Кристен как раз стягивала свои светлые волосы в конский хвостик на затылке, так что оказалась совершенно беззащитной перед Чарльзом, который немедленно этим воспользовался и уткнулся лицом в щекотную часть ее шеи. Она съежилась, расхохотавшись.
– А не тормози в следующий раз! – сказал он поучительным тоном.
– Медвежонок Чарли, я все скажу твоей маме! – пропищала она, и оба заржали над этим ужасным прозвищем. Каким-то чудесным образом Кристен быстро нашла с его родичами общий язык. Сквозь окна его спальни уже вовсю струился солнечный свет, отчего волосы ее словно окутывало золотое облако. Для любого случайного наблюдателя они выглядели как вполне нормальная симпатичная молодая пара. Он обнял ее со спины, глядя на их отражение в зеркале. В такие моменты скрывающаяся в нем темная сторона должна была бы показаться разительным контрастом ко всему воздушному и беззаботному в Кристен, но что-то в их отношениях вызывало у него чувство, что он может быть точно таким же, как и она. Когда она улыбалась, то всегда улыбалась глазами.
Подавшись вперед, Чарльз поцеловал ее. Хотелось целовать еще и еще, но на это уже не было времени.
– Может, спустишься и присмотришь за завтраком? Хочу посмотреть, жив ли там еще Уилл.
– Он что, вчера перебрал?
– Брякнулся с крыльца и разбил башку о каменные ступеньки. Просто хочу убедиться, что с ним всё в порядке. Заныкай для меня «медвежий коготь»[43].
Поцеловав его в щеку, Кристен вышла из комнаты. Вся осанка ее говорила, что она как дома в собственном теле – то, что ему всегда в ней нравилось. Но стоило ей скрыться за дверью, как Чарльз в очередной раз едва ли наяву услышал четкий щелчок: голову слегка отпускало, когда Кристен не было поблизости – словно некая крошечная, едва заметная мышца, до этого помимо его воли туго напрягшаяся, наконец расслаблялась.
Чарльз поместил Уилла в спальню прямо по соседству с собственной – ту, в которой ночевал его брат Эрик, когда заглядывал в гости. Чарльз решил, что если уж в какой-то комнате Уилла и потянет блевать, то пусть это будет комната Эрика.
Постучавшись, Чарльз зашел туда. Уилл только начинал ворочаться в путанице простыней. При этом он стонал и держался за голову. Мерсер, телохранитель отца и вообще мастер на все руки, скрупулезно осмотрел Уилла, просидел с ним несколько часов, а потом исчез, словно призрак, оставив после себя лишь стакан с водой и флакон таблеток адвила[44]. Как и большинство людей, работавших на отца Чарльза, он делал то, что велено, не задавая лишних вопросов.
– Ну, как самочувствие? – поинтересовался Чарльз тем слегка насмешливым тоном, каким обычно обращаются к людям, которые накануне изрядно накуролесили.
– Башка трещит, хоть помирай… – Уилл кое-как ухитрился сесть, страдальчески щурясь, и был явно удивлен, когда потрогал лоб и наткнулся на повязку.
Чарльз присел перед ним на корточки и внимательно изучил его лицо.
– Ты вообще хоть что-нибудь помнишь со вчерашнего?
Уилл нахмурился, опустив взгляд.
– Помню, что пили чистый вискарь… – Потянулся за адвилом, насухую закинул в рот сразу несколько таблеток. – М-м-м… А потом как отрезало.
– Ты набубенился в сопли и разбил башку о каменные ступеньки перед входом.
– Уф-ф…
– Давай спускайся и подлечись. «Кровавая Мэри» будет самое то, – громко произнес Чарльз.
Уилл скривился.
– Всё, я больше не пью!
– Знаменитые последние слова… Может, тогда еще подрыхнешь?
– Нет, – быстро ответил Уилл. – Вообще-то мне уже пора двигать. У меня с собой барахло для лакросса.
Отлично. Чарльзу не хотелось, чтобы пути Уилла и Хлои сейчас хоть как-то пересеклись.
Он дождался, когда Уилл соберет вещи, спустился вслед за ним в вестибюль и проследил, как за тем закрывается дверь. Только тогда почувствовал, что можно присоединиться к остальной компании, бо́льшая часть которой тоже стонала от похмелья, угощаясь выпечкой и творожной запеканкой. Накладывая себе на тарелку, Чарльз понял, что Хлоя пытается встретиться с ним взглядом, но избегал даже просто смотреть на нее. По крайней мере до тех пор, пока Кристен не пошла наверх собирать свою «походную» сумку. Тогда он коротко бросил взгляд на Хлою и одними губами произнес: «Пока что все нормуль».
