Сентябрь 2008 года – апрель 2009 года
– Значит, будет война? – Влад не то спрашивал, не то утверждал, осторожно потягиваясь, стараясь не потревожить висящую на перевязи раненую руку. Сегодня ему крепко досталось, и теперь, шипя от боли, Фиолетовый пытался устроиться поудобнее, надеясь, что так раны быстрее затянутся.
– Ты только догадался? – поинтересовалась Соня, настроение у нее было отвратительное, и риторический вопрос мужа не добавлял энтузиазма.
– Скорее бы уже, – вздохнула Хадижа. Она, как и все, устала от бесконечного ожидания, тянувшегося уже три с половиной месяца.
– Ты еще будешь вспоминать об этих деньках с улыбкой, когда гроза разразится, – возразил Стас. Его тоже зацепило шальной пулей, но, в отличие от Влада, которому достался осколок магии, выпущенный из шара с заклятием боли, чувствовал он себя вполне неплохо. Только шрам, оставшийся на месте недавней кровоточащей раны, сильно чесался. В довершение ко всем бедам, сыплющимся на них в последнее время словно из рога изобилия, это раздражало.
– Ничуть не сомневаюсь, – отозвалась арабка и, потянувшись за сигаретой, с визгом рассерженной кошки отдернула руку. – Лиза! – завопила Розовая. – Когда тебе надоест упражняться в этих дурацких заклинаниях?
Последнее время в преддверие скорой войны Линда взялась всерьез за обучение Лизы магии, вернее, тем основам, которые девушке были доступны, и, как примерная ученица, Голубая практиковалась в любую свободную минуту. Прекрасно сознавая, насколько скудны ее возможности, она старалась взять усердием и постоянными тренировками. Вот и сейчас девушка наложила на пачку сигарет простейшее заклинание, индуцирующее слабенький разряд электрического тока, и с нетерпением ждала, когда кому-нибудь приспичит покурить. Последнее время эта потребность возникала у всех, причем довольно часто. Сказывался постоянный стресс.
– Мама! Мама! Дядя Антон!
Со второго этажа по лестнице кубарем скатился упитанный мальчуган, размахивая зажатой в руках длинной палкой, видимо выполнявшей роль меча.
Парнишка подбежал к развалившейся в кресле дремлющей Алине, оглядел ее серьезным детским взглядом и, решив, что сонная мама вряд ли восхитится его умением владеть «оружием», подлетел к сидевшему неподалеку дядьке, размахнулся и попытался ударить его палкой. Антон со шкодливой улыбкой легко парировал удар подвернувшимся под руку пультом от телевизора.
– Ти долзен бил упасть и умелеть, – обиженно прогнусавил мальчик, откидывая бесполезное «оружие» в сторону и опуская наполнившиеся слезами глаза.
– А я упал. Смотри! – Антон картинно развалился на диване и под дружный смех измотанных друзей задрал кверху ноги и высунул язык, по-собачьи свесив его набок.
– Упаль, упаль, упаль, – пританцовывал на месте парнишка, задорно хлопая в ладоши.
– Антоша, отстань от дяди, – не открывая глаз, промямлила Алина.
– Ну, мама! – умоляюще пропищал Антоша и положил голову матери на колени, зная, что за ласку она простит ему все и даже не будет мешать играть с другими взрослыми. Алина лениво погладила сына по светлым волосам, привычным движением взлохматив их и пропустив между пальцами. Хорошо, что у мальчика хороший сон. Сегодня ему пришлось ночевать в загородном доме под присмотром соседки из подразделения «котов», в то время как они вместо празднования Лизиного дня рождения отправились отвлекать внимание темных от группы разведки. Что Линда хотела получить от этой операции, они не знали, но наверняка что-то важное. На пороге открытого противостояния без острой необходимости волшебница никого на задания не гоняла, а Матиас Гость Из Прошлого был вольным магом и даже не принадлежал к пресловутой коалиции Смерти. В любом случае, веселиться никому не хотелось, гибель Максима все еще витала над группой черной тенью, отзываясь непрекращающимся зудом в знаке и пустотой в душе, от которой порой хотелось выть на луну.
– Что сегодня будем делать? – поинтересовался Роберт. Он был единственным, кому удавалось хоть изредка просыпаться в хорошем настроении, вот и сейчас американец откупоривал очередную бутылку бренди, с самым беззаботным видом пододвигая поближе стакан.
– Хватит пить, – огрызнулась Хадижа, сумевшая-таки добраться до вожделенной сигареты, но из-за присутствия в комнате ребенка не имеющая возможность прикурить. Последнее время Розовая частенько бывала не в духе, чего раньше за ней не наблюдалось.
– Я чуть-чуть, – улыбнулся Роберт и махом осушил полный стакан сорокаградусной жидкости, пока жена не отобрала. Но Хадижа слишком устала и была не в настроении спорить, поэтому просто махнула рукой и, прихватив со стола зажигалку, отправилась курить на улицу. Соня к ней присоединилась, по дороге хлебнув робертовского пойла прямо из горла.
– Можем отпраздновать Лизин день рождения, – неуверенно предложил Влад, косясь на холодильник, где со вчерашнего дня было припрятано ведро замаринованного, но так и не пожаренного шашлыка.
– Боюсь, нам надо наведаться к моим родителям, – сообщила Алина, успевшая проснуться под настойчивые тычки сына. Сказать предкам о смерти Макса она пока не решилась. Далекие от мира бессмертных, мама с папой вряд ли смогли бы понять, что приключилось с зятем. А уж о таинственном воскрешении приснопамятного Антона при них вообще заикаться не стоило. Вот и решили, что Зеленый будет играть роль брата, изредка наведываясь на свидания с родителями. Каждый раз Алина с ужасом ждала, что маленький Антоша проговорится и заставит дедушку с бабушкой воспылать праведным гневом, но развитый не по годам мальчик молчал, послушно в их присутствии называя дядю папой. Сыну Серебряная правды тоже не рассказала: у нее просто язык не повернулся заявить полуторагодовалому ребенку, что его отец погиб, выполняя задание. С помощью Лизы и Хадижи они объяснили пареньку, что папа получил новое назначение и теперь служит за порталом в иные миры, откуда, к сожалению, в отпуск приехать можно только через десять лет. Мальчик долго плакал, звал отца по ночам, но в конце концов привык и больше о Максиме не вспоминал, в отличие от всех остальных.
