Тайны тёмной цитадели. Том 2 - читать онлайн

Часть 2 Макар

Продолжение

Если бы Макар мог изменить прошлое, то сегодня утром он сделал бы это, не задумываясь. К сожалению, повлиять на историю не умел даже Сантьяго, сильнейший из колдунов. Даже в древности, когда магия обладала поистине невообразимым размахом, никто не мог вернуться назад и исправить совершенные ошибки.

День без девушки по имени Алиса, вихрем ворвавшейся в его жизнь и разделившей ее на бесконечно длинное и неправильное «до» и «после», в котором была только боль и грусть, связанная с вечной разлукой.

Встретив Лейлу на центральной лестнице замка, Макар без обиняков заявил, что уходит от нее. Его больше не трогали ни слезы, ни скандалы, ни истерики. Лейла ибн Халликан стала ему безразлична. Конечно, ему придется встречаться с ней по долгу службы, но не более того. Даже дружеские отношения его не интересовали. Все, что их связывало, для него осталось в прошлом, которое он мечтал изменить.

Как выяснилось, друзей, готовых принять в своем доме рассорившегося с женой человека, у Макара не оказалось. Соседи, занимавшие по нескольку комнат на этаже для избранных, ссылались на разные обстоятельства и вежливо отказывали ему в приюте. Товарищи по группе виновато отводили глаза, но не хотели связываться с Лейлой. Идти к Сантьяго и просить новую комнату было бессмысленно. Во-первых, потому, что в замке таких просто не было. Уже давно воители, поселившиеся здесь во время противостояния, размещались по двое, по трое в клетушках, тесных для одного, а многие вампиры, обычно живущие в городе, вообще обосновались в подвалах, воздух которых для живых был смертельно опасен. Во-вторых, Испанский Дьявол не считал нужным вмешиваться в проблемы своих слуг. Если ты не можешь отбить себе комнату или обманом втереться к кому-нибудь в доверие и напроситься пожить на пару месяцев – ты слабак и глупец, а значит, не заслуживаешь уважения. Можно было, конечно, нарваться на ссору с кем-нибудь, у кого было приличное жилье, и, убив хозяина комнаты на ристалище, занять его место, но подобные методы Макар не любил, хоть и понимал: если противостояние затянется, ему все же придется пойти на этот шаг. Не в коридоре же жить, в конце концов!

Бродя по бесконечным этажам с лабиринтами и тупиками, Макар натыкался на возбужденных предстоящим праздником знакомых. Кто-то его поздравлял, кто-то безразлично проходил мимо, но никого не интересовало, что творится на душе у одного из избранных. Даже для такого сильного человека, каким был Макар, пережить столько стрессов за неполные полгода оказалось слишком. Он не знал, что убивает его больше всего – то, что любимая сестренка Лида оказалась враждебным магом, или что его бывший и, пожалуй, единственный друг стоял по другую сторону баррикад, став для нее тем, кем должен был быть он, Макар, или то, что женщина, которая была его женой, превратилась в ненавистное чудовище, или что он встретил другую девушку, быть с которой вместе не сможет никогда. Немного подумав, Кузнецов пришел к выводу, что в данный момент его сильнее всего беспокоит отсутствие жилья. Над остальным он все равно не властен. Беспомощность раздражала, но помогала относиться к происходящему с некоторым несвойственным темному смирением.

В своих мытарствах Макар добрел до этажа, на котором располагались клетушки вампиров, прикомандированных к «псам» и потому имеющих постоянное жилье в замке. Среди немертвых царило такое же оживление, какое и среди живых, несмотря на то, что большинству из них предстоит провести новогоднюю ночь на стенах, охраняя остальных от возможного нападения. Сегодня только вампиры будут патрулировать территорию, рабам не место за общим столом, и то, что хоть кому-то из них выпадет честь присутствовать при общем веселье, считалось огромной милостью со стороны Сантьяго и вызывало множество пересудов. Такое позволялось далеко не каждый год, только тогда, когда надо было умилостивить всех в преддверии трудного боя, такого, какой намечался на год грядущий.

Макару немертвые были глубоко безразличны. Он привык смотреть на низших, как на расходный материал. Поговаривали, что у некоторых темных они считаются полноправными членами общества, их уважают, с ними не стыдятся даже породниться. Все может быть, но Кузнецов привык считать подобное блажью. Хотя, если быть честным, в их рядах тоже находились любители пиявок, которые не брезговали ни физической близостью, ни дружбой с кровопийцами. А некоторые, самые безумные и пресытившиеся, даже выскакивали замуж или женились на немертвых. Стоило признать, в постели вампиры были хороши. Совершенно неутомимые любовники! Как и любой темный, Макар несколько раз проводил ночь с прекрасными вампирками, но все удовольствие вмиг исчезало, стоило вспомнить, что по большому счету он держит в объятиях труп.

Сегодня общество рабов Испанского Дьявола было Макару неприятно вдвойне, но он старался этого не показывать: вроде как у них есть чувства, и мало кто выбрал подобную жизнь добровольно. Это не значило, что среди них были его друзья. Даже в свою группу он брал только живых, зная все о преимуществах немертвых.

Мысли проносились в голове, не задерживаясь надолго. Внимание рассеивалось, перескакивая с одного на другое. Макару казалось, что он погрузился в густой туман и постепенно становился его частью. Он брел куда глаза глядят и куда несут его ноги, словно превратившиеся в вату или в мыльную пену. После бессонной ночи слипались глаза, но прилечь ему было некуда. Мелькнула мысль вернуться в машину, но это вызвало бы слишком много пересудов, и Макар продолжал идти вперед без особой цели, таща за собой тяжелый чемодан на колесиках, вмещавший в себя все, что он успел накопить за пятьсот лет рабской службы.

Когда противостояние останется позади и не будет на свете ни крошки Лиды, ни преданного Стаса, ни бесстрашной Сони, ни ее прекрасной дочери, ему выделят новые апартаменты. Но о тех временах Макар думать не хотел. Слишком больно…

Он вырвет победу для своего господина, даже если его сердце при этом разлетится на миллион кусочков и никогда не срастется вновь. Личные чувства ничто по сравнению с долгом. Ничто. Он и сам ничто. Все они, живущие здесь, ничто. К горлу подкатил склизкий ком, пришлось сделать судорожный вдох и сглотнуть горечь, пропитавшую каждую клеточку тела.

После слов Лиды Макар понял многое. Он не смог бы служить свету, но и тьма в лице Сантьяго стала представляться чем-то мерзким и неправильным. Он многое отдал бы, чтобы пасть в грядущем бою, но добровольно складывать голову на плаху не собирался. По природе бывший кузнец был борцом, он не мог позволить себе сдаться, а воинов, способных одолеть его, на свете просто не было. К сожалению…

Только смерть могла позволить Макару быть с той, без которой с этого дня его жизнь не имеет смысла. Мир, который принадлежал бы им двоим, находился за гранью. Но даже это было для него недоступно: фортуна давно избрала его своим любимым сыном и хранила, как нечто очень ценное, от любых напастей, недугов и немилостей. Макар еще раз вздохнул и прикрыл глаза. Неужели он смог бы подставить шею под меч, а грудь под пули, если бы представился шанс? Честнее было бы ответить: «нет». Он был слишком тщеславен, не умел проигрывать. Он так долго шел к славе непобедимого воина, так добивался чести быть избранным, так мечтал, чтобы его имя гремело по всему бессмертному миру наравне с именем его господина… Готов ли он отказаться от всего этого ради сестры, ради старого друга, ради женщины, ставшей для него воплощением грез? Макар знал: он никогда не откажется от всего, что у него есть. Не хватит силы духа, банальной смелости, не той, что нужна, когда с оружием в руках ты идешь на врага. Другой смелости, которая заставляет делать правильный выбор, принимать свою судьбу, какой бы она ни была. Смешно, но в этом он был трусливее любого из своих давно покойных братьев, трусливее простого уличного мальчишки. Он не умел смирять свою гордыню, не умел принимать жизненные трудности с высоко поднятой головой, благодарить судьбу за милости, выпавшие на его долю.

Кто-то стоял на его пути, но, пользуясь правом высшего, Макар не стал уступать дорогу. Избранные не смотрят по сторонам, перед ними должны расступаться. Тот, что шел ему навстречу, видимо тоже думал о своем. Столкновение получилось сильным, заставив крепкого Макара слегка пошатнуться. Подняв глаза, бывший кузнец увидел перед собой вампира. Его имя он запомнил хорошо: слишком много сил потребовалось затратить, чтобы узнать, кем он был раньше. Олег. Бывший воитель Линды, приятель Стаса.

– Извините, сеньор, – быстро пробормотал Олег, заметив, на кого наткнулся. Однако, несмотря на вежливый тон, в его голосе не было ни капли уважения или почтения. Вампир словно посмеивался над избранным, перед которым обязан был пресмыкаться. И хотя Макар чувствовал затаенный в немертвой душе страх, внешне он никак не проявлялся. Это было неприятно и безразлично одновременно. Неприятно, потому что он привык к почестям. Безразлично, потому что ему не было дела до какого-то вампира.

– Извинения приняты, – холодно сказал Макар. А потом ему вдруг вспомнилась Линда. И, сам не понимая, что делает, он неожиданно спросил: – Как дела?

Олег опешил от интереса, проявленного высшим воителем к его скромной особе, но постарался не показать своего удивления.

– Отлично. Сегодня буду не на стене, а на празднике – огромная удача, – парень улыбнулся искренне, будто разговаривал с другом. В его глазах загорелись огоньки. Странные у него глаза: лихорадочно блестят, как у всех вампиров, но при этом остается в них что-то живое, человеческое. И цвет необычный.

– Рад за тебя, – в ответ улыбнулся Макар.

– А у вас как дела, уезжаете? – глянув на чемодан, поинтересовался Олег.

– Переезжаю, правда, пока не знаю куда, свободных комнат нет, – зачем-то ответил Макар. В голосе прозвучала горечь, которую он не собирался показывать низшему. Стало обидно, но, с другой стороны, какая разница, что тот подумает?

– Идите к друзьям, – серьезно посоветовал Олег. Слово «друг» почему-то очень многое для него значило. Сейчас в этом вечно холодном замке, который иногда ни с того ни с сего раскалялся до температуры Сахары в полдень, их у него не было, только приятели. Но когда-то были, раз так трепещет немертвое сердце при одном слове «друг». И у Макара Кузнецова друзья должны быть, он же живой и давно уже состоит на службе у Хозяина, а значит, знает всех вокруг.

– У них нет свободных мест, – ответил Макар, стараясь сделать так, чтобы голос звучал безразлично. Еще не хватало, чтобы его жалел вампир.

– У них же по пять комнат на одного, – удивился Олег и тут же замолчал. Только сейчас он заметил, что воитель выглядит грустным и очень усталым. В светлых глазах притаилась боль – так обычно бывает у бывших людей, ставших вампирами, которые помнят прошлое, но не могут его изменить и сбросить с себя ненавистное ярмо немертвой жизни. – Они не хотят вас пускать… – понял Олег, и ему стало очень жаль этого человека, известного и холеного, одного из избранных, у которого не было друзей.

– Не хотят, – признался Макар, опуская глаза. Ему было стыдно, что он жалуется вампиру. Но так уж получилось, что бывший светлый – единственный, кого заинтересовали его проблемы. А ему так хотелось просто поговорить!

– Можете остановиться в моей комнате, – не раздумывая, предложил Олег. – Свободных все равно сейчас нет. А я пойду в подвалы. Мне все равно.

Предложение немертвого застало Макара врасплох. Вампир, бездушный раб, низший, недостойный дышать одним воздухом с избранным, предложил ему то, в чем отказали живые. Это было чем-то из ряда вон выходящим. Впервые за много веков Макар Кузнецов потерял дар речи.

– Можете идти прямо сейчас, комната номер восемьсот двадцать. Там тесно по сравнению с вашими бывшими апартаментами, но, по-моему, лучше, чем спать в коридоре или в машине, – с этими словами Олег протянул ему ключи. – Я соберу вещи. Как найдете новое жилье, свистните.

– Знаешь что… – Макар не хотел признаваться самому себе, что до глубины души тронут щедростью того, от кого меньше всего мог ее ожидать. Он смотрел в открытое лицо немертвого и искал подвох. Пытался угадать, что вампир попросит взамен. Но парень выглядел совершенно спокойным. В его глазах читалось сочувствие, а на раскрытой ладони лежали ключи от скромной комнаты – единственное, что дали ему взамен полноценной жизни, богатства, друзей темные, превратившие его в монстра. – Думаю, нам там хватит места обоим. Кушетку или надувной матрас я как-нибудь уж раздобуду.

– Уверены? – спорить Олег не собирался: идти в подвалы не хотелось страшно. Но он мог найти себе место под землей, в то время как Макара прогнивший, отравленный воздух казематов сведет с ума, лишит силы, а то и попросту убьет.

– Уверен, – кивнул темный. Это неправильно – выгонять из собственного дома того, кто готов отдать тебе собственную жалкую комнатушку, когда у других не находится свободного места в пяти комнатах, четыре из которых постоянно пустуют.

– Пойдемте, помогу вам устроиться, – спокойно сказал Олег, разворачиваясь назад.

– Давай перейдем на «ты», раз уж мы теперь живем вместе.

– Как скажешь, – легко согласился Олег, подходя к неприметной двери, ничем не отличавшейся от всех остальных, расположенных на этом этаже. Ключ щелкнул в замке, и перед Макаром предстала очень маленькая и очень темная комната, выполненная в насыщенных синих, почти черных тонах.

– Добро пожаловать, – с улыбкой сказал Олег, пропуская своего нового соседа внутрь. – Будь как дома, а мне пора по делам.

С этими словами вампир вышел в коридор, оставив Макара наедине с собственными мыслями, немалую часть которых занимала благодарность. Не раздеваясь, избранный упал на кровать и, не замечая, что по сравнению с той, к которой он привык, она намного жестче, уснул мертвым сном. Ему снилось лицо молодой женщины, чьи нежные руки пробудили в нем нечто, названия чему он не знал. Макар пытался коснуться ее, но она, словно призрак, все время исчезала, стоило протянуть вперед руку. Тогда он стал звать ее по имени. Но она не откликалась. Просто стояла, прекрасная и равнодушная. И тогда Макар понял. Она мертва. Это он убил ее. Темный открыл глаза и, тяжело дыша, сел. По лбу градом катился пот, а сердце колотилось, будто бешеное…

Это все происходило утром, а теперь наступила ночь. В круглом зале, самом большом в замке, собрались все его обитатели. Во главе стоявшего полукругом стола восседал Сантьяго в длинной белой мантии. Рядом с ним, стараясь держаться как можно ближе, сидела молоденькая девушка, человек. Новая игрушка Испанского Дьявола, которой, возможно, повезет, и за свою доступность она получит бессмертие, но более вероятно другое: ее ждет уже заготовленный магом билетик за грань. Или куда там уходят после смерти люди?

Макар занимал место среди избранных, очень близко к Сантьяго. Можно сказать, что он сидел с ним бок о бок, это было очень почетно. Большинство людей, находящихся в зале, не задумываясь, убили бы за возможность оказаться на его месте. Макару же было все равно. Он не замечал своего высокого положения. Как и блюда, с таким аппетитом поедаемые его соседями. Как и заплаканное лицо Лейлы, сидевшей по левую руку от него. То ли бывшая жена, действительно, расстроилась, то ли пыталась воздействовать таким способом на вдруг взбунтовавшегося мужа. Неважно. Макар не хотел думать об этом.

