В нашей серии выходят книги, написанные преимущественно в 50-е годы прошлого века – время рассвета советского шпионского романа. Тогда практически мгновенно возник его канон. Нам хорошо знакомы его элементы. От мудрого седовласого полковника – любителя крепкого чая с лимоном, до бойкого пионера, демонстрирующего недюжинную наблюдательность и знающего наизусть номер телефона, по которому следует звонить старшим товарищам. Есть научные открытия – предмет охоты агентов иностранных разведок. Открытия совершают рассеянные профессора со всклоченной шевелюрой и речью с явно старорежимными, но симпатичными обращениями «милостивый государь» и «сударь».
Но этот канон возник не на пустом месте. Более того, шпионский роман пятидесятых во многом переосмыслил, переписал сюжеты, модернизировал героев детективных историй предшествующих десятилетий. Наш сегодняшний автор – уникальный случай, на примере которого можно проследить трансформацию жанра. Речь идёт о Льве Самойловиче Самойлове (1906–1978). Под этим именем в соавторстве выходили его шпионские повести «Таинственный пассажир» (1954), «Паутина» (1954), «Прочитанные следы» (1956). Но в истории жанра он оставил свой след гораздо раньше. Правда, под другим именем. Своим. Как Лев Зильвер. В 1938 году он издает «Быть начеку!», а в следующем году «Миллионы глаз». Первая книга вышла в серии «В помощь пионервожатому. Беседы в пионерском отряде». Издательство в предисловии расхваливало книгу, подчёркивая её актуальность: «Славная деятельность советской разведки, направленная к разоблачению и выкорчевыванию всех врагов народа – шпионов, вредителей и диверсантов – глубоко интересует и волнует нашу детвору. Советский народ и его дети – пламенные патриоты своей Родины – помогают советской разведке в ее трудной борьбе с врагами.
В настоящем сборнике собран ряд рассказов о коварных методах агентов фашистских разведок, засылаемых в нашу страну капиталистическими государствами. В рассказах показана та огромная работа, которую ведут славные наркомвнудельцы, руководимые сталинским наркомом тов. Н.И. Ежовым, а также та любовь, которой окружает советский народ свою славную советскую разведку».
Коварные методы агентов фашистских разведок должны были поразить воображение детворы. Например, в рассказе «Преподаватель» изучение немецкого языка на одном из оборонных заводов закономерно привело к печальному результату:
«Вечером, после работы, члены кружка собрались в красном уголке на первое занятие. Вскоре пришел и преподаватель.
Это был аккуратный низенький старичок, в больших роговых очках, очень подвижной и смешливый».
Старичок особо налегал на необходимость совмещения изучения языка с практической деятельностью участников кружка. Он предлагал написать сочинения на тему «Мой цех», «Что мы дали в этом году», «Наш завод и оборона страны». Финал преподавательской деятельности закономерен:
«…И искренне были удивлены работники завода, в первую очередь слушатели кружка, страдающие идиотской болезнью – беспечностью, узнав, что столь уважаемый ими безобидный старичок-преподаватель оказался опытным шпионом, заклятым врагом Советского государства».
Некоторые из текстов Зильвера явно опередили своё время. Так, в рассказе «Старушка» можно найти чуть ли не мотивы из романов ужасов Стивена Кинга. Дети во дворе, примыкающем к военному заводу, играли в прятки. Одиннадцатилетняя Света решила спрятаться в подвале:
«Слева к самой стене примыкает дверь черного хода. Крутые ступеньки ведут вниз, в сырой и темный погреб.
Раз, два, три! Светлана стремительно бросилась к двери черного хода, потом вниз по лестнице.
«Как холодно, сыро! Но что это? Здесь уже кто-то есть!»
На нижней ступеньке лестницы сидела старушка. Голова ее повязана платком, и вся она какая-то сморщенная. Таких старушек Светлана видела только тогда, когда проходила с мамой мимо церкви.
