно перестала тебя понимать! Словно мою прежнюю маму подменили, и ей на смену пришла другая, чертовски занудная тётка. Знаешь, когда-то ты была просто классной матерью. А что теперь?
– Это правда, что отец переезжает в Нью-Йорк? Почему ты ничего мне не сказала?
Ты упрямо выпятила подбородок.
– А я виновата, что вы друг с другом не разговариваете? Я вам что, передаточное звено?
Я бросила на тебя умоляющий взгляд:
– Ладно. Отец переезжает в Нью-Йорк. И что с того?
Я глубоко вздохнула, прежде чем задать решающий вопрос, ответа на который боялась больше всего.
– Ты поедешь к нему?
– О господи, мама! Да ты совсем рехнулась. Ты что же, думаешь, я способна переехать куда-нибудь, даже ничего тебе не сказав?
И ты снова потянулась к своему смартфону, показывая тем самым, что разговор окончен. Но я опередила тебя и отодвинула смартфон в сторону:
– Но что произошло? Разве не ты бредила Нью-Йорком с десяти лет? А теперь тебе представился реальный шанс пожить на Манхэттене со своим отцом, чьё финансовое положение куда лучше моего со всеми вытекающими отсюда последствиями. Как ты можешь от такого отказываться? Или отец не хочет, чтобы ты ехала к нему?
Ты медлила с ответом.
– Папа очень хочет, чтобы я поехала, – призналась ты наконец. – Он подыскал мне там какую-то ужасно дорогую школу, которую готова оплачивать его компания. Говорит, что было бы очень здорово, если бы я смогла получить тамошнее образование.
Ты снова замолчала.
– Но? – не выдержала я.
– Послушай. Мне придётся ужасно много учиться, чтобы успевать. Это во-первых. А во-вторых, Нью-Йорк – вовсе не предел моих мечтаний. Старшая сестра Бленды прожила там целый год после окончания школы и никуда даже не могла сходить по вечерам. А ведь ей было даже не шестнадцать, как мне сейчас, а все девятнадцать. Настоящая жизнь начинается там лишь для тех, кому исполнилось двадцать один. И кроме того, мне нравится жить в моей стране. Здесь мой дом и все мои друзья. Мне даже моя школа нравится, хотя порой она меня просто бесит. В Нью-Йорке я никого не знаю и буду никем. Вот и всё.
Я слышала каждое сказанное тобой слово, но всё равно продолжала сомневаться, правильно ли ты меня поняла.
– Алиса, мы ведь говорим о Нью-Йорке. Не о Гётеборге или, к примеру, Дюссельдорфе, а о Нью-Йорке. Я вовсе не пытаюсь уговаривать тебя, но мне с трудом верится, что ты готова отказаться от такой возможности.
– В том-то всё и дело, мама, что ты просто не понимаешь. Я вовсе не считаю, что переезд в Нью-Йорк должен перевернуть всю мою жизнь. Это только тёткам твоего возраста, которые любят Сару Джессику Паркер и обожают по десять раз пересматривать «Секс в большом городе», кажется, что Большое яблоко – это просто какая-то манна небесная.
Я крепко обняла тебя, но ты весьма неохотно восприняла подобное проявление нежности. Ты требовательно побарабанила меня по руке и забрала обратно свой смартфон.
– Да ладно тебе, мам, успокойся. Я никуда не еду.
Я продолжала сжимать тебя в объятиях и, глядя на фотографию ныряльщиц на стене, думала о том, что полиция – это не выход. Я обязана что-то придумать, чтобы заплатить эти самые 820 000 крон. Прямо сейчас. После разговора с тобой ставки в этой игре удвоились. Я несла и должна продолжать нести свою ответственность за дочь.
