– Си-и-ид, объясни-и-и, зачем нужна любо-о-овь? – мерзейшим голосом гундит диктор в наушниках.
– Не зна-аю, это тебе к Илье Че-е-ерту, – так же ужасно отвечает он сам себе.
На этом моменте я не выдерживаю и выдергиваю штекер наушников из телефона. Как можно настолько отвратительно читать текст? Диктор всеми силами пытался состроить борзый голос, которым, по его мнению, должен был повествовать автор. Аудиокнига изобилует огромным количеством ляпов. Чтец регулярно путается в ударениях, не понимая значения многих слов. Если ошибки в сленге еще можно было простить (да какого черта!), то произношение «Фили рекордс» с ударением на первую «и» – это уже полная некомпетентность.
Испытывая физическую боль от услышанного, я стою в очереди на паспортный контроль аэропорта «Внуково». Мы с дочкой только что вернулись из турпоездки в столицу ФРГ и оба пребываем в тоскливом, меланхоличном состоянии духа. Неполную неделю мы с Полиной наминали пятками мощеные берлинские улицы, интенсивно втягивая ноздрями капиталистический кислород. Сочные турецкие денеры и традиционные немецкие карривурст. Кристальная чистота улиц на контрасте с обоссанными пространствами под эстакадами в центре города, где люди ночуют в спальниках прямо на земле. Впечатляющий мемориал холокоста. Возможность пить пиво в любом месте и при этом практически полное отсутствие общественных туалетов в центре города. Даже в «Макдаке» нельзя оправиться, какая звенящая пошлость! Если отвлечься от деталей, то Берлин очень напоминает Москву, смешанную с Питером. Никакого культурного шока тут не испытаешь. Очень приятный и понятный для нашего человека город.
Перед поездкой я зарядил в телефон аудиокнигу Дмитрия Спирина «Тупой панк-рок для интеллектуалов». Это какая-то паленая версия, записанная анонимным интернет-юзером. Я уже читал эту книгу года три назад, а тут захотелось обновить воспоминания. Перелеты, особенно международные, всегда сопряжены с продолжительными периодами ожидания, во время которых надо как-то себя занимать. Чтение с телефона – это не лучшая в таких случаях форма поглощения информации, а вот аудиокнига – самое оно. Так, отвлекаясь от бесячей манеры диктора, я то и дело задавался вопросами. Почему автор настолько по касательной проскакивает интереснейшие моменты в повествовании? А где мнения других участников истории? После того как количество вопросов сравнялось с количеством пальцев на моих руках, я начал их записывать. Это же прямо кладезь неудобных вопросов для автора и настоящая находка для интервьюера. Не дожидаясь момента, когда погранец с каменным лицом юридически засвидетельствует факт моего прибытия на Родину, я набираю в телефонной книге «Спири…» и мякотью большого пальца жму в надпись «Дмитрий Спирин» на залапанном экране телефона.
– Ну здравствуй-здравствуй, Влэд Ерковиц (ударение на первый слог). Прозаик ты земли русской. Нашей российской землюшечки-то. Ты ведь биограф наш… Не рожала еще землица-то эта биографов человеческих. Ты такой единственный у нас. Здравствуй. Здравствуй. Рад, что ты мне позвонил, – каждый наш разговор со Спириным начинается с подобного шутливого заворота. И вроде бы я к этому уже готов, но все новые сложносочиненные кружева, которыми обрастает приветственный спич лидера «Тараканов!», заставляют меня смущенно улыбаться. – Чем обязан, Влэд?
– Здравствуй, Дмитрий, – отвечаю я. – Книгу вот твою слушаю в исполнении отвратительного диктора. Но я сейчас не о нем. Хочу понять, ты специально не вдавался в детали многих моментов в истории? Там местами буквально по верхам, а глубина-то чувствуется. Про наркотики, про тюрьму, про отношения в группе… И вообще, где второе и третье мнение о тех событиях? Я, конечно, понимаю, что ты автор, ты так видишь…
– Вовка, ты прав. Я автор, и я так это все видел. Во всяком случае, на тот момент времени. Да и про некоторые вещи тогда еще нельзя было говорить прямым текстом. Оно и сейчас нежелательно… Во избежание критических последствий для некоторых.
– Ты про закон?
– Да, про него. Не знаю, что там говорится о сроках давности преступлений.
– Насколько я знаю, даже по особо тяжким делам срок давности пятнадцать лет. Так что уже можно говорить обо всем. У вас же там расчлененки не было?
– Не-е-е, таким не занимались, – смеется Спирин и, чуть помедлив, продолжает.
– Вовка, ты же прозаик. А у нас, как ты знаешь, корячится нехилый юбилей. Тридцать лет, как-никак. Напиши свою историю группы «Тараканы!».
Тем более мы с тобой как-то уже обсуждали кое-что на этот счет, помнишь? Все бывшие участники группы сейчас живы и, возможно, даже находятся в здравом уме. Как минимум, они доступны для общения. Поговори, разберись, где я там наврал или недосказал. А я, конечно, окажу этому процессу всестороннюю поддержку. Правда, я сомневаюсь, что смогу вспомнить больше того, что уже описал в книге. Все-таки времени прошло очень много с тех событий. В любом случае я буду максимально честно отвечать на все вопросы. Тем более что я сейчас прохожу курс психотерапии, и центральная мысль там заключается в том, чтобы проговорить все больные вопросы вслух и таким образом освободиться от них. Так что работа над книгой станет хорошей добавкой к этому процессу.
Так неожиданно я получил предложение написать историю одной из самых значимых групп российской рок-сцены. Не путать значимость с популярностью. Эти два понятия пересекаются далеко не всегда. Группа «Тараканы!» большую часть жизни балансирует на странной грани между андеграундом и мейнстримом. Слишком популярные для первых и слишком неформатные и колючие для вторых. Но конфликт – это всегда благодатная почва для исследователя. В этом смысле «Тараканы!» – просто подарок.