Гробница Тутанхамона – 2
Говард Картер изучает третий золотой саркофаг Тутанхамона. Фотография из архива The New York Times. 1925
Историк и журналист Н. Солдатов писал в «Коммерсанте»:
«Незадолго до смерти лорд Карнарвон успел совершить сделку, сыгравшую роковую роль в посмертной судьбе Тутанхамона. В 1922 году из-за недостатка средств для продолжения раскопок он продал первый в истории эксклюзив, передав газете The Times за 250 тысяч фунтов стерлингов по нынешнему курсу исключительный доступ к новостям и фотографиям с раскопок, а также право за деньги снабжать остальную прессу этими материалами. Это раззадорило публику и разозлило конкурентов, готовых скорее потратиться на командировки корреспондентов, чем заплатить The Times. В Египет со всего мира бросились газетчики в надежде урвать собственный эксклюзив».
Что получается? Все погубила меркантильность Карнарвона? Но даже при всех – очень больших – расходах на раскопки, которые шли несколько лет, Карнарвон не разорился… Нет, здесь что-то иное. Или, быть может, журналист «додумал». Ведь если следовать логике автора статьи в «Коммерсанте», то в Долину царей, а уж тем более в район раскопок, никого, кроме журналистов The Times, пускать не должны были.
Но «наплыв людей был такой, что между Долиной царей и Каиром в срочном порядке пришлось построить три новые телеграфные линии, местную станцию скорой помощи переформатировали под пресс-центр, а в двух крупнейших в районе гостиницах выставили в саду палатки и армейские койки для тех, кому не хватило мест в номерах».
То есть не было бы счастья, да несчастье помогло… Так?
Н. Солдатов утверждает, что Картер сделал в те дни в своем дневнике следующую запись:
«Журналисты сидят вокруг нас целыми днями, болтают, фотографируют гробницу и друг друга и страшно надеются что-нибудь увидеть. Я очень боюсь, как бы стены не обрушились и эта толпа не грохнулась в гробницу».
По логике Картер должен был обвинить в том, что раскопки превратились в некое «театральное представление», своего сотоварища Карнарвона и разогнать всех, кроме журналистов The Times. Не думаю, что последних был даже десяток.
Но журналистов действительно было много, и они всеми правдами и неправдами рвались на сами раскопки, не боясь ничего – ни обвалов, ни палящего солнца, ни змей, ни болезней, ни каких-либо чрезвычайных происшествий и бытовых неудобств.
Н. Солдатов пишет, что «новостей, чтобы прокормить такую ораву журналистов, раскопки предоставляли недостаточно (да и те принадлежали The Times [Все-таки быть такого не могло. – В. Т.]), и довольно быстро от освещения события века газеты перешли к его оценке».
Скорее всего, даже не к оценке, а к некоторому фантазированию:
«Только представьте, – писала London Times, – что году, скажем, в 5923-м гробницу королевы Виктории захватили иностранцы, разграбили содержимое и вытащили тело монархини всем на обозрение. Понравилось бы нам такое?»
Что-то уж чересчур…
The New York Times вторила:
«Никому больше не приходит в голову бояться осквернения могил. Наука, упразднившая Всевышнего и наделившая атом всеведением, ставит себе отвратительные цели и с легкостью их достигает».
Да, это точно. Никто не боялся осквернить могилы даже тех, кто покинул бренный мир много веков назад… Может, все-таки стоило быть осторожными и соблюсти хоть какие-то правила приличия и уважения к умершим?
По мнению автора статьи, существовало «беспокойство относительно того, не навлекло ли человечество на себя беду, вторгшись во владения фараона», и оно, беспокойство, «быстро распространялось». Интересно, среди кого?
Н. Солдатов приводит только один факт:
Писатель, автор приключенческих романов Генри Райдер Хаггард «предложил собрать все древнеегипетские мумии внутри Великой пирамиды в Гизе и от греха подальше залить бетоном».
Но это уже явный перегиб – в другую сторону…
Лорд Карнарвон в интервью The Times заявлял:
«Я против того, чтобы мумии выставлялись под стеклом в музеях, “удовлетворяя чей-то больной интерес”».
