Танцы ледяных смерчей - читать онлайн

Пролог. Душевная жатва

Вокруг палатки друидов прекрасными кольцами свивалась серебристая пряжа, соединяясь в захватывающий рисунок, но в такой заманчивой красоте таилась холодная угроза.

Девочка вздрогнула и прижала мышастика к себе. Хоть бы уже эта леденюга поскорее убралась отсюда – вон у Кыша даже нос стал замерзать и дрожать от холода!

– Ты чего сопишь, Рыжая? – не выдержал Лайни, обнимая посох словно драгоценность.

– Друзей жалко, – она шмыгнула носом. – И маму с папой. Как они там без меня?

– О себе подумай! Твои родители – уже у Вуали Теней, сама рассказывала!

– Это Нехороший Голос пугал, когда мы с Лавертом прогоняли Чудовище, которое взмеилось в нашего Водопрыга, помнишь?

– Угу, чуть мне задницу не откусила эта гадина, – вздохнул Лайни и почесал мягкое место, зудевшее от напоминания о той встрече. Подул сердитый ветер. Ветки деревьев тревожно заскрипели от изморози, напоминая немых мучеников. Весь Шепчущий Лес словно замер в ожидании решения детей.

– Но я этому голосу не верю… – прошептала Миа. – Мама всегда говорила, что вера побеждает любое Зло. А значит, мои родители живы! Живы! Ведь это… должно сработать, правда? Ну чего ты молчишь, Лайни? Ты же друидский ученик, а значит – всё почтишно знаешь!

– Правда, – он обнял девочку, чувствуя, как перепуганным зверьком бьётся её сердце. – Только я всего лишь почтишный ученик, Рыжая. Вон, даже тепло вызвать не могу.

– У тебя многое получится – главное терпение. Ксано всегда говорил: «Если на полянке не видно изумрудника для зелий, нужно закрыть глаза, набраться терпения и… представить себя изумрудником. Где бы вы росли на его месте? Там и посмотреть внимательно, с обстоятельным усердием!»

– Угу… а я должен стать посохом и представить себя Теплом, чтобы отогнать снежить? Это слишком гениально для моей пустой головы и невезучего ученика друида, – вздохнул мальчик. – Ты не хочешь опять разбудить свой Росток? Он час назад здорово отогнал эту снежить вместе с твоим огнехвостым Чууляндрием. А то теперь как бы мы не дали дуба… особенно если Лаэрт и Райлин не вернутся из плена тех Ловчих Таленгов. Может, попробуешь снова?

– Пробовал, мой Император, – Тайный Советник поклонился с тщательно выверенной церемониальной улыбкой и покосился на ирра, когда тот оскалил правую морду, сверкнув внушительными клыками чтобы поторопить малоаппетитного гостя. Роскошное Древо Роз в саду зашелестело бутонами, словно приветствуя каждое слово мужчины – удивительно зоркое зрение питомца Ахава заметило, как ветки незаметно потянулись к этому скользкому двуногому. – Но Осколки оказалось найти сложнее, чем победить беглого архимага десятком полупьяных стражников. Однако мне удалось выяснить весьма любопытные факты, они непременно заинтересуют моего Повелителя. – Зверь фыркнул, взметнув облачко пыли перед мужчиной. Надо отдать ему должное, тот почти не отреагировал.

От внимания ирра не ускользнула и другая странная деталь: при упоминании Осколка бутоны Древа стали едва заметно распускаться. В ноздри ударил тонкий аромат цветов, он всегда действовал на льва возбуждающе и поднимал аппетит. Ирр облизнулся, приглушённо рыкнул, стараясь подавить растущий голод. Хищник ударил хвостом по бокам так, что ближайший слуга едва не выронил серебряное блюдо с фруктами, а затем осторожно подполз к Хозяину, подставляя гриву под его ладонь. Прикосновения действовали успокаивающе – и даже этот малохольный, годный на один укус Советник уже не казался таким мерзким, ир-р-рау. Бутоны продолжали распускаться – теперь Древо Роз напоминало двуглавому льву покрытое корой создание, распускавшее причудливые Цветочные Уши, чтобы пошпионить за Хозяином и выведать все детали разговора.

– Надеюсь, эти факты связаны с тем, как попасть на след Осколков – после того, как шакал Холлинг удрал от нас, мы потеряли слишком много времени, а это не идёт на пользу нашим планам!

– Именно, мой Император, – Тайный Советник вновь поклонился, явно пытаясь придать ещё большую важность словам. – После долгих поисков, мне удалось установить, что некоторые Осколки находятся вблизи колоссальных Источников Силы, разбросанных по всей Империи и за её пределами. Другие – почему-то спрятаны в глубоких катакомбах бывших древних столиц, а именно: под Мерегостом, Альбервиллем, Кхарантау и остальных – ещё не установленных, но это дело времени.

– У тебя почти феноменальный нюх – если, конечно, хотя бы часть твоих слов правдива, – улыбнулся Ахав, погладив роскошную гриву верного ирра. Зверь благодушно рыкнул и пустил в сторону Советника синеватый дымок, а тот соткался в Мерцающий Осколок, только у него из трещин обольстительными ручейками текли ручьи золотых монет. Слуги замерли, вытаращив глаза. Казалось, весь сад застыл от такого фееричного зрелища. Двуглавый лев хмыкнул, обведя всех четырьмя янтарными глазищами, а затем мявкнул с явно заговорщицкой интонацией – и мираж лопнул, окатив советника снежинками размером с кулак. Советник элегантно закутался в плащ как в броню, но ничуть не смутился, как того ожидал Ахав. – Какие же Силы тебе пришлось привлечь, чтобы разведать такое? – Спросил Император, словно ничего не случилось.

– Для скромного слуги Императора это не проблема, но если позволите – я сохраню профессиональные секреты в тайне, чтобы не смущать слух Повелителя грубыми подробностями, – агент изящно отступил на шаг – так, чтобы не выказать страха перед ирром и при этом оказаться от него на более безопасном расстоянии, если тому вдруг придёт в голову испытывать его терпение более изощрёнными выкрутасами.

– Если это настолько важно – позволяю. Ты сделал гораздо больше, чем отряды моих шпионов и агентов, от многих из которых уже нет вестей, – Ахав достал из кармана алый как кровь огмер размером чуть меньше кулака и медленно, словно пытаясь в последний раз насладиться игрой света в гранях сокровища – положил его на стол перед Советником. Ирр возмущённо рыкнул, заворожено глядя на эту безрассудную щедрость. Такое сочное сокровище, похожее на каменное сердце неизвестного чародея, можно было потратить гораздо аппетитнее, например, купив на него маленькую страну на юге для разведения вкуснейших двуногих, ир-р-рау-у-у!

– Боюсь, мой Император, это слишком высокая награда за мой ничтожный труд, – поклонился мужчина, сохранив удивительно бесстрастное выражение лица. Ахав прищурился – ему не нравились типы, которые даже перед таким богатством не позволяли эмоциям вырваться из-под брони расчётливого хладнокровия. Ими гораздо сложнее манипулировать, а ещё труднее – узнать, что у них действительно на душе за десятками слоёв показной скромности, серого смирения и скользкой любезности в сочетании с медвежьей хваткой. Крайне мутный тип. Но именно такие добиваются результатов там, где другие позволяют эмоциям вырваться наружу.

– Если ты не забыл, мой друг, – Ахав слегка приподнял бровь, а ирр уже сверкнул глазами на Тайного Советника. – То объём награды здесь определяю я. Ты заслужил её. Позволь мне эту маленькую слабость… иначе я начну расстраиваться, а настроение мне смогут поднять лишь массовые казни и репрессии. Ты ведь не за этим сюда пришёл, верно?

– Мой Повелитель, – мужчина даже не дрогнул от жуткого оскала сразу двух пастей льва, хотя сотни других людей на его месте уже давно мечтали бы поменять штаны. – Если я снискал благоволение в глазах самого Ахава, Чёрного Мясника Ламерии и Кливии, то позвольте мне принять награду… – Он сделал паузу, с улыбкой вглядываясь в слегка потемневшее лицо Императора. – После того, как поделюсь остальной информацией, если будет на то милость моего господина.

– Святые инквизиторы, так у тебя ещё не всё? А ты мне нравишься, Шарга тебя забери с потрохами! – усмехнулся Ахав и кивнул. Игра слов агента стала его забавлять, а такое случалось реже, чем у главного казначея появлялись приступы благотворительности.

– Мне удалось узнать, что на след Осколков напали также весьма любопытные личности, именующие себя Багряными. С кем они связаны и откуда берут такие… хм впечатляющие возможности – мне пока неизвестно. Но Павший Луч оказался весьма благосклонен к моему Императору, поэтому часть своеобразной волшебной карты, указывающей на примерное расположение Осколков – часть этой карты у меня, Повелитель.

Ирр поднял обе морды и благодушно заурчал, невероятно грациозно подставив мохнатое пузо Хозяину. Зверь идеально тонко почувствовал по интонации Советника, что сейчас наступил тот самый чудесный момент, чтобы получить порцию Волшебных Императорских Почёсываний.

Советник усмехнулся от такой простодушной находчивости грозного хищника, но ничего не сказал. Он уже знал, чем закончится встреча, поэтому старался преподнести информацию так, чтобы награда казалась Императору причудливым символом его личного великодушия и заслуженным доверием за неоценимую услугу, а вовсе не хитроумной цепочкой уловок агента. Обычно такое срабатывало и помогало проворачивать в крупнейших городах такие дела, что многие магистры согласились бы носить на шее карликов, лишь бы научиться самым простым из этих комбинаций.

Но сейчас ставки слишком возросли – и любая ошибка могла стать последней.

Просто удивительно, насколько Главная Площадь Мерегоста напоминала ему глубокое и наивное человеческое болото, поднимая настроение всё сильнее с каждой минутой как найденный кошелёк с золотом. Забавно, насколько важно морально утопить одних и сделать это как можно зрелищнее у на виду у других, чтобы добиться уважения и приблизиться к цели, так похожей сейчас на драгоценное кольцо с огромным бриллиантом у висельника, когда тот раскачивается на самой высокой ветке. Хе-хе, карлики заметят выгоду на любой высоте даже рискуя свернуть шею.

Галдящее стадо требовало особого подхода. Вежливого кнута и грубого пряника с начинкой из сладкой лести, изящного унижения и мягкой, аппетитной силы – всего, что так заставляет трепетать сердца жителей богатых городов.

– А я вам говорил, глубокоуважаемый комендант, – обратился Оринферт к начальнику, когда тот пустыми глазами смотрел на собирающийся сброд. – Враги станут использовать любую возможность, любой шанс, чтобы украсть у нас, понимаете? Украсть бесценную возможность защитить город от этой ледяной напасти, чтоб её создателей Шарга забрала!

– За-зашить… за-щи-тить… город, – промямлил мужчина с блаженной улыбкой и стал покачивать головой будто ярмарочный болванчик.

Город напоминал ледяную пустыню после атаки зимних призраков – если бы они, разумеется, водились здесь. Ворота выглядели как огромный холодный провал в безысходность.

Изящные башни заострялись серебристыми пиками заснувших великанов, а ближайшие к воротам дома почти полностью покрылись странным снегом, который причудливо поблёскивал на солнце, словно насмехаясь над горожанами. Идеальное место для вдохновения, безумных идей и такого забавного манипулирования, этого великолепного подёргивания за ниточки характеров и эмоций, что от предвкушения покалывают пальцы, а сердце бьётся как дикий, неукротимый зверь.

Ещё недавно Оринферт мог только мечтать о таких возможностях, а теперь в душе карлика сладко замирал тщеславный гнилоед при виде угодливых лиц чиновников, простодушного раболепия ремесленников и расчётливой лести в глазах купцов.

Завыл ветер, и прямо под ноги коменданту упала огромная сосулька, разбившись на десятки серебристо-синих осколков. Народ отшатнулся, приняв это за Особый Знак. Что и говорить – пауза выбрана в удачный момент. Карлик погладил посох, подавляя желание вонзить его коменданту в глаз или скормить одного из жирных купцов призрачной змее, которая терпеливо ждала часа, чтобы полакомиться душевной силой надоедливой толпы.

– Но мы им этого не позволим, верно? – Оринферт с показной театральностью ударил по земле посохом. Из навершия показалась сверкающая змеиная голова – десятки людей тут же в ужасе отпрянули в разные стороны, восхищённо загалдев. Лишь хромлы не дрогнули, мрачно поглядывая на карлика и коменданта.

– Не… позволи-и-м! Скрутим разбойнико-о-о-в в драконий рог! Стоп, а почему… не позволим? – комендант нахмурился и тряхнул головой, отгоняя призрачную сеть, опутывавшую наивных горожан всё сильнее.

– А потому, мой не в меру пылкий человеческий друг, – улыбнулся Орин, едва заметно погладив кольцо с огромным рубином, которое ему выдал казначей после общения с весьма убедительной хозяйкой посоха. – Что кроме нас больше некому защитить этот прекрасный город от самоуправства имперской власти, когда та смотрит на нас как на жалких рабов. И готова вытирать ноги о ваши интересы! Верно говорю?

– Ве-ве-верно, – кивнул комендант и с щенячьей преданностью посмотрел на карлика. – Во-во-воистину вытирают и ма-ма-манипулируют, изверги!

– А теперь скажите мне, жители Мерегоста, много ли сделал Император Ахав для вас? Сколько раз он лично помогал купцам? Кого защитил от жадных чиновников, если те набрасывались на ремесленников как блохи на дворовых собак?

– Э-э-э, вы кого этот тут назвали блохами? А, лилипутнер недомерский? – не выдержал здоровенный хромл с татуировками в виде пастей острозубов на мощных руках.

Оринферт обернулся, поднял посох. По толпе прокатились гневные крики.

– Ты что, нам тут ещё угрожать будешь, нищеброд? – завопил высоким голосом тучный купец с золотой цепью на груди, на ней можно было легко подвесить кабана.

– Вон, на него сам комендант как шестёрка оболваненная смотрит! – рявкнул здоровенный стражник и толкнул в грязь слепого старика, невольно загородившего дорогу капитану.

– Мужики, закройте ему пасть! Он ещё на Императора нашего смеет хавальник разевать! – крикнул глава Гильдии Ремеслеников.

– Скрутить и повесить на воротах! – рявкнул другой хромл, решительно засучивая рукава.

– Господа, не нужно так драматизировать и ссориться по пустякам, – улыбнулся Оринферт, а сам легонько провёл указательным пальцем по посоху. Из навершия незаметной волной пошла золотистая дымка. Первые ряды собравшихся покачнулись. У некоторых на лицах заиграли глуповатые улыбки.

Никто не видел, как на крыше ближайшего трактира появилась лёгкая грациозная фигура в плаще. Глаза едва виднелись за капюшоном, но порыв ветра на пару секунд открыл резкое зеленоватое лицо, покрытое чешуёй.

Незнакомец вытянул руку, в ней появилось орудие, похожее на короткий посох, только вместо навершия виднелась отлично сработанная голова леопарда. Она оскалилась, повинуясь мысленному приказу Хозяина. Из пасти показалась бирюзовая стрела, нацеленная точно в грудь карлика.

У приоткрытого входа в древний склеп появилась весьма странная группа – если бы её увидел мерцающий, то весьма удивился бы, узнав среди её членов двух карликов с чашами, полными фиолетового пламени, двух хромлов в тяжёлых доспехах, пятерых людей в плащах и странное существо с чешуйчатой кожей.

Карлик с цепью на груди кивнул хромлу и воинам – те встали впереди, обнажив оружие. И тогда в дело пошла чаша.

Она издала потрясающий по силе рёв, выплеснула вверх ослепительные языки алого и фиолетового огня, а затем окатила вход в склеп волной такого жара, что люди попятились назад. Только хромл остался хладнокровным и покрепче сжал молот, расписанный рунами его клана.

Раздался странный гул, словно дюжина волколаров соревновалась с фантомами и острозубами в умении издавать душераздирающий вой. Через несколько минут он сменился поющими голосами – карлик кивнул, узнав два древних языка, на которых разговаривал народ Оноркх несколько сотен лет назад.

Пение усилилось, а склеп начал раскрываться, напоминая подземные врата и пасть голодного дракона одновременно.

Но не успели ворота отвориться до половины, как из них ударили волны мрачного сияния.

Стражники выругались и выжидательно взглянули на карлика, но тот лишь едва заметно кивнул. Сияние заклубилось угрожающими кольцами и стало уплотняться, словно силуэт призрака на кладбище. Поглощённые таким мрачным зрелищем члены отряда даже не задумывались о том, что в таком Шаргой забытой месте найдётся кто-то достаточно сумасшедший, чтобы следить за их опасными манипуляциями.

Один из воинов отступил на шаг, второй побледнел и едва не столкнулся с хромлом, который вырос на его пути как небольшая скала.

Мерзкое мерцание соединилось в Стража – эдакого четырёхлапого исполина, держащего в каждой конечности по огромному сияющему серпу. Таким легко можно было срубить средних размеров дерево или косить как снопы отряды малоопытных стражников, вставших на пути. Наёмники карлика Заринверта не страдали от недостатка опыта и на пути у такого врага тоже стоять не собирались, поэтому как по команде рассыпались в разные стороны.

Однако Защитник с невероятной быстротой подскочил к воинам, издал оглушительный вопль и ударил серпами, разрубив сразу двоих стражников в дорогих кливийских доспехах словно мешки с травой. Кровь хлынула на землю ручьями, остальные стражники бросились бежать, явно не ожидав встретить такое сопротивление.

Только опытный хромл, прошедший ещё с королём Эйрихом битвы со жрецами Шоора не растерялся, и быстро метнул в противника бутыль с зельем – он знал, что хладнокровный поступок одного умелого воина порой спасает весь отряд, а иногда позволяет даже перетянуть итог сложного сражения в свою пользу.

Страж пошатнулся, вскинул могучие лапы, в которых зловеще засияли смертоносные серпы, противно зашипел и стал медленно таять, отбрасывая ярко-зелёные всполохи света. Тогда второй карлик поднял чашу и, быстро произнеся Слова Силы, окатил призрака волной пламени – его отбросило с чудовищной силой назад и ударило об ворота, а те перестали открываться – они явно оказались привязаны к существу и полностью открыть их, не победив Защитника, было невозможно.

Не дав Стражу возможности подняться, главарь взмахнул чашей, вызвав коварную Пламенную Длань, она схватила Защитника и стала сжимать с такой силой, что призрак лишь издавал яростное шипение, плевался искрами и рыгал короткими молниями пытаясь достать наглых нарушителей его спокойствия, но не мог вырваться.

Главарь усмехнулся, сжимая Чашу. Ты хотел именно этого, маленький безумный Заринверт? Готов был поставить на кон Личное Прощение и, возможно, даже возвращение к старому другу, чтобы сразиться вот с такой нечистью?

Карлик мог поклясться, что где-то внутри слышит знакомый смех, который почему-то пробуждался у него в самой глубине души именно в такие живописные моменты. Но что ещё любопытней – проснувшееся именно сейчас чутье, этот двуличный призрачный червь, сидящий в его сердце подсказал хрипловатым шёпотом: «Это ещё не всё, малыш Зар. Далеко не всё. Как насчёт того, чтобы отойти подальше, подумать о защите и наложить парочку твоих бесполезных щитов, если не хочешь, чтобы Новый Приятель не позавтракал твоей никчёмной худощавой задницей?»

Ночная темница. Вопли раненого призрака. Изуродованные трупы вокруг. Отблески алого пламени. Ухмылка приоткрытого склепа. Ужас в глазах наёмников. Душераздирающий крик Защитника.

Ворота застонали как пациенты больницы «Семи мучеников» и стали открываться, когда Страж дёрнулся и угас, оставив кучу жутко воняющего пепла. Заринверт нахмурился и отступил за спины хромлов, на всякий случай окутав отряд пеленой из алых и розовых искр – против такого соперника как сородичи этого Защитника светлячки, конечно, не спасут, но помогут слегка поджарить лапы какому-нибудь зверью, если оно выскочит на них, потревоженное схваткой.

Почему ты так засуетился, Зар? Здесь нет Белого Единорога, никто не оценит твоих жалких стараний, даже если ты зальёшь светом чаши весь этот психоделический склеп и превратишь его милейших обитателей в божьих коровок размером с телёнка, которые будут дарить всем городским нищим ароматнейший хлеб прямиком из булочной, а детям – сладости за хорошее поведение! Ха-ха! Ха-ха-ха! А-ха-ха-ха-а-а-а-а!

Смех начал буквально клокотать у него внутри, когда ему почему-то представилась одна из этих пятнистых пучеглазок, но с его мерзкой рожей, выглядывающей из окна с улыбкой пьяного острозуба. У слабонервных может случиться инфаркт на месте, а вот людские детишки точно станут кидаться в него коровьими лепёхами, сочиняя очаровательные кричалки с фееричными рифмами. Но ведь Настоящее Прощение того стоит, а, маленький Зар?

Стоит, конечно. Обязательно и непременно. Прощение Мерцающего – крайне дорогая штука, которую можно заслужить только безумным унижением, прекрасной вонью останков этого незабвенного Стража, блюдом из страхов, отчаяния, идиотского смеха и на десерт – сокровищем из склепа. Но и тогда оно всё едва ли…

Стоп. Ты же не разговаривал опять сам с собой, хитрый карлик? Нет-нет, совсем нет. Он бы не стал такое вытворять, даже если бы его подвесили за яйца над вулканом! А вот обсудить с Голосом Чаши ма-аленькие детали и неповторимую романтику нынешнего задания – это ведь не грех? Совсем не грех. Ну вот. Ну и замечательно.

Не успели наёмники сделать первые шаги к открытому склепу, как земля под их ногами вспучилась, заклубилась и покрылась чавкающей рябью. Люди закричали, уронив оружие, но карлик тут же среагировал, зачерпнув пламя прямо из Чаши и бросив его на землю.

Тряска немного утихла. Вояки выругались и стали затравлено озираться, ожидая нападения с любой стороны. Хромл рассёк перед собой воздух неподъёмным молотом. Карлики подняли Чаши, готовясь отразить любую атаку.

Тишина. И вновь этот клокочущий внутри смех. Неужели ловушка?

Главарь облизал пересохшие губы и сплюнул, чтобы не расхохотаться при всех. Это точно не прибавило бы ни ума, ни храбрости его людям. Надежда на то, что все проблемы закончатся с уничтожением Стража, таяли как последние медяки нищего в городской грязи.

Возможно, заказ оказался гораздо сложнее, чем им объяснили. Возможно, кое-кто решил перехватить добычу. Возможно, они просто приманка. Бесплатные помощники, выполнившие всю грязную работу для другого заказчика? До смешного обидно, если так, но чутьё никогда не подводило Заринверта. Порой поиски незаслуженного прощения оборачиваются тем, что мы заслужили.

Раздался странный, шепчущий гул, напоминающий… заклинание? Жутковато, но нет – приближение сильного дождя. Карлик тихо выругался, догадываясь, о том, Кто с многозначительной ухмылкой поджидал их, пока они так героически расправлялись для него с Защитником и открывая склеп.

Бешеные капли закрутились вихрем перед наёмниками и стали соединяться в растущий силуэт. Хромлы потянулись за боевыми эликсирами. Зеленокожий достал тёмный диск, по бокам которого заиграли молнии. А карлик отступил в заросли, держа перед собой пылающую чашу.

Предводитель уже понял – гениальная ловушка захлопнулась, а у его отряда столько же шансов вырваться, сколько у обедневшего рыцаря выиграть суд у зажравшегося купца, решившего отхватить его родовое имение.

Заринверт почуял колючую, буквально разрывающую его душу на части Сущность и стал судорожно шептать слова, пытаясь разбудить Чашу, раскрыть глубокие, потаённые уровни её мощи – настолько быстро, насколько это возможно.

– Невозможно, – отрезал Ахав, внимательно изучив пергамент со знаками. – Здесь даже магистр ничего не поймёт без сложнейших исследований! Мне что, приказать вешать всех чародеев Империи, кто не сможет по этим извращённым письменам указать мне точный путь к Осколкам?

– Боюсь, так у вас не останется способных магов, – поклонился Тайный Советник. – Ирр фыркнул и выпустил серповидные когти длинной с ладонь мужчины. Затем аккуратно провёл лапой по постаменту мраморной статуи в саду, высекая яростные искры.

Зверю явно не нравился заигрывающе-независимый тон Советника – и будь на то воля Хозяина, он бы приморозил ноги наглеца одним дыханием к земле, а потом, наслаждаясь и смакуя, откусывал самые лакомые кусочки под весёлый аккомпанемент сладких воплей: сначала уши, потом нежные мизинчики, затем выгрыз бы глаза, правую руку – а крючковатый, нахальный нос как у ястреба оставил бы на десерт. Ир-р-ра-у-у-у! Объеденье. Может, Хозяин позволит немного поиграть с этим аппетитнейшим двуногим? Лев облизнулся. Такое звериное терпение как у него заслуживает вкусной награды – всё равно этому хмырю, пахнущему ложью, интригами и кислыми заданиями лишние пальцы ни к чему, эх…

Ирр многозначительно оскалился, наклонив правую морду, и начал ластиться к Императору будто огромный преданный котяра.

– У меня на сегодня слишком много дел, способных добавить новую головную боль. В том числе весьма увлекательное общение с Верховным Инквизитором Ургацием, который предлагает мне выбрать: отдать ли не в меру молчаливых шпионов, работавших на бывшего Наместника Холлинга, на съедение императорским питомцам из моего нового зверинца или применить к ним новые методики пыток, чтобы сотворить из их души Охотников для гладиаторских боёв.

Наступила тишина. Ахаву показалось, что на этот раз агент слегка побледнел при упоминании Охотников – или ему это показалось? На душе Императора потеплело, что происходило всегда, если удавалось найти брешь в сложной психологической броне собсеседника.

– Если мой Повелитель изволит выбрать такого ничтожного слугу как я вместо увлекательнейшего общения с мудрейшим инквизитором, да будут мерцающие так любезны, чтобы не отрубить его бритвенный язык и не изжарить его на медленном огне, – тут Ахав расхохотался, наконец-то заставив этого скользкого хорька впервые показать настоящие эмоции. – То я буду рад предоставить ещё некоторые сведения при условии гарантий и личного Слова Повелителя, что мои информаторы останутся невредимы, а мне не будут в дальнейшем чинить препятствий в моей работе со стороны любых агентов или слуг моего Господина.

Ирр не мигая уставился двумя парами потемневших глаз, пытаясь понять – он просто ослышался или наглец действительно решился ставить условия самому Чёрному Мяснику. Высунул язык и мстительно облизнулся. Блаженно прикрыл глаза в предвкушении.

Император прищурился, понимая, куда стал заходить разговор. Вместо ответа поднялся и бесшумными шагами подошёл к цветущему Розовому Древу, на огромном алом цветке которого ползала пугливая четырёхкрылая бабочка-кхошти. Единственная четырёхкрылка во всей Империи, привезённая в сад специально из Нархалаима, Страны Будущих Снов, расположенного за Океаном Потерянных Мечей. Тайный Советник нахмурился. Ирр в нетерпении хлестанул хвостом по бокам и приглушённо заурчал.

Ахав молниеносным движением схватил бесценную бабочку за кончики крыльев одними подушечками пальцев – так, чтобы не напугать, не навредить сверкающей пыльце, но и не дать ускользнуть безмятежному чуду природы. Схвати чуть сильнее – изящные крылья оказались бы сломаны.

В роскошном саду ветер зашумел в листве с почти человеческими угрожающими нотками, в то же время напоминая змеекрыла, решившего испытать дерзких искателей приключений, забредших в его логово.

Стражники выругались и стали медленно окружать странный силуэт, вокруг него причудливым образом клубились и сверкали в ночи странные капли. Заринверт мысленно попросил прощения у Белого Единорога, понимая, что его шансы встретиться с мерцающим лично тают быстрее, чем надежда у висельника.

Затем полыхнуло так, что бывалые воины отшатнулись, даже непоколебимые хромлы попятились, выставив перед собой огромные молоты для защиты. Зеленокожий наёмник прострекотал что-то яростное на древнем наречии своего племени и метнул тёмный диск.

Он со свистом рассёк воздух перед силуэтом, но тот с леденящим хохотом исчез, рассыпавшись бешеными брызгами. Раздался рёв ветра, едва не сбивший с ног двоих вояк.

Хромлы с напряжением вглядывались в темноту, пытаясь не упустить момент новой атаки. Ночь издевалась над их беспомощностью, опутывала сетями ужаса и подавляла волю.

Склеп манил к себе, словно издеваясь – ведь его сокровища оказались одновременно соблазнительными и недоступными именно сейчас. Из открытого провала пахнуло той непередаваемой смесью риска, запахом наживы и смерти, какой так притягивает многих приключенцев.

Ночь испытывала нервы на прочность, хищно скалилась неизвестностью из-за каждого дерева и выглядывала опасностью отовсюду.

Отряду мерещилось, что в любой момент могло напасть чудовище, стая острозубов или банда других наёмников, которым заплатили больше, чтобы перехватить заказ.

Темнота насмешливо заклубилась вокруг отряда. Послышалось шипение, переходящее в голос дождя. Наёмники вздрогнули, один из них пнул лежащий камень.

– Осторожнее, – прошептал Заринверт, подняв мрачнеющую Чашу над головой. – Он с нами играет. Заставляет нервничать. Опытная тварь.

Раздался шум, резкий, мощный голос накатывающего ливня – хотя на небе не видно было ни облака.

– Да что за тьма тут творится? – не выдержал самый молодой из стражников. Лезвие его меча дрожало как лист на ветру.

– За нами кто-то следил, – холодным тоном ответил главарь, опустив руку в Чашу и высветив искажённые от ужаса лица наёмников. – Видимо, заказ на самом деле куда ценнее, чем нам натрепали. Держите метательные зелья наготове, идиоты!

Как грабить купеческие караваны или воткнуть нож в спину дворянина без охраны – так они все герои. Налететь на охранников богача втихаря и швырнуть в них огненное зелье – так вы умеете побеждать, когда половина с воплями катается по земле, пытаясь сбить жидкий огонь, разъедающий плоть и душу. О да, вояки!

А на что вы способны, ходячие куски мяса, когда на вашу награду, на ваш трофей, который почти оказался в руках, уже грел руки тёплым свечением и ласкал сердце одним видом – на что вы способны, кучка самодовольных, жадных рубак, когда за этот трофей придётся схлестнуться с Тем, кто с плотоядной ухмылкой наблюдал за жалкой битвой со Стражем с самого начала из темноты? Вы готовы хоть что-то показать на деле и побороть страх, справиться с животными инстинктами и выстоять против серьёзного противника?

Тьфу, падаль человечья!

Заринверт отвесил подзатыльник заикающемуся паникёру, едва доставая тому до плеча – пришлось весьма комично подпрыгнуть, да ещё при этом не уронить, хвала Сину и всем остальным Великим Кланам, нагревающуюся Чашу.

Карлик зарычал на остальных, давая понять, что спалит к Шарге следующего, кто вздумает навалить в штаны или закатить истерику из-за того, что в конкурентах за трофей оказались не тупоголовые стражники, понимающие в Силе меньше идиота, пускающего слюни, сидя в канаве, а явно серьёзный противник, наделённый мерзкой магией Проклятого Дождя.

Святая Веласте! Осталось ещё понять – какие у них остались шансы, пока Тварь-из-Дождя не сожрала эту мельтешащую перед его носом наёмничью падаль.

Зар опустил обе руки в пламенеющую Чашу и с криком швырнул искры вокруг, тщательно рассчитывая, чтобы не попасть в одного из своих дуболомов-напарников.

Через несколько секунд над группой вспыхнул ярко-алый щит – гораздо сильнее прошлого. Хе-хе, а ты ещё на что-то годен, маленький карлик!

– Держитесь центра! – рявкнул он, пытаясь восстановить дыхание после такого мощного выброса Силы. Интересно, как всё-таки мерцающие так легко и без помощи волшебных предметов создают свои надёжные щиты? Забери тебя Шарга, Зар, надо было поучиться у Меедорна побольше! Сейчас этот опыт явно увеличил бы шансы выжить – и забрать трофей! Эх, жаль старина Лаэрт тогда не оценил шутку со змеёй, плюющейся кислотными пузырями в его комнате! А ведь было так забавно, когда кровать мерцающего и сундук с бесценными зельями с шипением превратились в зелёную лужу, рыгающую молниями, а змеюка, купленная за гроши у хоримского купца, прыгнула на грудь поскользнувшегося в едкой жиже твинклера! А ведь золотые были времена, душевные – благодать просто! Не то, что сейчас – одни трусы и недоумки вокруг. Да Лаэрт их бы нашинковал в кровавый салат быстрее, чем самый последний успел напрудить в штаны!

Стоп. И какого Меедорна, когда так надо сосредоточиться, в голову лезут самые глупые, а потому и запоминающиеся моменты жизни? Ты что, Зар, опять разговариваешь сам с собой и прокручиваешь глупые эпизоды своего ученичества?

Лаэрт, если ты ещё жив, если ещё помнишь маленького карлика с идиотским чувством юмора – прости твоего самого никчёмного слугу! Прости! Пустоголовый Зар совершенно не хотел никого обидеть! И тем более – сжигать кислотой половину комнаты твинклера.

Он просто хотел немного пошутить и снять… хм… да-да, снять накопившееся напряжение между отчаявшимся учителем и не в меру креативным послушником! И всё! Клянусь честностью министра финансов и золотыми трусами его бабушки-упырихи! А ещё добрый карлик так хотел подружиться и душевно обсудить…

– Зар, чего ты там бормочешь, старый пень, а? И так уже крыша едет от этой бесовщины вокруг! Долго нам ещё торчать тут в твоей дождевой заднице? – Подал голос Нарх, один из самых опытных наёмников-людей. – Сделай что-нибудь или я иду проверить, где эта нечисть засела!

Он повертел головой, сплюнул и на шаг отступил от центра защитной сферы. Тут же из темноты высунулись узловатые жилистые лапы и одним движением с хрустом оторвали ветерану голову. Кровь хлынула фонтаном, забрызгав лица стоявших рядом вояк.

Существо зашипело дождевыми каплями из темноты и отпрыгнуло в сторону, уворачиваясь с издевательской ловкостью от сверкающих языков пламени, когда Заринверт с криком направил Чашу в темноту. Но не это оказалось самым жутким – убийцы привыкли к жестокости за годы, порой втаптывая конкурентов в лужи их собственной крови. Самое страшное скрывалось в мрачной неизвестности. Опытные воины не могли предположить, откуда пойдёт следующая атака, при чём тут странный дождь, а главное – откуда взялась новая напасть? Именно это пугало больше всего. Тренированные, отлично вооружённые рубаки впервые в жизни почувствовали себя такими беспомощными.

Сущность с шипением рассыпалась на сотни взлетевших вверх сияющих капель – они обрушились на щит и уничтожили его разом словно кварг, сожравший неосторожную муху. На отряд обрушилась кромешная темнота.

– Заклинаю тебя Арваримом! – заревел хромл. – Сделай что-нибудь с этим гадом! Он же прикончит всех нас! – Даже у этого матёрого вояки начали сдавать нервы. Карлик понял, что худший расклад трудно было представить. Он сплюнул, тщетно пытаясь собрать всю волю в кулак.

– Заткнись, кретин! – Зар швырнул вокруг шипящие искры, надеясь зацепить противника. – Сделаю всё, что могу! – Но силуэт растворился как утренняя роса на ярком солнце. Лишь выжженная земля напоминала о той мощи, какую Существо выпустило из себя. – А если вы, идиоты, не сможете меня прикрыть хотя бы на пару минут, то мы вместе отправимся в Пределы Вуали Теней развлекать голодных таленгов!

– Любопытное пожелание, – с мрачной улыбкой заметил Ахав, изящно посадив бабочку к себе на ладонь – она даже не вздрогнула. – Мне нравятся слуги, способные контролировать внутренних демонов. – Император развернулся и направил раскрытую ладонь на Тайного Советника будто клинок, нацеленный в горло. Мужчина не шелохнулся и терпеливо ждал, его глаза лихорадочно поблёскивали.

– Благодарю за высокую честь. И надеюсь в полной мере оправдать её, – тайный Советник поклонился. – Не сочтите за дерзость, но, возможно, вы позволите такому ничтожному рабу как я подержать ваше крылатое чудо? Я слышал, бабочки-кхошти даруют мир и душевное спокойствие тем, кого выбирают.

– Хорошо, но если она осквернится страхом и улетит, мне будет сложно удержаться от искушения тебя казнить, – Ахав с холодным спокойствием вернул улыбку агенту и протянул ему безмятежное создание, сидящее на руке самого жестокого правителя Срединных Земель будто на импровизированном троне.

Агент с поклоном принял игру и ловко подставил ладонь – бабочка деловито повернулась, потёрлась лапками о палец мужчины и вспорхнула к нему будто ручная. Маску равнодушия на лице посланника оборвала почти детская улыбка, совершенно не подходящая внешности мрачного советника.

– Ваша милость, смею заметить, слишком много незаслуженного внимания уделяет такому плешивому псу как я, – и вновь в интонации советника Императору послышалась эдакая скользкая насмешливая преданность.

– Даю Слово, – жёстко, будто ударил молотом, бросил Ахав. – Твои информаторы окажутся целы, даже если они замышляли проникнуть в мой Первый Гарем. Так что ты собирался мне ещё сообщить? Не заставляй Верховного Инквизитора ждать – он после этого становится крайне желчным и мстительным.

– Есть способ найти Наместника Холлинга и его Осколок. Именно с помощью того куска карты, который я вручил Повелителю. Но мне потребуется помощь по меньшей мере троих магистров и одного, – тут агент многозначительно цокнул языком. – Вашего архимага. Пожалуйста, не хмурьтесь, мой Господин, без них мы не сможем провести исследования и напасть на след. И да, мои информаторы. Боюсь, Инквизиции придётся поплеваться желчью в другую сторону, ведь Слово Повелителя нерушимо. Мои люди – из числа бывших… хм… напарников Холлинга. Уж простите, но такова ирония службы контрагентов, мой Господин.

Ахав побелел от ярости и сжал кулаки, потянувшись за мечом. Ирр оскалился и зарычал так, что с веток ближайших деревьев слетели листья. Советник молча наблюдал. Через несколько секунд Император тяжело вздохнул и посмотрел на мужчину с участливой улыбкой, словно в душе правителя минуту назад не бушевала настоящая буря.

– А ты мне нравишься, шаргово отродье, – скрипнув зубами, отметил Повелитель. – Не зря мне порекомендовали тебя из самого Хорима. – Он подкинул в руке драгоценный огмер, стоивший по меньшей мере пару замков с крупными поместьями вместе и метнул его в агента с такой яростью, что камень запросто убил бы здорового стражника.