– Вот если бы папа переехал в Лос-Анджелес, тогда другое дело. Вот куда все стремятся. Пальмы, бассейны, пляжи, Райан Гослинг. А ты говоришь: Нью-Йорк…
Ночью я сидела наверху в своей комнате и разрабатывала стратегию раскрутки Перниллы Перссон. Задача была настолько трудной, что отодвинула на задний план все мысли о четверге и о том, что меня ждёт. Я обдумала все возможные варианты, как раздобыть денег. Банк решительно отказался давать кредит, мотивируя это тем, что сперва я должна доказать, что умею зарабатывать деньги. Сотрудница банка выглядела почти довольной, озвучивая свой отказ. Примерно тот же самый ответ я получила во всех других банках, куда обращалась. Даже в тех, что имели весьма сомнительную репутацию и предлагали кредиты на жутких процентах. Тогда я осторожно порасспросила своих знакомых, не хочет ли кто стать инвестором агентства. В основном это были старые партнёры и коллеги, те, кому, как я знала, нравился мой азарт на новом поприще. Однако вскоре убедилась, что никто не даст мне ни гроша. Во всяком случае, не сейчас. Заставить раскошелиться Эрика – напрасный труд, не стоило и пытаться. Даже если я сумела привлечь его к ответственности и добилась своего, денег за такой короткий срок точно бы не получила. Единственный выход – это постараться уговорить неизвестного покупателя картины одуматься и перенести сроки выплаты.
Я несколько раз посылала сообщения, в которых писала, что денег нет, но они так и не были прочитаны и остались без ответа. В четверг утром меня разбудил телефон. Пришло смс-сообщение с координатами места. Посмотрев гугл-карту, я поняла, что это где-то в самой глубине леса. Едва сообразив это, я покрылась холодным потом и тут же отправила ответ:
«Вы ничего там не найдёте. У меня нет денег. Я очень хочу всё вернуть, но прямо сейчас у меня нет для этого никакой возможности. Мы можем встретиться?»
Тишина.
И тут я занервничала по-настоящему. Всё это время я ждала, что угрожающий мне незнакомец примет мою просьбу об отсрочке. А теперь… Что ещё можно сделать?
Четверг проходил на стремительной скорости. Я расписала весь свой день по минутам и неукоснительно следовала распорядку, чтобы напрочь забыть про деньги, которых не было. После полудня состоялась фотосессия Перниллы Перссон. Стилист сделала ей по-настоящему продуманную причёску, и теперь тот, кто никогда не встречал Перниллу лично, глядя на её снимки, решил бы, что перед ним этакая гламурная особа королевских кровей. Волосы, макияж, фотошоп. Когда Пернилла Перссон увидела свои снимки, её первой реакцией была безмерная радость с изрядной долей шока. Она была счастлива и растрогана и неуклюже обняла меня, словно я сделалась её самой близкой подружкой.
– Вот она настоящая я! – ликующе воскликнула Пернилла.
Весь день я нервно поглядывала на свой телефон. От покупателя номер семь по-прежнему никаких вестей. Означало ли это, что он принял предложение подождать с выплатой? Возможно, его предупреждения были лишь пустыми угрозами? Но что-то подсказывало мне, что легко отделаться не удастся. Это изматывающее безмолвие походило на затишье перед бурей.
– Ну наконец-то я разобралась, что там с этой косой! – воскликнула Луиза.
Все остальные дружно закивали, кроме Петры, которая с недоумением уставилась на подругу:
– Какой косой? Ничего не понимаю. Это что-то важное?
Она открыла книгу и принялась перелистывать страницы, испещрённые заметками на полях. Луиза повернулась к Анне и указала пальцем на Петру:
– У неё мальчишки, поэтому ей никогда не придётся заплетать косу Китнисс.
– Вот и хорошо, – решила я поддержать подругу. – Одно время Алиса требовала, чтобы я делала ей только эту причёску, и мне пришлось пересмотреть несколько роликов на Ютубе, чтобы научиться правильно плести такую косу, но, как я ни старалась, она всё равно каждый раз оставалась недовольна. Зато теперь я столько всего знаю!
Я как раз закончила читать очередную книгу, «Голодные игры» Сьюзен Коллинз, и теперь не могла сдержать свой энтузиазм.
Честно говоря, в тот вечер я буквально заставила себя прийти на собрание книжного клуба. Меня одновременно обуревали раздражение, злость и страх – какие тут могут быть разговоры о высоких книжных материях! Но всё же я нашла в себе силы прочесть «Голодные игры», книгу, о которой мы условились во время роскошных выходных в Барселоне. Как ни странно, но роман или скорее его героиня – Китнисс – придали мне сил и внушили надежду: какой бы беспросветной ни казалась жизнь, всегда есть способ выбраться из самой безвыходной ситуации. Поэтому в последнюю минуту я решила пойти на встречу и хотя бы для разнообразия провести несколько приятных минут с подругами.
