На следующее утро Хеди разбудило приглушённое бр-р-р-рнг телефона внизу. Она приоткрыла глаз и увидела солнечные лучи, тайком пробиравшиеся в комнату. Спиной к спине с ней лежал Спенсер, скрючившись и тихо посапывая. Хеди вздрогнула и окончательно проснулась, вспоминая, что произошло ночью.
НАЙДИ МЕНЯ.
Хеди снова вздрогнула и натянула одеяло до подбородка. Она так перепугалась, увидев слова, написанные на пыли непонятно кем, что, пискнув, уронила рамку и убежала в спальню. Она запрыгнула в кровать Спенсера и долго лежала там неподвижно, в голове роились мысли. Сначала – какая-то штука на полу, а теперь ещё и привидение, которое живёт в доме и хочет, чтобы его нашли. Хеди вообще не верила в привидений, но проблема была в том, что привидение в неё очень даже верило.
Она пыталась набраться смелости и всё-таки выбраться из кровати, не разбудив Спенсера, но тут в коридоре послышались шаги дедушки Джона.
– Хеди! Спенсер! Мама и папа звонят.
Спенсер мгновенно проснулся и, прежде чем Хеди успела ему хоть что-то сказать, соскочил с кровати, запутавшись в одеяле.
– Я хочу первым поговорить!
Хеди поспешила за ним, не желая оставаться в комнате одна. Дедушка Джон дождался её; Спенсер уже нёсся вниз, перепрыгивая через ступеньку.
– Ты хорошо спала? – спросил дедушка.
Хеди задумалась. Разозлится ли он, если узнает, что она была в той комнате? Или подумает, что она сошла с ума, расскажет всё родителям, и они тут же приедут обратно? Если так и будет, их вряд ли потом возьмут с собой на раскопки. Девочка не могла рискнуть шансом когда-нибудь съездить с ними в Египет. Так что она просто кивнула дедушке и крепко сжала его руку, оглядывая дом свежим взглядом.
– Нет! – тем временем говорил Спенсер в трубку. – Хеди спала в моей кровати, вот настолько она испугалась!
Дедушка Джон посмотрел на Хеди, удивлённо приподняв кустистые брови.
– Спенсер чего-то боялся ночью, и я ненадолго составила ему компанию, – пробормотала она, стыдясь своей лжи.
– Тебя ничего не… беспокоило ночью? – спросил дедушка Джон.
«Может быть, сказать ему?» – на мгновение задумалась Хеди, но затем решила, что не стоит.
– Нет, всё было в порядке.
Дедушка Джон успокоился.
– Хорошо. Хотите яйца в мешочек на завтрак?
Когда дедушка отошёл, Спенсер подозвал Хеди. Прикрыв большую изогнутую телефонную трубку ладонью, он прошептал:
– Можно сказать маме об этой штуке, которая каталась под полом?
– Нет, не надо, – шепнула в ответ Хеди. – Мы не должны были туда заходить, помнишь? И вообще, мне надо ещё кое-что тебе рассказать.
– Что?
Хеди взяла трубку.
– Потом.
– Хеди, – послышался в трубке мамин голос, – ты правда ночью спала в кровати Спенсера? Что случилось?
Хеди чуть не рассказала обо всех странностях, которые они видели, но беспокойство в мамином голосе её остановило.
«Они только что приехали домой, – подумала девочка. – Нельзя заставлять их возвращаться из-за каких-то странных ночных бугорков».
– Ничего. Просто составила компанию Спенсу, – произнесла она, а потом задала тысячу вопросов об Испании, чтобы заверить маму, что всё в порядке.
На кухне дедушка Джон звенел кастрюлями, стоя между плитой и раковиной, а Спенсер разложил на столе приборы. Почувствовав запах тостов и хлеба в тёплой комнате, Хеди постепенно начала забывать о ночных страхах.
– Дедушка, – сказал Спенсер, – а ты знаешь Мерлина?
– Мерлина? Волшебника? – Дедушка взял в руку три варёных яйца и поднял их выше головы. – Сколько мне лет, как ты думаешь?
– Не знаю. А сколько лет Мерлину?
– Спенсер, Мерлин жил много веков назад, – вмешалась Хеди.
Дети заворожённо смотрели на дедушку, который крутил яйца в руках почти под потолком.
– Огонь! – воскликнул дедушка и с невероятной точностью бросил три яйца в стаканчики для яиц, стоявшие на столике. Яйца приземлились с приятным хрустом, но не разбились – как должны были, упав с такой высоты.
– Как ты это сделал? – изумился Спенсер и бросился разглядывать яйца. Он осторожно отломил кусочек скорлупы от одного из них.
– Мерлин научил, – пошутил дедушка.
– Дедушка, ну пожалуйста, научи меня, – взмолился Спенсер.
