Глава 3. Где твой дом?
– Где твой дом? – спросил Худжун на обратном пути в Сеул.
– Мой дом?
Гынён изменилась в лице и посмотрела на Худжуна, который спокойно сидел на пассажирском сиденье.
– Да, – кивнул он и вынул палочку сладкого картофеля.
– Зачем тебе?
– Ты ведь не из Сеула, верно?
– Тебя так беспокоят люди не из столицы? – Девушка разозлилась.
– Нет, только ты, – рассмеялся мужчина.
Боже! Гынён хотелось чем-нибудь его стукнуть. Она всегда была верна своим эмоциям и подумала, что сейчас-то с легкостью могла бы расправиться с Худжуном. Нужно лишь выкрутить руль.
В дороге Худжун только спал, ел и периодически ворчал. Девушка с удовольствием уступила бы ему место водителя, но он ни разу не предложил ей поменяться.
– Солнце садится, не забудь включить фары, – вдруг сказал Худжун, только что проснувшись.
– Не беспокойся об этом. Лучше разомни мне руку. Ведь если она затечет, я не смогу вести машину, – не без раздражения сказала девушка.
Гынён протянула ему правую руку, однако мужчина ничего не ответил. Девушка озадаченно взглянула на него и обнаружила, что тот уже снова спит. Она потрясла несколько раз рукой, пытаясь разработать затекшие пальцы.
Наконец они подъехали к Тэджону[5]. Как только девушка увидела обозначения «Чхонджу»[6], она глубоко вздохнула и поджала губы.
– Почему мы здесь?
Что и требовалось доказать! Вовсе он не спал. Худжун приподнялся и огляделся по сторонам. Выражение его лица было даже немного высокомерным.
– Ты спрашивал, где мой дом? Вот он. – Девушка указала в сторону информационного табло.
– Ты чувствуешь себя подавленно рядом с родным домом? – Худжун посмотрел на указатель и повернулся к Гынён.
– Нет, просто… Новый год, и я подумала, каково это будет – встречать праздник порознь, – пробормотала Гынён, словно жалуясь.
– Тогда поезжай в Чхонджу.
– Что? – Девушка в замешательстве посмотрела на Худжуна.
– Чему ты так удивляешься? Разве не ты была так расстроена из-за всего происходящего? Почему тебя все время приходится уговаривать. Надо же быть такой тяжелой на подъем… Просто поезжай в Чхонджу!
Гынён не понимала, почему он так настаивает. Хотя в какой-то степени мужчина был прав, и девушка это знала.
– Даже подарки не купили, – покачал головой Худжун.
Казалось, он научился читать мысли, ведь Гынён думала о том же самом.
– Нет. Тогда лучше вовсе не ехать! – твердо сказала Гынён и попыталась повернуть руль.
Внезапно Худжун схватился за руль и не дал ей свернуть.
– Что ты делаешь? Решил убить нас? – закричала девушка.
Тут и там люди начали им сигналить. У Гынён не оставалось выбора, кроме как продолжать ехать в сторону Чхонджу.
– Если ты поедешь со мной, то тебя могут забить метлой до смерти! – угрожающе заворчала Гынён и надулась.
– О, значит, у вас обычное дело, когда люди страдают от метл? А в местной газете это упоминается? Надо бы вызвать репортеров, чтобы написали сенсацию, – вздохнул Худжун и достал телефон.
Не в силах сдержать эмоции, Гынён дала ему подзатыльник. Такого Худжун не ожидал. Интересно, с каким выражением лица их встретят родители Гынён, когда увидят певца? Девушка глубоко вздохнула: скорее всего, их расстроит ее приезд.
Поздним вечером они все же добрались до тихой деревни.
– Не думал, что Чхонджу такой сельский город. – Худжун рассматривал пейзаж за окном, словно младшеклассник на экскурсии.
– Мои родители – фермеры, поэтому живут в деревне. Не нужно сравнивать с городом, – грубо ответила Гынён.
Девушка не могла контролировать свои эмоции, ведь, по сути, ее заставили приехать сюда. Радости она не испытывала.
Гынён припарковала «пежо» возле дома, но никак не могла собраться с духом, чтобы выйти. Она так и оставалась сидеть на месте водителя, глядя прямо перед собой.
– Выходить не собираешься? – Худжун озадаченно посмотрел на девушку, а затем первым покинул машину.
Ночной деревенский воздух был свежим, и дышалось легко. Не имея другого выбора, Гынён последовала за певцом.
Такой знакомый запах рисовых лепешек. Девушка ни с чем бы его не перепутала.
– Хорошо как! Нам туда? – Худжун указал на ближайший дом и полный предвкушения скорее направился к нему, словно это был его собственный.
