16 августа 1942 года, карманный линкор Третьего рейха «Адмирал Шеер», под командованием капитана 1 ранга Вильгельма Меендсен-Болькена, вышел из Нарвика и взял курс в полярные широты.
Он был вторым кораблем этого класса, построенным на морской верфи в Вильгельмсхафене в рамках ограничений, предусмотренных Вашингтонскими соглашениями, согласно которых водоизмещение военных кораблей не должно было превышать 10.000 тонн.
Однако в нарушение этих условий, полное водоизмещение линкора составляло более 16.000 тонн, что давало ему значительное превосходство перед кораблями аналогичного класса других стран. «Адмирал Шеер» был вооружен шестью 283 – миллиметровыми орудиями, размещенными в двух бронированных башнях на носу и корме. Помимо этого, его огневая мощь дополнялось восемью 150-миллиметровыми орудиями, скорострельными зенитными пушками и автоматами, а также несколькими торпедными аппаратами.
Силовая энергетическая установка мощностью в 54.000 лошадиных сил, обеспечивала кораблю скорость хода до 28 узлов и практически неограниченную дальность плавания.
В его бронированном, крупповской стали корпусе, в метрическом пространстве башен, казематов, выгородок и отсеков, расчетливо и мудро были установлены тысячи механизмов и приборов. Одни являлись простыми, неприхотливыми и легко заменимыми. Как тот ключ, что предназначен для отдачи запорных клапанов торпед. При поломке он мог быть восполнен в бою запасным, в любую минуту. Другие же, например, гирокомпасы, наоборот – были сложными, капризными и ценными. Они покоились в специальных жестких конструкциях внутри полых шаров и плавали в чистейшем спирте, обеспечивающем их существование. Все эти приборы на рейдере имели свою ценность и предполагали ту или иную степень ухода.
Помимо неодушевленных, на «Адмирале Шеере» находилось 1150 живых механизмов. Они тоже имели свои различия. Комендор башенного орудия – был груб, неприхотлив и крепок. Ему нипочем холод и жара артиллерийского каземата. Он как, правило, являлся матросом или унтер-офицером, который спал в брезентовой подвесной койке, питался из общего бачка и при выходе из строя мог быть мгновенно заменен.
Другие – офицеры рейдера, были капризны, хрупки и ценны. Они содержались в уютном покое кают и салонов, где мягкий свет и чистый воздух, ели из фарфоровой посуды и предполагались для длительного использования.
Матроса в кригсмарине готовили за год, а офицера шлифовали, выверяли и лелеяли десятки лет. И все это велось со времен Кайзера.
Выход рейдера в море обуславливался началом очередной стратегической операции немецкого командования на море, под кодовым названием «Вундерланд».
План операции был разработан еще в феврале 1942 года, в штабе гросс-адмирала Редера и доложен лично Гитлеру, благословившему ее проведение.
В соответствии с планом, перед «Адмиралом Шеером» ставилась небывалая задача – пройти Северным морским путем, уничтожая все советские и союзнические суда, идущие в Мурманск, а заодно разгромить базу с метеостанцией на острове Диксон.
Северным морским путем немцы интересовались давно, и еще в Первую Мировую войну их подводные лодки активно действовали в арктическом бассейне. Уже тогда Германией началось сооружение там строго засекреченных объектов, предназначенных для боевых действий подводных лодок. Осуществлялось оно рядом немецких фирм под видом норвежских и шведских рыболовных предприятий.
После поражения Германии в Первой мировой войне эти базы были временно законсервированы, но с началом новой, строительство их возобновилось.
На одну из них, главную, и носящую в штабе название «Викинг», в ходе боевого похода и предстояло зайти «Адмиралу Шееру», для доставки туда очередной партии боеприпасов, горючего и продовольствия.
На этот счет капитан 1 ранга Меендсен-Болькен получил личные инструкции руководившего действиями кригсмарине в Заполярье адмирала Губерта Шмундта.
Помимо прочего, они заключались в необходимости захвата в плен экипажей потопленных советских судов, в целях получения разведывательных сведений о судоходстве и инфраструктуре русских в Заполярье.
– Определенная информация о Северном морском пути у нас имеется, – заявил Шмундт, размеренно прохаживаясь по кабинету. – Ее собрал вспомогательный крейсер «Комет» в 1940 году, плавая в полярных широтах.