Но, как считает автор статьи в «Коммерсанте», именно «Карнарвону, однако, предстояло перевести панику на новый уровень: когда спустя несколько месяцев он умер, журналисты в один голос заявили, что это месть мумии за кощунственные раскопки».
Интересно, это заявление было всего журналистского пула или представители The Times воздержались?
Миф о проклятии египетских гробниц не был чем-то новым или оригинальным: «к этому времени он уже давно кочевал по готическим страшилкам», впервые появившись в 1828 году в романе одной из первых представительниц жанра научной фантастики, английской писательницы Джейн Лаудон (1807–1858), «Мумия! Или история двадцать второго века».
Говорят, что «Лаудон посетила модную в высшем лондонском свете забаву – сеанс разворачивания мумии (с привезенной из Египта мумии прилюдно один за другим снимали бинты), и под впечатлением от увиденного, а также от вышедшего незадолго до этого “Франкенштейна”, написала первый роман, в котором древнеегипетский покойник был представлен в роли злобного ходячего мертвеца, проклинающего потревоживших его покой. На протяжении следующих ста лет проклятие мумии обитало в художественной литературе, но с открытием гробницы Тутанхамона превратилось в настоящую городскую легенду».
Роман имел успех, но Лаудон умерла в страшной нищете… Случай?
Не последнюю роль в популяризации мифа о проклятиях египетских гробниц сыграла Мария Корелли (1855–1924) – говорят, «самая читаемая английская писательница рубежа веков». Но критики называли ее «посредственностью с воображением Эдгара По и талантом детской няни». «Незамысловатые мистические романы Корелли о сделках с дьяволом и реинкарнации издавались тиражом большим, чем Киплинг, Конан Дойль и Уэллс, вместе взятые. Когда после смерти Карнарвона Корелли в интервью заявила журналистам, что лично предупреждала его о проклятии мумии, новость перепечатали все (хотя древнеегипетскую книгу, в которой Корелли якобы вычитала о проклятии, так никому найти и не удалось)».
Действительно, нет точных данных и документально подтвержденных свидетельств о том, действительно ли Корелли предупреждала о возможных последствиях вскрытия гробницы египетского фараона. Осталось неизвестным, о какой книге идет речь и как и что точно вычитала Корелли. Быть может, просто каждый хотел отхватить свой «кусок жирного пирога»… И Корелли не была исключением. Кстати, она умерла ровно через год – в апреле 1924-го… Совпадение? Случай?..
Н. Солдатов продолжает:
«После интервью Корелли в газетах началась настоящая битва экстрасенсов: выяснилось, что только ленивый не предупреждал Карнарвона об опасности. Один самопровозглашенный некромант винил Картера в том, что он уничтожил глиняную табличку на входе в гробницу с предупреждением, что “смерть на быстрых крыльях придет к каждому, кто потревожит фараона”. Знаменитый последователь спиритуализма Артур Конан Дойль, напротив, говорил, что виноваты не неаккуратные люди, а злые духи: “О силах древних египтян ходит множество легенд, и я не стал бы дурачиться с их могилами. А утверждать, что злые духи не существуют только потому, что они не убивают всех подряд, такая же глупость, как утверждать, что бульдоги не существуют потому, что они не кусают всех подряд”. Общей истерии поддался даже сын покойного Карнарвона, который заявил, что в ту самую секунду, когда умер его отец, во всем Каире погас свет, а в замке Хайклер в Беркшире умер любимый терьер Карнарвона Сьюзи».
«Факты» о погасшем свете и смерти терьера сын Карнарвона повторял едва ли не в каждом интервью, даваемом после смерти его отца. Однако сам Карнарвон-младший в раскопках не участвовал, стараясь вообще быть подальше от Долины царей. Но интервью раздавал регулярно, и все – гонорарные…
Но вернемся вновь к статье в «Коммерсанте»:
«Уверения египтологов, что проклятия не были распространены в Древнем Египте, не работали. На проклятие Тутанхамона уже сваливали все подряд – от гибели туриста, сбитого такси в Каире, до смерти 80-летнего египтолога из Лувра, никакого отношения к Тутанхамону не имевшего. В Великобритании смерть Карнарвона вызвала панику среди коллекционеров египетских древностей, которые, боясь проклятия, стали отправлять в Британский музей все предметы египетской старины. В Америке один политик призвал проверить все местные музеи на наличие проклятых мумий. Как отличить проклятую мумию от непроклятой, не сообщалось».