Но тайный Советник невероятно ловко извернулся, не теряя на лице полуулыбки – и поймал драгоценный камень в нескольких сантиметрах от лица одними пальцами.

– Всего-всего добрейшего. Больше не смею задерживать моего господина. Но как только Императору понадобится моя скромная персона – в компании всех необходимых для нашего дела чародеев, разумеется – я тут же появлюсь.

Дворцовый сад потонул в гомоне потревоженных чем-то птиц, когда посланник скрылся. Ахав нахмурился и сорвал с Древа Роз огромный цветок, а затем сдавил его, не обращая внимания на шипы. Кровь потекла по ладони тонкой струйкой.

– И зачем это всё? – тяжело вздохнул Лайни, затем опустил глаза. Его ресницы задрожали. – Я всё равно не смогу ничего поделать с этой снежитью. Хорошо ещё Старейшина Аллофар держится, иначе весь Шепчущий Лес давно замёрз бы, а мы превратились в скрипучие ледышки!

– Никогда не говори так! – Миа крепко обняла мальчика, а Кыш залез на голову паренька и схватил его за уши, заботливо разминая их тёплыми лапками. – У тебя многое получится, главное – никогда не опускать руки, тогда вера поможет найти выход из любого вредного тупика. Мне так наш Лаверт сказал, когда мы гуляли по Морскому Миру, где он меня спас и отдал свой дорогущий меч этому жадюге… Наблевателю!

– Угу, и где этот наш Лаэрт теперь? – в глазах мальчика заблестели слёзы. – Если те гады так легко расправились с таким могучим мерцающим и крутым Райлином, то от нас всех и лужи не оставят! Ты что, не можешь этого понять, Рыжая?

– А вот я верю, что Лаверт и Рвалин вернутся! – голос девочки зазвенел и Лайни даже показалось, будто от него на минуту стало теплее вокруг. – Верю и всё! Потому что Лаверт он… настоящий! Не трепач как многие, а дельный. У него такие сапфировые глазищи убедительные, что глядя на него мне… хочется верить во всё хорошее, понимаешь? Знаю, что не поймёшь сразу. Но он даже не пожалел ради меня свой дорогущий клинок – мерцательный меч! А моя мама всегда говорила: «Настоящий мужик может иногда руки об штаны вытирать и даже сморкаться об рукав – но он всегда держит данное слово!»

– Ох, надеюсь, она права, твоя матушка, – вздохнул мальчик. Ему стало стыдно бояться, когда младшая девочка всеми силами старалась бороться с холодом и ещё подбадривала его, здоровенного парня. – А о чём вы ещё говорили с Лаэртом, когда он тебя вытащил?

– Ну-у… много всего интересного, я даже и не запомнила всего, – Миа поёжилась от холода, а Кыш уткнулся ей носиком в плечо, согревая и накрыл круглыми ушами будто маленьким пушистым одеялком. – Он ещё спрашивал, как я нашла Росток в Изумрудном Море Вуали и всё уточнял детали, особенно про…

– Стой! – Лайни вскочил и схватил Миа за плечи. – Так значит – твой папоротниковый друг приходится родственником нашему изумруднику в Шепчущем Лесу? Придумал! Придумал, клянусь бородой Аллофара! При-и-ду-у-ма-а-ал! Ур-р-ра-а!

– Что придумал? Расскажи, Лайни! – глаза девочки стали огромными от удивления. – Ну скорее, пока у меня все рыжие тараканы не замёрзли любопытства!

– Вот! Если твой Росток связан с нашим изумрудником, то скорее всего… ох, даже не знаю, как же это точнее объяснить! У нас должен появиться шанс разбудить его Силу как ты сделала тогда – с помощью чууля этого, – спящий бельчонок что-то застрекотал и дрогнул ушками. – И если мы отнесём Росток на полянку, где обитает наш лечебный папоротник, то возможно…

– Ой, Лайничка! Ты просто умница! – Миа и Кыш одновременно обняли мальчика.

Почтишный ученик друида почувствовал себя самым счастливым на свете, несмотря на резкий холод и вой ветра в лесу. Вероятно, его ожидало самое удивительное приключение за последние дни, поэтому сердце защемило от ожидания.

– Прошу прощения за беспокойство, мой Повелитель, но к вам пожаловал сам Верховный Инквизитор, он ждёт… – поклонился слуга в серебристой мантии, расшитой меховыми вставками из шкур редких ламерийских животных.

– Отменить приём, – рявкнул Ахав и бросил на паренька такой грозный взгляд, что тот пожалел, что не научился исчезать. – А ещё лучше натрави на этого гнилого пердуна свору моих собак, чтобы они разорвали его на части! Понял меня, олух?

– По-повинуюсь, мой Господин! – слуга развернулся и молнией помчался к выходу из Императорского Цветника.

– Стоять! Я что, должен каждый раз объяснять любую метафору? Ты что, пентюх Царя Острозубов, не научился читать смысл моих шуток по выражению лица и… э-эм… оттенкам сложившихся обстоятельств?

– Простите, мой Повелитель! – парень бухнулся на колени, касаясь носом земли. – Я обязательно научусь. Непременно. Как пожелаете!

– Ургаций сам кого хочешь разорвёт на части. Никогда не смей так к нему обращаться, даже если я в белой горячке прикажу тебе это под страхом смерти, сын мой непутёвый! – Ахав вздохнул, понимая, что наговорил лишнего. – Передай, что я болен, свернул шею, попал в пасть к дракону или превратился в дождевое облако, чтобы с радостью мочиться на всех, кто меня так бесит! – Рука от шипов ещё саднила, хотя лекарь обработал следы уколов лекарственным настоем из дюжины трав. С каждым годом правления держать на цепи внутренних демонов становилось всё сложнее. Разве об этом ты мечтал, Ахав, когда свергал с трона самого Эйриха Кровавого? Разве этого хотел, когда объединял земли и народы общей целью, удерживал знать и купцов от мятежей новой мотивацией, всем обещал братское счастье на имперской золотой тарелке? Этого или нет? – Кулаки непроизвольно сжались, вызвав новую волну страха у несчастного слуги.

– Простите, мой Господин. Но мне кажется, вам стоит отдохнуть, съездить на охоту или провести немного времени в зверинце, – решился вставить слово замено побледневший парень, решивший перевести гнев Повелителя в более миролюбивое русло.

– Ты прав, придумай что-нибудь сам, чтобы Ургаций решил, будто я помер. А все придворные советники-лизоблюды – сгинули в болотах.

Ирр с покровительственной важностью фыркнул на слугу и тот испарился. Зверь осторожно, почти бесшумно подполз к Хозяину, встал на задние лапы, и возвышаясь на целую голову, положил огромные мохнатые лапы на плечи Ахава, заглянув тому в глаза.

– Только ты меня понимаешь, зверюга! – он потрепал создание по левой гриве, отчего питомец заурчал в блаженстве и от полноты чувств лизнул Чёрного Палача и самого грозного правителя Срединных Королевств в небритую щёку.

Ахав присел на скамью из мраморного дерева, которое умело принимать форму тела и укрывать его лечебными ветвями. Император сразу постарел лет на двадцать. Слова и странное поведение нового Тайного Советника не выходили из головы. Били, атаковали, терзали уставший мозг чудовищным вихрем безжалостной информации, амбициями и крайне нервными последствиями, даже часть из которых невозможно было просчитать, а такое положение не нравилось Повелителю, ведь он привык контролировать не только страну, но огромные земли за её границами.

Мерегост. Величественный и притягательный как запретное Знание Просветлённых. Город многих народов, удивительных культур и центр торговли Империи. Оттуда стали всё чаще доходить тревожные вести.

Если этот скользкий тип прав насчёт расположения Осколков, то Альбервилль и ещё два крупнейших города – на очереди. Так что же делать? Как раскрыть причины и остановить эту Ледяную Нечисть? А главное – кому выгодны все эти заговоры?

Впервые в жизни Ахав, Тёмный Мясник и Тиран Срединных Королевств почувствовал себя полностью бессильным.

Роскошные цветы покачали бутонами, словно разочарованные красавицы, решившие уйти в другой бордель. Но верный ирр вздохнул, вновь тонко почувствовав момент перемены настроения Хозяина, и потёрся густой гривой о руку Хозяина.

Ахаву показалось, будто кто-то внутри прошептал: «Ну и что же дальше, Император? Что дальше? Неужели ты теряешь хватку, слабеешь как раненый лев и позволяешь так легко отбирать у тебя земли? Ведь они достались тебе слишком большой ценой!»

Голова нефритового леопарда оскалилась, создавая заряд, способный уничтожить любую цель. Так, во всяком случае, утверждали шоорские жрецы, согласившись зачаровать эту игрушку лишь за семерых отменных рабов и мешок серебра, который здоровенный мулат едва дотащил до повозки местного купца.

Оринферт ещё продолжал что-то говорить, поглаживая посох, когда леопард зарычал и выстрелил в карлика ослепительным изумрудным копьём, озарившим Главную Площадь Мерегоста.

Комендант стражи издал безумный, полный детского раболепия вопль, сохраняя всё то же умилительно-преданное выражение лица, и бросился вперёд, загораживая Орина – выстрел прошил неудачника насквозь и лишь задел плечо карлика сверкающим росчерком.

Собравшиеся закричали и бросились врассыпную, расталкивая друг друга. Карлик выругался, не глядя на изуродованное тело, которое ещё несколько секунд назад было самым услужливым Комендантом Стражи, а затем выпустил из посоха призрачного змея в погоню за убийцей.

Наёмник не успел убрать нефритового леопарда, как под ним вспыхнуло нечто, соткавшись в ледяное щупальце. Оно молниеносным движением схватило агета, сорвало плащ, обнажив зелёную, покрытую крупной чешуёй кожу. И тут же превратило в снежную статую. На её лице отразился такой ужас и отчаяние, что толпа отпрянула назад – не столько от неожиданности, сколько от стремительной жестокости, разорвавшей слащавую идиллию праздника. Сборище кинулось врассыпную от той самой беспощадности, заставившей толпу людей разных профессий и статуса чувствовать одно и то же – давящий животный ужас.

Воспользовавшись заминкой золотистая змея с шипением обрушила на площадь всю ярость, освободившуюся жажду мести ко всем, кто с таким глупым восторгом наблюдал за красивыми элементами представления, пока она томилась в посохе, мечтая найти достойное применение жалким душонкам этих двуногих, сходящих с ума от любого эффектного зрелища.

А что если сегодня вся эта толпа станет прекрасным представлением для самих себя? И послужит ей для одной занимательной, в высшей степени созидательной цели.

Через минуту на Главной Площади Мерегоста появился нарастающий ледяной вихрь, он с рёвом засасывал собравшихся будто насекомых и превращал их в алые искры, сияющие всё ярче с каждой секундой жуткого действа.

Карлик дрожащей рукой поймал одну и с жадностью проглотил. Внушительная рана на его плече стала затягиваться. Вихрь завыл как стая волколаров, загнавшая стаю оленей в ловушку и увеличился, охватывая всё больше кричащего народа.

Праздник начался невероятно успешно. Праздник должен продолжаться для народа.

Глава 1. Трофей для победителя

– Ну что, жадная Мясная Вредина, ты соскучился? Не загнулся ещё, упёртый дедуган?

– Он думает, мы навсегдашеньки от него свалили, хи-хи-хи!

– Чего молчишь, Вредина?

– Заныкал Осколочек, жмот Царя Скупердяйского? Гони сюда, пока я тебе нос не отгрыз и глазёнки не выклевал!

– Пожалуйста… пожалуйста… оставьте… меня… – Холлинг открыл глаза и увидел сидящую у него на груди птицу с детским лицом и настолько изогнутым клювом, что им можно было легко перерезать горло. Существо смотрело нахально и презрительно.

Мужчина потянулся за Осколком на груди, пальцы закололи от привычного тепла. Если бы Наместник мог выглянуть наружу, то увидел бы, как от его палатки сразу отступила изморозь, ощетинившись ледяными иглами.

– Эй, полегче тут! – птица захлопала крыльями, будто её начало сносить ветром. – Чего хамишь, дядя?

– Не нравится? – ухмыльнулся Холлинг и сжал камень сильнее, чувствуя боль и растущую уверенность в самой глубине души одновременно. Так мощный прилив выносит на берег не только мусор и трупы, но порой и настоящие жемчужины, если набраться терпения. – Сейчас вы у меня попляшите, демоны!

– Как ты это де-е-елаешь? – взвизгнуло создание. – Перестань! Мы ещё не наигрались с тобой! У тебя нет совести, скотина! Перестань, говорю! Отпусти, Мясная Вредина!

– Боюсь, вы мне не нужны, от ваших бредовых голосов Совести, пользы меньше, чем от острого поноса после хромлояда, – он с язвительной усмешкой погладил камень.

– Не посмеешь! – каркнула птица и попыталась клюнуть мужчину в глаз, но Осколок в его руке сверкнул изумрудным сиянием – и создание в ужасе отпрянуло.

– Ты слишком трусливый, чтобы избавиться от нас! В тебе нет совести и тепла – а раз не можешь прощать, то и сам не получишь прощение, мерзкий дедуган!

– Вредная Мясная Жадина, у тебя не хватит духа!

– Только можешь угрожать слабым! И сжигать деревни с людьми! Вонючий поджигатель!

– Заткнитесь! – заорал Холлинг, сжав Осколок так, что боль пронзила всё тело. – Прочь от меня все! Здесь я хозяин! Один я! А вы не смеете проникать в мои мысли! Не смеете угрожать мне! Только я здесь хозяин! Только я, Шарга вас забери!!!

Острые грани впились в руку будто лезвия и стали изменяться. Вот с одной стороны камня появилось изображение деревушки, объятой пламенем. Наместник увидел усталые глаза мужчин, измученные лица бедно одетых девушек и чумазых детей, полных такого животного страха, что казалось – это чувство пахло пеплом и гарью, проникая даже сюда. В носу защипало от отравленного запаха, а голова закружилась, словно горела палатка Холлинга, а дым окружал всё серыми сетями.

В глазах мужчины потемнело. Первобытный ужас будто коснулся спины ледяными когтями и медленно пополз вверх, постепенно впиваясь в кожу всё сильнее. Это не может быть правдой. Не может. Он – сам Наместник Холлинг! Ему никто не смеет угрожать, испытывать его нервы или давить на психику. Обычно такое с огромным удовольствием проделывал он сам, порой морально размазывая непокорных купцов, расправляясь с главами Гильдий, которые отказывались делиться прибылью. А также со всеми остальными, кто смел переходить ему дорогу или имел наглость заявлять о личной независимости. Это только его право. И он никому не позволял его забирать. Унижать и властвовать, порабощая страхом – смысл его жизни.

Холлинг украшал городские ворота настолько изуродованными телами чиновников, что даже самые неуступчивые купцы приползали к нему на коленях, умоляя принять от них скромные сундуки с золотом и дары, за которые многие бароны могли удавиться от зависти.

Унижать властью и страхом – его личный талант, уникальное достижение и проклятое призвание, поэтому Наместник не собирался делиться им с кем-то ещё. Так почему эти носатые призраки смеют указывать и портить нервы ему? Какого Единорога они здесь делают?

Осколок стал ещё теплее. Наместник почувствовал, словно его за пах схватила клешня и сдавила так, что стало невозможно дышать, потому что яйца превратились в пищащих слизняков, молящих о пощаде.

Изображения этих идиотских селян в гранях камня вырисовывались всё отчётливее, будто издеваясь. Сердце бешено заколотилось. Виски сдавило. Руки задрожали как в лихорадке.

Птенцы Совести не отрываясь смотрели на бывшего Наместника пронзительными детскими глазами. Одни с таким презрением, что в нём можно было утонуть. Другие с жаждой мести. Третьи с нескрываемым восторгом. И лишь один Птенец, похожий чертами лица на девочку, глядел с жалостью.

Именно от этого взгляда Холлингу стало ещё страшнее. Он застонал и попытался отвернуть лицо от камня, но не получилось – мужчину словно парализовало.

Крестьяне смотрели на него из сияющих граней Осколка с мрачными улыбками мучителей.

Они никому не делали вреда – обычные работяги, которые не подозревали о жестоких политических играх, а просто вкалывали, чтобы те, кто теперь приходит на Арену, стоящую на месте деревушки – вальяжные купцы и всякая фанфаронская знать, жрали до блевоты, развлекались на шумных пирах и продавали целые деревни ради карет из Хиндариса, наложниц из Арофа, омолаживающих зелий из Хорима и прочих предметов роскоши, будь они трижды прокляты.

Осколок засиял вновь.

Холлинг закусил губу от боли, чувствуя, что камень перестаёт повиноваться ему… это не просто волшебная находка с огромной Силой… не просто артефакт, нет…

Что-то иное, с особым своенравным характером и просто шарговым упрямством внутри уникального, сумасшедшего мира из граней, выступов и причудливых трещин! Осколок впился в руку мужчины и не отпускал, а смотрел в внутрь Наместника, освещая даже самые чёрные уголки, о которых сам Холлинг и не догадывался. Его мерзкая, никчёмная душонка съёжилась и затрепетала словно беглый маг на суде Инквизиции.

Но вот бывший палач и торговец судьбами королевских советников увидел свою девушку, изящную рыжеволосую танцовщицу: она так мечтала стать целительницей, что тратила последние медяки, полученные в трактирах на книги. Наивная душа. Зато у неё была настоящая цель. И духовный стержень. В отличие от Холлинга, она не утратила его и не позволила сломать злостью ко всем, кто не соглашался с её мнением.

Наместник привык давить и манипулировать, унижать и стравливать, а целительница относилась ко всем с таким терпением и состраданием, что это вызывало улыбку даже у него. Может, именно поэтому они так подходили друг другу?

Тайре с грустью посмотрела на мужчину, подняла тонкие руки словно в мольбе, её губы раскрылись в предупреждении. Волосы цвета тёмного пламени мерцали в темноте, напоминая потерянное золото, которое он упустил, гоняясь за властью и новыми жертвами.

Затем красавица вздохнула и начала рассыпаться пеплом. Сначала обуглились её изящные пальцы, потом стройные, точёные ноги, а затем вспыхнуло, загорелось лицо. Из глаз ударили мучительные струи пламени.

– Тайре, ты слышишь меня? Я найду тебя! Найду даже в Пределах Вуали Теней! Только прости меня!

Наместник кричал всё громче, пытаясь отпустить Осколок, но камень лишь сильнее вцепился в него, заставляя досмотреть до конца.

В глубине кристалла мужчина снова увидел деревню. На этот раз селение напоминало прекрасный фантом, который находился почему-то в самом центре богатой Арены – её цвет удивительным образом напоминал оттенок волос Тайре.

Из основания здания ударил вихрь, он закружился, отбрасывая бледные полумесяцы, похожие на чьи-то мертвенные ухмылки.

Они взмыли вверх и стали соединяться в две танцующие фигурки, а вокруг били издевательски яркие молнии.

Наместник с ужасом узнал парня и вскочил, позабыв о ранах, оставленных чудовищами в лесу. Боль скрутила его так, что он со стоном рухнул на землю. Мужчина с трудом поднял голову, не в силах поверить в происходящее. Это просто разрывало его обречённое сознание, сдавливало виски и заставляло сердце всё сильнее колотиться в измождённой груди.

С его погибшей девушкой танцевал тот самый клерик из деревенского монастыря.

– И ты правда думаешь, мне это о чём-то говорит, человеконогий? – фыркнул карлик и сунул дрожащую левую руку в Чашу, чтобы успокоиться. Получилось неважно. Тело не просто ныло – а вопило от усталости. Он потерял почти весь отряд, упустил трофей, судьба его неизвестна – и выжил, хвала Меедорну, лишь благодаря знаменитой выучке мерцающих. Кошмарный день.

А может, сам Лаэрт Белый Единорог дал ему Знак, находясь в духовной связи со своим бывшим подмастерьем? Сейчас Заринверт принял бы такой пинок с глубочайшей признательностью – если бы он помог убраться подальше от этих гиблых лесных мест, где бродят чудовища, способные уничтожить проверенный и отлично подготовленный отряд за несколько минут.

– Мо-может быть… поможет… хочется надеяться… да… – пролепетал Люсий и почесал раненую руку, которую наспех перевязал Зар.

– И как же мне, мой любезный олух Царя Острозубов, поможет вернуть Трофей и всю выпотрошенную банду твой лепет о том, что ты был на Арене на стороне кливийцев и даже успел трижды навалить в штаны, пока скорпиуки обедали твоими более храбрыми, но куда менее везучими сородичами?

В лесу заухали совы, будто смеясь над положением путников. Их уханья напоминали карлику предсмертные стоны его наёмников. Их вопли до сих пор взрывались в голове. Пора лечить нервы и просить у Лаэрта прощения, чтобы вернуться в слуги – или стать хоть самым последним рабом, это будет просто радужной перспективной на фоне последних событий. Хуже работы с жадными до потери мозгов и настолько же самоуверенными наёмниками может быть лишь проклятие стать обедом для голодного дракона.

– Дело в том, – парень сморщился от боли, и карлик зачерпнул несколько искр из Чаши, аккуратно бросив их на рану. – У-ух… тогда ещё Наместник служил Императору. А когда после битвы Ахав помиловал меня и ещё нескольких кливийцев, то этот… Хворлинг или Хреномордунг, как там его – он устроил в честь перемирия пирушку для какого-то лейтенанта Руглина или Рваного, тот ещё тип – от одного вида его хари, я тогда чуть дар речи не потерял. Но я не пил с остальными, поэтому слышал их разговор про Осколки Ока Просветлённых. Вроде бы этот Наместник прочухал, что артефакты находятся в каких-то тайных местах.

– Что-о-о-о? Так мы упустили сам Осколок! – казалось, Зар готов был рвать на себе волосы от досады. – Меедорн, прости весь мой лилипутский род до пятого колена! Прости меня за глупость и неопытность! Я, Заринверт, не достоин даже целовать прах под ногами твоих худших учеников! Осколок! Как же я так опозориться??? О, Меедорн! Да снизойдёт на меня, самого идиотского из идиотов, самого никчёмного олуха хотя бы капля твоего терпения! Хотя бы ничтожная толика твоей мудрости! – он взмахнул Чашей, выплеснув несколько огромных алых шаров, они тут же с шипением спалили соседние деревья.

– Да кто он такой, этот твой Меедурс? – не выдержал Люсий. Кливяне всегда тяжело воспринимали инородные имена.

– Меедорн. Глава Ордена Мерцающих Школы Единорога, где я имел честь поучиться пару лет, пока меня с пинками, которых не заслуживал весь мой жалкий род, не выгнали оттуда, вознаградив фингалом от самого Лаэрта и двумя подзатыльниками от Лавейна! – с гордостью сообщил карлик, потерев глаз и то самое место, удостоенное огромной чести. – Мы как раз путешествовали по Мерегосту, когда я совершенно случайно подпалил задницу капитана стражи в таверне и…

– Точно! Мерегост! Да прекрати ты вопить! – закричал парень. – Этот Наместник ещё трепался, что знает, где часть других Осколков: в деревушке на границе Ламерии и моей родной Кливии, в Мерегосте, Альбервилле и… какой-то другой городище назвал… вычурный… язык сломаешь.

В лесу вновь заухали совы, словно насмехаясь над противоречивыми переплетениями судьбы, захватившими героев. Зашептал ветер, играя с густыми ветвями деревьев. Наконец, до карлика стал доходить смысл последней фразы.

– Что-о-о??? – Заринверт аж подпрыгнул и схватил парня за плечи с такой силой, что у того глаза стали огромными. – Повтори, мой бесценный олух, что ты сказал? – Его дребезжащий голос буквально разорвал пространство.

Лес отозвался игрой ветра в густой листве. Со стороны могло показаться, что так невидимые духи Рощи смеялись над карликом и его слугой.

Зар закричал, повторяя вопрос снова и снова, пока ему в лицо не ударила охапка листвы, вероятно, брошенная одним из притаившихся лесных духов. От неожиданности карлик попятился, но чтобы не выронить Чашу, смешно упал на задницу, прижимая драгоценный сосуд к груди.

На путников полетела листва со всех соседних деревьев.

– И не удивительно! Ведь мы закоченеем как отмороженные острозубы, пока добежим до поляны! – Лайни всё быстрее размахивал посохом, пытаясь хоть немного согреться. – Наверное, его идея отправиться в очередное приключение оказалась не такой уж стоящей…

– Эй-ей! Раба-дей! – передразнил его Кыш и высунул язык, захлопав ушками.

– Лайничка, всё будет за-мер-ца-тель-но! Ну, когда мы найдём Изумрудную Полянку и сделаем всё, что задумали, – улыбнулась посиневшими губами девочка. – А пока мы… не очень успешно её ищем, ты не мог бы зажечь свой посох? И правда леденеет вокруг! У-ух!

– Сейчас! Но если не получится – чур не обзываться на меня Самым Тупоголовым Почтишным Друидом и Рукожопым Обалдуем, хорошо?

– А я и не думала. Это некультурные люди так говорят. Мама всегда объясняла: «Миюшка моя, настоящий мужчина должен творить и созидать подвиги, а настоящая девушка – вдохновлять и окрылять его на это аки небесная аллурия, только не давай много самогона, а прячь в погребе за вязанками трав, чтобы дурь через край не полилась».

– Вот оно что… твоя матушка была очень мудрой женщиной. Ну, значит… я и не мужчина вовсе, раз в самую трудную минуту боюсь этих подвигов больше той дури в тёмном погребе!

– А вот и нет. Ты же просто мальчик ещё, и тебя нужно… правильно вдохновлять и… это самое… оклевать, нет окрылёвывать. Вот!

– Ну и как ты собираешься… вдохновлять такого неудачника как я? – вздохнул Лайни и чуть не уронил посох, который совершенно не слушался его стараний и не собирался загораться.

– Терпеливо и с рыжим настроем, – улыбнулась девочка, тряхнув косичками.

Тем временем ледяные узоры сползли с соседних застывших деревьев и медленно приближались к детям, окутывая всё вокруг игольчатым серебристым ковром.

– Мив-ва! Ми-и-ив-в-ва-а-а-а-а! – заверещал Кыш и показал лапкой на ползущие к ним петли из снежных линий, скалящихся сосулек и вздымающихся ледяных лезвий.

– Ой, – прошептала девочка. – Вот мы попали, Лайни! Скорее буди посох! Скорее!

– Др-р-е-е! Гре-е! Ф-р-ре-е! – подтвердил Кыш и вцепился в плечо Хозяйки.

– Почему они… таращатся на меня сосульками? – казалось, ещё немного, и Миа не выдержит от ужаса.

Снежить приближалась.

– Потому что много веков назад в огромном имперском городе древние слуги Просветлённых спрятали один из Осколков, – хмыкнул Люсий, явно довольный, что его слова произвели такое впечатление на хозяина. Странный фантом предпочитал держаться на безобидном расстоянии, то и дело срывая с деревьев листву чтобы кружить её во всех мыслимых сочетаниях с ветками, мусором и комьями земли. Видимо, его крайне забавляли подобные игры, каких существу, судя по энтузиазму, явно не хватало в Бездне.

– Ты спасёшь мою чугунную голову, самый чудесный олух из всех олухов Царя Острозубов! – закричал Зар. – Если мы успеем попасть в Мерегост до того, как про Осколок расчухают наши конкуренты. Менее чудесные чем ты, разумеется! Он гораздо ближе всех остальных городов, к тому же – именно на него направлены Знаки мерцающих на дне моей Чаши! Мы спасены!

– Хозяин, позволю себе заметить, но до Мерегоста – несколько десятков миль, – огромные глаза паренька, казалось, собирались выскочить из орбит. – К тому же, у нас нет гарантий, что Осколок ещё не забрали!

– Ты прав, дитя моё. Прав, мудрейший идиот из всех человеческих охломонов, – неожиданно спокойно пропел карлик, а его хитрющие глаза заблестели, как у него всегда случалось, если накрывала очередная волна возбуждения. – Но я смогу это проверить, если проведу ритуал. Один замечательный ритуальчик, позволяющий мне отследить… хм… как учил ещё сам Меедорн, да не облысеет во век его седая голова… отследить наш Осколочек по эманациям! Ха-ха-ха! По самым психически неустойчивым, вкуснейшим отпечаткам Силы! Ха-ха-ха-ха-а-а-а-а-а!

– Но… это же невозможно… – вздохнул Люсий и с удивлением посмотрел на карлика, а тот с детской улыбкой отплясывал вокруг него сумасшедший танец, потрясая Чашей. Смертоносные искры едва не выплёскивались на землю, но всякий раз этому эксцентричному мастеру удавалось совершенно интуитивно удержать равновесие, не дав выплеснуться чудовищной мощи. – Такое доступно лишь архимагам, насколько я слышал, да и то при некоторых сложных условиях.

– Верно! Верно! О, самый тупоголовый из гениальных отроков! Я подарю тебе свободу и отпущу на волю, наградив самым радостным пинком, что ты в счастливом полёте приземлишься в родной Кливии, если мы добудем Осколочек! Ха-ха-ха! Мы спасём весь мир! Вдвоём! Как Лаэрт и Лавейн сделали это полтораста лет назад после нашествия Хаоса! Спасём и уничтожим его во славу Шарги и всех возлюбленных острозубьих бабушек, клянусь моим фингалом, полученным от самого Белого Единорога!

– Вам нехорошо, Хозяин? – Люсий отпрянул от Чаши, она вспенилась алыми искрами и фыркнула на парня фиолетовыми пузырями. Из сосуда высунулась омерзительно довольная кабанья морда с почти слоновьими ушами, облизнулась на кливийца, радостно хрюкнула, но тут же спряталась назад, заметив Зара.

– Да! Да! Да! Мне ещё ни разу не было насто-о-олько нехорошо, как сейчас, ты, Чудная Человечность Человеколюбивых Чудомордов! Аха-ха-ха! У-и-и-и-и-и! – голос карлика сорвался на восторженный фальцет. Карлик проделал невероятное танцевальное па и взмахнул пылающей Чашей, выстрелив сразу тремя струями фиолетового, оранжевого и розового пепла, они взметнулись ввысь и обрушились в нескольких метрах от остолбеневшего паренька на землю, обрисовав потрясающий воображение, сияющий трёхцветный узор почти в два человеческих роста.

– Что вы делаете, Господин? – закричал слуга, пытаясь перебить рёв разгорающейся Чаши.

– Схожу с ума от сча-а-а-стья как последний идиот! Разве не понятно? А что ещё нужно делать в этом замечательном сумасшедшем мире?

– Вы же спалите всё вокруг! Стойте! Пожалуйста! Хозяин!

– Именно! Именно так, мой ретивый пентюх! Спалим же этот прекрасный грешный мир, чтобы он возродился в очищающем пламени доблестным вдохновение-е-е-ем! – голос Зара от волнения срывался то на ликующий фальцет, то почти на рычащий хрип. – Аха-ха-ха! Возродился как нагая нимфа в струях водопада надежды! Как феникс в лучах пламенеющей Зари Веры! Как таленги в пределах Вуали Теней! Аха-ха! Аха-ха-ха-а-а! А-ха-ха-ха-а-а-а-а-а-а-а!!!

Чаша окатила сверкающий узор такой ослепительной волной, что Люсий с криком упал на землю. Причудливая стена света стала подниматься, отбрасывая непередаваемые всполохи.

В основании этого буйного чуда слуга с удивлением увидел гигантских саламандр, играющих в чехарду с огненными духами. Существа гонялись друг за другом, издавая такие счастливые вопли, словно ничего приятнее для них не могло существовать, чем резвиться в этой живой гармонии света и тепла.

Узор задрожал и будто наполовину рассеялся невероятными лучистыми копьями, которые полетели в разные стороны, увлекая за собой яркими шлейфами саламандр и духов всех мастей.

От такого зрелища Люсий остолбенел. Парень смотрел во все глаза, стараясь ничего не пропустить.

Затем случилось такое, что заставило сердце кливийского парня биться как кузнечный молот. От напряжения у слуги закололи кончики пальцев и вспотело в паху как перед первым свиданием с дочкой мельника. Ноги задрожали и стали подгибаться. Люсий хотел выдохнуть от восхищения, но не смог этого сделать – воздух словно застрял в лёгких комком удивления, смешанного с первобытным страхом.

Из глухой чащи леса с радостными уханьями стали приближаться… сияющие призраки? Нет! Существа, больше похожие на огромные голодные Искры, безумные факелы, состоящие из удивительного сочетания фиолетового пламени с непередаваемым весельем в диких глазищах!

Таленги протягивали удлиняющиеся лапы к Стене Лучей как ребёнок тянется к блестящей игрушке, оставленной отцом.

Люсий обхватил голову руками и всхлипнул, не в силах выдержать весь накал эмоций, навалившийся на него за этот день. Заринверт ухмыльнулся и помахал таленгам Чашей, будто флагом перед новыми союзниками.

Ритуал начался.

– Это же… настоящее искусство! Невероятное владение силами природы в сочетании с мастерской гармонией души и тела! – воскликнула Фейве и опёрлась об Аллофара, не в силах устоять. Друид стоял, положив ладони на искусный медальон в виде миниатюрной рощи, высеченной на огромном пне.

– Тише, тише, о сердце моей тернистой чащи, мне нужно ещё Силы чтобы осмотреть весь Шепчущий Лес и понять, как справиться с этой странной Изморозью. А ты пока отдохни, благодарю. Без твоей помощи мне никогда не удалось бы активировать Высшее Лесное Зрение так быстро.

– Хе-хе, чего там ещё архивырвать, друидище? – в палатку без стука ввалился Дамир, кивнул дриаде, она тут же одним движением пальца увеличила разрез своего декольте на платье почти вдвое. – Всё друидствуешь тут, аж бородища от натуги поседела. Давай-ка, любезный дедуган, лучше партийку в ширк, а? Клянусь сиськами Веласте, я тебя отделаю так, что ты и семи ходов не продержишься! Ха-ха!

– Полагаю, среди твоих широкомордых сородичей не считается за хамство вваливаться без разрешения? Я бы с удовольствием принял твой вызов, хромле и преподал тебе урок игры в ширк, но сейчас слишком занят, поэтому, если ты не возражаешь…

– Ха! Каков нахал, а? – хромл бухнул молотом по земле так, что Аллофар подскочил на месте, а Фейве едва не вылетела из платья, от него соскочили верхние застёжки, обнажив совершенно живописную картину. – Я к нему со всей широкой хромловской душой, а он крутит какие-то словесные завихрения, как шлюха задом в борделе! Ха-ха-ха!

– Так. Дамир, я попрошу вас, – начал Аллофар, поднимая посох. – Нам с Фейве нужно уединение, поэтому…

– Ну вот! Объединение – оно всем нужно, друидище. Другое дело! Садись, дедуган, не будь как в гостях, – он сгрёб оторопевшего от такой наглости Старейшину в охапку и аккуратно усадил за дубовый стол. А другой нежно ухватил взвизгнувшую дриаду и поставил напротив словно куклу. Властолюбивая чародейка вспыхнула, но только открыла рот, чтобы возмутиться и отчитать бесцеремонного хромла, как её опередил друид.

– Ваши нравы и культурные обычаи, Дамир… хм… несомненно обладают эдакой дикой харизмой и колоритом, однако у нас есть дела, а посему…

– Это да. Согласен – скука тут смертная, аж харизмус меня колотит по ночам до пердежа, – кивнул здоровяк и поскрёб татуировку на щеке в виде полумесяца, пронзённого клинками. – Ни выпить, ни подраться не с кем, а как Лаэрт с Райлиным пропали – хоть вешайся! Да и какая-то жуть морозная творится вокруг. Дай, думаю, зайду к моему дедугану и бабе евонной – посмотрю, живы ли? Не окочурились ещё от холодрыги? Ха-ха-ха! Вон все посинели от скуки этой как висельники в заднице морозного дракона! Но ничего, Дамир вам помереть от депрессухи не даст. Верно говорю?

– Ква-ра-шо-о-у, – пробулькал кто-то снаружи, и через минуту в палатку просунулась довольная морда кварга, он зачем-то держал одну из сабель в зубах, одновременно умудряясь ухмыляться.

– Вот-вот, – Дамир захохотал и грохнул кулачищем по столу. – Заходи, зеленомордый, а то без тебя тухловато пока. Вон дедуган мой весь смурной сидит как с похмелуги. Надо ему сделать «кварашо» и «квастроение кваднять», а то насупился на меня, как карлик, страдающий запором!

– Ква-ква-зяин! Ква-можно и кме ква-иг-ва-а-ть? Ква-а-ами!

Фейве переглянулась с Аллофаром, обменявшись многозначительными взглядами. Хромл проворно вытащил довольно опрятную доску и коллекцию фигурок – изрядно поредевшую после событий в Мерегосте и встречи с Оринфертом, но всё ещё ценную коллекцию, которой позавидовал бы почти любой влиятельный барон.

Дамир хмыкнул, отвесил себе хлёсткую пощёчину, видимо, настраиваясь на игру. Кварг радостно булькнул, смотря на оживающие фигуры как на чудеса света. Они отражались в его выпученных глазищах миниатюрными игрушками. Зеленомордый высунул язык до подбородка и стал сопровождать появление каждой новой фигурки вдохновенным бульканьем. Особенно его впечатлил почему-то капитан стражи, когда тот добродушно отсалютовал хромлу – кварг причмокнул и от полноты чувств сиганул через весь стол с места. Фейве поморщилась от такого поведения, но тут же отвлеклась, увидев у такого неотёсанного с виду вояки весьма редкие волшебные фигуры. Дриада вспомнила, как ей не хватило золота, чтобы купить на базаре Хорима бравого рыцаря третьего ряда для личной коллекции – а тем временем Дамир с небрежной скромностью выкладывал статуэтки четвёртого статуса. Чародейка облизнула нижнюю губку.

– Хм-м-м… неожиданно внушительная коллекция, – Аллофар погладил бороду несколько раз. – Последний раз я видел подобную у короля Эйриха, у которого выиграл однажды сундук с изумрудами и молодого пегаса, а тот лягнул одного маркиза и выбил ему глаз – но дворянин вскоре обрёл удивительный по сути дар исцеления, если получал по лбу от жены. Гениальное совпадение, скажу я вам!

– Не дурно, ага, – хмыкнул Дамир. – Я бы исцелял бесплатно только детей и красивых баб, хе-хе, а со знати брал серебром по их весу! Что-то у тебя совсем паршивенькая банда, друидище. Тебе король за байки продул или ты его окончательно охмурил зельями на мухоморах?

– Скорее всего так и случилось. И что же нам теперь… делать? – Лайни побледнел и судорожно схватил посох, наблюдая за морозными рисунками, окружавшими его с Миа.

Снежить клубилась шипящей массой. Ползла морозной жутью и оставляла за собой сверкающий след. Прекрасный и леденящий одновременно. Девочка вздрогнула, вспомнив, что такое же ощущение испытывала лишь однажды – когда в деревне впервые увидела Танец Таленгов, навсегда изменивший её жизнь. Сейчас оживающие рисунки казались ей кошмарами, выпрыгнувшими из самых мрачных уголков Вуали Теней. Они тянулись к друзьям, сверкая на солнце как брызги замёрзшей крови.