– Деточка, миленькая, все бегаешь, играешь, – сказала старушка, обращаясь к Светлане. – А я вот, старенькая, зашла к сынку, а его нет, квартира заперта, вот сижу, отдыхаю, жду, когда придет.
Светлана внимательно разглядывала старушку, ей совсем не было страшно. Только донимало любопытство. Почему это отдыхать она спустилась в погреб, где так холодно, сыро, грязно? Почему она не идет во двор, на улицу, где так весело, много солнца, тепла?
Старушка оказалась доброй и словоохотливой. Порывшись в кармане, она протянула Светлане конфету, и какую – «Мишку»! Девочка их так любила.
Тем временем старушка подымалась со ступеньки, на которой сидела. Она была маленькая, вся в черном.
Пальцы у нее все время двигались. «Как паучата», – подумала Светлана.
Старушка подошла к девочке и стала гладить ее по голове. И от этого прикосновения стало как-то неприятно. Светлана отодвинулась в сторону.
– Деточка, миленькая, а что это за дом, рядом с вашим? – продолжала свои расспросы старушка.
Светлана поразилась. Как это старушка не знает, что там завод! И поторопилась объяснить ей это.
– А у ворот зачем дядя с ружьем стоит?
Светлана пожала плечами.
– Это же часовой, он охраняет завод.
– И никого туда не пускает?
Девочке захотелось похвастаться.
– Меня пускает!.
Словоохотливая Света вовремя одумалась, и старушка была обезврежена:
«Навстречу торопливой походкой, озираясь по сторонам, спешила старушка.
У самых ворот ее задержали».
Как потом оказалось, старуха, конечно, неспроста пробралась в погреб, неспроста выпытывала у Светланы, где стоят часовые.
«Эта старуха была участницей шпионской организации, которая собиралась взорвать завод.
Из погреба они хотели сделать подкоп под каменную стену завода. Для успеха преступникам надо было выяснить, как организована охрана завода, где стоят часовые.
Бдительность ребят помешала этому гнусному преступлению».
Полагаю, что читатель серии уже почувствовал разницу между шпионскими историями конца тридцатых и нашими авторами. Цель Зильвера – напугать читателя, погрузить в состояние тревоги, а значит, и неуверенности. Да, вот, эти конкретные агенты разоблачены, но волны старичков и старушек буквально накатывают… Отбиться от них непросто. А теперь финал повести «Таинственного пассажира»:
«Наступило молчание. Никто и не заметил, как пришла ночь – мягкая, тихая, ласковая. В окно было видно тёмное небо, густо усеянное звёздами. Лёгкий ветерок едва шевелил прозрачную занавеску. Издалека глухо гудело море.
– Город уже спит, – задумчиво сказал Дымов, поднявшись и глядя в окно.
– Любимый город может спать спокойно! – продекламировала Татьяна Павловна строчку из известной песни. И эти слова неожиданно, но естественно как бы подвели итог разговору чекистов.
Ремизова встала с дивана и подошла к Дымову. Теперь все трое стояли у окна, любуясь ночью и с удовольствием вдыхая посвежевший воздух.
– Любимый город может спать спокойно! – повторил Дымов, обнимая за плечи друзей. В эту фразу он вложил большой и понятный всем смысл».
В конце тридцатых подобная благостность невозможна, а даже и преступна. «Спать спокойно» нельзя, так как «враг не дремлет». Популярность же книг из нашей серии у читателей той эпохи объясняется правильным соотношением между экшеном и идиллическим описанием жизни советского человека. Опасность, исходящая от шпиона, – только тень от облака, не способная омрачить праздничной светлой стороны света, на которой находится Советский Союз. Как раз эту картину мы наблюдаем, когда читаем повести Льва Самойлова, написанные с его соавтором. Пришло время рассказать о нём.
Им стал Борис Петрович Скорбин (1904–1972). Будучи комсомольцем, он написал популярную в двадцатые годы песню, несколько строк из которой мы помним до сих пор:
Наш паровоз, вперед лети!
В Коммуне – остановка.