И паника только набирала обороты.
Но оставались и те, кто все же мыслил достаточно трезво. И в первую очередь – археологи.
«Говард Картер объяснял всеобщее помешательство скукой: “После Первой мировой люди так устали от однообразных новостей о репарациях, конференциях и мандатах, что готовы были поверить в любую увлекательную чушь”».
Кажется, все же срабатывал принцип, известный еще со времен Древнего Рима: «Хлеба и зрелищ!», то есть все было просто. Это было и до, и после мировой войны…
Н. Солдатов считает, что «самого Картера, впрочем, ажиотаж вокруг проклятия прославил не меньше, чем Тутанхамона. Почти как Индиана Джонс, он получал мешки писем от поклонников со всего мира и ездил с лекциями по Европе и Америке, собирая огромные залы вроде Ковент-Гардена, куда было не достать билетов. Журнал Art And Archeology с гордостью писал, что благодаря Картеру “археология стала вызывать такой же ажиотаж, как бейсбол, международная политика и загадочные убийства”».
Чем не доказательство того, что мировое общество жаждало сенсаций (читай – зрелищ). Да и сам Картер вряд ли отказался бы от побочного заработка: лекции приносили солидный доход. И не только Картеру, а и организаторам, газетчикам, фотографам и прочее, и прочее, и прочее…
И вновь «Коммерсантъ»:
«“Тутанхамон, хотя и мертв, царствует над нами прямо сейчас. От имени Тутанхамона не спрятаться нигде. Его кричат на улицах, шепчут в отелях, с ним засыпают и просыпаются. В магазинах продают пепельницы с Тутанхамоном, шляпы с Тутанхамоном и фотографии с Тутанхамоном, а скоро, вероятно, будут продаваться и настоящие сокровища Тутанхамона”, – так писала все в том же 1923 году The New York Times».
Действительно и бесспорно, «Тутанхамон оказался героем нового времени – “ревущих” 1920-х годов с их демонстративным потреблением и культом роскоши. Молодой, окруженный богатством, не уступающий по известности даже кайзеру Вильгельму и Генри Форду, Тутанхамон, как великий Гэтсби, при этом оставался загадкой: среди найденных в его гробнице сокровищ – почти 6 тыс. предметов – не оказалось ни одного документа, проливающего свет на личность и судьбу фараона. О Тутанхамоне слышали все, но никто ничего о нем не знал, что делало его идеальным объектом для разнообразных сплетен – и одновременно пустой оболочкой, которую можно заполнить чем угодно».
Стоит только поправить автора – первой половины 1920-х годов, так как в самом их конце последовал кризис – не только экономи-ческий, но духовный…
А пока «Картера заваливали предложениями о сотрудничестве со всех сторон: кинопродюсеры просили сценарий фильма, дизайнеры – эскизы фараоновых туфель, а повара, уверенные, что мумии делали не только из людей, но и продуктов, – рецепты мумификации мяса и овощей. В продаже появились лимоны фирмы “Король Тут”, пудра “Королева Нила” и книга предсказаний Тутанхамона. Shell рекламировала изображением Тутанхамона бензин, Singer – швейные машинки, а табачная компания W.D. & H.O. Wills – сигареты. В Нью-Йорке танцевали тутанхамонский фокстрот под джазовый хит Old King Tut, а в Лондоне всерьез обсуждали переименование ветки метро в честь Тутанхамона. Говорят, даже были попытки зарегистрировать имя Тутанхамона как товарный знак, но безуспешные».
Бизнес почувствовал, на чем можно заработать, что оказалось востребованным (и не по качеству или количеству, а по «обложке» и «названию»). Есть спрос – есть предложения. И в этом ничего удивительного или зазорного… Об остальном (морально-этической составляющей) никто и не задумывался… Зачем? Жизнь продолжается, даже после смерти Карнарвона и Корелли…
Считается, что «во многом на волне этой египтомании сформировался стиль ар-деко: Международная выставка современных декоративных и промышленных искусств 1925 года (от сокращенного названия которой – Arts Decoratifs – и получил свое название стиль ар-деко) сплошь была уставлена вариациями на египетские темы. Оттуда наследие Тутанхамона в виде скарабеев, иероглифов, лотосов, змей и пирамид перекочевало в костюмы Эрте и Бакста, лампы Джакометти, броши Картье, на фасады Крайслер-Билдинг и кинотеатров по всему миру».