В душе Миа всё сжалось в один дрожащий комок. Сердце забилось перепуганным мышастиком, а в виски словно кольнули длинные иглы. Больше всего на свете бывшая боевая фея захотела оказаться в безопасном месте и пить ароматный чай вместе с Лавертом и Ксано. Она даже готова была выслушивать от Рвалина обидные прозвища и получать ехидные замечания от Арена две недели подряд!

– Придумай что-нибудь! – закричала девочка, обняв Кыша и Росток. – Только скорее! Пожалуйста! Они замораживают всё вокруг! И… и приближаются! М-а-а-амочки-и-и!

– Как? Посох не слушается! – в глазах мальчика промелькнуло отчаяние. Он с трудом ударил замерзающим посохом по земле. Ничего не произошло. Попытался повторить, но едва не выронил тяжёлую от налипшего льда палку.

– Ты сможешь! Ну же! Давай ещё! Скорее!

Лайни увидел, как изморозь вокруг них ощетинилась растущими сосульками, острыми как копья шоорских жрецов.

Завыл ветер. Деревья застонали от яростной атаки, а на детей полетели снежинки и небольшие ледышки.

Одна из них до крови рассекла щёку мальчика, но он даже не дёрнулся, судорожно сжимая посох и повторяя одни и те же слова, чтобы разбудить непослушную палку. Она не отвечала на все призывы.

Аллофар, ну помогите же нам! Пожалуйста, Старейшина! Тут такое творится! Без Вашей помощи Роща погибнет!

Пустота вместо ответа. Зловещий хруст льда. Приближение снежити. Хриплый ветер. Отчаяние. Безысходность. Снова мерзкий ветер. Глухой. Холодный. Жестокий.

Да что же случилось со всеми друидами?

– Меня… кто-то душит… – шёпотом признался Лайни. – И Лес… Роща молчит, как будто её что-то блокирует…

– Держись, Лайни! – Миа вцепилась в руку мальчика и заглянула в его полные отчаяния глаза. – Ну попробуй ещё раз! Пожалуйста! Только скорее! Ты сможешь, давай!

– Хорошо… но это бесполезно, Миа. Нас кто-то вычислил, понимаешь? – спокойным, почти безжизненным голосом объяснил мальчик, с трудом проделывая движения тяжёлым посохом – держать его оказалось неловко даже обеими руками.

– Да как вычислил? Кто? Не верь этим злым мыслям!

– Кто-то знал, что мы можем отправиться к Изумрудной Поляне… и приготовил засаду. Прости, Миа. Но нас надурили… – он грустно улыбнулся и обнял девочку, прижав к себе, чтобы она не видела, как в его глазах заблестели слёзы. В голосе ученика друида прозвучало такое отчаяние, что сердце девочки закололо от ужаса. А что если они останутся здесь? Превратятся в безжизненные холодные статуи и больше никогда не увидят друзей? Миа показалось, как её кожа покрылась ледяной коркой.

Неужели всё так и закончится? Они ведь просто хотели помочь! Помочь Роще и принести тепло!

Лайни в отчаянии обхватил виски руками. Голова парня пульсировала резкой, нарастающей болью.

– Нас… обманули как глупых котят, – прошептал мальчик, не в силах говорить от охватившего его ужаса.

– Нули-друли! Брули! Бе-ем! – запищал Кыш и, одним прыжком перескочив на руку мальчику, со всей силы укусил его за руку, вцепившись острыми зубками. – Лупых! Лупых ко-тьят! Тьят! Тьят! Тьят!!!

– Ай! Больно! Ты что творишь? – от неожиданности ученик друида на минуту позабыл об опасности. Именно это и добивался находчивый мышастик.

– Ишь-риш-фиш-бриш!!!

– Да я тебя сейчас…

– Не надо! Лайничка! Смотри!

Миа потянула мальчика за рукав и показала на посох, его поверхность забурлила изумрудными волнами. Ученик друида с удивлением посмотрел на подругу, затем перевёл взгляд на своё орудие, с которого стал осыпаться налипший лёд.

– Ничего себе! Мийка, как вы это сделали? Я не понимаю, что… – посох сверкнул растущими трещинами, создавая круг ослепительного нефритового света, вокруг него в радиусе десяти метров всё таяло.

Остатки льда упали с этой странной палки и превратились в бирюзовые хлопья, похожие на пушистые листья.

– Я и сама не знаю! Может, это Лаверт меня услышал и решил помочь? Ух ты! Видишь?

– Ого! Вот это да-а-а! – только и смог вымолвить ученик друида, сразу позабыв о боли и хулиганском поведении Кыша.

Кровь из раны Лайни на руке брызнула на посох – и тот засиял короткими молниями, похожими на причудливые танцы лесных духов, вернувшихся из долгого сна.

Мальчик закричал от неожиданности, собирая всю боль, отчаяние и ярость в кулак, представив, как на него смотрят с ободрением Лаэрт, Райлин и Аллофар с Фейве: они буквально передавали ему природную теплоту, и воинскую доблесть, наполняя невероятной мерцающей решительностью. По крайней мере, ему очень хотелось представить именно это – Лайни сам не знал почему так произошло, но кончики пальцев закололи с такой силой, что он позабыл о сомнениях.

А затем постарался выплеснуть весь страх и стремление к цели в один порыв, который ему подсказало сердце.

– У тебя получится, Лайни-и-и-и-и-и! Дава-а-а-а-ай!

– Ава-а-а-а-а-ай! А-а-ай-ни! – пропищал знакомый тонкий голосок.

Тогда он размахнулся и воткнул посох в землю словно древний жезл, в котором сконцентрировалась вся его детская вера, светлая воля и друидская любовь к природе.

Вспыхнуло так, что у Лайни заслезились глаза. А затем из палки потянулись сияющие зелёные ветви, появились мощные узловатые корни, и волна первозданной лесной Силы ударила в разные стороны, сметая подступившую изморозь.

– Что это, Миа? – выдохнул ученик друида, с удивлением глядя на свой обычный посох. – Я схожу с ума или это взаправду происходит?

– Это наш ответ снежити! Я же говорила – у тебя получится! Лаверт и Ксано мне всегда объясняли! Объясняли, что нужно верить до самого конца! Верить! Верить за-мер-ца-тель-но! Урр-р-а-а-а-а!

– Раба-да-а-а! – заверещал Кыш и радостно захлопал ушами, давая понять, что без его выходки такого чуда ни за что бы не произошло – вот как верный мышастик умеет вдохновлять друзей. Дружеским укусом!

Дети подхватили Росток и побежали к Поляне Изумрудника. Они не заметили, как из сосулек и льда в дальнем конце чащи соединились изломанные фигуры.

Существа оскалились, дыхнули морозной угрозой так, что соседние деревья задрожали, теряя листья. Затем создания зимы последовали за друзьями. Пора закончить их наивную, светлую сказку.

– И что, теперь всё пропало? Продули как голые ёжики королевским борзым? А я же говорила – не надо было с ним играть! Не надо было! То же мне, мастер ширка – сливает уже выигранную партию из-за инфернально детских ошибок! – не выдержала Фейве, скорчив презрительную гримасу. Аллофар нахмурился и ничего не ответил, глядя на игровое поле. Дриада не умела проигрывать – это для неё выглядело не просто уступкой чужому мышлению, а вызовом для всего Лесного Братства, чьи умственные способности легко раздавил и почти высмеял какой-то неграмотный хромл.

Дамир проявил недюжинное тактическое чутьё и всего за несколько ходов потеснил простыми стражниками высшие фигуры друида и дриады. При этом соперники уже потеряли на двоих чародея, трёх взрослых медведей и даже любимца Аллофара – Серебристого Единорога пятого ранга, а без него тот не мог играть в полную силу.

– Ква-а-аси-ва! – пробулькал кварг, восторженными глазами глядя на поле. Его победили в три хода, оставив хромла одного, только это не смутило опытного Дамира. Он уже выправил ситуацию в свою пользу буквально с ураганным натиском разметав все планы чародейского дуэта.

– Клянусь Арваримом, надо было играть с вами на желание! – захохотал Дамир. – Только жаль, я потерял мою драгоценную статуэтку чуули. Вернее, отдал тому хитрожопому хоримскому купцу, а его теперь с кишками и остатками внутренностей приморозило к полу таверны, так что мой бельчонок ему не пригодится…. Эх, а мне сейчас нужен позарез просто!

– Знаю я твои желания, хромл, – усмехнулась дриада, а на её щеках заиграли пунцовые пятна, сделав девушку ещё привлекательней. – Но не в твоём положении причитать… впрочем, пора нам со Старейшиной вспомнить молодость и как следует окультурить тебя высшей целью… то есть показать урок вежливости и тактичности, превосходство интеллекта и духовной идейности над дикарским напором и наглой силой.

– И то правда, – улыбнулся друид. – Хорошая игра не терпит суеты. Вознамеримся, а?

Он тронул статуэтку архидруида, а тот ударил посохом, обрушив на позиции фигур Дамира снежный вихрь – часть поля покрылась зловещим снегом. Двое солдат тут же вылетели с поля, отброшенные ветром, а у остальных замедлилась скорость.

Фейве тут же отдала приказ лучницам, они использовали ядовитые стрелы, ранив двоих стражников. Тут же малый единорог Аллофара радостно заржал, ударив копытами – благодаря успеху чародейки, он получил возможность дополнительного хода.

Хромл нахмурился, увидев, как статуэтка приблизилась к его слабо защищённому замку: всего два раненых стражника, это острозубам на смех против единорога.

Дамир почесал татуировку на щеке и тронул капитана стражи – тот кивнул и отдал честь Хозяину, а сам полукругом двинулся наперерез единорогу и ударил того щитом, мастерски оглушив отличным ударом.

Фейве ахнула и от досады ударила кулачками по столу, ведь удачное оглушение капитана дало возможность каждой фигурке хромла атаковать любого соперника в поле зрения! И откуда бестолковый дикарь мог знать такие тонкости игры?

Раненые и почти выбитые из игры стражники продавили ряды дриад с такой лёгкостью, что Аллофар стал дёргать себя за бороду, а платье дриады менялось с тёмного на прозрачное каждые пару секунд, открывая живописную картину. Фигурки хромла начали сеять истинный хаос – одну за другой статуэтки волшебницы покидали поле, падая под стремительными атаками, ударами щитов и ловкими выпадами его фигур.

– Шарга забери этих стражников! – не выдержал Аллофар, понимая, что теперь шансов достойно сыграть против Дамира у него вместе с Фейве меньше, чем пьяному бомжу победить дракона сломанной зубочисткой. – Эти простые статуэтки в руках хромла бьются как… как сумасшедшие хромлы! Бред и безумие!

– Ну что, понравилось, а? – захохотал Дамир. – Это тебе, дедуган, не посохом клопов отгонять, в ширке надо думать! Грамотность боевую надыть выучивать, а не задом мухоморы высиживать!

– Друид, придумай же что-нибудь! Будь мужиком, наконец! – заголосила Фейве, в азарте позабыв о степенности. – Ты хоть что-то можешь? Ты хоть чего-то стоишь на деле?!

– Я? – Старейшина нахмурился, напоминая седого ястреба и сверкнул на взволнованную дриаду глазами. – А кто у нас так бездарно потерял почти всех лучниц, когда победа уже почти была у меня в кармане?

– Не смей обвинять меня, друид! Не смей! Это всё твоя мужская самонадеянность! Эгоизм! Самовлюблённая дурь! Вы! Вы! Все мужики одинаковы! Не можете даже играть порядочно! Только бахвалитесь и меряетесь достоинством, молотами и всем остальным! Как глупые, безмозглые мальчишки! Даже не можешь взять на себя ответственность за игру! Ты даже вдвоём со мной у хромла не можешь выиграть! Святая Веласте, какой дешёвый фарс! Да ты хоть что-то можешь, старик? Ха-ха-ха! У тебя из достоинств только борода осталась?!

– Да я сейчас докажу тебе! Вздорная, своенравная ворона! – взревел Старейшина так, что даже Дамир, с нескрываемым интересом наблюдавший за перепалкой чародеев, покачал головой. – Вот! Получила теперь? Увидишь, я выиграю сам! И докажу! Докажу всё! – Старик тронул архидруида, последнюю фигуру высшего ранга, которая осталась у них на двоих с Фейве, и тот с поклоном создал ослепительную вспышку, она преобразовалась в портал – а из него с воплями и рёвом на обессиленных стражников хромла выбежали малые элементали и духи воды низших рангов. Вся палатка засияла от игры лучей света на их прозрачных телах.

На игровом поле наступило настоящее боевое безумие.

Стражники отступали под натиском вызванных существ к самому замку. Дамир сжал кулачищи, а Фейве закричала и захлопала в ладоши совсем как девочка, заставившая папочку исполнить Главный Каприз Дня. Эмоции захлёстывали её настолько, что она не задумывалась, насколько забавно и гротескно выглядит даже не фоне варвара и кварга. Сейчас главным для неё стало происходящее на доске. Драматургия ходов и движений, накал самолюбия и амбиций. Борьба интеллекта с беспощадным напором дикаря.

– Клянусь Арваримом, это первый раз, когда я так близок, чтобы выиграть у двоих сразу, – усмехнулся хромл, поразмыслив с минуту. Дриада и Старейшина переглянулись. – Ну а что вы так разорались, господари мои? Поддадим жару, как сказала бы моя бабушка, распалив камин после бобовой похлёбки. Ха-ха-ха!

И Дамир сделал то, чего от него никто не ожидал. Кварг сначала выпучил глаза, а затем стал отплясывать дикий танец, потрясая саблями с таким восторгом, словно его собирались сделать Жабьим Королём.

Глава 2. Таверна убитых надежд

– Ты хоть представляешь, что он может натворить в городе, обладая такой проклятой мощью? – капитан смотрел на парня с той неповторимой решительностью в глазах, какая бывает только у ламерийских офицеров в минуты тяжёлых стратегических обсуждений. Они с Дирни пережидали ледяной вихрь в полуразрушенной таверне, пытаясь сообразить, что им делать дальше. Соображалось весьма скверно.

За окнами ревел и матерился бешеный ветер. Иногда проносились осколки льда размером с голову лошади. Одного стражника буквально впечатало в стену соседнего здания. Дальше наблюдать не хотелось. Медленное погружение некогда цветущего города в ледяной кошмар буквально разрывало сердце, поэтому Дирни напускал на себя привычную глуповатую язвительность, чтобы за сомнительной ироничной маской скрыть угнетающий его страх.

– О-хо, неужели Большой Снежный парк, чтобы катать детвору на огромной горке, а внутренности воров развешивать гирляндами на мельницах как украшения? – мрачно пошутил юный гвардеец и пнул здоровенную сосульку на полу. Парень до сих пор не мог понять, как его угораздило попасть в такой водоворот невезения. Таверна казалась ему древним зимним склепом, где похоронили чьи-то мечты заживо, замуровав в снежное безразличие. Картина перед глазами заставляла сердце биться как сумасшедшее.

Около стены с мучительной гримасой на синем лице сидел старик, прибитый к стулу копьём изо льда. В его глазах застыла такая боль и отчаяние, что даже повидавший многое капитан отвернулся. И здесь проклятый карлик преследовал друзей, заставляя смотреть на следы своей власти, которые одним видом позорили человеческое достоинство. Во всяком случае, это читалось на лице ламерийского офицера.

– Именно. Только люди будут служить кормом для тех, кто строит это развлечение, а женщины и дети – приправой или живыми кормушками для питомца Орина, чтоб его таленги забрали куда подальше.

– Подожди… но ведь этот трусоватый карлик не мог завладеть такой… такой чудовищной Силой! Он что, в лесу заключил договор с Царём Острозубов или Лордами Хаоса, что они его накачали невероятной мощью? Да все кланы карликов не стоят этого – даже если бы поклялись оставаться рабами следующие десять поколений!

– Ты прав, дружище Дирни, – казалось, заострившееся за время похода лицо капитана стало старше ещё лет на десять.

– Тогда как? Это не может быть совпадением! Видел тот вихрь, что он создал?

– Ещё бы… до сих пор мороз похоже от этого жуткого зрелища… а что он сделал с людьми, попавшими в воронку – это просто за пределами моего понимания! Будто высосал из них саму жизнь и поглотил её, как здоровенная жаба пожирает летающих вокруг неё мух!

– Вот сволочь… и как нам теперь его остановить? У меня ноги начинают подкашиваться от той картины… она до сих пор стоит перед глазами.

– Нужен план. И такой, чтобы наверняка – больше шансов у нас не будет, – вздохнул капитан и почесал больное колено, оно опять зудело, жестоко напоминая о чудовищной бойне в лесу, когда из его отряда сделали коллекцию снежных статуй, расправившись с опытными воинами как со щенками. И больше всего старого вояку ужасало не это – в самой глубине души он боялся, что так поступят с ним и Дирни, если они не успеют ничего придумать.

– Капитан, я понимаю, что вы хотите действовать наверняка, но сейчас нет времени на размышления! Пока мы будем чесать зад – этот психопат превратит мой родной город в Ледяную Пустошь!

– Не горячись, солдат, наше время ещё придёт, – одёрнул офицер, а в его голосе вновь прозвенел металл. – Поверь мне, я тоже разделяю твои эмоции, но сейчас нам…

За окном огромная льдина врезалась в крышу соседнего здания, прошив её словно ледяной нож и словно наплевав на все труды и старания, вложенные жителями Мерегоста и лучшими строителями Империи в архитектуру, по праву считавшуюся жемчужиной стиля городов Срединных Земель. Это стало последней каплей терпения парня.

– Проклятая Шарга! Сейчас! Потом! Что ты там ещё разделяешь, а? Да его убить мало за всех этих мирных людей! Мы должны идти прямо сейчас! И остановить эту двуличную мразь! А если ты боишься отправляться со мной и дорога шкура, то я отправлюсь один. Да, один! И сделаю всё сам! Вот зря я рисковал жизнью! Зря тащил тебя по лесу, лучше бы…

– Заткнись, щенок! – офицер влепил пареньку такую оплеуху, что тот пошатнулся и едва не упал, но успел ухватиться за стол. – Послушай меня, мальчик. Никогда не смей так разговаривать со старшим по званию, даже если у тебя нервы скручиваются узлами от увиденного и хочется блевать собственным страхом. – Голос мужчины звучал до жути спокойно, но в глазах бушевала буря похлеще той, что сотворил карлик. – Ты меня понял?

– Да. Простите, капитан. Не знаю, что на меня нашло. Просто трясёт… от всего этого. Простите меня! Дурь какая-то нашла…

– А я знаю, что нашло. Эти золотистые черви умеют манипулировать людьми, вытягивая с поверхности души худшие качества. Помнишь, как мои стражники лезли к ним несмотря на весь идиотизм их стараний? Это мне напомнило бойню с учениками чародеев, захватившими деревню – тогда со мной было всего двадцать человек и один талантливый клерик. Он сказал, чтобы мы очистили мысли от любой гнили и держались вместе, прикрывая его, пока он вычислит спрятавшихся негодяев.

– И вы спасли всех людей?

– Почти. Эти нелюди, по-другому не могу их назвать, зарезали половину, чтобы ударить по нам и прикончить одним заклятием, усиленным при помощи боли невинных. Наш клерик сумел рассеять их магию, не дав причинить вреда нам, однако… сам погиб. Но из фанатиков не ушёл никто. Остальных мы вытащили.

– Уфф… ну и рассказ, клянусь самой Веласте! – выдохнул Дирни, уже позабыв о ссоре с капитаном. В его воображении тут же ожили и вспыхнули картины страшного боя и спасение целой деревни. Офицер умело переключил мысли солдата и направил их в другое русло, чтобы помочь парню легче пережить недавнюю трагедию. – Вы так рассказываете, что мне уже кажется, будто я сам всё пережил с вами!

Ослепительные вспышки. Яростные вопли. Стоны раненых. Сверкающие заклинания вокруг. И предводитель мятежных чароплётов, почему-то похожий на Оринферта.

Эх, если бы он, Дирни, оказался среди стражников, то в первых рядах помчался бы на встречу врагам и конечно именно он точным ударом свалил бы коварного карлика-отступника, спас доверчивых селян и потом в обнимку с самой красивой деревенской девушкой отправился…

– Дирни! Ты чего уставился на меня как на красотку из борделя? – одёрнул его капитан. – У меня что, выросли сиськи как дыни?

– Э-эм… ничего. Ага. Просто твоя история напомнила мне кое-что, – смутился юный воин, незаметно для себя перейдя «на ты» с капитаном. После такой истории он уже считал офицера почти родным, частью себя самого. Не чванливым карьеристом из гвардии, которые смотрели на простых людей как на дерьмо, выклянчивая взятки при любой возможности, а настоящим воякой, идущим на серьёзный риск, спасая жизни селян и их детей в битвах со всяким сбродом. – А к чему ты рассказал всё это?

– А к тому, мой не в меру безрассудный друг, что если бы наш клерик заорал благим матом, порвал на груди рясу и с диким воплем помчался на врагов, то его прикончили первым же выстрелом, а потом и нас спалили как чумных крыс. Выдержка, Дирни – необходимое качество настоящего воина, которое отличает его от тупоголовых рубак. Да, он погиб – но принял весь удар разрушительной магии на себя, показав невероятное хладнокровие и одновременно точный расчёт в самый сложный момент сражения, а это помогло нам не только немного выиграть время, но и расправиться с безумными жрецами, поэтому у них не осталось сил на второй смертоносный удар.

– Я опять чуть всё не испортил, – парень опустил голову. За окном продолжала властвовать метель, захватывая этот неуступчивый город. – Иногда моя горячность мешает мне… сильнее любого врага.

– Именно, солдат. Теперь давай обдумаем и осмотрим как следует таверну в поисках сюрпризов. Наверняка здесь оставались гвардейцы, а если нам повезёт – возможно, даже волшебники низших рангов, они с удовольствием одолжат нам своё магическое барахло. Оно им больше не пригодится – для Вуали Теней все равны, там не судят по толщине задниц и размерам кошельков. Только по весу твоей души.

– Да уж, куда бы я делся без фирменного капитанского юмора, – усмехнулся парень. – И если честно, у меня до сих пор кровь закипает от того, что здесь случилось! Это просто бесчеловечно!

Парень со вздохом перешагнул через вмороженного в пол нищего, пытавшегося поднять обронённые кем-то медяки – бедняк так и остался умирать застывшим символом равнодушия.

Два стражника у стола буквально приросли друг ко другу, напоминая чудовищное создание с четырьмя руками и двумя туловищами. Один до сих пор держал ледяную кружку, на лице воина гротескно и жутковато отражалась смесь удивления, злости и желания допить любимое пойло вместо того, чтобы спасаться от ледяной скверны. Видимо, он до конца надеялся, что представление в таверне закончится лёгкой показухой с фейерверками, а потом полуголые красавицы со смехом нальют каждому дармового вина от хозяина. А ведь у него ещё оставался шанс спастись – это Дирни определил сразу, оценив расстояние до выхода.

Следующая картина заставила парня похолодеть от ужаса. В уголках глаз будто закололо иглами, а кончики пальцев задрожали, так у него всегда случалось в минуты сильного потрясения, когда казалось – ещё немного и всё внутри вывернется наизнанку.

Девушка. Невероятно юная и цветущая. Магия льда у этой стены совсем не обезобразила её как остальных, а лишь аккуратно осыпала налётом серебра. Казалось, поднеси факел – и красавица вздохнёт, поправит роскошную густую косу и поднимется, с вежливой улыбкой поблагодарив воинов за спасение.

Ей на вид можно было дать не больше пятнадцати-шестнадцати. Девушка прижимала к себе младшую сестру, как две капли похожую на неё и закрывала её от угрозы.

Кроха выглядела совсем живой, едва тронутой льдом – даже выражение огромных голубых глаз, характерных для ламерийских красавиц, не отражало ужаса и смертельного страха, а скорее непосредственное удивление: «Ой, а что это за волшебный снежок вокруг? Неужели мы пойдём летом кататься на горке? Вот будет здорово!»

Почему-то парень решил, что отважную девушку звали классическим ламерийским именем – Миила. Из таких как она получаются отличные жёны, верные, душевно-гостеприимные и растящие розовощёких мальчуганов-крепышей, которые помогают родителям поднимать хозяйство. Он почему-то понял это сразу – по тому широкому, душевному объятию, каким девушка обхватила зазевавшуюся сестру. А ведь могла убежать одна: до крайнего выхода из таверны оставалось всего несколько шагов.

Миила смотрела прямо на него. Этот пронзительный взгляд буквально прожигал душу теплом, ещё оставшимся в удивительно мягких, привлекательных чертах лица. Освещал голубыми глазами все потаённые углы и заставлял задуматься о многом. Почему произошло именно так? Разве сёстры заслужили такую жестокую смерть? И как же теперь достать и наказать ту мразь, которая в ответе за всё?

Девочка прижималась к сестре. За окном с равнодушием убийцы танцевала вьюга, превращая прекрасную архитектуру города в логово зимнего дракона, проснувшегося только ради этого чудовищного зрелища. Остальные замороженные посетители смотрели на Дирни, словно ожидая от него чего-то.

Понимания? Прощения? Сострадания?

Таверна буквально дышала ледяной смертью. Таверна хотела обещания. Таверна требовала его с тихой, жестокой непреклонностью.

– Я. Оторву ему. Голову! – прошептал Дирни, сжав кулаки. – Оторву его уродливую башку за всё зло, которое он натворил!

– Думаешь, это поможет? – Найне с сомнением посмотрела на Шиалу и положила ладонь ей на плечо. От этого жеста почему-то веяло лесной тайной и желанием понять, а не обидеть, но Принцесса всё равно почувствовала, как её охватила резкая обида, будто в её изящную, полную неописуемого Королевского Величия цель кто-то проник грубыми корнями, присвоив часть идеи себе. Это выглядело слишком уж прямолинейно – как запах тяжёлой нищеты в крестьянской избе, какие Шиала видела в детстве в поездках с Наместником Холлингом.

– Не знаю, клянусь бассейном с золотыми рыбками! Но я должна вернуть Лаэрта! Без него Шепчущий Лес не выстоит и недели… – Принцесса продолжала лихорадочно рыться в карманах, пытаясь найти всё ценное, что могло пригодиться ей для выполнения задуманного.

– А ты знаешь… в чём-то даже завидую тебе, – вздохнула дриада. – Никогда не могла влюбиться по-настоящему. Мне обычно попадались или слишком слабохарактерные эгоисты, или упоротые циники.

– Ещё слово – и будешь всенепременно вытаскивать стрелы из своей душевной, но слишком болтливой морды! – одёрнула её Шиала в десятый раз перепроверяя карманы и попутно раскладывая зелья с наконечниками для стрел – их всегда не хватает, а потому лишними никогда не будут. – С Лаэртом меня связывает слишком многое, чтобы я обсуждала это с каждой лесной трещёткой. Он учил меня с самого детства и дал больше, чем ты можешь себе представить, поэтому собираюсь сделать всё, чтобы вырвать его из лап этих сумасшедших таленгов! Если твоё чащобное воспитание и Образование-из-Глухомани позволит хоть немного понять, что я имела ввиду!

– Аха-ха! Вот это я понимаю – прямота в действии. Я же знала, что мы с тобой подружимся, Зеленоглазка! – она звонко шлёпнула девушку по спине так, что так едва не перекувырнулась через голову, но удержалась, схватившись за ветку – рука у гибкой дриады оказалась невероятно тяжёлой. – На вот, возьми! Надеюсь, в Храме Веласте принимают в дар наконечники из зубов гнилоедов? И не смотри так. Да, у нас кроме тухлых друидов здесь нет мужчин, но твой мерцательный спаситель со взглядом, от которого твердеют соски, не в моём вкусе. Мне нравятся парни попроще. Со шрамами на рожах и без трёх сотен лет тайн за душой.

– Ещё бы, Райлин харизматичный вояка, – улыбнулась Шиала, почему-то сразу представив брутального лейтенанта средних лет с гибкой, изящной и атаманистой дриадой. – В нём есть нечто непременно притягательное – как у… ммм… стада быков, прущих напролом, снося всех на пути – если не копытами, то матюками и грозным взглядом, это уж точно. А какой у него… шрам шикарный – прям у-ух! – Добавила она чтобы поддержать подругу. – Так и хочется визжать от счастья, если его физиономия не привидится перед сном.

– Эх… и не говори, – вздохнула Найне, закусив губу. – Если бы он только на меня посмотрел и улыбнулся, я бы его схватила и… и… утащила сразу на Поляну Измрудника!

– И чем бы там занимались? – мечтательное воркование подруги стало успокаивать Принцессу.

– Как это чем? Ты думаешь мы настолько дикие, что не знаем, как развлечь настоящего мужчину? – Найне тряхнула густыми волосами, заплетёнными в затейливые дриадские косы и сняла с плеча лук. – Стреляли бы с закрытыми глазами в листья гигантского дуба, слушали пение птиц, купались голышом под водопадом под вой волколаров, ловили светлячков, угадывали возраст чудищ по диким воплям, доносящимся из чащи и делали украшения из коры, чтобы обменивать у купцов на свитки и оружие! Ну разве не здорово?

– Я бы сказала – просто шикарно, особенно насчёт водопада. Думаю, Райлин не устоит перед тобой на таком свидании – если конечно, выберется с Лаэртом, – усмехнулась Принцесса, но тут же помрачнела, вспомнив о своём украшении, которое у неё выторговал Наблюдатель в обмен на помощь. Эта Сущность явно что-то задумала – такое ощущение, она не столько помогала ей, сколько развлекалась, пытаясь заставить девушку думать, что заключила выгодную сделку, отдав самое ценное. Но другого выхода Принцесса не видела! Или не хотела замечать? Мысль о том, что она окажется должна такому влиятельному Созданию выводила её из себя больше, чем фальшивая игра одного из музыкантов на роскошном балу в честь её будущей коронации – этот эпизод часто снился Шиале в самых тревожных снах, заставляя просыпаться с криками в холодном поту.

– Выберется, конечно! Я что, зря три дня готовила место под водопадом, очищая его от колючек и звериного дерьма? Думай, о чём говоришь, Зеленоглазка! А ещё ленты для волос из Храма Веласте – мне за них пришлось отдать четыре заячьи тушки и два ожерелья из серебристой коры!

– Серебристой коры? Храм Веласте? Ты совсем меня заболтала как дворцовый шут на Празднике Танцев, где баронский сынок мне отдавил все ноги и сопел словно носорог после занятий балетом! А ещё говорят, что дриады угрюмые и замкнутые бабы! С тобой точно не соскучишься, готова поспорить на мои серебряные башмачки, а в них я выглядела звездой всех детских баллов и конкурсов. Эх…

– Представляю. Но я и была замкнутой до того, как меня нашла Фейве, когда отбила от пьяных гвардейцев, патрулировавших дороги в поисках развлечений – с ней было тогда всего две дриады, а ведь они прогнали целый отряд! Как вспомню – до сих пор слёзы наворачиваются и мурашки по коже. А потом Лес начал меня лечить от боли, выдавливая её светлыми эмоциями – общением со зверями, сбором редких трав и занятиями с луком.

– За это дриады заслуживают огромное уважение при всех своих странностях. Только интересно, почему тебя так тянет ко мне, если я такая городская неумёха? – усмехнулась Принцесса

– С тобой я не чувствую себя дикой, никому не нужной лесной волчицей. И хотя ты сильно отличаешься от наших сестёр, скорее напоминаешь капризную городскую кошечку, но не кичишься происхождениям, а умеешь иногда прислушиваться к чужим словам, хотя тебе и мешает гонорок с такой манерной придурью. В общем, порой ты даже не напоминаешь слишком избалованную соплячку, помешанную на собственном бассейне с золотыми рыбинами.

– Что-то тебя совсем понесло на откровенности, – улыбнулась Шиала, решив не обижаться на прямоту подруги. – Но я это ценю. Правда… не привыкла к такой открытости, ты уж извини, если буду иногда не очень бурно-трогательно реагировать – для городской кошечки и не слишком избалованной городской соплячки, разумеется.

– Ха-ха-ха! – Найне невероятно ловко извернулась и шлёпнула Принцессу по мягкому месту. – Замётано. Тебя не так легко вывести из себя… ну что же – придётся проводить тебя к Храму Веласте, а то тебя на полпути слопают живоглорки – боюсь, не останется даже фирменного гонора!

– Уфф! – Шиала покраснела и потёрла горящее королевское достоинство. – Ты умеешь жёстко подбодрить, клянусь Белым Единорогом…

– А то! Ну что, потренируемся на дальность стрельбы на бегу? Спорим на три твои стрелы, что я выиграю, Зеленоглазка?

– Конечно! Ух, ещё немного – и за Волчьим Оврагом наша полянка! – сообщил на бегу Лайни, держа перед собой сияющий посох почти как Знамя.

Тепло с него струилось по пальцам, сладко покалывало и окатывало сердце приятной волной. Такое ощущение, что внутри ученика друида резвилась крупная саламандра, прыгая по огненным ступеням эмоций мальчишки и с каждым прыжком вызывая яркий сноп искр из любопытства, приключений и восторга. Обалдеть пр-р-р-р-осто!

А если бы не Мийка – их бы уже превратила в статуи эта бешеная изморозь. Всё-таки здорово, когда с тобой рядом такая надёжная и находчивая девчонка! Не то что эти глуповатые, вечно хихикающие бестолкушки, какие только и могут, что ныть, какие все мальчишки вокруг плохие да грубые, а какие они, девчонки – розы среди навоза. Ну да, правильно Мийкина матушка сказала, что настоящая девочка должна не сплетничать обо всех, а уметь вдохновлять парня, чтобы он мог добиться многого с её помощью. Иначе будут расти как эти надменные, баронские сынки, живущие на всём готовом, а сами ещё надувают щёки, какие они крутые! Да тьфу на них семь раз!

А вот Рыжая – молодчина! Эх, была бы она постарше…

Рука ещё заметно ныла после укуса Кыша, но это только прибавляло скорости. Хотелось мчаться вперёд к Изумрудной Поляне, посадить там Росток и спасти всю Рощу от коварной снежити. После такого невероятного преображения посоха, любые проблемы казались пустяками. Их легко развеять одним взмахом ожившего жезла.

Священный Лес подгонял ребят, поэтому Лайни почувствовал вдохновляющий шелест ветвей за спиной. Как бы ему хотелось навсегда запомнить это окрыляющее приключение, волнующее пение птиц над головой, ощущение светлой тайны с привкусом чего-то неповторимого, ожидающего их на поляне.

Мальчик только сейчас осознал, что загадочная Чаща Леса является продолжением их истории: деревья словно записывали ветвями каждый шаг друзей в памяти невидимых Воздушных Книг, листья шептали Голосами Древних Сил забытые мотивы, а духи леса следили за путниками проницательными глазами.

Ученик друида не мог объяснить всё это многообразие мыслей, но чувствовал его природным чутьём. Священный Лес принимал их в своё сердце и просил о помощи.

– Пусть у нас всё получится! Пусть всё получится! Получится! Получится-а-а! – крикнул он на бегу, обращаясь не к кому-то одному, а ко всем вместе: к пронзительно-синему небу с кучерявыми облаками, зелёным великанам, гомону беззаботных птиц и даже к шелковистой траве под ногами. Всё просто должно получиться. Честно. И никак иначе.

– Лучится! – повторил Кыш.

– Читса-шитса-шитса-а-а, – пропел кто-то. И Лайни был уверен, что это сама Священная Роща отвечала ему шёпотом листвы.

Девочка бежала рядом и не отставала, хотя на руках у неё с важным видом сидел мышастик и что-то лопотал – видимо, вдохновлённый словами мальчика. А на плечах у неё держался Росток, опутав Миа гибкими стеблями.

И ведь не попросит помочь – будет пыхтеть и сопеть, Рыжая Пыхчундра, пока веснушки на лоб не полезут. Упрямая, зараза.

– Стой, Торопыга! – крикнул на бегу Лайни. – Давай мне Кыша, я помогу. А то тяжело!

– Уфф… и… ни… чего… не тяжело!

– Давай Кыша, не упрямься, Настырнюга! Говоришь – мальчишки любят выпендриваться и петушиться перед девочками, а тут сама не хочешь помощь принять, когда предлагают по-человечески.

– Уфф… ага, – Миа поправила волосы и погладила мышастика, присев на траву. – Я такая…

– А девчонки разве не выпендриваются? – ученик друида взял Кыша, который запрыгнул к нему на плечо и стал ерошить волосы русые мальчика, словно там спрятались сырные запасы. Их не обнаружилось, и мышастик вздохнул, зашнырял хитрыми глазками вокруг в поисках ягод.

– Не-е-е, – девочка завязала растрепавшуюся косичку. – Только хитропопят, пыхтят, задирают нос, капризничают, бестолкушествуют, упрямятся, сопят и заговаривают зубы, когда строят глазки. Но никогда не выпендриваются как мальчишки. Ни за что.

– Хм… а что ещё значит «хитропопят»? – Лайни улыбнулся и присел рядом. Оказывается, по лесу бежать сосем не так просто, как ему казалось сначала – дыхание никак не хотело успокаиваться.

– Ну-у… не знаю… смотря по ситуации… – Миа легонько толкнула парня в плечо и со всех ног помчалась к Поляне Изумрудника, показав Лайни язычок. – Догоняй, копуша! Ха-ха-ха!

И залилась таким счастливым смехом, словно ещё недавно им не грозила ледяная угроза, а всё происходящее выглядело яркой, незабываемой игрой. Девочка просто впитывала любое тепло и повод для забавы, превращая его в настоящий фонтан эмоций.

Тогда ребята ещё не подозревали, что произойдёт дальше и какие последствия вызовет. Они просто почувствовали вкус приключения, распробовали его – и с каждой минутой хотели всё больше, чтобы погрузиться в новый для них светлый водоворот впечатлений с головой, не думая ни о чём больше.

Но уже через минуту на месте, где находились друзья, показались странные кривые тени. Они замерли словно призраки на охоте, а затем почти бесшумно отправились по следу.

Охота продолжилась.

– Жуть какая, – выдохнула Принцесса и поёжилась. – Ну и откуда эта холодрыга взялась здесь, в царстве Вечного Лета?! Если я верно помню, друиды поддерживают тепло в Священной Роще уже несколько столетий!

– Не бойся, подруга. Только шагай быстрее и согреешься, – ухмыльнулась Найне, не упустив возможность поддеть изнеженную девушку. – А то так скоро сопли к ноздрям примёрзнут, будешь на упыря похожа! Ха-ха!

– Вечно ты со своими шуточками! Нет бы дала зелье какое, чтобы согреться!