– Во сколько ты с Еленой Николаевной договорилась? – поинтересовался Антон, которому претило играть роль покойного брата, но поставить Алину, перед которой он и так был кругом виноват, в затруднительное положение он не мог. Да это и не сложно – пару раз в месяц ездить в гости к милым людям и изредка откликаться на чужое имя.
– На три, – подумав, ответила Серебряная и взглянула на часы.
– Тогда вам пора, – сообщила Лиза.
Алина и Антон покорно встали и, разойдясь по комнатам, принялись приводить себя в порядок. Являться к родителям с запекшейся на лице кровью, спутанными грязными волосами и в порванной одежде было несколько опрометчиво.
Через час все трое: Зеленый, Серебряная и ее сын – уже сидели в новенькой «хонде», купленной Антоном взамен растащенного дворовыми пацанами на запчасти седьмого «БМВ», а то, что не приглянулось хулиганам, так добротно проржавело, что не годилось даже для сдачи на металлолом.
Пристегнутый к автомобильному креслу мальчуган вовсю пинал дядю ногами в спину.
– Антон, не пихайся, – строго сказала Алина, заметив действия сына, но он только довольно улыбнулся и принялся еще настойчивее колотить в спинку водительского сидения.
– Ты мне массаж делаешь? – вежливо поинтересовался Антон, сворачивая с проселочной дороги, ведущей от коттеджного поселка воителей на трассу.
– Ага, – подтвердил пацан с самым довольным видом.
– Ты помнишь, что при бабушке и дедушке дядю Антона надо называть папой? – на всякий случай спросила Алина.
– Ага, – еще раз авторитетно заявил Антоша, разглядывая проплывающий за окном пейзаж.
– Очень устала? – заботливо осведомился Антон, отрываясь от дороги и внимательно вглядываясь в лицо Серебряной.
– Справлюсь, – честно призналась Алина. – Скорее бы все уже закончилось, – со вздохом проговорила она, имея в виду предстоящую войну.
– Не уверен, что у этой сказки будет счастливый конец. – Антон резко нажал на гудок, подгоняя нерасторопную даму на «шкоде», зачем-то едущую со скоростью шестьдесят километров в час в левом ряду.
– Любой конец лучше ожидания, – возразила Алина, не слишком веря в свои слова.
Антон, заметив ее состояние, убрал одну руку с руля и осторожно погладил по плечу.
– У нас все получится, обязано получиться, кто-то должен, наконец, положить конец злодеяниям Испанского Дьявола.
– Дядя, дядя, – раздался сзади голос Антоши, – а почему там делевья зелтие, а вон там класные?
– Потому что осень, дорогой, – спокойно ответил Антон.
– А где зеленые? – допытывался мальчик.
– Осенью не бывает зеленых, деревья переодеваются, как мама перед вечеринкой.
– А, так значит у делевьев вечелинка! – с умным видом изрек Антоша, не вполне поняв смысл слова «вечеринка».
Остальную часть пути проехали в молчании. Мальчик уснул, убаюканный равномерным движением. Антон следил за дорогой, в честь выходного дня переполненной машинами любителей дачного отдыха, благо большая их часть двигалась в противоположную им сторону. А Алина тихонько подпевала знакомой старой песенке, которую крутили по радио уже второй раз за последний час.
«Хонда» припарковалась у подъезда. Алина выключила радио и откинулась на спинку сидения, обреченно вздохнув. Идти к родителям не хотелось. Она не любила вранья, а все разговоры сводились к сплошной лжи, в которой недолго и запутаться. Так было еще при жизни Максима, когда им приходилось сочинять небылицы о происхождении огромных финансовых средств, о частых ночных отлучках, во время которых безотказным бабушке с дедушкой приходилось сидеть с внуком, о ее внешности, не меняющейся из года в год, благо в том возрасте, который числился в свидетельстве о рождении Серебряной никто не ждал многочисленных морщин, и о многом другом, что было неотъемлемой частью ее жизни и о чем им знать не полагалось. Теперь, когда вместо Максима вместе с ней к родителям приходил Антон, выдававший себя за погибшего брата, все стало еще хуже.
Антон протянул руку к бардачку, задев ее колено рукой. На секунду Алина почувствовала разряд электрического тока, пробежавший по коже, но привычно не обратила на него внимание. Напряжение, имеющее вполне очевидный характер, постоянно присутствовало между ними, постепенно усиливаясь и то и дело грозя вылиться во что-то большее, нежели дружеские отношения, которые они решили сохранять, по крайней мере, пока. С каждым днем держать себя в рамках становилось труднее, но память о Максе была еще слишком свежа, и оба, уважая ее, сдерживали инстинктивные порывы, заставлявшие их изголодавшиеся друг по другу тела стремиться к утолению навязчивой страсти.
Антон достал маленький контейнер для линз и, приладив небольшое зеркальце на панель управления, принялся осторожно надевать их. Еще перед первым визитом к Алининым родителям они решили, что лучше бы добавить их вранью достоверности и заказали линзы, по цвету напоминавшие редкий цвет глаз Максима.
Закончив со своим кропотливым и не слишком приятным занятием, Антон повернулся к Алине, посмотрел на нее своими новыми золотыми глазами. Серебряная от неожиданности вздрогнула. Антон с горящим золотым огнем взглядом был практически неотличим от брата. Если бы не худоба, от которой после плена Зеленый так и не смог избавиться, она и сама могла бы ошибиться.
– Похож? – понимающе улыбнулся Антон. Она молча кивнула, сглотнув вставший в горле комок.
Зеленый первым вышел из машины, приоткрыл перед Алиной дверцу и, галантно протянув ей руку, помог выбраться наружу. Слишком высокие каблуки мешали нормально двигаться, и Серебряная уже успела раз сто проклясть идиотскую идею разрядиться, словно на праздник. С другой стороны, надо же было хоть куда-то носить гору красивой и ужасно дорогой одежды, которая без толку пылилась в шкафу.