– Это было так захватывающе, что я едва могла оторваться, – возбуждённо тараторила Луиза. – Неудивительно, что подростки буквально одержимы этой книгой.
– Точно! – воскликнула Анна. – Вот бы у нас была такая книга, когда нам было по тринадцать. Это не то что «Кулла-Гулла», которую мы все читали в школе. По части сексапильности никакого сравнения с Китнисс.
Участницы книжного клуба рассмеялись, правда, Петра не так громко, как остальные.
– Слышишь, как звенят колокола, Гулла? – испуганным голоском произнесла Луиза, пародируя диалект жителя Сконе. – Телевизионный сериал был какой-то странный, дети из одной семьи разговаривали на разных диалектах.
– Что? – удивилась Петра. – Вам не нравится «Кулла-Гулла»? А я много раз перечитывала её в детстве.
– Да-да, – перебила её Луиза, – мы не сомневаемся, Петра! – И, щедро плеснув себе в бокал красного вина, Луиза продолжила: – Книга и правда замечательная, Анна. Я сперва подумала, что может быть интересного в книге для подростков, но эта просто что-то…
Я внезапно выпрямилась на диване:
– Ты действительно прочла книгу от первой до последней страницы?
– Ой, не мелочись. На самом деле фильм тоже получился отличный. Дженнифер Лоуренс просто жжёт, так что я не видела смысла в том, чтобы читать ещё и книгу. – И с этими словами Луиза сделала большой глоток из своего бокала.
– Между прочим, у нас сейчас встреча книжного клуба, а не киновечеринка, – заметила Петра.
На мгновение в гостиной Анны, обставленной с таким вкусом, что её впору было помещать на обложку модного журнала об интерьере, сгустились тучи.
– Да брось, Петра! – отмахнулась Луиза и, взяв со столика бутылку, наполнила бокал подруги до самых краев. – Я только хочу сказать, что как же здорово, что у современных девушек есть такие замечательные примеры для подражания. К примеру, я где-то читала, что стрельба из лука вновь вошла в моду… – Луиза внезапно оборвала себя на полуслове и повернулась к Анне: – Должна тебе признаться, что, когда ты сказала, что купила диван в цветочек, я подумала, что ты немного… того. Диваны с цветочной набивкой, фи, подумала я. Лет десять назад они ещё как-то смотрелись, но сейчас их все выбрасывают. Но теперь я вижу, какой он красивый. Чертовски красивый! В общем, снимаю перед тобой шляпу за твой выбор.
Луиза случайно плеснула несколько капель вина на стол, и Петра тут же вытерла их тряпкой. После чего сделала глубокий вдох и сказала:
– Если бы у меня была дочь, я ни за что не разрешила бы ей брать в руки такую книгу.
Мы с Анной удивлённо подняли брови.
– Я так и думала, – пробормотала Луиза.
Мне стало любопытно, что хочет сказать этим Петра.
– Что ты имеешь в виду? Мы же просто обсуждаем книгу, и это естественно, что у всех разные точки зрения. Ведь так? – И я бросила многозначительный взгляд на Луизу и Анну.
– Ладно, – хлопнула Анна рукой по колену, – думаю, нам пора заканчивать, потому что у меня завтра с утра перед работой встреча с фитнес-тренером Анникой. Вы же знаете Аннику, она терпеть не может, когда на её занятия приходят не выспавшимися.
Мы с Петрой понимающе кивнули. Нам обеим доводилось общаться с этой энергичной особой.
– Поэтому будь добра, объясни, почему ты не разрешила бы своей дочери брать в руки «Голодные игры»?
Петра явно смутилась, оттого что подруги придают столь большое значение её словам, но и смолчать не могла, потому что заложенная в книге мораль её возмущала.
