«Ненавижу этот город! – думал Эш, отбивая тростью гимн империи. Трость у Эша была модная, с медным наконечником в виде клыка и по мраморному полу он стучал просто оглушительно. – Ненавижу этот мир!»
Утром в министерстве уже было много народу. На лорда Видзора и идущего позади, на должном расстоянии слугу оборачивались и смотрели. Эшу очень хотелось оскалиться в ответ, а может, даже кого-нибудь укусить.
– Господин, не желаете ли прогуляться в Сенжемском парке? – невинно поинтересовался еле поспевающий за ним Ричард.
Эш резко обернулся и проходящая мимо пара – леди в бежевом утреннем платье под руку с джентльменом, у которого в петлице красовалась такого же цвета роза – содрогнулись и непроизвольно прижались друг к другу. Эш прищурился и с большим трудом промолчал. Джентльмен с розой ответил только недовольным взглядом. Его спутница вовсе опустила глаза и кивнула, когда джентльмен что-то шепнул ей, уводя в сторону от герцога Виндзора.
– Господин? – повторил Ричард. – Позвольте напомнить, прогулка в Сенжемском парке всегда вас успокаивает. Может быть, кружечка парного молока?..
– Я хочу кого-нибудь убить, – воспользовавшись тем, что коридор опустел, прошипел Эш.
Ричард успокаивающе улыбнулся.
– Тогда, наверное, ресторан Кроути? – предложил он, имея в виду самый шикарный ресторан в столице. Там, кроме всего прочего, подавали прекрасный сидр, который Эш обожал куда больше молока. – Или, быть может, вы желаете вернуться домой?
– Иногда мне кажешься, ты излишне меня опекаешь, – проворчал Эш, серьёзно решая, что лучше: молоко или сидр. – Мы, знаешь ли, ровесники, и я способен сам о себе позаботиться. А ты ведёшь себя как курица-наседка.
– Конечно, господин, – безмятежно улыбаясь, согласился Ричард. – Просто вы выглядите так, словно ещё немного и сами кинетесь потрошить людей. Как тот убийца, которого вы ищете. И тогда в столице вас станет уже двое, что будет весьма прискорбно.
– А что – хорошая мысль! – фыркнул Эш. – Только я бы начал не с принца, а с местного министра.
Ричард снова улыбнулся.
В министерстве правопорядка, куда герцог Виндзор нанёс визит буквально на рассвете, сидел зевающий сторож – и всё. Титул и высокомерие Эша его нисколько не впечатлили: по-прежнему отчаянно зевая, он отказался вводить герцога в курсе дела Туманного злодея (так окрестили газетчики неуловимого убийцу). А когда Эш стал грозить перевернуть министерство вверх дном, сторож только плечами пожал: «Да пожалуйста, переворачивайте».
Эш был от природы упрям и весьма деятелен, особенно, когда злился. Поэтому, когда к восьми утра стали подтягиваться клерки, в вестибюле они застали обалдевшего сторожа среди моря бумаг. Сверху, со второго этажа в это море постоянно сыпалось пополнение – шёл прямо-таки бумажный дождь. Эш даже не думал сохранить картотеку или пощадить архив – всё это уже валялось на полу в вестибюле. А лорд Виндзор как раз взламывал кабинет министра.
– Вы с ума сошли! – фальцетом завопил его хозяин, когда в пол-одиннадцатого утра соизволил явиться на работу.
– Нет, это вы опаздываете, – ответил ему Эш, сидя на министерском письменном столе в окружении наконец-то нужных документов (всё нужное ведь всегда находится последним).
– Сэр! Немедленно покиньте мой кабинет! – начал закипать министр. Казалось, совсем немного – и у него из ушей пойдёт пар.
Эш покосился на него, изогнул бровь и, даже не думая вставать, поинтересовался:
– Вы знаете что-нибудь ещё, кроме того, что говорится здесь? – Он потряс чёрной кожаной папкой с оттиснутыми буквами «Т.З».
У министра отнялся дар речи, а Эш, подождав, но ответа так и не получив, подытожил:
– Хреново работаете.
Министр застонал-засвистел, как закипающий чайник. Ричард, подавая Эшу следующую папку, тоже чёрную, но с позолотой по корешку, с тревогой посмотрел на него.
Через десять минут Эша попытались стащить со стола стражи правопорядка. Эш и им высказал, как именно они работают, и только потом, наконец, соизволил представиться. Все, включая министра (который Эша в лицо не знал: в обществе фэйри давно не появлялся), погрустнели. Ещё хуже стало, когда прибыл курьер из дворца с предупреждением, что где-то в это время лорд Виндзор, императорский дознаватель, явится инспектировать министерство.
Господин министр, услышав это, снова свистнул и чуть не потерял сознание. А его подчинённые, давно привыкшие к начальским грозам, принялись тихонечко упрашивать лорда Виндзора не гневаться. Дескать, обычно-то у них порядок, это сейчас просто аврал с этими убийствами, да тут ещё майская неделя, да ещё…
Не отрываясь от документов, Эш потребовал привести всех констеблей и инспектора – вообще, всех здешних служащих, кто видел тела. Ему внимали почти как богу, только что в ноги не кланялись.