Иного нет у нас пути —
В руках у нас винтовка.
В последующем Борис Скорбин связал свою судьбу с теми самыми органами, о работе которых он и рассказал в своих повестях. В 1936 году ему присвоено звание младшего лейтенанта государственной безопасности. Стоит напомнить, что звания в системе НКВД не соответствовали армейским аналогам. Их следует поднимать, как минимум, на две ступени вверх. Скорбин работал в УНКВД по Саратовской области и занимал там ряд ответственных постов. Последняя его должность – заместитель начальника 3-го отдела областного управления. Он был уволен из органов в апреле 1939 года согласно 38-й статье. Пункт «в» данной статьи гласил: «Невозможность использования на работе в Главном управлении государственной безопасности». Сейчас трудно назвать причину увольнения Скорбина. Можно лишь предположить, что оно произошло вследствие «эмоционального выгорания» или в рамках борьбы с «ежовским наследием». В любом случае, Скорбин не был репрессирован и вернулся к тому, что он явно любил – литературной работе.
В предвоенный период войны Скорбин работает в ведомственной столичной газете «Чёрная металлургия». После начала войны Скорбин пытается добиться отправки его на фронт. Он пишет заявление в Дзержинский райком ВКП(б), в котором говорит о себе: «Я старший политрук запаса, квалифицированный журналист, литератор, опытный чекист». Скорбин готов к любой армейской работе: «Если нет потребности в работниках фронтовых газет, то меня можно использовать политруком роты, батальона, любого подразделения, учреждения. Я бывал под пулями, владею винтовкой, Наганом[1], умею хорошо водить автомашину». В конце заявления звучат слова, похожие на клятву: «Я хочу с оружием в руках драться против фашистов. Прошу Вас сделать всё зависящее от Вас, чтобы меня призвали в ряды Красной Армии и отправили на фронт. Обещаю драться с врагами самоотверженно, не щадя жизни, и вести себя в бою так, как должен вести коммунист». Сейчас эти слова для кого-то звучат пафосно, но история доказала искренность людей, подобных автору заявления. Просьба Скорбина была выполнена.
Войну он прошёл фронтовым журналистом, печатался как в армейских газетах, так и в «Красной звезде». В 1944 году ответственный секретарь газеты «Вперёд на врага», выпускавшейся для воинов 4-й гвардейской танковой армии, майор Скорбин получил медаль «За боевые заслуги». В мае 1945-го он награждается орденом Отечественной войны первой степени.
Чем объясняет послевоенное сотрудничество Самойлова со Скорбиным? Думаю, что есть несколько ответов на этот вопрос. Во-первых, достаточно высокий статус Скорбина мог помочь в продвижении рукописей, что и видно по хронологии издательской серии соавторов: по книге в год. Это достаточно впечатляющий результат, учитывая, что Самойлов и Скорбин помимо представленных повестей выпустили впоследствии ещё несколько книг: «Идущие стороной» (1962), «Рядом с тобой» (1963), «Служители зла» (1964), тематически выходящие за рамки нашей серии.
Во-вторых, Скорбин следил за технической стороной повестей: соблюдением принципа жизнеподобия в описании охоты на шпионов. Здесь история старушки из подвала вряд ли бы стала основой сюжета. Классический советский шпионский роман требовал разоблачения врагов, исходящего не из параноидальной установки на тотальное присутствие врага: бери почти любого смешливого старичка – не ошибёшься. Говоря современным языком, требовался процедурал – коллективное расследование, осложненное ложными версиями и неожиданными ходами противника – элементами, без которых невозможен детектив как таковой. Замечу, что одна из задач упомянутого в начале нашего разговора седовласого полковника – остужать энтузиазм юных лейтенантов и предлагать рассматривать все версии.
В любом случае писательский дуэт Льва Самойлова и Бориса Скорбина состоялся и произвёл впечатление на советского читателя. Насколько он преодолел своё время – решать уже нашим современникам.
М.В. Хлебников, канд. философских наук