Машину перед смертью немного развернуло, и она растопырилась от стены до стены, заняв всю улицу. Машина была грандиозна, безмолвна и несчастна. Лучше бы ее совсем порвало на мелкие клочки, тогда бы она не вызывала столько жалости.
Но Йоба срубил ей голову – и так оставил.
Будто в назидание тем, кто придет следом.
Ходовая часть тяжелого танка сохранилась на удивление хорошо, даже гусеницы целы, только покрыты ржавчиной, – как говорится, сел и поехал. А вот грубо сваренная и халтурно покрашенная боевая рубка… Ее вместе с содержимым почти не осталось. Теперь Леха понимал, отчего не смог опознать Разрушителя: его построили под конкретную задачу. Не исключено, что прямо на окраине Абуджи, в каких-нибудь очень серьезных мастерских, поскольку стандартная полевая ремонтная база ЧВК вряд ли осилит сборку такого динозавра. Она просто на это не рассчитана. Очень толстая броня, очень массивное орудие, очень мощное все.
И все в утиль.
Спереди у Разрушителя был могучий и зловещий, как адская мясорубка, навесной минный трал. Приводы гигантских инженерных манипуляторов с клешнями, видимо, уходили внутрь рубки, и когда та приняла удар на себя, титанические руки безвольно упали по сторонам. Сейчас они лежали, разинув зубастые пасти, словно два стальных дракона, сбитых с небес на землю.
При жизни Разрушителя огромная бронированная коробка боевой рубки занимала две трети его палубы, не накрывая только моторный отсек. Когда Йоба врезал по лобовому щиту, немного правее маски орудия, толстая бронеплита раскололась, и рубку просто разорвало в клочья. И разметало в стороны то, что на ней держалось. А что было внутри… По-разному.
Возможно, Хранитель все-таки добавил еще разок – трудно представить, что тяжеленную гаубицу вынесло за борт тем же самым первым ударом.
Разрушитель мог выглядеть намного аккуратнее, порази его Йоба бронебойным. Дырка спереди, дырка сзади. Кстати, если кто-то шел по улице следом за Разрушителем, ему очень повезло, что таким экзотам, как Йоба, не полагается бронебойных снарядов.
Они им просто не нужны.
Им и так хорошо.
При воспоминании, что Йоба бродит поблизости и сейчас наверное высматривает новую цель тысячью глаз, разбросанных по всему городу, становилось неуютно. Безнадежно. Бесполезно. Бессмысленно. От него ведь не спрячешься.
Йоба следит за тобой.
Йоба достанет тебя.
Проклятье!
Как перестать бояться и полюбить Йобу?
Никак.
Леха ждал, когда уже Пасечник кончит «обнюхивать» покойника длинным щупом миноискателя, потел и мечтал убраться отсюда подальше. Сейчас надо будет лазать по машине и подробно фиксировать на камеру ее потроха во имя великой научной миссии Института. Леха твердил себе, что там внутри нет останков экипажа. Разрушитель наверняка был на дистанционном управлении или вовсе полный автомат. А если даже и с людьми, то протоплазму, в которую они превратились, давно соскребли с обломков безутешные коллеги, так положено. Два сезона дождей и пыльных бурь довершили дело: чисто там, стерильно.
Но люди здесь могли погибнуть, такие же, как ты.
Нет, не такие. Они – бойцы, а ты – офисная крыса от военного дела.
Хитрая, везучая, отчаянная, если припереть ее к стенке, но крыса.
Настоящие мужики склепали Разрушителя и пошли на нем в честный бой. Как наши сто лет назад где-нибудь под Курском. А ты бы смог?
«Да что это со мной сегодня, – подумал Леха. – Может, действительно таблетки от желудка давят на голову? Или просто я трезвый не гожусь для работы в поле?»
– По датчику все чисто. Начинаю визуальный осмотр. Группе рассредоточиться! – скомандовал Пасечник.
И полез на гусеницу.