– Это ведь как компьютерная игра. Никто по-настоящему не умирает. На смену погибшему всегда придёт другой, но при этом похожий персонаж. И подростков в книге, кажется, совсем не волнует, что они должны умереть. Они как будто воображают, что нет никакой грани между жизнью и смертью, а потому неважно, на чьей стороне ты сражаешься. И потом, что касается отрицательных персонажей. Кто они такие на самом деле? Что они хотят? Чего добиваются? Ведь их так и не удаётся узнать по-настоящему. Если говорить начистоту, то, на мой взгляд, эта книга превозносит идеи фашизма и навязывает неправдоподобный взгляд на мир.
Остальные молча слушали Петру.
– Да, ты действительно серьёзно проанализировала эту книгу, Петра, – наконец нарушила я тишину и задумчиво склонила голову набок.
Остальные недружно закивали.
– Нет, правда, девчонки, – вмешалась Анна, – если я завтра буду не в форме, Анника с меня три шкуры сдерёт.
Луиза перелила остатки вина из бутылки к себе в бокал и выпила, пока остальные вставали с дивана.
– Ах, как жаль, – разочарованно протянула Луиза. – И зачем ты только назначила занятие на следующий день после собрания клуба? Мы даже не успели решить, что будем читать дальше.
– Теперь у нас на очереди «Великий Гэтсби» Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, – произнесла Петра не терпящим возражений тоном. А когда она так говорила, спорить с ней означало ввязываться в самую настоящую словесную войну.
Мы ещё немного постояли перед домом Анны, ёжась на холодном ветру, после чего попрощались с Луизой, которая жила в другой стороне. Петре было по пути. Но стоило мне свернуть к своему дому, как Петра совершенно неожиданно разрыдалась. Я смутилась. Последнее, на что я была способна в моём состоянии, это утешать трепетную подругу, которая расплакалась только потому, что остальные не любят старую детскую книжку «Кулла-Гулла». Петра шагнула ко мне и обняла, уткнувшись в плечо. Эти вечные объятия, подумала я. На самом деле я не люблю обниматься. Разве только с тобой, дочка.
– Не бери в голову, Петра. Луиза только на словах такая грубая. У неё своеобразная манера поддерживать беседу.
– Дело не в этом, – всхлипнула Петра. – Просто всё как-то сразу навалилось…
– Мне очень жаль, Петра, но я должна поспешить домой к Алисе, пока она не легла спать.
Петра продолжала лить слёзы у меня на плече.
– Нет, правда, Петра, хватит!
Я была на взводе, каждую секунду ждала, что неизвестные люди скоро заявятся ко мне и потребуют то, что я им должна, и это ожидание изматывало. Поэтому в тот миг меня совершенно не интересовали ни проблемы Петры на работе, ни истории про ее мужа-зануду, с которым она жила с восемнадцати лет, ни её страдающая от рака мать.
– Иди домой и ложись спать. Завтра тебе станет лучше. Утро вечера мудренее, – сказала я и, повернувшись, направилась к своему дому, где в кухонном окне горел свет.
Моя подруга осталась одна рыдать на улице.
Ты медленно спустилась по лестнице, сосредоточенно глядя на экран своего смартфона.
– Мама, взгляни, что это? – Ты протянула мне свой аппарат. – На обычную порнографию не похоже.
– Ох, ты даже такое получаешь? Но ведь тебе только шестнадцать!
– Им плевать, сколько мне лет. Ты вообще слушаешь, что я говорю? В последнее время кто-то шлёт мне какие-то жуткие картинки и, кажется, не собирается на этом останавливаться.
– А ты ему писала?
Ты проигнорировала столь глупый вопрос и продолжила:
– Он меня уже достал. Я не понимаю, что ему надо. – И ты сунула телефон мне под нос.
Едва я взглянула на экран, как почувствовала себя хуже некуда.
– Алиса, ты должна срочно заблокировать свой аккаунт!
– Расслабься, мам, всё не так уж и страшно. Мало ли придурков на свете! Всех не сосчитаешь.
– Ты должна заблокировать и аккаунт, и банковский счёт, который к нему привязан. Немедленно!
– С ума сошла? Да никогда в жизни! У меня там почти пять тысяч крон.
