Спаситель поневоле
– Что-что я должен?! – обескураженно мяукнул я. От ужаса у меня едва не начали скручиваться усы. Впрочем, я наверняка ослышался – не может же кто-то требовать от меня такого на полном серьезе.
– Прыгнуть через горящий обруч. Там, наверху, – невозмутимо повторил Флойд и показал лапой куда-то вверх, словно бы под купол цирка.
Тут я чуть в обморок не упал. Раньше я даже не догадывался, что кошкам это свойственно, но ощущения были именно такие – перед глазами слегка потемнело.
– А… э-э… да… – начал запинаться я. – Ну, если это все…
– Я знала, что на тебя можно положиться! – довольно сказала О’Нелли. – И не беспокойся, ладно? Со стороны трюк кажется сложнее, чем есть на самом деле. Уверена, ты справишься. К тому же для начала это будет всего лишь репетиция…
Как будто среагировав на это слово, откуда ни возьмись вдруг снова появился все тот же странный директор цирка, отпер клетку и выгнал всю труппу, включая меня, на манеж, то и дело покрикивая: «Аванти! Вперед!»
Я шмыгнул вслед за остальными, но все они быстро разошлись по своим местам. А мне куда деваться?
– Иди сюда, – шикнул на меня Флойд. – Сиди тихонько и жди. Ты самый последний на очереди.
На секунду я задумался – а не сбежать ли прямо сейчас? Не бросит же, в конце концов, безумный директор свое представление, только чтобы погнаться за мной. Но мне все же очень хотелось узнать, что тут будет происходить, и любопытство пересилило. Итак, я запрыгнул на бортик цирковой арены и стал смотреть, как остальные проделывают трюки. И вынужден признать, я был впечатлен! Чего они только не вытворяли! О’Нелли, глазом не моргнув, балансировала на перекинутой Балотелли между двумя тумбами узкой-преузкой дощечке, которая прогибалась почти до самого пола. Возможно, леди стоит задуматься о диете.
Пат и Паташон носились по манежу, кувыркались, катались и делали стойку на задних лапах. Ромео и Джульетта сидели на плечах у директора, который то и дело восклицал: «Ва бене! Корошо!» и задавал им каверзные математические задачки. А Флойд взмывал в воздух на трапеции, словно у него были крылья. «Ух ты, отличное шоу», – думал я про себя. Шестерка выступала очень слаженно, сразу было видно, что они настоящая команда и уже очень давно работают вместе.
Тут словно по мановению волшебной палочки откуда-то из-под потолка на канате спустилась небольшая корзинка. И все посмотрели на меня.
– Эй! – рявкнул Балотелли в мою сторону. – Чего ты ждать? Синьор Бартоломео котеть особое приглашение? Вперед!
На самом деле, конечно, он имел в виду меня! Итак, я поднялся, подбежал к корзинке и забрался внутрь. Канат сразу же натянулся, и корзинка стала подниматься вверх. Ах ты святой кошачий лоток, как же она раскачивается! И тут вдобавок ко всему я сделал то, чего делать не стоило ни в коем случае: посмотрел вниз. Ой-ой-ёшеньки, как же высоко! Мне снова стало дурно.
Корзинка резко остановилась и теперь просто раскачивалась вместе со мной из стороны в сторону.
– Хоп, хоп! – кричал внизу Балотелли.
В каком это смысле – хоп, хоп? Что он имеет в виду? Мне нужно спрыгнуть вниз – так, что ли? Да у него явно не все мышки в норке!
– Налево, посмотри налево, тебе нужно туда, – раздался вдруг шепот из ниоткуда. Я в полном недоумении повернул голову и увидел черного кота – он сидел на одной из стоек шатра, укрывшись в тени. И выглядел в точности как я!
– Ну, давай же – вылезай из корзинки и забирайся вон туда! – приказал мой близнец.