– Улыбка нам для того и дана, солнышко, чтобы согревать душу шуткой, когда люди вокруг киснут и ноют. А зелья тебе не коровий помёт, чтобы им разбрасываться. На вот, пожуй, – дриада дала Принцессе кусочек коры, от неё пахло чем-то едким. Девушка хмыкнула, но всё-таки решила попробовать: на вкус эта дрянь напоминала высушенный панцирь живоглорки, однако по телу тут же стало расходиться приятное тепло.

– Кора Солёного Дуба, – одобрительно кивнула Найне. – Помогает набраться сил и поднять настроение, если не потеряешь все зубы, пока прожуёшь до конца.

Храм Веласте находился не очень далеко от Рощи Друидов, но из-за холода и поваленных снежной бурей деревьев добираться пришлось гораздо дольше.

Найне показала тайную тропинку, благодаря ей искательницы приключений избежали сомнительного удовольствия заплутать и лезть через овраги, полные всякого опасного зверья, но всё равно на их пути встретился мохнолап, он скосил на девушек круглые глаза и сиганул в чащу, едва Шиала коснулась лука.

– Эх ты, неумёха! – дриада сплюнула на землю. – Такую добычу упустила! С тобой только на десять шагов по связанным пьяницам стрелять. Что же ты за рохля такая?!

– Ну… извини! Это же ты у нас без промаха острозубу в глаз попадаешь! Только забыла, как я вам помогла с Лордом Пепла? Забыла уже? – Принцесса пнула ветку от досады и надулась словно капризный ребёнок, которого впервые поругали за ошибки в деревенской школе.

– Не забыла. То другой случай – тебе помог сам Лаэрт и направлял твои стрелы, да ещё ты заклинание использовала, поэтому твой чудо-лук послушался, я почувствовала мощную магическую волну – аж мурашки по коже. А что ты можешь сама, без помощи, подсказок мерцающего, заклинаний и чужой Силы?

– Я? – в глазах Шиалы сверкнули зелёные молнии. – Да хоть знаешь, кто я такая, ты, коряга лесная?

– Ну и кто же? – Найне прищурилась, посмотрела на Принцессу сверху вниз и скрестила на высокой груди длинные, мускулистые руки. – Уж точно не Принцесса и не княжеская доченька – она бы не стала ходить в таком рванье и вставать в позу, как последняя базарная торговка. Да и манерки у тебя не сахарные… наверное, сбежала из борделя от хозяина, когда получила плёткой по избалованной заднице, потому что не смогла его как следует удовлетворить, верно? Или папаша купец тебя продал за то, что ты в истерике вылила ему миску щей на морду!

– Что-о? – Шиала покраснела и сжала кулачки, в её глазах заблестели слёзы. – Не смей так со мной…. Не смей!

– А то что, кошечка? – усмехнулась дриада. – Забрызгаешь меня соплями? Или утопишь в личном бассейне? – быстрым, неуловимым движением, лесная охотница коснулась указательным пальцем горла Принцессы и слегка надавила, свалив тут же на землю одним движением.

– Ай! Ты что сделала? Кикимора! А ну, поставь меня… – Найне схватила девушку за шкирку и словно котёнка поставила на ноги, прислонив к дереву.

– Как скажешь, Зеленоглазка. А теперь слушай меня. Таких как ты я чую за версту – избалованных, легкомысленных дурочек на дух не переношу. Вначале ты показалась мне неплохой, но человека определяют не слова, а поступки. Ты серьёзно помогла нам с Лордами Пепла – и я это не забуду. Найне не забывает друзей и всегда благодарит за помощь. Но ты упустила добычу, да ещё спугнула мохнолапа – за такое Фейве подвесила бы тебя за ноги на ветке дуба на пару дней, а я могла бы сломать тебе нос, но прощу на первый раз, если ты дальше не будешь меня бесить и ломиться через лес как шлюха, которую собирается отодрать полк кливийских головорезов. Уяснила, солнышко?

– Д-да… – прошептала девушка и вытерла слёзы.

– Вот умница, – немного смягчилась Найне и едва касаясь пальцами погладила Принцессу по щеке, успокаивая. Та вздрогнула и в испуге хотела отшатнуться, но упёрлась в дерево. – Думаешь, я сумасшедшая стерва? Деточка моя, Шепчущий Лес – не бал у короля Эйриха, здесь нужно быть на чеку и учиться слышать за километр, если не хочешь, чтобы тебе за шиворот упали живоглорки, утащили в болото гнилоеды, распотрошили острозубы или другая напасть. А из мохнолапов мы делаем ценнейшие зелья! Только представь – их шерсть дорого стоит и согревает даже в сильный мороз, когти используются для эликсиров, кожу – для прочной одежды! Одна такая зверюга может спасти десятки жизней.

Если я скажу, что мы с тобой просрали целое состояние – Фейве из меня самой сделает мохнолапа, а затем отлупит аллофарским посохом до потери сознания. Морально, конечно – но даже добряк-Старейшина не спасёт!

– Я поняла, не тупая. Прости, – Шиала хлопнула дриаду по плечу, начиная приходить в себя. – Когда выберемся, будешь давать мне уроки скоростной стрельбы, иначе от меня все твои мохноморды разбегутся!

– Мохнолапы, дурёха городская! – рассмеялась Найне – улыбка ей очень шла: она уже не выглядела как озверевшая волчица, разозлённая нерасторопностью ручного избалованного котёнка, а скорее напоминала старшую подружку. – С тобой от хохота живот надорвёшь и от любого запора вылечишься, особенно если…

– Ой! Там! Оно! Оно! Вот же! – вскрикнула Принцесса, стаскивая лук и спешно прицеливаясь в промелькнувшую между ветвями тушу. Стрела со свистом пролетела мимо, но дриада с невероятной для Шиалы скоростью успела выстрелить навскидку.

Раздался вопль раненого зверя. Найне нахмурилась и послала следующую стрелу между ветвями.

– Ну что? Ты попала? Попала? Клянусь ламерийской кавалерией, это было потрясающе! – Принцесса закусила губу, когда дриада знаком показала ей замолчать и рывком усадила под дерево.

Конечно, эта городская девчонка, невероятно везучая и счастливая для такой неумёхи ничего не расслышала. Но Найне сразу почувствовала их, достала нож и, зажав его мастерски в ладони, двумя свободными пальцами вынула новую стрелу и слегка натянула тетиву.

Вовремя, хвала Лесу!

Бросившийся прямо на Шиалу острозуб получил стрелу в горло, перевернулся через голову и, захлёбываясь кровью, стал корчиться, разрывая землю чудовищными когтями.

Два других могли бы разорвать Принцессу за секунду, но дриада метнула нож, пробив первой твари лёгкое. Второй, крупный, с густой косматой шерстью оскалился, отскочил в сторону, оценивая дриаду горящими глазами. Умён, сволочь. С таким матёрым охотником шансы едва ли выше чем наполовину даже у опытной дриады.

Шиала побелела как снег, но догадалась отползти к своей защитнице, памятуя о встрече с разбойниками, когда те едва не прикончили Холлинга – тогда её спасло лишь вовремя найденное укрытие. А здесь такую роль выполняла отважная дриада. За эти секунды Шепчущий Лес из волшебного места и колыбели романтических приключений превратился в гибельное место, полное голодных тварей, дикого страха и такого бешеного напряжения, что оно, как показалось Принцессе проникало отовсюду с каждым рыком острозубов.

Девушка истошно вскрикнула, подхватила камень непослушными руками и швырнула в острозуба, когда тот с воем закружился перед Найне, пытаясь достать горло ловкой как пантера соперницы. Кинула отчаянно, неловко, но потерявший Шиалу из виду уродец забыл про неё, поэтому не видел броска – и булыжник угодил точно в налитый кровью глаз.

Раздался вопль такой силы, что Принцесса едва не оглохла. Найне извернулась в невероятном повороте и ударила взбешённую тварь ногой по зубам – острозуб отлетел в траву, а дриада успела достать нож из трупа, лежащего у дерева.

Но из чащи с низким рыком уже приближались ещё четыре косматых существа, сверкая на подруг голодными глазищами. Скверно. Если дать им окружить – загрызут даже конного рыцаря в тяжёлой арваримской броне. Нужно действовать решительнее, нанося самыми быстрыми, непредсказуемыми такие раны тварям, чтобы они не успевали задавить количеством и страхом, иначе – смерть.

Найне слышала, как небольшая стая острозубов с вожаком разделалась с баронской охраной, хотя у него служили два не самых слабых мага. Останки самого дворянина нашли недалеко от Священной Рощи, поэтому Аллофар приказал всем не отходить от стоянки более чем на сотню шагов.

Новые твари оказались куда опытнее и крупнее первых, их жилистые лапы свисали ниже колен, звери могли зацепить даже быстрого противника, нанося страшные раны. Любая ошибка стоила разорванного горла и откушенной части тела, что вовсе не входило в планы дриады.

Она выругалась и потянулась за стрелой. Существа зарычали и начали медленно обходить девушку сбоку, сразу отметив её как главного врага. В этой части Священного Леса все жили по законам хищников, их численность зависела от каждой удачной охоты. А человеконогие для этих мерзких созданий издавна считались любимым лакомством, какое нельзя упустить. Нападать сразу они не спешили, изматывая дриаду и действуя ей на нервы воем, от которого закладывало уши, а ноги подгибались.

Но даже острый глаз Найне не заметил Сущность, с явным интересом наблюдавшую за путницами из-за густых ветвей. Если бы тут оказался Лаэрт или Дамир, они бы, вероятно, сумели узнать Вожака Острозубов, напавшего на хромлов. А Миа, возможно, отметила бы знакомые ей одной черты того самого водопрыга, поглощённого странным чудовищем, когда она с Лайни играла в лесу.

Сейчас вожак стал гораздо крупнее, когда-то худые лапы бугрились тугими мышцами, глаза поблёскивали от циничного торжества, а вокруг его шеи живым ожерельем ползала юркая желтоватая лента, оставляя на мощной мускулистой груди зверя затейливый след, похожий на иней.

Меняя одну телесную оболочку за другой, призрачная змея накапливала всё больше опыта и сил, поглощая его вместе с душами тех, в кого она вселялась. И всякий раз это вызывало непередаваемые впечатления, сравнимые только с рождением в Кровавой Купели, созданной из чужих надежд, ужасов и погибших тайн.

Сущность получала удовольствие от бойни, поглаживая змейку. Наблюдала и ухмылялась. Так сытая львица смотрит за резвящимися антилопами невдалеке, переваривая недавний обед.

Она могла одним броском закончить борьбу человеческих самок за их жалкие жизни, но Хозяин приказал наблюдать. Для него Знания и Опыт важнее бесполезных скальпов врагов.

Хозяин щедрый. Он обещал много новых, вкуснейших звериных оболочек, их можно поглотить и забрать нежные души. Потом забрать, потом. Сначала – представление…

Всё-таки, человеческая лесная самка хороша… хороша будто аппетитный трофей, истекающий алым соком… как жаль, что пока нельзя вселиться в неё. Но когда их Проклятая Роща окончательно падёт, Сущность обязательно найдёт эту симпатичную людскую волчицу.

Существо ухмыльнулось сквозь ветки и одним движением отправило к дриаде сияющую метку – та замерцала и заползла под одежду. Сущность прикрыла глаза, всё сильнее ощущая пульсирующее тепло Помеченной. Хороша, всё-таки… как же она хо-ро-ша…

Найне сделала виртуозный кувырок через голову и одну за другой всадила две стрелы в острозубов, пробив глаз одному навылет и второму – сердце. Но третий прыгнул на девушку и атаковал неожиданным ударом сбоку, разорвав дриаде кожаную куртку и задев плечо страшными когтями.

Девушка вскрикнула, но не потеряла хладнокровия, много раз спасавшего её в подобных ситуациях – иначе в ту же секунду почуявший кровь жертвы самец разорвал бы ей горло. Она извернулась тигрицей, ускользая от следующих атак и взмахнула интуитивно ножом перед самой шеей, блокируя коварный удар на опережение. Тварь взвыла, в разные стороны полетели отсечённые пальцы, когти и брызги крови.

Найне поняла, что если не нанесёт решающий удар сейчас – больше шанса вырваться живыми у них с Принцессой не будет, а две разъярённые бестии просто разорвут их как живоглорки попавшего к ним в муравейник воробья, не оставив даже внутренностей.

Девушка сделала обманный прыжок в бок, зажав рану левой рукой и, собрав все силы, вдруг стрелой ринулась на раненого самца, выставив перед собой нож.

Острозуб пятился назад, облизывая окровавленную лапу, но он не учёл прыткость дриады и получил ножом в грудь. Соперники покатились по траве, рыча и пытаясь достать друг друга. Ловкость и напор лесной сестры против звериной мощи и клыков – на минуту показалось, что силы равны.

Но уже через несколько секунд схватки Найне зашипела от боли – тяжело раненый самец так сдавил её одной рукой, что потемнело в глазах, а второй хищник с шипением приближался, чтобы одним ударом прикончить девушку, как только она подставит спину. Ну уж не-ет! Я вам не дамся, твари! Вы ещё узнаете, как могут сражаться дриады, клянусь самой Фейве! Зубищи острозуба клацнули у самого носа – запахло остервенелой яростью и такой ненавистью, что сердце девушки забилось как молот хромла.

Лесная защитница стиснула зубы, вдохнула поглубже, и призвав на помощь силы Шепчущего Леса, рывком скинула с себя раненого зверя, используя всю его ярость и мощь против него, схватив того за пропитанные кровью космы и ловко дёрнув. Затем быстро оседлала его будто бешеного жеребца и одним точным ударом располосовала горло.

В это время последний из стаи, самый крупный самец, с лапами почти до земли и ростом лишь чуть ниже самой Найне одним прыжком оказался около дриады, но у девушки уже не осталось сил. Побледневшая от раны, она лишь беспомощно подняла окровавленные руки, пытаясь защититься. Вожак оскалился и оценив движение девушки как слабую попытку атаковать, бросился на неё быстрее волка.

Так опытный хищник расправляется с упрямой жертвой одним ударом, когда его шакалы-сородичи полегли рядом, раскрыв слабые стороны противника и вымотав его настолько, что у него не хватает сил стоять.

Но тут просвистела стрела, вонзившаяся в самую пасть зверя. Он зарычал, замотал жуткой мордой, сломал могучей лапой древко, однако наконечник прочно застрял внутри.

– Получи, ур-р-род! – закричала Шиала и всадила вторую стрелу в грудь вожаку, на этот раз ещё сильнее натянув свой чудовищный лук как учил Арно. – Получи, Шаргово отродье! Получи! Получи!!! Пусть тебя заберут таленги на самый проклятый слой Вуали Теней!!!

Выстрел получился настолько непредсказуемым и мощным, что самца отшвырнуло на несколько метров и пригвоздило стрелой к дереву будто небольшим копьём, которое наполнилось яростью Принцессы и заставило воскресить весь опыт занятий с мерцающим в детстве.

Зверь истошно завыл, харкнул кровью, дёрнулся, попытавшись освободиться, но стрела выдержала. Спасибо Арно, тот подарил настоящее сокровище, а не лук! Будь выстрел слабее, даже тяжело раненая тварь легко растерзала бы измотанную дриаду и Принцессу.

Острозуб захрипел, поднял трясущиеся жилистые лапы и с воем вытащил из пасти окровавленную стрелу вместе с наконечником, бросил на девушек полный ненависти взгляд.

И сдох, вытошнив чёрной кровью на траву.

– Клянусь короной Эйриха… – прошептала Шиала, став бледнее самой Найне. – Н-н-не думала даже, что попаду… Лаэрт всё-таки оказался… прав… мерцание души…

Её затрясло, на лбу заблестел пот, лицо побелело как маска призрака, а из глаз брызнули крупные слёзы – и девушка медленно осела на траву. Изнемождённая Найне опустилась рядом, доставая лечебное зелье.

Капнула на рану. Сморщилась. Выругалась. Сплюнула алую слюну – если жутко болит, значит – выживем. На дриадах всё заживает быстрее, чем на собаках. Во всяком случае, так говорит Фейве.

– Ну ты и выдала, подруга, – прошептала Найне, когда девушки отдышались и выпили зелье из изумрудника, восстанавливающее силы. – Думала, ты в штаны наложила и бросила меня одну. Как ты вообще сумела так натянуть свой зверский лук? Ты же чудовище прошила насквозь и прибила к дереву будто бешеную муху иглой! Святые Единороги – будто иглой прошила!

– Со страха, – Принцесса выдавила слабую улыбку. – Испугалась, что сейчас он оторвёт тебе голову, потом выпотрошит меня, и… некому будет помочь Лаэрту с Райлином. Как подумала об этом, у меня даже трясучка прошла и руки перестали дрожать. – Она показала порезанные пальцы. – Натянула тетиву со всей мочи, стараясь оставаться на грани сумасшествия, как учил Лаэрт. И лук не подвёл. Ничего особенного – просто меня озарило Мерцание Души.

– А вы та ещё штучка, Зеленоглазка, – усмехнулась Найне и вновь сплюнула кровь – на этот раз слюна оказалась не такой ярко-алой. Зелье сработало. – Слушай, а тебе ничего не показалось?

– Нет, – Шиала нахмурилась. – А что?

– Ну значит, этот гад меня долбанул сильнее, чем я надеялась. Когда вставала, то мне показалось… о-ох… что за нами наблюдал… здоровенный острозуб на дереве, из горла которого торчал огненный червь. И чего ты так побледнела, подруга? Знаешь ведь, что острозубы не лазают по деревьям. Бред бредовый и всё.

– Ты в порядке? – Принцесса помогла дриаде подняться.

– А то! Скоро танцевать буду и ещё отобью у тебя твоего Синеглазого, – Найне по-разбойничьи подмигнула Шиале.

– Ну вот и здорово, что ты шутишь – значит, уже полегча… стой! Какого ещё Синеглазого? Ты же на Райлина вроде глаз положила!

– Мало ли чего я положила. Хе-хе… чего ты вся набычилась как хромл на разбавленный самогон? Ишь, ноздрёнки так и заиграли, смотри, сейчас весь воздух лесной всосёшь от натуги, мне дышать нечем будет! Ха-ха-ха! – Найне буквально закатилась хрипловатым, задиристым смехом. – Да не психуй, солнышко истеричное – не нужен мне твой Лаэрт, ему поди только Принцесс подавай да волшебниц точёных с холёными ручками и сиськами как высокие ламерийские холмы – шансов у меня нет, вот чего. Бред бредовый и сопли…

– В-в-у-ух, – с явным облегчением выдохнула Шиала. – Но на самом деле ты многим молоденьким волшебницам дашь фору – вон как рубилась с этими зверюгами, у меня чуть сердце не высочило! Раз ему! Два! А потом ножом – в-ж-жух! И ногой с разворота! Потом по морде, по морде! У-ух, клянусь Мерцающей Башней – это было Нечто-о-о! А эти точёные чароплётки на твоём месте закатили бы истерику – если бы оказались рядом с мелким острозубом и одним ножиком в руках, без своих посохов, зелий, амулетов и дорогущих причиндалов.

– Хм, спасибо, подруга. Может, ты и права… но я вот чего думаю – Фейве наша тоже магичка, хоть и дриада, но она и без амулета голыми руками с десяток вояк переломает, хоть и баба. Так что, солнышко, пусть каждый занимается своим делом. Я бы вот не отказалась научиться пускать молнии и вызывать элементалей – но в этом деле с друидами нашими никто не сравнится… хотя как мужики они так себе, если честно: помешаны на своих травах, книгах и кореньях – кроме Аллофара и ещё некоторых. Но об этом – молчок. Чего ржёшь как лошадь лесная? Пошли тушу искать, которую мы подстрелили, заболтала ты меня вконец, пустомеля пучеглазая!

Через несколько минут Сущность спустилась с дерева ослепительным дождём алого сияния на манер водопрыга – в этом и состояло преимущество поглощения подобных низших существ: можно приобретать их самые сочные способности и развиваться. Двигаться вверх по Лестнице Душ, постигая всё новые и новые формы.

Эффективность такой философии наверняка оценил бы Заринверт, потерявший почти весь отряд после встречи с вожаком около склепа – но карлик всё пропустил, пытаясь выбраться с Люсием из неприятностей. К тому же, не обладал способностью поглощённого водопрыга путешествовать в каплях дождя.

Из груди чудовища высунулась сверкающая змея, разинула пасть – и сущности убитых тварей алыми искрами влетели в утробу призрачного червя.

Зверь зарычал от удовольствия и вынул спрятанный Осколок, чтобы полюбоваться игрой нефритовых молний в его гранях – тому глупому карлику это сокровище всё равно не пригодится. А вот Сущность сумеет им распорядиться как следует. Лестница Душ это оценит, несомненно.

Вожак присел под деревом, где был пригвождён его бывший сородич и втянул ноздрями ни с чем не сравнимый запах жизни, ещё не совсем покинувшей тело. Просто поразительно.

Удачная получилась встреча. Человеческие самки послужили ему даже больше, чем он надеялся.

Через минуту над Священной Рощей зашелестел кровавыми каплями причудливый дождь, направляясь к тайному храму Веласте, где всегда водилась забавная живность.

Деревья затрепетали листвой, а лесные духи с облегчением расправили ветвистые лапы, наслаждаясь свободой.

Глава 3. Визит Инквизитора

Император погладил ирра, чтобы тот успокоился, но верный зверь всё равно взрыкивал и косился на вход в Летний Сад будто на пасть просыпающегося дракона. Питомец нутром чуял, кто собирался посетить их на этот раз.

– Спокойно, Друг, спокойно. Сейчас нам как никогда нужно терпение и два легиона королевской выдержки, клянусь всеми фантомами Вуали Теней, – Ахав потрепал огромное существо, способное одним ударом лапы оторвать голову быку. – Но я бы отменил эту встречу, если бы всё лежало в моей власти, понимаешь?

– Ир-р-р-р-рау-у! – фыркнул двухглавый лев, тряхнув гривами. – Затем оскалился, подув на входные ступени. Те тут же заледенели.

Вот пойдёт Старый Злыдень, поскользнётся, свернёт шею. Всё, нет этой ходячей какашки, полной сарказма и ядовитых мыслей, пахнущих за версту убийствами невинной человечины – а ведь мучить двуногих совершенно глупое занятие, это ясно любому порядочному хищнику, куда практичней их аккуратно поджарить и скормить волшебным львам, р-р-ы! Инквизиторы – самые вредные и сумасшедшие из двуногих! А если Ур-р-ргация не станет, можно спокойно дружить с Хозяином, подставлять обе морды для его почёсываний и рычать на всех посетителей (кроме Нового Советника – он тоже слишком скользкий. Но ничего, когда у Повелителя будет хорошее настроение – поиграем и с ним. Потом. Ир-р-ра-а-а-у!).

– Ты ж мой мохнатый Махинатор! – Ахав засмеялся тем искренним хохотом, какой звучит крайне редко во дворце среди льстивых шуток, интриг и сетей из сплетен, опутывавших любого придворного.

Грозный зверь сделал настолько умильную морду, что Великий Палач Срединных Земель не удержался и поцеловал питомца в похолодевший нос на правой морде. Выходка ирра слегка снял напряжение от бессонной ночи и подняла Повелителю настроение больше, чем разрушенный замок мятежного барона, отказавшегося платить налоги – а вдруг, Инквизитор и правда не заметит затейливую ледяную ловушку хитроумного льва? Император поймал себя на мысли, что готов был пожертвовать доброй третью земель, чтобы это сбылось.

Шансов, конечно, мало – но посмотреть, как старый изверг забавно размахивает руками будто крыльями нетопыря, а затем со всего размаху целует ступеньки задницей и затылком было бы очень забавно.

Ирр фыркнул, словно прочитав мысли Хозяина. Ещё один бесконечный день новой Империи отказывался подчиняться законам Правителя, словно желая играть на нервах Ахава собственные сюжеты. И Верховный Инквизитор наверняка постарается добавить остроты в головную боль Императора, чтобы добиться очередных уступок для Ордена.

– Ещё бы! Коварно и приключательно-о-о-о! – закричала Миа, всё ещё обгоняя Лайни. – Хи-хи-хи! – Догоняй, друидская копушня!

– Смотри, Рыжая, а то пятки засверкают – всё платье подпалишь! – крикнул мальчик и прибавил скорости. Сидящий у него на плече мышастик заверещал и вцепился в волосы Человеческого Корабля, хлопая ушами будто небольшими парусами.

Почувствовав, что мальчик начинает догонять, Миа припустила со всего духа, её рыжие косички взлетали и подпрыгивали будто огненные мотыльки.

Дети не сговариваясь решили выплеснуть все когтистые страхи, так мучившие их последние дни, вытрясти на бегу все смердящие взрослой подлостью угрозы, обогнать все ошибки времени и перескочить через них той летящей непосредственностью, какая взрывается огненным задором только в их возрасте.

Лайни вновь чувствовал, как пульсирующая лесной жизнью сила посоха переполняла его, струилась по пальцам приятной ключевой чистотой, бурлила ураганной мощью и звенела в нём самом. Это ощущение новой тайны отзывалось внутри шелестом шёлковых трав на ветру, подпевало соловьиной трелью и несло, несло, несло всё дальше и быстрее!

Он помчался так, что Кыша едва не сдуло с его плеча, но находчивый мышастик успел сложиться упругим комком, вцепился острыми коготками в куртку и сложил ушки домиком. Жаль, бельчонок их оставил – непоседливый чуули отправился по личным чащобным делам. Наверняка отправился искать других чууляндриев и чууляндрих, чтобы с ними запускать свои Пламенные Цветы и наловить в них каких-нибудь ореховых чудиков, а те осыплют вкусняхами рыжих хитрюг с головы до лап, пока бельчата будут объедаться от пуза. Ну пусть, зато Мийка поменьше станет обращать внимания на этого Шустрилу.

Тем временем посох сверкнул, облизнулся изумрудными искрами, которые рассыпались по пальцам Лайни – и вот уже запыхавшаяся Миа осталась позади.

Мальчика стала переполнять такая лихая, сумасшедшая самоуверенность, что он не сразу услышал жалобный крик девочки, думая только о своих ощущениях и новых возможностях, которые ему, непременно, откроются со временем. И тогда он всех заставит его уважать! А потом самым первым из всех молодых учеников получит семь лепестков, чтобы все знали, какой он…

– Сторо-о-жне-е-е-е-е!

– Эй! Ну чего там? – недовольно бросил он на бегу, раздражаясь оттого, что из-за этой рыжей торопыги ему пришлось приостанавливать волшебный бег и переключиться с его Мужских Мечтаний на какие-то кричащие «сторожники» – будто ему издевательски больно щёлкнули по носу и заставили сложить крылья после минуты впечатляющего разбега перед самым полётом в Источник Вдохновения.

– Торо-о-о-ожнее!!! Ла-а-а-айни!!!

Тревожные ноты в её испуганном голосе вернули героя в реальность.

Из чащи к девочке приближались ледяные создания, похожие на изуродованных магией собак. На их мордах, лапах и спинах угрожающе шевелились шипы, похожие на растущие сосульки – и казалось, будто они жили отдельной жизнью от хозяев, увеличиваясь от злости существ и беспомощности детей, попавших в ловушку.

Но самое жуткое крылось не в этом. У тех собак багровые языки свешивались из пастей почти до земли, скручиваясь в алые кольца. А с них ядовитой дрянью капала вонючая слизь, от которой дымилась земля.

Да откуда они могли взяться? Лайни побледнел и перехватил посох в боевую позицию, так, чтобы стало удобнее отмахиваться если придётся и вызывать простейшие заклинания.

Но в голове предательской стрелой вспыхнула мысль, что в одиночку он вполне успеет убежать от тварей и добраться до Поляны Изумрудника. Зато с уставшей Миа, да ещё почти окружённой этими псинами его шансы тают быстрее, чем весенний снег.

Лайни оглянулся назад, облизнул губу.

Хищники медленно приближались, не оставляя девочке шансов вырваться. Глаза существ горели яростью. Языки издевательски свешивались из чудовищных пастей. Колючки злорадно скрипели. Кыш отчаянно заверещал и накрылся ушами, не в силах вытерпеть такое зрелище.

– И что же вы теперь будете делать, господари-магики? – усмехнулся Дамир, одним движением пальца приказав невидимым стражникам атаковать. Три ценные фигуры Аллофара и две Фейве вылетели с поля одна за другой бесполезными погремушками.

– Да ты хоть что-нибудь можешь, пень плешивый?! – не выдержала дриада и кинула соседний стол серебряный кубок так, что он обидно звякнул и отлетел в угол. – Что натворил, а? Ты же ему отдаёшь победу! Мою победу отдаёшь! Старый самодовольный…

– Да замолчи ты, наконец! – заревел Старейшина, напоминая уязвлённого дворянского подростка, которому льстивая любовница впервые высказала всю правду, когда он отказал ей в дорогой покупке. – Что же ты за баба склочная, всю игру из-за тебя проваливаю! Один бы и то лучше сделал! Всё из-за тебя – вечно под руку истеришь как девчонка!

– Что-о-о? Да ты без меня и минуты не выстоял бы против хромла, леший лишайный! Сделай хоть что-нибудь, борода с зенками! Сделай, или я выцарапаю тебе глаза! – Фейве в запале игры пришла в такой экстаз, что не могла контролировать эмоции, ей казалось, что чем громче и обиднее она будет кричать, тем больше у них останется шансов вырвать эту гордую, ускользающую, а потому невероятно сладкую именно сейчас победу. В ней клокотал такой источник выражений и сочетаний, что даже Дамир на минуту забыл об игре, с удивлением посмотрев на дриаду.

На самом деле это обаятельное спокойствие, с каким обычный хромл, не учившийся ни в одной академии, а теперь так виртуозно обыгрывавший обоих именитых мэтров – это уверенное хладнокровие варвара и его чёткие, отточенные порой до гениальной простоты комбинации, основанные на редком чутье и практике, ранили огромное самолюбие чародеев, привыкших всегда выигрывать и повелевать.

Они могли позволить себе проиграть в ширк барону, графу или князю, другим архидруидам или хотя бы ректорам академий, известным мыслителям, но простоватому хромлу, сморкавшемуся в листок и путавшему порой порядок и значения слов – никогда. Это выглядело оскорбительнее, чем самые курьёзные пляски с туземцами Шоора или выступление на королевском балу в непритязательном наряде. Проиграть хромлу вдвоём означало упасть до его уровня и стать дешёвками.

– Друзья, молотом вам по кумполу! – Дамир выпятил мощную челюсть и с удивлением посмотрел на статных магов, впрочем, те сейчас скорее напоминали капризных, избалованных детей, чем знаменитых чародеев, создававших живые леса и новые виды существ на зависть многим придворным магам. – Это же игра! Ну, давайте же… эт самое… привирать полное уважение друг другу, клянусь Арваримом! – И он расхохотался так громогласно, что роскошная борода друида затрепетала, а импозантное платье Фейве стало полупрозрачным, обнажив соблазнительные округлости – и едва не треснуло. В палатке задрожали расставленные зелья.

– Не смешно, богатырь, – нахмурилась дриада и с отчаянной надеждой оглядела игровое поле. – Девушка имеет право на эмоции! А настоящий мужчина должен уметь их контролировать, а не сдувать с дриады её магическое платье своим ураганным ржачем! Варвар!

– Когда моему батюшке, Ралдомиру Серебряному Молоту пытались заявлять о правах баб всякие феменюги, он хватал её, закидывал на плечо и тащил в свою спальню, с рычанием кидая прямо на шкуру убитого им Глубинного Червя. А затем показывал ей знаменитый молот, ага. И ты знаешь, лиса дриадская, после этого ни одна мочалка не заикалась с ним о правах – но и не жаловалась. Никогда. У женщины есть право быть счастливой, а не лишать этого своих близких, брызгая на них истериками как фонтанами из задницы дракона. Ха-ха-ха! Во всяком случае, так уж принято у нас, хромлов!

– И как же на это реагировала его жена? – закусив губку, Фейве оглядывала безнадёжные позиции фигур, пытаясь ещё потянуть время. Ей казалось, что её тончайший, как дриада полагала, ум, найдёт способ обыграть татуированного варвара и неуча, если она сумеет надавить на мужское самолюбие и лишить его тем самым легендарного хладнокровия хромлов.

– А никак. У нас, хромлов, нет вашей говёной людской раболепности: если не устраивает – мамаша могла уходить к любому, забрав столько драгоценностей отца, сколько могла унести в руках. А представляла она собой, надо отметить, весьма солидную бабу – в плечах как я почти. Но она так никогда не делала, потому что любила отца до безумия. Однажды они с папашей играли в «Весёлый Молот» – это когда нужно подкинуть оружие как можно выше с каждым разом, чтобы выиграть приз. А кидала моя матушка суровую железяку настолько виртуозно, что она грохнулась на батину головушку – его физиономию тогда едва не пришлось отскребать от стен и вызывать карликов, чтобы магией затянули рану. Эх, были же времена, клянусь гаремом Ахава!

Тут Дамир вновь загоготал, вероятно, представив такой светлый для любого хромла эпизод в его жизни и всех родственником в одноимённом заведении.

– Да уж, порядки варваров – это нечто, – усмехнулся Аллофар и, наконец решившись, тронул фигурку последнего архимага. Тот рассеял над игровым полем голодную тучу сияющей синевы и припечатал молниями троих из невидимых гвардейцев Дамира.

– Ну хоть что-то стоящее от бороды с говорящим бадиком! – щёки дриады запылали приключенческим задором и ожиданием возможной победы – такие перемены стали для неё обычным явлением, когда дриада нервничала. – Аллофарушка, ты самый лучший старый пень, которого я видела в жизни! – Она кинулась к нему на шею и вцепилась зубами в его ухо, при этом платье девушки стало ярко-розовым.

– Ха-ха! – а ещё пару минут ты своего дедугана кляла на чём свет стоит, – покачал головой Дамир. – Женщины! Неужели нельзя научиться принимать своего мужчину таким, какой он есть? А не только мурлыкать с ним, когда удача прёт и золото сыплется как блохи у гнилоеда! Не понимаю этого лицемерия…

– Но-но, полегче мне тут, – фыркнула дриада. – Ты ещё не выиграл, чтобы мне рассказывать о том, как должна себя вести девушка в диком лесу, полном острозубов, разбойников и разных магических тварей. И если бы я считала за мужика всякого, кто носит вялую сосиську в штанах, то меня давно спалили бы на костре за то, что я лечила тяжело раненых, тушила пожары в сёлах вызванными дождями и принимала роды у нищих девушек, для которых их благоверные бараны даже не удосужились вызвать приличного доктора!

– Вот баба, а? Характер – кремень! – крякнул Дамир, с добродушной усмешкой разглядывая игровое поле.

– Ква-ква-а-аме-нь! – подтвердил кварг и уставился на фигурки друга с непередаваемым восхищением. – Ква-а-абеда-а!

– Ага! Только порой тыква вместо мозгов, ха-ха! – Дамир хлопнул себя по ляжке ручищей и тронул фигурку капитана стражи. Тот отдал честь хромлу и бросился в атаку, виртуозно оглушив архимага Аллофара. Теперь исход игры мог решиться в любой ход – если гвардейцы хромла успевали добраться до незащищённого замка Фейве, то Дамир выигрывал при любых стараниях Аллофара. Но если тот успевал ему помешать и вывести из строя невидимых стражников – то у Фейве появлялся шанс на следующий ход.

– Закрой рот, мордоворот! – зашипела дриада, затем фыркнула на друида. – Ты что, не видишь, какую он задумал комбинацию, а? Старый мухомор, он же тебя вертит вокруг своего молота как соплю младенца! Думай головой или что там у тебя вместо мозгов кроме плесени осталось!

– Да помолчи ты уже, гадюка стервозная! – не выдержал Аллофар и ударил посохом по земле, подняв зловещие нити изумрудной паутины, которая покорными клубками заструилась у его ног. – Одна вонь от тебя и головная боль! Когда научишься эмоции контролировать – цены тебе не будет! А сейчас заткнись! Прошу – заткнись и всё!

Фейве открыла рот, чтобы выплеснуть что-нибудь особенно язвительно-хлёсткое, но увидев, как сверкнули глаза старика, не привыкшего проигрывать, лишь прищурилась и стала буравить прекрасными глазами Дамира, чтобы тот ошибся.

Игра перешла черту дружеского развлечения, обернувшись своеобразным флагом принципа для волшебников, которые готовых скорее съесть при всех дюжину смердящих носков карликов, чем вдвоём проиграть неотёсанному, тупоголовому хромлу.

А пока соперники обдумывали план мести для Дамира, чтобы наконец-то поставить на место зарвавшегося дикаря, невдалеке от палатки друида происходили более значительные события.

К жилищу приближалась группа людей в кожаных одеждах с багряной луной на груди. Защитное плетение у входа ощетинилось колючими ветвями, но тут же расступилось, когда главарь вылил рядом нефритовое зелье, оно растеклось вокруг бесноватыми кольцами. Из странного тумана высвечивались образы единорогов, мантикор, волколаров, медведей и других священных существ, почитаемых у друидов.

Деревья вокруг застонали. Даже духи-защитники в ужасе отпрянули назад, увидев сотворённые зельем фигуры.

Через минуту вход в палатку Старейшины друидов остался без защиты. Шипастые ветви-ловушки с покорностью припали к ногам наёмных убийц будто ручные щенки. Главарь багряных наступил на одно из растений, и оно жалобно дёрнулось, втянув колючки. Сторожевые плети зашелестели листвой, медленно увядая на глазах.

Когда Аллофар бросил последние силы для защиты замка Фейве и уничтожил одну из фигур Дамира, дриада завизжала как девчонка, сделала совершенно невообразимое танцевальное па и горной козочкой сиганула на колени к старику, хлопнув помрачневшего хромла по плечу.

– Ну и что ты теперь придумаешь? А, мой милый мордастенький варвар?! – волшебница хлопнула по столу и сжала кулачки. Её глаза горели лесным торжеством, щёки пылали, а на губах язвительной ухмылочкой играл привкус победы. – Думаешь, волшебники такие неучи, раз согласились поиграть в вашу хромловскую забаву? Ха-ха! Поцелуй ежа в зад!

– Хм… ежа? – Дамир набычился, почесал широкий лоб, представляя такую оскорбительную картину. А затем вновь разгоготался громоподобным смехом, напугав даже сидящих в углу пауков. – Ох и ржачные у вас традиции в лесу, как я погляжу. Но не буду спорить с бабой, целующей в зад ежей по праздникам для поднятия настроения. Подарю-ка я тебе… от всей широкой хромловской души ёжика на память, а? – Он усмехнулся, почесал татуировку на щеке и хлопнул огромными ладонями будто молотом о наковальню. Фигурка раненого капитана стражи подняла голову на Хозяина, отсалютовала мечом и вынула из кармана сосуд.