«Танцы на костях» продолжались, набирая обороты. Дальше – еще больше…
«Когда кинотеатры начали превращаться в древнеегипетские храмы с папирусами на колоннах и фигурами богов с головами животных, на Тутанхамона обратил внимание Голливуд. Первый фильм о Тутанхамоне задумал еще лорд Карнарвон». [Когда успел? – В. Т.]
«Вместе со студией MGM он готовил настоящий блокбастер, где показали бы и торжественное погребение Тутанхамона в древности, и не менее торжественное открытие гробницы уже в XX веке. Продюсеры были уверены, что фильм станет самым прибыльным в истории, но смерть Карнарвона разрушила планы. Без Тутанхамона Голливуд, впрочем, не остался: в том же 1923 году вышли фильмы о мошеннике, спрятавшемся в саркофаге Тутанхамона, которого приняли за мумию и пытались оживить электричеством (“О, Мумия!”), о страстном романе будущей жены Тутанхамона (“Танцовщица Нила”) и, кончено, о проклятии Тутанхамона (“Восьмая жена Тутанхамона”). Закрыл тему фильм “Мумия” (1932), снятый по сценарию бывшего журналиста Джона Балдерстона (1889–1954), ездившего на открытие гробницы Тутанхамона и с тех пор уже поработавшего над сценариями “Дракулы” и “Франкенштейна”. Вместо Тутанхамона в фильме зверствует оживший жрец Имхотеп, но отсылки к Тутанхамону остались: первой жертвой проклятия мумии тоже становится британский лорд, ее откопавший».
Тутомания в полном разгаре! И новое действующее лицо – Джон Балдерстон, американский драматург и сценарист, наиболее известный своими сценариями ужасов и фэнтези. Умер от сердечного приступа в самом расцвете своих творческих сил.
«Финальный аккорд первой волны тутомании прозвучал по радио. В 1939 году журналист BBC, один из пионеров радиодокументалистики и египтолог-любитель Рекс Китинг предложил руководству Египетского музея в Каире устроить радиотрансляцию игры на 3000-летних трубах из гробницы Тутанхамона: “Только так мы сможем вдохнуть жизнь в мертвые кости и, преодолев границы времени, по-настоящему ощутить себя в Древнем Египте”. Удивительно, но в музее безумную затею поддержали – вероятно, рассчитывая привлечь туристов. Чтобы послушать, как британский трубач Джеймс Тапперн играет по очереди на двух военных трубах Тутанхамона, радиоприемники 19 апреля 1939 года включили 150 миллионов человек».
Но это не был «финальный аккорд». Тутомания набирала все новые обороты. Креативность не знала границ… Появлялись все новые лица, все новые проекты, все новые идеи, крутившиеся исключительно вокруг Тутанхамона…
Но «началась Вторая мировая война. В ней, разумеется, тоже обвинили Тутанхамона, а точнее – Рекса Китинга, решившегося осквернить фараоновские трубы и навлекшего на человечество очередное проклятие. Впоследствии будут говорить, что в эти же трубы дули и в 1967-м перед Шестидневной войной, и в 1990-м перед войной в Персидском заливе, и в 2011-м перед “арабской весной”». (Прямая связь с гробницей Тамерлана – о чем речь пойдет далее.)
О Тутанхамоне забыли только на время Второй мировой войны, а в 1950-х годах интерес проснулся вновь, проявив себя в полную силу уже в 1960-е годы…
Все, что было связано с египетским фараоном и его гробницей, исследовали со всех сторон.
«Это в пределах нормы, – говорил профессор анатомии Рональд Харрисон в 1969 году, указывая на небольшое пятно на рентгеновском снимке черепа Тутанхамона. – Однако это может быть и кровоизлияние, причиной которого мог быть удар по затылку, что, в свою очередь, могло привести к смерти».