– Разве тут живут твои родные? Почему ты так взволнован? Не тот дом, – ворчала Гынён, следуя за ним.
Подойдя ближе к нужному дому, Гынён внимательно осмотрелась.
Отчетливо слышались какие-то звуки. Девушка осторожно подошла к входной двери. Дверь открылась, и Гынён встретилась взглядом со своей матерью, которая выходила подмести во дворе. Внезапно лицо матери изменилось и стало настолько суровым, как у мрачного жнеца.
– Паршивка!
Мама Гынён схватила покрепче метлу и бросилась на девушку со скоростью света.
– Мама!
Бам!
– Ай! – Девушка нагнулась и зажмурилась.
Через некоторое время она открыла глаза и увидела, что Худжун закрыл ее собой.
– Что? Ты только что обнял мою дочь?! – Мать в ярости швырнула метлу в Худжуна.
– Прошу, подождите! Не бейте! – взмолился Худжун, пытаясь уклониться от ударов матери.
– Вот негодник! Кричи сколько влезет! – Женщина снова замахнулась метлой в сторону Худжуна, не в силах обуздать свою ярость.
– Мама! Погоди, прошу! – Девушка в попытках унять гнев матери внезапно обняла ее.
– Негодница! Отпусти меня! – Мать несколько раз ударила по плечу Гынён.
– Мама, прекрати! Мне больно! – закричала Гынён изо всех сил.
Худжун сидел с надутыми щеками на полу и, растирая ушибленное плечо, внимательно осматривал убранство дома.
Гынён помогала матери на кухне поскорее накрыть на стол и постоянно получала от нее упреки.
– Мама, нельзя так набрасываться на людей! Знаешь, какой он знаменитый? Он настоящая корейская звезда! И много зарабатывает.
– Неужели? Сколько же он зарабатывает? – коротко поинтересовалась мать, раскладывая дымящийся рис по пиалам. – Мне кажется, он не настолько хорош, чтобы называться национальной звездой.
Продолжая беседу, Гынён выкладывала кимчи на тарелку.
– Как вы поживаете? А где папа?
– Отправила его за рисом, а он куда-то запропастился. Интересно, где он сейчас?
– Снова решил купить двадцать килограммов риса? – Гынён цокнула языком.
Каждые праздники отец Гынён готовил огромное количество рисовых лепешек. Но после раздела наследства его родителей братья и сестры не желали вместе проводить торжества.
– Привычка у него такая. Он всегда сильно огорчается, – вздохнула мать Гынён.
Девушка посмотрела на женщину: казалось, за время ее отсутствия морщин на лице матери стало больше. От чувства, что все это из-за нее, у девушки сдавило грудь.
– Тебе-то на жизнь хватает? – спросила мама.
– Хм, да.
Гынён не могла рассказать всей правды.
– Всегда следи за тем, как себя ведешь. И всегда помни, что ты моя дочь.
Девушка с удивлением уставилась на маму, которая беспокоилась о своей непутевой дочери. Подумать только, она так боялась вернуться в свой родной дом.
– Мне казалось, ты не приедешь в этом году. Что заставило тебя передумать? – спросила женщина, расставляя еду на столе.
Худжун встал и поклонился ей на девяносто градусов.
– Подойди и сядь уже, а то рис совсем остынет.
Слова женщины были резковаты, но риса в тарелке Худжуна было положено с большой горкой. Не миска с рисом, а Эверест.
– Это все мне? – удивленно спросил мужчина.
– Человеку нужны силы, чтобы работать, разве я не права? Неужели для тебя это много? – спросила женщина, глядя на Худжуна.
– Мама, тут и правда слишком много. Кто может столько съесть вообще? Ну, кроме папы, – быстро вмешалась Гынён.
– Положить меньше? – Мама Гынён обеспокоенно взглянула на Худжуна.
– Нет, все в порядке, – поспешно ответил он.
Затем снял пальто, глубоко вздохнул и взял ложку.
Пока Худжун ел, мама Гынён оценивала каждое его действие. Она мысленно задавалась вопросами, кто так учил его держать палочки и почему он сам не берет гарниры. Женщина то и дело клала ему в тарелку мясо и гарниры, и певец тут же с благодарностью их съедал.
– Ха-ха-ха!
После ужина Гынён не могла контролировать свое тело, так как желудок готов был взорваться от количества еды. Девушка хихикала над Худжуном, который растянулся на крыльце.
– Мне показалось или в итоге ты съел целых три тарелки риса? – ухмыльнулась Гынён.
– Твоя мама слишком заботлива, – чуть не задыхаясь от переедания, пробормотал Худжун.