– Ты что, дружище-хромле, решил споить моего архимага? – Аллофар расхохотался. – Мои статуэтки не пьют, ведут крайне здоровый образ жизни, хочу тебе доложить, возрастая в лесной гармонии, приумноженной научными изысканиями, а посему…

Докончить он не успел, потому что бутыль взлетела вверх и лопнула – но не разлилась лужей по игровому полю, а взорвалось, освободив несколько крупных синеватых игольчатых шаров, они со звоном покатились по полю, сшибая оставшиеся фигурки Фейве и друида будто мешки с песком. Кварг от восторга исполнил дикий танец, затем уставился как завороженный на такое неописуемое чудо тактической мысли.

Бац! Легендарный архимаг друида получил шаром по ногам, с трудом поднялся, поднял посох, чтобы защитить остальных, но следующий кругляш виртуозным наглецом отскочил от края поля и врезался в двоих лучниц Фейве, выкинув их с поля.

Хрямс! Бум-с! И прекрасные глаза дриады стали огромными, когда сфера подпрыгнула, выбив архимага с поля, не дав ему применить посох. Получай-забирай готовенького!

Три – прыгающий ёж подскочил издевательским клоуном и сделал тройное сальто перед совершенно обалдевшими от такого нахальства дриадой и Старейшиной.

Капитан на игровом поле аккуратно снял плащ, перевязал им раненую руку и поклонился хромлу будто никому не известный режиссёр, давший наконец потрясающее представление всей жизни. Над статуэткой тут же закружились белые птицы с золотистыми ветвями в клювах, окутывая фигуру сиянием. Через минуту броня и оружие у капитана расцвели древними рунами, они появлялись только у фигур, отлично проявивших себя в поединках.

– Молодец, бандит! Буду тренировать тебя и повышать до полковника. Заслужил, клянусь Арваримом и всеми шахтами лифрима!

– Это-это-это как же так, Ядрёные Единороги?! – выдохнул Аллофар и с отчаянием дёрнул себя за бороду, затем ещё раз, даже не чувствуя боли. Фейве бросила на друида уничтожающий взгляд, её платье потемнело, а на руках засверкали алые крючья.

– Ну что же… ну что же! Какой претенциозный сюрприз, да. От хромла, не входящего даже в сотню лучших мастеров ширка в регионе, – прошептала дриада. – И что значит «тренировать»? Ты обращаешься со статуэтками как с живыми существами? Или эта очередная традиция твоего дикарского племени?

– Конечно, – улыбнулся Дамир и почесал круглый затылок кончиком молота, от чего Аллофар и Фейве на минуту потеряли дар речи, ведь таким пудовым чудовищем было проще снести голову, чем пытаться приспособить под нечто иное, более мирное и созидательное. – И они ни разу меня не подводили, клянусь пастью голодного дракона! Батя мой – а тот был заядлым игроком в ширк, так он научил меня одной премудрости, как пробуждать статуёвины и тренировать их до более высоких рангов, ну и давать им порой совсем очумелые способности, как та Колючая Бомба, клянусь Арваримом! – Богатырь взорвался мощным гоготом от которого затряслась вся палатка.

– Любопытно, – Фейве метнула на Старейшину такой взгляд, словно хотела его спалить. – Дикий, татуированный мордоворот знает Тайные Слова подчинения фигур, а некоторые сухие пни, считающие себя волшебниками – могут лишь плевать в бороду. Открытие Века. Несомненно. Аллофар, запиши его себе, может пригодиться в будущем. Тем более – сейчас твой ход. Осталась минутка до твоего позора, видишь? Ход, Аллофар – и ты будешь с аппетитом уплетать ароматные хромловские трусы или на что вы там спорили! Мы все с нетерпением ждём. – Пропела дриада, сжав кулаки.

– Напомню, что спорили мы оба, вздорная баба! – Старейшина не глядел на красавицу. – Поэтому оба будем позориться, дорогуша. Оба-двое, горластенькая моя.

– Пф-ф-фы! – девушка улыбнулась, но уголки её изящных губ подрагивали. – И это… так ты разговариваешь со своей любимой? Женщиной всей жизни? Настоящий мужчина… а я уверена, что ты таковым являешься в глубине души – непременно взял бы всю вину за проигрыш на себя. Бесповоротно признал свои, твердолобые и угрожающие всему женскому началу мужские ошибки! Настоящий мужчина, который, уверена, живёт всё ещё в глубине твоего плешивого сердца, не заставит скромную, утончённую розу его любви. – Тут она выпятила внушительную грудь, чтобы подчеркнуть свои бесспорные скромности и утончённости. – Не заставит её унижаться, не будет вытирать ноги о её преданную жизнерадостность, её девственное душевное спокойствие, не станет бичевать её за право любить своего мужчину и тем самым творить колючие, но не лишённые очарования ошибки! А ты ведь всё ещё мужчина, друид?

– Ква-сим-ба-а-а! – булькнул кварг от такого эмоционального поворота. – Ква-ва-а-арная Ква-а-суч-ка!

– Не лишённые колючего очарования ошибки… кхм! – Аллофар почесал висок, пытаясь прийти в себя после инфернальной речи Фейве, но та взяла его за руку и теперь буквально гипнотизировала сияющими от слёз глазами. – Ну конечно… я-а-а… Ста-а… рейшина. Ведь!

– Ты мой седобородый рыцарь, похититель дриадского сердца, моё безумное вдохновение для обнажённой женской души! – заворковала дриада, взял поплывшего от такого напора старика за бороду.

– У меня сейчас безумный пердёж начнётся от ваших соплежуйских сюсюканий, – расхохотался Дамир. – Дорогуша, я понимаю, что ты баба практичная и способна оттрахать полк кливийских головорезов одним языком, лишь бы не проигрывать «дикому, тупоголовому смердящему мордовороту», но на правах участника, здесь я решаю, кто и как после моего хода будет расплачиваться за свои слова. Наличие потрясающих сисек не избавляет тебя, милаха, от ответственности. Ну-ну, губёнки не раскатывай, сырость из глаз тоже убери – на меня она не действует как на большинство ваших рахитных мужичонков, поэтому будешь отрабатывать по полной, уяснила? Свои приёмчики тоже засунь куда подальше, у нас, хромлов, брутальный патриархат и за его нарушения своенравных бабёнок пускают по кругу, ясненько, губастенькая моя?

– Ну разуме-е-ется, хромле! – Фейве сделала глазки идеальной ученицы и запорхала ресницами. – Здесь никто, даже мой кремень-друид не поставит под сомнение твоё дикое, бунтарское естество, твою несравненную бычесть и медведеподобную харизму улётного молотобойца, но позволю себе заметить, у нас в Шепчущем Лесу тоже найдутся достойные ребята, чьи посохи не уступят, а порой даже могут превзойти ваши брутальные молоты, и посему позволь мне…

– Не позволю! – рявкнул Аллофар, затряс бородой и ударил палкой так, что алые искры ударили в разные стороны и даже Дамир отшатнулся, прикрыв лицо – иначе мог лишиться глаз. – Не позволю тебе позволять такое, что ты… позволяешь себе позволять! Без моего позволяющего позволения! Позволяюче или беспозволительно! Не-е-е позво-о-о-о-олю-у-у!

– Дурдом в лесном борделе, а не парочка, – хмыкнул хромл, хохотнул и взял фигуру капитана стражи, поняв, что дриада решила пустить в ход всё женское коварство, лишь бы затянуть игру и поссорить его с Аллофаром. – Вы там, господа Затраханные Позволители, покуда передавайте привет всем женским началам, утончённым Рожам Любви и прочим хитрожопым манипуляторам, и этим, как их там… А, один хрен лохматый! Ха-ха-ха-ха! И прочим бабским соплежуям тоже, а мы, смердящие мордовороты, вознамеримся, значиться, походить вот эдак!

Статуэтка капитана отсалютовала, достала из кармана поблёскивающий свиток и поклонилась зрителям. Фейве стиснула руку Аллофара так, что у того затряслась борода. Кварг выпучил сияющие глазищи и от полноты ощущений виртуозно облизнул кончик носа длиннющим языком.

В палатке стало смертельно тихо.

– Не двигаться, именем Багряной Луны! – в палатку ворвался здоровенный детина в кожаной куртке с алым полумесяцем на груди. За ним моментально появились ещё трое со взведёнными арбалетами. – Посохи и амулеты на стол, иначе всех превратим в ежей! Живо!

– Ой! А хромлояд у вас почём, братцы? – гаркнул Дамир, изменив голос на фальцет, отчего головорезы разом обернулись к нему, отведя арбалеты на мгновение от Фейве и Аллофара, а те застыли на месте, не понимая, почему их отработанная годами защита Шепчущего Леса не сработала.

Хромлу этого хватило. Резко, без замаха он метнул чудовищный молот вперёд, сбив сразу двоих багряных и задев главаря. Но один из разбойников успел разрядить двойной арбалет в широкую грудь отважного дикаря.

Лайни судорожно сглотнул, сделал шаг назад и ещё раз оглядел Зимних Псов, которые с каждой секундой словно вырастали на глазах. Звери медленно, с расчётливым спокойствием хищников приближались к Миа, свесив алые языки, по ним ядовитыми крапинами стекала зловонная слизь.

В глазах существ плескалась не злость, не обычный голод, а невыразимое желание убивать, вредить всему живому и разрывать саму суть гармонии безжалостными клыками. Иглы на спине созданий зимы вытягивались острыми лезвиями, их концы сверкали на солнце.

Священная Роща застонала от присутствия этих тварей. Казалось, каждое дерево, каждый куст кричал ученику друидов скорее убегать от этого приближающегося ужаса.

– Спасайся, глупый! – пропела яркая крапивка и вспорхнула с ветки пёстрой стрелой.

– Убегай, молодой друид! – проскрипел вековой дуб, его ветви обнимали чащу зелёным куполом, сквозь который тревожными нитями пробивались лучи света.

– Уноси ноги, человеческое дитя! – провыл волколар и скрылся, махнув огромным хвостом.

Мальчик почувствовал, как у него затряслись ноги и перехватило дыхание. Напитанный лесной мощью посох вдруг стал таким тяжёлым, что руки едва удерживали его.

Если он успеет кинуть в Псов заклинание Лесных Пут, то… это их задержит или нет? Надо знать точно! Чтобы действовать наверняка! Может, лучше бежать прямо сейчас – тогда у него будет больше шансов спастись, пока они расправятся с…

– Ла-а-а-айни! – закричала девочка, прижав к себе Росток. – Помоги! Ну помоги же! Скорее!

Мальчик хотел ответить что-то воодушевляющее как в историях про древних героев или знаменитых мерцающих, но голос пропал, умер у него внутри. Только сейчас он стал осознавать, что одно дело – слушать про врагов на спокойных семинарах и неспешно отрабатывать магические приёмы на безвредных чучелах или на таких же как он пареньках, ведь они самое страшное что могут сделать – дать несильно в нос или поставить незаметную подножку, чтобы ты под хохот детворы покатился в траву. Но совсем другое – смотреть в пустые глаза Зимнего Пса, где отражается такая давящая, безысходная зимняя тьма, что от неё руки трясутся как в лихорадке!

– Беги, Миа! – хотел закричать он, но сумел лишь прошептать. – Да беги же ты, дурёха! Беги… глупая…

Лайни почувствовал, как у него внутри словно проснулся и заворочался трусливый червяк, протягивая скользкие щупальца к самому сердцу, чтобы сковать остатки воли юного друида.

Нужно спасать себя. Одного. Иначе они просто погибнут вместе! А зачем рисковать собой ради спасения взбалмошной рыжей непоседы, если можно убежать сразу? Скрыться в чаще и больше никогда не видеть эти хищные пасти и глаза чудовищ.

Девочка вздрогнула и сделала шаг в сторону Лайни. В тот же момент ближайший Пёс прыгнул, выставив длинные мощные лапы с чёрными когтями.

С языка псины струилась ядовитая слюна, оставляя в воздухе шлейф брызг. Когти изогнулись серпами, какими легко можно разорвать горло или разорвать добротную кожаную броню. Священная Роща зашелестела ветвями древних деревьев, словно прося само время замедлиться и остановить убийство.

И тогда Росток в руках Миа поднял удлинившиеся плети, хлестанув ими тварь по морде с такой силой, что та заскулила, отлетев в сторону.

Лайни почувствовал, что от этого в его голове будто что-то щёлкнуло: если даже какой-то сумасшедший папоротник сумел дать отпор снежити, то он, ученик друида, не простит себе, если не защитит подругу!

Сковывавший мальчика страх слегка разжал хватку. Теперь стало гораздо проще: после удара Ростка ученик друида увидел, что Зимний Пёс тоже уязвим, а значит, у него есть шанс в драке.

– Есть, малыш! И ещё какой шанс, – проскрежетала соседняя сосна, уронив на упавшее существо с дюжину иголок. – В любой битве прячутся ростки победы, только нужно суметь их разглядеть.

– Конечно! А теперь, брат, смотри внимательнее, – ползущий по сосне жук-живоглорка щёлкнул челюстями и проскрежетал что-то, с трудом таща огромную ветку.

– Давай, ученик друида! Покажи, на что ты способен, когда в сердце оживает Сила Леса! – десятками голосов пропела Роща.

А посох, напоенный детской надеждой, будто ждал этой поддержки и сверкнул изумрудными молниями, на пару секунд ослепив удивлённых существ.

Мальчик стиснул зубы, собирая всю решимость в дрожащие кулаки. В его глазах заблестели зелёные искорки, по мере того как природная воля, проснувшаяся в посохе, вселялась в него.

Ученик друида взмахнул палкой, собрав в это короткое действие весь свой страх, всю злость на самого себя, всю обиду за прошлые поражения на уроках и насмешки ребят!

– Ну держитесь, гады-ы-ы! А-а-а-а-а! – закричал он и бросился с посохом наперерез здоровенному Псу.

Дальше случилось такое, что мальчик сначала не поверил собственным глазам. Сердце подскочило в груди и едва не остановилось от страшного восторга, смешанного с чем-то незабываемым, ревущим как ветер в чаще и сверкающим, словно ручей в солнечных объятьях.

Навершие палки засияло как странный нефритовый факел и освободило…

Похожую на лапу древнего Стража Леса зелёную клешню, она с нарастающим треском поднялась, схватила ближайшую тварь поперёк и, сжав будто котёнка, швырнула в надвигающихся зверюг!

– Ма-а-мочки, Лайни, что это за жуть такая?

– Не знаю, но пока… Оно нам помогает – думаю, лучше держаться поближе!

– Иже! Иже! Авай! – заверещал Кыш и отчаянно захлопал ушами, подбадривая друзей.

– А что если твоему Клешнепосоху надоест хватать снежных зверюг, и он переключится на нас?

– Э-э-м… если честно… пока совсем не хочется об этом думать! Ты же хотела добраться до Изумрудной Поляны?

– Конечно! Ведь нам нужно наполнить Силой Шепчущего Леса наш Росток, чтобы отогнать снежить и поскорее выгнать всякую гадость из Рощи Друидов!

– Тогда включи всю свою Рыжую Догадку и подбадривай посох, чтобы эта лапища или что там в него вселилось не задумала перейти на другую сторону!

Тем временем существа окружали детей, медленно приближаясь и косясь на оживший посох. Из оскаленных пастей созданий зимы стекала зловонная слюна, от её запаха тошнило и кружилась голова. Глаза зверей источали такой холод, что, казалось, Ледяные Псы хотели заморозить всё вокруг, превратив в настоящую Снежную Пустошь прекрасный Священный Лес и её дружных обитателей, поэтому становилось дурно от одного взгляда наступающих врагов.

– Ой, Лайни! – только и смогла вымолвить Миа. Девочка увидела, как сразу пять снежных Псов пытаются окружить их и непроизвольно сжала кулачки. Она вспомнила Лаверта, стальной блеск в его глазах и как тот легко, без раздумий пожертвовал ради неё Серебристым Клинком. Именно в этот напряжённый момент, когда её жизнь словно зависла над пропастью, девочка интуитивно потянулась к тому яркому образу – незабываемой прогулке с мерцающим по Берегу Миров, когда всё внутри замирало от каждого шага и картины рассвета над шепчущими волнами. Она вдохнула поглубже и выплеснула всё, что накипело внутри. Эти слова для неё зазвенели почти как легендарный меч твинклера, который дарил надежду одним и наказание другим с каждым взмахом. – А ну, надавай им! Шлёпни как следует! Порви их так, чтобы все сосульки отвалились! Вытури этих снежных вонючек к острозубьей бабушке, иначе я позову твинклера! Моего синеглазого друга! А он их растопит на сосульки и выкинет в самый дальний и кошмарный угол Берега Миров, чтобы они никогда не выбрались оттуда! Вот так!!!

– Ого-о-о… ну ты и даёшь, – выдохнул Лайни.

Посох тут же вспыхнул, будто дожидаясь такого необходимого эмоционального вдохновения от девочки, освободил зелёную лапу, похожую больше на длань лесного духа, чем на часть посоха – и ударил по ледяным существам огромным кулаком, разметав их будто остатки весеннего снега.

Они разлетелись ошмётками льда, дымящейся крови и сосулек. На земле остались лужи с едкой слизью, в которой с шипением тонули осколки.

Но один из Снежных Псов успел отскочить в сторону. Он оскалился и завыл так, что Миа побелела от страха, а Лайни задрожал и схватился левой рукой за висок – правой у него ещё хватало силы воли держать спасительный посох.

Псина ударила лапой по земле, оставив глубокие борозды от когтей и начала медленно обходить детей сбоку, не сводя пылающих глазищ с посоха, заряжённого мощью Шепчущего Леса и странным эхом Берега Миров вместе с бурлящей фантазией Миа.

– Лайни… он выжидает… чтобы напасть, – прошептала девочка и прижалась к другу. – Осторожнее!

– Опытный, гад, – мальчик перехватил посох замерзающими руками и пнул камень в Снежного Пса, надеясь сбить его с толку и заставить ошибиться.

Не подействовало. Зверюга лишь ещё сильнее взвыла, обдав ребят колючим, усыпляющим ужасом. Бестия зарычала, коснувшись длиннющим языком до самой земли. Прищурилась, словно оценивая что-то. С шумом втянула чёрными ноздрями воздух так, что дети вздрогнули, а мышастик накрылся ушами. Затем создание вьюги взрыкнуло.

И прежде, чем ученик друида успел что-то предпринять, существо резко выстрелило языком в Лайни будто стрелой, поймав мальчика за ногу! Ещё немного – и мальчик окажется в пасти чудовища.

– Берегись! – закричала Миа и взмахнула Ростком. Упругие ветви зашелестели зелёным дождём, вспыхнули и ударили по алому языку, перерубая его. На землю хлынула вонючая кровь, а Псина стала с воем кататься по земле, брызгая ядом. Дети отскочили подальше, с ужасом глядя, как едкая, смертельная гниль начинает разъедать существо изнутри.

Затем послышалась странная, завораживающая мелодия, похожая на древнюю скрипку – и враги рассыпались сотнями белоснежно-сапфировых искр, они понеслись прочь от детей.

– У-ух, – выдохнул Лайни и вытер пот со лба. – Спасибо, Мийка! Эта зверюга меня чуть не утащила!

– Не мне спасибо – Ростку… – прошептала побледневшая девочка. Она до сих пор не могла понять, как смогла отрубить язык такому чудовищу.

– Ага… и как он сумел так вдарить этой снежной уродине?

– Даже не знаю, но мне кажется – сила Изумрудника больше, чем ненависть этих ледяных страшилищ, иначе мой Росток ничего не смог бы поделать.

– Уфф! Голова кругом от всего… даже не знаю, что и сказать, Рыжая. Никогда не думал, что у моего посоха вырастет ручища! Фантастика! Это же обалдеть просто! Мысли кругом в голове от возможностей, которые нам могут открыться потом. Ур-р-а-а, пам-пам-пу-ра! Понимаешь, к чему я?

– Ага. Лапушка проснулась, чтобы увидеть наши приключения вместе с Кышем, – мышастик пискнул, взмахнул ушами и в благодарность ткнулся носом в щёку Хозяйки. – Но всё-таки, как думаешь, что случилось с твоим посохом? – Миа стала приходить в себя, на щеках понемногу заалел румянец, но руки, держащие Росток, ещё подрагивали, поэтому растение обвилось вокруг неё, словно обнимая. Кыш погладил девочку по руке, будто пытаясь сказать: «Не переживая, Хозяюшка! Когда рядом верный мышастик – не страшны никакие Снежные Псы! Раба-даба-дя!»

– Не знаю, может… взбесился, когда увидел этих зверюг?

– Я бы на его месте тоже взбесилась! Но нельзя – Ксано объяснял, что хорошие люди побеждают всё терпением и этой… бобро-детелью, вот. Только сейчас понимаю чуть-чуть, что он имел ввиду, – Миа погладила Кыша, пытаясь успокоиться. Зверёк радостно запищал и потёрся о руку девочки. Ушки мышастика подрагивали, от этого становилось смешно и одновременно немного щекотно.

– У рыжих конопаток не бывает снежного бешенства, – со знанием дела заявил мальчик и деловито перебросил посох из одной руки в другую, словно ещё недавно не обмирал от ужаса при виде противников.

– Почему это?

– Потому что их солнечные конопухи отгоняют любую снежить, в том числе бешеную.

– Отгоняют? Они что, огненные? Растопляют ледяную вонючку? Прогоняют снежных таракашек рыжими, более прыгучими и бобродетельными? Точно? Ты уверен? А сможешь меня подружить с ними, чтобы научиться… выводить Боевых Рыжих Попрыгушек?

– В твоём случае – да. Наверное, именно поэтому Клешня-из-Посоха тебя послушалась. Её вдохновили рыжие тараканы на подвиги, поэтому она не могла упустить такой момент для

– А мне кажется, она не столько послушалась, сколько разозлилась на этих собак, ведь Шепчущий Лес не принимает всё кривое, колючее или злое.

– Возможно… в этом что-то есть, – задумался Лайни. – Но я всё никак не могу понять – откуда эта чудовищная Лесная Ручища взялась в моём посохе? Настоящий день сюрпризов сеодня.

– Откуда взялась, там нас точно нет, как говорила моя матушка, – засмеялась Миа. – Ой, нет! Лайни, я поняла, кажется! Это не просто Клешня – а Дух Леса, живший в дереве, из которого друиды делали посох! Точно! Вот это да-а-а-а!

– Ничего себе! – Лайни остановился и с невероятным уважением посмотрел на девочку, ниже его самого на голову, но знавшую столько красивых легенд про их лес. – Самый настоящий лесной дух в моём посохе – об этом я и мечтать боялся! Офигеть просто! Стоп… а откуда ты знаешь всё это? Признавайся!

– Ну, понимаешь, Ксано, наш клерик, очень много рассказывал про волшебство и её природу – ведь мы должны уметь слушать лес и его голоса, чтобы не обидеть разных существ, суметь помочь им и подружиться. Так мы однажды нашли раненого змеекрыла в овраге, Ксано отогнал волков и смазал порванные крылья зверушки лечебным зельем, а потом пару недель выхаживал – и за это выздоровевший летун прокатил нашего лекаря над Монастырём Радуги. Монахи чуть в обморок не попадали, вот было весело, ты не представляешь!

– Аха-ха-ха! Жаль, что меня тогда с вами не оказалось… я бы согласился собирать два месяца самую редкую ягоду за полёт на настоящем змеекрыле. Они ведь очень редкие сейчас, особенно такие большие! Представляю, как у вас весело было! Теперь моя мечта – тоже увидеть живого змеекрыла и если очень повезёт, то потрогать это чудо. А чтобы полетать… я о таком даже мечтать не могу вслух!

– Ещё бы! А каждую неделю на выходной Ксано рассказывал нам сказки: про короля Эйриха, мерцающих и Принцессу Шиалу, обо всяких лесных созданиях и как с ними правильно общаться, чтобы не навести беду. Он говорил, что древние друиды никогда не уничтожали деревья, а применяли специальную волшебную компрессию, поэтому живое дерево превращалось в боевой посох, внутри которого жил Лесной Дух – иногда очень маленький, но способный защитить хозяина посоха от небольшой беды или неприятности, порой средний – эти очень проказливы и это… сво-енра-вню-чки, то есть почти как твоя Лапушка, но за хорошее отношение к лесу и деревьям часто наводили друидов на подземные родники или клады иногда. А если друид погибал в бою, то его хоронили вместе с посохом, а тот начинал расцветать на могиле, поедая уже бесполезную… эту… ну, телесную оболочку человека. И тогда через некоторое время на могиле вырастало волшебное дерево, оно лечило хороших людей от скверны, плохих мыслей, а иногда и от тяжёлых ран, вот так! А если в посохе жил не слабый такой лесной дух, то он выходил иногда на свободу, но никогда далеко не улетал от могилы бывшего хозяина, ведь они связаны с ним природными нитями.

– Ух ты, какая потрясающая легенда! Это… какой же тогда Дух засел в моём посохе, если он так легко расправился со Снежными Псами?

– Даже боюсь представить… но будем надеяться, что не злобный. Да, Кыш?

– Злёби! Зьё-би! Ра-ба! Да-ба! Бе-е!

– Ой, Мийка… мне что-то не по себе стало… – Лайни побледнел и с опаской поглядел на посох.

– Не бойся, на нас он уже н нападёт – ведь с нами Росток, а он тоже хранит Лесную Силу. Наверное, они в чём-то родственники с твоей Клешнёй. Такая сказочная семейка наших природных помощников.

– Да я не об этом! Твой Ксано рассказывал что-нибудь про лесных духов, которые просыпаются, получив человеческую кровь?

– Рассказывал… ой, мамочки! – Миа зажала рот ладошкой и посмотрела огромными от ужаса глазами на друга.

Фейве вскинула руки и прежде, чем нападавшие успели подняться, метнула в них клубок боевых растений, сковавший движения противника. Аллофар ударил посохом, решив взять на себя главаря багряных. Но ничего не произошло – проверенный веками жезл не откликнулся.

Головорез поднялся, сплюнул кровь и двинулся на друида с обычной саблей. Дриада попыталась повторить заклинание, но её руки будто заледенели, а Сила перестала слушаться. Фейве вдохнула поглубже, пытаясь зачерпнуть бурлящие, обжигающие потоки, но… они словно исчезли, хотя дриада знала, что это невозможно.

– Что, сучка, хреново без вашего вшивого Единорога, а? – главарь легко отразил выпад Аллофара и отбросил старика – тот отлетел и ударился спиной об землю с такой силой, что потерял сознание. Из носа и рта друида потекла кровь.

– Держись, друид! – крикнула Фейве, почти сразу осознав, насколько фальшиво и запоздало звучали её слова в этой ситуации.

– Ну да, – хмыкнул здоровяк, одним ударом ноги отшвырнув тяжелый стол, на котором ещё недавно друзья эмоционально выясняли, чьё мастерство игры в ширк больше заслуживает восхищения. А теперь палатка стала местом расправы над игроками и мечтателями, которые наивно поверили в непоколебимую защиту Купола Архидруида. – Не уберегла ты своего старика, цыпочка. Говорят, дриады здорово стреляют, но с мечом стоят чуть лучше коровы на льду. Ну что, потанцуешь со мной ведьма?

– Только если ты будешь повежливее, наёмник! – дриада отскочила кошкой от удара чудовищной сабли и прыгнула к дальнему концу палатки, где у неё было гораздо больше свободного места. Рука нащупала в тайнике среди корней, оплетавших палатку, копье, подаренное ею двадцать лет назад Аллофару в честь союза друидов и дриад.

Она даже не могла представить, что изящный подарок может спасти ей самой жизнь через много лет!

– О-у! Какая грозная тигрица! Да ещё с коготками! Мне это нравится! – Фейве заметила, что зрачки мужчины выглядели просто огромными, а двигался он непредсказуемыми рывками, напоминая волколара-вожака, объевшегося плодов бредянки. С обычным воином она точно расправилась бы и голыми руками – но здесь явно сработало серьёзное зелье. А вот какое? Насколько она знала, подобными вещами занимались разные секты, делая из вояк исключительно опасных убийц.

– Дорогой, я сделаю для тебя что угодно, – пропела девушка и улыбнулась, опустив копьё. Её платье стало прозрачнее, обнажив удивительно точёную фигуру, налитую высокую грудь. Аппетитная картина могла соблазнить даже мрачные камни у входа в палатку Старейшины. – Только объясни, как ты сумел попасть сюда? Нам не обязательно проливать кровь. Здесь достаточно драгоценностей для всех, клянусь Священной Рощей!

– Хе-хе, так-то оно лучше, кошечка. Но ты думаешь, Сарх так легко поведётся на твои штучки? – мужчина сделал шаг вперёд, отрезав девушке проход к центру палатки.

– Нет, конечно, ведь ты парень не про-о-омах, – протянула Фейве, заметив, что двое разбойников начали освобождаться от пут. Дело дрянь. – Я обещаю рассказать тебе всё, что потребуют твои магистры, если не будешь слишком грубым. С детства боюсь насилия!

– Ну-у… смотря что ты мне расска… – тут же дриада прыгнула на него пантерой, сделав молниеносный выпад копьём. Удар пробил бы горло любому стражнику, но Сарх оскалился как волк и легко уклонился – наконечник лишь немного задел ему шею. Ещё бы на волос глубже – и артерия пробита. Проклятое зелье слишком усилило рефлексы мерзавца.

– Ах ты лесная тварь! – он ударил девушку ногой в живот, и она отлетела будто комок грязи от копыт лошади. – Эй, вы там! Живее, эта сучка не так проста! Живее, идиоты!

Фейве выпрямилась как струна, приложив руку к груди и выдыхая обжигающую боль, чтобы быстрее восстановить дыхание. Резко закрутила копьём, отводя его за спину для неожиданного удара.

Прыгнула в сторону – чуть раньше, чем сабля Сарха успела разрубить её пополам. И тут же, не давая сопернику шанса для повторной атаки ударила древком копья головорезу под колено – разбойник взвыл и пошатнулся, потеряв скорость. А ведь многих на его месте такой удар просто свалил бы на землю!

Фейве завертела копьём, делая серию обманных движений, а когда Сарх вновь попытался ударить её ногой, изящно развернулась и, вывернув кисти рук в невероятной позиции, ударила остриём копья в незащищённое горло.

– Вот… шустрая сука, – прохрипел главарь. Наконечник вошёл ему в ладонь, по руке хлестала кровь – как такой здоровый и на вид тупоголовый вояка успел не только разгадать её отточенный годами манёвр, но и среагировать, подставив ручищу – для дриады осталось неприятным сюрпризом. Мощная накачка зельями? Но с какими эффектами? Святые Единороги, нужно быть осторожнее! И как они могли попасть в такую ловушку?! Дриада разозлилась на себя, на их с Аллофаром упёртую самонадеянность и увлечение игрой. Упрямой попыткой унизить «интеллектуальным превосходством» вдвоём необразованного хромла вместо того, чтобы ещё раз проверить все ловушки вокруг лагеря – так сидящий в неприступном замке барон после первых лет без войн и осад забывает, что ворота легко открыть подкупленному привратнику или создать портал прямо во двор крепости. Неужели с ними проделали такой же фокус, несмотря на легендарную защиту Белоснежного Купола? Такого просто не могло случиться! А ведь этот простоватый хромл пожертвовал собой ради них – иначе стрелки багряных уже швыряли в первую выгребную яму их трупы. Порой варвары оказываются гораздо надёжнее любых изощрённых ловчих плетей, какие они с Аллофаром выращивали и натаскивали десятилетиями именно для таких случаев. Фейве почувствовала, как внутри неё словно появился бешеный вихрь, заставляющий двигаться всё быстрее от злости на саму себя.

– Кто тебя послал сюда? – дриада извернулась волчицей и ударила наотмашь багряного по лицу, произнеся Слова Силы. На пальцах выросли когти, они впились в лицо убийце. Он зарычал, по лицу струями потекла кровь. Найне ловко сместилась в бок, перенося вес тела на заднюю ногу и передней без замаха ударила головореза в пах, используя его секундное замешательство – но тот с рёвом убрал руки от лица и подставил колено – девушка кубарем отлетела назад, выронив копьё. Никто из людей не успел бы так молниеносно среагировать. Триста бешеных единорогов, как этот мерзавец успел?! Отбитая нога горела от боли.

Неужели багряные открыли секреты, способные наделять обычных громил чудовищными способностями? Это могло разрушить все наработки и превратить доселе неуязвимый Шепчущий Лес в слишком сочный трофей для любителей наживы и волшебных артефактов, за которые на чёрных рынках фанатики и местные спонсоры революций отвалят целые состояния!

Но как кучка сектантов могла додуматься до такого? Шарга забери всех этих кретинов с их маниакальными идеями! С их вечными мыслишками социопатов, тёмных гениев, познавших сумасшедшие истины – и за это наделивших самих себя правом уничтожать всех несогласных!

– Неплохо для лесной ведьмы, – оскалился головорез и, скорчив зверскую рожу, стал вытаскивать копьё из руки, не обращая внимания на рану. Кровь стекала по лицу струями и капала на пол, но он лишь морщился, словно матёрый волколар, слегка поцарапанный дешёвыми дротиками охотников. – Но твои танцы не впечатляют, кошечка, я ожидал гораздо большего. Ты ведь не хочешь, чтобы я настаивал? Не хочешь, дорогуша?

– О-о, жду с нетерпением как большой и чистой любви с отрядом пьяных хромлов в лучах Мерцающей Башни! – пропела Фейве, вставая и вскидывая правую руку.

Копьё взлетело вверх, повинуясь приказу девушки, и ударило разбойника по руке, но он ловким движением перехватил древко, ухмыльнувшись. Дриада знала лишь одного, кто мог бы превзойти в скорости этого головореза, но Лаэрта Белого Единорога рядом не было.

И где ты, твинклер, острозуб тебя задери, как говорил твой сумасшедший друг?!

Фейве стиснула зубы, сжала правую в руку в кулак с такой силой, что в висках будто загудели молоты рёвом диких змеекрылов. А из перехваченного древка копья со свистом вылетела зелёная плеть, ударила разбойника по лицу, поранив левый глаз и обвилась вокруг шеи смертельной удавкой.

Вовремя – соратники Сарха уже освободились от пут и поднимали свои проклятые арбалеты.

– Ну что, Верховная Дриада, пора обкорнать тебе лишние веточки, а? – ухмыльнулся один из стрелков – долговязый детина с густой рыжей бородой, похожей на перевёрнутый факел.

– Пора кончать эту стерву! – добавил второй, отшвыривая разорванные корни, поцарапавшие ему руки шипами. – Все беды от этих грёбаных магов и чароплётов, чтоб они сдохли, ведьмы лесные!

– Получи, лошадь лесная! – заорал длинный разбойник и с колена выстрелил оба болта в дриаду.

Девушка прыгнула в сторону, первый выстрел с шипением просвистел над самой головой, задев густые волосы, но второй болт с хрустом впился в её плечо.

– А теперь мой черёд, – ухмыльнулся второй багряный, прицелился будто в тире и с явным удовольствием заглянул в затравленные, полные кипящей боли глаза Фейве. – Молись своим деревьям и вонючим корням, сука!

Он зажмурил один глаз и для верного начал выцеливать раненую дриаду, а та словно приговорённый к жертве зверь металась в дальнем конце палатки. Найне легко могла бы стереть в труху этих идиотов, обладая хотя бы малой долей силы, но природа не слушалась её – словно кто-то загородил невидимыми камнями путь родников, откуда она с Аллофаром черпала почти всю мощь.

Раздался выстрел. И почти в ту же секунду багряный рухнул на пол с пробитой головой.

– Даже у нас, хромлов, не принято так унижать женщин, хоть мы и варвары! – Дамир развернулся и обрушил чудовищный молот на голову второго убийцы – раздался страшный хруст, часть головы отлетела в сторону вместе с ошмётками мозгов, осколками костей черепа и брызгами крови, заляпав стену с полом.

– Ну ты и живучий медведь, – прохрипел Сарх, поднимая саблю. Разорванная удавка лежала у его ног. – Везучий ты хрен и молотом махать здоров, сволочь мордастая. Хотя… так веселее, верно? Всегда хотел добавить уши хромла в свою коллекцию! Это меня вдохновляет, знаешь ли!

– Не бахвалься раньше победы, багряный, – Дамир лихо закрутил молотом и стал медленно приближаться к противнику, понимая, что если не оттеснить головореза, накачанного смертоносными эликсирами, то Фейве просто не выдержит его следующей атаки – девушка и так едва держалась на ногах, а из её пробитого плеча струилась кровь, хотя дриала прижимала рану обеими руками и шептала лечебные фразы. – Сначала познакомься с моим пудовым дружком, а потом уже будешь зубы пересчитывать, если тебе улыбнётся такая удача.

– Надо же, какой болтливый абориген, – Сарх плюнул Дамиру под ноги. – Ещё минуту назад не дышал, а сейчас из-за полудохлой бабёнки на меня прёшь как носорог. Даю тебе один шанс – если уходишь, подарю тебе жизнь. Не играй в благородность, хромл. Этот полудохлый древопоклонник и дриада – не ровня тебе, они уже падаль. Со мной ты долго не протянешь, а сейчас сюда прибегут остальные мои люди. Уходи, я не буду повторять, – головорез улыбнулся и с уважением показал Дамиру саблей на выход. – Не играй в героя, нам не стоит рубиться из-за лесных ведьм.

– Лучше погибнуть за друзей, чем убегать от хорошей драки, – с грустью улыбнулся Дамир, а татуированные клинки на его щеке зловеще заиграли.

– Глупо. Ты меня разочаровал. Именно поэтому вы, толстомордые аборигены, проигрываете нам, рациональным наёмникам. Скоро вас вырежут как свиней – и на кладбище будешь рассказывать червям про благородство, – Дамир зарычал и со свистом обрушил молот на головореза, но тот с нечеловеческой ловкостью уклонился в сторону и рубанул защитника саблей в грудь наискосок, нанеся страшный удар.

Хромл пошатнулся, рухнул на колени, выронив молот.

– А теперь, герой, я отрежу у тебя уши, – Сарх достал кривой нож, схватил Дамира за горло и усмехнулся.

Фейве закричала и бросилась на главаря, но он, не отпуская побледневшего как смерть хромла, развернулся и саданул ей ногой в пробитое арбалетным болтом плечо – дриада истошно взвыла и отлетела назад будто кукла.

Но в тот же момент Дамир перевёл дух, схватил свободной ручищей головореза за пах и сдавил так, что тот издал булькающий звук, выронив нож.

– Клянусь Арвримом, с этим придётся… немного обождать! – хромл приподнялся с колен, скинул руку Сарха со своего горла, второй ручищей схватил того за длинные волосы и швырнул позеленевшего главаря с такой силой, что он полетел к выходу, попутно ударившись головой о тяжёлые корни, свисавшие с потолка. Они оплели его за шею и стали душить – Сарх зарычал как раненый бык, дёрнулся несколько раз так, что затряслась палатка, но даже вся мощь проклятого зелья не помогла ему. Через пару минут с убийцей было покончено. От его штанов резко запахло мочой и дерьмом.

