Седаков не знал, что такое комплексы. Нет, он, конечно, имел представление о том, что это слово означает, но не более того. У него комплексов не было! В подростковом возрасте, когда они начинают формироваться, Андрей понял главное – у него нет оснований себя недооценивать.
Он увлекался футболом. Ходил в секцию. Играл хорошо, но не блестяще. Были в его команде ребята более талантливые. И среди них явная звезда – нападающий их команды Славик. О, как он играл! А как был высок, могуч, красив! Все парни ему завидовали. И Андрей мог бы. Если бы не видел его в душевой. Ребята после тренировок мылись и видели друг друга обнаженными. Мысль мериться пенисами никому в голову не приходила, но все же парни косились друг на друга, интересовались анатомией, сравнивали размеры. Андрей, конечно, тоже с любопытством рассматривал товарищей. К его удивлению, у всех до единого половые органы были гораздо меньше, чем у него. Особенно у Славика. И Андрей, еще юный, не до конца сформировавшийся умственно и физически, понял свое превосходство над остальными. Он больше всех, а значит – круче!
Позже, когда Андрей «созрел», он убедился в правильности своих выводов. Тогда как Славик, звезда футбольной команды, здоровяк, красавец, из кожи вон лез, чтобы уложить какую-нибудь девицу в койку, Седакову достаточно было показаться перед дамами в плавках. Стоило ему прийти в бассейн или на реку, как женщины сами липли к нему. Да не какие-нибудь салаги, бестолковые кривляки и воображалы, а спелые, знающие толк в сексуальных утехах дамы. Девственности шестнадцатилетнего Андрея лишила старшая сестра друга. Ей уже исполнилось двадцать пять, у нее имелись муж и ребенок. И она не воспринимала Андрея всерьез до тех пор, пока не увидела его в плавках. Друг пригласил Седакова на дачу, где отдыхала его сестра с супругом и сыном, они компанией всей пошли на пруд, немного выпили. Молодой муж быстро захмелел и уснул. Товарищ Андрея – тоже. Что уж говорить о малыше? Все смотрели сладкие сны. Только не до конца довольная своей сексуальной жизнью женщина двадцати пяти лет не могла сомкнуть глаз. Перед ними так и стоял крепкий, хорошо сложенный и очень щедро одаренный природой подросток. И она пошла к нему, лежащему в гамаке, взяла за руку и увела в луга. Там, среди нескошенных трав и диких цветов, Андрей впервые познал радость интимной близости и впервые услышал фразу, которую потом повторяли многие: «Малыш, ты просто создан для секса!»
С сестрой друга он больше ни встречался. Он и хотел бы, но она стала его избегать – боялась не устоять вновь. Однако часто вспоминала юного любовника, особенно во время занятий сексом со своим супругом. Это ее возбуждало!
Лишившись невинности, Седаков не бросился «покрывать» всех более-менее доступных «телочек», чтобы и удовольствие получить, и продемонстрировать полученные знания (кое-чему замужняя женщина успела паренька научить), а главное – выставиться перед друзьями. Обычно ведь так все недавние девственники поступают. Демонстрируют всем новый статус. И очень много болтают о своих подвигах, как правило если не вымышленных, то сильно приукрашенных. Все, но не Седаков! Он никому не собирался ничего доказывать, в том числе и себе. Он и так знал, что просто создан для секса, и получить его мог, не прилагая особых усилий. Следующая его девушка тоже была старше и так же, как сестра друга, сама проявила инициативу. Они познакомились в бассейне, а уже на следующий день Андрей ночевал у нее и за ночь совершил одиннадцать половых актов. Седаков не считал, считала она и восхищенно вздыхала: «Малыш, ты просто создан для секса!»