Красный, как рак, министр тихо осел на пол.
Через полчаса – сверхскорость для министерства, но Эш уже в прямом смысле лез на стенку – привели пять констеблей и одного инспектора. Эш выслушал их показания и попытался вытрясти из инспектора душу. Когда, спустя минуту душа не появилась, вмешался Ричард. Тогда Эш инспектора отпустил и принялся нарезать круги по кабинету.
Чопорные, спокойные и консервативные имперцы смотрели на бегающего по кабинету, точно загнанный волк, лорда в священном ужасе. Когда кто-то тихонько поинтересовался, не стоит ли позвать врача, Эш взвыл не хуже того волка и атаковал стол. Стол устоял, но бумаги с него снова посыпались дождём. Отскочивший к стене Эш пошёл было на второй заход, но между ним и столом встал Ричард и, ласково улыбаясь, заметил, что: «Тут, господин, вы, наверное, уже закончили».
Напоследок Эш всё-таки посулил министру парочку проклятий и всевозможные беды, и только потом позволил Ричарду себя увести.
– Они идиоты! – жаловался теперь Эш. – Дикон, как можно быть такими непроходимыми глупцами!
– Господин, позвольте заметить, – спокойно отозвался Ричард, – что ни в одном детективном романе полиция ещё ничем не помогла следствию.
Эш обернулся и непонимающе посмотрел на «брата».
– Детективном романе?
– Да, господин.
– Ты это… читаешь?
– Случается, господин.
– Безумие! – выдохнул Эш. Потом задумчиво поинтересовался: – Зачем тогда вообще нужна полиция?
– Наверное, чтобы раскрывать те дела, которые в детективных романах не описаны, – снова улыбнулся Ричард.
На улице накрапывал дождь. Промозглый ветер гнал по небу тяжёлые серые тучи, солнце скрылось окончательно: город готовился к очередному туману. Подняв воротник плаща, Эш огляделся и поморщился: всё вокруг было серым: ярко-серым, тускло-серым и грязно-серым.
«Ненавижу этот город», – снова подумал герцог Виндзор.
Его карета ждала у ворот министерства. Рядом стояли три кэба, и кучер Эша, вместе с извозчиками спрятавшись от дождя под одним зонтиком, лакомился горячей картошкой. Продавец, толкая перед собой ярко-алый пышущий паром лоток, как раз пересекал площадь Звезды.
У Эша непроизвольно засосало под ложечкой: картошку он тоже любил, какой бы плебейской эта еда ни считалась.
– Дикон, – позвал он.
Ричард проследил его взгляд и кивнул.
– Минуту, господин. Только постарайтесь пока никого не убить.
Эш усмехнулся. Против такой заботы он, чего уж тут, против не был.
По другую сторону от площади высился Сенжемский дворец. Слева от него был разбит тот самый парк, в ворота которого сейчас забегал Дикон – наверное, всё-таки решил ещё и молока достать. Эш был только «за».
А потом его привлёк фонарь у дворцовых ворот. Сейчас он, конечно, не горел: хоть и пасмурно, но всё ещё был день, и фонарщик пока не пришёл. Но что-то… что-то с этим фонарём было не так.
Эш торопливо пересёк площадь. Дождь усилился, проезжающий мимо кэб обдал герцога водой из лужи, но Эш не обратил внимания: знакомый запах щекотал ему нос. Кровь.
Судя по полицейским отчётам, тело принца Филиппа нашли… в основном на воротах. По крайней мере, голова была на одном из чугунных шпилей. Руки там же, под ними валялось то, что осталось от груди. Сердца, как отмечал полицейский врач и подтверждал дворцовый лейб-медик, там не было. Так же, как и половины левого лёгкого. Их да нижнюю часть туловища найти так и не удалось, исключая, хм, член: его затейливый убийца повязал ленточкой и пришпилил рядом с головой. На фотокарточке это смотрелось забавно, Эш оценил, хотя когда поделился с Ричардом, тот почему-то даже не улыбнулся. Но Дикон вообще впечатлительный.
Убийство произошло почти две недели назад, и дождь давно смыл всё, что не оттёрли слуги, и даже запах был слабеньким. Однако Эш думал, он почувствует его у злополучных ворот – но нет, он шёл от фонаря.
Эш остановился, машинально постукивая тростью камни мостовой. Город словно замер: исчезли звуки, даже постоянная вонь, слабо, но ощутимая даже здесь, в сердце столицы, больше не замечалась. Эш стоял и, запрокинув голову, смотрел на фонарь. Ветер сорвал шляпу-цилиндр, но Эш не заметил, как не замечал и стекающие по лицу капли дождя.
Фонарь вонял, и совсем не железом. Эш осторожно протянул руку, пальцем лишь на миг дотронулся – и кашемировую перчатку прожгло насквозь. Как-никак, а железо, хоть им сейчас и не пахло.