Леха со Смитом послушно разошлись по разным сторонам и присели на корточки у стен. А то мало ли, вдруг долбанет. Растяжки вышли из моды с тех пор, как каждый боец таскает на себе противоминную подсветку, но это Африка, здесь в иных местах у бойца из одежды ничего кроме ржавого автомата. Разве что сапоги резиновые, синенькие или зелененькие, для красоты.
– Нам бы в группу эксперта с испытательного полигона, – сказал Смит, оценивающе разглядывая остатки рубки. – Чтобы точно установил: да, сюда прилетело восемь дюймов, снаряд бетонобойный, подтверждаю, дата, подпись. А то я предчувствую долгие и мучительные поиски в интернете. Если будет еще интернет… Алексей, забери у Лоренцо наш «спутник», хорошо?
– Нам бы в группу бабу с во-от такими сиськами! – Пасечник осторожно сполз внутрь машины, наверное, в отделение управления, скрывшись там с головой.
– Зачем? – удивился Смит.
– Сам говоришь, я мечтатель!
– Ты сейчас не отвлекайся. Помечтаешь о сиськах потом.
– Да нет здесь ничего.
– Ну еще бы, откуда там сиськи! Тем более не отвлекайся.
– Солдат не отвлекается, потому что мечтает о сиськах всегда! – донеслось из недр Разрушителя. – Не спрашивай, что сиськи могут сделать для тебя – спроси, что ты можешь сделать для сисек!
– Тонкий юмор штурмовых бригад, – кисло сказал Смит, оглядываясь на Леху. – Он весь про это. Сейчас еще про восемь дюймов будет.
– Восемь дюймов у меня и свои найдутся!
– Слушай, давай лучше про сиськи!
– Черт, нам бы не сиськи, а фиксера нормального вместо канальи Лоренцо, мы бы сюда вообще не пошли! – заявил Пасечник, высовываясь из машины наружу и утирая трудовой пот. – Дали бы денег и сели в тенечке ждать под холодное пиво, когда местные приведут Хранителя за хобот!
Смит бросил на Пасечника подозрительный взгляд.
– Почему за хобот?
– Откуда я знаю… А в чем дело? Так… Вырвалось.
– Потому что Слонопотам?!
– Это что еще за хрень? – искренне поразился Пасечник.
– Ну-ну, – протянул Смит.
И покосился на Леху.
– Алексей, заходи, – сказал Пасечник. – Здесь не страшно. Здесь, в общем, и посмотреть не на что, но отснять надо.
Там действительно не оказалось ничего особенного, только покореженное железо. Пасечник отыскал следы мануального управления, но не факт, что его использовали. А вот орудие – избыточно мощная даже на вид гаубица с раздельным заряжанием – однозначно требовало человеческой руки. Но кто знает, его могли подготовить к выстрелу и покинуть машину от греха подальше. Так сказал Смит.
Разглядывая бульдозерный отвал на корме Разрушителя, он добавил, что не понимает, как из этой монструозной гаубицы, с ее бешеной отдачей, думали стрелять на асфальтированных улицах. Отвал – неглупое решение, но где тут газоны, чтобы в них закопаться. Надеялись сначала прорваться в центр? Или рассчитывали забить Йобу с одного выстрела, и пусть рассыпется подвеска, уже наплевать? Ну-ну… Сегодня такой утомительно-удивительный день, что ему надоело удивляться. И он не любит теряться в догадках.
Орудие лежало себе тихонько, зажатое между стеной дома и машиной, присыпанное обломками брони, грустное, очень симпатичное по-своему, с толстым коротким стволом и развитым дульным тормозом. Старенькое. По словам Смита, ему исполнилось минимум лет семьдесят.
– Таких теперь не делают.
И все как-то притихли.
Стоя на машине и глядя на этот антиквариат сверху вниз, люди молчали, словно отдавая дань памяти – то ли крепкому железу, то ли всей породившей его оружейной культуре, безвозвратно уходящей в прошлое.