– Считай это такой маленькой местью за то, что притащил нас сюда. – Девушка села рядом с Худжуном.
– Кстати, разве ты не заметила? В итоге твоя мама от меня без ума! – пожал плечами Худжун и улыбнулся.
– Да неужели?
Появилась мама девушки с тазиком и вылила воду во двор.
– Я лишь позаботилась о чужом ребенке. Дочка, чтобы ничего постыдного не делали. – Сказав это, женщина тут же скрылась в доме.
Худжун был удивлен ее внезапным появлением и тут же попытался выпрямиться, но набитый живот помешал ему. Наблюдая за действиями Худжуна, Гынён пожала плечами и улыбнулась. Один ноль в пользу мамы.
Мама сказала, что отец куда-то запропастился, поэтому велела Гынён найти его. Худжун сел за руль, так как девушка громко пожаловалась, что у нее устали руки из-за долгого вождения. Лишний гнев Худжун вызывать не хотел и сам повел машину.
– Кажется, ты неважно выглядишь. Не заболел, случаем? – хихикая, поинтересовалась Гынён.
– Тише! Куда ехать? – спросил разгневанный Худжун.
Однако девушка вовсе не испугалась, а даже наоборот. Теперь он знает о ее семье чуть больше. Например, что отец закупает по двадцать килограммов риса, а мама при любом случае пускает в ход метлу. Одна мысль об этом заставляла девушку улыбаться.
Гынён вместе с Худжуном отправились в ратушу – место, где перед праздниками собираются старейшины района. Как и ожидалось, велосипед ее отца со специальной печью для выпекания рисовых лепешек был припаркован неподалеку. Со двора доносился запах жареного мяса.
– Кто-то жарит свинину? – пробормотал Худжун.
Во дворе люди жарили мясо на открытом огне и выпивали.
Как только певец остановил машину, Гынён вышла. Отец девушки клал большой кусок мяса в рот, когда его взгляд встретился с глазами Худжуна.
– Папа! – крикнула Гынён и подошла поближе, чтобы поприветствовать остальных.
– Ты! – Глаза отца воспылали при виде Худжуна, стоящего рядом с Гынён. – Кто это? Тот самый парень?
Отец вскочил, бросил палочки для еды, схватил первое, что попалось под руку, – черенок от лопаты – и двинулся на Худжуна.
– Папа, нет!
Неосознанно Гынён, закрывая собой, обняла Худжуна и крепко закрыла глаза. Смущенный мужчина безучастно смотрел на девушку. Она лишь крепче сжала его в своих объятиях и посмотрела певцу прямо в глаза.
Позади них стоял растерявшийся отец, все еще с черенком от лопаты и огромными от удивления глазами. Через мгновение Гынён пришла в себя и тут же отпустила Худжуна.
– Так, кто это? Тот самый парень из телевизора?
Все присутствующие были уже немного выпившие, но все же начали узнавать Худжуна.
– Ну да, все верно! В жизни ты выглядишь еще красивее! Ну правда!
– По телевизору они только кажутся такими худыми, а в жизни как нормальные люди.
Люди обступили Худжуна, пожимали ему руку и похлопывали по спине. Тем временем Худжун старался поприветствовать каждого, словно на одной из своих фан-встреч.
Позже они сидели возле ратуши, гнев отца потихоньку стихал.
– Сегодня один из наших знакомых поймал свинью. Китайцы уж очень хорошо умеют ловить диких корейских свиней, – пробормотал отец, доставая сигарету из кармана. – Не понимаю, почему наша Гынён продолжает получать столько негатива от фанатов шоу. Она вежливая и аккуратная. Пока ей не исполнилось двадцать пять, была самой завидной невестой во всей округе.
На слова пьяного мужчины Худжун рассмеялся. Гынён ткнула мужчину локтем в бок.
– До двадцати пяти, значит? – повторил Худжун и хихикнул.
Гынён еще раз ткнула его локтем в бок.
– Дядя Ёнпаль, Джинкён вышла замуж? Ничего себе! – воскликнула Гынён, когда увидела соседа.
– Да. Во время учебы в Китае. Не хочешь выпить?
Мужчина со счастливым лицом протянул Гынён бумажный стаканчик.
– О, я совсем не умею пить. – Девушка застенчиво отмахнулась.
Худжун вопросительно посмотрел на нее.
– Правда? Тогда, может, ты с нами выпьешь? – Ёнпаль протянул стакан Худжуну, и тот взял его обеими руками.
Через некоторое время Худжун влился в местную компанию и пил вместе с ними.