К окончанию школы Андрей превратился в первого местного сердцееда. С ровесницами он не связывался. Крутил романы с девушками старше хотя бы года на три. А лучше на пять, семь, десять. У него даже были отношения с тридцатипятилетней женщиной, причем не какой-то там тетей-Мотей, а с красавицей гимнасткой, тренершей в спортшколе. Седаков не афишировал их, но каким-то образом все о них узнали. Рейтинг Андрея тут же подскочил, и о бравом парне стали мечтать не только одноклассницы, но и молодые учительницы. При этом внешность Седакова назвать сногсшибательной никто бы не решился. Высок, да, гармонично сложен, волосат в нужных местах – густой русой шерстью покрыты лишь грудь и живот, но не плечи и поясница… А лицо заурядное. Небольшие серые глаза, толстый, чуть вздернутый нос, излишне крупный рот. Ничего особенного! Да еще волосы на голове тонкие, абсолютно прямые. Чуть подлиннее отрастут, висят сосульками. В их роду все мужчины имели такие. Но ни один не облысел. Хотя Андрея и это не пугало. Не волосы или их отсутствие делают мужчину мужчиной…
После школы он пошел в армию. Демобилизовавшись, год проработал на стройке. Зарабатывал на мотоцикл и решал, чем хочет заниматься в будущем. Надумал стать финансистом. Профессия престижная. Денежная. И что особенно важно, в академии, где финансистов готовили, преподавал его отец. Этим грех не воспользоваться!
В первый же учебный день Андрей обратил внимание на одного парня. Да и как было не обратить, если он возвышался над всеми? К тому же был одет в фирменную джинсуху. А волосы так коротко подстрижены, что мама Андрея непременно решила бы, что парень бывший зэк. Носатый, синеглазый, очень серьезный юноша баскетбольного роста понравился Седакову. Он почувствовал в нем уверенность, чем-то похожую на его собственную.
Они познакомились в тот же день и тут же поладили. Уже через неделю были не разлей вода. Хотя нового друга Седакова, Виктора Саврасова, многие в группе недолюбливали. Завидовали, наверное. Сынков богатых родителей в их группе училось несколько. И все были в фирмовых джинсухах. Так что завидовали не этому. Возможно, росту? Независимости? Блестящему уму? А скорее всему вместе. Ведь не бывает такого, чтобы человеку повезло во всем. Обычно либо умен, либо богат, либо хорош собой. А тут все сразу.
По окончании академии Андрей женился. Ему было двадцать шесть. В невесту свою он не был безумно влюблен. Как, впрочем, во всех своих пассий. Женщинами он увлекался довольно часто. Но чувство проходило через месяц, два. А обычно еще быстрее. Однако Андрей не страдал от этого. И имел четкое представление о том, как должен мужчина устроить свою жизнь. А именно: найти занятие по душе, заработать денег, жениться на приличной девушке, заиметь двоих детей и столько же любовниц, а старость встретить в уютном загородном доме в окружении семьи, внуков, правнуков и собак породы хаски. Андрей обожал всех лаек без исключения, но хасок по-особенному.
Лучшую кандидатку на роль жены он встретил в гостях у родственников. Троюродная сестра матери отмечала свой юбилей. И Андрея на него пригласили не случайно. К теткиному мужу из Питера приехала племянница Светлана. Умница и красавица двадцати семи лет. Девушке пора было выходить замуж, но умнице и красавице очень трудно найти того, кто будет ей соответствовать. А Андрей Седаков всем гож. Приятен, здоров, образован, перспективен, из хорошей семьи. Чем не жених?
Молодые люди друг другу понравились сразу. Светлана работала врачом-кардиологом. Была иронична, легка в общении, начитанна, спокойна. Роста невысокого, комплекции средней, ладная, вся какая-то гармоничная. Пропорции идеальные. Лицо правильное. Вот только без изюминки. Именно таких девушек для каталогов снимают, чтоб были хороши, но не отвлекали внимания от вещей. А еще у Светы оказались безупречные манеры, тихий, но хорошо поставленный голос и плавные движения.
Седаков сразу при знакомстве подумал: если и жениться, то именно на такой. Кроме всех явных достоинств, она обладала еще одним – не раздражала. Бывают женщины, вроде всем хороши, но напрягают. А Света была сама ненавязчивость.
