Он уговорил Джил спуститься к новогоднему ужину немного раньше. Официально все гости были приглашены к девятнадцати тридцати по местному времени, но было понятно, что многие придут намного позже. Однако уже к восьми часам он вместе с Джил и детьми спустился вниз, на второй этаж, где находился их столик. Нужно отдать должное расчетливым австрийцам. В отеле «Мариотт» был использован буквально каждый метр свободной площади. В кафе внизу все столики были сдвинуты таким образом, чтобы разместить на этой площади как можно больше гостей. На втором этаже вокруг лестницы и на веранде тоже были расставлены столики. Наиболее почетных гостей провожали в специальный зал на втором этаже. Там стояли столы, рассчитанные на двенадцать человек. Музыканты должны были играть на площадке второго этажа, и место, оставленное для танцев, было таким маленьким, что если бы все гости захотели одновременно танцевать, то просто не поместились бы на столь ограниченном пространстве. Повсюду были развешаны гирлянды цветных шаров, которые полностью закрывали обзор со всех сторон, создавая своего рода искусственные барьеры между столиками, находившимися на веранде.
В зале, где находился их пятый столик, уже были расставлены столы с едой и размещены огромные экраны, на которых можно было видеть все, что будет происходить на веранде и на обоих этажах просторного холла отеля «Мариотт».
– Довольно необычно, – сказала Джил, оглядываясь по сторонам. – Кажется, мы пришли первыми.
– Ну и прекрасно. Можем выбрать лучшие места, – кивнул Дронго.
Нужно отдать должное хозяевам. Пытаясь сэкономить на местах, они не выгадывали на еде, особенно в большом зале, где каждый из гостей заплатил довольно большую сумму за свой ужин и присутствие на этом новогоднем балу. На столиках была расставлена еда: от изысканных рыбных закусок до различных супов, горячих блюд и десертов.
За восьмым столиком пока никого не было. Минут через десять неожиданно появился Баграмов. Он деловито оглядел стол, почему-то поправил салфетку и подозвал официанта.
– Разве здесь не указаны имена гостей? – строго уточнил он по-немецки.
– Нет, – ответил официант, – гости могут рассаживаться в любом порядке.
– Это неправильно, – нахмурился Баграмов, – нужно поставить имена с табличками, чтобы каждый знал, где именно ему сидеть.
– Обратитесь к метрдотелю, – предложил официант, – нам никто не говорил про таблички с именами. Посмотрите на другие столы, нигде нет табличек. Гости могут садиться так, как им нравится.
– Так не должно быть, – разозлился Баграмов, – где ваш метрдотель? Я сейчас с ним поговорю.
– Почему он так нервничает? – спросил Дронго, обращаясь к дочери. Она перевела ему разговор. Каждый раз, когда ему приходилось просить о помощи детей, он испытывал некоторое смущение, словно собственное несовершенство делало его несколько смешным в их глазах. И хотя он владел английским, итальянским, турецким, фарси, с детства считал родными азербайджанский и русский, тем не менее незнание испанского, французского или немецкого очень сильно мешало ему.
Баграмов вернулся через некоторое время с метрдотелем. Он показал на два центральных места и попросил поставить здесь таблички.
– Мы не сможем быстро изготовить их, – с явным сожалением сказал метрдотель. – Вы хотите, чтобы там были конкретные имена?
– Нет. Достаточно будет, если вы просто укажете, что эти два конкретных места зарезервированы, – предложил Баграмов, – и поставите сюда две такие таблички. Надеюсь, они у вас есть?
– Мы все сделаем, – заверил его метрдотель. – А другие гости не будут возражать? Я имею в виду гостей за этим столом.
– Не будут, – ответил Баграмов, – можете не беспокоиться.
Он повернулся и, раздраженный этим инцидентом, быстро вышел из зала. Через минуту в зал ресторана вошел Давид, который обошел восьмой стол со всех сторон и вышел обратно. Зал постепенно начал заполняться гостями. К пятому столику, за которым сидели Дронго и его семья, подошли три человека: мужчина, женщина средних лет и совсем молодая женщина. Они уселись за пятый столик, вежливо поздоровавшись со всеми. Восьмой по-прежнему пустовал.
В половине девятого в зале появились Руслан и Амалия. Они прошли к столу, посмотрели на таблички «зарезервировано», установленные на двух креслах, обращенных в зал. У Амалии были светло-коричневые волосы, коротко остриженные по последней моде, немного вытянутое лицо, которое придавало ей своеобразный шарм, и светлые глаза. Она была в сером платье и туфлях на высоком каблуке. Руслану на вид было не больше тридцати. Открытое, спокойное лицо, темные коротко остриженные волосы, немного тяжелый подбородок. Он был в темном костюме и светлой рубашке без галстука.