Отдёрнув руку, Эш закрыл глаза, сосредоточился. Образ девушки из тумана возник сразу же: худенькая, тоненькая, она пела, и Эш с трудом различая слова, вдруг понял: сирена. Что ж, это объясняло, почему убивают только мужчин, но… Сирена здесь, так далеко от моря? Не по реке же она доплыла?
Кто-то привёз её? Эш сталкивался и с таким: некоторым ценителям из аристократии удавалась поймать существ с «той стороны». Их держали в железных клетках, пленники слабели день ото дня и долго не проживали. А здесь, получается, не только смогли поймать сирену, но ещё и заставить петь…
Эш наклонился, провёл рукой по мостовой. След вёл к фонтану – тоже с сиреной, такой, какой её представляли люди – обнажённой, в чешуе, и с рыбьим хвостом. Подобные уроды не встречались и на «той стороне», зато человеческое воображение и не на такое оказалось способно. Впору было восхититься.
Эш погладил бортик фонтана, замарал вторую, ещё целую перчатку в пыли и принюхался. Получалось, что сирена вынырнула из фонтана. Эш представил, как она плывёт по трубам, кстати, тоже железным… Усмехнулся и снова потянул носом.
Его обдало ароматом свежеиспечённого хлеба.
– Ваша шляпа, сэр. Сэр?
Эш удивлённо обернулся.
Мальчишка-подметальщик, весь в пыли и с огромной метлой выше его самого, протягивал невредимый цилиндр и очаровательно улыбался. «Полукровка», – машинально отметил Эш и тут же удивился. Кажется, это был первый уродливый полукровка на его памяти: парнишка здорово напоминал лицом лягушонка: несоразмерно большой рот, маленькие глазки, почти невидимый нос. И серые волосы в ужасном беспорядке, как будто стригли их давным-давно и спустя рукава.
При этом улыбался мальчик действительно очаровательно, и его улыбка была Эшу почему-то знакома.
– Сэр? – тем же звонким, девчачьим голосом повторил мальчик. – Вы в порядке, сэр?
Эш молча забрал у него цилиндр, надел – хотя волосы уже были безнадёжно мокрыми. Мальчишка всё стоял и чего-то ждал, опираясь на свою метлу. Через минуту, опомнившись, Эш, порылся в кармане и кинул ему первую попавшуюся монету – шиллинг. Мальчишка поймал её ещё в воздухе, тут же куда-то спрятал (хотя в его безразмерных штанах и курточке карманов не было) и отвесил шутовской поклон.
– Благодарствуйте, добрый сэр!
– Мы раньше не встречались? – перебил его Эш.
Хихикнув – тоже совершенно по-девчоночьи – мальчик окинул Эша ужасно знакомым взглядом: изучающе, с ног до головы.
– Нет, сэр, я б вас запомнил, – и, отвернувшись, принялся мести улицу. А на деле – месить грязь в лужах.
Эш всё наблюдал за ним, не понимая, что не даёт ему покоя. Надо было позвать констебля, пусть схватит парня: последнее время полукровок не хватает, а их магия империи очень нужна… Но что-то Эша останавливало, и он не понимал, что. А когда Эш что-то не понимал, он начинал злиться.
– Господин? – Вернулся Ричард. В одной руке у него была кружка молока, в другой – бумажный пакет с картошкой. От пакета исходил ароматный пар. – Господин, ваши перчатки…
Эш снял их и, небрежно отбросив, протянул руку. Ричард подал ему кружку и пакет, но Эш взял оттуда только одну картофелину, остальные отдал Дикону.
– Ты ведь тоже не завтракал.
– Благодарю, господин, – голос Ричарда был совершенно нейтральным, и непонятно было: правда благодарит, или это простая вежливость. А Эшу лень было угадывать.
Мимо прошёл – точнее уж протанцевал – мальчишка-подметальщик. Вальс с метлой у него получался весьма изящным. «Ему что, мёдом тут намазано?» – подумал Эш, когда мальчишка вдруг остановился, потянул носом. Смешно поморщился, снова потянул и облизнулся. А потом просительно уставился на Дикона. Тот усмехнулся.
– Держи. – Ричард вытащил из пакета исходящую паром картошку.
Мальчишка снова расплылся в улыбке – определённо Эш её уже где-то видел! – выпалил: «Спасибо, добрый сэр!» и недолго думая, вгрызся в картошку. Метлу он хозяйственно обнял ногами, прислонившись к бортику фонтана. Эта метла между ног живо ещё раз напомнила Эшу, что парнишка – полукровка. Впрочем, так экстравагантно на балы прилетали только полукровки женского полу – ведьмы. Их же мужчины были более… практичны и, в крайнем случае, обходились лошадьми.
– А что вы там искали у фонаря, сэр? – спросил вдруг мальчик, и Эш опешил. Собрался было осадить наглеца – незачем за другими следить! – но наткнулся на его изучающий взгляд и, не удержавшись, выдохнул:
– Я точно где-то уже тебя видел!