Я смотрела на экран твоего смартфона. Там была изображена девушка, которая вполне могла быть твоей ровесницей. Полураздетая, связанная, её явно перед съёмкой пытали. На белой коже синяки и ссадины, лицо разбито в кровь, глаза завязаны.
– Кто это прислал? – снова строго спросила я.
– Откуда мне знать? Это может быть кто угодно. Такие обычно не стремятся познакомиться. Я только одно в толк не возьму: что ему нужно?
Я посмотрела на имя отправителя: «Покупатель номер семь», и мне всё стало ясно.
– Как давно ты получаешь подобные снимки?
– Несколько дней. Всё жду, когда он прекратит. В полицию, наверное, с таким не пойдёшь. Но… Бедная девушка. То, что с ней сделали, просто ужасно.
– Да, ужасно, – эхом откликнулась я.
Когда ты ушла в свою комнату, я одно за другим отправила три сообщения:
«Оставьте Алису в покое».
«Лучше возьмите меня».
«Когда мы сможем встретиться?»
Спустя четыре часа тишины наконец-то пришёл ответ:
«Среда. „Галерея“. 16:30. Мы сами найдём тебя».
В «Галерее» было многолюдно. На кассы «Эйч-энд-Эм» стояли длиннющие очереди. Я не понимала, как меня найдут в таком столпотворении. Торговый центр был просто гигантским. Я старалась держаться на нижнем уровне, прогуливалась вдоль бутиков и разглядывала витрины. Как много барахла, которое покупают те, у кого не хватает денег на хорошую одежду. Просто цитадель синтетики, подумала я, зачем только её производят? Мне не нравилось бывать в торговых центрах, не нравились толпы людей, снующих туда-сюда. Я уже битые четверть часа бродила вдоль витрин, нервно озираясь по сторонам, но до сих пор так никто и не появился. Я была готова сдаться и уйти, когда внезапно заметила человека, который приближался решительным шагом.
По дурости я ожидала, что на встречу явится покупатель картины собственной персоной. Этакий главарь мафии с толстым брюхом, золотой цепью на шее, телохранителем и акцентом выходца из бывшей Югославии. Но вместо него словно из ниоткуда возник давешний бегун, хотя на этот раз на нём был не спортивный костюм, а джинсы, белоснежные кроссовки и кожаная куртка. Его походка была всё такой же лёгкой, а сам он выглядел всё таким же ухоженным и самоуверенным. Не здороваясь, он приблизился ко мне:
– Иди со мной.
– Я-то пойду, – хмуро отозвалась я, – только оставьте Алису в покое.
– Успокойся, – ответил мужчина, – с твоей стороны было очень глупо упрямиться и не платить деньги. Ты просто не знаешь, с кем связалась.
– Но неужели вы не понимаете? – возмутилась я. – У меня действительно нет таких денег. Я только что развелась, и мой муж забрал то, что я выручила за продажу картины.
– Ты принимаешь меня за круглого идиота? Я видел, как ты живёшь и с кем общаешься. Знаю, на какой машине ты ездишь и по каким ресторанам ходишь. Знаю, где вы с дочерью покупаете одежду. Я знаю о тебе больше, чем ты сама о себе знаешь.
– Всё это было раньше. А теперь у меня ничего нет. Вот почему я продала картину. От безысходности. Мне отчаянно нужны были деньги. Если ты действительно знаешь обо мне всё, тебе следовало бы знать и это.
Мужчина остановился и повернулся ко мне:
– Не впутывайся в эти дела. Найди деньги. Не твоё это. Поверь мне.
– Но что я могу сделать? У меня только двести тысяч.
– Ты на счётчике – каждый день набегает по десять процентов от суммы. Так что, немного пораскинув мозгами, ты сообразишь, что скоро будешь должна в два раза больше, и с каждой минутой твоё положение будет только усугубляться. Поэтому сделай, как я говорю. Придумай что-нибудь. Возьми в долг у друзей. Позвони папаше. Что угодно. Мне уже надоело с тобой нянчиться. Ты не отдала деньги сразу, и чем дольше будешь тянуть, тем хуже для тебя. Если в субботу денег не окажется, последствия будут ужасны. И больше всего меня пугает то, – мужчина заглянул прямо мне в глаза, – что ты этого, кажется, не понимаешь.