После боя курантов началось истинное веселье, вернее, то, что слуги Сантьяго понимали под этим словом. Естественно, в программу входили танцы и выпивка. Но основное внимание уделялось тяжелым наркотикам, оказывавшим на организм воителей небольшое действие и не вызывавшим привыкания, грубые сексуальные оргии, устраиваемые прямо на столах, издевательства над пленниками, происходящие посреди этого бедлама на глазах у продолжающих ужинать, танцевать или заниматься сексом товарищей. Для вампиров стояли целые графины свежей крови. Периодически ответственный за угощение немертвых человек, подходил к дальнему углу залы, где сидели связанные по рукам и ногам девушки, метким движением перерезал одной из них горло, и наполнял новый сосуд красной жидкостью. При всем при этом присутствовали не только опытные воители и вампиры. Здесь были также дети, живущие в замках, в том числе и трое младшеньких Макара. В их глазах не было ни страха, ни удивления, ни отвращения. Они с рождения привыкли к подобным развлечениям, и некоторые уже активно принимали в них участие. Например, обе дочери Макара, одной из которых было шестнадцать, другой недавно исполнилось четырнадцать, постанывали под своими любовниками, на каждую приходилось сразу по три мужчины. Лейла ходила кругами по залу, стараясь испепелить бывшего мужа взглядом. Но ее не замечали. Злая и обиженная, она подошла к группе, издевающейся над светлой воительницей. Последовала серия ударов; несчастная девушка, вытаращив от боли и страха глаза, испытала на себе всю ярость почтенной госпожи ибн Халликан, использовавшей страдалицу вместо боксерской груши. Видимо, желанного облегчения темная не получила, так как быстро оставила свою жертву и, пометавшись еще немного, присоединилась к самой бурной оргии, разворачивающейся в центре зала. Это был первый раз почти за пятьсот лет, когда Лейла отдала свое тело другому мужчине, и не одному, а сразу трем или четырем. Макару было противно. Он не мог понять, что видел в этой испорченной, жестокой женщине на протяжении столь долгого времени.

– Нашел комнату? – спросил Кирилл Коршунов, прогнавший Макара из своих апартаментов несколько часов назад.

– Нашел, – холодно ответил бывший кузнец, не считая нужным смотреть на человека, имевшим наглость называться его другом.

– Я знал, что все будет нормально. Здесь места много, всем хватит, – Кирилл противно улыбался. Макар едва сдержался, чтобы не стереть лживую ухмылку с этих губ. Только воспоминание об Алисе, которой этот мужчина приходился родным дедом, помогло ему остаться сидеть. Впрочем, даже если он убьет Коршунова, вызвав на ристалище, девушка вряд ли опечалится. Она никогда не видела своего темного родственника.

Продолжать разговор не хотелось. Уходить было рано. Вокруг творилась ужасная вакханалия, достойная пера живописца, решившего изобразить ад во всем его безобразии. Кровь, секс, препараты, запрещенные в любом нормальном обществе, крики и стоны, слившиеся воедино. Все это дополняла громкая музыка, под которую вальсировало несколько пар. Рядом сам великий Сантьяго, окруженный тремя фаворитками, улыбается старческими губами, пока молоденькие девушки всячески ублажают покрытое морщинами тело.

Неужели раньше он мог участвовать в этом безумии? «Мог», – отвечал внутренний голос. К горлу подкатывала тошнота. Макар постарался заглушить ее очередной порцией виски. Не помогло, стало только хуже, закружилась голова.

В поисках хоть одного нормального человека Кузнецов начал озираться по сторонам, но, сколько хватало глаз, везде творилось одно и то же. Даже его малолетний сын накачивался водкой, катая по полу нагруженную презервативами машинку.

Наиболее приличная тусовка собралась в дальнем и самом темном углу. Человек десять пили шампанское и весело смеялись, не обращая внимания на разворачивающийся перед глазами фарс. Макар знал каждого воителя, не участвовавшего в безобразиях. Трое из них принадлежали к его группе. Остальные считались его приятелями. Раньше он непременно подошел к ним и поговорил о делах насущных, потравил анекдоты, принимая участие в общем веселье, может, выкурил косячок-другой марихуаны, привезенной из Голландии. Раньше, не сегодня… Сегодня он уставился в одну точку, отключая сознание от происходящего, словно старался разглядеть, что творится в другом зале, огромном и очень светлом, как докладывали редкие разведчики, сумевшие вернуться из своих рейдов невредимыми. Там в эту ночь тоже проходит новогодний праздник. Маскарад, говорила Алиса, прижимаясь к его груди еще прошлой ночью. Мужчины и женщины, наряженные средневековыми рыцарями, принцессами, дриадами, крылатыми феями, вальсировали под музыку оркестра или танцевали под современные напевы какой-нибудь группы. Нежные поцелуи, дружеские рукопожатия, пробки шампанского, летящие в потолок, магические шары и свечи, с оплывающим по бокам воском. Таким он представлял себе праздник в доме сестры. Ему казалось, что он видит, как Стас смеется над шуткой кого-то из своих ребят, крепко обнимая белокурую жену с добрыми голубыми глазами за талию, как хмурится светлая София, не находя на серебряном подносе своего любимого кушанья, как улыбается, пряча серые глаза, девушка, которую ему представили как Дубровину Алину, как подносит к губам бокал игристого вина парень, показавший чудеса выносливости, пережив в их замке восемь лет жестоких пыток.

Реальность ворвалась в его грезы в виде хорошенькой вампирши, опьяненной не то кровью, не то всеобщим сумасшествием.

– Потанцуй со мной, избранный, я покажу тебе, что такое настоящая вампирская женщина!

Лихорадочный блеск ее глаз в совокупности с бледной, очень гладкой кожей, делали ее похожей на призрака. От нее пахло мускусом и чем-то еще очень неприятным. Возможно, смертью. Макар не знал. Девушка наклонилась слишком близко, желая найти его губы своими, Кузнецов резко отпрянул, смахнув со стола пустое блюдо, с громким бряцаньем упавшее на пол.

– Ну же, красавчик, – не унималась вампирша, обвив его шею руками. Она не понимала или не хотела понимать, что ее ласки неприятны. Когда смердящее дыхание коснулось его щеки, Макар не выдержал, схватил со стола нож и полоснул немертвую по шее. Голова скатилась на пол, сверкая недоуменным взглядом и обиженно кривя губы. Ничего, переживет… кто-нибудь приставит безмозглую башку недобитой красавицы на место, возможно сначала воспользовавшись столь любезно предлагаемым каждому встречному укороченным телом. Со злостью пнув немертвый бок, Макар отошел к соседнему столу. Там никого не было, кроме одиноко сидящей фигуры Олега. Вампир смотрел в пустой бокал, крутя длинную ножку фужера в тонких пальцах.

– Не нравится наш праздник? – спросил Макар.

– Не в моем вкусе, – кивнул Олег, не отрываясь от бликов, мелькавших на гранях дорогого хрусталя.

– И не в моем, – честно признался Макар, – всегда предпочитал тихие вечеринки.

– Не знаю, что я предпочитал, но не это, – Олег обвел рукой по кругу, охватывая всю площадь помещения.

– Почему ты не ешь? У тебя голодный взгляд.

– Я не убиваю людей, я затуманиваю им память. Они не должны страдать из-за противоестественного вампирского голода, – резко ответил Олег, уставившись в глаза Макара.

– Не заводись, я просто спросил. Ты же слышал приказ: из замка теперь неделю никого не выпустят. Справишься?

– Постараюсь, а нет, запрусь в подвале до наступления моей очереди охотиться. Безумного вампира на стену не поставят, себе дороже, вдруг кусаться начну, – Олег клацнул зубами, показывая слегка удлиненные клыки.

– Забавно, всегда считал, что вампиры – нелюди, животные, а оказывается, некоторые из вас человечнее иных людей. – Несколько минут они сидели в молчании, Макар разглядывал необычного немертвого, в корне изменившего его отношение к низшим, а вампир с отвращением глядел в зал. Казалось, его вот-вот стошнит.

– Я добуду для тебя разрешение на охоту на завтра, – пообещал Кузнецов, похлопав Олега по плечу. – Ты не должен страдать из-за принципов, это неправильно.

– Буду очень признателен, – согласился вампир. И снова Макар удивился, что в нем не было ни капли свойственного его племени желания угодить и раболепной униженности, скрывающей лютую ненависть, которую каждый немертвый испытывал к живым.

Алина кружилась в танце под аранжировку популярного некогда вальса, поддерживаемая твердой рукой Антона. Кисточки на его талии мешали прижаться к любимому всем телом, а болтавшийся на цепочке мольберт периодически ударял по бедру. Вокруг танцевали другие пары. Иногда кто-нибудь из знакомых дружески махал им рукой или посылал воздушный поцелуй. Джефф, разряженный ковбоем дикого Запада, пронесся с дамой в черной маске и улыбающимися губами, накрашенными бордовой помадой. Его широкополая шляпа залихватски сползла набок, открывая конопатое лицо «льва». Прямо за ним, увлекая за собой партнершу, пролетел султан – Али. Потерявшая маску девица из «сокрытых» громко смеялась, то и дело опуская голову на плечо турка. Соня с Владом отплясывали в самом центре зала, и равных им в искусстве танцевать не было. Фиолетовый вел свою женщину уверенно и красиво, а она, словно грациозная кошка, скользила, практически не касаясь паркета, полностью доверяя крепким рукам партнера. Их парой любовались сидевшие за столами воители, не умевшие или не желавшие показать свои навыки по части вальсирования. От них не могла отвести взгляда даже Линда, раскачивавшаяся на месте в такт музыке.

С потолка в замысловатом танце мягко падали снежинки, оставлявшие на коже следы теплого прикосновения. Иногда начинался дождь из разноцветного конфетти, с хрустальных люстр свисал серпантин, задевая самых высоких по головам. В воздухе продолжали носиться ведьмы и деды морозы, к ним присоединились неизвестно откуда взявшиеся феи с огромными прозрачными крылышками, из волшебных палочек которых вырывались снопы искр. На столах вальсировали фарфоровые статуэтки, ловко обходя салаты и тарелки гостей.

– Ты великолепно танцуешь, – шепнул Антон. – Максу надо отдать должное, в нем погиб учитель, – улыбнулся Антон.

– Это точно, после наших занятий я не могла пошевелиться, а было это уже после экзаменов.

– Зато теперь ты лучшая в этом зале, – Антон говорил искренне, хоть и не совсем объективно. Прекрасных танцоров здесь было множество, и многие из них обучались этому искусству у лучших мастеров своего времени.

– Я лучшая, потому что со мной ты, – Алина прижалась к любимым губам, наслаждаясь их мягкостью. Все ее существо затопило невозможное счастье. Она не могла представить, как жила без Антона. Без его теплой руки на своей талии, без его запаха, щекочущего ноздри, без зеленых глаз, способных заменить собой весь мир. Она не понимала, как не ослепла без его сияющей любви, когда он исчез из ее жизни.

Раньше она думала, что ей достаточно просто знать: он жив и дышит тем же воздухом, каким она. Изредка смотреть украдкой на его силуэт, скрытый от нее полутьмой комнаты их общего коттеджа. Слышать его голос, когда он разговаривает с кем-то еще. Она верила, что могла оставаться женой его брата, стать ему сестрой и подругой, не претендуя на ласковый взгляд или страстное прикосновение. Могла довольствоваться дружеским рукопожатием и коротким поцелуем в щеку при встрече или прощании. В этом она видела свой долг перед надежным и всецело преданным ей Максом, вытащившим ее из депрессии, день за днем убивавшей ее душу. Он был отцом ее сына и прекрасным человеком, которого она тоже любила. Но та любовь, спокойная, без всплесков эмоций, без бури страстей, разрывающих сердце, без агонии, наступающей при разлуке на пять минут, без слез по ночам в подушку от счастья, не могла идти ни в какое сравнение с тем всепоглощающим чувством, которое она испытывала к Антону, хотя любая другая женщина посчитала бы его достаточным и не искала бы лучшего.

Только впервые после восьми лет разлуки оказавшись в его объятиях, Алина поняла, как заблуждалась. Один-единственный раз утонув в омуте глаз Зеленого, она уже не могла выплыть на поверхность и не хотела этого. Максим был ее мужчиной, ее мужем, ее другом. Она могла рассказать ему о своих проблемах, разделить на двоих радости и горести, могла веками просыпаться и засыпать рядом с ним, чувствуя полноту жизни и наслаждаясь ее вкусом. Антон же был частью ее самой, второй половинкой ее души, словно разделенной кем-то могущественным на две части. Она чувствовала каждое его движение, знала его тайные страхи, слышала стук его сердца, когда он был далеко. Они дышали одними легкими на двоих, смотрели на мир одними глазами. Они не были похожи, скорее, наоборот, они были разными. Алина для Антона была тихой гаванью, в которой можно отдохнуть от тревог и невзгод, раствориться в ее тепле, спрятаться под покрывалом ее ощущений от мира, рвущего его на части своим многообразием. Он для нее был учителем и наставником, давал ей возможность соприкоснуться с неведомым, которое несла в себе его душа. Иногда ей казалось, что ее скромный разум никогда не сможет постичь всей глубины и многогранности его натуры. Внутри Зеленого постоянно жила боль и неудовлетворенность. Он всегда искал свое место и, даже найдя, не останавливался на достигнутом. Он оставлял себя открытым для нового, но не умел отгораживаться от старого. С Антоном не бывало скучно. Он знал вещи, о которых уже забыли те, кто родился за несколько тысячелетий до него. Он видел то, о чем не догадывались самые умные и прозорливые маги. Он умел анализировать и оценивать, все время оставаясь пленником собственных эмоций. Он интуитивно находил общий язык со всеми, но не обладал талантом заводить близких друзей.

Слишком часто погружаясь в мир фантазий, Антон постоянно нуждался в проводнике, освещающем его путь в реальности. Всю его долгую жизнь им был Максим, который являлся полной противоположностью слишком тонкого и ранимого брата. Сильный, уверенный в себе, Бордовый не знал колебаний и сожалений. В его мире не было полутонов – только черное и белое. Он выбирал только прямую дорогу и никогда не сворачивал, никогда не отступал. Он не умел проигрывать, не поддавался эмоциям, не ведал жалости к противнику, не воспринимал мнения, противоположные его собственному. Он, не оглядываясь, шел по жизни, ведя за собой брата. Так же он взял на себя опеку над Алиной, закрывая своей грудью от трудностей, несчастий и стрел. Ему не нужно было ее тепло, он не мог пропустить сквозь себя ее ощущения и будил несвойственную натуре активность, при этом вставая непреодолимой стеной между ней и жестоким миром. Максим имел множество врагов, частенько вступал в противостояния из-за пустяков, но умел и дружить, полностью открывая себя для других. Его любили, но мало кто хотя бы раз не мечтал расквасить его красивую физиономию.

Антон делал Алину одновременно королевой и ребенком, позволяя оставаться самой собой. Максим видел в ней обычную красивую женщину и считал, что этого достаточно для них обоих. Антон всегда оставлял ей выбор в мелочах, даже готовя на ужин то, что хотелось бы ей, но решение серьезных вопросов всегда брал на себя и часто ошибался. Максим освобождал ее от бытовых проблем, взваливая их на плечи домработниц, официантов, стилистов, визажистов, консультантов, но жизненно важные проблемы всегда проговаривал, давая ей возможность уйти или остаться, положиться на него или сделать по-своему, но в любом случае находил возможность оберегать ее. Он всегда оказывался прав.

Антон предпочитал подождать, надеясь, что время расставит все по своим местам. Максим управлял событиями, выстраивая их под себя.

Антон видел мир сквозь призму чувств, Максим – исключительно через отражение на сетчатке глаз. В конечном итоге именно это было основой их различий, определявших жизнь каждого из братьев.

Оказавшись на улице, Максим различал красивые лица женщин, замечал дорогие марки машин, выискивал опытным взглядом рестораны и бутики модной одежды. Он, не приглядываясь, читал рекламные плакаты и вносил в память усвоенную информацию. Он жил жизнью города, способного подарить ему радость и море удовольствий, не обращая внимание на жизни незнакомых людей, при условии, что ему не требовалось присматривать за ними по долгу службы.