Что за странный поворот событий! Раньше он эту девчонку даже не замечал – для него это была лишь одна из стаи нескончаемых однокашниц женского пола. Доктор Уимен говорил, что для психопата его способность к распознаванию эмоций других людей – гораздо выше среднего. Умный человек, заметил как-то Уимен, всегда может использовать способность «читать» и понимать других людей для собственной выгоды – чтобы успешно пробираться сквозь хитросплетения окружающего мира, добиться успеха в жизни. С другой стороны, ту же самую способность можно использовать, чтобы манипулировать остальными и влезать во всякие неприятности.
Во что именно он сейчас вписался? Забавно, что Хлоя с ходу решила, будто он собирается шантажировать ее. Чарльз пока не совсем представлял, как можно распорядиться полученной информацией, но знал одно: по крайней мере, это что-то новенькое, неизбитое и интригующее в мире, в котором столь мало нового и интригующего.
– Не видел Уилла? – спросил кто-то. Чарльз раздраженно глянул вправо на глупую честную физиономию Чада, президента САЭ. Руки у того настолько бугрились мускулами, что любая рубашка на планете Земля выглядела бы на нем слишком тесной.
– Он уехал с утра пораньше, – ответил Чарльз.
Распределившись по машинам, вся компашка двинулась обратно в кампус. Кристен, как обычно, всю дорогу откровенно клевала носом, что давало ему возможность спокойно подумать. Мотор «Ягуара» умиротворяюще ворчал под капотом, с каждым поворотом Вашингтон становился все ближе. Он вообще правильно расслышал то, что говорила тогда Хлоя? Определенно прозвучало слово «изнасиловал», а также упоминалась какая-то запись. Да, какое-то видео точно в разговоре фигурировало. И двенадцатилетний возраст. А эта слепая ярость, с какой она врезала ему жеодой… Чарльз понял, к чему все идет, когда вмешиваться было уже поздно – можно было бы остановить ее, окликнув, но было больно уж интересно, чем все закончится. Она ударила Уилла очень тяжелым и твердым предметом – будь на ее месте кто-нибудь посильней, вроде Чада, такой каменюкой можно запросто убить. Она вполне могла прикончить его.
Но почему?
Уилл и вправду изнасиловал ее? Чарльз украдкой бросил взгляд на Кристен, словно одна только мысль об этом могла ее разбудить. Но она уютно прислонилась к боковому окошку на фоне смазанных от быстрого движения осенних листьев, мелькающих за бортом машины. Чарльз не слишком-то хорошо знал Уилла. В некотором смысле его друзьями считались абсолютно все «братья», но единственным близким другом в САЭ был для него только Дерек. Они дружили еще с первого курса, едва принеся клятву верности этому студенческому братству. Вступать туда не хотелось, но в САЭ в свое время состоял и отец. Где-то с год Чарльз пересекался с Уиллом в штаб-квартире братства, в которой обитали многие его члены, но потом при первой же возможности переехал из этого отвратительного дома и вообще из кампуса на квартиру, более подходящую ему по стилю.
В братстве Уилл абсолютно ничем не выделялся – не был даже достаточно интересен, чтобы недолюбливать его, как Чада. Заливался пивом, нес всякую пургу, а после выпуска наверняка оказался бы в какой-нибудь финансовой структуре и женился бы на той, кого у нее за спиной называл бы шлюхой. «Он действительно изнасиловал двенадцатилетнюю девчонку?» – ломал голову Чарльз.
Способен ли Уилл напоить девушку, чтобы ее трахнуть? Да, подумал Чарльз, наверняка, хотя никаких конкретных указаний на то, что Уилл когда-нибудь так поступал, не имеется. Способен ли Уилл попытаться отыметь пьяную девушку, даже если она отказывается или пытается отбиваться? Не исключено. И если любая из этих гипотез соответствует действительности, не будет ли слишком большим перебором предположить, что он способен изнасиловать двенадцатилетнюю девчушку?
То, что Чарльзу сейчас на самом деле хотелось, так это посоветоваться с доктором Уименом. Разумеется, сформулировав свои вопросы чисто гипотетически. Вообще-то это больше в духе того же Чада, до тошноты серьезного и благочестивого – искать ответы на жизненные вопросы при помощи такого шаманства, как психотерапия, но Уимен был единственным человеком, с которым он мог вести такие разговоры совершенно откровенно, углубляясь в малейшие детали. Никаких осуждающих взглядов, если Чарльз вдруг не понимал чего-то, что якобы должен был понимать. Полная готовность переформулировать вопрос, чтобы можно было сразу уловить суть.
Когда они добрались до города, он забросил Кристен домой и сразу двинул на психфак. Воскресенье, Уимена там быть не должно, но к полудню понедельника Чарльзу предстояло выполнить одно задание в рамках программы, так что лучше было разделаться с ним, не откладывая в долгий ящик.