– Должно быть, нашей Гынён не повезло, поэтому о ней говорят всякое. Очень часто людям не нужна правда, да и оценивают они только то, что видят, не пытаясь узнать человека.
– Вот-вот. Ограниченные люди ограниченно мыслят. Они не знают, как обстоят дела на самом деле, но любят распускать слухи.
– А ты что об этом думаешь? – Мужчина коснулся плеча Худжуна, и все остальные посмотрели в его сторону.
Гынён хотела как-нибудь разрядить обстановку, но ничего не смогла придумать.
– Хоть со стороны Гынён это и походит на бунт, но у нее всегда было свое мнение. Мы подождем, и, уверен, она нас не разочарует.
– Верно. Я едва отговорил твоего отца поджигать телестанцию. Тебе, должно быть, тяжело, Гынён, но ты должна также заботиться и о родителях. Ты же понимаешь, что у них есть только ты?
Гынён невольно сжалась от слов мужчины.
– Хочу пить. Есть ли вода? – спросила Гынён у отца.
– Кто поведет машину? Кто пил меньше меня, тот и сядет за руль, – выпалил Худжун, занимая пассажирское сиденье.
– Что ты делаешь? Разве может молодой человек вести себя так по отношению к девушке? Как долго ты продолжишь все это терпеть? – огрызнулся отец, поглядывая на Гынён.
Девушке нечего было ответить, и она лишь сжала губы.
– Сейчас я довольно терпелив, но долго не продержусь. Если не хочешь, чтобы у отца случился приступ, лучше возвращайся домой!
– Нет. Даже если бы я хотела. Мне уже заплатили, так что придется пройти весь этот путь до конца, – ответила Гынён обеспокоенным голосом.
– Если кто-то услышит, то может нехорошо подумать о твоих родителях. Хочешь выставить нас в неприглядном свете? Разве я когда-либо заставлял тебя зарабатывать?
– Папа, просто я…
У Гынён навернулись слезы. Не в силах что-либо ответить, она отвернулась к боковому зеркалу и едва заметно вытерла глаза.
– Простите. Это все моя вина, – Худжун, который до этого молча слушал их разговор, решил заступиться за девушку.
– Хорошо сказано. Я лишь пытаюсь понять, что происходит с моей дочерью.
– Ах, ну… – Худжун осознавал свою часть вины и не мог ответить.
– Пап, мы приехали, – сказала Гынён и поспешила выйти из машины, не давая что-либо сказать Худжуну.
– Посмотрим, как будет дальше. Если я увижу, что моя дочь снова страдает, то, клянусь, уничтожу телестанцию.
Гынён попыталась вытащить отца из машины, а на его крики из дома выбежала мать.
– Мама, ты еще не спишь?
Женщина помогла мужу войти в дом, а Гынён проводила их взглядом.
Худжун достал печь для приготовления рисовых лепешек с заднего сиденья машины и поставил на крыльцо.
– Спасибо за помощь, – искренне поблагодарила Гынён.
– Отсюда видно так много звезд! – Худжун заметил подавленное состояние девушки и хотел ее подбодрить.
Мужчина смотрел на звездное небо и словно видел его впервые.
– Я прогрела комнату на первом этаже, – послышался голос из главной спальни.
Гынён указала Худжуну на его комнату.
– Кажется, тут достаточно тепло. Спокойной ночи, – еле слышно произнесла девушка и отправилась в свою.
Закутанный в одеяло Худжун рассматривал комнату, больше похожую на склад. Ветер стучал в окна, и мужчина каждый раз вздрагивал.
– Чтобы еще раз… – с усталым видом покачал головой Худжун.
Затем он услышал легкие и осторожные шаги за окном.
Мужчина быстро надел пальто и вышел на улицу. Как он и ожидал, это была Гынён. Девушка сидела на деревянных перилах рядом с домом и внимательно смотрела в ночное небо.
– Что ты делаешь? Тебе не холодно? – Худжун подошел и сел рядом.
– Не спится? – равнодушно спросила Гынён, глядя на угрюмого мужчину.
– Шум от окон похож на рев динозавра, я не смог уснуть, – проворчал Худжун и засунул руки в карманы пальто.
– Мне нравится этот звук, – мягко улыбнулась девушка.
– Нравится… Но ты тоже не спишь.
– Завтра нужно выехать пораньше. А сейчас мне хочется подольше полюбоваться звездным небом, – тихо ответила Гынён, откинув голову назад.
Худжун тоже смотрел в темную высь, где попеременно мерцали яркие звезды.
– Почему ты не сердишься на меня? – спросила девушка.
Певец вопросительно посмотрел на нее. Гынён легонько постукивала ногой.