Антон, оказавшись в том же месте в то же время, видел нищих, просящих милостыню, покрасневшие от слез глаза ничем не примечательной девушки, влюбленного парня, которому не отвечает взаимностью идущая с ним под руку подруга, усталость на лице спешащего по своим делам бизнесмена, болезнь, медленно сводящую в могилу старуху. Ему был интересен каждый житель мегаполиса, а не кипящая энергия самой столицы.

Антон запоминал игру, а Максим счет. Антон оценивал стремление, а Максим результат. Антон думал о средствах, а Максим о целях. Антон умел искать, а Максим находил. Антон хотел понять, а Максим знал. Антон прокладывал новый путь, Максим предпочитал наезженные дроги. Антон импровизировал, Максим выполнял приказы.

Максим разбирался в моде и красоте, приспосабливая свои вкусы к последним веяниям. Антон же воспринимал только вечное, подгоняя под него повседневное. Максим умел и любил делать дорогие подарки, всегда обращая внимания на бренд. Антон выбирал то, к чему лежала душа, забывая при этом свериться с таблоидами.

Максим был идеальным любовником и мужем, веселым другом и опасным врагом. А Антон всегда оставался просто Антоном, которого каждый воспринимал так, как позволяла его натура.

При всем при этом более сильным воином был Зеленый. В отличие от Бордового, он никогда не полагался на навыки, технику и физическую подготовку. Он, как хороший игрок в покер, в первую очередь оценивал психику противника, его эмоциональное состояние и поведенческие реакции. Поняв врага, он ставил себя на его место, и это помогало найти парировать наиболее опасные удары и находить брешь в обороне, сохраняя полное хладнокровие и не впадая в боевой транс, увеличивающий силы, но притупляющий чувствительность и способность анализировать ситуацию. Сейчас, когда Макса не стало, в Антоне проснулась скрытая часть его души, которая помогала ему ориентироваться в реальности. Она же дала ему доступ к увеличивающей физические возможности ярости, просыпающейся во время сражения. Прекрасно владеющий техникой всех известных видов единоборств, мечного боя и стрельбы, Антон мог теперь идти на врага в лобовую, рассчитывая на сокрушительную силу удара и хорошо поставленные четкие движения, отработанные до автоматизма. Однако, не привыкший действовать подобным образом, Зеленый становился слабее, используя тактику погибшего брата вместо своей собственной, не раз и не два доказавшей абсолютную эффективность. Стас тревожился за товарища и не переставал говорить ему об этом, желая вернуть прежнюю уверенность в себе. Алина тоже опасалась за любимого, иногда попадавшего во власть своей новой сущности и не знающего, что с ней делать. Она предпочла бы, чтобы он остался прежним, и готова была исполнять роль маяка, освещающего ему путь в темноте, давая возможность смотреть на окружающее исключительно сердцем. Но Антон слишком любил Серебряную и считал себя обязанным заменить Макса, стать надежной опорой, не понимая, что девушке этого не надо. Она хотела его таким, каким он был, не нуждаясь в дополнениях. Алина прекрасно умела справляться с трудностями, не боялась смотреть правде в лицо и не любила прятаться от проблем. В конечном итоге с Максимом они были похожи гораздо больше, чем полагал его брат. К тому же она стала отличным воином, практически непобедимым, когда во время боя открывались ее скрытые резервы, подогреваемые серебром нити. И лишняя опека в сражении только раздражала, в то время как в обычной жизни Алина могла обойтись и без нее. Так уж сложилось, что в ее жизни всегда находился кто-то, кто брал на себя заботу о ней. Но это было простое стечение обстоятельств, феноменальное везение, а не то, что она сознательно искала.

Мысли трепыхались в голове, не задерживаясь надолго. Разве можно думать о серьезных вещах, когда Антон смотрит на тебя с такой нежностью, что хочется расплакаться от силы его любви. В глазах защипало, пришлось несколько раз моргнуть, чтобы прогнать неуместные на празднике слезы.

Романтичная медленная музыка сменилась быстрой композицией в стиле диско. Певица кричала английские слова в микрофон, подражая кому-то из знаменитостей. Девушка обладала звучным голосом с широким диапазоном. Антон, как большой ценитель музыки, посчитал, что поет она отлично. Алина со своим слухом, оставлявшим желать лучшего, предпочла поверить ему на слово.

Дело близилось к утру, и многие начали расходиться по своим комнатам. Стас с Лизой целовались в темном уголке, словно подростки, только начавшие встречаться. Раньше Алина не замечала за ними склонности проявлять чувства на людях. Влад с Соней продолжали танцевать. Хадижа, где-то потерявшая свою паранджу, щекотала кончиками волос лицо Роберту. Игорь скрылся вместе со своей спутницей, не то спрятавшись от недовольных взглядов матери, не то попросту желая насладиться обществом подруги. Ребекка забралась на сцену и теперь сидела рядом с играющим на гитаре Чарльзом. Вадима увлекли в компанию его новой группы, и Пьеро больше не выглядел таким уж грустным. Даже Линда вышла на танцпол и пустилась в пляс.

Только Алиса продолжала сидеть каменным изваянием, а вокруг нее наворачивали круги фарфоровые куколки, сплетясь в тесном объятии.

Макар оказался приятным соседом и ни разу не дал повода Олегу пожалеть о своем щедром предложении. Они разместились в тесной комнатушке вампира, раздобыв простой надувной матрас. Кузнецов устроился на полу, не согласившись занять кровать, по праву принадлежащую неожиданному товарищу. Пришлось передвинуть небогатую мебель так, чтобы ему хватило места, и теперь телевизор оказался задвинут в дальний угол, а тумбочка со стереоустановкой практически перегораживала вход.

Олег искренне радовался, что в первый раз в своей новой и не слишком приятной жизни сделал кому-то добро. К тому же присутствие Макара скрашивало его одиночество, которое раньше приходилось маскировать веселой беззаботностью и ни к чему не обязывающими связями с малознакомыми вампиршами и не слишком разборчивыми воительницами. Даже сны, терзавшие его с первого дня после перерождения, стали сниться реже, позволяя иногда выспаться после трудного боя или просто тяжелого дня. Мысли о прошлом все еще терзали Олега, но перестали причинять боль. Макар продолжал хранить молчание, не рассказывая всего, что узнал. Темный считал, что для вампира так будет лучше. Зачем знать, кем были твои друзья, если теперь ты для них враг, достойный ненависти и презрения.

Многие приятели Олега отнюдь не по-доброму завидовали счастливчику, удостоившемуся чести принимать у себя всесильного Кузнецова. Это могло дать огромные преимущества в послевоенном будущем, но сам он об этом не думал. То, чего он хотел по-настоящему, ему не мог дать ни Макар, ни кто-либо еще, а без почестей и сомнительных привилегий он как-нибудь обойдется. Сантьяго платил достаточно даже немертвым, так что Олег мог позволить себе множество излишеств, недоступных никому из простых смертных.

Отправляясь на охоту, вампир частенько заглядывал по пути в работающие допоздна магазины и покупал красивые и очень дорогие безделушки. Они радовали его, согревая немертвую душу.

Вечерами, когда слуги Линды не совершали налетов, и ни Олег, ни Макар не дежурили на стенах, мужчины долго разговаривали. Темный оказался приятным собеседником, а память Олега частенько подсовывала ему фрагменты из прошлого, объяснить которые мог только знающий человек. Ничего такого, что могло бы поведать таинственную историю о нем, Олеге Ржевском, там не было, но иногда перед глазами вставали площади и улицы, на которых вампир никогда не был, и он не мог определить, где они находятся. Или неожиданно в голове возникал мотив приставучей песенки, которую он слышал когда-то, но имени исполнителя не знал.

Вампир стал думать, что родился не раньше девятнадцатого века, так как ни один образ древних городов ни разу его не посетил. Ему всегда являлись мощенные асфальтом улочки, переполненные вполне современно одетыми людьми, слышались далекие гудки машин, некоторые из которых принадлежали эпохе до Второй мировой, иногда в ушах раздавалось ржание лошадей, на полном скаку мчащихся через поля.

Один раз, когда Макар ушел по своим делам, в комнату вампира влетела Лейла Кузнецова, или, как правильнее было называть ее теперь, ибн Халликан. Разъяренной фурией она металась по замкнутому пространству, оглашая стены громкими криками, от которых закладывало уши. Олег с удивлением узнал множество нелицеприятных вещей о себе и услышал огромное количество угроз. За то, что он плохо влияет на ее обожаемого и такого идеального супруга, красавица собиралась подвергнуть вампира самым страшным пыткам. Он не сомневался: она, Лейла, привела бы в исполнение половину обещанного, но Макар не дал ей устроить аутодафе своему новому другу, заявив, что в этом случае встретится с женой исключительно на ристалище.

На безумную бабу эта угроза подействовала, как ушат холодный воды в сорокаградусную жару. Она прекрасно знала, что против такого борца, как Макар, не продержится и десяти минут. Никто не продержится: слишком он был силен.

– Если бы ты мог выбирать, – как-то спросил темный, когда они с Олегом смотрели по телевизору очередной голливудский вампирский роман, в котором главный герой мечтал о смерти вместо нежданно-негаданно свалившегося на него немертвого существования, – ты предпочел бы умереть или жить, как сейчас?

– Не знаю, – честно признался Олег. – Думаю, когда я был воителем, стать вампиром мне казалось самым страшным из всего, что могло случиться. Я чувствую, что это так, хотя с уверенностью сказать не могу. Но сейчас, когда я уже умирал, я боюсь смерти. Я помню холод, одиночество и вязкий кисель, в котором блуждаешь, как в клейком тумане, и этому нет конца. Помню души, мечущиеся за гранью и видимые оттуда в качестве знаков, от них исходила такая тоска, что хотелось выть. Впрочем, это могло мне показаться, а на самом деле все не так и по ту сторону грани страждущих ждут райские кущи. Проверять у меня нет желания. Но если бы я мог выбирать, то в любом случае предпочел оказаться как можно дальше от этого замка и выполнять приказы более лояльного темного. Сантьяго – слишком ненадежный хозяин, особенно для того, кто полностью от него зависит.

– Странно… Я был на грани один раз, очень давно, и ничего такого не помню, – немного подумав, сказал Макар. – Думаю, твое восприятие связано с проведенным ритуалом, закрепившим твой знак там. А может, образы специально созданы Сантьяго, чтобы ты не искал смерти, сражаясь в полную силу, даже если против тебя встанет твой близкий родственник и ты будешь знать об этом.

Так прошло несколько месяцев. Наступил март, принеся с собой яркое солнце и хорошее настроение. По крайней мере, Олег весне радовался: в ней было столько жизни, что, казалось, клетки его немертвого тела перенимают у нее тепло и расцветают под ласковыми лучами солнца, находиться на котором слишком долго вампир не мог. Существенного вреда организму вампира дневной свет причинить не мог, но от него резало в глазах и постоянно зудела кожа.

Нападения воителей Линды происходили с завидной регулярностью примерно раз в неделю. За ними следовали вылазки отрядов Сантьяго. Особых жертв не было, даже магия Испанского Дьявола практически не брала хорошо защищенных светлых. Поговаривали, что колдун в ярости и изыскивает новые и новые способы уничтожения врага, но пока безрезультатно. На эту неделю маг приготовил какую-то особую мудреную ловушку для слуг Солнечного Света, но в чем именно она заключалась, Олег не знал. Просто в голове прозвучал приказ от генерала преследовать отступавших, если в ближайшие дни случится очередной прорыв. Вампир посмеялся про себя, представив, как будет гоняться за исчезающими в своих порталах тенями, но, естественно, ничего не сказал: его дело подчиняться, а не обсуждать решения вышестоящих.

– Каждому из вас будет выдан артефакт, напитанный магией смерти, – так говорила Линда группе из трехсот человек, отобранной для очередного рейда. В этот раз (впервые с начала войны) в нее вошла команда Стаса. – Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы создать из светлой энергии мощное темное заклинание, но результат превзошел все ожидания. Действует оно однократно в радиусе ста метров и не более чем на пятерых врагов за раз. На вампиров влияния оказать не может. Помимо этого, вам придется надеть амулеты, способные защитить вас от воздействия моей магии. Против колдовства Сантьяго что-то новое, кроме вашей обычной защиты, пока, к сожалению, предложить не могу.

Дальше шел подробный инструктаж, который по большей части Алина прослушала. Ничего неизвестного ей Линда не говорила, призывая, как обычно, быть осторожными и открывать порталы, едва перемахнув стену, сразу же, как почувствуют слабость или получат ранение, просила не оставлять на вражеской территории раненых и даже убитых товарищей (и, по возможности, врагов) и желала всем удачи.

Затем последовал ритуал, при помощи которого волшебница наложила на каждого защитное заклинание, после чего, разобрав артефакты – новинки и амулеты, воители столпились перед групповыми порталами, открытыми за воротами замка.

Черные воронки захлопывались, как только последний воитель совершал пространственный переход. Оставлять их открытыми, как делали раньше, было слишком опасно. Алина сегодня шла основной в прикрытии и замыкала их отряд. Так распорядился Стас, к немалому возмущению Антона, желавшего взять на себя охрану не только друзей, но и любимой. Но Черный опасался нового боевого транса Зеленого и предпочитал не рисковать его жизнью лишний раз.

Вокруг замка царила кромешная тьма. Не было ни одного луча света, способного указать путь, и светлые перемещались на ощупь, стараясь держаться самой густой тени вблизи деревьев и кустарника. Впереди бежал Роберт, сразу за ним – Хадижа. Влад занял место Стаса в основной группе, а глава присоединился к Соне в защите. Сегодня у них не было конкретного задания, и опыт и навыки Черного не могли пригодиться на его обычной позиции. Зато оружием он владел немного лучше Фиолетового и на несколько веков дольше работал в защите, так как именно там было его место в двух предыдущих командах.

Забраться на стену было делом техники, а там их уже поджидали многочисленные отряды темных с мечами наголо и заряженными пистолетами. Рядом кто-то вскрикнул, где-то прогремел выстрел, послышался знакомый звук скрещиваемых клинков. Алина не обращала внимания ни на что, не связанное лично с ней и с ее миссией основной прикрывающей. В голове звучал компьютерный голос генерала, приказывающий держать групповой строй, что она и старалась делать, находясь постоянно позади Антона.

Сегодня Зеленый действовал более спокойно, не давая завладеть собой дикой ярости. Он больше не хотел получать нарекания от главы, да и сам понимал, что его сила не в технике ведения боя и грубом физическом контакте. Как бы ему ни хотелось обратного, Максимом он не был.

Темная фигура мага появилась на вершине башни сразу же, как нога первого светлого ступила на стену. Сантьяго то поливал незваных гостей огнем или водой, то накрывал их тьмой, то насылал проклятие боли, но защита Линды работала прекрасно, и мало кто попадал под прямой удар колдуна. Магические шары теперь тоже использовали редко, они практически не действовали, только отнимали время у того, кто пытался с их помощью избавиться от врага.

Защитников было значительно больше, чем нападавших, но именно скученность мешала им действовать эффективно. Впрочем, несмотря на это, убитых с обеих сторон было немного. Все давно научились не лезть на рожон и вовремя отступать.

Больше неприятностей доставляли вампиры, которых было без счета. И, несмотря на постоянный огонь, который вел Роберт, сжечь всех не получалось. Алина одновременно стрелять и орудовать мечом не любила, поэтому предпочла холодное оружие как более надежное в ближнем бою, используя огнестрельное только при острой необходимости, когда результат был практически гарантирован.

Ничего особенно в этой вылазке не было. И не было того ужаса, который Алина испытывала в первых стычках с темными.

Разнообразие внесло использование артефакта, пропитанного светлой смертью. Те, кого коснулась выпущенная из него мощь, просто растворялись в воздухе, не оставляя о себе никакой памяти. Просто был – и нет. В ряды темных необычное оружие внесло некоторое смятение: новое всегда пугает, особенно если действует столь эффектно. Даже маг, наблюдая за сражением с высоты, на мгновение замер, когда сразу шесть артефактов по приказу генерала Линды разорвалось одновременно, испарив сразу человек двадцать. В воздухе ощутимо пахнуло розой и эфирными маслами. Алина несколько раз чихнула – единственный побочный эффект, от которого не защищал охранный амулет.