Но эти научные подходы были интересны скорее всего только самим людям науки. А вот средства массовой информации…
«В эпизоде “Тутанхамон: посмертный снимок” популярного документального сериала BBC “Хроники”, запущенного Дэвидом Аттенборо, Харрисон делился результатами нового исследования мумии. Тогда впервые с середины 1920-х британские ученые получили доступ к Тутанхамону, провели внешний осмотр и сделали рентгеновские снимки. Ничего интересного на них ученые не увидели, в отличие от 1,5 миллионов зрителей BBC, пораженных новостью: Тутанхамона могли убить. Харрисон потом пытался объясниться: “Убийство крайне маловероятно, мгновенная смерть после такой травмы точно не наступит, вряд ли кто рискнул бы пытаться убить фараона таким ненадежным способом. Я склоняюсь к теории, что врожденная аневризма прикончила Тутанхамона”. Но больше его не слушали: газеты по всему миру уже писали о том, что фараона убили предатели, затеявшие военный переворот. Интерес к юноше-фараону вспыхнул с новой силой, но на этот раз правительство Египта решило не пускать прибыльное дело на самотек: вместо того чтобы ждать в гости туристов, оно отправило фараона на гастроли. Сокровища, обнаруженные в гробнице Тутанхамона, с середины 1920-х так и хранились в Египетском музее Каира и почти не выставлялись за его пределами. Поэтому выставка с 50 объектами из гробницы должна была произвести фурор – тем более что среди них была и знаменитая золотая погребальная маска Тутанхамона».
Вот как все повернулось! Новый сюжет и новые подробности! И уже само египетское правительство решило заработать на фараоне. И мумия двинулась по свету!
«Первым пунктом гастролей стал Лондон. В 1972 году, к 50-летию открытия гробницы, в Британском музее открылась выставка “Сокровища Тутанхамона” – открыла ее лично Елизавета II. За полгода посмотреть ее пришло более полутора миллионов человек. Репортеры со всего мира отмечали прежде невиданную вещь: очереди в музей. И это при том, что работал он с 9 утра до 10 вечера без выходных, чего не было ни до, ни после.
Та же история повторилась на следующий год во время гастролей по СССР, где выставка была показана в трех крупнейших музеях: Пушкинском (с декабря 1973-го по май 1974-го), Эрмитаже (с июля по октябрь 1974-го) и Государственном музее изобразительного искусства в Киеве (до весны 1975-го).
Часы работы музеев были продлены, выходные отменены, но это не помогло избежать многочасовых очередей, тем более что для советского человека, ограниченного в своих перемещениях по миру, Египет был куда большей экзотикой, чем для среднестатистического британца. Сообщения о предстоящей выставке вызвали неоднозначную реакцию в советской прессе, вплоть до опасений, что памятники из гробницы могут содержать вредные микробы и привести к эпидемии в Советском Союзе. Не обошлось и без дурных предзнаменований: в тот момент, когда упаковка экспонатов для отправки в СССР была почти завершена, началась война Судного дня – Каир оказался на военном положении, а выставку пришлось перенести. Эта же война, однако, обеспечила Тутанхамону и его сокровищам еще один пункт назначения, где его слава достигнет апогея».
Здесь нечего ни убавить, ни прибавить: ажиотаж, мировой интерес, миллионные сборы, новые версии, новые книги и статьи, новые фильмы…
А мумия продолжала свой вояж:
«Директоры двух главных американских музеев – Национальной галереи в Вашингтоне и Метрополитен-музея в Нью-Йорке – несколько раз пытались договориться об отправке “Сокровищ Тутанхамона” в США, но в Египте вести дела с американцами отказывались. Виной была политика: в 1967 году, после поражения в Шестидневной войне, Египет разорвал дипломатические отношения с США, выступавшими союзниками израильтян, и американское посольство в Каире было закрыто.
Во время войны Судного дня американские дипломаты вернулись в Каир, чтобы выступить посредниками в мирных переговорах. В составе делегации был и госсекретарь Генри Киссинджер, которому удалось не только договориться о перемирии, но и подружиться с президентом Египта Анваром Садатом. Садат был недоволен Советским Союзом, не поддержавшим его должным образом в конфликте с Израилем, и был готов наладить отношения с США.
