Глава 7 Сообщник вора
Санкт Петербург 1819 год
Лиззи проснулась от звуков фортепиано, доносившихся из соседней комнаты. Аннушка играла старинную английскую мелодию «Зелёные рукава». Лиззи с удовольствием потянулась, она обожала это произведение. Продолжая нежиться в постели, она начала напевать любимый мотив, вторя клавишам:
– Гав гав гав гаав гав гав гав гав
Гав гав гав гаав гав гав гав…
Она представила себя на балу, танцующей с английским королём, как он ухаживает за ней, а она вежливо и достойно, как учила Мама́, отвергает его любовь, ведь он женат…
Тут вдруг Лиззи вскочила с кровати и понеслась к сестре, забыв надеть халат поверх сорочки. Она вспомнила, что Анет играет «Зелёные рукава» только когда очень огорчена, мелодия успокаивает сестру. Значит, что-то произошло.
– Что случилось, Анет? – крикнула Лиззи, вбежав в музыкальную комнату.
Аннушка оторвалась от фортепиано и подняла заплаканные глаза:
– Полицейский арестовал Глашеньку сегодня ночью!
– Арестовал? Глашеньку? Но как же так? Но за что?
– Вчера, точнее сегодня рано утром, когда мы с тобой уже легли спать, Тявкин произвёл обыск и нашёл в личных вещах Глафиры бриллиантовые серьги Мама́!
– Что?
– Да на самом дне сундука, где она хранит свои платья!
– Не может быть!
– Но Глашенька уверяет, слёзно уверяет, что не притрагивалась к серёжках, что она не знает как они очутились в её вещах.
– Ясное дело, кто-то ей подкинул эти дурацкие серьги! – заключила Лиззи.
– Мама́ тоже не поверила, что Глаша её обокрала, но полицейский ничего не хотел слушать. «Улики-с – вещь определённая», – Анет передразнила лай полицейского, – мне Терентий передал его слова.
– Тётку его подкурятину! – выругалась Лиззи.
Анет даже не стала делать замечание сестре за неподобающую речь, так расстроена она была:
– Ну не может, не может Глаша быть воровкой!
– Не может, конечно, не может. А что всех слуг вчера обыскали?
– Да, но более ничего не нашли.
– Так так так, – Лиззи задумалась, – значит кто-то из наших слуг – сообщник того самого вора, который орудует в нашем городе!
– Почему ты так решила?
– Ну посуди сама, почему нашли только сережки? А где все остальные мамины драгоценности?
Анет пожала плечами.
– Их забрал вор, – продолжила Лиззи, – а вором был кто-то из гостей! А сережки вор передал вчера своему сообщнику – кому-то из наших слуг, за помощь в совершении ограбления!
Морда Анет просияла:
– А когда слуга сообщник услышал об обыске он сразу подкинул серьги Глаше, чтобы снять с себя подозрения!
– Да! Думаю так всё и было! Теперь нам остается вычислить кто подкинул сережке Глафире, мы прижмём к стенке этого негодяя и ему ничего не останется как раскрыть нам имя вора, орудующего в нашем городе!
Анет захлопала лапками:
– Ах, как дивно, распрекрасно! Скоро мы раскроем главного грабителя! – вдруг она перестала улыбаться и нахмурилась, – но как же мы вычислим, кто из наших слуг предатель?
– Вот тут нужно хорошенько подумать, сестрёнка, – серьёзно произнесла Лиззи. – Кто имел доступ в комнату Глафиры? С кем она дружила? С кем чаще всего общалась из слуг.
Анет задумалась, потом покраснела и тихо произнесла:
– Мне невероятно совестно, но я совсем не ведаю, с кем дружила Глаша, признаться, я совсем мало знаю о ней, кроме того, что она добропорядочная служанка…
– Да, я тоже…
– Ах, какой бессердечной собакой я себя чувствую, – Анет чуть не заплакала, – живу, думаю только о себе, о развлечениях, о предстоящем бале и совсем не интересуюсь теми, кто рядом со мной… И вот теперь наша верная Глаша в беде и я никак не могу ей помочь, потому что даже не знаю, с кем она дружит…
– Перестань плакать, сестра! – серьёзно гавкнула Лиззи, – слезами делу не поможешь. Давай лучше думать. Может спросим Мама́? Ведь Глафира родилась в нашем доме, Мама́ помнит её совсем щенком, наверняка она многое может рассказать.
Глаза Анет испугано расширились:
– И думать забудь об этом! Если мы начнём расспрашивать Мама́, она сразу почует неладное. Она даже газеты про преступления нам читать запрещает, а если узнает, что мы затеяли собственное расследование, то и вовсе прикажет нас в детской запереть, пока всё не решится!
– Ты права… Тогда давай расспросим слуг!
– Ах, что ты? Слуг расспрашивать нельзя. Это я тебе наверное говорю! Кто-то из них предатель, он сразу поймёт, к чему мы клоним. Мы не должны выдавать то, что знаем, что Глаша невиновна и что серьги ей подкинули.
– Но раз никого нельзя не о чём расспрашивать, как же мы вычислим сообщника? – Лиззи озадаченно посмотрела на сестру.
– Остаётся только одно – расспросить саму Глашу.
– Но как же? Она ведь арестована?
– Нам необходимо попасть в помещение при присутствии полиции, где её содержат.
– Что? – Лиззи не поверила своим ушам, – но нас туда никто не пустит.
– Нас – нет, а вот посыльных от графа Добровольского ёще как примут!
Лиззи широко открыла глаза и уставилась на сестру:
– Но…
– У нас есть только один шанс узнать правду, переодеться в псов-посыльных и самим пойти в полицию!