Дриада сплюнула кровь и поспешила к Дамиру, сильно прихрамывая. Сейчас она готова была обнять этого упрямого, неуступчивого и прямолинейного как бревно мордоворота, смердящего потом и кузницей, хотя ещё недавно он так виртуозно унизил её со Старейшиной, доказав, что порой даже в сложнейших играх разума грубый напор и варварский опыт – на практике бывает гораздо эффективнее научного подхода и глубоких теорий высокообразованных магистров.

А сейчас в бою ситуация развернулась с шокирующей для дриады очевидностью: когда магия, волшебные копья и Слова Силы оказываются почти бесполезными – помогает порой самое простое и грубое решение. Не важно, какое зелье выпил багряный ублюдок, если его яйца сжимает хромл в стальном кулаке.

– Вот всё-таки старина Лаэрт мужик дальновидный был! – Дамир ухмыльнулся и показал девушке чудовищный порез на кожаной куртке, за которым что-то поблёскивало.

– Ты жив? И при чём тут Лаэрт? Тебя что, так сильно контузило? – Фейве обхватила могучего защитника с трудом помогая ему подняться, хотя у самой руки тряслись как в лихорадке.

– Он сказал, что оторвёт мне голову, если я не одену кольчугу из лифрима, какую они с Райлином добыли в вашей оружейной. Вот откуда он знал? Откуда? Будто в сам Берег Миров глядел, клянусь яйцами багряных! Ха-ха-ха-ха!

– Скажешь ему спасибо, здоровяк, если он ещё жив. А нам пора убираться отсюда, пока сюда не нагрянули остальные головорезы!

– Ещё бы! – Лайни покосился на посох, многозначительно поблёскивавший изумрудными огнями в его руке. – А Ксано не рассказывал, как успокоить этого… лесного стража?

– Ты что, мы же совсем маленькие для таких рассказов! Он и так объяснил очень много – я потом всю ночь не спала, представляя эти живые посохи и мечтая попасть в Рощу Друидов хотя бы на денёк!

– Нёк-пенёк! – подтвердил Кыш и обнял мальчика за шею, успокаивая. А как ещё мог помочь он, маленький комочек шерсти, чтобы хоть немного сгладить трудности, выпавшие такой жуткой махиной на головы его друзей? Только поддержкой!

– И что мне тогда делать, если это чудище вновь вылезет? Я как начинаю думать о нём, спина леденеет и ноги подкашиваются!

– Знаешь… я считаю, что если Большой Лесной Призрак тебя сразу не сцапал, попробовав твоей крови через зачарованный посох – то ты ему зачем-то нужен. И раз так, то и волноваться об этом не стоит, пока мы не доберёмся до Поляны Изумрудника. Вот когда захочет тебя слопать – тогда и будем беспокоиться!

– Ха! Ты умеешь успокоить, Рыжая! – усмехнулся побледневший Лайни: ему стало одновременно жутко и тепло внутри от объяснения Миа, будто кто-то взорвал бочку хромлояда у него в душе. – А если проснувшийся Дух наберёт такую силищу, что захочет выпить Силу Аллофара и Фейве, пока с нами нет Лаэрта и других мерцающих?

– Ой… вот об этом даже не подумала, – Миа дёрнула себя за правую косичку. – Ну-у-у-у… в общем, если дух начнёт жадничать и сцапывать всех подряд, ты можешь его попросить по-хорошему: «Уважаемый Дух. Я понимаю, что сейчас всем сложно, только не могли бы вы кушать не всех сразу? А то может затошнить ещё, и лишняя Сила… это самое, через попу полезет или слипнется в секретном месте»

– Ха-ха-ха! Мийка, знаешь, кто ты?

– Нет, не знаю. А кто? Таракан конопатый? Очень Болтливая Перебзделка?

– Ты – Рыжий чудик!

– Наверное. А Рыжий Чудик – это по-друидски лучше, чем Перебзделка или Драная Коза?

– Гораздо. От перебзделок только воздух портится, а наглые козы просто вредят и ябедничают. Зато Рыжие чудики могут иногда поднять настроение или дать смешной совет. Своевременный и жутко вдохновляющий.

– Ага. Вот видишь, Кыш, так мы скоро с тобой из Рыжего Чудика до Огненного Чудища дорастём!

– Юди-ща! Фрю-ди-ща! – обрадовался мышастик, явно довольный, что его друзья повеселели и перестали грустить из-за каких-то посохов, духов и прочей вредной изморози – вот из-за сыра это понятное дело, тут можно и распечалиться от души. А подумаешь там, в какой-то посох вселился Большой Дух, пьющий кровь из врагов! Вот если бы в посох вселился Дух Сырного Древа, на котором росли сырные пряники, сыроголовки, мятные на вкус сыронючки и огромные, ростом с Лайни, сыроедища! Тогда да – раба-даба-да, можно и ушами от счастья похлопать. Нет, определённо с этими гладкокожими людиками что-то не так… понаделают себе странного оружия вместо отдыха в дружелюбных зарослях сырных ягод – и давай выдумывать одни проблемы, а ты, Кыш, потом выручай их, болтунов мелкоухих!

– Да нет, я совсем не то имел ввиду, – Лайни слегка покраснел. – А то, что у тебя стало больше рыжего конструктива чем фыркающих огненных тараканов в голове!

– Вот здорово, – Миа засмеялась. – Наверное, это те Ледяные Псины потушили часть моих горящих таракашек, поэтому твой Контрухтивус начал выплывать на поверхность мозгов и цеплять барахтающиеся там идейки. Но надо нам думать шустрее что делать с Ростком на Полянке – а то тараканеры опять размножатся и всё – потопят твоего Контрухтивуса наглые фыркалки!

– Главное больше не попадать на глаза этим леденюгам, а там на месте разберёмся!

– Рёмся! Дёмся-бёмся, – подтвердил Кыш. Он уже освоился на плече у Лайни и теперь высматривал опасность блестящими глазами-угольками.

Ребята пробирались через чащу. Она косматилась ветвями и ухала на детей из глубины голосами притаившегося зверья. От этих звуков замирало сердце и хотелось спрятаться в самое укромное место.

Казалось, в каждом кусте скрывалась опасность, готовая выпрыгнуть из-за спины коварной изморозью и сцапать, утащить в ледяное царство лапами Зимних Псов. Ученик друида едва не выронил посох, когда ему в сплетении ветвей показался вожак ледяных созданий. К счастью, всё обошлось – это оказались шустрые жуки-живоглорки, тащившие ветки к огромному муравейнику.

Стоянка друидов находилась недалеко, но Миа с Лайни даже не подозревали о том, что там произошло – дети спешили к легендарной Поляне Изумрудника, чтобы там рассеять мрачную Силу, окутавшую часть Священного Леса ледяными оковами.

Деревья стонали и скрипели от инея, который колол их серебряными иглами, но чем ближе дети подходили к сердцу чащи, тем становилось теплее – ребята стали меньше ежиться от холода, потому что светлая, бьющая ключом Сила Леса рассеивала мглистую наледь.

– Ой, Лайни… а мы не заблудимся в этой чащобе? – всполошилась Миа и прижала к себе Росток покрепче, чтобы не уронить.

– Ты что, я же знаю эти места как свой посох! – усмехнулся Лайни и почесал за ухом загрустившего от мрачных видов леса Кыша, тот подпрыгнул и скорчил весёлую рожицу.

– Ага, вот про посох ты точно сморозил, знатель!

– Хе-хе… ну да. Я имею ввиду, что мы здесь сотни раз проходили, собирали травы с Аллофаром, искали редкие грибы с Фальдером и даже один раз нашли раненого мохнолапа, которого притащили в Рощу – а там Аллофар его вылечил, – мальчик вздохнул и опустил голову.

– Представляю… ты сильно скучаешь по Фальдеру? – Миа погладила Кыша, что она часто делала, когда хотела снять грусть или нахлынувшее напряжение.

– Скучаю – это даже не то слово. Понимаешь, Мийка, Фальдер работал не просто наставником, к нему можно постучать в палатку в любое время, и он отправлялся с тобой в лес хоть среди ночи чтобы узнать, чьи следы обнаружили мальчишки. Да, он, конечно, иногда и перегибал со строгостью – но в целом правильно обучал мальчишек, чтобы они не сходили с ума от новых друидских способностей, а ценили природу. Он умел и вдохновлять простых парней, и давать по шее, если надо – но чаще просто для вида, душевно так. Мне не хватает его советов и поддержки сейчас как… как… ну как воздуха! Да лучше бы мне левую руку отрубили, но Фаль остался жив – не могу себе простить, что мы его потеряли!

– Ох, представляю… даже Лаверт не сумел его спасти, так что не вини себя так.

– Да ну этого Нафая, зря он психанул, если честно! Да, он неплохо стоял против уставшего Райлина, но возомнил о себе фиг знает что, хотя раньше нормальный парень был вроде… не стоила эта истерика жизни нашего Фальдера! И с ним должны были отправляться другие друиды, если опасность серьёзна – тот же Зарв Три Клыка!

– Пожалуйста, не говори так, – нахмурилась девочка. – Зарв тоже не виноват, это просто…

– Ага, просто! Ничего ты не знаешь, Рыжая! Как с мальчишками возиться – так Фальдер, как в лес топать и проверять следы острозубов – снова Фальдер, а как с пафосом выступать и надувать щёки – так Зарв.

– Ой, Лайни, зря ты так… мне вот Три Клыка показался неплохим дядькой, хотя и мрачноватым. Ты просто где-то в сердце до сих пор не можешь простить никому, что Фальдера больше нет с нами.

– Хм, ничего ты не понимаешь, Рыжая! Зарвиус очень сильный друид, это правда – второй после самого Аллофара, а может и превосходит Старейшину в чём-то, но вони от него больше, чем от кучи, какую навалили гнилоеды. И знаешь, что самое мерзкое я вспомнил? Всю ответственность Зарв сваливал на Фальдера, Фейве или младших друидов, а сам старался сидеть в тени, но как только дело прояснялось – делал последний ход и забирал всю славу и полученную Силу себе, даже иногда оттесняя Старейшину, когда тот показывал мягкость. Вот поэтому Три Клыка так быстро поднялся до семи лепестков на посохе! Эта сила стоила многим друидам пота и крови, а он просто присваивал себе многое! Терпеть не могу таких борзых стариканов, чтоб они провалились все!

– Знаешь, Лайни, мне кажется, ты несправедлив к друиду – просто ты невзлюбил его за то, что он не стал сдерживать себя в драке с Райлином, а сражался на полную и мог даже… убить воина.

– Что? Убить Райлина? Да за что? Хотя… есть такое, – мальчик закусил губу и тряхнул ближайшую покрытую инеем ветку так, что она жалобно затрещала и обломилась. – Мог. Ну и что теперь? Ему за это трон из навоза слепить или спину вареньем из огнецвета намазать? Думаю, не стоит он… ого! Святые Единороги!

Лес загудел, вокруг пронеслась волна боли, взрываясь глухими стонами, скрипами и уханьем потревоженного зверья.

Раздался чей-то сдавленный крик и нарастающий гул. Лайни зажёг посох и выставил его перед собой, готовясь к атаке.

– Ох, что ты натворил? – встревожилась Миа и прижалась к мальчику. Ей не понравилось, как лес отреагировал на выходку её друга. Такое ощущение, что это стало последней каплей для измождённого тяжкой изморозью зелёного царства.

Наступила тишина. Выжидательная, как вожак гнилоедов перед решающим броском. Угнетающая, словно взгляд ирра, сидящего у трона самого Императора. И настолько невыносимая, что у друзей почти одновременно забились сердца в предчувствии настоящей беды.

Затем раздался рык полный разрывающей ярости, поэтому Лайни подскочил, а Кыш свалился с его плеча, но Миа успела подхватить перепуганного зверька.

– Оно… идёт к нам, – прошептал побледневший Лайни и нарисовал на ближайшем дереве простейший охранный знак.

Миа подобрала рогатую ветку и выставила её перед собой. Бывшая боевая фея не станет реветь и причитать как какая-нибудь трусиха, ну уж нет! Ведь тогда у Лайни, её защитника и друга, будет меньше шансов спастись! Надо собраться, как учил Лаверт. Представить вокруг Мерцающую Силу. Отогнать пугающую дрожь внутри, и…

Тут сбоку из кустов прямо на них с криком вывалился парень, в котором Миа с трудом узнала Арена – его щека оказалась изорванной, кровь закапала плащ и штаны.

Из самой глубины чащи потревоженной стайкой выглянули нифмы в прозрачных лесных одеяниях, но затем пугливо скрылись в роще, где они всегда находили покой и утешение. Деревья отчаянно зашумели ветвями, встрепенулись изумрудной листвой, словно пытаясь что-то подсказать детям, но не могли.

Глава 4. Бассейн с отвагой

– Золотые зубы дядюшки Холлинга, вот это новость! – воскликнула девушка, покосившись на подругу.

– Что, у тебя сломался ноготочек и ты меня утопишь в обидах и просьбах найти армию прислуги в лесу десятый раз за день? – усмехнулась Найне, грациозно перепрыгнув через овраг будто пантера.

– Хуже. Я забыла продукты. А ещё у меня такое чувство, что за нами следят. И да, если тебе интересно, то во-он тот пень похож на инквизитора с семихвостым кнутом!

– Психулище городское! Это не пень, а Ползущий Усач, эти зверушки не опасны: они принимают вид старых пней или деревьев, чтобы их не заметили хищники, а сами очищают Шепчущий Лес от паразитов. Святые Единороги, нельзя быть такой мнительной!

– Я поняла, не дурында какая-нибудь безродная из леса! Мой отец так сажал на кол кого-то из мелких купцов на площади раз в месяц, чтобы очистить экономику от вредителей. И ты знаешь, людишки на площади радовались как дети, даже забывали о росте налогов! А потом с двойным усердием шли вкалывать на других баронов и графов – так что после каждой казни средних ворюг прибыли всегда растут у крупных дельцов.

– Бедные купцы – на них, вероятно, эти налоги и сваливали. Мелкие сошки всегда отвечают за придурь всяких кретинов дворянских. Поняла она… думаешь, Ползущие Усачи только и мечтают, как бы схватить тебя за настырную капризную задницу? Не смеши моих острозубьих бабушек!

– Ой… у тебя что, ещё бабушки живы? Ты действительно в родстве с острозубами? Хотя это очевидно, судя по твоей морде!

– Ха-ха-ха! Ты и правда будто из дворца какого-то вылезла! Надо же – в родстве с острозубами! Да жаль не с единорогами!

– Пф-ф-ф… ну хватит уже! Я всё поняла – Усачи притворяются пнями! Так иногда карлики притворяются, что продают лучшие устрицы, а на самом деле весьма искусно подставляют вместо них иллюзии. Мы с папой налопались однажды, а потом бегали в уборную. Пришлось вызывать лекаря, который дам нам какое-то бормочущее зелье – после него я два дня спала и видела иллюзорные сны, от них кружилась голова и казалось, что я летела на пегасе, а тот удирал от мантикор и драконов – они хотели сделать из нас шашлык и посадить на трон Ламерии поджаренную Принцессу. Но потом отравление прошло, хвала Мерцающей Башне.

– Ого-о! Так ты и устрицы пробовала? У тебя что, папаша таким известным купцом был?

– Ну-у… вроде того… так нам долго ещё топать до Храма Веласте? Уже скоро стемнеет, а то у меня нет особого желания встречаться с местной колоритной фауной и пытаться объяснять им, что по праву происхождения я совсем – не их ужин!

– Не истери, психулечка моя, – хмыкнула Найне. – «Как Павший Луч грохнется – вот тебе, матушка и Конец Света.» Так говорили в моих краях.

– А насчёт припасов твой Павший луч тоже позаботился?

– Угу. Не тереби титьки, коль хваталки не отросли.

– Уфф… и как нам это поможет не помереть с голоду? Ты решила меня воспитывать народным фольклором?

– Гляди в оба – может чего и найдём. Чего лыбишься, как отшельник голой бабе в лесу? Головой надо было думать, когда сумку с припасами оставляла, погонщица пьяных пегасов!

Найне бросила на Принцессу хмурый взгляд, давая понять, что колоритные поговорки и сравнения будут соответствовать количеству глупых вопросов. Затем припала ухом к земле, нашёптывая что-то на древнем лесном наречии.

– Могу ли я спросить… что это ты делала? – удивилась Шиала. Она ничего не почувствовала.

– Туда, – дриада с мрачной непреклонностью показала рукой влево.

Примерно через полтора часа пути они нашли родник, вытекавший из подземных камней.

– Клянусь бассейном с золотыми рыбками, вот это красотища! Никогда ничего подобного не видела! – выдохнула Шиала, наблюдая за тем, как гармонично ручей вписывался в лесную картину – аккуратной серебристой змейкой ровно по центру изящной ложбинки, поросшей мхом, огнецветом и другими дикими травами, создающими непередаваемую картину.

Ручей показался девушке ответом на вопросы, возникавшие в её душе в начале путешествия. Его шёпот успокаивал, будто голос матери, которую Принцесса никогда не видела – она лишь знала, что та умерла при родах, потому что переживала за короля Эйриха, когда тот вёл тяжёлую войну с Кливией.

Сейчас этот родник казался символом прошлого, играя в дружелюбных лучах завораживающими узорами. Они почему-то напоминали девушке чешую золотых рыбок, с какими маленькая Шиала так обожала играть в бассейне – только там она забывала о льстивых придворных, постоянном надзоре Наместника Холлинга и отсутствии отца, ведь без него роскошный замок казался скорее дорогой тюрьмой, наполненной страхом ожидания чего-то тёмного. Так, ребёнок ночью беспокоится и не может заснуть, потому что любой предмет в темноте кажется ему чудовищем, ожидающим удобного момента, чтобы напасть. Именно это случилось во дворце. Воспоминания нахлынули настоящей волной, на минуту заставив Принцессу забыть, что она находилась в лесу, а не во дворце.

– Фейве с детства учила меня находить Священные Ручьи, – объявила Найне, явно польщённая тем, что Принцесса оценила её способности. – И с тех пор я ни разу не ошиблась, подруга.

С этими словами девушка встала на колени и стала с благодарностью молиться Шепчущему Лесу на певучем языке дриад.

Шиала не поняла ни слова, но почти сразу почувствовала прикосновения ласкового ветра, который тронул густые волосы Найне. Почуяла шелест и возбуждающие воображение запахи редких трав, голоса зверей и притаившихся духов, чьи дуновения вызывали осторожные покалывания в груди.

В душе девушки словно проснулся поток света, он расширялся с каждой минутой, наполняя разум чистыми мыслями. Будущая правительница Ламерии должна простить всех. Простить от сердца, чтобы впустить настоящий свет в себя.

Принцесса сделала глубокий вдох и представила отца. Из-за его амбиций и жестоких походов погибла мать, а ведь всё могло повернуться по-другому. Но для короля Эйриха государственные вопросы и крайне самолюбивые походы ради присоединения ещё одного клочка земли всегда были важнее семейных. Слишком цинично… слишком жестоко и самонадеянно!

Разве какие-то земли могут быть важнее её матери и детства Шиалы, прошедшего в страшных тревогах и постоянной подготовке к чему-то жуткому: либо король Эйрих совсем потеряет рассудок и Ламерия распадётся на враждующие княжества, потому что страна не сможет принять и переварить новые территории – совсем как дракон, который вместо одной овцы сожрал всё стадо и теперь мучился от несварения желудка, пока к его логову приближались отряды охотников; либо королевский дворец подпалят наёмники, бесчисленные родственники тех, кто потерял всё благодаря гордости и упрямству её несравненного папочки.

Но… как же всё сложно выглядит сейчас! Как чудовищно запутано, изломано и фальшиво кажется в этом сердце Священной Рощи, способной отсеивать тьму и ложь одним шёпотом ручья.

Простить, простить, простить! Любовь – превыше всего! Так говорили Мудрые Писания и об этом рассказывали мерцающие. Только как это сделать, когда внутри всё будто обрывается от этих воспоминаний?

Тепло в душе окутало девушку с новой силой. В груди закололо от ощущения невероятной близости чего-то вечного, древнего как сама жизнь.

С другой стороны, кто знает, сколько народов Ламерии погибло бы, сколько детей стало сиротами, а жён – вдовами, если бы король Эйрих пожертвовал делами страны ради личных интересов и перестал расчищать бесконечные заговоры калёным железом? Тысячи? Десятки тысяч? Сотни?

Лаэрт рассказывал ей, что жизнь порой карает тех, кто не умеет жертвовать самым важным ради неё. Только сейчас девушка стала понимать смысл этой фразы.

– Я прощаю тебя, отец. За всё, – прошептала она, даже не чувствуя, как по щекам текли слёзы. – И ты меня прости. Прости, если можешь – за непонимание, глупость и… за всё. Пожалуйста. Если только можешь. Прости свою бестолковую Шиалу!

Поток света внутри девушки ударил с такой силой, что лес на минуту стал тонуть в этом водовороте мыслей, фантастических образов и самого важного, на что способен человек – голосов любви.

– Теперь можешь испить. Ручей принял нас, – пригласила дриада. А сама легла, будто пантера и стала следить за действиями Принцессы.

Девушка осторожно подошла, присела и зачерпнула ладошками холодную воду, напитанную духом и самой древностью Леса. Едва прикоснулась губами – её будто ударило молнией, вода оказалась живой, искрящейся, в ней бурлили такие невероятные, невидимые потоки обжигающих видений, что у Принцессы закружилась голова.

Она сделала первый глоток и почувствовала головокружение. Следующий глоток заставил её почувствовать странную, почти пьянящую усталость, а третий – резкое, безудержное веселье, с каким не могли сравниться даже лучшие балы во дворце у короля Эйриха.

– Больше не пей, – Найне взяла девушку за руку и остановила. – Ты ещё не готова.

– Но… почему? Мне так хочется пить! Можно мне ещё этой… живой воды? Ну пожалуйста! Она словно возвращает меня в детство и снимает все камни с души!

– Эту воду нужно пить постепенно, чтобы она очищала тебя. Иначе можешь сойти с ума.

Дриада приобняла ослабевшую Шиалу, у которой голова закружилась ещё больше и посадила её под дерево. А сама наклонилась по-кошачьи и сделала семь глубоких глотков.

Принцесса с нескрываемой завистью посмотрела на подругу. Эх, вот бы она могла также слушать Шепчущий Лес и ощущать его невероятный пульс, глубину древности и силы, как это умеет Найне! Надо было больше учиться у Лаэрта – сейчас все эти знания пригодились бы…

– О чём ты задумалась? – дриада нахмурилась. – Ты выглядишь так, словно собираешься улететь лет на семь назад и оставить меня одну собирать ягоды и готовить ночлег!

– Мне… что-то совсем нехорошо стало, – одними губами прошептала девушка.

– Оно и видно, ты позеленела так, будто тебя отодрал полк ламерийской кавалерии. Это Добрая Вода, подруга – она выводит из тебя всю гниль и бездуховность, которая в городах только растёт. Добрая Вода сделает тебя собой.

– То есть фразочки и выражения в стиле портовых грузчиков – это для тебя признак духовности? – удивилась Шиала и потёрла заколовшие виски.

– Знаешь, подруга, – Найне улыбнулась, ничуть не обидевшись на колкость Принцессы. – Там, где я выросла, эти выражения не выглядят резкими. И никто от них не затыкает нежные уши. Знаешь, я совсем не аллурия с крылышками и не беспорочная жрица Веласте: могу и в морду дать, и даже за мужика послабее заступиться, но никогда не позволю себе продавать детишек и стариков, как делают у вас в городах крупные купцы, наживая целые состояния на своих же людях. А выражения… они для души просто, чтобы доходчивее стало. Тебя же они, дорогуша, не сильно обидели, надеюсь?

– Да нет, даже забавно… я как представила этот твой полк кавалеристов, которые гонятся за мной, даже головокружение немного прошло. О-о-ох…

– Мда-а, слабовата ты, сестрёнка – всего три глотка выдержала… придётся нам остаться тут. Ладно, приляг здесь у дерева, а я пока наберу ягод и если повезёт – грибов. Когда увидишь острозуба или плотоядного жука, который нападёт на тебя – то сразу зови на помощь всю ламерийскую кавалерию!

– Не смешно… меня и так мутит из-за твоего родника…

– Значит, красотка, дерьма много в характере – вот и выходит постепенно.

– Пф-ф-фы!

– Чего ты там пфыкаешь, малохольная? Трава задницу колет? Это даже полезно некоторым – массаж такой, иглоукалывающий.

– Да заткнись ты уже, лошадь лесная!

– О-о! Белые грибята и какие дружные тут спрятались под кусточком… чего ты там бубнишь, дурында городская?

– Ничего! Ой…

– Совсем девка сдурела уже, сама с собой разговаривает – всё могу понять, но как эти дворянские кукушки с ума сходят, тут ни один мерцающий не поможет – дрыном бы им по заду, да похлеще, сразу бы делом занялись все! Ой, ещё грибятушки… и какие сочные, дружные – красотень просто!

– Аа-а-а-а!

– Чего стонешь, всех птиц распугала. Дрына, говорю, хочешь?

– Да-а-а-а! Хочу-у-у-у!

Найне хмыкнула и принялась собирать грибы, шепча простые Лесные Слова – трава перед ней расступалась с благодарным шелестом, открывая самые ягодные места.

Дриада любила Шепчущий Лес больше себя, потому что только он отвечал ей взаимностью и принимал всю какой есть. Священная Роща всегда ценила открытую искренность.

Шиала стиснула зубы и выругалась, кляня проклятое головокружение.

Ну и пусть эта чудаковатая мымра собирает свои обожаемые грибочки хоть до заката! А потом шепчет им стихи, чтобы лучше сварились и не отравили эту дурынду. Думать надо о походе в Храм и общей цели – а эта дикарка бубнит себе под нос и болтает с грибами как с друзьями!

Лучше бы о людях так думала и о ней, Принцессе, а то от бешеного ритма дриады уже все ноги гудят и попа ноет, будто по ней прошлось стадо слонов! Ой… это ещё что такое? О-о-х…

Шиала почувствовала такую резкую боль в висках, что пришлось прикусить губу. Не хватало ещё, чтобы Найне опять услышала её – будет язвить. Сама лопухом подтирается, а тут ещё ёрничает. И откуда у этих дриад столько язвительности? Вроде нормальная девка, не училась нигде – но словами до печёнок достанет!

О-ох… что же так мутит. Ломает всю, будто хромл все рёбра сдавил… что это за вода такая? Может, эта дикарка решила прикончить её отравленной водой, чтобы забрать лук, который так ей понравился?

Хм… да нет, Найне тогда первой окочурилась бы – вон сколько похлебала из ручья, как лошадь кавалерийская выдула.

Видел бы сейчас король Эйрих свою доченьку – поседел на месте и вызвал три роты с поддержкой кавалерии, чтобы вызволить наследницу Ламерии!

Принцесса не пристало корчиться в лесу под старым плащом – она должна носить шёлковые трусики, плавать в бассейне с золотыми рыбками и доводить придворных идиотскими капризами.

Тут Шиалу скрутило так, что в глазах потемнело. Весь Шепчущий Лес застонал с ней, превратившись в один головокружительный зелёный водоворот.

Боль пронзила девушку ещё сильнее – казалось, она будто стала превращаться в часть Родника, бурлящего внутри Принцессы, вымывая налипшую грязь высокомерия, срывая скользких, жирных пиявок самодовольства, присосавшихся к её груди жадными алыми присосками и отбрасывая силой этого неведомого внутреннего потока весь мусор, прилипший к ней во дворце и Башне Инквизиции. Всё вокруг закружилось водоворотом.

Дриада с грибами. Стонущий лес. Кричащие от боли деревья. Уродливые ветви. Грибы в руках Найне. Много грибов. Родник. Он вокруг. Везде. Внутри. Вопли птиц. Вой волколаров. Они тоже. В ручье. Дриада с родником в руках.

Поче… му?

Принцесса охнула. Пот ручьями стекал по лбу, щекам и вискам. Девушку скрутило судорогой. Она была уверена, что не выдержит и её вырвет, но этого не случилось.

Ей показалось, что она вновь пила живительную воду Шепчущего Ручья, а Сила Леса бурлящим потоком охватывала её, кружила, будто крошечную щепку и уносила на семь лет назад.

Туда, где с ней рядом находился Учитель с настоящими сапфировыми глазами…

– А ты научишь меня драться? – зеленоглазое чудо капризно выпятило губку и погладило пальчиком, украшенным перстнем с огмером, серебристый клинок. – Я хочу такой же мечик! Сейчас же!

– Принцесса должна научиться контролировать эмоции, – усмехнулся Лаэрт, а его странные, пронзительные глаза вспыхнули так, что придворные отшатнулись. Шиала даже не дёрнулась, только насупилась, напоминая капризного хомячка.

– А я не хочу эмоции! Кон… тах-ти-ро-вать! Хочу мечик! Сейчас же! Я – Принцесса Ламерии, если ты не заметил, лупастый вреднюга!

– Принцесса хотела сказать «пожалуйста», – Лаэрт слегка прищурился, а уголки его рта изогнулись в полуулыбке.

Придворные расступились – никому не хотелось попасть под очередной каприз Шиалы или испытать на своей шкуре перемену в её колючем настроении.

Девочка надулась, топнула ножкой в серебряном башмачке и посмотрела на мерцающего исподлобья так, что трое из четверых слуг закашлялись. Зелёные глаза, полные властного самолюбия, капризного своенравия и жгучего озорства встретились с холодными, требовательными глазами твинклера.

Все замерли, пытаясь не упустить, чем закончится невероятно комичная и потенциально трагичная дуэль, если в прекрасную головушку Принцессы закрадётся мысль, что «мечик не дали поиграться» из-за какого-то неудачливого придворного.

– Я… хочу! Серебристый мечик, ты недотёпище глазастое! И поживее, ну-у-у! – девочка сжала кулачки. Впрочем, второй раз её требование прозвучало чуть менее уверенно – она не привыкла, чтобы ей отказывали и тем более не могла понять, почему этого красивого высокого дядьку, приставленного ей отцом для обучения и защиты, не связывают за дерзость мордоворотистые гвардейцы, ведь они обычно исполняли любой приказ быстрее, чем своенравная разбойница успевала его озвучить.

– Если Принцесса считает себя достойной носить Серебристый Клинок мерцающего, то его очень просто получить – нужно только доказать серьёзность королевских амбиции на деле.

– Я Шиала Ламерийская, – девочка приподняла подбородок. – И докажу тебе что угодно, лупастый жадюга, даже не сомневайся.

– Замечательно. Тогда тебе, Шиала Ламерийская, не составит труда поймать охранницу клинка – и мой Серебристый Меч твой. Готова? – с этими словами Лаэрт загадочно усмехнулся, щёлкнул пальцами, вызвав синеватое облачко, из него с хохотом вылетела невероятно пучеглазая стрекоза.

Затем твинклер вынул зелье в изящной колбе, которая заговорщицки мерцала алым и серебристым светом, отбрасывая забавные тени по стенам и потолку – и метнул сосуд в середину зала. Раздался протяжный гул, подул мощный ветер, взъерошив волосы придворных и послышался голос чарующей древней флейты. Она словно играла со временем, заставляя его свернуться послушным клубком будто дрессированный кот у ног знаменитого вельможи.

Тем временем крылатое существо самым наглым образом описало над головой царственной особы многозначительный круг и застрекотало крыльями совершенно не заискивая перед Принцессой, а наоборот, раззадоривая и без того азартный характер маленькой атаманки.

– Ах ты… стрекозлюка противная! – Шиала подпрыгнула, хлопнув ладошками, но виртуозная пучеглазка без всякого уважения к монаршей особе с лёгкостью ускользнула. – Ты должна слушаться меня! Я – Шиала Ламерийская! Вы все будете слушаться только меня! Всем ясно?! Меня! И только меня-а-а!!!

Девочка взвизгнула от досады и неуклюже приземлилась на мягкое место. Приземлилась курьёзно и без достоинства, что оказалось гораздо обиднее боли.

– Принцесса, осторожнее! – два лакея в расшитых ливреях подскочили к ней и подняли Шиалу.

– Это… невообразимая случайность, – заявила она, глядя в прищуренные глаза Лаэрта. – Я уже поймала её. Почти. Но твоя гадкая пчелозадая стрекозлина обманула меня и выскользнула! Это – нечестно! И совершенно не по-королевски, попрошу заметить!

– О, не сомневаюсь в этом, Принцесса. В жизни у нас часто случаются…. настоящие пчелозадницы со всего размаху, а иногда даже – стрекозлины. И все они совершенно нечестные. Абсолютно. Только серебристый клинок станет повиноваться лишь тем, кто может укротить несправедливость и хаос. А для этого вам нужно научиться выражаться культурно. Вежливо и с достоинством. Уверен, будущая Правительница Ламерии справится с такой амбициозной задачей, не так ли?

– Легко, – задрав подбородок, заявила девочка, надувшись. – И ты отдашь мне свой серебряный меч. Не так ли, глазастая вредина?

– О, я клянусь Мерцающей Башней и всей коллекцией клинков Меедорна, которую он собирает вот уже более пятисот лет, – усмехнулся тввинклер и щёлкнул пальцами.

Стрекоза заверещала и, выпучив глаза пуще прежнего, сделала виртуозный круг над лакеями, кончиками крыльев обрезав их роскошные ливреи. Теперь расфуфыренные слуги напоминали остриженных петухов. Собравшиеся придворные тут же закатились от хохота. Некоторые фрейлины, впрочем, изящно прикрывали рты причудливыми веерами из перьев экзотических птиц.

– Поймать стрекозлюку! Живо, я сказала! – закричала девочка и снова подпрыгнула, показывая никчемушным тёткам и дядькам, как нужно это делать с пакостной жужжалкой.

Разодетые придворные принялись весьма старательно, но крайне смешно сигать в тяжёлых парадных одеждах, показывая недюжинный энтузиазм, достойный легендарных акробатов.

А крылатая проказница стала носиться между ними, состригая вычурные аксессуары и элементы одежды, которые пёстрыми лохмотьями падали на пол, но не ложились, а вместо этого летали вокруг своих хозяев как яркие попугаи.

Лаэрт мрачно усмехнулся и нарисовал в воздухе сияющий знак – тот взорвался дюжиной синих искр, они погнались за самыми неуклюжими и подрихтованными придворными – те за минуту стали превращаться в застывшие фигуры, покрытые инеем.

– Да поймайте же вы её! Остолопы! – крикнула Шиала, разбежалась и высоко подпрыгнула, наконец-то достав шустролётную верещалку – но она озорно застрекотала крыльями и хлопнула девочке лапкой по пальцам. Будущая королева Ламерии взвизгнула и отпустила бесценный трофей.

– Принцесса! – к ней тут же кинулись маркиз и барон, помогая подняться и дуя неимоверно старательно на все ушибленные места.

– Пустите, дуралеи! Чего уставились? Ловите её! Иначе! Казню всех! Тебя! Его! И всех вас! Бестолковые! Бестолковые! Бестолковые свинтусы!!!

– У-у-у-уф! Хрям-хрям! – тучный барон хрюкнул, подпрыгнув после угрозы Шиалы так, что едва не перелетел через тощего как жердь маркиза. Сбил его будто мешок – и тот с воплем влетел в троих разодетых фрейлин в пышных платьях. Расфуфыренные мадамы с громкими воплями ухнули на пол, задрав дворянские ноги в самых курьёзных позах.

– Вот жиротряс! – не выдержала Шиала. Её изумрудные глаза метали молнии, на щеках алел румянец азарта, а роскошная причёска разлохматилась, почему-то напоминая шерсть детёныша пантеры на первой охоте. – Помогите ему, дубалоиды! А то ноги переломает – мне некого будет в бассейн спихивать! Вы трое – прыгайте одновременно и отсекайте стрекозлюку! А вы четверо – загоняйте её на этих фрейлин, да шустрее, а не как жиробасы двигайтесь! Фрейлины, сигайте за ней как зайцы и ловите её, ловите хоть платьями! Иначе всех прикажу выпороть на площади – с вами скучно, а мне это не нравится! Хоть какой-то толк будет от вас, дармоеды папкины! У-у-у, лодыри жиробасные-е-е-е-е!!!

Лаэрт хмыкнул и щёлкнул пальцами – с его рук сорвались золотистые нити, они змейками поползли за придворными, изменяясь на ходу. Через минуту вместо сияющих лент появились призрачные змеи, которые разинули внушительные пасти.

Все придворные в ужасе отпрянули назад, но существа издали нарастающее, злобное шипение, окатывая ледяным сиянием всех вокруг девочки. Люди превращались в прекрасные снежные статуи, на лицах которых отражались неописуемые гримасы боли и отчаяния.

– Прекрати это! Немедленно прекрати! – закричала Шиала. – Такого не должно быть! Мы просто играли! Играли, и только!

– Увы, это уже не в моей власти. Зелье Танцующего Времени нельзя остановить даже силами всех мерцающих нашей Школы Единорога – оно показывает то, что может случиться, если в будущем вы с отцом перестанете ценить время и людей.

– Опять твои замудрёные загадки, вредина! – вздохнула девочка. – Я устала прыгать за твоей стрекозлищей и почти уже сдаюсь, попрошу обратить на это внимание!

– А разве Великая Принцесса и будущая Правительница Ламерии может так легко сдаться?

– Да! Потому что я – простая девочка, да к тому же ещё в дурацких, тяжеленых серебристых башмачках! Ты что не видишь, Лупастер, что в них очень трудно прыгать? Попробуй сам – вот будешь знать!

– Всегда мечтал попробовать – усмехнулся Лаэрт, а в его глубоких глазах заиграли сапфировые молнии. – Но как-нибудь в другой раз. И я не расслышал, лучшая в мире Прыгучая Принцесса всё ещё хочет отобрать серебристый клинок у противного неуступчивого дядьки или признаёт своё полное и абсолютное поражение?

– Хочет, – вздохнула Шиала. – И отберёт. Только ты же не отдашь, Лупастая Вредина, опять заставишь меня сигать за этой шустрилой чтобы высмеять на глазах у всех.

– Надо же, какой проницательный вывод для крохи Шиалы. И что же намеревается предпринять будущая Королева Ламерии?

– Для начала намеревается предпринять хороший пендаль, чтобы один дядька с наглющими глазищами не издевался над детьми!

– Мне уже очень страшно. А кто же научил такую симпатичную девочку так феерично выражаться?

