Ровно через год, как и планировал бургомистр, ярмарка стала настоящим праздником для жителей Мэлона. Съехались фермеры со всего юга, рыночная площадь стала центром притяжения, сотни зевак заселились в ночлежки, желая воочию увидеть, да что там увидеть, принять участие в состязании между фермерами. Ведь по правилам ярмарки покупатель мог влиять на победу. Но об этом чуть позже, самое время посмотреть, кто с каким товаром решил испытать удачу.
Стоя у повозки, Томас сверлил взглядом урожай соседа.
– Вот это добротная тыква! Не в пример моей, – похлопав по шершавому боку спелый овощ, съязвил он. – Чудно́, право! Земля та же! Семена из одной жмени. А урожай – разный, даже по цвету! Эти цвета солнца, а у меня – болотной грязи. Ума не приложу, почему так вышло, Ральф?
– О чем ты, Том? – укладывая тыквуши, спросил сосед.
– Говорю, семена, что купил у тебя, не уродились! – с прищуром посмотрел на соседа Томас.
А Тук, не обращая внимания на соседа, забивал сеном щели между тыквушами. В этом году урожай как на подбор, тыквы пышные, увесистые и на вкус сахарные, хоть сырыми ешь! Даже видавшая виды повозка просела от тяжести, не говоря уже о реакции старой кобылы – оглядываясь на хозяина, та недовольно ржала, понимая, кому везти такой груз. А Ральф всё нагружал да нагружал телегу – помятуя о правилах ярмарки, хотел продать как можно больше товара.
– Так я с ними как с детьми, – посмотрев в глаза соседу, разоткровенничался он. – Разговариваю, даже ругаю, когда не зреют или плохо растут. Семена – это полдела, а мастерство – в руках.
Позеленев от злости, Том Чатэр сжал кулаки. Рослый, жилистый, с растрёпанной копной аспидного цвета волос, Болтун походил на петуха, готового кинуться в драку.
– Пустоцвет ты мне продал! – еще раз заявил он. – Не веришь – иди посмотри, что уродилось из твоих семян, без слез смотреть нельзя.
– Богом клянусь, из одной жмени, – развёл руками Ральф. – Я же говорю – улыбаться им надо! Нежно гладить шершавый бочок, говорить с ними, – стоял на своём фермер. – Каждой тыквуше дать имя, словно они твои дети. Вот это самая большая, – он указал на спелый овощ. – Это Боб, первенец, он раньше всех созрел.
– Какой Боб? Ты в своём уме, Ральф? – завопил Том. – Это же тыква! – Он надменно посмотрел на ярко-оранжевый овощ. – Бог детей забирает – ты овощам имена раздаешь? Умом тронулся, живя с ведьмой?
Добряк резко накрыл повозку дождевиком, нахмурил брови и взял в руки кнут.
– За собой смотри, а я сам разберусь, как и с кем мне жить!
– Деньги верни за семена, или давай половину урожая как компенсацию за обман! – нагло заявил Том.
– Ишь чего захотел, половину! – рассмеялся Ральф. – Ничего не дам! – грозно заметил он. – Хотя постой, – улыбнулся Ральф, – деньги верну, но только те за семена, которые продал. Вот их принеси – до медяка все верну!
– Вот как ты заговорил, Ральф? – играя желваками, сверлил взглядом Том. – Ладно, я верну тебе семена! Все верну! И жалобу бургомистру напишу, узнаешь, как честных людей обманывать.
– Бумагу дать? – сжал кулаки Ральф.
Взгляд был решительный, но Том не уступал, играя желваками, тоже не отводил взгляда. Малейшая искра – и они, как непримиримые враги, кинутся в драку.
– Привет, Том, – послышался женский голос за спиной Чатэра.
Тот обернулся, окинул взглядом женщину. Стоявшая в калитке госпожа Тук, щурясь, кусала губы. Круглолицая, с щербинкой между зубами, она никогда не заплетала волосы, наверное поэтому её прозвали ведьмой. А может, и правда было в ней что-то бесовское. А как иначе – вцепилась в Добряка как кошка, ни ребенка ему родить не может, ни красоты, чем держит мужика – никому не понятно. Впрочем, Ральф и не сопротивлялся, как щенок на коротком поводке – поперек слова вставить не мог, во всем слушался супругу.
Сара подошла к ним и заслонила собой мужа.
– И тебе не хворать, – огрызнулся Болтун, но тут же добавил: – Деньги верните за пустоцветы!
– Странный ты мужик, Том. Мы ему на уступку пошли, единственному в городе семена продали, а он «деньги верни».
– Пустоцвет вы мне продали!
– Правильно, ты семена в землю кинул и баклуши бить пошёл, а мой муж день и ночь на огороде трудился, и теперь хочешь, чтобы урожай был равный? – она взялась за низ живота.
– Ты в порядке, милая? – тут же отреагировал Ральф.
– Ничего страшного, буянит озорник, – поглаживая небольшой животик, ответила Сара. – Сейчас пройдёт, – она посмотрела на мужа. – Милый, гони его в шею, этого наглеца. Сам виноват, что тыква не уродилась!
– И ты туда же, Сара! – он плюнул ей под ноги. – Постыдилась бы – на сносях, а людей обманываешь. Богом клянусь, до бургомистра дойду, буду жаловаться.