– Не думаю. – Парнишка доел картошку, облизал руки. – Так что вы там искали? – Он кивнул на фонарь.
Эш фыркнул.
– И что же ты думаешь, я там искал?
Мальчишка смешно наморщил лоб и почесал бровь.
– Даже не знаю… Что могло понадобиться благородному сэру у фонарного столба? Может, вот это? – И в Эша полетела визитная карточка одного из известнейших столичных борделей – весьма определённой направленности.
Эш отмахнулся от неё и сразу же потерял к парню интерес.
– Пошёл вон.
– Как скажете, благородный сэр, – снова поклонился мальчик. И провальсировал к тому самому фонарю, который недавно изучал Эш.
– Странно, – пробормотал обычно молчаливый Ричард.
– Что?
– Как чисто он говорит для бедняка, господин. И на его ладонях нет мозолей от метлы.
– Так он же из этих, – поморщился Эш. – Этих… Бордельных.
– С таким лицом? – вскинул брови Дикон. – К тому же, я слышал, и они обычно днём не работают.
Эш обернулся: мальчишка кружил вокруг столба на четвереньках. Забытая метла валялась в двух шагах.
– А позови-ка, Дикон, констебля. Расспросим этого танцора в отделении, чем он занимается.
Ричард отошёл – подать знак страже у дворца. А мальчишка у фонаря вдруг резко выпрямился, по-собачьи потянул носом. Потом повернулся и встретился с Эшем взглядом.
На мгновение, впрочем, очень короткое, Эш почувствовал запах чужой магии. Очень могущественной магии – запах леса, прелой листвы и влажной древесины. А в следующее мгновение мимо проехал кэб, закрыв обзор. И чужой запах исчез.
В кэбе пассажиркой оказалась седая, величественного вида леди – она так долго выбиралась, так аккуратно ступала на мостовую, что Эш, зарычав, не выдержал, вскочил и сам кинулся к фонарю. Но там, конечно, стоял только обескураженный стражник и что-то втолковывавший ему Ричард. Ещё лежала забытая метла. Мальчишки не было.
Эш быстро оглянулся: элегантно одетая леди, закрывшись от дождя зонтом, проходила мимо. Наверное, к павильону Сенвиси, там полно женских магазинов, вспомнил Эш.
Мальчишки нигде, конечно, видно не было. Хлебом тоже больше не пахло, как Эш ни принюхивался. Впрочем, кровью тоже.
Он прошёл обратно к фонтану, поднял с мостовой мокрую визитную карточку. Повертел в руке, изучая. На чёрном фоне выделялась громадная роза. Это что-то означало, но Эш не хотел даже думать, что.
– Простите, господин, мы не успели, – сказал подошедший Ричард.
Эш рассеянно кивнул. И, помахав карточкой, обескуражил Дикона:
– Надо будет наведаться в этот бордель.
– Господин? Вы? Я имею в виду, вы правда хотите?.. Просто мне кажется, вы не очень представляете… – Ричард замолчал, наткнувшись на взгляд Эша. – Да, господин. Конечно. Но сегодня к вам приезжает портной…
– Портной?
– Бал, господин. Вы помните, император…
– А, ну да, где этот кретин будет делать из меня племенного жеребца, – процедил Эш и стукнул тростью по мостовой – только что искры не высек. – Ладно. Едем домой. Где там этот прощелыга-кучер?..
***
«Вот же мерзкий тип!» – думала Фрида, остановившись у витрины магазина-ателье. Гулко стучало сердце, дышать до сих пор было тяжело, но хоть голова уже не кружилась.
Фрида опустила зонт, сложила и опёрлась на него, как на трость. В отражении витрины дама в изящном сиреневом платье и кокетливой шляпке, из-под которой выглядывали украшенные фиалками косы (Фрида половину утра волосы укладывала – тяжело было без камеристки) стояла и лениво рассматривала выставленные напоказ накидки. На деле Фрида пыталась совладать с дыханием.
Оглянуться она рискнула только спустя пять минут. «Мерзкий тип», раздражённо постукивая тростью, осматривался, и сердце Фриды ёкнуло снова. Но невозможно, он же не мог её узнать!
Однако потребовалось сделать над собой некоторое усилие, чтобы перевести взгляд на кэбы у министерства – там суетился слуга этого «мерзкого типа». Констеблей видно не было – хорошо, значит, переполоха не будет. Можно пересечь площадь…
И тут Фрида вспомнила: метла! Боги, она же забыла метлу!
Может быть, если тихонечко пройти к фонарю… «Прекрасно же я буду смотреться – дама с метлой», – подумала Фрида, но решила, что минуты две потерпеть можно. И потом, главное выглядеть как можно высокомерней – мало ли, зачем ей метла? Пусть только этот надменный тип вместе со своим слугой уберётся хоть в бездну…
Фрида нашла взглядом фонарь, но метлы там уже не было. Её пытался запихнуть в карету слуга «мерзкого типа». «Зачем вам моя метла?!» – чуть не застонала Фрида.