– Отходим! – взорвался в голове компьютерный голос генерала и тут же за ним подтверждение от Стаса. Значит, все запертые заклятия выпущены на волю, сегодняшняя миссия выполнена.

Алина ощущала легкое разочарование и чувство незавершенности. Все произошло слишком быстро, Серебряная даже устать толком не успела. Их группа в полном составе и без единого ранения принялась пробираться к краю стены в строгом боевом порядке. Первая Хадижа, следом за ней Роберт, далее Лиза, Соня, Влад, Стас, не потерявший обычной рассудительности Антон и замыкающая процессию Алина. Рядом отступали их товарищи из других групп. Некоторые получили травмы, но, судя по всему, не тяжелые.

Темные следовали по пятам за своими врагами, явно намереваясь вопреки сложившейся в последние месяцы традиции преследовать светлых и за стеной. Алину это не тревожило. Артефакт портала можно активировать прямо в воздухе. Они давно отрепетировали этот маневр и не сомневались, что успеют уйти прежде, чем первый слуга Сантьяго коснется веревки, ведущей вниз. Воспользоваться средством спуска противника они не смогут: оно пропитано магией Линды и тут же испепелит любого, не имеющего на руке ее знака. Поэтому вначале им придется наладить собственные средства транспорта, а этого времени вполне достаточно, чтобы исчезнуть в черной воронке и оказаться в безопасной близости от собственного замка.

Дождавшись, когда Антон ухватит белую, сияющую в темной ночи нить, Алина пристроила рядом свою и прыгнула одновременно с остальными семью членами команды. Артефакт уже давно был зажат в руке, готовый активироваться в любое мгновение. Последнее, что бросилось в глаза Серебряной, был Сантьяго: в ореоле разноцветных языков пламени он напоминал демона, вырвавшегося из преисподней. Девушке показалось, что колдун смеется, но на таком расстоянии могло привидеться что угодно. Повода для радости у Испанского Дьявола, потерявшего за кратковременную схватку несколько сотен бойцов, не было.

– Активация, – скомандовал Стас. Его голос звучал глухо, сквозь постоянные помехи ментального эфира, но вполне различимо. При необходимости Черный умел «кричать» очень громко.

Алина успела совершить ряд необходимых движений еще в воздухе, сгруппировалась, ожидая появления черного облака и, не дожидаясь открытия портала, отпустила руки от веревки.

Удар о землю оказался очень болезненным. Из легких словно выбили воздух, в глазах потемнело. Вокруг стоял невообразимый шум. Усилием воли Серебряная взяла себя в руки и резко вскочила на ноги. Не надо было быть гением, чтобы понять: что-то пошло не так. От руки, в которой еще недавно был зажат артефакт – портал, в воздух поднимался черный дымок, состоящий из множества микроскопических частичек, раньше составлявших структуру камня. Она стояла на земле под стеной замка Сантьяго, а рядом, недоуменно озираясь, застыли в нелепых позах ее друзья.

Артефакт не сработал не только у нее. Никто из светлых не смог уйти, в то время как темные уже слезали вниз, злорадно скалясь и выкрикивая боевые кличи на испанском.

– Врассыпную, – скомандовал генерал, – не больше одной группы на направление. Затеряться в лесу или окрестных городах, желательно на территории нейтральных магов. Если уйти не удается, самоликвидироваться.

Последние страшные слова настигли Алину уже на бегу. Приказ о самоликвидации, то есть активации на себя взрывного артефакта, на памяти Серебряной прозвучал впервые, хотя этот камень непременно входил в любой боекомплект, который получали воители, уходящие как на рядовые операции, так и на военные. Линда любила и ценила каждого своего человека и никогда без нужды не губила бессмертных жизней. Если генерал решился на подобную меру, значит, ситуация была патовая.

Под ногами хрустели ветки, что-то больно било в лицо, ветер гудел в ушах. Нестись приходилось на максимальной скорости, не было времени даже оглянуться и посмотреть, преследуют ли их. Место на острие занял Стас, лучше остальных ориентировавшийся на местности, остальные бежали следом, боясь потерять в кромешной тьме своего главу.

– Я могу сделать нас невидимым для всех, не связанных с нашей группой, – мысленно заявила Лиза. Только теперь Алина заметила, что помехи в ментальном эфире исчезли, что могло означать только одно: в непосредственной близости мало как светлых, так и темных воителей. Стас выбрал направление, по которому не побежал больше никто.

– Действуй, – распорядился Черный.

– И побыстрее, – поддакнула Соня, – они нам почти наступают на пятки.

Алина тоже слышала звуки погони, быстрые шаги неуклонно приближались, и это было очень, очень плохо.

Серебряная развернулась, решившись продолжать бег спиной вперед. Нельзя допустить, чтобы враги застали их врасплох, и это ее прямая обязанность как основной прикрывающей. Антон поступил так же, повернувшись спиной к друзьям. От такого способа передвижения скорость заметно снизилась, но выбора не оставалось, шансов уйти не было.

– Мне нужно секунд двадцать, – сообщила Лиза, резко останавливаясь. Чтобы плести сложные связки, ей требовалась полная неподвижность: слишком сильно знак ограничивал возможности Голубой, в последнее время и так немыслимо раздутые постоянными тренировками.

– Быстрее, – Хадижа переминалась с ноги на ногу. Вынужденное бездействие нервировало Розовую, желавшую только одного – оказаться как можно дальше от проклятого места.

– Не отвлекай ее, – прервал Влад. Он знал, что магу небольшой силы в первую очередь требуется полная концентрация, которой мешали панические возгласы и нервные движения. Арабка заставила себя замереть, вглядываясь черными глазищами в непроглядный ночной лес. Преследователей по-прежнему видно не было, но стук нескольких пар ног становился все громче и раздавался в ушах звоном похоронного колокола.

Алина крепко схватила гарду меча: она собиралась продать свою жизнь как можно дороже. На лице Антона застыло отрешенное выражение. Он старался раскрыться навстречу приближающимся шагам, слиться с ними, вобрать в себя, почувствовать врага, чтобы воспользоваться сильными сторонами Зеленого. Сейчас не время впадать в боевой транс, это не спасет и не поможет, только сделает его слабее, а группу уязвимее. Он еще раз напомнил себе то, что Стас повторял ежедневно: он не Максим. Ему следовало отпустить брата, позволить его знаку остаться за гранью, а не притягивать его, желая разбудить в себе недостающие качества.

Роберт вытащил автомат, затем, придерживая его одной рукой, в другую взял меч, чтобы воспользоваться тем, что больше подойдет ситуации. Хадижа убрала неизменное духовое ружье: в такой темноте проку от него мало, да и преследователи, скорее всего, больше чем наполовину вампиры, на которых не действует ни один из известных ядов. Нельзя отравить уже давно мертвое тело. Два небольших клинка очутилось в смуглых руках, лицо стало сосредоточенным, страха в нем больше не было, только решимость стоять до конца.

Влад оставался, как всегда, спокоен. Его симпатичное лицо не выражало ничего. Меч в одной руке, большой изогнутый нож в другой, ноги широко расставлены, глаза смотрят вдаль, на губах замерла едва заметная улыбка, обнажая белые ровные зубы. Алина не знала, что забавляет Фиолетового, что, вообще, смешного можно найти в этой ситуации, но, как и в первый раз, увидев это выражение на его лице в грязном подъезде Кати Шемякиной, невольно отметила, что парень выглядит невероятно привлекательным.

Соня вертелась на месте, меч в ее руках ловил тусклый свет неполной луны, отражая его. Красная не нервничала и не боялась: ни то, ни другое не было свойственно ее натуре. Она была настороже, и обилие движений объяснялось не приближающейся истерикой, как могло показаться со стороны, а огромной сосредоточенностью. Серебряная не сомневалась, что подруга успевает увидеть все, что происходит со всех четырех сторон одновременно. Ночное зрение у нее было отличное и, можно сказать, не уступало вампирскому. Это было следствием какого-то опыта, проводимого Сантьяго над человеческими детьми. Подробностей Соня не помнила, они были стерты из ее памяти, когда она покидала замок, но точно знала, что эксперимент не удался: слишком мало было выживших, чтобы применять его ко всем.

Лиза шептала какие-то слова на неизвестном языке, – скорее всего, одном из древних, который теперь помнили исключительно маги и то только в объеме, необходимом для заклинаний. Вокруг нее формировался непрозрачный туман, который плыл в сторону остальных и, едва касаясь скрытых темнотой фигур, тут же рассеивался. Алина не знала, хорошо это или говорит о том, что защита у Голубой не получается.

И только Стас стоял совершенно неподвижно, опустив оружие, и смотрел отсутствующим взглядом в одну точку. Скорее всего, глава общался с кем-то мысленно, с кем-то, кто находился очень далеко, возможно с генералом, выспрашивая у него план дальнейших действий, или с самой Линдой, дружба Черного с которой все сильнее бросалась в глаза.

Лиза перестала шептать как раз в тот момент, когда с группой поравнялся отряд из десяти или более темных. Только трое из них были воители, и держались они за спинами своих немертвых товарищей. Алина приготовилась к бою, выстоять в котором было просто невозможно. Врагов слишком много, сила вампиров в разы больше, да и темнота выступала против светлых, с трудом различающих друг друга на фоне теней, стоящих близко друг к другу деревьев.

– Не шевелиться, даже не дышать, – мысленно приказал Стас, и Серебряная, успевшая поднять оружие для удара, замерла в неудобной позе и затаила дыхание. То же самое сделали остальные, не вполне понимая смысла отданного главой распоряжения.

Вражеский отряд остановился, впереди идущий вампир заозирался по сторонам, напрягая идеальное зрение. Трое других громко принюхивались.

– Направо, – скомандовал воитель, шедший последним, не дожидаясь, когда немертвые закончат осмотр территории, основываясь на своих улучшенных качествах органов чувств. Отряда под предводительством Стаса для чужих просто не существовало, они не видели притаившихся друзей, скрытых прозрачным магическим туманом Лизы. Медленно один за другим темные стали поворачивать в указанном направлении. Девушка с белыми, как снег, волосами прошла в каком-то миллиметре от Алины, едва не задев ее плечом. Высокий парень с внешностью профессионального боксера-тяжеловеса на секунду задержался перед Соней, принюхиваясь, но после секунды раздумий, отразившихся на не отягощенном интеллектом лице, пошел дальше. Через пять минут весь отряд скрылся во тьме, шаги стали затихать, и светлые вздохнули с облегчением. Опасность миновала.

– Идемте, – распорядился Стас и первым тронулся в противоположную от воинов Сантьяго сторону. – Это, скорее всего, не последняя встреча: мы идем вдоль замковой стены и не скоро выйдем на земли, не принадлежащие Испанскому Дьяволу. Линда уже знает о нашем маленьком приключении, групповые порталы откроют на всех близлежащих территориях нейтральных магов. Ловите координаты!

В голове Алины возникли образы мест, где их ждали спасительные пространственные переходы и пути к ним. Черный перестраховывался, сообщая им всю доступную информацию на случай, если они разделятся или с ним что-нибудь случится.

– И еще, – после короткого молчания начал глава, – на всякий случай, если мне придется остаться… – Все поняли, что он имел в виду. Хадижа робко попыталась что-то возразить, Лиза вздрогнула, отчего на секунду стало видно несущийся вокруг беглецов маскирующий туман, остальным удалось сохранить спокойствие. «Ничего не случится, ничего не случится», – как заклинание, повторяла про себя Алина, стараясь не выносить свою панику в общий ментальный эфир. – Вторая после меня – Соня, третий… – Стас немного поколебался, словно не зная, кому после Красной поручить командование отрядом. – Третий – Антон, – все же выговорил он. – Только умоляю, Зеленый, пользуйся интуицией, а не силой. Так ты принесешь больше пользы. Четвертый – Влад, пятый – Роберт. Из остальных… извините, Хадижа, Лиза… Алина сильнее. Все всё поняли?

– Да, – одновременно ответило семь голосов, внутренне содрогаясь от картины, которую рисовало воображение после приказов Стаса. Алина понимала, что, как глава, он должен был думать о любом исходе их не вполне удавшейся вылазки, но не хотелось допускать даже отдаленную мысль, что дело дойдет до номера «два», не говоря уже о номере «три».

Шли медленно, то и дело натыкаясь на деревья и колючие ветки кустарника. Алина потеряла ощущение направления и теперь ни за что не выбралась бы из леса, превратившегося в лабиринт, полный ловушек и опасностей. По крайней мере до рассвета, когда спасительные солнечные лучи проникнут в чащобу и дадут возможность глазам различить хоть что-то. Но до этого было еще далеко, за это время случиться могло что угодно.

Стас шел первым, уверенно прокладывая путь. Хадижа то и дело ойкала, наступая ему на пятки, она слишком торопилась, теряя осторожность и грозя выдать их местонахождение врагу, обладающему достаточно чутким слухом. Алина одной рукой вцепилась в ткань костюма идущего впереди Антона. Ей не нравилось быть последней, но она молчала, понимая, если Стас не отдал приказ поменяться им с Зеленым местами, значит, так надо. Помня о своем первейшем долге, она честно старалась следить за тем, что происходит за спиной, но получалось отвратительно. Она не видела ничего, даже собственных рук.

– Никогда не думал, что темнота может быть такой, – пробормотал Роберт, споткнувшись то ли о корневище, то ли еще о какую-то дрянь.

– Это магия, – ответила ему Лиза, – очень тонкая, вы ее просто не чувствуете. Что-то наподобие заклинания тьмы, обычно помещаемое в магические шары, только гораздо более сложное, рассчитанное на то, чтобы вампиры видели сквозь нее. Если бы вышла луна, магия частично рассеялась бы, но все равно не полностью, слишком она еще молода, чтобы справиться с этим.

– Держи, пожалуйста, нашу невидимость, – оборвала ее Соня.

– Я этим и занимаюсь, – резко сказала Голубая и замолчала.

– Не трогай ее, – попросил Влад жену, – ей и так нелегко.

– Стас, ты уверен, что знаешь, куда идешь? – поинтересовался Антон через час блужданий по заколдованному лесу.

Черный ничего не ответил. Казалось, он вообще не услышал мысленного вопроса. Алине опять показалось, что глава ведет какой-то диалог с кем-то очень далеким. Серебряная не знала, сверяет он путь или получает новые приказы, но не сомневалась, что его лучше не отвлекать.

Первой неладное заметила Соня, которая видела лучше всех и обладала отменной реакцией. Стас затормозил практически одновременно с ее окриком, от неожиданности Хадижа налетела на широкую спину главы, но смогла воздержаться от очередного вскрика.

Впереди среди деревьев показался просвет. Там было не так темно, и Алина с ужасом различила черные силуэты, они медленно ходили вокруг чего-то или кого-то лежащего на земле.

– Вампиры, шестеро, – прокомментировала ситуацию Соня.

– Кого-то догнали, – добавил Стас.

– Надо им помочь, – тут же заговорил слишком горячий Роберт.

– Поздно… не думаю, что там есть живые, – отклонил предложение Черный.

Словно подтверждая его слова, один из немертвых махнул рукой, и небольшой отряд перестал вертеться на одном месте и, мгновенно выстроившись в боевом порядке, двинулся с места. Путь темных лежал в ту сторону, где притаились Стас и его друзья. Заклинание Лизы все еще действовало, но никто не мог поручиться, что Голубая все сделала правильно и чары постепенно не развеиваются или не дезактивируются мощной магией Сантьяго, которой здесь была пропитана каждая молекула воздуха.

Немертвые двигались очень быстро, шаги гулко отдавались, многократно усиленные эхом. Видимо, недалеко от места, где стояли светлые, проходила тропа, потому что проводник темных свернул немного левее, что позволило им разминуться с теми, кого они искали и кто ни при каких обстоятельствах не хотел быть найденным.