Антон вытащил с заднего сидения все еще дремлющего мальчугана. Пикнула сигнализация, автоматически блокируя двери, мигнули и тут же снова погасли фары.
Проходя через двор, в котором прошло ее детство, Алина невольно вспомнила, как Антон впервые провожал ее домой. Как же тогда все было просто и понятно: только она, и он, и легкие шестилучные снежинки, падающие с утреннего новогоднего неба.
Подавив невольный вздох, Серебряная нажала цифры домофона. Антон с мечтательным выражением лица, придававшим ему невыразимую прелесть, оглянулся назад. Видимо, он думал о том же, о чем и она. Алина уже привыкла, что их мысли всегда идут в одном направлении, и даже годы разлуки не смогли этого изменить.
– Кто? – послышался родной голос мамы.
– Мы, – ответила Серебряная, дергая за железную ручку двери. Девушка вспомнила, какой тяжелой она казалась когда-то.
Гостей встретил отец. Дмитрий Олегович с радостной улыбкой поцеловал дочь и пожал руку «зятю».
– Проходите, проходите, мы вас уже заждались, – бубнил он, буквально стаскивая с Алины плащ. – А вот и наш маленький принц!
Дед протянул руки к мальчику, тот лишь недовольно проворчал что-то на своем детском языке и, крепче прижавшись к дяде, продолжил спать.
– Я приготовила твои любимые салаты! – крикнула из кухни мама. – Мойте руки.
Антон так и стоял в дверях, не зная, что делать дальше. В отличие от Максима, он чувствовал себя страшно неловко в обществе Алининых родителей – то ли из-за вранья, то ли из-за неослабевающего чувства вины, то ли из-за всего сразу.
– Давай его сюда, отнесу в спальню, пусть выспится, – прошептал Дмитрий Олегович и, ловко перехватив внука, понес в дальнюю комнату. Антон, избавившись от ноши, быстро разделся и отправился вслед за Алиной в ванную.
Через пятнадцать минут все уже сидели в гостиной с полными тарелками разносолов, которые неизменно готовила Елена Николаевна к каждому визиту дорогой дочери.
– Как у тебя на работе, Максим? – поинтересовался Дмитрий Олегович, разливая по стопкам не слишком дорогую и омерзительно противную водку.
– Лучше не бывает, – стараясь копировать манеру разговора брата, ответил Антон, – сделка за сделкой. Так что, скорее всего, отправимся с Алинкой в отпуск, этак на месяцок.
Серебряная согласно кивнула, подкладывая «мужу» новую порцию салата. Она знала, что, в отличие от Макса, который мог пить все, что угодно, Антон предпочитал только дорогие напитки, причем в умеренных количествах, но, учитывая ситуацию, должен был «наслаждаться» любимой папиной водкой, оставлявшей гурмана желать много лучшего.
– Счастливые! – протянула Елена Николаевна. – Вот бы ты, Дим, меня тоже на море свозил. А то уже три года дальше дачи не выбирались.
– Леночка, обязательно, вот только на работе все наладится, – отмахнулся Дмитрий Олегович.
Эти слова его жена слышала из года в год. Лишь несколько раз за всю совместную жизнь истериками и угрозами ей удалось выманить домоседа погреть косточки где-нибудь на пляже, да и то ездить приходилось исключительно туда, куда можно добраться на поезде. Самолетов отец Алины боялся панически.
В целом ужин прошел неплохо. Примерно через час проснулся Антошка и принялся носиться по квартире, махая по очереди всеми продолговатыми предметами.
– Что-то вы Антошеньку перестали у нас оставлять, – сетовала Елена Николаевна, когда уже вся честная компания, не в силах ни есть, ни пить, перебралась на диван.
– Не хотели вас лишний раз беспокоить, – ответила Алина, чувствуя, что настроение несколько улучшилось, и блаженно облокотилась на плечо Антона. Родители не обратили на ее жест никакого внимания, зато Зеленый от неожиданности вздрогнул, задев локтем стоявшую на журнальном столике вазу. Алина подхватила хрустальный сосуд на лету, водрузила на место и с укором посмотрела на парня – тот только виновато опустил глаза.
– Ловко ты ее, – рассмеялся довольный жизнью Дмитрий Олегович.
– Летела медленно, – отшутилась Алина.
– Дочка, – продолжила мама начатую тему, – нам не в тягость лишний раз посидеть с внучком. – При этих словах «внучок» ощутимо ткнул бабушку под ребра, за что немедленно получил от Алины по известному месту. – Вот, например, сегодня, оставляйте его у нас. Вам ведь и вдвоем побыть хочется… Уж я-то знаю.
Алина почувствовала, как заливается краской. Мать, заметив реакцию дочки, восприняла ее по-своему и продолжала настаивать, пока та не согласилась. В конце концов, решила Серебряная, выспаться хоть одну ночь ей явно не повредит.
Родители буквально вытолкали «счастливую парочку» за дверь, желая приятно провести выходные.
– Какие планы? – поинтересовался Антон, расставаясь с линзами еще в подъезде.
– Не знаю, – пожала плечами Алина, – отвезешь меня домой, завалюсь в ванну, перечитаю какой-нибудь добрый роман и улягусь спать.
– Есть другое предложение, – Антон замялся: каждый раз, приглашая куда-нибудь Алину, он заметно стеснялся. – Звонил Роб. Просил спасти его от очередного просмотра «Унесенных ветром».
Алина фыркнула, нездоровая любовь Хадижи к этому фильму давно вошла в легенды. Она считала, что таким образом становится ближе к мужу, родившемуся в Вирджинии вскоре после окончания американской гражданской войны. Самого Роберта уже тошнило от всего, что хоть чуть-чуть напоминало пресловутый фильм.
– Они не остались в коттедже? – поинтересовалась она.
– Нет, Соня всех достала. Устроила Владу разнос из-за какой-то ерунды, в результате лишние свидетели предпочли подобру-поздорову сбежать как можно дальше.