Однако по данным «абвера»3, интенсивность судоходства противника там сейчас существенно возросла. Следовательно, нам нужны дополнительные сведения.
И учтите, Вильгельм (вздернул подбородок), никаких записей, касающихся посещения «Викинга», в вахтенном журнале корабля быть не должно. А теперь последнее. От имени фюрера, вы вручите командиру группы базирующихся там лодок – капитану 3 ранга Отто фон Майеру Железный крест 1-го класса, которым он награжден за боевые действия в Северной Атлантике. Насколько я осведомлен, вы знакомы.
– Да, экселенц4, – кивнул головой с пробором Меендсен-Болькен. – Он мой младший сокурсник по морскому училищу в Киле, и я буду рад выполнить это поручение.
– И так, за дело, капитан. Нас ждут великие свершения!
Спустя трое суток, распрощавшись с эсминцами сопровождения и миновав северную оконечность Новой Земли, «Адмирал Шеер» благополучно вошел в Карское море. В отличие от штормового Баренцева, оно было спокойным и сплошь покрытым трудно проходимыми ледяными полями.
Пришлось поднимать в воздух палубный самолет «Арадо» и отправлять его для поиска прохода. Через несколько часов проход был найден, рейдер вышел на чистую воду и, завывая турбинами, двинулся в район пролива Ветлицкого, где по сведениям разведки ожидалось появление союзных кораблей, идущих с военной техникой и боеприпасами в северные порты русских.
Примерно в это же время, взяв курс на архипелаг Северная Земля, с острова Диксон вышел советский ледокольный пароход «Сибиряков». С началом войны он был включен в состав Беломорской военной флотилии и использовался для доставки различных грузов, а также специалистов на арктические базы и метеостанции.
Построенный на британской верфи в 1907 году, ледокол имел водоизмещение в 1383 тонны, был вооружен двумя 76-мм орудиями, парой «сорокапяток» и несколькими «эрликонами»5 Экипаж корабля состоял из тридцати двух краснофлотцев, под командованием старшего лейтенанта Анатолия Алексеевича Качарава. Это был опытный и смелый судоводитель, в совершенстве владевший искусством плавания в арктических широтах.
На Диксоне ледокол принял груз строительных материалов, оборудования и продовольствия, необходимых для строительства метеостанции на островах Северной Земли, группу военных синоптиков, предназначенных для работы на ней, а также бригаду строителей. Всего на борту находилось сто десять человек. Включая членов команды.
Море встретило корабль низкой облачностью, густым туманом и штормом, в связи, с чем командир усилил верхнюю вахту и сам не покидал ходовую рубку корабля.
На следующий день метеообстановка улучшилась, и старший лейтенант спустился в кают-компанию пообедать. Однако настроение у него было мрачное. В последнее время в Баренцевом и Карском морях отмечалась повышенная активность немецких подводных лодок, а отбункеровавшийся на Диксоне ледокол немилосердно дымил, оставляя за собой жирный шлейф дыма. По этому поводу он даже сделал внушение сидящему напротив, за столом механику.
– А что я могу сделать? – развел тот руками. – Машина у нас старая, а уголь далеко не кардиф.
Впрочем, после горячего наваристого борща и макарон по-флотски, настроение командира заметно улучшилось, и он даже похвалил буфетчицу.
– Справедливо, – прогудел допивавший компот механик. – Хороший кок на судне, большое дело. Вот был до войны у нас случай, в Соломбале. Я тогда механиком на сейнере ходил. И был там поваром татарин – Муса. Все на камбузе пасьянсы раскладывал. Как ни зайдешь, сидит, морщит лоб и над картами маракует. Мы с ним замучились – как только обед, ничего не готово.
– Муса! – кричат ему ребята, – где жратва?
А он, – чичас! – и ноль внимания.
– Те торопят, – давай обед, нам на вахту!
– Э-э, вашу маму, – шипит Муса, бросает в сердцах карты и начинает шуровать на камбузе.
Через полчаса выглянет из раздатки и прорычит, – на первий зуп – кречка, на второй кащя – кречка! Забирай дарагой! Нэ задэрживай!
