Прошло ещё два дня. Настала пятница. А за ней суббота. Мне становилось все хуже и хуже. Мама уже сильно потратилась на докторов, а болезнь все не уходила. В довершении ко всему, моя младшая сестра принесла из школы очередную страшилку про мальчика, который исчез. Через две недели у меня будет день рождение, и я перейду жить в комнату старшего брата, а пока вынужден делить комнату с младшей сестрой и слушать ее глупости. Температура все никак не спадала. Вечером, в столовой, была какая-то суматоха, но мне было так плохо, что я даже не смог поднять голову от подушки. В глазах двоилось и троилось. Я слышал чей-то голос, переходящий то в плач, то в смех. Окна были плотно закрыты и зашторены, но ветер рвал занавески. Как это может быть, мне было совершенно не понятно. В тот момент, когда занавеска поднялась от ветра в очередной раз, я увидел лицо. В окно заглядывал человек. Глаза его были неподвижны, лицо было синее-синее, а на лице навечно застыла улыбка. Мне стало страшно. Я накрылся с головой одеялом и пролежал так очень долго. Когда я проснулся, было утро субботы. Дождь кончился и в окна заглядывало солнце. Окна были открыты настежь, и ласковый ветерок чуть шевелил занавеску. В комнату заглянула мама, вид у неё был встревоженный.
– Витенька, – спросила она, подходя к кровати, – тебе уже лучше?
Я кивнул. Говорить мне ещё было тяжело. Рот, губы – все пересохло и потрескалось.
– Витя, ты не говори, – осторожно прошептала мама, – ты лишь кивай, да или нет, хорошо?
Я кивнул. Разговор мне нравился все меньше и меньше.
– У тебя ведь два друга-одноклассника? Александр и Владимир?
Я кивнул.
– В понедельник вы вместе играли на крыше?
Я чуть помедлил, прежде чем кивнуть.
– Не бойся, я не буду тебя ругать, – мама ободряюще улыбнулась, – хотя соседка с первого этажа, Агафья, мне сказала…
Увидев мой испуганный взгляд, мама видно вспомнила, что я ещё болен и не стала развивать тему с соседкой дальше. Вместо этого она осторожно приложила ладонь ко лбу, а потом облегчённо вздохнула.
– Температуры нет. Слава богу! Витя, видишь ли, дело в том, что пропал твой одноклассник – Владимир. Полиция уже опрашивала Александра, но он сказал, что после того как вы расстались, а это произошло где-то около полудня, он больше Вову не видел. Были вопросы и к тебе, но ты был слаб, и доктор не разрешил пока с тобой беседовать.
– Вова пропал? – я был потрясён настолько, что даже забыл, что мне ещё тяжело говорить, – А Сашка? С Сашкой все хорошо?
– Да, Саша дома, но чем-то так напуган, что отказывается выходить из дома. Что с вами случилось в понедельник? Где вы были?
– Мы играли на крыше дома господина Мо.
– Это я знаю. Вездесущая Агафья уже успела насплетничать об этом всему двору. Все уже знают, что за вами гнался дворник. Он подал жалобу хозяину дома.
– Дело в том, – мама опять потрогала мой лоб, – дело в том… Нет, ты ещё слишком слаб, я расскажу тебе обо всем позже.
– Мама, не уходи! – закричал я, видя, что мама собирается выйти из комнаты
– Что, Витенька? – мама тут же вернулась, – Что, тебе стало хуже?
– Нет, вернее, да. Мама, можно мне сегодня перейти в комнату брата Петра? Какая разница, неделей позже или неделей раньше?
– Что это ты так сразу? Ну да ладно, может на новом месте пойдёшь быстрее на поправку! Пойду, дам Марии распоряжение, пускай приготовит тебе комнату. Надо все проветрить, перетереть, затопить камин, там немного сыро. Так всегда бывает в нежилых комнатах. Там много вещей Петра, ты их не трогай, он сказал, что когда приедет в отпуск, заберёт их с собой в свой новый дом. Хорошо?
Я кивнул. Маме совсем не надо было знать о том, как я хочу побыстрей уйти из детской. Я не боялся за младшую сестрёнку, ей ничего не угрожало, это я знал твёрдо. Опасность угрожала только тем, кто в понедельник побывал в фанзе. Когда мама ушла, я вспомнил про краски. И испугался. Вдруг, пока я горел в бреду, кто-то нашёл краски? Однако все шесть баночек были на месте. У Арины был свой шкаф, в мой она никогда не лазила без разрешения. Вечером снесли кое-какие вещи Петра на чердак, а мои, кровать и шкаф с книгами, перенесли в новую комнату. Дядька Павел не позволил мне помогать, я было воспротивился, но тут же сдался. Книги, которые я попытался расставить в шкафу, были тяжёлыми как кирпичи и неподъёмными. Я тут же покрылся холодным потом. Когда все было расставлено, и мама пожелала мне спокойной ночи, прибежала Арина и принесла с собой книгу.
– Витька, ты книгу забыл, – Арина бросила мне книгу прямо на одеяло, – а тетради твои принести? А альбом для рисования?
– Альбом принеси, а тетради можешь взять себе, они чистые. Я в них ещё не писал.
– Вить, а что за книга-то? Я никогда ее у тебя не видела! – Арина попыталась открыть книгу, но я не дал.