– Передай молоко, Хеди, – с улыбкой сказал дедушка Джон.
Хеди повернулась к холодильнику и замерла. Вчера из магнитных букв было сложено «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ К НАМ». Сегодня – «НАЙДИ МЕНЯ».
– Дедушка, – тихо проговорила Хеди, – это ты написал?
Дедушка Джон поставил на стол несколько тарелок и подошёл к Хеди.
– Спенсер, это ты сделал? – спросил он, хмурясь.
Тот покачал головой.
Дедушка Джон раздвинул буквы в разные стороны, чтобы они больше не составляли слов, и достал из холодильника сливочное масло.
– Это просто я дурачился. Неудачная шутка.
Хеди умела определять, когда кто-то врёт; для этого нужно внимательно слушать и наблюдать за лицом и движениями собеседника. Если кто-то не смотрел ей в глаза, как обычно, подёргивал руками, немного напрягал плечи, а голос звучал глуше обычного, в Хеди тут же просыпалась ищейка. И сейчас эта ищейка сидела выпрямившись, и её нос указывал прямо на дедушку Джона. Он говорил неправду.
После завтрака дедушка Джон дал ребятам немного денег и попросил их спуститься в деревню.
– Уверен, вы хотите немного погулять, – сказал он, протягивая им куртки. – А ещё нам нужно печенье. Ваши кузены зайдут на утренний чай.
В деревне было тихо. Возле заборов аккуратно лежали небольшие сугробы (которые Спенсеру так и хотелось раскидать ногой), а между фонарными столбами повесили гирлянды в форме рождественских ёлок с вишнёво-красными лентами и золотыми колокольчиками. На всех домах висели разнообразные украшения – покрытый инеем венок на входной двери или плакатик, приглашавший Санта Клауса зайти в гости. Дедушка Джон – единственный, кто не украсил дом, подумала Хеди, оглянувшись на вершину холма.
Когда они отошли достаточно далеко, она дотронулась до плеча Спенсера.
– Вчера ночью, когда ты спал, произошло кое-что странное.
– Что? Опять та штука на полу?
Хеди покачала головой:
– Я пошла обратно в ту комнату, чтобы убрать фотографию на место. На ней бабушка Роуз, если ты не знал.
Спенсер попытался подавить дрожь.
– Я боюсь этой комнаты.
– Там не так всё плохо. Ну, за исключением того, что произошло в самом конце. Я смотрела на фотографию в рамке. Там была мама, совсем маленькая, с дедушкой Джоном и бабушкой. А потом… – Хеди огляделась. Вокруг никого не было. – В пыли сами собой появились слова. Словно рядом стоял невидимка и писал пальцем.
Челюсть Спенсера отвисла.
– И что он написал?
– «НАЙДИ МЕНЯ».
– То же самое, что на холодильнике!
– Именно.
– А кого найти?
– Не знаю.
– Как найти?
– Не знаю. Больше ничего не написали. После этого я убежала в спальню.
Спенсер посмотрел на дом на вершине холма.
– Надо рассказать дедушке.
– Нет, не сейчас. Мы вообще не должны были заходить в ту комнату, помнишь?
– Это ты туда первая пошла, а не я!
– А ты мой сообщник.
Спенсер нахмурился.
– Я даже не знаю, что это значит.
– Это значит, что ты мне помогал, – пояснила Хеди. – Уверена, дедушка солгал, когда сказал, что это он оставил послание на холодильнике. Думаю, с ним пока на эту тему лучше не говорить.
– Но зачем дедушке об этом врать?
– Этого я тоже не знаю, Спенс. Не говори ничего. Обещай мне.
– А маме и папе можно рассказать?
Хеди стиснула зубы. Столько вопросов!
– Нет, если, конечно, ты не хочешь, чтобы тебе оттяпали палец!
Спенсер недовольно взглянул на сестру, потом отвернулся и пошёл по тропинке в сторону магазинов. Хеди глубоко вздохнула, уже раскаиваясь, что накричала на него. Почему он не верит, что она просто пытается уберечь их от проблем? Она догнала его на углу улицы и пошла рядом.
– Спенс, не беспокойся. Я за тобой присмотрю. Обещаю.
Спенсер испуганно посмотрел на неё.
– А что, если я не смогу присмотреть за тобой?
Хеди лишь потрепала его по голове, на которую он натянул большую папину пилотскую шапку. Она не знала, что ответить.
В центре Марберри-Рест стоял универсальный магазин «Саттон». Его витрина блестела, увешанная украшениями; за ней стоял рождественский вертеп с настоящей соломой в маленьких яслях. Хеди и Спенсер открыли дверь, и зазвенел колокольчик, возвещая об их появлении. В магазине чудесно пахло: имбирным печеньем, горячим шоколадом и, похоже, каким-то свежевыпеченным пирогом.