– Где нам садиться? – спросила Амалия, взглянув на своего спутника. – Кажется, таблички предназначены только для Анвара Кадыровича и его супруги.
– Не думаю, – возразил рассудительный Руслан, – эти места наверняка приготовлены для посла и его супруги, нашей «Главной дочери». Ты ведь знаешь, что они сегодня должны сюда приехать и встречать с нами Новый год.
– Тогда давай сядем рядом с ними.
– Рядом нас не пустят, – снова возразил Руслан, – там устроится босс со своей женой, а с другой стороны – Иосиф Александрович со своей. Давай лучше сядем напротив. Так будет удобнее. Не будем занимать чужое место, и нас не станут поднимать, чтобы пересадить.
– Как хочешь, – улыбнулась Амалия, проходя к креслам, стоявшим напротив. Они не успели усесться, как в зал снова буквально вбежал Давид. Он в очередной раз обежал стол и плюхнулся рядом с Русланом.
– Почему сели здесь? – спросил он, оглядываясь по сторонам. – Так неудобно, лицом к залу. Давайте пересядем на другие места, раз уж мы пришли первыми. Уберем таблички и перенесем их сюда.
– А когда они придут, нам все равно придется подняться, – поморщился Руслан. – Лучше останемся на своим местах. Так будет удобно для всех.
– Ты всегда бываешь прав, – пробормотал Давид, – рациональный ты человек. В тебе явно нет кавказской крови. Только я сяду не рядом с тобой, а рядом с Амалией. – И он пересел на другое кресло.
Дронго поднялся, чтобы положить себе легкие закуски, заказал официанту бутылку шампанского. В зал ресторана вошли Яцунские. Иосиф Александрович был одет в черный костюм в тонкую полоску и белую рубашку с черной бабочкой. Его супруга была в длинном темно-синем платье, на котором поблескивала крупная брошь. Яцунский огляделся и устроился с левой стороны от табличек, рядом с ним уселась его жена. Он коротко поздоровался с Давидом, Русланом и Амалией. Его супруга бросила недоброжелательный и даже презрительный взгляд на последнюю, но ничего не сказала, усаживаясь между зарезервированным местом и своим супругом.
Дронго поставил свою тарелку на стол и решил выйти из зала ресторана. На площадке второго этажа уже настраивали свои инструменты музыканты, готовые играть всю ночь до утра. Дронго увидел, что по лестнице поднимаются Дьюла Фаркаш и Вероника Вурцель. Он был в смокинге и бабочке, она – в черном коктейльном платье, заканчивающемся гораздо выше колен. Увидев знакомого, она приветливо кивнула. Дронго улыбнулся.
– Вы встречаете Новый год с нами? – уточнила Вероника.
– В зале ресторана, – показал Дронго.
– Прекрасно, – сказала она, – значит, сможем вместе провести новогодний бал. Вы хорошо танцуете?
– Не знаю.
– Значит, хорошо, – улыбнулась она. – До встречи.
Фаркаш кивнул, проходя мимо. Очевидно, этих двоих связывали какие-то непонятные отношения. Она до сих пор даже не подозревала, что Дронго понимает по-русски. В зале ресторана они устроились между супругами Яцунскими и Русланом с его компанией. Таким образом, за столом осталось только пять пустых кресел, зарезервированных за послом и его женой; с правой стороны от них, очевидно, будут сидеть Галимов и его супруга, а еще одно свободное место около Давида мог занять Баграмов, который уже побывал в этом зале.
За пятый столик уселись еще несколько человек: три пожилые женщины, которым было около шестидесяти, и один мужчина их возраста. Очевидно, это были местные жители, которые заказали места в «Мариотте», чтобы вместе встретить Новый год. Таким образом, за пятым столом уже были заняты одиннадцать мест из двенадцати. Дронго сел на свое место. Вероника сидела к нему спиной и не могла видеть его.
На часах было уже около девяти, когда в зал ресторана наконец вошли Галимов и его супруга. Он был в темно-сером костюме. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, какая именно итальянская фирма шила ему костюм по индивидуальному заказу. Галстук набивного шелка от другой известной фирмы был сине-стального цвета. Его жена была одета в дорогой черный костюм-тройку. На ее плечах красовалась своеобразная накидка, отделанная стразами.