С момента той нашей встречи в этом человеке что-то изменилось. Я сначала не поняла что именно. Потом сообразила. Манера говорить. Встретив его в первый раз, я здорово испугалась, но теперь всё было иначе. Возможно, дело в голосе. Он мог быть то грубым и резким, то спокойным и мягким. Как сейчас.
– Честно говоря, – начала я, – я вижу только два выхода. Или вы меняете сроки выплаты, или мне придётся обратиться в полицию.
– На первое даже не надейся. А что касается второго… Валяй беги в полицию. Там решат, что ты просто съехала с катушек.
– Не думаю. Ведь я расскажу им всё как есть. И я готова понести наказание за то, что продала поддельную картину.
– Ты не продавала поддельных картин.
Я не смогла удержаться от смеха:
– Да что ты говоришь! У меня есть квитанция.
– Да ну? Пойди домой и проверь в ящике на кухне, на месте ли она? Разве картина была застрахована?
Незнакомец был прав. Литография Пикассо никогда не была застрахована.
– Остаётся только один выход. – Мужчина пожал плечами. – Через пару дней тебе придёт сообщение. В нём будет информация об услугах, которые мы хотим, чтобы ты нам оказала. Для твоего же блага и блага твоей дочери будет лучше, если ты выполнишь эти услуги в наилучшем виде. Я серьёзно говорю. Наше терпение на пределе, и, если ты не сделаешь так, как мы тебе скажем, последствия действительно могут оказаться непоправимыми.
– Что за услуги? – быстро спросила я.
– Просто следуй инструкциям. До скорого, – бросил мужчина и быстрым шагом исчез в толпе.
Примчавшись домой, я первым делом бросилась на кухню и проверила папку, где хранила чеки и квитанции. Квитанции о продаже картины на месте не оказалось, и я поняла, что кто-то побывал у нас дома и забрал её. А я ничего не заметила.
Прошло два дня. Всё это время я места себе не находила и то и дело строила догадки, чем меня заставят заниматься. Угрожать? Грабить? А что, если речь идёт об импорте несчастных грузинских девушек и мне придётся запугивать их утюгом? Я читала в газетах статьи о квартирах, где содержали совсем юных девочек, заставляя их заниматься самыми ужасными вещами. Девочек вроде тех, что были на фотографиях, которые ты получала. Они, кстати, продолжали приходить к тебе с завидной регулярностью. В конце концов ты вняла моему совету и заблокировала счёт и аккаунт.
Когда же наконец обещанные инструкции пришли, я испытала огромное облегчение. Мне не нужно будет размахивать пистолетом или выделывать всякие опасные трюки. В моём задании не было ничего особенного. Нужно было поехать в одно место и, забрав там некий пакет, в течение часа доставить его в другое место. Что было в пакете, не сообщалось. Но мне было всё равно. Главное, чтобы всё поскорее закончилось.
Вцепившись руками в руль, я ехала сквозь мрак ночи. В голове билась только одна мысль: у меня всё получится, получится. За окном по-прежнему завывал холодный сырой ветер. Первая остановка – парк Блектурн на Сёдермальме.
Я вышла из машины и направилась по освещённой фонарями дорожке в глубь пустынного парка. Перед этим я хорошенько огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не следит. В кустах позади указанной в сообщении скамейки должен был ждать пакет. Я не боялась людей – в парке никого не было, больше всего страшила тьма. Я чувствовала себя ужасно глупо, ползая по кустам в поисках какого-то пакета. Внезапно позади раздался мужской голос:
– Вы что-то ищите?
Я аж подпрыгнула от неожиданности. Откуда здесь люди, ведь никого же не было? Добродушный на вид дяденька с мопсом на руках, пожалуй, вряд ли мог представлять опасность.
– Я мячик ищу, – тут же нашлась я. – Мой сын играл здесь сегодня днём и забыл мячик. Так расстроился, бедняжка, что, когда он лёг спать, я решила приехать сюда и поискать.
Объяснение звучало вполне правдоподобно, и хозяин пёсика, кажется, поверил.