– Что ж, поехали, – внезапно согласилась Алина, решив перенести на другой раз и долгую ванну, и добрый роман, и крепкий сон.
По дороге они зашли в неплохой магазин коллекционных вин, Антон взял три бутылки красного. Судя по надписи на этикетке, разлили его еще до рождения Зеленого. В это Алина верила слабо, но, зная страсть товарища к хорошим напиткам, не стала портить ему настроение.
– Ты хоть предупредил, что мы приедем? – запоздало спохватилась Алина, когда Антон уже нажал на дверной звонок.
– Нет, я в любом случае обещал Роберту заехать, так что…
Договорить Зеленый не успел. На пороге возникла Хадижа в легком голубом халатике на голое тело и с огуречной маской на лице. Зачем воительнице маски, если кожа, охраняемая знаком от малейшего повреждения и тем более старения, у всех женщин, посвятивших жизнь нелегкому служению магам, всегда выглядела отлично, Алина не знала, но к причудам подруги успела привыкнуть.
– А мы тут «Унесенные ветром» смотрим! – защебетала Розовая, приглашая гостей внутрь.
Одного взгляда на экран хватило, чтобы понять: полностью спасти Роберта от ненавистного просмотра они не успели. Ретт Батлер уже вовсю целовал перепуганную Скарлетт среди испепеленных войной окрестностей.
– Отлично, – улыбнулся Антон и протянул Розовой купленное по пути вино. Хадижа радостно хлопнула в ладоши, взяла бутылки и отправилась на кухню доставать бокалы.
– Вы вовремя, – шепнул Роберт и тут же с как можно более мечтательным видом уставился в телевизор. Вернулась Хадижа.
– Вот три бокала, Роби опять свою гадость хлещет, – скривилась арабка, с неодобрением покосившись на бутылку американского бренди, и поставила по высокому фужеру перед гостями.
– Я, пожалуй, присоединюсь к нему, – неожиданно для себя выпалила Алина. Настроение начало стремительно улучшаться, и ей страшно хотелось закрепить эффект. К тому же напиться, как школьница на выпускном, иногда очень даже полезно. Роберт одобрительно хмыкнул и плеснул Серебряной бренди.
– Ну, тогда я, наверное, с вами. Понижать градус все равно нехорошо, – улыбнулся Антон, наливая вино удивленной Хадиже, и перехватил у Роберта бокал с более крепким напитком.
Фильм Розовая выключить не разрешила, но на экран смотрела в гордом одиночестве, периодически шмыгая носом.
Алина почувствовала, что хмелеет. Тяжелые мысли одна за другой покидали голову, оставляя только радужные и веселые. Так как последних было не очень много, внутри черепной коробки воцарилась гулкая пустота, зеркально отражающаяся от хорошего настроения.
– Слушай, Роб, а кем ты был до того, как пришел к Линде? – Алина знала уже истории всех членов группы, только о прошлом Оранжевого никогда раньше не спрашивала.
– А я уж думал, ты напрочь лишена любопытства, – осклабился Роберт, разливая новую порцию алкоголя. – Разве Макс тебе не рассказывал?
Имя Бордового отозвалось болезненным покалыванием в знаке. Антон разом махнул содержимое своего бокала, Хадижа еще сосредоточеннее уставилась в телевизор.
– Нет, не рассказывал, – честно призналась Серебряная.
– Что ж, слушай, – с наигранной серьезностью принялся излагать Роберт. – Хоть в группу я пришел на несколько лет позже Влада, на свет мы появились в один год. Он старше меня всего на семь месяцев. Я родился в тысяча восемьсот шестьдесят девятом в Вирджинии. До войны мой отец был крупным плантатором. В его распоряжении находилось огромное количество рабов и большой, необыкновенно красивый особняк, в котором чуть ли не каждые выходные устраивали грандиозные балы. На них съезжались все сливки местного высшего общества. По крайней мере, так мне рассказывала мать. Я этого великолепия не застал. Когда конфедерация проиграла, отец потерял все. Вместо былого дворца пришлось довольствоваться маленькой лачугой на территории поместья, некогда принадлежавшего нашей семье. От дома осталось одно пепелище, а вокруг строили свои жилища янки и освобожденные ими негры. Денег не было буквально ни на что. Родители, словно рабы, впахивали на новых хозяев, но даже это не спасало от нищеты, убившей дух отца и красоту матери. У меня было три старших сестры. Мэри и Кэт вошли в возраст еще до войны, но вот обзавестись мужьями не успели. Они были еще слишком молоды, и хоть желающих получить пусть не очень красивую, зато богатую невесту было много, ни один не показался им достойной партией. Они ждали принца на белом коне, а вместо этого дождались войны, загубившей на корню все их надежды. От постигшего их разочарования сестрички стали невыносимы. Они злобствовали по поводу и без и кидались на любого представителя мужского пола, проходящего мимо. Однако, как я уже сказал, красавицами они не были никогда, а теперь еще стали нищими, сварливыми и великовозрастными, так что желающих жениться не находилось. Дэниэл было всего двенадцать, и былое величие семьи она почти не помнила. Да и внешне она значительно превосходила старших сестриц. Так что из всей семейки она единственная наслаждалась жизнью, насколько это было возможно в наших стесненных обстоятельствах. Бесконечные слезы матери, отец, от которого постоянно пахло дешевым спиртным, и надоедливые сестры, способные довести до белого каления даже ангела, сделали детство не самым счастливым периодом моей жизни. Когда среднюю, Кэти, все же взял замуж сын бывшего друга отца, такой же нищий и унылый, я вздохнул с облегчением.
Впрочем, Мэри постаралась, чтобы легче не стало. От зависти она прямо-таки лопалась, истекала ядом и превратилась в совершенно несносную особу. К тому же Кэти, получив то, что, казалось бы, хотела, каждые выходные прибегала домой и плакалась, как она несчастна. Конечно, родители берегли любимых дочек, работая вместо них. А муженек предпочитал пить, взвалив всю тяжелую работу на нашу белоручку. Кроме того, уже к концу третьего года супружества у нее было трое детей, двое последних, близнецы, не давали матери времени даже присесть, стараясь день и ночь переорать друг друга. От подобной жизни Дэниэл, единственная моя отрада, сбежала с янки, едва достигнув шестнадцатилетия. Отец рвал и метал: как же так – убежать с врагом.