Я посмотрел налево и заметил прямо перед своим носом небольшой выступ – площадочку, закрепленную на одной из стоек шатра. Ага, так вот куда мне нужно! Я осторожно перепрыгнул из корзинки на площадку. Есть! Наконец-то мои лапы ступили на твердую почву – ну то есть хотя бы на крохотный ее клочок. Было не так уж и сложно. Впрочем, я заподозрил, что дело этим не ограничится, и обернулся к своему сородичу.
– Ты, видимо, и есть тот самый Бартоломео? – осведомился я с любопытством.
– Бинго! Ты угадал, – ответил тот.
– А что ты делаешь тут, наверху?
– Во-первых, прячусь от Балотелли, а во-вторых, должен же кто-нибудь тебя поддержать.
– Э-э, спасибо, – пробормотал я. – Но как ты сюда попал?
– Взобрался по стенке, разумеется, – удивленно сказал мой визави. – Я же кот.
– Да, это-то я вижу. Но мне сказали, что у тебя травма…
– Это верно, – кивнул Бартоломео. – Очень неприятная. Вывихнул заднюю лапу. Лазать я еще кое-как могу. А вот о прыжках и думать нечего. К счастью, тут подвернулся ты!
Насчет «подвернулся» я бы, конечно, поспорил – скорее уж меня сюда абсолютно бесцеремонно приволокли. Но с учетом текущего положения дел я счел более разумным не вдаваться пока в детали.
– А почему бы этому Балотелли просто не убрать твой номер из представления, пока ты не поправишься? – вставил я.
– Это невозможно. Я ведь гвоздь программы, ее венец! – возмутился Бартоломео. – Говорят, некоторые люди приходят в цирк исключительно ради меня!
Ну тут уж он, конечно, хватил… Этот Бартоломео, похоже, тот еще хвастун, подумал я, но вслух лишь дипломатично пробормотал:
– Ах вот как.
– Да, именно так, – подтвердил кот. – Но давай о тебе, мой друг и помощник. Ты должен медленно сфокусироваться и найти свой центр. Сейчас спустят обруч, а от концентрации в этом номере зависит все.
Что я должен сделать? Кого найти? И что сейчас подадут? Этот хвостатый говорит загадками.
Вид у меня, вероятно, был весьма глупый, поэтому он повторил еще раз, подчеркнуто медленно и с нажимом:
– Кон-цен-тра-ци-я. Ты же знаешь, что это такое, правда?
Он меня что, за дурака держит? Конечно же, знаю.
– Хорошо, – продолжил Бартоломео. – Итак, сейчас сверху подадут обруч. Тебе нужно смотреть в него прямо насквозь, на площадку с другой стороны, понял?
Я обернулся и увидел, что на расстоянии метров около двух отсюда расположен примерно такой же выступ, как тот, на котором я сейчас сидел.
– Не смотри на обруч, – наставлял меня кот. – Просто направь взгляд сквозь него, сделай глубокий вдох и выдох, дыши животом. Сохраняй полнейшее спокойствие. И не смотри на обруч. Напряги мускулы. Глубокий вдох и выдох. И потом прыгай. Ясно?
– Ясно! – ответил я. Хотя мне ровным счетом ничегошеньки не было ясно. Что за чушь он нес про дыхание? Не успел я подумать, что стоит, пожалуй, обо всем переспросить, как откуда-то сверху на еще одной веревке спустился обруч и повис примерно посередине между двумя площадками.
– Внимание, начинаем! – шикнул Бартоломео. – Найди свой центр, сконцентрируйся!
Я стоически посмотрел сквозь обруч на вторую площадку. Не так уж она и далеко, ты запросто допрыгнешь – мысленно уговаривал я себя, пытаясь собраться с духом. Я уже напряг было мускулы и приготовился к прыжку, как вдруг послышался щелчок и из обруча заструился какой-то газ с ужасно неприятным запахом. Пых! Обруч загорелся!