Они поздоровались с каждым из присутствующих. Жена Галимова поцеловалась с супругой Яцунского, вежливо поздоровалась с Вероникой Вурцель и кивнула в знак приветствия Амалии, после чего Галимов убрал табличку «зарезервировано», чтобы усесться на это место. Иосиф Александрович предупредительно сжал ему руку.
– Мне кажется, эти места для наших гостей, – негромко сообщил он.
– Они сядут рядом с нами, – небрежно кивнул Галимов.
– Баграмов сказал, что таблички установили для них, – не унимался Яцунский.
Галимов явно колебался. Затем поставил табличку на место.
– У этих дипломатов и высокопоставленных особ свой этикет, – с коротким лающим смешком сказал он, – ну и черт с ними. Пусть садятся на свои места. Айша, перейдем на другие места, – он показал на кресла, стоявшие справа от табличек, и сам уселся за стол первым; супруга устроилась рядом с ним. Галимов обвел всех каким-то веселым и озорным взглядом. Похоже, что энергетике этого человека можно было позавидовать.
– Почему сидим такие грустные? – громко спросил он. – Почему молчит Фаркаш, я примерно себе представляю – у него проблем выше головы. А остальные почему такие притихшие и молчаливые? Давайте веселиться, все-таки Новый год. Пусть официанты подадут нам самого лучшего шампанского, – громко потребовал он, – а вы все улыбайтесь. Можно свободно и раскованно себя чувствовать, пока не появилась троюродная сестра нашей Айши. Как только придет эта высокопоставленная мадам, все мы сразу испуганно замолчим.
Кто-то улыбнулся его шуткам. Фаркаш мрачно нахмурился. Официанты принесли две бутылки шампанского и разлили его в высокие бокалы. Галимов поднялся, обращаясь к присутствующим:
– Выпьем за старый год. Он был у нас довольно удачным, хотя все считали, что он будет самым тяжелым в истории нашей компании. Но нам удалось выкрутиться. Благодаря вам всем. Будем надеяться, что новый год будет еще лучше.
Он выпил шампанское и уселся на место. Жена чуть пригубила из своего бокала. Остальные выпили, разом заговорив. Атмосфера стала чуть менее напряженной. Галимов весело обратился к Давиду:
– Как у нас дела? Все еще думаешь, что тебе делать? Боишься рисковать?
– Ничего я не боюсь, – ответил Давид, – просто пока взял тайм-аут. Это ведь мой основной капитал. Я должен распорядиться им разумно, чтобы не прогореть.
– Не прогоришь, – резко перебил его Галимов, – ты у нас человек опытный, все умеешь посчитать и заработать. У тебя это наследственное. Кажется, в советские времена твой отец даже фарцевал джинсами?
Давид покраснел, но ничего не ответил.
– В нашей стране Новый год уже наступил, – сообщил Галимов, взглянув на часы, – но раз все мы прилетели сюда, в Австрию, то отметим его по-австрийски. Жаль, что Злата не смогла прилететь.
– Больше всех об этом жалеет Иосиф, – сообщила Инна Яцунская.
Амалия нахмурилась, Галимов широко улыбнулся.
– Вы все еще не можете успокоиться, Инна, – сказал он. – Как только вернемся, я постараюсь вас помирить.
– Слишком много чести для нее. Я с ней не ссорилась, чтобы мириться, – возразила Инна.
– Тогда не нужно так бурно реагировать, – посоветовал Галимов, – поверьте, что у нас серьезная работа, и Злата выполняет ее очень добросовестно.
Инна вспыхнула, хотела возразить, но супруг сжал ей руку под столом, и она, дернувшись, промолчала. Анвар Кадырович удовлетворенно кивнул, уже не глядя на супругу своего вице-президента.
– Нужно будет встретить гостей внизу, у входа, – распорядился Галимов, – когда они приедут, Баграмов мне позвонит. Мы, конечно, с Айшой спустимся сами. Но пока нужно, чтобы там кто-то дежурил. Я думаю, что наши молодые на меня не обидятся, если мы попросим их об этом. Они еще успеют поужинать за счет нашей компании, – и Анвар Кадырович рассмеялся.
У Руслана потемнело лицо, но он безропотно поднялся первым. Амалия поднялась следом. Ничего не сказав, они быстро вышли из зала. Галимов довольно кивнул. «Этот человек делает все, чтобы его ненавидели», – с огорчением подумал Дронго.
– А мистер Фаркаш у нас глубокомысленно молчит, – продолжал изгаляться Галимов. – А нужно что-то сказать. Сегодня новогодний бал и ночь, когда случаются чудеса. Может, сейчас позвонит кто-то из венгерских банкиров и предложит вам консолидированный кредит на несколько миллионов долларов? Или вам нужно больше?