Позор! И пил еще больше прежнего. Вскоре Мэри пала еще ниже. Она спуталась с негром, бывшим рабом родителей, и, не выходя за него замуж, родила очаровательную девочку. Не перенеся собственного позора, она покончила с собой. После этого жизнь в отчем доме стала вообще напоминать ад. К пятнадцати я уже думал только о том, чтобы как можно быстрее сбежать и желательно никогда не возвращаться. Так я и поступил, подбив на сомнительную авантюру приятеля, о чем жалею до сих пор. Дороги в те времена были не спокойны. И, едва выбравшись из города, мы встретились с бандой, промышлявшей чужими кошельками. Крис не пережил этого приключения, в отличие от меня. В ту ночь я совершил первые в своей жизни убийства. Путешествовать по стране оказалось не таким легким и безопасным делом, как мне казалось, особенно без денег и определенной цели. Я нанимался то к одному, то к другому. Иногда чинил крыши, иногда таскал тяжелые мешки, а то и вовсе не хуже иной бабы мыл полы. Но платили за это гроши. И вскоре, устав от вечного голода, я начал заниматься делами более выгодными, – Роберт презрительно хмыкнул. – Я стал вором и по совместительству наемником, частенько лишая жизни тех, кто чем-то не угодил моему работодателю. То, что лично мне несчастный не сделал ровным счетом ничего, меня не сильно заботило. В карманах зазвенели деньги, и жизнь наладилась. Я превратился в завсегдатая притонов и кабаков. Научился играть в покер. Вернее, мухлевать. Равных мне в шулерском искусстве не было. Через некоторое время я практически завязал с воровством и убийствами, лишь иногда соглашаясь на самые выгодные заказы. Я без труда переключился на новый, как мне тогда казалось, более благородный стиль жизни, вверив свою судьбу и кошелек госпоже фортуне. Естественно, подолгу на одном месте я не задерживался, и туда, где уже был, никогда не возвращался. Я не сразу заметил, что ноги несут меня прямиком в Нью-Йорк. Преимущественно я выбирал направление наугад и, оказавшись в по-настоящему крупном городе, растерялся. Там я попытался вести прежний образ жизни. Но умельцев хватало и без меня. К тому же все вакантные места шулеров, воров, убийц и мошенников давно были заняты. Местная братва лихо воспротивилась моему вторжению на их территорию и едва не перерезала горло в темном переулке. Улизнул я чудом. По-быстрому провернув одно очень грязное, но весьма прибыльное дельце, подкинутое случайно встреченным старым клиентом, я сел на первый попавшийся корабль, отплывающий в Старый Свет. Денег хватило на билет в трюме, но и это было уже что-то. Корабль оказался невезучим. Подобно своему будущему собрату «Титанику», он умудрился напороться на айсберг и отправился ко дну вместе со всеми своими пассажирами. Я барахтался в ледяной воде из последних сил, прощаясь с жизнью и безбожно матерясь. Неожиданно, когда на поверхности нас осталось всего двое, я и еще один парень, судя по промокшей, изодранной одежде путешествовавший первым классом, я заметил одну странность. Незнакомец достал из кармана какой-то камень, потер его, и тут же перед ним возникло марево, сквозь которое просвечивал отнюдь не ночной пейзаж безбрежного океана. Что это было, я не знал, но, не раздумывая, вцепился в не ожидавшего от меня такой прыти попутчика. Естественно, в других обстоятельствах он мог с легкостью от меня отбиться, но, находясь наполовину в портале, сопротивляться себе дороже. Так я оказался прямо во внутреннем дворе замка Кристофера Танцора. Маг, мягко сказать, моему визиту не обрадовался. Но гринписовцы лишний раз ручки не пачкают, так что жизнь мне сохранили. Да еще и предложили присоединиться к бессмертной и весьма обеспеченной братии. Я, естественно, согласился. К сожалению, сканирование показало, что для коалиции Природы я совершенно бесполезен, даже как служащий у порталов. Кристофер почти решил подкорректировать мне память и отпустить на все четыре стороны, когда с визитом к нему явилась Линда. Танцор предложил ей меня, и она, к моему огромному облегчению, согласилась. Меня немного пугало путешествие в далекую Россию, но лучше уж быть бессмертным богачом в стране снегов, чем нищим смертным в самом уютном уголке Земли. По крайней мере, так я тогда решил и никогда не жалел о своем выборе. Что было дальше, ты знаешь… Спустя несколько лет, я отправился в Америку, хотел по возможности помочь своим бедным родственникам, разумеется не раскрывая инкогнито. Как выяснилось, моя мать умерла от чахотки через год после моего бегства, а спившийся отец сгорел в собственном доме буквально через месяц. Кэти забрала к себе дочь Мэри. Правда, с девочкой обращались из рук вон плохо, но повлиять на это я не мог никак. Сама она успела обзавестись еще шестью пискунами и умерла при десятых родах. Дэниэл жила в достатке. Муж ее, хоть и янки, оказался человеком достойным. Оставив приличную сумму вдовцу Кэти, предварительно составив соответствующие бумаги, согласно которым он ими мог пользоваться только в интересах детей, я вернулся назад, больше о своих родственниках я никогда не слышал, но, думаю, учитывая многочисленное потомство сестер, немало их и по сей день бегает по просторам Штатов.
Из гостей Антон и Алина вышли изрядно захмелевшие. Пахло прелой листвой и недавно закончившимся дождем. Редкие машины проносились мимо, слепя глаза яркими фарами.
Домой Серебряной не хотелось, но что-либо предложить она не решалась. Поэтому, когда Зеленый открыл перед ней дверцу машины, она покорно села внутрь и принялась переключать радиостанции. Остановившись на веселой композиции восьмидесятых, она оставила ручку приемника в покое и откинулась на спинку сидения.