Сам тип, постукивая тростью, подошёл к карете и, судя по жестам, отругал кучера, а потом играюче впихнул метлу, а после и слугу внутрь и залез сам. Кучер торопливо вскочил на козлы, присвистнул.
Фрида проводила карету тоскливым взглядом и поморщилась. Метла уехала. Ладно. Хорошо хоть, этот тип тоже убрался. И зачем ему сдался этот фонарь? И фонтан. Не просто же так он у него кружил… Может, королевский сыщик? Всё-таки принца убили. Но магию он почувствовать никак не мог… И одет как лорд… Фрида вспомнила этот его щегольский зелёный (зелёный!) шейный платок и поморщилась. «А ведь мне могут посватать этого денди», – мелькнула непрошенная мысль. Фрида поёжилась и в ответ подумала: «Вот на этом платке тогда и повешусь».
Браслет Лесного короля, ещё теплый, пах остро, как лес после дождя. Фрида, снова открыв зонтик, пересекла площадь, обошла фонарь – один раз можно, никто не удивится. Потом свернула в улочку между министерством и театром, а оттуда – в маленький сквер.
Мальчишка-метельщик с жабьим лицом, которого она только что изображала, как раз выскочил из пекарни – наверняка потратил её шиллинги на обед. Его руки всё ещё масляно блестели, и мальчишка на бегу вытирал их о пузырящиеся серые от пыли штаны.
Увидев Фриду, он резко затормозил, округлил глаза и обижено завопил:
– А метла?!
«Вот маленький наглец!» – подумала Фрида, но открыла сумочку и достала деньги.
– Новую купишь.
– Да? – Мальчишка повертел в руке шиллинг. – А штраф мне чем платить? Не моя же метла, казённая…
Фрида с каменным лицом отсчитала ему фунт. Да, много, но сама виновата: нечего было так подставляться. Как будто первый раз!..
Получив деньги, мальчишка сразу повеселел.
– Ой, спасибо, добрая госпожа, выручили, а то как же я!.. Здесь, знаете, в последнее время небезопасно, говорят, чудище выходит и съедает честных граждан, прям таких, как я! А что не съедает, то выплёвывает!
– Расскажешь мне о нём? – перебила Фрида и улыбнулась. – Люблю страшные истории.
Не моргнув глазом, мальчишка изобразил из себя ничего не знающего сиротинушку.
– Ну, госпожа, моё дело маленькое: я же только мету себе и мету, а вечером метлу сдаю и…
Фрида хмыкнула.
– Мороженое хочешь?
Мальчишка аж подпрыгнул.
– Да!
Мороженое Фрида и сама любила, четыре года назад она даже специально искала себе кухарку, которая умеет готовить это лакомство. Впрочем, в столице недостатка в таких не было.
Наглый парнишка-прохвост трещал всю дорогу до магазина, но когда дошли до дверей, резко сбавил тон, а потом и вовсе спрятался за юбку Фриды.
«Немудрено, – думала Фрида, – наверняка тебе и твоим друзьям не раз здесь давали от ворот поворот».
А вот благородную госпожу с манерами леди обслужили даже без очереди. Молоденькая продавщица в смешном розовом чепчике взахлёб расхваливала товар – правда, по рисункам в каталоге. Фрида её внимательно выслушала, хоть и потешалась в душе. Но не гоже леди невежливо перебивать собеседника и уже тем более смеяться над ним. Даже если это просто продавщица в магазине мороженого. Так что Фрида выслушала, а потом приказала принести по ложечке попробовать. Девушка сразу сбавила тон и закивала, а количество видов мороженого, которые она принесла, почему-то и вполовину не совпадало с теми, что были указаны в каталоге. Поняв это, Фрида чуть не рассмеялась в голос. Как-то кухарка рассказывала ей, как именно ушлые продавцы подсовывают незадачливым покупателям тот или иной некачественный продукт. В мороженое и вовсе можно накидать больше льда, чем лакомства – главное, умело спрятать.
Глянув на разноцветные фарфоровые мисочки с лакомством и воткнутыми в него серебряными десертными ложечками, Фрида повернулась к засмущавшемуся мальчишке.
– Выбирай.
А потом старалась не смотреть, как морщится продавщица, подавая метельщику ложку с лакомством. Не будь рядом Фриды, ему бы в лучшем случае лёд и сунули.
Мальчик выбрал клубничное, и Фрида заказала два порции в вафельном стаканчике. Ещё и шоколадом заставила полить. Наблюдать за метельщиком, вмиг этим шоколадом измазавшимся, было донельзя забавно. Даже настроение поднялось: как мало кому-то надо для счастья!..
Фрида отвела мальчишку к фонтану с русалкой, усадила на скамейку – парнишка был в экстазе – и подождала, пока первый восторг уйдёт. Дождь как раз стих, зато подул резкий и не по-весеннему холодный ветер. Он, словно портной, кромсал облака, и сквозь их лоскуты просвечивало синее е и такое редкое для столицы ясное небо.