Опасность миновала, второй раз за ночь обойдя их стороной.

– Идем, посмотрим, может, кого-то еще можно спасти, – неуверенно начал Влад.

– Нельзя, – категорично заявил Стас, – они самоликвидировались, иначе упыри тащили бы трупы, чтобы превратить в себе подобных.

Алину обдало холодом от слов главы. Кто-то погиб в нескольких шагах от нее, добровольно отказавшись от жизни, только для того, чтобы не встать завтра под знамена врага и не выйти с оружием в руках против своих недавних друзей и родных. Серебряная не была уверена, что у нее хватит на это мужества. По крайней мере, ни разу за эту проклятую ночь ей не пришло в голову последовать приказу генерала. Наверное, только в случае крайней необходимости она смогла бы воспользоваться страшным артефактом, приколотым к поясу защитного костюма.

Несмотря на собственные слова, Стас медленно, словно каждый шаг давался ему с огромным трудом, двинулся к поляне. Зрелище, представшее перед ними, было настолько ужасно, что Алина зажмурилась. Разбросанные по прошлогодней траве куски человеческого мяса – все, что осталось от недавно живых и здоровых светлых. Хадижа всхлипнула, не справившись с эмоциями. Чертыхнулась Соня, закашлялся Влад. Антон опустил голову и крепче сжал рукоять меча.

– Идемте, – хмуро буркнул Стас вслух, забыв о конспирации. Увиденное поразило самого опытного из их группы не меньше остальных.

– Кто это был? – спросила Лиза, словно кто-то мог определить принадлежность останков, находящихся в таком состоянии, в кромешной тьме, царившей вокруг. Впрочем, от действия взрывных артефактов, напичканных магией Линды, заклинание Сантьяго над поляной потеряло свою мощь, и стало немного светлее.

– Демоны, – к удивлению Алины, ответил Стас, – группа Серхио, четверо, кто именно – не знаю.

Серебряная смутно помнила испанца Серхио и его заводных девчонок, в его команде их было семь, плюс он – единственный мужчина, в которого все были влюблены. Теперь четверых из них не существовало. Алина не хотела знать, кого именно.

Дерево, еще дерево, Серебряная пыталась считать стволы, на которые натыкалась, но после сто сорок седьмого сбилась и теперь шла, ни о чем не думая. Усталости не было, только колоссальное нервное напряжение и зарождающаяся в душе надежда. Они уже должны быть далеко от замка, возможно, больше никого здесь нет, и им удастся выбраться. Может, Серхио и его подруги были единственными, кто пошел в этом направлении, и отряд вампиров, преследовавший их, убедился, что все погибли, и отправился в другую сторону?

Те же мысли роились в головах товарищей, иногда прорываясь в общий эфир. Только Стас держал свои чувства под полным контролем или продолжал свою таинственную беседу с неизвестным абонентом. Вокруг все было тихо, каждый втайне мечтал о том, что им повезет.

Олег ломился сквозь густые заросли, в которых успел выучить каждую тропинку. С ним было человек десять, может, двенадцать – все вампиры. Большинство воителей остались отсиживаться за стенами цитадели. Толку от них здесь было бы немного, только путались бы под ногами, норовя угодить под вражеские мечи и пули. Заклинание Сантьяго действовало на всех живых, не только светлых. Вампир находился в состоянии привычного боевого транса, во время которого не мог думать ни о чем, кроме возложенной на него миссии. Он должен был найти как можно больше прятавшихся под кустами слуг Линды, убивать их, а тела доставлять в замок для перерождения. Когда это задание пришло от неизвестного генерала, Олег содрогнулся от отвращения, но сделать ничего не мог. Слово хозяина и его верхового полководца – абсолютный закон для вампира.

Ребята, шедшие следом за ним, тоже не испытывали угрызений совести, было не до них. Пока им не попался ни один враг, хотя прошли они уже далеко. Светлые крысы умели становиться невидимыми, даже когда сами не видели ничего. Жаль, что заодно их не лишили слуха, – может быть, тогда неприятная миссия закончилась бы быстрее. А так придется бродить между деревьями до рассвета, а потом получать очередной нагоняй от Джаспера, что не смогли никого разыскать и тем самым пополнить бессчетные армии Испанского Дьявола.

Если бы он мог ослушаться, Олег ни за что не подписался выполнять недостойный мужчины и воина приказ. Но он не мог, так что давно перестал об этом думать, сосредоточившись на окружающем пейзаже, не радовавшем глаз разнообразием, и старался уловить малейшее движение. Но все было тихо. Люди Линды как сквозь землю провалились. Еще немного, и темные окажутся на территории гринписовца Валентина Души Ветра. Любитель травок и цветочков, несмотря на свою полную никчемность и магическую слабость, умудрился заполучить под свой протекторат по клочку земли в каждом уголке света. Рассчитывать на то, что он поможет темным из коалиции Смерти и выдаст людей, находящихся на службе самого сильного мага коалиции Жизни, не приходилось. В этом случае шею ему намылит Ромильда Мать Цветов, которая хоть и соблюдала вынужденный нейтралитет в истории между Солнечным Светом и Испанским Дьяволом, но ни за что не спустила бы подобного предательства более слабому коллеге. У гринписовцев не было колдуна, способного противостоять стоящему магу, а глава коалиции Жизни хоть и была несравнима с ученицей, давно превзошедшей учительницу, свое дело знала неплохо.

Можно было бы пройти насквозь земли Валентина, но дальше шли территории Кристофера Танцора, еще одного бездаря из коалиции Природы. А после них шел черед обширных владений Катерины Любовницы Света, весьма неглупой и сильной волшебницы из коалиции Любви, расходующей свои немалые таланты на приворотные зелья и разлучающие заговоры.

Конечно, можно было свернуть чуть вправо и обойти нескончаемые земли светлых стороной, но тогда пришлось бы упереться в протекторат темной Маргариты Полярной Звезды, а она не возрадуется подобному самоуправству в своей зоне. Глава коалиции Бездны в настоящее время не в лучшем положении после того, как провалился ее грандиозный план по захвату энергии из других миров, она находится под пристальным вниманием Совета магов, и, если кто-то захочет бросить ей вызов на открытое противостояние, она вряд ли сумеет достойно на него ответить. А Вероника Ночная Нимфа давно ждет подобного шанса, стоит Маргарите только отступиться, и уж бывшая шлюха своего не упустит. В пяти или шести городах территории колдуний располагаются бок о бок, и победа над соперницей принесет немалую выгоду и значительное расширение угодий той, что окажется хитрее, сильнее и коварнее.

Олегу, как главному в сегодняшней группе (сомнительная честь, которой он не искал и не просил), надо было принять решение, куда идти. Он решил двигаться в сторону Валентина. Здесь, кроме них, был только один отряд и тот прошел уже давно и успел вернуться назад, но это не значило, что, кроме парочки самоликвидировавшихся самоубийц, это направление никто больше не выбрал. Стоило попробовать: на пути к Маргарите удача им точно не улыбнется. Во-первых, слишком много вампиров отправились тем путем, во-вторых, вряд ли слуги Линды предпочтут покровительство Полярной Звезды слабой, но более надежной поддержке Валентина, Кристофа и Катерины.

Удача улыбнулась Олегу неожиданно. Он буквально наткнулся на восьмерых светлых, со всех ног улепетывающих к спасительной границе, невидимой чертой отделяющей неминуемую гибель на территории Сантьяго от портала, наверняка раскрытого заботливой Линдой во владениях Души Ветра.

Несчастные беглецы даже толком не успели удивиться, когда на них всей своей мощью навалилась орда вампиров. Трое пытались активно сопротивляться. Девушка и два парня. Еще один, юркий и на вид самый молодой (хотя у бессмертных молодость – понятие относительное), попытался прорваться. Одна девица, истошно визжа, не раздумывая активировала взрывной артефакт, забрав с собой за грань двух немертвых, оторванные части тел которых тут же воспламенились. Красивая статная женщина, явно принявшая знак будучи уже не юной, лишилась головы прежде, чем успела поднять меч. Заросший до самых глаз бородой мужик дважды выстрелил, один раз удачно, подпалив неумелую новенькую вампиршу, всего неделю назад найденную на улицах Мадрида, недавно умершую от передозировки шлюху, прежде чем его прошила автоматная очередь, выпущенная собственным товарищем, последним из восьмерых, впавшего в панику юнца не старше шестнадцати и наверняка прошедшего ритуал уже во время войны. Его Олег добил лично, жалея мальчика и не желая, чтобы над ним измывались. Он отрубил ему голову, сделав труп непригодным к обращению. Ребенок не заслужил такой судьбы, которая некогда постигла его самого.

В результате кратковременного боя трое вампиров погибли окончательно, еще четверых, обезглавленных ретивыми бойцами Линды, пришлось собирать по кусочкам. Отыскать их головы в темноте было непросто, и, по приказу Олега, немертвые принялись шарить по кустам. К преображению оказались пригодны пять трупов. Неплохо, если учесть, что светлых было всего восемь. Взвесив все «за» и «против», Олег отправил троих немертвых обратно в замок, чтобы успеть в положенные сроки доставить хозяину материал для проведения ритуала преображения. Взвалив на плечи тела погибших, парни быстрой рысцой бросились к замку. Хорошо, что сил у вампиров достаточно, чтобы вынести груз сразу двух мертвецов, пожертвовать большим количеством воинов Олег не мог, пришлось бы оставить бывших слуг Линды гнить в лесу. Сантьяго был бы страшно недоволен, а он, не выполнив приказ в полной мере, получил бы неделю, а то и две без крови.

Олег тяжело вздохнул. Не нравилось ему все это, очень не нравилось. Пока товарищи разыскивали пропавшие головы коллег, вампир прислонился к дереву, бесцельно глядя по сторонам.

От неожиданности он едва не подпрыгнул: прямо напротив стояли светлые, еще одна группа, не меньше восьми человек, видно было плохо. Олегу вначале показалось, что он принимает за людей силуэты деревьев, но, присмотревшись повнимательнее, он понял, что не ошибся.

Удача отвернулась от них в третий раз, столкнув с еще одним отрядом вампиров, превосходящим по численности все предыдущие. Когда идущий впереди Стас заметил опасность, было уже поздно пытаться изменить курс, чтобы разминуться с врагом. Оставалось, как и в первые два раза, замереть без движения, надеясь на магическую защиту, которую с каждой секундой держать Лизе становилось труднее.

Немертвых было тринадцать, все крепкие и по виду очень сильные. Внимание рабов Сантьяго было приковано к горстке воителей, которые не сумели ни спрятаться, ни убежать и были застигнуты врасплох. Бой получился скоротечный и проигрышный для светлых. Не прошло и десяти минут, как на лесной прогалине остались только темные, торжествующие победу. Только одна воительница с очень длинными волосами, заплетенными в тугую косу, успела применить взрывной артефакт, еще одну неловкий вампир обезглавил, лишив своего хозяина достойного пополнения. Остальные организовали слабое сопротивление, какой-то парень попытался сбежать, но тут же был настигнут метательным ножом, лезвие которого отразило лихорадочный блеск немертвых глаз.

– Мы должны помочь, – сжимая кулаки, заявил Роберт.

– Всем стоять, ни с места, – мысленно выкрикнул Стас не терпящим возражений тоном, сейчас он в первую очередь был главой, чей долг – защитить собственных людей. Остальные пусть думают о себе сами. Оранжевый спорить не стал. Каждому было понятно: много не навоюешь с численно превосходящим противником, прекрасно видящим в темноте, которая превращала тебя в полуслепого котенка.

– Маскировка скоро спадет, у меня кончаются силы, – сообщила Лиза, лицо Голубой сильно побледнело и теперь проступало мертвенно бледным пятном на фоне кромешной тьмы.

Драка закончилась, несколько вампиров лишились голов, и теперь их товарищи рыскали по кустам в поисках самых важных недостающих частей тел. Светлые оказались весьма проворны и, не спася собственную жизнь, все же смогли усложнить существование победителю. Головы, откинутые мощными ударами ног в стороны, никак не желали отыскиваться, и вампиры сильно нервничали. Им надо было идти дальше.

Высокий парень, блондин, с красивым силуэтом, бросающимся в глаза даже в темноте, отдавал распоряжения. Голос звучал приглушенно, произнося певучие испанские слова несколько раздраженно. Слов Алина разобрать не могла, да и языка не знала, но чтобы догадаться, что хочет предводитель от своих подчиненных, перевода не требовалось. Нужно было отнести пригодные для превращения тела в замок, для этого следовало разделиться, и вожак отряжал команду добровольцев. Таких оказалось достаточно. Пренебрежительным жестом он указал на трех самых хлипких на вид вампиров. Они молча кивнули и, взвалив на плечи тела убитых, зашагали в обратном направлении.

Силуэт главаря приковывал внимание. Было в нем нечто завораживающее, смутно знакомое. Серебряной очень хотелось разглядеть лицо немертвого, но сделать этого не получалось. Кровосос тем временем прошелся по поляне, что-то крикнул тем, кто пока безрезультатно обшаривал кусты, и, отойдя к дальнему краю поляны, облокотился о толстый ствол дерева. На секунду лихорадочный блеск его глаз потух. Видимо парень закрыл глаза.

Алина отвернулась в другую сторону, осматривая окрестности. Она внимательно следила за каждым движением вампиров, безошибочно находя их по вечно сжигавшей их тела лихорадке, отражающейся в глазах.

Две головы были благополучно найдены и водружены на положенное им место. Таким образом, увеличилось количество дееспособных немертвых в поредевшем отряде до пяти человек. Еще две верхние части тел пока оставались без вести пропавшими. Алина хотела, чтобы они так и не нашлись, но в этом случае поиски затянутся, и магии Лизы может не хватить.

Один из вновь обретших должную форму кровосос прошел в нескольких шагах от стоящего впереди Стаса, но ничего необычного не почувствовал. Заклинание еще действовало.

– Ну, скорее же, скорее, – мысленно торопила Хадижа, не желая думать о том, что будет, если они вдруг появятся из неоткуда прямо перед глазами злобных тварей. С пятерыми они, конечно же, справятся, но где гарантия, что шум схватки не привлечет ненужного внимания кого-нибудь еще? Светлые не знали, сколько групп немертвых бродит поблизости.

– Нас заметили, – констатировала факт Соня. Ее голос звучал спокойно и решительно. Красная уже пришла в боевую готовность и теперь только ждала приказа наступать.

– Невозможно, – категорично заявил Антон, даже не глядя на поляну. Он верил в силу Лизы, к тому же мимо него только что прошмыгнул очередной немертвый с еще одной головой в руках и совершенно точно не догадался о близком соседстве светлых. Вампиров стало шестеро. Теперь расстановка сил была не в пользу слуг Линды: немертвые сильнее, быстрее и выносливее, один подобный воин стоит двух воителей. Если врагам удастся поставить на ноги седьмого товарища, превосходство возрастет.

– Соня права, – медленно проговорил Стас, перехватывая оружие.

Алина посмотрела туда, куда устремили свои взгляды Красная и Черный. Вожак… Он не отрывал глаз от места, где, скрытые маскировочной завесой, притаились светлые. Сомнений не было: он видел их, в то время как остальные продолжали заниматься своими делами, иногда вскользь осматривая окрестности и ничего не замечая.

– Лиза, снимай маскировку. Нападем неожиданно, пока он не поднял тревогу. Пиявка все равно теперь наведет на нас своих, – принял решение Стас. Алина всегда дивилась скорости, с которой глава принимал сложные и порой очень рискованные решения. Она бы так не смогла. Духу не хватило бы. Или хватило, если бы на ее плечи взвалили такую ответственность?

– Не может он нас видеть, – неверяще прошептала Лиза, но приказ принялась исполнять. Холодный ветерок с привкусом азота, остающимся на языке, прошел по телу, и Алина поняла, что маскировки больше нет. Их снова мог увидеть любой.