– Хо-ро-шо, – растягивая каждый слог, проговорила Алина, затягиваясь только что прикуренной сигаретой.
– Не то слово, – согласился Антон. На его щеках, последнее время отличавшихся нездоровой бледностью, разгорелся румянец. Глаза светились, а на губах играла беззаботная улыбка… Именно таким Серебряная помнила его – жизнерадостным, счастливым, полным сил.
– Как насчет продолжения банкета? – обратился Антон к Алине, когда «хонда» выскользнула на большую дорогу и пристроилась в левом ряду за чьим-то навороченным «мерсом».
– Согласна, – улыбнулась девушка.
– Тогда прокатимся, – Антон надавил на газ и, без усилий обогнав «мерседес», вписался в поворот.
«Раньше он не позволял себе подобных опасных вольностей», – мелькнуло в голове у Алины. Впрочем, раньше она была хрупкой смертной, способной погибнуть от легкого удара головой о переднюю панель.
Около часа они носились по городу, весело хохоча и подпевая старым песням. Окна были открыты, впуская в салон бодрящий осенний воздух. Алина успела полностью протрезветь, но настроение и не думало ухудшаться.
– Может, по кофе? – решилась она, указывая на первый попавшийся кабак с призывно горящей вывеской.
– «За», – согласился Антон и залихватски припарковался у обочины.
В небольшом душном зале было не больше десяти столов. Заняты из них оказались только три, и припозднившиеся посетители пили отнюдь не кофе.
– Два кофе, тирамису и чизкейк, – сообщил Зеленый лениво подошедшей девушке. Та молча кивнула и, сунув в карман фартука непригодившийся блокнот, отправилась выполнить заказ.
– Приятное местечко, – сказала Алина, усаживаясь поудобнее.
– Считаешь? – весело прыснул Антон, критически оглядывая довольно грязное помещение с висящими под потолком клубами дыма.
– Совершенно уверена. Ты посмотри: бармен не спит, тараканов нет, дверь закрывается сама, и даже музыка не орет.
– Еще и официантка подошла меньше, чем через час.
– Се-е-рвис!
Встретившись взглядами, они весело рассмеялись. Кофе оказался слабым, а пирожные малосъедобными, но этого никто не заметил. Антон и Алина слишком увлеклись беседой, вспоминая дни, когда они так же сидели за столиками разных не слишком дорогих кафешек, а между ними неизменно стоял букет цветов, подаренный влюбленным парнем.
– Подожди минутку, – внезапно сказал Антон и как ошпаренный выбежал на улицу. Алина не успела удивиться, как Зеленый появился в дверях с целой охапкой роз.
– Принесите вазу, – бросила Серебряная официантке и опустила лицо к цветам. Белые и красные, они прекрасно дополняли друг друга. – Где ты их взял?
– Видел палатку на другой стороне улицы, – пожал плечами Антон, вполне довольный произведенным эффектом.
– Красивые… – Алина опустила букет в принесенную девушкой бадью. – Почти как раньше…
– Раньше все было проще.
– Для меня, для тебя нет, – не согласилась Алина. – Сейчас перед тобой не стоит выбор.
– От этого не легче, – Антон проглотил последний кусочек чизкейка. – Но сегодня отличный день.
– Ночь, – поправила Серебряная, убирая за уши падающие на лицо волосы.
– Ты замечательно выглядишь. – Зеленый дотронулся до кончика спадающих до талии локонов.
– Может, пойдем на улицу? – Алина смутилась. Пристальный взгляд зеленых глаз сквозь полураспустившиеся красно-белые бутоны бередил воспоминания, будил чувства, для которых еще было слишком рано.
Антон бросил на стол крупную купюру. Не дожидаясь сдачи, подал Серебряной плащ и, придержав дверь, пропустил ее вперед.
Они пошли пешком, не зная, куда идут, и не думая – зачем. Мелкий дождик то начинался, то затихал, а они все бродили по опустевшим улицам чужого района.
– Кажется, мы заблудились, – часа через два констатировал факт Антон.
– Теперь нас наверняка съедят волки, – Алина сделала бешеные глаза и, не удержавшись, прыснула со смеху.
– Наверняка!.. Поэтому предлагаю поймать такси, – Зеленый подошел близко, слишком близко. Она чувствовала запах ментоловой жвачки, смешанный с ароматом табака и бренди, едва уловимый амбре лосьона после бритья, слышала, как тикают часы на его запястье, отсчитывая оставшееся до утра время, могла рассмотреть каждый волосок, аккуратно уложенный гелем в рукотворный беспорядок.
– Не хочу домой, – честно призналась Алина, не в силах оторваться от созерцания его лица.
– У меня есть пара-тройка фильмов, которые можно посмотреть… – Антон выжидательное смотрел на нее, она лишь кивнула, соглашаясь. Зеленый вышел на обочину, поднял руку и, притормозив первые попавшиеся «жигули», назвал адрес.
В элитном жилом комплексе на Кутузовском проспекте, где находилась квартира Антона, Алина не была с того памятного дня, когда Максим показал своей девушке, как на самом деле жил его брат.
Уютный уголок, созданный Зеленым для жилья, претерпел множество изменений. Больше не было ни пыли, ни паутины, ни плесени. Повсюду висели рубашки, футболки, на журнальном столике приютилась пачка открытых сигарет и недопитая бутылка пива. У телевизора стояла стопка дисков с новинками, вышедшими начиная с двухтысячного. Серебряная с улыбкой отметила присутствие таких шедевров, как «Властелин Колец», первые пять нашумевших фильмов о Гарри Поттере и многие другие экшны, премьеры которых давно отгремели и которые Антон пропустил, будучи в плену.
– Вино? Мартини? Или что покрепче? – спросил Зеленый, открывая бар.
– Мартини, его мы сегодня еще не пили, – усмехнулась Алина и присела на мягкий бежевый диван.
Антон налил полный бокал и протянул девушке.
– Извини, сока и льда нет. Я не ждал гостей.