Прохожих на площади по-прежнему было немного: обеденный час ещё не наступил, утро, рабочий день в разгаре… К тому же, район здесь весьма престижный, живут тут и работаают аристократы, а они предпочитают для прогулок Сенжемский парк. Пожалуй, эта площадь была одним из немногих нелюдных мест в перенаселённой столице.
Фрида проводила взглядом проезжающий мимо кэб и повернулась к мальчишке. Тот с блаженством облизывался: его мордашка вся была чёрно-розовая, шоколад и клубника. Вся: острый нос, впалые щёки, огромный рот, покатый лоб… Даже концы длинных серых волос. Красавец!
С трудом сдержав смех, Фрида подала ему платок, а потом и свою порцию – пусть лакомится. И напомнила:
– Как насчёт страшных историй?
Мальчишка, как пьяный, вмиг всё слопал и выложил Фриде что знал. Похоже, мороженое было пределом его счастья, и про деньги он временно забыл. Фрида прогнала эту мысль, уж больно она была грустной.
По словам мальчика – звали его, кстати, Том, и представиться он соизволил только сейчас – неизвестное чудище появлялось исключительно в туманные ночи. И уже убило одного лакея, одного дворецкого, одного принца, одного виконта и одного конюха. «Какое разборчивое чудовище! – думала Фрида. – Ни разу не повторилось». Про убитых Том знал довольно много, но ничего из этого Фриде полезным не показалось. Лакей был приезжим из южных провинций, служил во дворце и нигде, кроме ближайшей пивной замечен не был. Дворецкий был уволен по старости лет из дома графа Свента (Фрида смутно его помнила, благообразный старичок с кучей наследников). Принц… Ну, принц был тот ещё пройдоха, это все знают. Но он же принц, ему можно. Виконт вообще наполовину иностранец и приехал в империю в университет. Конюх жил в Среднем городе у мистера Вайсторга, практикующего врача. Характером все убитые отличались, возрастом тоже, как и положением. Ровно ничего общего, кроме проживания в Среднем или Высоком городе, у них не было. Из Нижнего чудище не тронуло пока никого.
Способ убийства тоже был одинаков: расчленение. Том, нимало не смущаясь, описал его Фриде, та с каменным лицом выслушала, а в душе порадовалась, что отдала мальчишке мороженое. Сейчас бы не в то горло пошло.
Ещё рядом с телами обязательно оставлялась надпись. Том воспроизвёл её в пыли довольно точно – достаточно, чтобы Фрида узнала слова фейрийского: «Она танцует». Том же считал, это какой-то колдовской символ. И вообще, в столице ведьмы чудят, Серого на них нет! Но это пока – ещё немного, и ведьм, конечно, поймают (это ж Серый!), чудище убьют, и жизнь снова станет пресной и обыкновенной. В общем, Том был оптимистом.
Фрида слушала его и думала, что всё ещё хуже, чем она предполагала. И что ввязываться в это – себе дороже. Отец просил только узнать: что ж, она узнала. И, может быть, действительно дальше соваться не стоит?
Но правду говорят, что женщину губит любопытство.
– Странно, – задумчиво пробормотала Фрида. – А как это твоё чудовище нашло своих жертв? Что, здесь туманными ночами очень людно?
Мальчишка ухмыльнулся, хрумкнул вафельным стаканчиком и, чавкая, отозвался:
– Ну, мэм, вот принца искать точно не пришлось, он вечно ночами где попало шлялся, особенно в Нижнем городе.
– Повежливее, ты о члене императорской фамилии говоришь, – не удержалась Фрида.
– Ага, о члене, – хихикнул мальчик. – Да ладно вам, мэм, это ж все знают. Вы, видать, не местная. Или блааародные такое не обсуждают?
Фрида вспомнила заголовки «Времён», самой уважаемой газеты империи. Ничего такого про ночные гуляния принца Филиппа там точно не было. А Фрида, как любая добропорядочная жительница империи, «Временам» верила. Впрочем, и дурой она тоже не была.
– Допустим, принц любил ночной променад…
– Эк вы его обозвали, мэм! Промена-а-ад! Да траха…
– Но дворецкий с лакеем что в это время на улице забыли? – поспешила перебить его Фрида.
Том задумался и через пару минут выдавил, что не знает. Лакей был тихим малым и к тому же, новеньким, потому уставал сильно, ещё не вработался и по ночам честно спал. А дворецкий… Ну, это был тот ещё зануда! У него вообще после восьми по обычаю его хозяина начинался комендантский час. Собственно, у всех слуг графа Свента он в это время начинался, а старик-дворецкий привык. Да и что ему в его почтенные шестьдесят пять делать ночью на улице?
– Говорю вам, мэм, чудище это. И ведьма им управляет, – решил, наконец, Том. – Она как-то вызывает всех этих… «жертв», вы сказали? Ну вот, их. А потом сердца их жрёт. Сердца-то так и не нашли.
Да, об этом даже «Времена» писали, вспомнила Фрида. Чу-ди-ще…
– Хорошо, допустим, выманивает. Но почему именно этих? Между ними же никакой связи…
– Да кто этих ведьм разберёт! – фыркнул мальчишка. – Мэм, а можно ещё мороженого?