– Вот жизнь и научила, – Шиала присела на корточки, надулась, бросив на мерцающего взгляд, полный бурлящей обиды, обжигающего негодования и затаившейся в самой глубине хитроватых глаз надежды. – И такие вот упёртые мерцатели, которые не дают простым принцессам поиграться с любопытным серебристым клинком! Вынуждая, между прочим, пока ещё хороших принцесс портить будущие королевские нервы. А как говорил мой папочка: «Попрошу заметить, психулечка моя, вот так и появляются тираны». При этом девочка сделала вид, что поправляла шнурки на ботинке, а сама, скосив глазки, внимательно следила за стрекозой, когда та стала снижаться, явно заскучав без внимания целого сонма придворных, представляющих собой теперь ледяное собрание статуй.

– Понимаю. Но обещание придётся сдерживать – Слово, данное другим, порой сильнее многих армий, поэтому даже принцессам необходимо его держать, чтобы не навлечь на себя беду.

– Хорошо, Лупастый… – с этими словами девочка проворно скинула с себя башмачки, неожиданно быстро и высоко для такой крохи подпрыгнула, схватив остановившуюся над ней стрекозу.

Та заверещала, выпучила огромные глазищи и, резко захлопав невероятно сильными для такого небольшого размера крыльями, изловчилась и ударила хлёсткими лапками девочку по запястью.

Шиала распахнула огромные глаза, в которых отразилось всё желание победить и проучить этого совершенно не льстивого, в отличие от большинства придворных, но симпатичного дядьку, вся гордость и своенравие, все мечты и фантазии об обладании настоящим Мерцающим Клинком…

Девочка завизжала и отпустила руку.

– А-а-а-а-а-ай, мамочка! – она неловко упала с такой высоты и ушиблась, отбив руку и бок, но обиднее всего стало верещание наглючей стрекозлятины, которая сделала над хитрой, но неудачливой особой королевских кровей круг и затрепыхала блестящими крыльями. Шиала заревела и швырнула в гадкое насекомое драгоценным башмачком.

Не попала. Существо смешно выпучило глазищи и захохотало заразительным детским смехом. Второй башмачок едва не задел правый глаз крылатой атаманки, но она и тут ловко увернулась.

Мерцающий ухмыльнулся, многозначительно посмотрел на ревущую на полу Принцессу. Подождал пару минут, скрестив руки на груди.

– Сильно ушиблась? – Лаэрт подошёл к ней, протягивая руку.

– У-уф… не-а, – Шиала посмотрела на него, вытирая слёзы. – И что, я проиграла теперь?

– Нужно научиться достойно проигрывать, чтобы в будущем не повторять ошибок, – он поднял загрустившую девочку и посадил на плечо.

– О-о-ох… ну раз уж слуги всё равно застыли, то отнеси меня к бассейну, я хочу показать тебе моих рыбиков, – Шиала вздохнула, решив, что для такого важного момента стоит вспомнить слово, которое она так давно не произносила. – По… пожалуйста.

– Последний раз я купался в бассейне, когда мы с Лавейном сражались с пятиголовой цихидной и едва не проиграли, если бы не Меедорн.

– И кто же она такая эта твоя цихидна? Вреднее стрекозлюки?

– Пожалуй.

Шиала залезла в бассейн босиком и долго сопела с достоинством бельчонка, которому впервые в жизни показали, что кроме его королевского дупла существуют и другие, а тем временем золотистые, алые и белоснежные рыбины с огромными плавниками кружились у её ног. Наконец, девочка вздохнула и подняла голову. В её взгляде уже не сверкала твердолобая дерзость как во дворце. Лицо стало серьёзным не по годам.

– Ну ла-адно, Лаэрт. Я готова признать, что… моё поведение в целом было недостойно Принцессы Ламерии, если ты пообещаешь разморозить моих слуг и рассказать, что означают эти выкрутасы с образами и картинками. Ничего не поняла совершенно! Думаешь, я такая глупыха, да?

– Умение признать ошибки – достойнее великих завоеваний, потому что требует большей смелости и мужества, чем лишение жизни других. Ты храбрая и настойчивая, но придётся многому научиться, чтобы суметь управлять страной в будущем.

– Хорошо, – она кивнула. – Так почему я не смогла поймать твою стрекозу?

– Потому что не умеешь контролировать характер, самолюбие и собственные эмоции.

– И при чём же тут мои эмоции? Хотелось бы знать, если придётся управлять стадами стрекозлов и стрекозлищ!

– Стрекоза – это ты, Шиала. Твоя непосредственность, умноженная на безудержную энергию и способности, но скованные редким своенравием и упрямством.

– У-у-ух как же всё… прелюбопытно закручено у тебя, мерцающий дядька. То есть я не могла поймать стрекозу, потому что… слишком грубо вела себя и не стала побеждать какую-то ещё гордость?

– В том числе и поэтому, – добродушно улыбнулся твинклер.

– Эх, тяжело нам, принцессам, – вздохнула Шиала. – Даже повеселиться толком нельзя и помучить кого-нибудь – все так и норовят воспитывать… поучать да загадочно ухмыляться вокруг… Так, ты будешь со мной рыбиков ловить тут и в фонтан выпускать? Чтобы они так – фр-р-р-ых и плюх-плюх, а потом буль-буль-буль?

– Последний раз я был на рыбалке, когда в порту Мерегоста завелась гигантская гаррейда, которая пожирала моряков прямо с лодок и откладывала в трупы личинок.

– Хм… а эта гаррейда, она вреднее цихидны и стрекозлюки?

– Пожалуй.

Глава 5. Мерцающие сны

– Ты выглядишь так, будто тебя заставили выпить бочку хромлояда! – усмехнулась Найне, высыпая из сумки ягоды и грибы.

– И не говори, подруга… – прошептала Шиала одними губами. Перед глазами ещё стояли очертания бассейна и до боли знакомое, ставшее практически родным лицо Лаэрта. – Меня всю… всю просто ломает и выкручивает от твоей воды… о-о-х, Мерцающая Башня, дай мне терпения!

– Плохо дело, – дриада наклонилась и погладила густые, растрёпанные волосы Принцессы совсем как старшая сестра. – А к ночи станет ещё тяжелее, но ты должна через это пройти, иначе ко храму Веласте тебе ходу нет. Тебя просто съедят живьём, если не разберёшься с твоим прошлым! Понимаешь меня, дворцовая птичка?

– Д-да… я… выдержу… ни-ничего страшного, – девушку затрясло, на лбу снова выступил пот. – Мне нужно добраться до Храма и помочь Лаэрту с Райлиным, иначе не… – Чрез минуту её лихорадило ещё сильнее, на шее и лбу выступили вены, а в глазах заблестели слёзы.

– Успокойся, у нас есть немного времени, так что ночь проведём здесь. И не брыкайся мне тут как лошадь лесная – сначала нужно прийти в себя. На вот, попробуй ягод живородки, они придадут тебе сил. Такие редко найдёшь здесь, пришлось весь овраг облазить.

Принцесса громко застонала и дёрнулась в спазме, рассыпав часть драгоценных ягод из корзинки. Найне тяжело вздохнула, глядя на рассыпанное сокровище – так волколар смотрит на оленя, упущенного неопытным волчонком, но ничего не сказала, видя мертвенно-бледное лицо Принцессы. Собрала в ладонь самые крупные ягоды и стала кормить подругу с руки.

На Шиалу было жалко смотреть – из цветущей, полной жизни красавицы она за пару часов превратилась в бледную тень самой себя. Девушка с большим трудом открывала рот и едва жевала, потому что каждое движение причиняло ей невыносимую боль. Принцесса выронила трясущимися губами две ягоды, и дриада подняла их, молча взяла девушку за подбородок, аккуратно заставляя прожевать.

Ещё через несколько минут у бывшей хозяйки бассейна с золотыми рыбками страшно закружилась голова – сок ягод почему-то напоминал вино и одновременно обжигал, но через минуту ломота немного утихла.

Шиала обессиленно простонала и повалилась в траву. Найне легла рядом, крепко обняла подругу и стала гладить кончиками пальцев растрёпанные волосы и шею девушки, пытаясь настроиться на её капризную ауру, ощутить боль этой странной, упрямой, но целеустремлённой неженки, которая ради друзей решила принять такие испытания.

Вскоре Принцесса почувствовала тепло, дремучую жизненную энергию лесной дриады, которую она передавала ей, чтобы Шиала поскорее выкарабкалась из этого смертельного водоворота.

– А-а-а-а! Помогите! Помогите, кто-нибудь! Лаэ-э-э-рт! – вдруг завопила девушка с такой резкой, пронзительной силой, что сама Найне вздрогнула, но не отпустила подругу, а лишь ещё крепче обняла её крепкими как ветки дуба жилистыми руками.

– Тише, зайка моя городская. С ним и Райлиным всё будет хорошо, – она погладила Принцессу по бледной щеке.

– Пусти! Пусти меня! Я должна! Должна бежать к ним! Там! Они! Их схватил! Схватил он! Змеиный Человек! Подлые глаза! Пусти меня-а-а-а! – она рванулась изо всех сил и укусила Найне за руку, которой та обнимала подругу. – А-а-а-а! Пусти! Или я прикажу тебя выпороть и казнить!

– Хорошо, выпорешь и казнишь, – прошептала ей на ухо дриада, но не разжала руку, хотя на ней остался заметный след от зубов Шиалы. – Я тебя не оставлю, дурёха. Сейчас будет плохо. Очень плохо. Мы или выдержим вместе, или ты сгоришь изнутри. Потерпи, сестрёнка. Потерпи ради всех добродетелей Веласте!

– Помоги-и-ите Лаэрту! Вы! Вы! Все предатели! – по бледному лицу Шиалы побежали ручьями слёзы. – Какие же вы! Вы все гады, это подтвердит сама Мерцающая Башня! Нужно его спасать! Его, а не свои! Не свои шкуры! Дешёвые, пр-р-р-родажные шкуры! Иначе… пасть Бездны… он… там… площадка уже рушится… Змеиный Человек… да он же их всех…. В Бездну! Как же вы не понимаете??? Проклятые Пр-р-р-редатели-и-и! Пропасть… пропасть… там же пропасть! Целая Бездна… поглотит… поглотит всех нас! Срочно спасти! Спасти всех! Иначе начнутся. – Шиала застонала и едва слышно прошептала пересохшими губами. – Танцы Ледяных Смерчей.

– Мы его спасём, – пообещала Найне и обняла свою новую сестру так, что она застонала. У неё никак не удавалось соединиться с буйным потоком сознания бредившей Принцессы, поэтому дриада отдавала слишком много сил впустую, а времени оставалось всё меньше: сознание Шиалы отдалялось всё больше и напоминало угасающие лучи заката над лесом. Найне вновь попыталась сконцентрироваться, призывая природную силу на помощь.

– Тогда мне нужен он! Скорее! Клинок… серебристый… он отдал его… за девочку… отдал… сокровище за жизнь ребёнка… но теперь над городами могут завыть ледяные вихри! Они уже просыпаются! Надо вернуть… вернуть клинок… он душа… душа Лаэрта… и наша надежда, как же вы все не понимаете? Райлин, Дамир! Помогите! Помогите скорее! Помогите вернуть! – слёзы отчаяния брызнули из глаз девушки, она зарычала совсем как волчица в ловушке и впилась ногтями в руки дриады, пытаясь вырваться, но та держала ещё крепче, чем раньше.

– Вернём, – пообещала стремительно бледнеющая Найне и схватила Шиалу за виски кончиками пальцев. Дриаду охватила такая же дрожь, как Принцессу – минуту ранее. Она застонала, впитывая будто губка боль подруги, затем изогнулась в страшной конвульсии, но не отпустила девушку, вцепившись в неё хваткой пантеры.

Шиала дёрнулась, вскрикнула, вывернулась дугой. Жалобно всхлипнула и до крови искусала губы. Лес вокруг закружился в пьяном водовороте, деревья напоминали палачей с кривыми кнутами, которые хлестали девушку, протягивая к ней колючие лапы.

Дриада из последних сил обняла Принцессу как перепуганного котёнка слабеющими руками, отдавая последнее тепло, какое смогла собрать в душе. Шиала закашлялась и выдохнула резкую, обжигающе-колючую боль, похожую на чёрно-синие иглы.

Открыла глаза. Лоб девушки заливал густой липкий пот. На бледных щеках едва заметной отметиной проступил слабый румянец.

Через минуту Принцесса увидела перед собой лицо Лаэрта. Потом Райлина. Друзья стояли на жуткой тающей площадке, висящей над фантастическим провалом в слепое Ничто.

– Помочь… помочь… им надо помочь, – застонала девушка и провалилась в сон. Её продолжала обнимать бледная как призрак дриада. Она едва дышала.

– Сейчас, Арен, я помогу! Ты ранен? Кто за тобой гнался? Ой, сколько крови! – Миа хотела заплакать и сесть в самый тёмный угол, обхватив коленки, но тут же поняла, что это не поможет. Вдохнула поглубже. Ещё раз. Выхватила из кармана лепесток изумрудника и осторожно приложила к разорванной щеке парнишки, как учил Ксано.

– Там засада, глупые! Багряные напали на стоянку друидов и перебили многих – Купол Аллофара почему-то не сработал, чтоб его Шарга забрала! Я успел увести часть ребят, но нас обнаружили эти проклятые сектанты! Пришлось отвлечь часть уродов на себя. Еле удрал… они не знали про секретные тропы, какие мне показывали в чаще лесные братья!

– Ты серьёзно? Купол Старейшины не мог подвести! Не могу даже поверить в это! – Лайни присел, обхватив голову руками. – А друиды? Они живы? Что со Старейшиной и Фейве?!

– Когда я уводил детей, к ним приближался главарь багряных с целой бандой… но с волшебниками оставался Дамир и этот его жабер четырёхлапый, так что могут отбиться, если повезёт. Да только стоянка окружена – там целые стаи убийц, они устроили настоящую резню и всё спланировали так, будто у них весь Шепчущий Лес как на ладони виден!

– Подожди! – Лайни вскочил. – Как они могли напасть, если Круг Друидов защищает Рощу? Этих багряных выродков просто размазало бы! Не верю! Ты врёшь просто! Это чушь!

– Ага, расскажи головорезам сектантов, которые чуть не прикончили меня, – мрачно усмехнулся Арен. Его щека перестала кровоточить – изумрудник, пропитанный в целебном настое мог лечить серьёзные раны, как не раз показывал Ксано старательной девочке.

– И что нам делать теперь? – Лайни с надеждой посмотрел на Арена как на старшего, способного что-то придумать.

– Не высовываться, если не хотим попасть к работорговцам. Один раз я уже попал к этим выродкам и если бы не Лаэрт, то меня давно бы продали на рынок Шоора какому-нибудь садисту-жрецу. Так что больше не горю желанием испытать эти непередаваемые эмоции!

– Арен, не говори так, пожалуйста, – вздохнула Миа, а её глаза заблестели. – Ты ведь на самом деле не такой злой. Внутри. Мы с Лайни хотели добраться до Изумрудной Полянки, чтобы попытаться соединить Силу Ростка с изумрудником – и снять изморозь.

– Хм… – парень ненадолго задумался. – Мысль и правда стоящая. Но кто вам сказал, малявки, что это сработает? – Арен сплюнул кровь и мрачно посмотрел на Лайни.

– Отает-ботает! Раба-даба-бе-е-е! – передразнил его Кыш и также деловито сплюнул.

– Никто, – Миа прищурилась. – Но тогда мы пойдём одни. Правда, Лайни? А если у нас получится, то мы скажем Лаэрту, когда он вернётся, что мы всё провернули вдвоём. И он научит нас этим… мерцательным знакам, да! Он мне обещал на Сказочном Берегу с живыми волнами, когда я ему рассказывала про Ксано и его Монастырь.

– Ну и топайте, а я погляжу на ваши успехи, мелюзга! – хмыкнул Арен, а сам посмотрел задумчиво им в след, когда друзья отправились в чащу. Глаза парня заблестели. В душе что-то ревниво заныло, когда девочка упомянула Знаки мерцающих.

Чаща леса усмехнулась, взмахнув кривыми ветками за спинами детей. С верху кружась упал большой лист, сквозь него просвечивал дразнящий солнечный луч. Этот рисунок света жутко напоминал часть Знака самого Лаэрта, который он применил, когда он охранял детей от багряных убийц.

Способности. Непередаваемые умения мерцающих. Их секреты стоят любых сокровищ…

– Стоять, малышня! Пойду с вами, а то ещё придётся отвечать перед Лаэртом, если вас опять сцапают. Только слушать меня: не отставать, не ныть, не сопеть и даже не дышать громко, иначе багряные нас пустят на фарш. Это всем ясно?

– Так точно! – хором отозвались Лайни с Миа, а Кыш скорчил Арену рожу. – Будем дышать и сопеть только по твоему позволению. – Добавил мальчик. – И не дышать по три часа, если надо для задания!

– Вот именно, мелюзга. Ромл, Шако, Нафайка и остальные в нашем тайнике, его потом покажу – у них есть немного припасов, но нам придётся раздобыть побольше, а потом иначе ребят кто-то должен выручить, но там вокруг полно бандитов.

– Есть раздобыть и выручить, господин начальник! – кивнул Лайни.

– Всегда бы так, – усмехнулся Арен и добавил совсем уже другим тоном после небольшой паузы. – Миа, так что именно говорил Лаэрт тебе про знаки мерцающих? Он правда научит этим приёмам тех, кто… ммм… отличится и проявит себя в Роще Друидов или будет лично тренировать лучших и самых активных? Возьмёт в ученики, как он сделал с Ксано или станет обучать вместе с Аллофаром и Фейве? То есть он будет просто отбирать…. способных чтобы помочь Старейшине найти молодых друидов или… – Тут он замолчал на несколько секунд, затем выдохнул мысль одной фразой. – Или-даже-в-мерцающие-станет-посвящать-самых-одарённых?!

Миа переглянулась с Лайни и Кышем, затем захихикала, зажав рот ладошкой.

– И чего тут смешного? – надулась Шиала. – Я правда думала, что ты… тебя больше нет! То есть ты же не дышала, клянусь золотым бассейном! Совсем не дышала!

– Ох, зайка ты моя городская, – улыбнулась Найне, уплетая поджаренные на костре грибы с видом львицы, которая произвела впечатление на самого капризного и своенравного львёнка. – Это ритуал эмпатии, ему обучают всех дриад, проходящих посвящение ещё девочками. Мы умеем чувствовать боль Рощи и её обитателей, а также лечить их, отдавая свою силу и тепло.

– Так ты настолько впитала мою боль, что… отрубилась как портовые грузчики после бочки хромлояда?

– Это со мной уже второй раз. У тебя слишком сильное отчаяние и темнота внутри из-за каких-то ран прошлого, меня чуть саму не вывернуло наизнанку, такое ощущение, что я оказалась… полностью голой на глупом и пафосном королевском балу, а расфуфыренные придворные глазели на меня и разрывали на части презрительными взглядами! Бр-р-р. К тому же ты ещё бредила и серьёзно напугал меня этим… Змеиным Человеком. Если бы со мной оказалась Фейве, то она не позволила бы помогать тебе, а позвала ещё двух-трёх старших дриад, но выбора у меня не оставалось – ты, подруга, уже дёргалась на грани.

– Бриллиантовые запонки, тогда зачем так рисковала ради меня? Ты же могла погибнуть! В одиночку ты добралась бы до Храма Веласте вдвое быстрее, чем со мной…

– Знаешь, сестрёнка, может, у вас в городе ради власти и горсти монет всякие уроды и завидующие им петушистые придворные привыкли друг друга сначала в зад целовать, а затем предавать и глотки рвать зубами, но у нас в Шепчущем Лесу такое не принято – иначе не выживешь одна среди острозубов, живоглорок, разных хищников и прочих разбойников, потому что для них ты – кусок мяса с сиськами или дешёвый товар.

– Я тебя услышала. Для меня это… очень необычно. Но всё равно спасибо.

– Не стоит, ведь ты тоже меня спасла в той резне с острозубами – и неизвестно ещё, чем бы всё кончилось, если бы ты удрала, а не пригвоздила того гада к дереву как сумасшедшая лучница из легенд про учениц мерцающих. Только у нас обычно не благодарят на словах – но говорят спасибо на деле.

– И какой же взаимный толк может быть на деле от городской неумёхи? – усмехнулась Шиала, набрав полную горсть собранных дриадой ягод и засунув их себе в рот.

– Например, помочь мне собрать остальные ягоды на той полянке, что я обнаружила. В окрестностях Храма Веласте таких нет.

– Договорились, но я боюсь, что передавлю больше ягод, чем соберу!

– Тогда заставлю тебя искать грибы ночью под романтичное пение сов и завывание волколаров.

– Уфф… хорошо, что у тебя нет младших сестёр!

– Это вот к чему ты сейчас, психулечка городская?

– Даже и не знаю, само как-то на язык подвернулось.

Неожиданно для Шиалы сбор ягод в вечернем свете оказался крайне увлекательным: Принцесса даже научилась после пятой попытки отличать сочную едовицу от похожей на неё крапчатой вонючки и собрала целых две горсти – такого приступа трудолюбия у девушки не случалось за всю жизнь во дворце. Это невероятно воодушевило Принцессу и закончилось ушибленным мягким местом после вдохновенного поскальзывания на лопухе.

– А ты делаешь успехи, – улыбнулась Найне. – Если научишься не ронять собранные ягоды и чуять задницей подкравшиеся к тебе волшебные лопухи-убийцы, то цены тебе не будет, подруга!

– Ага, но тогда у тебя останется меньше поводов поязвить, и ты со скуки начнёшь грызть зубами кору от одиночества. А я не хочу, чтобы пострадала твоя замечательная ухмылка, поэтому в дальнейшем буду иногда дарить тебе повод пострелять потоками хохотливой желчи в «городскую неумёху».

– Не волнуйся, моя ухмылка и после коры будет в порядке – ведь кроме твоего острого язычка больше некому бросить мне вызов: обычно дриады довольно замкнуты: в Шепчущем Лесу мало с кем можно пообщаться кроме лесных духов, бродячих разбойников и милых зверушек, но те под общением понимают «быстрый обед».

– Сочту это за комплимент, чтобы не разрыдаться ночью от нехватки критики. О – какой симпатичный грибяточек! – воскликнула Принцесса, показав на крохотный зеленоватый гриб, притаившийся в траве.

– Поздравляю, ты заметила травостоя, это редкий гриб, он используется в сильных настоях и снадобьях.

– А успешная находительница редких травостоев заслуживает двух пригоршней ягод? Скажем, за энтузиазм и неимоверный прогресс в оттачивании умений поиска всяких лесных полезностей?

– Заслуживает и трёх, если липка не спопнется. За травостой Фейве обещала повысить любую дриаду и научить сложным природным умениям.

Этой ночью приступ снова ударил Шиалу резкой болью и судорогами, но на этот раз они оказались немного слабее, а поддержка Найне придавало девушке сил.

Принцесса опять представила Лаэрта и его обучение во дворце, полное детских восторгов, сверкающих тайн, многозначительных намёков и того непередаваемого ощущения уютной защищённости, какого ей не хватало почти всю жизнь.

Что с ней случилось бы, не окажись мерцающий тогда рядом?

– Мы непременно нашли бы вам, дорогая моя, более… хм лояльного и либерального учителя, – Наместник Холлинг с нескрываемой брезгливостью оглядел тренировочный зал, где всё ещё стояли застывшие статуи придворных с приклеенными гримасами ужаса на лицах.

– Да брось ворчать, старый скунс, девочке нужна… сильная рука наставника и нестандартный подход, – улыбнулся король Эйрих, пожимая руку Лаэрту. – Хотя местами, должен признать, ты немного перегнул с этой снежной напастью, твинклер.

– Танцующее время не в моей власти, оно само показывает нити судьбы, которые могут произойти.

– Меня не интересует этот псевдонаучный бред, чароплёт, – Холлинг повернул к Лаэрту орлиный профиль и смерил парня таким взглядом, будто собирался спалить его на месте, если бы мог. Мерцающий даже не моргнул, а лишь усмехнулся уголком рта, это получилось одновременно угрожающе и даже изящно – настолько, что старик слегка вздрогнул, покосившись на застывшие фигуры. – Но если с Принцессы упадёт хоть волос, я лично отдам тебя Инквизиции и растяну на дыбе. Ты всё уяснил, Белый Единорог или нужны… особые аргументы?

– Боюсь, вы сейчас не в том состоянии, чтобы мечтать о дыбе со мной. А насчёт моих методов – это я буду обсуждать лишь с Королём и самой Шиалой. Обсуждать наедине, Наместник.

– Король принимает решения вместе со мной, поэтому тебе безопаснее повиноваться мне, – Холлинг прищурился, напоминая ястреба, готового к охоте на жертву. – Иначе последствия будут такими, что ты пожалеешь, что назвал Королю истинное имя.

– Мерцающие не служат никому, – спокойным тоном ответил Лаэрт, не глядя на мужчину. – Мерцающие хранят саму жизнь и гармонию в ней, безопасность и баланс сил там, где это ценят, а не пытаются забрызгать слюной в порыве пафосной истерики.

– Разумеется, ценят, мальчик мой! Разумеется! – Король Эйрих знаком приказал Наместнику замолчать, а сам протянул мощную руку твинклеру. – Ведь ты поможешь мне? Станешь Наставником моей дочери?

– Это зависит от её личного решения и того, что покажет Танцующее Время дальше, – мерцающий скорчил зверскую рожу и сверкнул на Холлинга глазами так, что у того задымился край одежды.

– Но это же хоримский шёлк! – взвыл Наместник, пытаясь затушить издевательские язычки серебристого пламени, которые заплясали на подоле его роскошного одеяния. – Уберите огонь! Снимите! Вы за это заплатите! Изверг! Святые Единороги, моя одежда-а-а-а!

– Принцесса сначала хочет… посмотреть остальные картинки, – Шиала зашла в зал и сделала изящный книксен. – Холлинг, не ори уже, а попроси Лаэрта убрать огоньки, он парень не злой – простит.

– Прошу! Уберите! Это чародейство с моей одежды! – ноздри Наместника заходили ходуном так, будто он собирался превратиться в породистого коня и соревноваться на королевских скачках с табуном бешеных скакунов. Во всяком случае, так представила Принцесса.

– Ну правда, Лаэрт, прости уже дядьку Холлинга – он хоть и нудит как старая жаба порой, но в душе очень добрый и здорово готовит «жаркое по-королевски», чем всегда бесит нашего повара.

– Придётся простить. За жаркое, разумеется – я обедал у самого Лай Муна Седьмого, короля Хорима, у него в штате состояло двести поваров, их главный кухарь по праву гордился, что никто не готовил жаркое как он. И должен признаться, никто не сумел опровергнуть это даже спустя сто семь лет, – Лаэрт щёлкнул пальцами, огонь прекратился. Платье стало выглядеть как новое, и даже запах гари исчез.

– Так это… иллюзия? – Холлинг побагровел и сжал кулаки.

– Разумеется. Не буду же я устраивать пожар во дворце. Не забудь про жаркое, Наместник.

– Аха-ха! – а ты умеешь подшутить, мерцающий пакостник, – король Эйрих разразился громоподобным смехом и хлопнул твинклера по спине как старого друга. – Ну давай, запускай свою Пляску Времени, уже не терпится увидеть продолжение! Давненько не бывал на таких сумасшедших представлениях.

– И вряд ли ещё побываете, – с грустью улыбнулся Лаэрт, а в его горящих глазах промелькнула глубочайшая тоска, когда он смотрел на этого открытого, уверенного в себе короля. Твинклер нарисовал сложный сияющий знак и пустил его в центр зала.

Ледяные статуи придворных стали таять, но при том теряя человеческий облик: они превращались в двуногих существ с покрытыми слизью звериными мордами. На роскошных камзолах слуг горели багряные полумесяцы. При виде этой эмблемы король Эйрих нахмурился – он не знал ни одного знатного рода с похожей зловещей символикой, но слышал об одной жутковатой секте… нет, всего лишь глупое совпадение.

– Мне страшно, Лаэрт, – прошептала Шиала и прижалась к твинклеру, схватив его за руку. – Они злые. Убери их, пожалуйста, этих багряных зверюг. Пожалуйста. Я буду хорошо себя вести и перестану грубить, только убери их!

– Невозможно, Принцесса. Даже вся Школа мерцающих Единорога не в силах остановить Танцующее Время.

– Ой! А ты… сумеешь меня от них защитить?

– Я буду с тобой, Принцесса, и не дам никому обидеть.

– А если тебя не окажется рядом? – она нахмурилась, глядя на жуткого двуногого кабана, пока тот с упёртым самодовольством расхаживал по залу, принюхиваясь.

– Тогда с тобой останется моё Слово. А в наше отравленное и лицемерное время Доброе Слово значит не так уж и мало, верно?

– Ну да. И всё равно они мне не нравятся. Будто хотят съесть меня своими глазищами!

– Не волнуйся, глупышка, они всего лишь иллюзии, поэтому не стоит их воспринимать…

Но тут аздался вопль такой силы, что Наместник побледнел как призрак, а одна из дорогих ваз, стоявших в углу, треснула и рассыпалась будто от удара хромла. На Шиалу бросился придворный с уродливой мордой кабана – его глаза налились кровью, а изо рта брызгала густая слюна. Существо напоминало мерзкий отголосок ночных кошмаров девочки, в которых к ней являлись слуги в образе зверей, требуя от ребёнка расплаты за все издевательства отца и его спесь.

В те минуты будущая королева Ламерии больше всего мечтала проснуться, чтобы избавиться от фантомов, но они продолжали скалиться на неё из темноты, угрожая навсегда заточить в Башню Инквизиции, когда с её отцом будет покончено.

Принцесса узнала кабана! В диких кошмарах он являлся к ней после остальных, заставляя ребёнка вскрикивать и рыдать во сне, когда её касались покрытые грубой шерстью лапы, а на шёлковое одеяло капала его вонючая слюна. Фантом обещал прикончить её с отцом, если король не откажется от завоеваний и не перестанет лезть в дела Нарии.

И сейчас этот клыкастый ужас мчался прямо на девочку. Он легко сбил с ног гвардейца, когда тот отважно перегородил дорогу – но жестокий удар отбросил мужчину на несколько метров и впечатал в стену. Второго солдата фантом ударил мордой в грудь на бегу, его стальной нагрудник смялся, будто по нему прошлись булавой, а воин с криком отлетел в сторону, выронив оружие. Чудовищу оставалось всего с десяток шагов до Принцессы.

Четверо стражников бросились наперерез, выставив копья, но оживший кошмар переломал их как щепки, обломки посыпались к ногам короля. Шиала закричала и схватила отца за руку.

Когда до Принцессы осталась всего пара шагов, Лаэрт метнулся вперёд со скоростью таленга и одним ударом рассёк нападавшего до пояса – тот издал пронзительный вопль, протянул к девочке и королю узловатые жилистые лапы, бешено зарычал и рассыпался сотней странных ледяных искр, почему-то перемешанных с сосульками, одна из них с визгом вылетела в окно, пробив радужное стекло из Хиндариса.

В тот же момент остальные придворные-оборотни повернули морды и разом кинулись на девочку. Алые Луны на их одеждах загорелись нестерпимым пламенем, обжигая глаза. Вбежавшие в зал стражники ощетинились копьями и стали медленно окружать чудовищ. Капитан взмахнул рукой, давая знак арбалетчикам – болты сердито засвистели, но они лишь немного замедлили существ: выстрелы не причинили им вреда.

Затем создания бросились на гвардейцев, ломая копья и сминая доспехи, словно они были сделаны из картона. Остальные стражники стали пятиться – никому не хотелось стать лёгкой добычей для этих чудовищ в образе людей. В эти минуты дворец словно стал кривым зеркалом, открывая сущность каждого из придворных вокруг. Совсем не такое представление ожидала маленькая Шиала!

– Лаэрт, мне кажется, это уже слишком… – начал Эйрих, когда на него напал бывший барон с лицом змеи, схватив за руку, но мерцающий тут же ударил по ней серебристым клинком. Отрубленная кисть упала на пол и превратилась в червя, а тот с шипением пополз в угол, мерзко хлюпая при каждом движении и оставляя за собой мерзкий зловонный след.

Твинклер тут же метнулся к девочке, ведь к ней мчались сразу три оборотня. Они не обращали внимания на Лаэрта, сверля глазами ребёнка – мерцающий с невероятной быстротой прыгнул перед ними и Принцессой, ударив размашисто, наискосок – будто живой серебристой косой, созданной из детской надежды, отчаяния и страха за жизнь отца.

Фантомы издали душераздирающие вопли и рассыпались вихрем острых ледяных осколков, они колючим дождём ударили в лицо мерцающему. Он не успевал уклониться, иначе лезвия задели бы Короля Эйриха и Принцессу, поэтому лишь выставил перед собой клинок, используя его как щит.

Несколько осколков отлетели от меча, но два всё-таки задели щёку Лаэрта. На кожаную куртку брызнула кровь. Остальные иглы вонзились в пол.

– Все назад! – крикнул твинклер, метнув знак защиты в побледневшую Шиалу и Эйриха, которых тут же накрыл серебристый купол.

– Да что здесь происходит, проклятый чародей! – заревел Наместник, но его сбила с ног огромная сосулька, ударив в грудь и разбившись на части.

– Кто-то пытается вмешаться… в ход Танцующего Времени! – рявкнул мерцающий и бросился в самую гущу врагов как небольшой смерч, закрутив мечом с такой скоростью, что уже никто не мог увидеть лезвие, лишь сверкающе-сребристые росчерки и отскакивающие части тел в шлейфе алых брызг.

От его ударов фантомы издавали пронзительные вопли и взрывались странными кусками льда, которые не падали, а кружились вокруг. Через минуту вокруг Лаэрта бушевал настоящий ледяной вихрь. Гвардейцы рассыпались в разные стороны, чтобы их не задели острые как бритвы лезвия. На лицах стражников играл зверский испуг – им никогда не приходилось сталкиваться ни с чем подобным, поэтому ужас перед неизвестным брал своё.

По виску мерцающего тонкой струйкой стекала алая нить, а фантомы усилили натиск, издавая рычание и дикие вопли – существа стали разделяться на небольшие группы и пытаться ускользнуть от твинклера, чтобы добраться до Принцессы и Короля, но всякий раз на их пути вставал серебристый клинок или один из мерцающих знаков.

Тем временем из кучи окровавленных осколков стало соединяться Нечто. Весь замок содрогнулся от тёмной волны, окутывавшей тот тёмный угол. Сущность выставила невероятно длинные клешни и подгребла к себе останки изрубленных Лаэртом оборотней, издавая странный звук, похожий на пение древней скрипки.

Факелы в зале вздрогнули и затухли, погрузив собравшихся в темноту. Шиала почувствовала, что её сердце вот-вот вырвется из груди. Это неправильный, противный, плохой праздник! Остановите его! Остановите! Хоть кто-нибудь, остановите темноту!

– Мерцающий, сделай что-нибудь! – закричал Эйрих, прижимая к себе перепуганную дочь. – Я заплачу! Отдам всё, что хочешь! Замок и поместья? Хорошо! Отлично! Только избавь нас от этой напасти!

– Не выходите из-за моей защиты! – Лаэрт метнул в поднимающееся создание мрака огненный знак, но существо с лёгкостью отбило его ледяной лапой и зашипело.

– А-а, мерца-а-а-ающий… какая леденяще-радостная встреча, ты не находишь? В моё время твои более разумные братья не решались встать на моём пути даже за огромные деньги. Что же, времена меняются… не так ли, Белый Единорог?

– Кто ты? – твинклер перехватил меч левой рукой, а правой начал плести сложный Знак.

– Интересный вопрос, мальчик… весьма интересный. «Не стоит путать рассвет с отблесками в глазах теней Павшего Луча», как говорил один мой знакомый… эта ошибка стоила жизни многим правителям и королям, куда сильнее и мудрее вашего Эйриха. Куда сильнее. О, да!

Потухшие факелы вспыхнули, выбросив целые столпы пламени вверх. У всех кроме твинклера защипало в глазах от резкого света. Существо подняло лапу – и вокруг неё закрутился барьер из сверкающих осколков.

Зал задрожал, словно больной от лихорадки. Лица оставшихся слуг перекосило от ужаса. Часть гвардейцев рухнула на колени, не в силах выдержать напряжение, оно буквально пульсировало в Главном Зале. Даже опытные стражники отползали в дальний конец словно испуганные щенки. Только один капитан не дрогнул, громко выругался и встал перед королём, обнажив меч.

По стенам зала побежали густые струи дымящейся крови. Эйрих побледнел и крепче прижал дочь, шепнув ей, чтобы не смотрела. Холлинг стиснул зубы и с ужасом следил за алыми каплями, бьющими прямо на пол. Туда, где падали шипящие брызги, осколки начинали сращиваться, постепенно образуя силуэты существ, словно вырванных из кошмарных снов пациентов больницы «Семи мучеников».

– Зачем… ты вмешиваешься в Танец Времени? – спокойным тоном спросил мерцающий, медленно приближаясь к поднимающемуся фантому.

– Из любопытства. Не подходи ближе, Лаэрт – это не наша драка, против тебя и твоего Ордена у меня ничего нет: вы, честно говоря, приносите немало пользы, вычищая то, что остаётся за нами… гармония и жизнь – тоже важны для нас, ведь без них моим братьям придётся голодать, а это не самое моё любимое состояние, уж поверь, Белый Единорог. Хаос, как ни странно признаться, порой досаждает мне не меньше, чем людям.

– Оставь их в покое, – тихим, но полным металла голосом сказал мерцающий. – Это не твоя добыча.

– Не суетись, мерцающий. У меня разговор к старине Эйриху. Так что же ты видишь, король?

– Ничего… темноту, факелы, лёд… и моих бывших придворных! К чему весь этот жуткий фарс? – срывающимся голосом ответил монарх, ещё крепче сжав перепуганную дочь.

– Неужели ничего? А зря, ведь у тебя оставался шанс… спасительный, как весенний ручей, но ты осквернил его гордыней и самолюбием. И что же ты всё-таки видишь, король?

– Вижу… кровь, кровь по стенам, дым и осколки… чего ты хочешь от меня?

– Немного лучше, Эйрих. Немного. Ты утопил в крови Нарию и половину Хорима только из-за того, что они отказывались выступить твоими головорезами в бойне против поднимающего голову Хиндариса… глупое решение, король: ты взялся за кусок, который не в силах переварить.

– Переварить? – лицо Эйриха исказилось гримасой ужаса и отчаяния, с которыми он боролся усилием воли. – Я… я готов это обсудить и предложить выгодные условия! Выгодные для всех! Даю слово короля!

– Обсудить? Со мной? – кровь ударила бешеными фонтанами и закипела, забурлила, обжигая всё вокруг ядовитым презрением. – Меня всегда интересовало, почему многие правители на деле такие наивные дуралеи, считающие, будто все миры обязаны вращаться вокруг них. Ты даже не можешь заставить крутиться свой ночной горшок, не то что соседние страны, спесивое ничтожество!

– Я Король Эйрих. Законный Правитель Ламерии. И требую, чтобы ко мне обращались соответствующим образом! – голос монарха дрожал, зубы стучали, но он отступил всего на шаг.