Так мы и питались всю путину: «зуп-кречка, кащя-гречка» или «зуп-пщенка, кащя-пщенка». Думали совсем дойдем до ручки. Заставить приготовить что-нибудь другое, кока было невозможно.
Ну, ребята озлились и решили его проучить. На подходе к базе сговорились и намочили уксусом бумажки в гальюне. Утром Муса наведался туда и через пару минут, вылетел как метеор. Вломился на камбуз, заперся и взвыл не своим голосом.
В чем дело? – удивились парни и кулаками в раздатку. Тот ее открывает, и, придерживая штаны руками орет, – а-а цволич, билат, зарэжу! А потом плюхается казенной частью в лагун с водой. Ржали мы все до упаду. А как только пришвартовались, Муса забрал свой паспорт у помощника и ходу. Даже расчета не взял. Такое вот дело.
Видя, что его байка понравилась, механик крякнул и хотел было начать другую, но в это время старшего лейтенанта срочно вызвали на мостик.
– Лево шестьдесят, неизвестный корабль, – встревожено доложил старпом.
– Что за черт? – пробормотал Качарава, вскидывая к глазам бинокль, – здесь не должно быть никаких судов. Насколько мне известно.
Между тем, на смутно виднеющейся вдали громадине, заработал ратьер6.
– Читай! – бросил старший лейтенант усатому вахтенному сигнальщику.
– Ничего не пойму, товарищ командир, какая-то «абра-кадабра», – произнес тот, напряженно всматриваясь в быстро чередующиеся вспышки.
– Радист! – приказал по переговорному устройству Качарава, – немедленно свяжитесь с Диксоном. Запросите наличие судов в этом районе.
– Товарищ командир, связь затруднена, корабль нас глушит, – доложил через минуту со своего поста радист.
– Все ясно, – скрипнул зубами Качарава. – Это немец. Старпом, боевая тревога! Орудийные расчеты наверх!
Напряженную тишину в рубке разорвали колокола громкого боя и грохот матросских сапог по трапам.
Неизвестный корабль выбросил белесую шапку дыма, взял курс на «Сибирякова» и через секунду над его рубкой с шорохом пронесся первый снаряд. Разорвавшийся далеко сзади.
В ответ ударили пушки ледокола.
Неравный бой длился недолго. Несколько, последовавших за пристрелочным выстрелом залпов крейсера, разрушили сначала носовые, а затем и одно из кормовых орудий советского корабля. На палубе взорвались бочки с бензином, и начался сильный пожар. Подойдя на расстояние в двадцать кабельтовых, рейдер принялся расстреливать ледокол практически в упор, не обращая внимания на его ответный огонь, ведшийся из оставшейся «сорокопятки» и зенитных пулеметов.
За это время радиостанция «Сибирякова» успела послать в эфир сообщение о том, что он ведет бой с вражеским крейсером, после чего вышла из строя.
Когда по приказу тяжело раненого Качаравы механики открыли кингстоны горящего корабля, и тот стал погружаться в пучину, оставшиеся в живых спустили за борт две спасательные шлюпки, надеясь добраться на них до острова Белуха, находившегося в десятке миль от места сражения.
Однако первая из них была расстреляна зенитными установками крейсера, а вторая взята на абордаж командой спущенного с его борта катера.
И здесь, практически безоружные русские моряки вновь оказали сопротивление, в результате которого трое из них погибли, а оставшиеся двадцать, были пленены и доставлены на рейдер.
Когда на месте гибели «Сибирякова» осталась бешено вращающаяся воронка с лопающимися на ее поверхностью пузырями и остатками догорающего бензина, «Адмирал Шеер» привел орудия главного калибра в исходное и, набирая ход, взял курс на Диксон.
Через час, в технологический отсек трюма, куда поместили остатки команды ледокола, в сопровождении лейтенанта-переводчика и вооруженной охраны спустился Меендсен-Болькен.
– Встать свиньи! – заорал здоровенный унтер-офицер с автоматом и пинками поднял на ноги, мрачно сидевших у переборки пленных.
Некоторое время капитан 1 ранга брезгливо разглядывал мокрых и обожженных пленных, а затем издал возглас удивления. Среди них была молодая светловолосая женщина в форменном кителе и черной короткой юбке.