Фрида со вздохом откупилась деньгами. Мальчишка убежал обратно в магазин: «Я скажу, что я с вами, и они меня не прогонют!»
«Ловкач, – думала Фрида. – Просто деловая хватка!» Она мысленно сравнила его со своими учениками. Метельщику Тому лет четырнадцать, а у Фриды был такой класс, и дети там казались куда менее… практичными. И менее самостоятельными. И более забитыми. Впрочем, порол директор буквально за всё – и очень больно, так что неудивительно, что ученики боялись хоть слово вставить. Но Фриду всё равно не оставляло ощущение, что пусти такого Тома в школу, он стал бы там первым играючи. Если бы его убедили учиться, конечно.
Карета ждала Фриду в сквере у Адмиралтейства. Кучер, он же конюх посапывал на козлах – Фрида тихонько постучала ему по колену ручкой зонта. Кучер встрепенулся.
– Простите, мэм, – пробормотал он, зевая, – соснул…
– Неудивительно – в такую погоду, – улыбнулась Фрида. – Пит, покатайте меня по столице. Давно здесь не была, соскучилась. Есть тут дорога, чтобы через весь город шла? И без заторов, хорошо?
– Конечно, мэм. – Кучер дёрнулся было – спуститься и открыть дверцу (лакеев на этот раз в столицу брать не стали), но Фрида отмахнулась.
– Я сама могу войти в карету. Скажите, Пит, вы хоть пообедали, пока меня не было?
Сконфуженный кучер помотал головой. Фамильярность леди всегда пугала слуг, Фрида это отлично знала, но считала, что раз она хозяйка, то должна заботиться о своих подопечных.
– Ничего, – вздохнула она. – Скоро будем дома.
Кучер заметно повеселел, а Фрида забралась внутрь и захлопнула дверцу. Карета вскоре тронулась.
«Нет, не нужно мне в это лезть, – убеждала себя Фрида, откинувшись на спинку обитого бархатом дивана и искоса поглядывая в окно. Столица была на удивление однообразна: серые «копчёные» крыши, такой же серый воздух, редкие всплески солнечного света. Серые люди и громкие крики торговцев – карета как раз огибала один из многочисленных столичных рынков. – Не нужно. Одно дело – артефакты искать или заклятия отменять. И то страшно, признайся, страшно ведь было? А сейчас – всё это дурно пахнет…»
Пахло и впрямь неважно: карета проезжала по мосту через реку. Та серела до самого горизонта, масляно поблёскивала и Фрида невольно вспомнила реки с «той стороны», голубые, чистые, с лебедями. Посмотрела на мрачную реку столицы и грустно вздохнула.
Блеснул и покатился по полу серебряный шиллинг. Фрида наклонилась, подняла и удивлённо принюхалась: от него пахло фейри. Больным фейри. Не этот ли шиллинг дал ей тот надменный господин «Я-пуп-земли»? Фрида с трудом поборола желание выбросить монету в окно – наоборот, убрала в сумочку. Лорд и правда мог быть императорским дознавателем, значит, как-то связан с Серым. Мало ли, как к нему попала монета. А Серый вполне мог забрать в свои застенки не только мага-полукровку, но и неудачливого фейри. Например, какого-нибудь подменыша…
Подменыш… Фрида прогнала мысль о фейри с бала. Это никак не мог быть он. У него-то точно всё отлично, иначе не ломился бы к Фриде в сон каждую ночь…
Ладно, всё это, конечно, очень таинственно, но пора поворачивать домой. Фрида не герой любимых той же Мэри романов, где красавицы легко разгадывают чужие загадки и шутя находят убийц. Фрида обычная, не очень сильная ведьма. И мотаться в одиночку по подворотням Нижнего города (который ей советовала осмотреть Кейт) или подстерегать сбрендившего убийцу-фейри в туманные ночи точно не будет.
А значит – домой.
Фрида вздохнула и собралась уже было высунуться в окошко, приказать Питу поворачивать, но браслет лесного короля вдруг пощекотал руку. Фрида замерла, глядя на него. То ли отзываясь на её мысли, то ли по приказу хозяина, на переплетении ветвей появился маленький синий цветок, который быстро превратился в голубую ягоду. Фрида тряхнула рукой, и ягода упала ей на левую ладонь.
«Ладно, – подумала Фрида. – Один раз, не больше».
И сжевала ягоду. Это был «ведьмин поцелуй», растение из страны фейри, Фрида попробовала его впервые ещё в детстве. Потом долго ходила, как обухом по голове ударенная. И сейчас – слух обострился, краски стали ярче, запахи – резче. Фрида закашлялась, согнулась от боли в груди, потом, совладав с собой, осела обратно на диван.
И представив столицу, потянулась, воображая, что она птица и летит сейчас над городом… Летит, ищет… Давно, даже крылья уже ломит от напряжения.
Фрида мысленно крикнула – зовуще и наугад. Чайка в небе, которой она была сейчас, тоже тоскливо завопила.