Ах ты разнесчастная сардина в масле! Я совершенно забыл, что эта штука еще и горит! Причем хорошо так горит. На мой взгляд, языки пламени были великоваты, а свободная от огня зона в центре круга – маловата. Мне никак тут не проскочить, не опалив шерсть! На помощь! Меня охватит пламя, я, разумеется, тут же бесславно рухну вниз, на арену, где и испущу свой последний вздох – весь в подпалинах и с переломанными костями…
Словно прочитав мои мысли, Бартоломео крикнул:
– Вдох, выдох – и вперед! И не смотри на обруч! Прыгай!
И я глубоко вдохнул и выдохнул, вдохнул и выдохнул, напряженно вглядываясь в противоположный выступ и пытаясь игнорировать полыхающий прямо передо мной ад.
Еще раз вдох и выдох, вдох и выдох. А потом я прыгнул так, как никогда еще не прыгал, и стрелой пронзил воздух. Прощай же, бренный мир – едва успел подумать я и – раз! – уже приземлился на площадку. Я недоверчиво осмотрелся: горящий обруч все еще болтался в воздухе. Внизу Балотелли кричал: «Ва бене, корошо!» и хлопал в ладоши.
Я сделал это, в самом деле сделал! Ну я и чертяка! С ума сойти! Моя Одетта ни за что не поверит, если ей рассказать!
Только теперь я наконец заметил, что дрожу всем телом. А чем это тут, кстати, так странно пахнет? Упс, кажется, я слегка подпалил кончик хвоста… Но я так радовался и так гордился своим прыжком, что эта мелочь меня совершенно не расстроила. Пустяки, шерсть ведь отрастет.
– Видишь, все получилось! – раздался голос Бартоломео с другой стороны шатра. – Не так уж и плохо для первого раза.
Не так уж и плохо? Не успел я высказать этому высокомерному снобу все, что думаю о нем и его невежественных комментариях, как он словно растворился в темноте, а перед моим носом повисла другая корзинка, которая, вероятно, должна была доставить меня вниз.
Когда директор цирка вернул нас обратно в клетку, мои коллеги-артисты окружили меня и стали наперебой расхваливать:
– Супер!
– Мировой класс!
– Ты как будто всю жизнь только этим и занимался!
– Спасибо, спасибо, – отвечал я всем, пытаясь выглядеть по возможности скромно. – Новичкам везет, – добавил я, – но я, конечно, думаю, что мне…
– …тебе нужно лучше концентрироваться, – перебил меня кто-то. К клетке, никем не замеченный, прокрался Бартоломео и теперь величественно восседал рядом. – Тогда и хвост не подпалишь.
Вот же заносчивый хам! Что он о себе возом нил? В конце-то концов, я ведь тут за него отдувался, лез в пекло – в самом прямом смысле.
– Ну так и прыгай тогда сам, раз тебе виднее, как нужно, – напустился я на него.
– Ох, мальчики, boys! – встряла со своим блеянием О’Нелли. – Не ссорьтесь, пожалуйста. Уинстон, твой прыжок действительно был супер. Просто нашему старому вояке нелегко даются комплименты.
Секунду мы с Бартоломео молча смотрели друг на друга, кончики наших хвостов подрагивали, и я наконец заметил, что он и правда уже очень стар. На морде у него тут и там уже пробивались седые волоски. Удивительно, что он вообще еще выступает!
Бартоломео обстоятельно откашлялся:
– Ну, в общем, кхм… ты правда очень хорошо все сделал, Уинстон, спасибо.
– Не за что, рад был помочь, – примирительно ответил я.
– Без тебя нам бы пришел конец! – заверил он.
– Да ну, что ты! – сказал я. – Не окажись тут меня, вы придумали бы что-нибудь другое. Как говорится, the show must go on – шоу должно продолжаться…
– Не думаю, – мрачно проблеяла О’Нелли.
– Без тебя, – залаял Пат, – всех нас наверняка отправили бы в приют.
– …и возможно, даже усыпили бы, – прорычал Паташон.
Приют?! Усыпили?! Неужели я все правильно расслышал?!