На следующий год укреплять новую дружбу в Египет отправился уже сам президент Ричард Никсон. В Египте Никсона – погрязшего в Уотергейтском скандале и растерявшего на родине поддержку (до его отставки оставалась пара месяцев) – встречали как героя: толпа скандировала: “Да здравствует Никсон!”, а Садат официально заявлял, что импичмент американского президента станет настоящей трагедией. По законам дипломатии новый этап в отношениях между странами полагалось скреплять подписанием какого-нибудь договора: желательно, как говорили американские дипломаты, такого, который не вызовет споров и в честь которого можно устроить прием. Тут-то и пригодилась выставка Тутанхамона: Никсон с Садатом подписали договор об американском туре “Сокровищ” с посещением большего количества городов, чем во время тура по СССР».
То есть вояж мумии – это уже не только история, но и политика, причем на уровне первых лиц мировых держав.
А дальше: «директор Музея Метрополитен Томас Ховинг, которому поручили заняться выставкой, был уже не слишком рад: “Когда в офисе Киссинджера нам сообщили, что к нам могут привезти Тутанхамона и мы обязаны гарантировать его безопасность, мы испугались ответственности и были готовы отказаться. Тогда Киссинджер лично сказал, что выставка является жизненно важной для ближневосточного мирного процесса и будущих отношений с Египтом – и если Метрополитен со всеми своими ресурсами не станет главным организатором, федеральное правительство будет “обеспокоено”. Беспокойство правительства грозило отказом в грантах, и Ховинг согласился.
Ожидая не меньшего наплыва посетителей, чем в Великобритании и СССР, Ховинг подошел к подготовке со всей серьезностью и даже отправил сотрудников в Диснейленд учиться работать с толпой. От очередей, растянувшихся на несколько кварталов, это, конечно, не спасло. The New York Times писала о женщине, мужу которой стало плохо, когда они уже почти отстояли очередь: сесть с супругом в машину скорой она согласилась только тогда, когда сотрудники музея пообещали, что второй раз им стоять в очереди не придется. Билеты на Тутанхамона достать было сложнее, чем когда-то на Элвиса: спрос был такой, что спекулянты перепродавали двухдолларовые билеты по $45, а в VIP-очередь в музей выстраивались Шер, Энди Уорхол, Элизабет Тейлор и жены бывших и будущих президентов. Associated Press писало, что “поход на Тутанхамона – теперь главный показатель статуса, даже больше, чем секс”, а The New York Times – что “египетская лихорадка распространяется быстрее, чем азиатский грипп”. Сувенирные магазины выручали на Тутанхамоне в среднем по 100 тысяч долларов в неделю – и это только в музеях. Как и в 1920-х годах, Тутанхамон стал появляться везде – от мебели и обоев до спальных мешков и нижнего белья. Комик Стив Мартин даже записал пародийную песню о том, как “юный фараон принес себя в жертву туризму”, – и продал более миллиона пластинок».
Не знаю, где накопал столько фактов Н. Солдатов, но все они заслуживают того, чтобы в них поверить. И опять же: мистицизм переплетается с бизнесом (а еще прибавилась и политика).
Новая волна тутомании захлестнула мир.
Интересно и другое: «Тутанхамон привел в музей людей, которые никогда туда не ходили (по опросам, 25 % посетителей выставки побывали в музее впервые), и, по словам самого Ховинга, превратил его из “переполненного склада для возвышенных любителей искусства” в модное место. Впредь, чтобы поддерживать этот статус, музеи по всему миру станут делать ставку на выставки-блокбастеры: те же “Сокровища Тутанхамона” принесли в бюджет Нью-Йорка 111 миллионов долларов, потраченных посетителями на отели, рестораны, сувениры и транспорт».
Но и родина фараона не осталась в накладе. «Египет тоже заработал на выставке, получая большую часть прибыли от продаж в музейных магазинах – только из Метрополитена в Египет уехало около 5 миллионов долларов, а в США Тутанхамон побывал еще в пяти музеях. После такого успеха выставка каталась по миру еще несколько лет – до 1981 года, когда Анвар Садат стал жертвой военного переворота. Говорят, выстреливший в Садата солдат крикнул: “Я убил фараона!” Впоследствии Тутанхамона еще не раз вспомнят во время восстаний».