Это задание – а вернее, нечто вроде упражнения – было одним из целой серии, использующей виртуальную реальность, которая оказалась на удивление затягивающей. В виртуальном мире он мог пересечься с одним-двумя собеседниками в обычном разговоре, или же они пытались вместе решить какую-то проблему, или поговорить о чем-то личном. А потом вдруг всё менялось местами – он уже не выступал от первого лица и становился каким-то другим человеком, глядя на аватарку того, кем только что был. При этом измерялись его эмоциональные отклики. Уимен сказал ему, что это обучит его умению воспринимать происходящее с чужой перспективы. Что если он сможет для начала увидеть себя с точки зрения других людей, то это обучит его искусству видеть и все остальное с точки зрения других людей. Чарльз сомневался, что особо продвинулся в этом направлении, но обзавестись таким умением было бы полезно. Как раз нечто подобное и вызывало у него проблемы с Кристен.
Чарльз оставил машину на парковочном месте, зарезервированном для декана факультета обществоведения (ему это почти всегда сходило с рук), но, едва выбравшись из машины, тут же столкнулся с довольно странным зрелищем. Двойные двери факультета психологии были перевязаны цепью, запертой на здоровенный висячий замок, и перекрещены ярко-желтыми полицейскими лентами.
Чарльз раздраженно полез за телефоном. Раз уж с психфаком обломалось, решил он, можно еще разок проверить, как дела у Уилла, и кинуть Хлое эсэмэску по результатам. Перед тем как направиться к дому, в котором квартировал Уилл, Чарльз быстро просмотрел раздел городских новостей «Вашингтон пост» на своем телефоне: не обнаружится ли каких-то объяснений желтой ленты на дверях психфака, – но нет, ни слова. В «Твиттере» нашелся единственный пост о запертых на цепь дверях с кучей вопросительных знаков. Несколько комментариев к нему тоже в основном представляли собой вопросы, хотя кто-то написал: «Я слышал, что там кого-то замочили».
Возле обиталища Уилла Чарльза тоже ждал облом – дверь была заперта, и никого не оказалось дома. С учетом воскресенья вполне логично было поискать Уилла в штаб-квартире САЭ. Туда Чарльз дальше и направился, машинально ответив по дороге на нервные улыбки двух попавшихся навстречу девиц.
– Не, он реально мертвый, совершенно кровью истек – все только об этом и говорят, – вещала одна из них своей подруге.
База братства пребывала в своем обычном виде – бардак, непонятные запахи, повсюду неприкаянно бродят студенты, которым лучше было бы заняться чем-то более полезным. Двое каких-то придурков горячо спорили, можно ли играть в пинг-понг, если предварительно поджечь целлулоидный шарик. Чарльз решил, что затея довольно сомнительная.
Преодолев половину лестницы, он наконец увидел Уилла, зад которого торчал из стенного шкафа. Тот рылся в нем, выбрасывая наружу какое-то барахло, и был явно малость на взводе.
– Эй, вот просто решил проверить, как ты! – крикнул ему Чарльз.
Уилл застыл как вкопанный.
– Да все нормально, – буркнул он в ответ, выразительно глядя на Чарльза. Это был того рода взгляд, каким обычно говорят: «Иди ты в жопу».
Чарльз опять сбежал вниз, взял себе пивка из холодильника и вышел во двор, где устроился на одном из садовых стульчиков. Открыл «Вотсапп» и отправил Хлое сообщение: «Утром поговорил с Уиллом, и он вел себя так, будто ничего не помнит. Но только что заметил его в штаб-квартире братства, где он что-то усиленно ищет (он тут больше не живет)».
Почти в этот же самый момент в поле ответа стали волнообразно плавать три жирные точки, показывая, что вызываемый абонент набирает ответ. Что бы там Хлоя из себя ни представляла, но печатала она медленно. Чарльз наклонился, сгорбившись над телефоном.
«ОК», – вот и все, что она написала. Он склонил голову набок. И как это прикажете понимать?
Затем она добавила смайлик.
– Чувак! – громко выкрикнул кто-то. Подняв взгляд, Чарльз увидел рысящего к нему Дерека, вечно растрепанные волосы которого выглядели еще более растрепанными – под душем тот явно еще не был. – Ты ваще слышал?
– Что слышал?
Дерек плюхнулся на стул рядом с ним.
– Какого-то парня вчера зарезали! Прямо на психфаке!
– Я только оттуда. Кого-то знакомого?
– Какого-то Майкла Бунарка.
– С ходу не припомню, – отозвался Чарльз. Вот же гадство… Интересно, скоро там все приберут? Задание-то по-любому делать надо.