Заполучив вожделенный листок, мы стремительно покинули пушкинскую усадьбу. Нас влекли вперед две страсти. Первой, разумеется, было желание разгадать тайну, хранившуюся уже почти два столетия. Второй – острая тяга к приему пищи, ибо, как уже говорилось выше, мы выехали из дома более восьми часов назад и изрядно проголодались.
Итак, забежав по пути в продовольственный магазин и как следует проредив его продуктовые запасы, мы забрались в наш автомобильчик и объявили заседание «Клуба разгадывателей тайн» открытым.
– Ну, с чего начнем? – полюбопытствовал я, когда соратники утолили первый голод и перестали быть социально опасными.
– Почерк, – выдавил Зайкин, силясь проглотить последний кусок твердой копченой колбасы.
– Что почерк?
– Давайте сравним почерк в письме Смирнова и на этой записке.
Дядя Миша тут же извлек из своего деревенского баула кожаную папку литературоведа-спецназовца и бережно явил миру письмо из прошлого. Мы все, на минуту перестав жевать, поизучали исписанные листы и дружно кивнули головами: почерк совпадал.
– Значит, – освободившись от колбасы, начал развиваться Зайкин, – можно предположить, что Василий Анисимович Смирнов, житель села Кистенево, и, возможно, дальний родственник Сергея Смирнова, переводившего труды Вольтера на русский язык, стал хранителем тайны рода Пушкиных.
В 1919 году, оказавшись в безвыходной ситуации, он решается доверить свои тайные знания бумаге. Разумеется, предварительно зашифровав текст.
Листок вкладывается в книгу «История Петра Великого». Обычный человек читать тягомотный труд Вольтера не станет, следовательно, рано или поздно манускрипт попадет в научную библиотеку или в музей. То есть в руки знатока.
Как мы видим, расчет Василия Анисимовича полностью оправдался.
– И теперь знатокам, то есть нам с вами, – завершил зайкинские витиеватости дядя Миша, – предстоит текст расшифровать. Чтобы расчет Василия Анисимовича полностью оправдался.
– Так, дайте сюда листок, – сказал я, проявляя начальственные функции. – Какие имеются предложения по существу дела?
Текст, начертанный рукой умершего в 1919 году гражданина, обилием информации, мягко говоря, не страдал. В нем было всего несколько строк:
Только человек русской культуры может знать.
Только он достоин знать.
Чтобы узнать, догадайся:
1. Кулибин. Баржа, идущая против течения за счет силы самого течения.
2. Ломоносов. Обнаружить атмосферу на Венере.
3. Нартов. Полушка Петра I.
4. Сухарева башня.
– Проверка на вшивость, – оценил текст Зайкин.
– То есть ты, как человек русской культуры…
– А я вижу, – вмешался дядя Миша, – здесь только одно указание на место, где что-то может быть спрятано: Сухарева башня.
– Жаль только, что ее снесли в 1934 году. Хотя наш шифровальщик такой оборот событий заранее предвидеть никак не мог.
– И что? Наш поиск закончен?
– А по-моему, мы даже не начинали.
– Все, что у нас есть на данный момент, – подвел я итог дискуссии, – это семь строк Василия Смирнова. Раз он адресовал данный текст потомкам, которым не мог лично дать дополнительных указаний, значит, считал, что информации здесь достаточно. И всякий культурный человек, тем более житель столицы XXI века…
– А вот не надо так смотреть на меня! – возмутился Зайкин. – Я, может, вижу здесь больше сведений, чем вы все вместе взятые. И поэтому…
– Что же ты видишь?
– Это парадоксы. Заведомо неразрешимые задачи. Двигаться против течения за счет силы самого течения… это… даже не знаю, с чем сравнить. Все равно, что преодолеть силу земного тяготения за счет силы самого тяготения. Самого себя за волосы из болота вытащить… Невозможно в принципе.