Через три дня она уехала в Питер. Андрей звонил ей. И на очередные выходные Света пригласила его в гости. Седаков поехал. Между ними раньше ничего не было. Гуляли, ходили в театр, много разговаривали, но не более того. Седаков даже ни разу не поцеловал ее в губы, только в щеку. Возможно, веди она себя чуть свободнее, кокетливее, все бы уже между ними произошло во время «московских каникул» Светланы, но она была не из тех…
Она жила одна. Родители купили ей небольшую квартирку. Седакову постелили в кухне. Он, конечно, лег там, но пробыл в своей кровати (если так можно назвать раскладушку) недолго. Нужно быть последним идиотом, чтобы не попытаться овладеть привлекательной женщиной, спящей за стеной. К тому же ее вряд ли порадует бездействие мужчины. Возможно, даже оскорбит.
Секс был так же приятен, как и все остальное, связанное со Светланой. Она была не девственницей, но и опыта большого явно не имела. Однако старалась, отдаваясь Андрею. Радовала его пусть и неумелыми, но приятными ласками. А после секса еще и расслабляющий массаж сделала.
Седаков отбыл к себе в Москву уже в статусе жениха. Перед отъездом он сделал Свете предложение, и она ответила ему согласием. Через два месяца они поженились.
Семейная жизнь сразу заладилась. Не было притирки характеров (оба были спокойны, рассудительны) и каких-то жилищных или финансовых сложностей, омрачающих жизнь многих молодоженов. У Седаковых имелась квартира. Света обменяла свою питерскую на московскую, на доплату пошли подаренные на свадьбу родителями Андрея деньги. Машина у них также была, пусть и не новая. А двух зарплат молодой семье хватало на безбедное существование.
Первенец появился на свет через два года. Мальчик, как Седаков и мечтал. А вот второго ребенка ему хотелось иметь женского пола. Как и Свете. Однако получился снова мальчик. Но такой славный, невероятно хорошенький, умненький, ласковый, как котенок. Старший был упрямый, шебутной, вреднющий, вот родители и мечтали о дочке. Им казалось, что второй пацан будет таким же. Но младший оказался душкой, и Седаковы решили остановиться на двух чадах. Тем более что Светлана не собиралась уходить из профессии. Ей нравилась ее работа, и, когда Андрей разбогател, он купил жене клинику.
В общем, Седаков жил именно так, как хотел. Он сделал три правильных выбора: профессии, супруги и друга. Последний он считал таким же значимым, как два предыдущих. А вот Светлана Саврасова недолюбливала. Она никогда не демонстрировала свою неприязнь к нему, но Андрей чувствовал ее. Она внутренне напрягалась, когда была чем-то недовольна. Как будто собирала волю в кулак, чтобы не дать чувствам выплеснуться.
Супругу Андрей не видел почти две недели. Света улетела в Америку перенимать опыт заокеанских коллег. Дети жили вместе с бабушкой в московской квартире. Андрей – за городом.
Проснувшись, Седаков умылся, почистил зубы и отправился в бассейн. Он любил плавать: и занятие приятное, и для фигуры полезно. Андрей к сорока начал поправляться и последние годы занимался спортом не только в удовольствие, но и для поддержания формы.
Преодолев мощным брассом расстояние в три километра, Андрей выбрался из бассейна, принял душ, вытерся, обмотал бедра полотенцем и проследовал к веранде. Если стояла хорошая погода, Андрей завтракал на открытом воздухе, а это утро выдалось дивным. Завтрак уже был готов. Седаков уселся за стол и начал с аппетитом уплетать омлет с грибами. Раньше с жареным беконом ел, но отучил себя от излишне жирных продуктов.
– Андрей Витальевич, вас к телефону, – услышал Седаков голос дворецкого. Затем в дверях показался и он сам. Высокий, худой, седовласый мужчина по имени Арчибальд. Седаков не знал, было это имя дано ему от рождения или же дворецкий сам его себе взял, но в паспорте значилось именно оно. Андрей, однако, язык не ломал и называл его просто Арчи.
Седаков взял трубку. Звонил, как и ожидалось, начальник его службы безопасности Ножкин. Ему вчера Андрей дал задание узнать о предварительных результатах расследования убийства Старикова и сообщить ему.