– Жаль, нельзя было напасть под заклятием! – недовольно пробурчала Соня, срываясь с места и устремляясь к врагу. Алина подумала о том же: невидимость очень пригодилась бы им, только она рассеялась бы сразу, как любой из них нанес бы первый удар, и потому тратить и без того истощенные силы Лизы было неразумно.

Алина неслась следом за друзьями. Что-то больно ударило по лицу. С веток сорвалась потревоженная птица, недовольно издав нечленораздельный звук. Просыпаться пернатым еще было слишком рано.

Воздух прорезала автоматная очередь. Но меткость изменила Роберту, и он не зацепил ни одного из вампиров, успевших принять боевую стойку и прекрасно разглядевших новых врагов, с решимостью отчаяния несущихся навстречу.

Красная первой скрестила клинок с тяжелым мечом стоявшей ближе всех немертвой девушки, лишь на долю секунды опередив Стаса. Звон резанул по ушам, заставив Алину непроизвольно вздрогнуть. Искра потенциала разгоралась внутри, но слишком медленно, как-то лениво.

Влад врубился в схватку, за ним Антон и Хадижа. Только сейчас Серебряная заметила, что седьмой вампир обрел свою голову, уменьшив шансы светлых на победу.

Лиза в темноте налетела на того же парня, что и Розовая, и они втроем закружили по площадке.

К Алине на дикой скорости несся сам вожак. Его силуэт выглядел размытым и словно не касался земли. Сильный, очень сильный. И ловкий. Разделявшее их расстояние он пересек быстрее взмаха ресниц. От мощного удара мечом Алина едва не вошла по пояс в землю. Потенциал упорно тлел внутри, не желая раскрываться. В глазах было темно, то ли от заклятия, то ли от колоссального усилия, с которым Серебряная пыталась отразить удар за ударом. Лицо немертвого скрывала густая тень, отчего два слишком ярких огонька, отливающих золотом, выглядели устрашающе.

Алина удерживала меч противника на своем, отводя его в сторону от своей груди. По лицу катились капли пота. Поднять голову сил не было. Резко оттолкнув опасную сталь, она отпрыгнула вправо и подняла глаза. Вампир уже нависал над ней. Тусклый луч света, выпущенный из активированного кем-то артефакта, упал на бледное лицо.

Сон… Давний… Уже почти забытый… Он снился ей еще перед экзаменами… Она просыпалась с криками, пугаясь собственного воображения, ставшего вдруг ужасающей реальностью…

Идеальная ровная кожа, бледнее, чем у любого живого человека, светлые волосы, усиливающие это впечатление, лихорадка, дающая жизнь мертвому телу, в глазах цвета расплавленного золота. Они злобно смотрели на нее сверху вниз. В этих глазах она привыкла видеть только любовь…

Максим. Болью прошило мозг, прежде чем длинный клинок стал опускаться на ее голову. Уклоняться от удара было слишком поздно.

Олег уже собирался поднять тревогу, когда сумасшедшие светлые с дикими криками бросились на них. Вампиры успели приготовиться, даже водрузили последнюю голову на плечи раненого собрата. Он еле успел уклониться от пуль, выплюнутых автоматом одного из парней.

Вожак стоял от врагов дальше всех, и налетевшие ураганом воители вначале нашли клиники его товарищей. На Артура, самого молодого и слабого из всех пришлось сразу две девицы. Арабка с перепуганными глазами и блондинка, выглядящая изможденной. С этим воином Олег уже попрощался. Ему не выстоять. Не хватит ни опыта, ни сил, если девушки не окажутся полными ничтожествами, что маловероятно: ни одна из них новичком не выглядела.

Олег заметил еще одну «свободную» светлую и кинулся к ней через все поле. Темный лес превратился в размытое пятно. Вампир хотел поскорее покончить с врагом, рассчитывая на недоступную живым скорость.

Она успела отклонить удар, но дрогнула. Он почувствовал, как пошатнулось хрупкое тело. Волосы разметались в стороны, полностью скрывая лицо. Удар, еще удар. Он не давал ей поднять головы, но она неизменно успевала. Опытная и довольно сильная. Но не сильнее его. Прекрасно владеет мечом, но нервничает и не может впасть в боевой транс.

Олег еще раз занес клинок, метя в неприкрытую грудь. Сталь встретила сталь, с противным скрежетов выбив несколько одиноких искр. Он давил со страстью, но светлая сдаваться не собиралась и изо всей силы старалась оттолкнуть врага. Это ей удалось; с трудом, но она отпрыгнула в сторону и подняла голову, откидывая мешающие волосы.

Серые глаза смотрели на него с ужасом. На тонких губах (при тусклом освещении магического шара они казались почти белыми) застыл крик. Ее лицо было именно тем, что являлось в его снах, вызывая томление и чувство неудовлетворенности.

Тяжелый меч опускался все ниже, неся в себе всю нечеловеческую силу вампира. Остановить смертоносное движение он не мог при всем своем желании. Мускулы сократились, сопротивляясь неизбежной инерции и приказу хозяина уничтожать всех светлых, которые встретятся на пути. Рука чуть-чуть замедлилась. Но все было бесполезно. Она не успевала уклониться, а он – отвести от нее неизбежное. Давно неживое сердце глухо ударило в такт ее человеческому, словно отмеряя последние его секунды.

Преграда, не мягкая и податливая, такая, какой должна была стать ее плоть, а твердая, издающая протяжный, немного певучий звон, встретила смертоносный клинок. Облегчение на долю секунды прокатилось по всему существу вампира.

Олег перевел взгляд на застывшее в паре миллиметров от лица светлой оружие, оно плотно переплелось с другим, чужим, абсолютно идентичным его собственному по весу, длине и всем прочим свойствам. Хозяин клинка смотрел на вампира поверх образованного мечами креста, и в глазах его застыла боль. Олег смог рассмотреть собственное лицо, только волосы чуть длиннее, а вместо расплавленного золота расширенный черный зрачок обрамляет свежая зелень.

Двойник отвел двуручник в сторону, слегка изогнулся и, не задумываясь, ударил, Олег автоматически парировал, борясь с непривычной дурнотой. Боевого транса не было, он стал уязвим и знал это. Но сейчас было кое-что важнее победы, нужнее теплой крови и страшнее гнева хозяина. Он не должен убивать этих людей, он должен остановить обезумевших монстров, находящихся в его подчинении. Он просто обязан поговорить с девушкой, успевшей встать на ноги и затравленно озиравшейся по сторонам. Ему необходимо узнать правду о себе, всю до конца.

Светлый двигался в унисон с вампиром, уводящим противника подальше от поля боя. Он словно заранее знал каждое его движение, его манеру вести бой, его коронные удары и слабые стороны. Олег же не знал ничего, кроме того, что иногда этот светлый приходил в его сны в виде смутного образа, всегда рядом с девушкой с серыми глазами.

Ему приходилось защищаться, двойник не давал перейти в нападение. Ни разу в своей вампирской жизни Олег не встречал столь опасного противника. Это и пугало, и завораживало одновременно. Транс вернулся, но в нем не было привычной агрессии и жажды чужой смерти. Скорее, это напоминало игру или тренировку, которые немертвым были совершенно не нужны. Их тела никогда не теряют формы.

– Ты не хотел жить так, ты предпочел бы умереть, – прорычал двойник, когда их клинки сошлись и на миг зависли в воздухе.

– Я не знаю, чего я хотел, – совершенно искренне ответил Олег.

– Я должен прекратить твое существование, брат, – более спокойно проговорил светлый, вновь переходя в атаку.

– Попробуй, – подзадорил его Олег. Было ощущение сна. Он чувствовал себя комфортно в обществе этого человека, старающегося его убить. Человека, который называл его братом и, скорее всего, действительно им был.

– Кто она? – спросил Олег, кивая туда, где в последний раз видел сероглазую девушку, когда на секунду они снова замерли, меряясь силой.

– Твоя бывшая жена, – сообщил светлый, отводя меч в сторону и нанося стремительный удар сверху. Олег успел сделать шаг назад, и лезвие со свистом прошило воздух. Жена… Он подозревал, догадывался, знал… Его душа стремилась к ней даже после того, как знак навеки завис на грани, беспомощный и покорный чужой воли. Брат и жена. Брат и жена, которые были друг другу не просто родственниками, подсказало сознание и воспоминание из ночных видений.

– А теперь она твоя жена? – Олег почувствовал, как накатывает злость. Он стал вампиром так недавно, а эти двое уже обо всем договорились. Или они сделали это еще раньше, когда он был еще жив?

– Нет, не жена, – ответил двойник, не отрицая их близости. Бой замедлился, стал каким-то вялым, каждый из двоих противников больше интересовался разговором, нежели смертоубийством.

– Как мое имя, настоящее? – Олег чувствовал, что должен задать все интересующие его вопросы, узнать и погибнуть. Он не должен позволить Сантьяго сотворить то же, что произошло с ним, с его родным братом и женой, пусть даже они и предали его, соединив свои судьбы. Он не имел права подвергать подобным испытаниям друзей, лиц которых он не помнил, но не сомневался, что именно они, его бывший отряд, его самые родные люди, сейчас сражаются с очень сильным врагом, каждого из которых лично темный маг отрядил на поиски светлых беглецов.

– Максим Дубровин, – при этих словах воитель резко развернулся и, совершив обманный маневр, выбил из немертвых рук меч, отлетевший в сторону и с громким треском врезавшийся в ствол векового дуба, оказавшегося за спиной.

Олег был безоружен. Нож он потерял еще во время бега, даже не заметив пропажи. Его существование висело на волоске, в зеленых глазах брата плескалось отчаяние и боль. Ему было противно то, что он собирался совершить. Но оба – и светлый, и темный – понимали, что у него нет другого выбора. Наверное, сложись все иначе и стой он сейчас на месте занесшего для завершающего удара двуручник брата, Олег поступил бы так же.

Все произошло очень быстро, страх не успел даже проникнуть в мечущуюся душу вампира, когда женский голос, мягкий, но сильно взволнованный, прозвучал за спиной светлого.

– Антон, в сторону! – Брат пригнулся, подчиняясь инстинктам. Что-то пронеслось в воздухе и ударило немертвого в грудь. Олег замер, ожидая взрыва, адского пламени, способного освободить его знак из тенет вязкой субстанции, в которой он безнадежно запутался. Но боли не последовало. Только что-то склизкое и очень холодное оплело руки и ноги, не давая пошевелиться. Как тряпичная кукла, Олег повалился назад, ощутив спиной твердую землю с множеством корней, впивающихся в тело. Было неприятно, но угрозы в этом не было.

– Путы? – недоверчиво спросил Антон у обладательницы мягкого голоса. Олег услышал, что брат одновременно чувствует злость оттого, что ему помешали выполнить дело, которое он считал своим долгом, и облегчение, что ему не пришлось этого делать.

– Путы, – подтвердила девушка, подходя к связанному пленнику.

Олег увидел лицо блондинки. Она выглядела еще более усталой, чем перед началом схватки, на щеке пролегла глубокая рана, из которой медленно сочилась яркая кровь. Яд для вампира. От нее даже пахло неприятно. Но сама девушка вызывала симпатию и доверие. В душе поднялось неожиданное тепло. Наверное, именно такие чувства она вызывала у него раньше.

– Ох, Макс, мне так жаль, – незнакомка наклонилась и провела рукой по его лицу. Ладонь у нее оказалась неожиданно мягкой и очень холодной. Она замерзла, устала и отвратительно себя чувствовала, но находила в себе силы для сочувствия вампиру. Олег не привык, чтобы воители смотрели на него такими глазами.

– Максим, – с другой стороны от него приземлилась сероглазая девушка. – Я знаю, ты меня не помнишь, – по ее щекам градом текли слезы. Через каждое слово она всхлипывала. – Меня зовут Алина. Я была твоей женой раньше, я… Мне жаль… Я скучаю, правда… Мы все… Твой сын…

– Нам не хватает тебя, друг, – за спиной той, что назвала себя Алиной, возник белобрысый парень с выдающимся вперед очень курносым носом. Олег ощутил симпатию к светлому, отчего-то захотелось улыбнуться, хотя смешного в ситуации не было ничего. Раз слуги Линды так спокойно ходят по поляне, значит, им удалось выстоять, перебив всех вампиров. Теперь пришел его черед. Но улыбка упорно ползла по немертвым губам.

– Ты забавный, – не к месту выдал он. Блондин рассмеялся, вернее, захохотал.

– Ты всегда так говорил, – кивнул он головой.

– Аллах, что они с тобой сделали, Максимка! – В трудных ситуациях, когда происходящее превосходило самый страшный фильм ужасов, ставшая атеисткой воительница вспоминала о Боге, в вере к которому была когда-то воспитана. Вот и сейчас, обхватив руками щеки, она стояла, раскачиваясь из стороны в сторону, и тихонько не то всхлипывала, не то подвывала. Олегу захотелось утешить арабку, провести рукой по черным волосам, сказать, что все будет хорошо. В его душе всколыхнулась нежность.

– Нечего с ним разговаривать, от прежнего Макса в этом чудовище не осталось ничего. Он вас даже не помнит, – голос резкий, с визгливыми нотами очень напомнил Олегу Лейлу, жену Макара. Расталкивая друзей, к нему пробиралась брюнетка. В отличие от остальных, она прекрасно видела в колдовской темноте и злобно сверлила вампира карими глазами. Раздражение накрыло Олега с головой, заставив задохнуться. Светлая уперла руки в бока и часто, глубоко дышала. «Пытается сдержать слезы», – неожиданно понял вампир, и раздражение сменилось жалостью. Эта женщина не умела быть слабой, но в глубине души ей было так же плохо, как рыдающей рядом Алине, как глотающей слезы замершей над ним блондинке, как арабке, совершавшей маятникообразные движения под аккомпанемент странных, полных боли звуков, как и обоим мужчинам, один из которых был братом с маской страдания вместо красивого лица, второй – другом.

– Помолчи, пожалуйста, – остановил разошедшуюся женщину высокий темноволосый мужчина. От него волнами исходило ощущение покоя.

– Влад, тут не о чем говорить… – начала спорить та, что вызывала раздражение.

– Соня! – примирительно сказал он, взяв ее за руку, отчего желание громко выражать свое мнение у дамы поубавилось. – Это несправедливо, надеюсь, ты не сильно страдаешь там, – Влад неопределенно махнул рукой в сторону, где, по его мнению, должен был находиться замок Сантьяго.

– Там мерзко, – честно признался Олег, стараясь лечь поудобнее, но путы крепко удерживали сильное тело в одном положении. Хозяин не запрещал говорить о нем гадости, если они не выдавали военных тайн, и темный с радостью высказался так, как всегда считал. – Они все извращенцы.

За спинами сгрудившихся вокруг него светлых вспыхнул огонь. Вампир ощутил исходящий от него жар, несущий смерть и боль, и невольно поежился. Неприятный запах поднялся над поляной. Это горели тела его недавних сподвижников. Скоро пламя подберется к нему…

– Антон, Алина решать вам, – указывая рукой на распростертого на земле Олега, вступил в разговор новый участник, самый высокий и крепкий из всех. От него веяло силой и уверенностью. – Только быстрее, пока здесь не появились новые вампиры.

– Я хочу, чтобы он жил, пусть в таком обличии, – жалобно проговорила Алина и перевела полные слез глаза на его двойника.

– Это неправильно, – прошептал брат, не смея оторваться от созерцания вампира, некогда бывшего его близнецом. – Максим не хотел этого. Всегда говорил, что лучше умереть. Не знаю…

– Антон, – всхлипнула Алина, хватая его за руку. От прикосновения маленькой ладони воин вздрогнул, посмотрел на девушку и молча кивнул.

– Я не могу убить его, Стас. Прости, брат, ты бы смог это сделать для меня. Я всегда был слабее, – с этими словами Антон отвернулся и зашагал к затухающим кострам, от которых сильно пахло гнилью.