За прилавком сидела румяная женщина и вязала. На ней был красно-зелёный фартук, усыпанный разноцветными брошками.
– Она похожа на рождественскую ёлку, – прошептал Спенсер.
Продавщица отложила вязание и улыбнулась им. Хеди увидела, что улыбка искренняя, но сразу поняла, что сейчас на них, как из пушки, посыплются вопросы.
– Доброе утро! – сказала продавщица.
– Здравствуйте, – вместе ответили ребята. Хеди медленно направилась к большому холодильнику в дальней части магазина.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила продавщица.
– Мы хотим купить молока и печенья, – ответил Спенсер.
– Молоко найдёте в холодильнике, вон там, – показала она, когда Хеди как раз потянулась к дверце, – а свежее песочное печенье тут, у меня. Привезли сегодня утром, между прочим.
– Спасибо, – протянул Спенсер, разглядывая золотистое печенье в форме ёлок, звёздочек и снеговиков. В животе предательски заурчало. – А у вас продаётся плёнка для «Полароида»?
Продавщица прикрыла один глаз, словно читая с его помощью список товаров в голове. С победным «Ага!» она вышла из-за прилавка и засеменила по центральному проходу. За ней последовали три кошки, путаясь под ногами.
На двери снова зазвенел колокольчик, и в магазин вошла пожилая женщина.
– Привет, Мелани!
– Привет, Лиза, дорогая! Один момент! – воскликнула продавщица, затем уже тише продолжила: – Плёнка для «Полароида»? Последний раз её спрашивали три зимы назад.
Дойдя до конца прохода, продавщица придвинула к себе стремянку и грузно забралась по ступенькам.
– В тот год большая птица стащила парик прямо с головы мистера Годфри и устроила в нём гнездо в саду миссис Лист.
Она вытащила с верхней полки две коробочки с плёнкой и сдула с них облако пыли.
– Вы… тут проездом с семьёй?
– Мы приехали к дедушке на Рождество, – ответил Спенсер.
Продавщица расплылась в понимающей улыбке.
– Ах! Вы, должно быть, внуки мистера Санга! Я права?
Спенсер кивнул.
– Очень рада, что вы здесь. Я миссис Саттон. А вы Спенсер и Хэтти, правильно?
– Хеди, – поправил Спенсер. – Х-Е-Д-И.
Миссис Саттон кивнула.
– Да, конечно. Прямо как актриса – или, должна добавить, актриса и изобретательница. Чудесно, чудесно. Да, Питер ещё несколько месяцев назад сказал, что вы приедете.
– Вы знаете нашего дядю Питера? – удивился Спенсер.
– О да, я в этой деревне почти всех знаю. Питер замечательный, а? Он часто бывал в Марберри-Рест, пока… – Она помрачнела, вспоминая какие-то давнишние неприятные события. – Хотя сейчас уже куда реже. Но это всё неважно. Я знала и вашу маму, когда она была совсем маленькой девочкой. Много лет её не видела. Как хорошо, что мистер Санг вас пригласил. С вами дома будет веселее! А теперь я пойду помогу Лизе, а вы двое осмотритесь, если хотите.
Осматривать в магазине было особенно нечего, он был не слишком большой. Хеди и Спенсер ходили среди аккуратных стеллажей и просто не могли не услышать обрывков тихого разговора между миссис Саттон и покупательницей.
– …внуки Джона Санга…
– …её так и не нашли…
– …должно быть, сбежала…
– …о других вариантах и думать не хочется… поэтому и держусь подальше…
– …знаешь, у него редко бывают гости…
– …слышала, его не любили другие фокусники… такой самодовольный…
Ребята прошли обратно ко входу, понимая, что говорят о них. Собеседницы, склонившиеся близко друг к дружке, смутились и резко разошлись.
– И как вам нравится у дедушки? – улыбнулась застигнутая врасплох миссис Саттон.
Хеди и Спенсер переглянулись, не зная, что и говорить. Привидение, непонятная штука в полу, дедушка странно себя ведёт…
– Мы только вчера приехали, – осторожно ответила Хеди.
Пожилая покупательница с любопытством взглянула на ребят.
– А что, дом вас не пугает? «Таинственный дом на Скупом холме», как его иногда тут называют, – она неодобрительно скривила губы.
– Ну… – начал Спенсер.
Но Хеди его перебила:
– Можно нам четырнадцать печений в виде ёлок?
Миссис Саттон упаковала печенья в картонную коробку и вложила туда же пару кусочков рождественского пирога.
– Не слушайте здешней болтовни, – улыбнулась она. – И передайте дедушке: миссис Саттон сказала, что рождественский пудинг нужно заказывать сегодня. И ёлку в этом году тоже надо купить. Как это так – на Рождество дома дети, а ёлки нет? Нельзя же быть таким угрюмым каждый год.