Алина отхлебнула приятный напиток. Раньше, давно, Антон никогда не давал ей много пить. Он всегда обращался с ней как с ребенком, которого надо было оберегать, и в то же время – как с королевой, которой нужно поклоняться. Он угадывал ее желания, на корню пресекал вредные привычки. Она даже не знала, что он курит и – тем более! – что любит превышать скорость на дороге.
Теперь в отношении Зеленого к Серебряной произошли разительные перемены. Она больше не была маленькой и хрупкой, она стала ему равной. Он по-прежнему всегда чувствовал ее настроение, знал, чего она хочет, старался сделать приятное, но никогда не давал советов и ни на чем не настаивал.
Антон присел рядом и протянул пульт подруге.
– Рули, – кивнул он, указывая на телевизор.
– Да ну его! Я все эти фильмы сто лет назад видела, – отозвалась Серебряная.
– Не сомневаюсь, большинство наверняка в кино.
– Ага, там как-то лучше смотрится. Дома не то.
– Особенно если в соседней комнате постоянно работает спортивный канал, – понимающе вздохнул Антон. В разговорах они старались избегать темы Максима, и то, что Зеленый первый заговорил о брате, Алину удивило, но виду она не подала, даже покалывание в знаке предпочла проигнорировать.
– Ура, гол! Мяч попал в ворота, отлетев от ноги нашего нападающего. Смотрите, как ликуют трибуны. Счет «десять-один» в пользу команды противника! – передразнила она футбольного комментатора.
Улыбнувшись собственной шутке, Серебряная залпом допила мартини.
– Алина, – голос Антона звучал тихо и очень нежно, совсем как раньше. По коже пробежали мурашки, сердце предательски пропустило удар. Медленно, очень медленно она повернула голову, чтобы встретить взгляд зеленых глаз. Он сидел так близко, что девушка могла чувствовать его дыхание.
Несколько минут они смотрели друг другу в глаза. Больше всего ей хотелось провести ладонью по его щеке, узнать такая же мягкая у него кожа, как была когда-то. Но она сдержалась, не в силах пошевелиться.
– Я хотел… – начал было Антон. Но Алина остановила готовые сорваться слова, приложив указательный палец к его губам, боясь разрушить волнующее очарование момента. Миг был слишком хорош, чтобы портить его ненужными, пустыми словами. Она и так знала, что чувствовал Зеленый, потому что то же самое творилось в ее душе.
– Молчи, – прошептала она, проведя пальцем по линии его губ, касаясь его дыхания. Антон покорно замолчал. Осторожно он перехватил ее запястье и, не отрывая взгляда от серых бездн, принялся нежно целовать ее ладонь. Алина не убрала руки, не пошевелилась. Она словно приросла к дивану, оглушенная собственными ощущениями. Ласки становились смелее, но все еще оставались в пределах допустимого между двумя друзьями. Серебряная понимала, что должна прекратить их, встать, уехать домой, но вместо этого застыла в неудобной позе, позволяя Антону делать все, что он захочет.
Когда губы Зеленого коснулись ее губ, Алина потеряла последнюю возможность сопротивляться. Все, что так долго она скрывала от всех, даже от самой себя, вырвалось наружу, словно цунами сметая на своем пути воздвигнутые разумом преграды. Она, как безумная, вцепилась в светлые волосы, притягивая голову Антона к себе. Дыхания не хватало, но ей было все равно, он нужен был ей больше воздуха, больше самой жизни, больше всего на свете… Теперь Алина уже не понимала, как могла жить столько лет без его поцелуев, без его дурманящего запаха, без прикосновений, каждое из которых повергало ее в пучину неземного, первобытного счастья.
Пуговицы на его рубашке, не выдержав натиска силы воительницы, осыпались на ковер, тонкая ткань ее платья треснула под ненасытными пальцами. Голова бешено кружилась, мир вокруг превратился в калейдоскоп красок и эмоций. Она ощутила спиной длинный ворс ковра, что-то упало с журнального столика.
– Алина, – выдохнул Антон, стаскивая с нее кружевное белье, нисколько не заботясь об его целостности. Она запуталась в толстом кожаном ремне, руки слишком дрожали, чтобы с первого раза справиться с тугим креплением. Серебряная просто дернула за пряжку, вырвав ее «с мясом». Антон отбросил ненужную полоску кожи как досадную преграду и одним движением высвободился из брюк.
– Я люблю тебя, – прошептала она, когда между ними не осталось ничего.
– Я люблю тебя, – откликнулся Антон.
Мир словно превратился в некую грань между сном и действительностью. В нем не осталось ничего: ни памяти, ни боли, ни сомнений. Только они вдвоем, охваченные лихорадкой любви, пьянящей, сводящей с ума.
Она не знала, сколько прошло времени, наступило ли утро и какому дню оно принадлежало – этому или уже следующему за ним. Она лежала в крепких объятиях посередине уютной комнаты, совсем не похожей на ту, где проходили их свидания раньше, но, несмотря на роскошь, такую же милую ее сердцу, ведь все здесь принадлежало Антону. Все, включая ее саму…
Они не разговаривали. Это было ни к чему. Вся их жизнь отныне свелась к трем вечным, как мир, словам. Преграды, которые каждый из них так долго возводил, рухнули. Душа парила над землей, наслаждаясь украденным у судьбы-разлучницы счастьем.
– Теперь все, наверное, изменится? – первой нарушила молчание Алина.
– Наверное, да, – согласился Антон. – Когда-то это должно было произойти.
– Максим понял бы. – Произнести имя бывшего мужа в объятиях его брата казалось кощунственным, но она не сомневалась: Бордовый, всегда считавший, что жить надо только настоящим, ловить момент, пока он не исчез безвозвратно за завесой времени, не осудил бы их. Он сам первым записал бы себя в прошлое, которое не должно мешать будущему.
– Я знаю, – согласился с ней Антон.
Идиллию прервал телефонный звонок, своей тревожной трелью разорвавший романтическую атмосферу полумрака и приятной тихой музыки. Антона он застал на кухне готовящим экзотический ужин на китайский манер.
– Ответь! – крикнул он Алине, примостившейся у телевизора в соседней комнате. Серебряная протянула руку, нажимая на зеленую кнопку вызова.