– Тогда, на встрече с журналом, ты сильно на меня разозлился.
– Я сержусь, – сказал Худжун, сжимая и разжимая забинтованную руку. – Ты тоже злилась на меня за то, что тебя уволили. Честно говоря, я не хотел быть резким. Просто я такой. – Худжун опустил взгляд. – Мне давно хотелось с кем-нибудь вот так поговорить. – Худжун стал постукивать ногой по земле, повторяя за Гынён. – Люди всегда снисходительно относились к парню, который даже свою возлюбленную не смог защитить. Я заслуживаю хорошей трепки, не думаешь? – спокойно сказал певец.
Девушка внимательно смотрела на него. Она не ожидала настолько искреннего разговора. Гынён думала, что Худжун и дальше будет хранить все в себе.
– Раньше меня переполняла уверенность и мне казалось, я смогу всего добиться. Но в итоге меня просто выкинули, как ненужный мусор. – Гынён слегка улыбнулась, мужчина улыбнулся в ответ и покачал головой.
– Даже если ты говоришь об этом, все равно тяжело.
Долгий вздох заменил все остальные его слова и унес их в прохладное ночное небо. Как далеко улетел этот вздох? Гынён смотрела на то, как пар изо рта поднимается ввысь.
– Ты была когда-нибудь на Аляске? – внезапно спросил Худжун.
– На Аляске?
Немногочисленные ассоциации Гынён с этим местом – пьющие кока-колу медведи и разгуливающие по тропинкам северные олени, которых не принял под свое крыло Санта-Клаус. Девушка задумалась: не живут ли там люди в иглу?
Худжун продолжал смотреть на небо. Казалось, он мыслями был совсем далеко отсюда.
– Ты знаешь мое настоящее имя, верно? – мягко спросил он.
Гынён кивнула:
– Бэнни.
– Меня так звали, когда я жил там.
– Правда? – Девушка была удивлена.
Все это время она думала, что Худжун жил в другой части Америки. Мужчина сделал загадочно-игривое лицо.
– Даже Джихян этого не знает.
– Почему?
Девушка вспомнила, что Джихян сказал ей однажды: «Худжун не любит вспоминать прошлое». Ему казалось, подобные разговоры неприятны певцу.
– Не о чем особо рассказывать, на самом деле.
– Но почему ты вдруг решил поделиться этим со мной? Я особенная?
На сарказм Гынён Худжун лишь рассмеялся.
– Моя родная страна – Корея, но у меня сохранилось мало детских фотографий. Честно сказать, почти все снимки со мной были сделаны после того, как я стал знаменитостью. – Он грустно улыбнулся и посмотрел на Гынён, но девушка не ответила. – Жизнь была нелегкой, даже не возникало желания делать фотографии на память, – холодно добавил Худжун. Затем он выдохнул теплый воздух изо рта, и облачко поднялось вверх. Словно прервал разговор, чтобы собраться с мыслями. – После окончания средней школы я переехал в Корею. Тогда Аляска казалась мне чужой. А мама осталась там.
Во время рассказа Худжуна Гынён то смотрела на мужчину, то снова вглядывалась в ночное небо. Было удивительно слышать о деталях жизни певца, которые не знает даже Джихян. Теперь она узнала его немного лучше и Худжун показался ей неплохим человеком. Неужели Гынён начинает привязываться к нему?
– В Корее я почувствовал себя своим, но моя мама отказалась переезжать. Для нее это был бы возврат к прошлому. Мама не хотела больше быть несчастной.
– Она считала тебя своим несчастьем? – осторожно спросила девушка.
– Думаю, мама просто пыталась убежать от проблем. Я точно не знаю подробностей. Так случилось, что она дважды была замужем и оба раза оказались неудачными. Поддержки мама ни от кого не получала. – Худжун нахмурился и снова посмотрел на небо, делая вид, что не замечает грустного взгляда Гынён. – Разве в этом есть смысл? Даже если родителю тяжело, но из-за его выбора страдает ребенок, то не должен ли он подумать и о его чувствах? Почему мама была такая упрямая? Даже сбежала в чужую страну! – Худжун разозлился.
– Посмотри на это от лица своей матери. У нас только одна жизнь, и мы делаем все возможное, чтобы избежать сожалений. Нужно постараться принимать решения другого человека, – сказала Гынён, и Худжун взглянул на девушку. – Это был ее выбор. Так же, как ты решил уехать оттуда, твоя мать решила остаться. Я уважаю тебя, ведь ты пытался сделать свою жизнь лучше. Но почему сейчас ты все еще держишь обиду на нее? Ты ведь достаточно самостоятельный и сам можешь принимать решения.