Почти сразу пришёл ответ. Громкий, как плач, как отчаянный крик – в нём слышался плеск волн, тихое дыхание моря, шёпот бриза.
«Я здесь!»
Фриду-чайку кинуло вниз, к Нижнему городу, к одному из серых тусклых зданий, сверху похожему на крест. Прямо перед глазами мелькнула покрытая копотью стена – и Фрида вынырнула из видения.
– Пи-и-ит, езжайте в Нижний! – задыхаясь, закричала она, высунувшись из окна. – Живо!
***
Эша накрыло зовом, точно он был там, на морском берегу, вдыхал бриз и слышал песню сирены: «Здесь, здесь…» И так же резко море сменилось лесом, заговоренной поляной, где Эш бродил который уже сон и всё никак не мог выбраться.
– Господин?
Голос Ричарда разбил наваждение. Эш вскочил было, ударился затылком о потолок кареты и зарычал от отчаяния.
– Господин, – удивлённо повторил Дикон.
– Обратно! – приказал Эш, высовываясь в окно. – Поворачивай обратно! В министерство! К полиции!
– Господин, но портной?.. – выдохнул Дикон и отпрянул, когда Эш, усевшись, уставился на него шальными, ярко-зелёными от близкой магии глазами.
– Мне нужен этот мальчишка, – прошипел Эш. – Мне нужен этот проклятый мальчишка! Он колдует у меня под носом! Найду – шкуру спущу!
***
Дом Фрида узнала сразу, от него так и веяло магией – странно, как Серый до него не добрался? Может, потому что это Нижний? Но ведь как раз здесь он и забирает большинство полукровок, Фрида это отлично знала – да все знали! Колдуны и ведьмы рождаются у бедняков, а бедняки в столице живут в Нижнем городе. Тогда как Серый пропустил этот дом?
Кучер помог Фриде выйти из кареты и тревожно спросил:
– Госпожа, вы уверены, что вас не нужно проводить?
Вопрос: «Что вы вообще здесь забыли?» он, конечно, не задал. Никто из прислуги Фриды, кроме разве что камеристки, не лез в дела хозяйки. Фрида сама таких выбирала.
– Да, – после видения Фриду пошатывало, но она смогла отпустить руку кучера и даже кое-как удержаться прямо. В такие моменты корсет очень помогал: хочешь-не хочешь, а не согнёшься. – Ждите здесь, Пит.
– Да, мэм, – с сомнением отозвался кучер, но спорить не стал.
Дом Фрида узнала, но не сразу поняла, куда именно попала. Ворота были закрыты, а у калитки стоял стражник. Щурясь, Фрида различила только чёрную форму. Потом голова закружилась – Фрида схватилась рукой за стену и тут же пожалела, что забыла в карете зонтик. На него было бы сейчас очень удобно опираться.
– Мэм? Что вы здесь делаете, мэм?
Фрида встретилась взглядом со стражником: точно, это он держит её сейчас за руку, а его товарищ протягивает стакан воды.
Фрида стакан взяла, глотнула – вода оказалась неожиданно ледяная и очень горькая, с запахом спирта. Наверное, этот стакан плохо мыли после прошлого использования…
– Мэм? Вы потеряли дорогу?
– Благодарю. – Однако после воды Фриде неожиданно стало легче. – Нет, я не заблудилась. Проводите меня, пожалуйста, внутрь.
– Мэм, но?..
– Маркиза Вустермор, – представилась Фрида и отняла руку. – Проводите меня, пожалуйста, внутрь.
Титул всегда потрясающе действовал на обывателей, особенно в Нижнем городе.
– Да, леди, – тут же с куда большим почтением произнесли стражники хором, и один из них добавил: – Следуйте за мной.
Фрида последовала, стараясь не оглядываться по сторонам и мысленно костеря себя: «Что ты творишь?!» Что ж, теперь матушка, когда приедет по письму Мэри, ещё и напомнит дочери посещение Нижнего города, где леди ну совсем не место…
Внутри было уныло – уж каким унылым показался Фриде двор, но там хоть росла трава, и она была зелёной. А здесь… Серые стены, потрескавшийся потолок, жуткая, немыслимая чистота, мутные, некачественные стёкла… Чуть-чуть получше было только в кабинете у (как поняла Фрида, заметив мельком табличку) смотрителя этого… работного…
– Это работного дом? – ахнула Фрида, оглядываясь.
Проводивший её стражник и лысоватый господин с пенсне в чёрном, видавшем виды, но опрятном костюме посмотрели на неё с недоумением.
– Да, миледи, – произнёс осторожно господин. Наверное, тот самый смотритель. – Могу я поинтересоваться, зачем вы здесь?
«Зачем я тут?» – мысленно закричала Фрида.
А вслух, улыбнувшись, произнесла:
– Я ищу горничную, камеристку, мистер…
– Гэнс. Меня зовут мистер Гэнс. – Смотритель сдержанно поклонился. – Леди Вустермор, я прошу прощения, но искать горничную здесь…