– Не молчи! – потребовал Одинцов. – Говори что-нибудь.
После звонка Вараксы они с Муниным стремительно собрались и через четверть часа уже ехали в машине. Варакса вернул Одинцову песенку про папуаса как сигнал опасности – только уже смертельной – и дал понять, что в Старую Ладогу надо попасть как можно скорее. Сто тридцать километров от Петербурга, не нарушая правил и не привлекая внимания.
Одинцов через Московский проспект и кольцевую магистраль выбрался из города на Мурманское шоссе, там пристроил свой «лендровер» за ходкой фурой и глянул на сидящего рядом Мунина. По лицу историка текли слёзы.
– Чего ревёшь? Он же сказал, что потом догонит. – Одинцов сам себе не верил. – Давай, говори, не молчи.
– Что… говорить? – всхлипнув, спросил Мунин.
– Не знаю. Что хочешь. Говори, чем занимался последнее время по работе. Это было как-то связано с исследованием? Может, тебя ещё раньше зацепили, и мы не там ищем? Утрись и рассказывай.
Мунин вытащил из бардачка салфетки, промокнул слёзы и долго сморкался.
– Никак это не было связано, – наконец, заговорил он. – То есть с Павлом связано, конечно. По линии музея. Вы же про шняву «Фрау Марта» читали, наверное?.. Не читали? Это такое старинное парусное судно – шнява. «Фрау Марта» затонула на Балтике, а недавно её нашли, подняли, и всё, что там было, передали к нам в Михайловский замок.