– Прощай, – прошептала Алина и коснулась губами его лба, как поцеловала бы покойника. Олегу захотелось кричать от отчаяния. Одно прикосновение ее губ вызвало взрыв чувств, скрутивший все его существо. Вот сейчас они уйдут, они все, а он останется, вечно обреченный влачить жалкое существование в качестве раба ненавистного мага. Без друзей, без семьи, без любви.

– Прощай, – эхом повторила блондинка, имени которой никто так и не произнес, и следом за Алиной коснулась губами его лба.

– Прощай, – арабка наклонилась и коротко чмокнула его в щеку, кожу обожгло тепло ее слезы.

– Прощай, – стараясь оставаться холодной, сказала Соня и, не прикоснувшись к нему, побрела прочь, ссутулив плечи.

Олег хотел ответить, но в горле застрял комок. Если бы вампиры умели плакать, он бы сейчас рыдал, как ребенок, впервые столкнувшийся с несправедливостью жизни.

Влад и курносый молча кивнули и отвернулись. Им было нечего добавить. Стас, в котором Олег сразу угадал главу, на минуту задержался.

– Если тебе надоест твое существование, найди меня, я сумею сделать это не больно, – сказал он и пошел следом за остальными.

– Я любил вас! Всех! Я уверен! Вы снитесь мне! – крикнул Олег, надеясь, что его услышат. Он должен был сказать это. Голос не повиновался, но он заставлял себя произносить противившиеся хозяину звуки.

Антон, идущий последним, держа за руку всхлипывающую Алину, обернулся:

– Мы знаем, братишка. Мы будем тебя помнить.

Еще какое-то время в воздухе витало эхо их голосов и слышались удаляющиеся шаги. Паутина по-прежнему крепко держала Олега, не давая догнать бывших друзей, еще раз взглянуть в серые глаза все еще любимой, хоть и забытой женщины. Заклинание должно само рассеяться через десять часов, не оставив следа. Подобные артефакты входили в любой боекомплект, но использовались крайне редко из-за своей ненадежности и сомнительной эффективности в стандартных условиях, когда противников было много. Но в это время его бывшая группа будет уже далеко. До земель Валентина, где их ждал портал, осталось совсем немного. Они вернутся домой, а он побредет обратно в черную цитадель, чтобы получить очередной выговор, возможно сопровождающийся мучительным и несправедливым наказанием, и новый противный совести приказ, от которого невозможно ни отказаться, ни уклониться. Не имея возможности заплакать, Олег закричал, громко, с надрывом, давая выйти из сердца боли, которая была страшнее любого огня.

Больше он не боялся смерти.

До земель Валентина Души Ветра осталось пройти совсем немного. Стас возглавлял отряд. По неестественно прямой спине можно было понять, как сильно на главу повлияла неожиданная встреча с тем, кто раньше был одним из них, а теперь по злой воле демона в человеческом обличии превратился в вампира. Но ни лицо Черного, ни мысленный голос, твердо раздающий указания, не изменились. Он прекрасно умел владеть собой и контролировать собственные чувства.

– Антон на место Алины, Влад вторым прикрывающим, Лиза на острие. Хадижа и Алина – в основную группу и не высовываться, – распорядился он сразу же, как силуэт связанного по рукам и ногам Максима поглотила тьма. Глава в первую очередь должен уметь думать и принимать решения, которые пойдут на благо всем. И Стас умел делать это как никто, сразу поняв, что Розовая и Серебряная не способны сейчас ни здраво мыслить, ни защищать даже себя. От Лизы, хоть и предельно уставшей, и Антона, шокированного, но не сломленного, пользы будет значительно больше.

Чем дальше от замка отходил маленький отряд, тем светлее становилось вокруг. За кронами стоящих впереди деревьев виднелась полоса более светлого неба, усыпанного звездами. Там проходила граница между лесами, принадлежащими Сантьяго, и тропическим садом, устроенным Валентином.

Стас переступил невидимую черту и вздохнул с облегчением. Все, теперь они в безопасности. Оставалось только найти портал и благополучно вернуться домой.

Боевой порядок тут же был нарушен. Антон подхватил под руку Алину, не давая девушке упасть. Нервное напряжение было слишком велико, и Серебряной казалось, что она спит, только кошмар все никак не кончается. Хадижа уткнулась в плечо Роберту, громко шмыгая носом. Она уже взяла себя в руки и могла сносно ориентироваться в пространстве. Впечатлительность Розовой раздражала, и Соня не преминула ей это высказать. Влад зашикал на жену, но, как обычно, без особого результата. Красная и сама изрядно перенервничала и теперь искала того, на ком выместить свою злобу. Бледные щеки брюнетки и гуляющие под кожей желваки выдавали ее расстройство и волнение, но, естественно, вслух она не высказала их, прячась за потоком бесконечной брани и злых насмешек. Соня не умела быть мягкой. Любое проявление чувств было для нее унизительной слабостью. Вот и сейчас она шла вперед, гордо вскинув голову, не замечая, как хлещут по лицу ветви деревьев, а ноги больно бьются о торчащие из земли переплетенные корни.

– Мы уже почти у цели, – вслух сказал Стас. В отличие от мысленного, его настоящий голос звучал глухо и слегка прерывался.

– Ты точно помнишь, где указанное место? Мы могли выйти где угодно? – спросил Влад, пиная небольшой камешек по утоптанной тропинке, на которую они только что ступили.

– Помню, я бывал здесь, но давно, – Стас уверенно шел к цели. Ему не терпелось оказаться за стенами замка Линды, и, если бы не Алина, обвисшая в крепких руках Антона и неспособная двигаться быстро, глава задал бы группе темп марафонного забега.

Периодически лицо Черного стекленело, он переставал отвечать на редкие вопросы и погружался в себя. Или, как считали все, кто замечал выражение лица главы, вел диалог, скорее всего, с Линдой, пересказывая ей, а возможно, и генералу историю их грустной встречи.

– Все будет хорошо, все будет хорошо, – шептал Антон Алине на ухо. И от его теплого, родного голоса на душе становилось немного легче. Увидеть Максима с лихорадочно блестящими глазами и матово-белой кожей, на которой отчетливо проступал символ Сантьяго, не скрываемый даже колдовской тьмой, было для нее болезненным ударом. Признавшись самой себе в любви к бывшему мужу, Серебряная раз и навсегда похоронила его в своей памяти. Ее вечность продолжалась, и она была вполне счастлива в ней, вспоминая ушедшее с теплотой и легкой грустью. Макс погиб в бою, как всегда хотел, этим они с Антоном успокаивали себя, и до сегодняшнего дня у Алины неплохо получалось жить дальше. Максим-вампир, ведущий орду собратьев на бывших друзей и соратников, изменил все. Перевернул ее мир вверх дном. Она не могла понять, как ей относиться к немертвому мужу-врагу, который смутно, но помнит ее и свои почти стертые ритуалом перерождения чувства. Она не понимала, что ей делать со свалившейся на нее бедой, как вести себя с его братом, ее любовником и возлюбленным, с которым она планировала соединить свою жизнь до конца вечности или пока смерть не разлучит их.

Ей хотелось найти ответы на вопросы, вертящиеся в голове и с назойливостью дрели сверлящие мозг, но мысли путались, а судорожные рыдания обжигали охрипшее горло.

– Вот он! – вскрикнул Роберт. Впереди между двумя кустами боярышника виднелась черная арка пространственного перехода.

– Алину вперед, – распорядился Стас. И Серебряная послушно шагнула в знакомые тиски портала.

Яркий свет фонарей слепил, заставляя глаза слезиться еще сильнее. Взбудораженная толпа оставшихся в замке воителей переминалась с ноги на ногу около нескольких идентичных воронок, встречая вернувшихся друзей и считая тех, кому уже никогда не ступить на эту землю.

– Что случилось? – подбежал к буквально выпавшей из портала Алине Вадим. Он хотел знать, не приключилась ли беда с его родственниками. За спиной юноши маячили фигуры Алисы и Игоря.

– Все живы, – выдавила из себя Серебряная, отступая, чтобы шедший следом Антон смог благополучно выйти из перехода.

На лице Вадима отразилось облегчение. Алиса тут же развернулась и пошла по своим делам: не хватало еще попасть под горячую руку матери, у которой, без сомнения, была тяжелая ночь. Игорь остался стоять на месте, лицо его напоминало маску.

Алина доковыляла до ближайшей лавочки и практически упала на нее, обхватив плечи руками. После относительно теплой испанской ночи, прохладный подмосковный март показался самой серединой лютой зимы. Ее трясло, зубы выбивали барабанную дробь.

– Пойдем, – Антон приобнял Серебряную за плечи, помогая встать, но она отрицательно покачала головой.

В замок вернулись уже все их друзья. Стас, появившийся последним, подошел к Игорю.

– Мне очень жаль, Гарри, она самоликвидировалась, мы видели своими глазами, – донесся до Алины спокойный голос главы. – Она умерла героем. – Черный похлопал задохнувшегося от горя парня по плечу. Перед глазами Серебряной вновь возник образ девушки, с диким визгом активировавшей взрывной артефакт, когда отряд под командованием Максима нагнал их. Это была та самая маска, которую на новогодней вечеринке Игорь представлял родителям. Соня говорила, что они собирались пожениться в апреле.

«Лев», сгорбившись, пошел в сторону стен. Серебряная не знала и не хотела знать, что он собирается делать. За ним побежала перепачканная, в изорванной одежде мать. Красная что-то кричала, стараясь донести до оглушенного сознания сына какую-то наверняка успокоительную мысль. Но даже на таком расстоянии Алина видела, что он ее не слышит. Ей были слишком хорошо знакомы чувства парня: уже дважды Серебряная теряла близких ей мужчин. «И дважды находила», – шепнул противный внутренний голос. И оба раза найти было не менее больно, чем потерять.

Вернувшихся ждали до утра. Линда постоянно пыталась связаться с теми, кто не пришел. Иногда у нее это получалось, иногда нет. Толпа у порталов не редела, а, казалось, стала только гуще за счет тех, кто находил путь домой. О гибели некоторых групп сообщали случайные свидетели катастрофы, но это случалось нечасто. В заколдованном лесу было слишком темно, чтобы с большого расстояния рассмотреть лица или опознать знаки погибших.

В полдень Линда встала с небольшого возвышения, заменявшего ей кресло в течение этой бесконечно долгой ночи.

– Все, я закрываю портал. Ни я, ни генерал не можем связаться с остальными.

Волшебница щелкнула пальцами, и воронки схлопнулись, лишая надежды тех, кто не дождался своих друзей. Только одна группа осталась в Испании под покровительством светлого Кристофера. Двое из их команды были тяжело ранены и не пережили бы перехода, Танцор согласился оказать услугу Линде и подлечить ребят, специально для этого приехав из Англии, где находилась его основная резиденция.

Еще один отряд объявился к вечеру этого же дня, прилетев домой на самолете. Они успели уйти от преследования, но за чертой, разделявшей владения Сантьяго и Маргариты, не смогли отыскать портала. Пришлось обзавестись приличной одеждой и купить билеты на ближайший рейс до Москвы.

Из трехсот восьми человек, отправившихся на операцию, не вернулось шестьдесят четыре; сколько из них уже завтра встанут против своей недавней госпожи, было неизвестно.

Через открытое окно веранды влетал свежий мартовский ветер. Слегка промозглый, с мелким крошевом последних в этом году снежинок, он прекрасно освежал голову. Алина подставила лицо его потокам и закрыла глаза.

Ей следовало вернуться в их с Антоном комнату, раздеться, лечь в постель и, прижавшись к теплому телу любимого, забыть о всех невзгодах: о весенней непогоде, войне, смертях, о взгляде Игоря, полном безысходной тоски во время церемонии поминовения, которая несколько часов назад завершилась в зале, где всего лишь три месяца назад проходил новогодний бал, о Максиме… Но у Серебряной не получалось отбросить печальные мысли, и она продолжала мерзнуть, стоя на летней веранде, предназначенной для веселых пикников в теплую погоду.

Мимо проходили кутающиеся в теплые куртки и пальто малознакомые воители. Некоторые из них с любопытством поглядывали на замершую возле раскрытого окна девушку, но тут же отворачивались. В эти смутные времена у всех было с избытком горя, и никто не хотел подглядывать за чужими страданиями.

– Не мучай себя. – Соня подошла почти вплотную и накинула на озябшие плечи подруги теплый плащ. От него пахло резкими, очень сладкими духами, – значит, Красная пожертвовала ей что-то из собственного гардероба. – Он уже не тот, кем был раньше. Максим умер. Сейчас в его теле живет чудовище, полностью подвластное воле Сантьяго.

– Ты сама говорила когда-то, что вампиры не так уж сильно отличаются от нас. – Алина повернулась к Красной и, прислонившись спиной к холодной стене, подтянула полы плаща.

– Не сильно, если не считать того, что они безвольные рабы. Они могут хотеть чего угодно, думать все, что заблагорассудится, любить, кого пожелают, но, если хозяин им прикажет, не смогут ослушаться. Даже если часть личности Максима уцелела после перерождения, что бывает крайне редко, она полностью подавлена Сантьяго. Для него же было бы лучше, если бы от него прежнего не осталось ничего, – Соня присела на тонкий подоконник и закурила сигарету. Густой дым с ароматом вишни наполнил тесное помещение и непрозрачными клубами устремился на улицу.

– Осталось. Я видела это по тому, как он смотрел на меня, на Антона, на нас всех.

– Думаю, ты права. Он был очень сильным человеком. Такую волю, какой обладал Бордовый, не сломить даже очень мощной и очень темной магией. Мне остается только пожалеть его.

– Ты так спокойно говоришь об этом… – Алина впилась взглядом в карие глаза подруги. Она хотела найти в них ответы на миллион терзавших ее вопросов. В конце концов, именно Красная у них эксперт по темным, и кому как не ей знать, чем теперь стал Максим.

– Нет, не спокойно. Мы с Максом никогда не ладили. Я бы даже сказала, искренне бесили друг друга и всячески подогревали взаимное раздражение. Но он был мне, пожалуй, ближе всех остальных по духу. В нем был огонь. И красный очень похож на бордовый, особенно в темноте, – Соня усмехнулась то ли собственной шутке, то ли каким-то блуждающим в ее красивой головке мыслям. – Просто случившегося не изменить. Несчастье уже произошло, и нам надо принять это. По сути, для нас он умер в прошлом мае. Ничего не изменилось. И вы с Антоном не должны отказываться от своих отношений только потому, что его физическая оболочка все еще бродит по земле. Она пуста. Постепенно через десятилетия, века она наполнится новой сутью. Он забудет те крохи воспоминаний, что сохранились в его голове о вас. Максиму-вампиру, станет все равно, вместе вы или нет. Ему уже все равно. А Максим-человек желал бы счастья своему брату и жене, которых любил больше собственной жизни. Не забывай, ради вас он пожертвовал собой. Просто примите его жертву и все.

– Сказать гораздо легче, чем сделать. Я постоянно чувствую себя виноватой. Будто каждый наш с Антоном поцелуй я краду у Макса, словно предаю его каждым нежным словом. Наверное, это глупо, но я так чувствую. – Алина не заметила, что схватила Красную за руку и со всей силы впилась ногтями в нежную кожу. Соня не дрогнула и не показала, что ей больно. Иногда она умела проявлять понимание. Она видела на своем веку больше многих, под ершистой, агрессивной натурой жила мягкая душа. Алина часто спрашивала себя, кто же Красная на самом деле: истеричная стерва или обиженный на жизнь ребенок с исковерканным жестокой рукой детством и юностью.

– Антон пришел в твою жизнь раньше. Если бы он не попал в плен, он так и не ушел бы от тебя навсегда. Он прощался бы с тобой, а потом возвращался вновь. И так длилось бы до тех пор, пока ты не узнала бы правду или он не отказался бы от знака. Предоставил бы решение проблемы времени, на которое он так любит полагаться. То, что в итоге ты вышла не за того из близнецов, простое стечение обстоятельств. Судьба. Рок. Назови, как хочешь. И, конечно же, упорство Максима. Повторяю, тебе не в чем винить себя. И Антону тоже.