– Так вот, Законный Правитель, – из клокочущих фонтанов крови высунулись фантастические морды фантомов. Некоторые плотоядно облизывались, другие усмехались, протягивая щупальца к Принцессе, а третьи раскрыли пасти и стали пить бьющую в них алую жидкость. Холлинг сморщился от отвращения. Многие стражники отшатнулись, у некоторых руки тряслись как листья на ветру. Существо многозначительно причмокнуло, заставив фантомов по очереди ухмыльнуться. – Если ты не уладишь дела с Нарией и со всеми хоримскими кланами, с которыми так успешно испортил отношения, набивая себе казну, то и половину срока своего истеричного папаши править не получится, можешь мне поверить. С другой стороны, чтобы сильно не откладывать это дело – а ты как весьма упёртый властолюбец всё равно моих советов не послушаешься, то целесообразней будет забрать тебя с будущей девочкой-диктатором прямо сейчас, – не успел Эйрих моргнуть, как к нему метнулись кровавые струи, обхватив защитный купол мерцающего будто готовую треснуть скорлупу.

– Оставь их, – Лаэрт шагнул вперёд, лезвие сверкнуло в его руке угрожающей усмешкой. – Ребёнок не виноват в королевских ошибках!

– Повторяю, это не наша драка, мерцающий. Ты уйдёшь целым и с большими дарами, если отдашь мне Эйриха и эту соплячку. Иначе, боюсь, ты поставишь под угрозу не только себя, но и весь славный Орден Белого Единорога, – алые всполохи взметнулись вновь, но твинклер молниеносно выставил клинок, загородив путь к Принцессе и Королю.

– Ты не пройдёшь, – голос Лаэрта прозвучал будто удар мечом. Повисла тишина. Дворец застыл в ожидании развязки, словно узник – прихода палача.

Разрушенный зал. Фонтаны крови. Осколки и внутренности прислуги на полу. Ледяной вихрь в центре. Твинклер с поднятым мечом. Побледневший король. Зарёванная девочка. Наместник с перекошенным от ужаса лицом. Мерцающий щит над Принцессой. Пение невидимой скрипки.

Алые струи взорвались ослепительными брызгами и бросились на Лаэрта с такой яростью, что Наместник с Эйрихом отшатнулись.

Твинклер лишь вздрогнул, слегка побледнел, но не опустил меч, на который навёл играющий серебристыми молниями Знак. Кровавые щупальца замерли в сантиметре от лица мерцающего, пульсируя и брызгая шипящей местью.

– Ну что же, Белый Единорог. Ты сделал выбор. В следующий раз он придёт к тебе гораздо сложнее, когда будешь смотреть в глаза самой бездне на краю пропасти. Запомни эти слова. Запомни на всю жизнь.

– Я запомню, – одними губами ответил твинклер, когда его обдало леденящей волной. – Алые струи покачивались в сантиметрах от лица Лаэрта, обдавая запахом разложения.

Вновь запела скрипка, и фантомы стали с неохотными уханьями исчезать. Бледный как сама смерть Эйрих на негнущихся ногах подошёл к парню и протянул ему дрожащую, вспотевшую ладонь.

– Спасибо, мерцающий. Я никогда не забуду то, что ты для нас сделал. Никогда. Я сделаю для тебя и твоего Ордена что угодно!

– Это моя работа, король.

– Так ты возьмёшься обучать мою дочь?

– Да, ведь судя по картинам, которые показало Танцующее Время, от этого зависит слишком многое.

– А что эта тварь говорила про меня? Какие ошибки я должен исправить? Что за чушь ещё, забери её Шаргово отродье?

– Я не вправе указывать королю, но насколько понял – нужно как можно скорее примириться с хоримскими кланами и нарийцами.

– Святые инквизиторы! Снижение налогов будет стоить мне изрядного похудения казны. А значит – урезать расходы на безопасность, науку и армию. Придётся потрясти моих баронов, они и так накопили солидный жирок… как считаешь, Наместник?

– Клянусь всеми добродетелями Веласте – это… это было самое жуткое представление в моей жизни, – Холлинг откашлялся. – Боюсь, сегодня я расстался не только с нервами, но и со многими стереотипами о мерцающих, один из которых спас нас перед угрозой этой кромешной твари… спасибо, Лаэрт.

– Пожалуй, я приму благодарность в виде твоего коронного блюда, – твинклер небрежно кивнул Наместнику. – А теперь мне нужно обсудить с королём вопросы обучения Шиалы.

– Так что это всё-таки было, Лаэрт? – обратился к нему Эйрих, когда они остались в комнате короля, украшенной картинами и стойками с древним оружием. – Эта тварь смотрела на меня как острозуб на баронское жаркое, клянусь моей короной!

– Король не далёк от истины. Я никогда не встречался с чем-то подобным, но могу предположить, что Оно имело серьёзные счёты к вам и методам правления.

– А пусть эта ледяная мерзость катится в задницу к дракону! Я не собираюсь идти на поводу у всяких уродцев и тем более – менять решения! Эту Нарию давно пора превратить в развалины, если их знать откажется поставлять мне лучших воинов для армии! Где я ещё найду столько дешёвых и опытных наёмников вместо бестолковых гвардейцев?

– Нигде. Но как же Королевское Слово? Слово, данное в присутствии могущественной Силы способно менять судьбы.

– Ты что, Лаэрт, всерьёз поверил этому оборотню? Я не собираюсь жертвовать казной ради каких-то нарийских ублюдков и хоримских узкоглазых банд, судьба которых почему-то заинтересовала мерзкое создание, похожее на помесь отрыжки зимнего дракона с кошмаром пьяной девахи, отыметой полком Ламерийской кавалерии.

– Если королю важно моё мнение – это не очень компромиссное решение, особенно если Тварь вернётся.

– Так ты её выгонишь и помашешь на прощание клинком перед мордой. А если заупрямится – подаришь священный пендаль под зад, прочитаешь молитвы или как там это у вас, мерцающих называется.

– Боюсь, его слова не лишены правды: Ламерии угрожает серьёзная опасность. Танцующее Время никогда не ошибается – его нити лишь можно изменить, да и то с большим трудом.

– Правда, мерцающий, у каждого своя. У неудачников – сопливая и пропахшая мочой, у бордельных шлюх – пьяная, зато в кружевных трусах, у королей правда всей страны порой звенит мечом, матерится и горит десятками деревень, когда дороги украшены виселицами для преступников. А у казны очень жестокая истина: звенящая, жадная и практичная. Если казна пуста, то у неудачников, шлюх и прочих работяг прибавляется проблем, а дороги украшаются активнее во все времена года не только телами преступников, но и простых людей, так что короли, друг мой, без казны равняются шлюхам, если вовремя её не наполнят!

– А с казной, но без страны короли равняются порванным кружевным трусам своих бывших пассий, – глаза Лаэрта загорелись недобрым огнём, и Эйрих отвернулся, не выдержав этот взгляд.

– Вот что… мерцающий… время и правда гнилое сейчас. Ты возьмёшься обучать Шиалу? Заплачу всё, что хочешь. Полное содержание. Любые твои условия. Я видел, чего ты стоишь на деле.

– Мне нужно два дня на обдумывание.

– Ты их получишь.

– Мой король, подумайте насчёт нарийских кланов, они не прощают обмана.

– Подумаю. А теперь выпей со мной, так приятно порой, знаешь, с настоящим мужиком пообщаться, а не с этими придворными крысами, чтобы их таленгир забрал! Кстати, это – «Нарийский Закат», столетняя выдержка.

– Вино, достойное императоров.

– Твоя правда, мерцающий. Твоя правда. Хотя я не Император. Пока.

Шиала проснулась с мокрым от слёз лицом. Как же ей сейчас не хватало рядом отца и Лаэрта! Они бы дали стоящий совет, выслушали её, а мерцающий обязательно помог развеять эту давящую тяжесть в душе.

А ещё она не ночевала бы в жуткой чаще, полной существ, от одного названия которых леденеет спина и подкашиваются ноги, но провела бы ночь в уютной комнате, в мягкой королевской кроватке под шёлковой простынёй. Эх…

– Ты снова разговаривала и рыдала во сне, – не открывая глаз, сказала Найне. – Я узнала много нового о каком-то Ледяном Скрипаче, королевском бале и замороженных придворных. Ты что, была в настоящем дворце во время ожившего кошмара?

– Угу. И отдала бы сейчас всё на свете, чтобы это изменить.

– Я представляю… ты так кричала, что у меня чуть сердце не вырвалось из груди, – призналась девушка. – Слушай, не раскисай, подруга: теперь всё наладится.

– Всенепременно… но почему ты так уверена?

– Ха! Да потому что Найне рядом, а со мной ты не пропадёшь, городская чухня!

– Ох, когда же ты начнёшь выражаться… хм, культурно?

– Когда острозубья бабушка рыгнёт золотыми монетами! Я там послушала, как ты общалась с твоим Лаэртом – за такие словечки в нормальной воспитанной семье выпороли бы так, что ты неделю сидеть не могла. А ещё мне претензии предъявляешь!

– Ну… моя семья на нормальную воспитанную и правда не походила, но я исправилась… частично. И мне очень стыдно за тот сон, потому что всю ночь не давала тебе спать. Извини.

– Отоспимся в Храме Веласте, если всё получится, в чём я уже начинаю сомневаться, глядя на твою кислую морду.

– Ох…. я с утра сама не своя, – Шиала попыталась улыбнуться подруге, но едва не разрыдалась вновь. – Голова раскалывается от этих воспоминаний. Мне кажется, багряные сектанты – это оборотни-придворные из моего бала, направленные в Священную Рощу из-за преступлений моего отца. И когда об этом думаю, начинает колотить озноб, если честно…

– Представляю, только я не спец по снам и детским кошмарам. Сопли проглоти, ты видишь перед собой не подушка, об которую можно вытирать слюни и девичьи страдания, а дриаду. Это понятно?

– Да… но у меня уже нет сил… чувствую себя такой разбитой!

– Вдохни поглубже. Сконцентрируйся на нашей цели. Представь, что если будешь жалеть себя любимую и обливать меня фонтанами слёз, то Лаэрт с Райлиным скорее всего погибнут.

– Постараюсь…

– Не «постараюсь», а сделаю. Выбрось эти бабские нежности. Ты в Шепчущем Лесу, а не на первом свидании, сестрёнка.

– Хорошо. Сделаю. Да, я это… мы сделаем вместе. Подожди, но ты ведь тоже девушка?

– Я дриада, пойми это. Дриады не падают в обморок от вида крови, а идут врукопашную с острозубами, когда это необходимо. Знаешь, у меня тоже есть чувства, но если нужно, я наматываю все сопли на кулак и бью им врага в самое горло, потому что вижу: буду жалеть себя – завтра всей Роще конец, а меня поставят раком при всех и…

– Хватит, я поняла. Намотать на кулак. И врага в морду. Непременно.

– Именно, сестрёнка. А теперь пора к Источнику. И постарайся сконцентрироваться на самых светлых моментах, дающих тебе Силу, вдохновляющих и наполняющих душу теплом – чтобы сделать хотя бы четыре глотка.

– Постараюсь… ой! – Шиала поймала уже знакомый строгий прищур Найне. – Сделаю. Намотаю на кулак и сделаю, да!

– Легко сказать, – покачал головой Лайни. – А как мы доберёмся до Поляны, если там везде толпы этих багряных головорезов? Нас уже утром чуть не сцапали!

– Привяжем тебя к дереву, насыплем за шиворот живоглорок, а пока ты будешь орать от новых ощущений, то привлечёшь всех багряных в округе – и мы спокойно проберёмся на Изумрудную Поляну! – предложил Арен с диковатой ухмылочкой.

– Ты что, псих? Дурацкий план! Меня же схватят!

– Но ты послужишь это… на благо общей идеи и спасёшь всю Рощу Друидов, – Арен положил широкую ладонь на плечо мальчика. – Что, не хочешь, соплежуй, ради общего спасения немножко помереть? Тебя все друиды воспоют в стихах, а твоё глупое имя вырежут на коре дуба возле лесного сортира или как там это у вас делают – великая честь, знаешь ли.

– Да пошёл ты! – Лайни рывком сбросил руку с плеча. – Вот тебя и привяжем, меньше будет вонючего ехидства!

– Ага, привязывай. А потом ты сорок раз в штаны надуешь, пока будешь с Мийкой драпать от багряных. Среди нас я единственный, кто был с Лаэртом в битве с головорезами и видел, чего они могут натворить. И если ты забыл – только я смог вывести детей по моим тропам и спрятать их.

– Аренушка, не будь таким колючим, – вздохнула Миа и погладила Кыша. – Не старайся выглядеть злее, чем ты есть – я же знаю, что внутри ты не такой.

– Угу. И какой же я? Просвети, Рыжая. Сейчас взорвусь о любопытства. Ну, давай!

– Ты сверху чёрствый, используешь эту грубость как защиту от всей боли и зла, что произошла с тобой в деревне, когда рос без отца. Но внутри добрый, я же ви-и-ижу. Иначе не стал бы спасать детей и молодых друидов, рискуя собой.

– Бой-бой-бой. Раба-дой! – подтвердил Кыш и шлёпнул Арена лапкой. По плечу

– И откуда же такие вумные рыжухи в нашей деревне берутся, мне интересно? А может, я специально их спасал, чтобы выставить себя героем? Или хотел багряных навести на их след, чтобы самому откупиться?

– Нет. По глазам вижу. И Кыш тоже – он на дух не переносит плохих людей и сильное враньё.

– Надо же, какая проницательность у кого-то попёрла через край. Наверное, косички перетянула – и у тебя лишняя извилина в головёнке завелась. А раз у тебя такие шустрые тараканы, то может они нам и план посоветуют? Тропинка, которой я выводил ребят уже перекрыта – утром проверял, пока вы дрыхли!

– Посоветуют. Только нужно всем успокоиться и выслушать каждого, – вздохнула девочка.

– Слушаю внимательно, – Арен присел в траву и скрестил руки на груди с видом Императора перед надоедливыми слугами. – Что же нам скажут Великие Рыжие Советуны и Соплежуйские Мямли из племени Древесных Долбодятлов? Интрига – во!

– И… и никакой я не До… этот – не Доблодятел! – Лайни засопел и стукнул посохом по траве перед Ареном.

– Надо же, какие мы обидчивые! А тебе сопли лопухом не вытереть случайно? Иначе на меня так сопеть начнёшь – насморк начнётся. Давай, выкладывай, какие мысли есть, Недолбодятел ты мой.

– Не язви, больно много треплешься. А мысль такая: нужно разделиться так, чтобы самый шустрый отвлёк какой-нибудь хитростью часть багряных и успел удрать… вот.

– И?

– И… в общем… это первая часть плана. А что за хитрость и как она должна сработать – пока не придумал.

– Так, ясно всё. Мне нужны верёвки и побольше веток. Чего вылупились как узники на здоровенные титьки? Нет верёвок – тогда соберите мне побольше веток. И не шумите вокруг, всё делайте очень тихо. Мне кажется, у багряных есть какая-то поисковая магия, но не знаю, в каком радиусе она может работать.

– А ты умеешь поднять настроение, клянусь моим шёлковым парадным платьем! – Шиала присела, растирая занывшие ноги.

– Но кто же знал, что этот путь к Храму Веласте вдруг завалит упавшими деревьями вокруг, – Найне с нескрываемой досадой осмотрела место, которое сейчас выглядело словно кладбище поваленных стволов.

– И что это значит?

– Тут явно кто-то постарался. И мне это не нравится. Смотри: стволы вырваны с корнем, на них остались незаметные следы магии, а это указывает, что здесь прошли те, кому очень не хочется, чтобы мы добрались до Храма. И они постарались применить мощные способности, не пожалев сил на дорогие зелья разрушения, лишь бы это выглядело как случайность.

– Но кому это могло понадобиться?

– Мало ли… меня больше волнует, что они убили столько деревьев – и даже моей силы эмпатии не хватит, чтобы вылечить их!

Найне наклонилась к раненой берёзке, она чудом уцелела в этом чудовищном взрыве: ветки дерева выглядели как обломанные руки, а листья жалобно шелестели, чем-то немного напоминая детский плач.

Дриада наклонилась, коснулась покалеченного ствола и, закрыв глаза, стала шептать лёгкие, почти невесомые слова. Подул ветерок, разметав густые волосы девушки, поиграл с ними и пролетел протяжным стоном по искалеченным стволам.

Найне осторожно вдохнула воздух, ещё хранивший горечь страдания искалеченного дерева, нежно, почти неслышно втянула в себя его боль и стала медленно гладить кончиками пальцев раны на стволе берёзы, шепча Слова Утешения. Шиала присела рядом, наблюдая за тем, как побледнела её подруга, как затрепетала жилка на её виске, а глаза затуманились бесконечной грустью.

Затем раны на дереве покрылись бледно-изумрудной плёнкой, ствол постепенно выпрямлялся, вместо изорванных листьев начали зеленеть новые, шелковистые.

– Через некоторое время дерево выздоровеет и наберёт Силу от Шепчущего Леса, – дриада поднялась и съела несколько крупных ягод, чтобы прийти в себя.

– Ты здорово поработала, – восхитилась Шиала. – Я так никогда не смогу.

– У каждого своё Предназначение, подруга: солнце даёт нам жизнь и тепло, а деревья – воздух и охраняют природу, чтобы люди не сошли с ума от жадности.

– Тогда какое же Предназначение у меня?

– Задавать глупые вопросы, чтобы тренировать моё терпение и помочь найти обходной путь. Нам с тобой ещё топать и топать, так что припаси побольше каверзных вопросиков вроде: «Почему идёт дождь?», «Как научиться храпеть куплетами?» и «Помогает ли бешеное грызение коры от истерик избалованных дворянских отпрысков?»

– Не угадала, я совсем не то хотела спросить! И почему ты всегда язвишь?

– Потому что моя терпелка даёт маху, когда ты смотришь на меня как принцесска и хлопаешь ресницами, словно расфуфыренная кукла, которой обещали продать три деревни, чтобы купить ей платье для бала и последнего единорога в личный зверинец. Вспомни, чему тебя учил твой Лаэрт! Напряги головушку – и помоги найти обходной путь.

– Да запросто! – девочка приподняла подол богато расшитого платья, перелезла через мраморный забор, чудом не порвав роскошные ленточки, свисавшие с одежды, и подбежала к мерцающему. – Вот видишь, я не такая уж рохля!

– Это несказанно радует. Сегодня мы научимся чувствовать Силу. Её жизнь, пульсацию и гармонию. Для этого закрой глаза и прислушайся.

– Ага… слышу ветерок, листва шуршит и дядька Холлинг сопит рядом. Он делает вид, что не подслушивает, хи-хи!

– Кхе-кхе, я считаю, что подобные эксперименты могут принести вред ранимой детской психике, поэтому, при всём уважении к недюжинным талантам мерцающего, но возможно нам лучше для начала просто прогуляться и…

– Ой, чувствую покалывание в пальцах! Ух ты!

– Правильно, я использовал на тебя лёгкий знак Восприятия. Теперь осторожно взмахни рукой и сосредоточься. Представь, что тепло струится по руке и наполняет тебя.

– Не-е, оно меня больше щекочет! Ой! Ух ты! Совсем как котёнок! Ха-ха-ха! Какое пушистое тепло!

– Попробуй нарисовать, не открывая глаз, солнечную линию пальцем, но так, чтобы не обжечься.

– Ага! Так? Она меня за пальцы кусает словно собачка…

– Почти. Линия должна быть ровной, ты сможешь выразить всё добро и душевное настроение в этом простом знаке, если научишься концентрироваться.

– Скон-цен-три-ро-вать-ся! – это слишком длинное слово, оно капризно-колючее и неуклюжее как медвежонок в моих серебряных башмачках. Нельзя придумать что-нибудь приятней?

– Можно. Только тогда это будет урок неологизмов, а не занятие, – улыбнулся Лаэрт.

– Нео-чего? Каких-таких немых гизмеров ещё? Ну вот, я рисую… па-алочка… добрая-предобрая, как луч…

– Это часть Павшего Луча, это первичный Знак. Этот образ поможет тебе найти и почувствовать Силу там, где она таится.

– Прячется, значит? Как зайцы в лесу?

– Похоже. Только твои солнечные зайцы могут разбежаться, если ты их не приручишь. А если с ними подружиться, они помогут тебе в трудной ситуации.

– Что, морковки принесут и ушами от комаров укроют?

– Это уж как с ними договоришься. Не отвлекайся. Представляй точнее. Так. Вкладывай всё сердце в рисунок.

– Ух ты! У меня будто рука загорелась! Получается, Лаэрт?

– Тихо. Здесь кто-то есть…

– Получается! У меня получа-а-а-ается! Ур-р-р-а-а-а-а! Ну и дальше что теперь? Я хочу научиться всему, что…

Лаэрт прыгнул вперёд за секунду до того, как из садовых зарослей появились фигуры с арбалетами. Болт со свистом полетел в грудь девочке, которая ещё стояла с закрытыми глазами, рисуя трепещущую золотистую линию перед лицом.

Сверкающий росчерк серебристого клинка разрубил болт на лету. В тот же момент засвистели дождём выстрелы. Из кустов выскочили наёмники в тёмных куртках с нарийскими эмблемами и бросились к Принцессе.

Тяжёлые ботинки раздавили куст с изящными розами Хиндариса и с чавканьем вдавили его в грязь. По саду пронеслись тревожные голоса экзотических птиц, в их шуме звенела мёртвая обречённость.

Глава 6. Цена чести

– Так я и думал, – хмыкнул Арен и скорчил такую презрительную рожу, словно оскорблённый всеми сидящими вокруг, а Павший Луч обязан сиять только над его макушкой. – Вы даже не смогли собрать несколько охапок нормальных веток! И как вас после этого назвать, мелюзга пузатая?

– Ну собирай сам, раз такой умный, – фыркнул на него Лайни и надулся. – Команды легко раздавать!

– Если я буду ещё вместо вас ветки собирать, то мы и за год не успеем – багряные к тому моменту успеют весь Шепчущий Лес спалить и повесить Аллофара с Фейве! Вы этого хотите, лентяи?

– Арен, ты не кричи так, – вздохнула Миа и вывалила кучу палок, с трудом пытаясь отдышаться. – Сам же сказал – не шуметь, а самые толстые ветки мы без шума не донесём!

– А надо! Если облажаемся – другого шанса не будет. В общем, я проверил следы – багряные куда-то отошли, поэтому вокруг этой полянки можете собирать как следует. Думаю, они не вернутся в течении часа, а то и двух, если повезёт. Но чуть что – сразу бросайте всё и мчитесь стрелой ко мне.

– Мнье-мнье! Раба-дье! – передразнил его Кыш и захлопал ушами, одновременно размахивая двумя ветками, изображая Вредное Мышастое Чудовище, готовое съесть по частям грубоватого парня, если он и дальше станет обзывать его друзей.

– Подожди, Аренка, мне нужно кое-что спросить. Можно? – Миа потянула парня за рукав.

– Давай, только шустрее!

– Как могли таленги… ну, эти добрые тени с мигающими глазюками, забрать Рвалина и Лаверта, если даже Аллофря нам рассказывал, что они никому не подчиняются и тем более не нападают на людей просто так?

– Ух, Мийка, а ты – голова! – восхитился главарь детской банды и посмотрел на девочку с таким уважением, что даже его вечно презрительная ухмылка исчезла, сменившись на загадочную и слегка испуганную. – Я тоже долго над этим думал, ночью не спал до нападения багряных. Сначала решил, что это вроде редкого природного явления – ну знаешь, когда одновременно идёт сильный дождь, светит солнце – и радуга непредсказуемо проявляется на небе.

– Ага… радуга, – девочка кивнула. Она ничего не поняла, просто ей очень понравилось сравнение, отвлекающее от грустных мыслей. – Радугонце: теплое и красивое, как чудо…

– Вот и мне так показалось: может, таленги и те золотистые змеи дали такой эффект ловушки, соединившись вместе? Кто их знает! Только я всё ломал голову – они же не могли сами по себе собраться именно на стоянке друидов и поймать специально Лаэрта с Райлином, а больше никого. Почему не Аллофара, он же рядом в палатке был с Фейве? Почему никого из младших друидов, не Зарвиуса? Ведь он по силе в чём-то даже выше Старейшины и уж точно может помешать захватить Рощу! Значит, им нужен был именно Лаэрт, чтобы вывести его из игры. Так?

– Всё сходится, – согласился Лайни, помрачнев ещё сильнее. – От этого мороз по коже, если честно.

– Сходится, да не очень… – хмыкнул Арен. Миа с Лайни переглянулись, а Кыш скорчил удивлённую рожицу: такое случилось в первый раз, когда этот неуступчивый парень раскритиковал собственную идею! – До вторжения багряных в Шепчущий Лес я не мог понять, кому это нужно, тем более, за Лаэртом стоит весь его Орден и Школа мерцающих Белого Единорога – одна из самых известных, наряду с Волком и Медведем. Ну, даже если багряные и смогли найти крутого чародея, который, допустим, знал, как подчинить таленгов на время – они же понимали, что тогда в дело может вмешаться сам Меедорн. А багряные не ровня мерцающим, это я видел сам – твинклеры легко вырежут всех этих сектантов, если те зайдут слишком далеко.

– Подожди, тогда почему они до сих пор этого не сделали? – вмешался Лайни.

– Смотри, у мерцающих много забот: это и Хаос, и всё новые чудовища, рыскающие по лесам и трактам, и укрепление какого-то этого… Баланса Сил, о котором сам Лаэрт мне немного рассказывал, и другие миры Павшего Луча, ведь все они могут погибнуть, когда зла в людях станет слишком много, а тьма задушит Павший Луч, и он окончательно угаснет.

– Голова кругом… я бы с ума сошёл от половины этих забот, – вздохнул ученик друида.

– Вот именно. Значит, остальные мерцающие до сих пор заняты чем-то важным, иначе давно вмешались бы. Но я уверен – Лаэрту они должны помочь, если он вернётся.

– Подожди, Арен, ты меня совсем запутал, – Миа вежливо дёрнула его за руку. – Если ты говоришь, что эти багряные дядьки боятся мерцающих и нашего Лаверта, потому что он уже однажды их победил со Рвалином и надавал им по шее, освободив рабов и приведя их сюда, в Шепчущий Лес. Если багряные не так сильны, то как они сумели приручить таленгов?

– Енгов! Пенгов! Раба-да! – возмутился Кыш.

– Ты ещё маленькая, Мийка, многого не понимаешь, – вздохнул Арен и присел рядом с девочкой, чтобы их глаза встретились на одном уровне. – Я не говорил, что багряные – слабаки. Они убийцы. Профессиональные. Которые зарабатывают огромные деньжищи и влияние на торговле детьми, как вы с Лайни и даже младше. Лаэрт мне рассказывал, что такие секты воплощают в себе одни животные стороны людей, их цинизм, жадность и злобу. А любое мелкое, неуверенное в себе зло тянется к Большому Злу, как ручей тянется к реке, а та – к морю…

– Не поняла… у них что, есть такая вонючая багряная река и целое вреднющее Багряное Море, полное работорговцев? – глаза девочки стали огромными от ужаса.

– Ну-у… в каком-то смысле да, хотя не совсем. За каждой мелкой бандой стоит более крупная, она вроде бы и в тени, но на самом деле творит гадости чужими руками. Вот и за багряными стоит кто-то очень могущественный или даже несколько шишек покрупнее. В той битве, когда Лаэрт… ну и Райлин ему помог… совсем немного, – Арен вздохнул, ему слишком тяжело давалась мысль, что воин, спаливший его родную деревню по приказу Верховного Наместника, мог сделать хоть что-то хорошее. – Вот, когда мерцающий отбил нас от этих головорезов, я видел у них очень дорогое оружие: тяжёлые арбалеты из Хорима, редкие доспехи, очень породистых коней! Одна такая резвая лошадка, Мийка, каких я видал у капитанов багряных, стоит как вся наша деревня. А откуда взялись боевые клерики? Они едва не вырубили самого мерцающего, но он сумел их перехитрить – иначе всё, я бы с вами не разговаривал! Их же кто-то должен долго обучать!

– И кому нужно связываться с этими убийцами? – Лайни недоверчиво хмыкнул.

– Всем, кому выгодно. А значит, за этими сектантами стоят шишки среди высших чародеев, в Совете или ещё где повыше – иначе их бы давно прихлопнули конкуренты.

– Аренка, ты настоящий умняшка, но говоришь какие-то очень страшные вещи, – Миа поцеловала Кыша и погладила Росток, чтобы успокоиться. – Совет должен творить добро, чтобы помогать людям. А если все будут платить этим… рабским торговцам, то даже Лаверт не управится!

– Именно, Рыжая. Помнишь, как его поймали в ловушку? Всё было спланировано давно, потому что те гады, что за этим стоят, знают – только мерцающие могут помешать уничтожению Рощи Друидов! Ух, была бы моя воля – насыпал бы им всем за шиворот живоглорок, пусть знают!

– Слишком много всего сразу на мою рыжую головушку. А кто же тогда натравил изморозь на нашу Рощу и почему она сейчас почти пропала, уже нет такого холода как раньше?

– Миа, я тебе уже говорил, что ты задаёшь не по годам хитрожопые вопросы? Я что, похож на друида Ордена Всезнаек?

– Ну-у… нет, но раз ты у нас самый старший, то можешь подсказать. А ещё самый умный. И храбрый. И вот.

– Ага, хоть кто-то оценил, – буркнул Арен, чтобы скрыть довольную улыбку. – Я долго думал над этим: изморозь – это вообще мистика, даже не понятно, откуда она взялась и…

– Её вызывают золотистые змеи!

– Откуда ты знаешь, Рыжая?

– Видела! Мы с Лайни заметили, как одна из них замораживала всё вокруг такой тягучей инистой серебрянкой.

– Вам серьёзно повезло, что остались в живых… это запутывает всё ещё больше. Я думал, что холод вызывал один из главных чародеев багряных, а теперь оказывается – это совсем разные вещи, клянусь Белым Единорогом! Ну и дела-а-а…

– И что это значит? – подал голос Лайни.

– Нужно меньше болтать, а собрать как можно больше веток. И живее, мелюзга!

– Вот вечно ты командуешь! – не выдержала Шиала. – Откуда я знаю, что ты не приведёшь нас опять к завалу как в прошлый раз?

– Не гунди, психулечка, всё будет замерцательно. Главное, чтобы твоё нытьё не услышали острозубы или другая голодная живность как в прошлый раз, ага?

– Намёк принят, нытьё откладывается на двадцать минут. И сколько нам ещё топать до Храма?

– Если одна городская неженка и дальше будет охать, чтобы останавливаться на отдых каждые полчаса, то нам понадобится ещё минимум дней, а то и за неделю не управимся, если мне придётся тащить тебя на шее, курица городская.

– Вредина. Лесная, лохматая вредина.

– Лучше быть лесной и шустрой врединой, чем избалованной и мертвой истеричкой.

– Пф-ф-фы! – Шиала надулась и пнула ветку, которая напоминала ей лапу острозуба.

– Рада, что ты согласна. Кстати, ты не рассказала, как всё-таки выжила в той резне с нарийцами, когда они напали на вас в саду? Фейве говорила, что наёмники Нарии – одни из лучших, с ними даже среди элиты имперской гвардии мало кто сравнится.

– Если бы не Лаэрт и… Наместник Холлинг, со мной бы расправились быстрее, чем я успела бы ахнуть.

– Рассказывай. Я же теперь ни о чём другом думать не смогу! А пока наберу тебе две горсти лучших ягод и не буду язвить над манерами моей любимой благовоспитанной чухни.

– Четыре горсти. И поучишь меня стрельбе из лука в движении, – глаза Принцессы заблестели как у кошки, увидевшей банку сметаны.

– А задницу тебе соком огнецвета не намазать? Ты прям обжорная мадам, а ведь по морде-то и не скажешь, малахольная аж ветром сдувает… нравятся ей мои ягоды… ладно, я согласна. Очень хочется подробнее узнать про знаки мерцающих и как всё-таки Лаэрт сумел нашинковать такую банду. На! Лопай, и рассказывай. С передыхом, а то всё стрескаешь, что мне пришлось целый час собирать, а я так и не узнаю, как мерцающий выкрутился на этот раз.

Арбалетные болты засвистели и ударили в девочку. Но мгновением ранее перед ней вспыхнул серебристый щит Лаэрта, от которого смертоносные выстрелы отскочили как от сияющей стены.

На мерцающего двинулись сразу трое нарийцев в тёмных кожаных куртках, каждый из головорезов держал по два длинных кинжала. Низковатый, крепко сбитый нариец в маске с чёрным львом вынул из-за сапога ткань с алыми узорами и взмахнул ей, отвлекая внимание.

Узоры сверкнули и ударили молниями с такой силой, что отшвырнули Лаэрта на несколько метров – к счастью, он успел сгруппироваться и сделать кувырок через голову, иначе его бы размазало о статую из мрамора. Щит мерцающего тревожно вспыхнул – стало ясно, что следующий удар подобной мощи он уже не отразит. Наёмники слишком тщательно подготовились, если с такой лёгкостью использовали подобные убойные артефакты.

Твинклер выругался и метнул в приближающихся нарийцев Знак Волны – двоих отшвырнуло, и Лаэрт с нескрываемым удовлетворением почувствовал, что им досталось гораздо сильнее, чем ему.

Но главарь лишь упал на колено и ловко подставил волшебную материю, мастерски впитав силу знака. С другой стороны сада к Эйриху и Принцессе приближалось ещё четверо, целясь из лёгких арбалетов.

Роскошный сад, полный диковинных растений, привезённых со всех концов мира, за минуту потерял красоту и ту непередаваемую атмосферу сказки, которую так любила маленькая Шиала.

Сейчас прекрасные деревья с огромными цветами напоминали чудовищ, желающих схватить девочку гигантскими бутонами, ранить острыми ветвями и задушить корнями. Даже мраморные статуи изящных единорогов, мощных грифонов и других существ источали такой ужас и отчаяние, словно собирались умчаться отсюда поскорей, стряхнув с себя каменные покрывала.

Как такое могло случиться? Это невозможно! Ведь ещё утром скульптуры казались такими добрыми и надёжными. Они должны защищать маленькую Шиалу и её отца, не подпускать никаких злых людей к уютному саду! Не мог же весь этот уютный мир так быстро прогнить и стать чужим?

Принцесса вскрикнула и спряталась под крыло императорского грифона, искусно высеченного из гигантской глыбы бело-голубого мрамора.

Тем временем один из нарийцев кинул на короля полный ненависти взгляд и метнул круглый предмет, он тут же взорвался разъедающим дымом и начал расползаться кошмарным облаком.

Лаэрт метнулся к Эйриху и, закрутив мечом невероятный серебристый вихрь, напал на четвёрку врагов, заставляя их обратить всё внимание на него. Мерцающий прыгнул в самый центр нападавших, отразив их атаку молниеносным выпадом, затем резко развернулся, заставив клинок одного из врагов разминуться на несколько сантиметров от своей шеи и, неожиданно сделав незаметный шаг в сторону, сбил ритм врагов, вынудив их потерять скорость и забыть о короле. Затем твинклер сложился как смертоносный паук, уклонился от страшного удара наёмника и молниеносно ударил наискосок, отрубив занесённую руку ближайшего из врагов по локоть.

Тот истошно закричал, но не выронил второй клинок, а из последних сил ударил коварным ударом снизу-вверх, доставая пах и живот Белого Единорога. Однако Лаэрт с поражающей точностью парировал удар и крутанул мечом, выбивая его из слабеющих рук врага и продолжая движение Серебристого Клинка шипящим росчерком к шее противника прежде, чем остальные нарийцы успели восстановить ритм. Тут же голова убийцы отлетела в сторону, оставляя за собой шлейф кровавых капель, они алым дождём забрызгали перекошенные от ярости лица нападавших.

Наёмники напали втроём одновременно в полной тишине. Лаэрт сделал шаг в сторону и щёлкнул пальцами, метнув сверкающие брызги в лицо ближайшего нарийца – тот завизжал, схватился за голову и стал кататься по земле, пытаясь сбить кислоту, но она с невероятной быстротой разъедала одежду и плоть, оставляя дымящиеся кости.

Тем временем вызванный нападающими туман вспыхнул мертвенно-фиолетовым светом и стал клубиться чавкающими щупальцами, которые всё плотнее охватывали защитную сферу мерцающего. Она зашипела и стала гаснуть.

Из дальних концов сада тёмными призраками приближались ещё две группы нарийцев, вооружённых отравленными трубками и лёгкими жезлами, бьющими молниями. Положение выглядело безнадёжным несмотря на всю самоотверженность мерцающего.

Лаэрт выругался и сунул руку за пазуху, нащупав зелье.

– Эйрих, ничтожный ублюдок шакала, ты узнаёшь меня? – обратился к королю южанин в маске со львом.

Лаэрт молниеносно прыгнул к Принцессе, держа в право руке серебристый меч, а левую спрятал за спину, готовя изощрённый знак, который сплетал одними пальцами.

– Нет, – король нахмурился и протянул вперёд ладони в успокаивающем жесте, словно собирался голыми руками защитить дочь от ударов мечей. – Нет, но уверен, мы можем договориться, нет смысла проливать кровь и рисковать жизнями. Я обещаю… обещаю, вы получите столько золота, сколько сможете унести, если сложите оружие и прекратите насилие.

– Надо же, как ты запел сейчас, двуличная падаль! Ты повесил моего отца только за то, что он отказался служить тебе и выполнить заказ на убийство хоримского принца!

– Хайлер? – Эйрих побледнел и отшатнулся, будто перед ним стоял призрак.

– А меня ещё ребёнком со всеми братьями ты приказал сжечь на глазах у нарийской знати, чтобы они стали твоими унижёнными рабами, – он снял маску и Холлинг страшно скривился, увидев обожжённую правую часть лица, которая выглядела как маска из запёкшейся плоти. – Но ты забыл, глупец, что у нас, в отличие от северян, есть честь. Это такая маленькая частица верности и достоинства, её нельзя сжечь или променять на твоё ничтожное золото и скотскую власть!

– Предлагаю решить спор между нами, – вмешался Лаэрт. – Здесь ребёнок. По законам Нарии, мужчина не может обидеть дитя.

– О, так наёмник знает наши обычаи? – Хайлер усмехнулся и повернул голову. Теперь все увидели, что левая сторона оказалась почти не тронутой пламенем. У парня выделялись удивительно правильные черты лица, а густые тёмные волосы в сочетании с открытым взглядом придавали ему тот своеобразный оттенок благородства, какой часто так ценят романтичные девушки и уважают ветераны.

– Знаю. Я служил твоему деду, Айману Второму. И спас его от резни в столице, когда он остался в меньшинстве против карликов двух кланов и их убийц.