В школе он протянул Мишке его рюкзак, забытый в старом доме:
– Привет, держи.
Тот молча взял его и повесил на крючок в раздевалке.
– Ничего мне не скажешь? – разозлился Антон. – Не спросишь, как я выжил?
Мишка молчал. Он достал телефон и открыл на нём компьютерную игру.
– Вот ты как? Ладно… – Антон развернулся и пошёл в класс. Как раз прозвенел звонок на урок.
За партой они всегда старались садиться вместе. Но на этот раз Мишка отсел к Еве Лаптевой. Антона грызла обида: «и правда, друг так друг. Статуя была права!»
Они дружили больше года, с тех пор, как семья Антона переехала в этот район. И никогда ни с кем Антон так больше не дружил. Были, конечно, так, приятели во дворе: Севка Радостин, Игорь Вахрушев. Но Мишка…
«Предатель!»
***
Из школы Антон шёл в печальном одиночестве. Одному было непривычно. Сколько он себя здесь помнил, они всегда шли из школы вместе с Мишкой. Потом сражались на старой сцене зонтиками, а зимой – палками. И постоянно обходили двор с рядом гаражей и розовой трансформаторной будкой, где прочно обосновался Барацкий с дружками. Потому что Мишка в красках рассказал, как они его побили, и строил планы мести. Антон и сам подумывал отомстить, но не вдвоём же идти против всей шайки. Но сегодня он не стал сворачивать да обходить, а пошёл прямо через тот двор.
У гаражей тёрлись Барацкий с дружками. Увидев Антона, они окружили его, отрезав путь к отступлению. Но он даже не дрогнул. После вчерашнего было не страшно. Вблизи Барацкий оказался коротко стриженным с шапкой набекрень: настоящая уличная шпана. Вокруг недобро поглядывали ещё десять пацанов. Главарь ухмыльнулся:
– Что это ты без друга своего? Или он из-за угла подглядывает, весь обделался от страха?
– За что вы его побили?
– А что, он сам тебе не сказал? Отличный друг!
– Да что бы там ни было! – перебил Антон. – Шестеро на одного!
Хулиганьё возмущённо загудело. Барацкий нахмурился:
– Шестеро на одного, говоришь? А ну рассказывай, что он тебе ещё про нас напел! Что мы гопники? У школьников деньги на обеды отбираем?
После рассказа Антона шайка долго и матерно ругалась. Барацкий смотрел в землю и угрюмо молчал. Потом исподлобья глянул на Антона и бросил:
– Ты, видать, неместный. Вроде не совсем дурак. Мишка обгадился, а вонять теперь нам всем. Иди-ка за мной. Покажу кой-чего.
Они завернули за гаражи, позади которых всё густо заросло сиренью и черёмухой. Где к задней стене крайнего из них была прислонена лестница, так грубо сколоченная, что сразу стало ясно: делали они её сами. Мальчишки влезли на крышу гаража, которая была надёжно скрыта от постороннего взгляда ветками и листьями. Барацкий пригнул ладонью голову Антона:
– Ниже давай, не пали контору…
Они поползли на коленях по крыше. Туда, где у края на туристической пенке пластом лежал ещё один мальчишка.
– Докладывай, боец, – приказал Барацкий.
– Пока всё тихо, кэп, – отозвался боец, оторвавшись от бинокля. – Объект не проявляет активности.
– Да у вас тут целый штаб… – удивился Антон.
Барацкий зашипел:
– Тихо! Вон, видишь? Это моя сестра в синей куртке. Олька. А там кто рядом – не знаю что за дети. А теперь смотри вон на ту лавку у кустов. Видишь?
– Нет.
– Да нет, левее гляди!
Антон разглядел толстенького мужичка в чёрном пальто и кепке. Он сидел на скамейке и крутил в руках фотоаппарат. Если приглядеться, было видно, что фотограф периодически фиксировал его, чтобы заснять детей на площадке.