– Он с самого начала считал, что в смерти Макса виноват только он один. Неважно, что от стрелы Бордовый прикрывал меня, а не его. А теперь еще он не смог избавить его от жалкого существования. Антону тяжело. Я боюсь, что от моего присутствия ему будет только хуже. – Алина произнесла вслух то, в чем не признавалась даже себе. Ее слова повисли в воздухе, больно давя на психику. Закрыв лицо руками, она спряталась от их звенящей несправедливости. Вот оно, именно то, что мучило девушку больше всего.

– Не говори ерунды! – Соня резким движением убрала от лица ее руки и теперь зло смотрела в глаза. Хрупкому терпению Красной пришел конец, и из понимающей старшей подруги она в мгновение ока превратилась в обычную себя, источающую во все стороны флюиды истеричного раздражения. – Антон любит тебя. Пожалуй, ты единственная, к кому наш святоша испытывает настоящие чувства, не считая, конечно, братца, но, учитывая обстоятельства, это мы в расчет не берем. А тяжело Зеленому всегда, он, вообще, слова «легко» никогда не слышал. Такой вот несчастный характер ему от матушки достался. Иди к нему. Постучи в дверь, и он встретит тебя с распростертыми объятиями. Ради тебя он забудет обо всем на свете: о долге, о справедливости, о чести и о нас обо всех вместе с Линдой в придачу. И если бы не это, он ни за что не забыл бы, что немертвые – первое зло нашего мира, и Бордовый пуще огня боялся стать одним из них и не раз говорил об этом, особенно вначале, после того как исчезло тело его первой возлюбленной – Веры. Он исполнил бы то, о чем они с братом много раз договаривались еще желторотыми юнцами. Сейчас Антон, безусловно, страдает от мук собственной совести, отвращения к самому себе, Максиму, Сантьяго и всему миру. Такова уж его натура, этого не изменить даже через миллион лет, если он, конечно, столько проживет. А кроме всего этого, он терзается ревностью, так как наверняка возомнил себе твою дикую страсть к преображенному мужу, а ты своим поведением только укрепляешь его подозрения. Иди скорее к нему, пока его фантазия не нарисовала, что без него тебе станет лучше. Этот человек напрочь лишен нормальной логики и не постесняется отправить тебя искать любви вампира, если ему взбредет в голову, что так будет лучше для тебя. Однажды он уже посчитал, что без него ты станешь счастливее. Иди, если не хочешь превратить вашу жизнь в бесконечную череду расставаний и примирений. Вперед!

С этими словами Соня толкнула Алину в спину, направляя к выходу с веранды. И Алина послушалась. Она выскочила на улицу, едва не сбив зазевавшуюся девушку, о чем-то оживленно беседовавшую по сотовому. Вдогонку Серебряной полетела нецензурная брань, которой воительница выражала свое отношение к координации ее движений, но Алина ничего уже не слышала. Она бежала на предельной скорости, проваливаясь в лужи и увязая в сугробы. Из всего, что ей наговорила Красная, она уловила только одно: Антон может решить, что ей будет лучше без него. Еще одной разлуки она не выдержит. Ее сердце уже не справлялось с теми испытаниями, которые выпали на долю. Если он оставит Алину, она умрет, задохнется от боли. И не будет Максима, который вытащит ее из черной дыры, куда она провалится, если Антон произнесет роковые слова.

За спиной хлопнула дверь. Послышался звон бьющегося стекла. Она перестаралась, и разноцветные витражи не справились с силой ее удара, рухнув на мраморный пол. Лестница, коридор. Кто-то шарахается с пути, пропуская ненормальную, чтобы не быть сбитым с ног.

Знакомая дверь кажется закрытой. Трясущимися руками Алина вытащила из кармана джинсов ключ и со второй попытки вставила его в замочную скважину. Кусок железа наотрез отказывается поворачиваться, сколько бы она ни дергала его во все стороны.

Дверь распахнулась сама. Не удержав равновесие, Серебряная с размаху влетела в комнату, упав в раскрытые объятия Антона.

– Я люблю тебя, – прошептал Зеленый, с силой прижимая ее к груди.

– Я люблю тебя. Мы справимся с этим, – выдохнула Алина.

– Я знаю.

– Мы поступили правильно, – спустя час сказала Алина, кутаясь в теплый банный халат.

– Не уверен, – с сомнением откликнулся Антон. Он лежал на широкой кровати, раскинув в разные стороны руки, и наблюдал за тем, как его любимая водит расческой по волосам, с которых струйками стекали мокрые капли и тут же впитывались в махровую ткань.

– Не думаю, что тот Максим, которого мы встретили вчера, мечтал умереть. А того, которого мы знали и любили, больше не существует, – Серебряная повторяла слова Сони, стараясь убедить то ли себя, то ли Антона.

– Безусловно. Но тело, в котором теперь существует вампир, раньше принадлежало моему брату. И он не хотел, чтобы ему нашли такое применение, особенно у Сантьяго. Максим ненавидел Испанского Дьявола едва ли не больше нас всех вместе взятых, – Антон перекатился на живот и провел рукой по спине девушки. Она ответила на ласку, склонив голову ему на плечо, но тему не перевела. Им надо поговорить об этом, если она не хочет, чтобы Максим-вампир встал между ними, разрушив хрупкое счастье, к которому они шли долгие годы.

– Это неважно. Несчастье случилось, но, кто знает, возможно, однажды мы возблагодарим судьбу, что вышло именно так, и Макс не умер окончательно.

– Ты скучаешь по нему? – в голосе Зеленого не было ревности, простая констатация факта. И Алина не стала отпираться, молча кивнув головой. Да, она скучала по Бордовому. Ей не хватало его уверенности в себе, умения быстро принимать решения, его веселого нрава и даже неизменного спортивного канала по вечерам. Но для них это ничего не меняло. Теперь она не сомневалась, не изменилось бы даже в том случае, если бы Макс был сейчас жив и здоров. Их любовь, выдержавшую испытание временем и разлукой и обещавшую быть вечно, не могло разрушить ничто. Не было тех стен, что не рухнули бы перед ними, и тех препятствий, которые она не преодолела бы ради того, чтобы почувствовать вкус его губ на своих.

– Иногда мне кажется, что было бы лучше, если бы я сгинул в плену у Сантьяго, – медленно проговорил Антон. – От Максима всем было бы больше пользы. И тебе, и группе, и Линде.

– Не говори ерунды! Вы были нужны нам оба. И Максим понимал это, поэтому и решился идти на штурм. Если бы он думал иначе, то смог бы найти тысячу причин, чтобы отговорить Стаса и Линду. Он даже меня бы не стал слушать, как никогда не слушал, когда речь заходила о чем-то очень важном.

– Если бы он не слушал тебя, то не предложил тебе выбор: стать воителем или нет. Оставил бы человеком, как поступил я.

– Нет, именно потому, что он все уже решил для себя, он дал мне выбирать. Он не сомневался, что я не откажусь, хотя бы из желания отомстить за твою жизнь, если уж бессмертие и вечная молодость не станут достаточной приманкой. И он не ошибся. Я хотела своими собственными руками уничтожить тех, кто лишил меня тебя, а это был единственный шанс. Просто Макс правильно расставил ловушку, я не могла поступить иначе и угодила в нее всеми четырьмя лапами.

– Жалеешь?

– Нет. Мне нравится адреналин, нравится чувствовать себя сильной, нравится быть причастной к большим событиям и судьбоносным решениям. Мне нравится, что с моей помощью в мире будет меньше тьмы.

– Ее не будет меньше. Я уже говорил тебе, что света и тьмы должно быть поровну. Может быть, только меньше ублюдков типа Сантьяго, которые умудряются извратить естественные явления, превратив тьму в орудие апокалипсиса. Я думаю, что потоки, которыми он управляет, однажды сами уничтожат его, если раньше этого не сделает кто-то еще. Мироздание – мудрая штука. Ему не нравится, когда его законами пренебрегают.

Алина села, притянув к себе ноги и обхватив руками худые колени. Ей хотелось верить, что кто-нибудь или что-нибудь уничтожит Сантьяго, но последние события и новые изобретения колдуна, уничтожающие индивидуальные порталы при попытке активации без прямого воздействия силы на каждый, что до сих пор считалось совершенно невозможным, делали надежду незримой, почти бесплотной. Испанский Дьявол, как обычно, раздвинул грани возможного, а может быть, просто вынул припрятанный в рукаве козырь. В конце концов, никто не знал, что во времена его молодости было реальностью, а что только вымыслом и мечтой наиболее амбициозных волшебников. Великая война не только уничтожила сильнейших магов вместе с толпами их сторонников и простых смертных, но и сделала недоступными многие знания и умения, о которых упоминаний не сохранилось даже в легендах. Если бы Сантьяго поделился частичкой собственной памяти с другими, пусть даже темными собратьями, мир много выиграл бы от этого. Но колдун был слишком самонадеян и эгоистичен. Он хотел быть единственным вместилищем магической науки древних, не понимая или не желая понимать, что и его вечность конечна. Его попросту не интересовало, что будет с обмельчавшими современными волшебниками без прошлой мудрости, забытой, но пока не до конца утерянной. Пока… Линда не сомневалась, что наступит день, когда магия исчезнет с лица земли, и чудо навек покинет этот мир, превратив его в техногенную вселенную роботов. Поэтому светлая так старательно изучала свитки и фолианты, пережившие Великую войну и пылившиеся на полках. То, что было там написано, не интересовало остальных, им вполне хватало той силы и тех возможностей, что имелись в их распоряжении. Конечно, существовала коалиция Хранителей Мудрости, единственная в своем роде, состоящая из светлых и темных магов, которые кичились своими огромными библиотеками, крупицами памяти предков, которые им удалось сохранить или восстановить. Но этого было слишком мало.

– Если Сантьяго уничтожат, мир потеряет очень многое, – проговорила Алина, идя следом за собственными рассуждениями. – Его знания нужны Земле.

– Нужны. Но знания можно восстановить и без него. Если бы такое желание возникло по-настоящему, колдуны справились бы. Эти бездельники, Хранители Мудрости, сами не читали половины того, что пропадает в бездонных подвалах их замков. Каждую книгу, каждый свиток приходится выбивать с боем или попросту красть. Они еще меньше Испанского Дьявола готовы делиться информацией. Тот хоть иногда применяет что-то новое или хорошо забытое старое, давая возможность остальным увидеть, что такое бывает. Они же сидят, как драконы, на собственных сокровищах. Каждый мечтает о личном величии, хочет абсолютной власти. В этом проблема нашего времени. Никого больше не интересуют люди, о которых маги должны заботиться, и процветание этого мира, во благо которого и существует их дар. Человечество и идеи лишь разменная монета. Немногие из магов искренне стремятся сделать что-нибудь для них. Линда – исключение.

– В коалиции есть и другие маги со сходными целями. – Алина слегка закашлялась, неудачно затянувшись едва тлеющей сигаретой. Антон протянул ей зажигалку с открытым пламенем, и Серебряная подкурила еще раз. В этот раз клубы дыма повалили во все стороны, наполняя комнату запахом табака и никотином, вредным для людей и безопасным для бессмертных.

– Нет их. Мудрец боится собственной тени. Викинг слишком слаб и глуп. Вероника помешана на своей красоте, до остального ей нет никакого дела. Мать Цветов чрезмерно осторожна и рассудительна, она в первую очередь думает о собственном процветании. Нынешняя ситуация это подтверждает. Что касается других коалиций… – Антон пожал плечами, выражая свое отношение к волшебникам, в них состоящим. – Цветочки-лепесточки – это хорошо, и, бесспорно, жизни без них не будет, но, с другой стороны, заботу о природе надо начинать с изменения менталитета людей. Надо воздействовать на их сознание, заставить перестать гадить в собственном доме. А наши самоотверженные гринписовцы заняты только тем, что устраивают в своих замках оранжереи и зоопарки, считая, что тем самым помогают всем. Я также не спорю с тем, что любовь спасет мир, особенно сейчас, испытав сам это чувство. Но то, что творит Глафира вместе со своими озабоченными девчонками… Это прямой путь в никуда. Все их старания приводят к катастрофам. Подростки, кончающие жизнь самоубийством из-за неразделенной страсти, индуцированной приворотными зельями… Матери, не дающие жить своим взрослым детям, под воздействием чар, которые не могут скинуть… Мужья, бросающие жен ради молоденьких секретарш, случайно попав в любовные сети, расставленные ведьмами… Дамы климактерического возраста, сходящие с ума от мальчиков, едва достигших совершеннолетия, и рушащие и их, и свои жизни… Империи, павшие из-за влюбленности полководцев или королей в дочерей своих врагов… Все это дело рук непродуманного волшебства магов коалиции Любви, не более. По мне, так они случайно приносят больше вреда, чем иные темные могут натворить, даже специально стараясь.

А коалиция Порядка, чертовы законники, помешанные на статистике и параграфах, созданных ограничить воздействие других магов, но никем не соблюдаемых? Они уже превратили людей в потребителей, жизнь которых подчиняется правовому кодексу.

Без кучи бумажек и юридических процедур несчастные смертные не могут уже ни родиться, ни умереть. Идея упорядочить основы жизни, имеющая благую цель, превратилась в огромную бюрократическую машину, уничтожающую радость бытия. Что касается коалиции Духа, они, как и их темные собратья из коалиции силы, занимаются наращиванием собственной магической мощи и боевых навыков. Но позволь спросить: на кого они собираются нападать или кого и от кого защищать? Они и сами не знают. На всякий случай, как любят говорить их маги, но наступит ли этот самый случай? И насколько сможет помочь тупое заклятие прямой атаки против хитроумных потенциальных врагов? Что может теория, взращенная в их тренировочных залах, без применения ее к практике? А Маргарита со своими сподвижниками? Одна из самых мощных и опасных коалиций сегодняшнего дня, пропагандирующая забор энергии извне, чтобы увеличить магический потенциал. Допустим, что им удастся завладеть потоками другого мира, и даже не одного, а нескольких. Но что они будут с ними делать? Как управлять ими без знаний и умения применять новые возможности? Долбить из пушки по воробьям? А зачем, если воробья можно подстрелить из рогатки с тем же успехом и куда меньшими затратами? Я молчу про коалицию Хаоса, периодически находящую своих сторонников среди людей. Анархия – мать порядка. Каждый сам за себя, человек человеку – волк. Человек, занимаясь исключительно тем, что ему интересно (и исключительно для себя), никогда не встанет на путь прогресса. Станет неминуемо деградировать из-за присущей ему лени. В итоге мир скатится к первобытнообщинному строю, из которого его с трудом удалось вырвать. То же и с коалицией Войны. Постоянно сталкивать людей друг с другом – лучший способ уничтожить цивилизацию, и атомное оружие – блестящий тому пример. Вечная угроза – путь не к процветанию, а к гибели. А про «Сантьяго и Ко» ты и сама все прекрасно понимаешь. Бессмертие для всех! Галактика во власти человечества! Бред да и только, хоть и соблазнительный, безусловно. Свободные маги в расчет не идут, им надо бороться за собственное существование. Бессчётное количество газетенок и конторок, которые они изобрели в нашем мире, копируя мир людей, яркое тому подтверждение. Те из них, кто имеет достаточно средств и влияния, просто наслаждаются жизнью и собственной слабосильной мощью. Линда – единственный шанс Земли. Макс верил, что у нее получится.

– А ты?

– Я верю в то, что она пытается. Но не уверен, что один в поле воин. И еще я знаю, что обязан ей помочь. Теперь знаю. Раньше, как ты помнишь, не знал. Жить среди людей и не догадываться о большой политике высших – так заманчиво. – Антон вздохнул, вспомнив свои прежние мечты, от которых отказался окончательно только после смерти брата.