Джахид
Аиша стояла в проеме дверей и глядела на спящих мальчиков, сжав в аккуратных пальцах края абайи. Трое мальчишек лежали на огромной двуспальной кровати, Абдула и Иман – в детских кроватках. Тишина, что удивительно для маленьких детей, Иман и Абдула даже не плакали. Но я засмотрелся не на них, а на нее…
Аллах свидетель, я не хотел вредить Аише. Не хотел подвергать опасности и испытаниям, которые она пережила. Если бы не суд Амины, я бы сделал все возможное, чтобы Аиша с детьми была в безопасности.
В какой момент она стала так важна для меня? Почему я тогда пошел против своих принципов? Почему в попытке выбить из нее истинные чувства, я поцеловал ее. Поцеловал замужнюю шейху.
Если бы ее родственники или родня мужа узнали, то ей здорово влетело бы, вплоть до тюрьмы.
Аиша исхудала за эти месяцы, появились темные круги под глазами, волнение и страх в карих глазах, из которых пропал золотистый оттенок. Из них исчезла дерзость и высокомерие, что в принципе странно для шейхи. Да и для их семейки тоже.
– Не помешал?
Аиша тут же дернулась от неожиданности и закрыла дверь в детскую.
– Я просила не подходить ко мне. Нас могут увидеть.
– Я в трех шагах от тебя, не собираюсь приставать, выпытывать или целов…
– Замолчи! Аллах, замоли сейчас же! Знаешь, сколько мне досталось после твоей выходки?
– Кто-то узнал? – я нахмурился брови, вновь встретившись с давно забытой дерзостью.
– Нет, просто…
– У тебя руки целые, – заметил я, глядя на ее запястья без привычных синих ободков. – Он еще в больнице?
– Да. Неизвестно, выйдет из комы или…
– Разве ты не должна радоваться?
– Радоваться горю мужа? В тебя вселился Шайтан? Зачем ты так говоришь?
– Он чуть не убил нас всех. Ты забыла?
– Он может убить меня в судный день. Или в день своей кончины. Я молю Аллаха, чтобы Мактум выкарабкался, иначе…
– Его семья не отберет у тебя детей.
– Ты наивен, Джахид, – усмехнулась Аиша. – Саудовская Аравия – не Эмираты. Там другие законы, более жесткие по отношению к женщине.
– Твой дядя эмир Дубая. Почему ты должна бояться? Почему ты вообще боишься мужчин? Когда я обратился к тебе из-за Иман, то…
– Потому что нас так учили… Мы – подчинены мужчинам. Все эти законы и права женщин – полная хрень. Суд не встанет на мою сторону в случае кончины Мактума. Я лучше буду жить с ним в спокойствии, чем одна, но в подвешенном состоянии. Прости, я устала, голова болит.
Она не дала договорить и двинулась в другую комнату, но я тут же схватил его за локоть и слегка дернул на себя.
– Не трогай меня!
– Мы не закончили.
– Я закончила.
– Аиша…
– Мне позвать братьев? Они вышвырнут тебя из дома, и сестру твою. Иман вы больше не увидите. Хочешь снова убить Амину?
Ее глаза увлажнились, но капли слез не потекли по ее щекам. Я сильно сомневался, что она так сильно переживала за Амину, раз ее эмоции менялись с такой бешеной скоростью.
– Почему? – задал единственный вопрос.
– Ты видел, в кого она превратилась? Кем стала за три месяца без дочери? – прошептала Аиша. – Видел, что с ней сделали законы и несправедливость по отношению к женщине? К матери. Ее подставили. Я не хочу пережить то же самое.
– Не переживешь.
– Ты ничего не понимаешь. Ты совсем ребенок.
– Зато я научился уважать женщину и не бить ее при малейшем проколе. Женщина – не прислуга, твой муж должен это понимать.
– Что ты хочешь от меня? Чтобы я перестала молиться за его выздоровление? Чтобы забыла о нем?
– Я хочу, чтобы ты открыла глаза на правду.
– Зачем? Почему ты привязался ко мне? Алла, что тебе от меня надо?
Мы снова оказались на непростительно близком расстоянии. И я бы хотел снова вкусить ее губы. Нежные, пухлые, посмотрел на огонь в ее золотисто-карих глазах. Но его не было.
Аиша не отталкивала меня, но и не притягивала. Я был близок. Слишком близок.
Внезапно прозвенел будильник в кармане ее абайи, и я отошел от нее еще на несколько шагов.
– Азан. Я помолюсь за здоровье моего мужа.
– И за свое.
– Что?
Но я уже ушел в другую комнату, посмотрел по электронному компасу сторону Мекки и принялся за намаз. Я тоже буду молиться. Буду молиться за благополучие двух главных женщин в моей жизни.