– Антон, здорово, тут есть такое предложение, – начал Стас, не дожидаясь, пока Зеленый скажет традиционное «алло». – Линда хотела собрать особую штурмовую группу немедленного реагирования на случай проникновения Сантьяго…
– Стас, – вклинилась в монолог Алина, – подожди секунду, он сейчас подойдет. А пока можешь рассказать мне, что там вы задумали. По-моему, меня это тоже касается.
– Э-э… привет, Алина, – промямлил Стас, немало удивленный наличием гостьи в доме друга. На памяти Черного это был первый случай больше чем за сто лет, когда трубку антоновского телефона снимала девушка.
– Так что стряслось?
– Пока ничего. Просто Линда хочет расквартировать несколько групп «демонов» в Испании под прикрытием «котов», чтобы немедленно ударить по замку Сантьяго, если он нападет на наш. Я хотел вызваться, но Лиза не слишком «за», а Хадижа с Робертом вообще рогом уперлись: не поедем в Испанию и все. Вот я и решил провести голосование, но не мог до вас дозвониться… кстати, что у тебя с сотовым?
– Не знаю, – Алина потянулась за сумочкой и вытащила оттуда гламурный, инкрустированный разноцветными каменьями аппарат. Батарея была полностью разряжена. – Телефон сел.
– Неважно, что ты по этому поводу думаешь?
– Честно? Мне бы не хотелось никуда ехать. По-моему, и здесь дел скоро будет невпроворот, но если ты настаиваешь… – Алина пожала плечами, забыв, что собеседник ее не видит.
– Кто там? – поинтересовался только что вошедший Антон, вытирая руки кухонным полотенцем.
– Сейчас дам тебе Антона, спроси у него, – Серебряная протянула парню трубку: – Тебя Стас.
– Да, – тут же приняв деловой тон, ответил Антон. Он молча выслушал главу.
Зеленому Черный объяснял ситуацию куда дольше, но так как Алина слышала каждое слово, то мучиться догадками не пришлось.
– Я бы не хотел уезжать, – без колебаний ответил Антон, едва Стас закончил, – но если ты настаиваешь… – Зеленый пожал плечами точно так же, как за пару минут до этого Алина, что вызвало на лице девушки улыбку. Черного реакция друга тоже позабавила, он позволил себе короткий понимающий смешок:
– Ладно, тогда отказываемся, будем во вспомогательной части, которая в случае чего переместится либо к замку Дьявола, либо к Линде – по обстоятельствам. Завтра утром собрание. В одиннадцать в комнате отдыха «львов». Приятно провести время.
По голосу главы и Антон, и Алина поняли, что об их совместном времяпрепровождении скоро станет известно всей группе. Черный никогда не отличался болтливостью, но Лизе расскажет обязательно, а уж она непременно поделится приятной новостью с Хадижей. А там… Можно не сомневаться, что через час все их знакомые будут в курсе последних событий. Но им было все равно. Таить свое счастье они не собирались. В мире и так происходило слишком много плохого, чтобы скрывать частичку хорошего.
За сыном Алина попросила присмотреть родителей. Мама, не задавая лишних вопросов, согласилась, довольный голос дочери доставил ей искреннее удовольствие, и Зеленый с Серебряной получили еще несколько часов беззаботного счастья, когда не надо было думать ни о чем, кроме их воскресшей любви.
Утро наступило слишком быстро. Казалось, только-только закончился романтический ужин при свечах, на котором они кормили друг друга вкусностями, удерживая их тоненькими железными палочками, как уже зазвонил будильник, возвестив начало нового дня.
Часы показывали половину шестого. Алина поморщилась, глядя на светящиеся зеленым цифры на музыкальном центре. Рано вставать она не любила. Антон уже успел сварить кофе и приготовить бутерброды. В отличие от брата, он полуночником не был. Наскоро перекусив, они вышли на холодную улицу, встретившую их сбивающим с ног ветром и промозглой сыростью. Очутившись в уютном салоне «хонды», Серебряная облегченно вздохнула. В такую погоду находиться на воздухе неприятно, даже если ты на сто процентов уверен, что простуда тебе не грозит. Первым делом надо было заехать домой: отправляться на совещание в замок в разорванном на части коктейльном платье было не слишком прилично.
Переодевшись в простые подходящие к случаю джинсы и классического покроя джемпер, Серебряная наложила на лицо немного косметики. Сегодня ей хотелось выглядеть обворожительно. Она снова чувствовала себя юной и полной сил. В венах кипела кровь, а глаза блестели задорным огнем.
Антон ждал ее, развалившись в любимом кресле Макса, и читал позавчерашнюю газету.
– Готова? – поинтересовался он, оглядывая Алину с ног до головы. – Замечательно выглядишь!
– Конечно, неразорванная одежда мне к лицу. Поехали.
Серебряная выскочила на лестницу и едва не забыла закрыть дверь. Голова кружилась, за спиной словно выросли крылья.
Теперь им предстояло забрать маленького Антона и отвезти его в замок на попечение нянек. День обещал быть трудным и вряд ли приятным. На собраниях уже давно не сообщали хороших новостей. Но второй этап путешествия не вызывал даже малейших опасений. Разве что капризный со сна ребенок немного похнычет, пока окончательно не проснется.
Когда Алина и Антон прибыли в комнату отдыха «львов», там уже царила суматоха. В просторную залу набилось народу больше, чем она могла вместить, и воители сидели разве что не на головах друг у друга.
– Привет! – крикнула Хадижа через весь зал, по ее плутоватой улыбке было понятно, она уже в курсе последних новостей и теперь не отстанет от Серебряной, пока не выяснит малейшие подробности их возобновившегося романа. Алина не собиралась ничего скрывать и предстоящий разговор ее ничуть не беспокоил.
Группе Черного каким-то чудом удалось занять целый столик. Настроение у всех было приподнятое, если не считать хмурой Сони, забившейся между диванными подушками с видом страдающей великомученицы.
– О чем пойдет речь? – спросил Антон у Стаса, занявшего единственный свободный стул. Антону пришлось пристроиться на спинке позади возлюбленной. Но так ему нравилось даже больше.