– Ну, знаете ли! – возмутился он. – Дети в наше время стали совершенно избалованными. Помню, когда я был маленьким, то всегда сам искал свои пропавшие мячики. Чтобы моя мать лазила по кустам, да ещё ночью… Да такое мне даже в голову не могло прийти!
Я терпеливо улыбнулась мужчине – хорошо, что он мне поверил, но надо было как можно скорее спровадить его прочь. Кто знает, что там, в этом пакете? Вдруг окажется, что пистолет или что-нибудь вроде того? Тогда я и глазом не успею моргнуть, как этот друг правопорядка кинется звонить в полицию.
– Да, – кивнула я, – вы совершенно правы. – И демонстративно отвернулась, давая понять, что разговор окончен.
Но мужчина не отставал:
– Давайте я помогу вам. Не годится такой красивой женщине лазить в одиночку по кустам в темноте, да ещё в таком месте.
Я почувствовала, что впадаю в панику.
– Ничего страшного, я сама справлюсь.
Я отошла чуть в сторону, но мужчина упрямо продолжал рыться в кустах, как раз в том самом месте, где должен быть спрятан пакет.
– Погодите-ка. – Он вдруг остановился и выудил из кармана мобильный телефон. – У этой штуки есть карманный фонарик. Мне внук показывал. Вот только я забыл, как он включается…
И в этот момент я обнаружила то, что искала: пакет, завёрнутый в пластиковый мешок и аккуратно обмотанный скотчем. Никаких сомнений – это точно был он. Совсем небольшой, он спокойно поместился в кармане пальто. Я медленно попятилась и выбралась на лужайку. Мужчина всё ещё возился с телефоном и ничего не заметил. Беззвучно ступая, я исчезла в темноте и вскоре была у своей машины.
Мне ужасно хотелось посмотреть, что же там в пакете. Я была почти уверена, что это наркотики. Но сколько и какого качества? Я бросила взгляд на часы и поняла, что опаздываю. У меня оставалось всего полчаса, чтобы доставить пакет в условленное место, которое, по-видимому, было ещё хуже парка Блектурн. Я выехала из Сёдермальма и направилась к конечному пункту назначения.
Всю дорогу я поглядывала на пакет, который лежал рядом на пассажирском сиденье. Его содержимое меня пугало. Больше всего хотелось выкинуть его в окно, прибавить газу и умчаться прочь из этого города и из этой страны. Прочь от всех тех ужасов, что преследовали меня в последние дни. Но потом я подумала про тебя и про те снимки, что продолжали приходить, с каждым разом они выглядели всё страшнее и безжалостнее.
Я отлично знала место, куда направлялась. Я столько раз проезжала мимо него и ненавидела всем сердцем. Тёмное, унылое. Повсюду лишь бетон и щебень. Серый снег зимой и одуванчики летом. Ничем не примечательное днём, ночью это место превращалось в один из самых отвратительных уголков Стокгольма. Мне следовало оставить пакет на берегу под мостом, по которому проходила автострада Эссинге. Одного я не могла взять в толк, почему человек, которому нужно передать пакет, не мог сам приехать и забрать его в парке? Но, должно быть, в преступном мире действовали какие-то свои законы, которых я не понимала. У одной из опор моста стоял молодой человек в натянутом на голову капюшоне. Чудесно, подумала я, сегодня день, когда все мои опасения подтверждаются. Но всё же я была рада, что успела. Ещё пара секунд, и задание будет выполнено. И пусть даже некоторое время мне пришлось побыть преступницей, но скоро всё закончится и я снова стану самой собой. И чистый, заглушающий все звуки салон моего внедорожника, как всегда, будет надёжно защищать меня от всех тех ужасов и боли, что поджидают за окном. Я заглушила мотор, вышла из машины и приблизилась к человеку под мостом. Тот сделал шаг навстречу. Я вынула из кармана пакет и положила в протянутую руку. Вот и всё. Я сделала это. Я быстрыми шагами вернулась к своей машине, но только собралась открыть дверцу, как услышала, что парень опрометью бросился прочь, а меня ослепил белый свет автомобильных фар с голубыми мигалками. В уши впился оглушительный визг сирены. Я оцепенела. Я поняла, что столкнулась нос к носу с самой настоящей полицией.