– Доброе утро, Андрей Витальевич, – приветствовал босса Ножкин.
– Доброе. Как я понимаю, уже что-то есть?
– Совершенно верно. Во-первых, готовы результаты вскрытия…
И четко, по-военному начал рапортовать. Андрей не перебивал. Знал, Ножкин и без наводящих вопросов выдаст всю информацию.
Закончив отчет, он пообещал позвонить сразу, как будут еще новости, попрощался и отсоединился.
Седаков отдал трубку Арчибальду, задумался.
– Желаете что-нибудь? – спросил тот. За завтраком Андрей иногда просматривал газеты. Несмотря на то что все новости давно узнавались из Интернета, он не перестал выписывать печатную продукцию. Ему нравился ее запах. Напоминал о детстве.
– Арчи, а что там у нас с крысами? – не выходя из задумчивого состояния и будто не слыша вопроса, поинтересовался Андрей.
– С крысами? – не сразу понял дворецкий. – Ах, вы о тех, что завелись в нашем подвале? Все в порядке, их больше нет. Та отрава, что вы привезти, сотворила чудо. Хватило одной таблетки.
– А где остальные?
– В кладовке, где вся прочая бытовая химия.
– Выброси их в унитаз, а пузырек сожги в камине. Немедленно.
– Но таблетки еще могут пригодиться… Вдруг крысы снова появятся…
– Я сказал – немедленно! – рявкнул Седаков.
– Слушаюсь, – пробормотал Арчибальд и попятился. Хозяин при нем лишь однажды повысил голос. Наорал на садовника, который оставил на грядке секатор, и об него поранил лапу его любимый пес породы хаски. Сразу после этого Седаков уволил работника, а Арчибальд очень за свое место держался.
– И никому ни слова о том, что в нашем доме был не только этот яд, но и крысы в подвале! – крикнул ему вдогонку Андрей.
Когда дворецкий скрылся, Седаков вернулся к завтраку, но, ковырнув разок остывший омлет, резко отодвинул тарелку. Посидев несколько секунд, он решительно встал, сорвал с себя полотенце и голышом нырнул в бассейн. Физическая нагрузка прочищала мозги, а ему требовалось сейчас именно избавиться от ненужных мыслей, чтобы подумать о главном…
Саврасов проснулся словно от толчка. Как будто его кто-то тряхнул за плечо: вставай, пора. Плохо соображая, что к чему, Виктор вскочил, начал озираться. В комнате, кроме него, никого не оказалось. Что, собственно, было естественно. Саврасов жил один, а прислуга не посмела бы вломиться к нему в спальню рано утром. Если произошло бы нечто из ряда вон выходящее и горничная или дворецкий разбудили бы его, чтобы сообщить новости, то сделали бы это более чем деликатно.
Виктор, шумно выдохнув, упал на кровать. Полежал, раскинув руки, успокоился, – сердце колотилось как-то неровно – и потянулся к часам. До звонка будильника оставалось еще семнадцать минут. В принципе можно подремать еще некоторое время. Или просто полежать. Врачи уверяют, что обычное нахождение в постели в состоянии покоя приравнивается ко сну. Но Саврасову было как-то неспокойно в кровати, он встал и, накинув халат, направился в ванную комнату. Постояв в задумчивости у джакузи, пустил воду.
Виктор не любил нежиться в пенной ванне. После нее он становился вялым, если не сказать чумным. То есть, долго пролежав в теплой воде, он расслаблялся настолько, что превращался в овощ. Но сейчас Виктору хотелось именно этого. На дела можно и «забить».
Когда ванна наполнилась, он сыпанул туда соли, налил пены. Переборщил. Нужно было позвать прислугу, чтобы это сделала она, но Виктор никого не хотел видеть. Забравшись в ванну (половина пены сползла на пол), он расслабился и закрыл глаза. Отключить мысли сразу не получилось, поэтому он принялся размышлять. Да не о каких-то конкретных вещах, а просто о жизни… Причем личной… На которую ему времени катастрофически не хватало.