– Макс, – кивнул Меендсен-Болькен молчаливо стоящему переводчику, – спросите у фрау, кто она?
Тот, сделав шаг вперед, задал вопрос и женщина, с вызовом глядя на немцев, что-то ответила.
– Она военный врач и была приписана к кораблю русских.
– Да, неважно у них обстоят дела, – хмыкнул командир. – А фрау совсем недурна, не так ли, Макс?
– Так точно, господин капитан. Я бы сказал даже наоборот. Красива.
– А теперь спросите, есть ли среди этого сброда командир или кто-нибудь из его помощников?
С трудом подбирая слова и картавя, лейтенант задал очередной вопрос. Сгрудившиеся у переборки люди молчали.
– Не желают отвечать, – пожал плечами он. Все они явно коммунистические фанатики.
– В таком случае, прикончите вот этих двух, – указал капитан на стоящих крайними пленных.
Лейтенант вытащил из кобуры парабеллум, взведя затвор, подошел к морякам и хладнокровно прострелил обоим головы.
– Похвально, Макс – ухмыльнулся Меендсен-Болькен, – вы отличный стрелок. А теперь, повторите вопрос. Уверен, они станут сговорчивее.
На этот раз один пленных стал что-то бормотать, указывая обожженной рукой на убитых.
– Он говорит, что я пристрелил штурмана, а командир со старпомом погибли во время боя.
– Хорошо. Как называлось их судно, куда оно следовало и что ему известно о военном гарнизоне на Диксоне.
Пленный вновь заговорил, а когда он закончил, лейтенант сообщил, что крейсер уничтожил ледокольный пароход «Сибиряков», следовавший с грузом в Архангельск. На Диксоне же имеются несколько артиллерийских батарей и до батальона пехоты.
Меендсен-Болькен хмыкнул и недовольно нахмурился. По его сведениям, полученным перед выходом в штабе от Шмундта, силы русских на острове были меньшими на порядок.
– Макс, организуйте допрос всех пленных раздельно и о результатах доложите мне немедленно, – приказал он лейтенанту. – А фрау поместите под охрану в лазарет. Я с ней позже пообщаюсь.
К Диксону рейдер подошел 27 августа, глубокой ночью, тщательно соблюдая правила радиомолчания и светомаскировки.
Этот небольшой скалистый клочок суши, расположенный в северо-восточной части Карского моря, являлся одной из опорных баз Северного морского пути со всей необходимой инфраструктурой, обеспечивающей его бесперебойную деятельность по проводке грузов военного назначения.
Учитывая важность острова, он охранялась тремя береговыми батареями. Однако две из них были демонтированы для переброски на вновь создаваемую Новоземельскую военно-морскую базу, и в строю оставалась лишь одна, да и то укомплектованная личным составом всего наполовину. Именно с нее и был обнаружен крадущийся к Диксону рейдер.
В гарнизоне объявили тревогу, и все имеющиеся боевые средства, были изготовлены к бою.
Обойдя остров с юга, «Адмирал Шеер» малым ходом двинулся к порту и с расстояния в тридцать кабельтовых открыл по нему интенсивный огонь из орудий главного калибра. Крейсеру немедленно ответили орудия береговой батареи и стоящего в порту сторожевого корабля. Получив два попадания в корму, на которой вспыхнул пожар, рейдер прикрылся дымовой завесой и отошел с внешнего рейда. Атака была отбита, но в ее результате, в порту и поселке возникли пожары. Горели причалы, угольные склады и цистерны с мазутом.
Вторую бомбардировку острова «Адмирал Шеер» предпринял через три часа, обойдя его с севера. Однако подавить артиллерийскую батарею и СКР7 ему не удалось и, получив очередной снаряд в надстройку, рейдер, несолоно хлебавши, скрылся за туманным горизонтом.
Дальновидный гросс – адмирал Редер, главком кригсмарине, отлично понимал стратегическое значение Мурманска и арктических коммуникаций для Советского Союза, в связи с чем задолго до начала боевых действий заблаговременно, любыми способами, стремился организовать контроль за районами новоземельских проливов и Северным морским путем.
Еще летом 1939 года, в Карском море проводило гидрографическую экспедицию советское зверобойное судно «Мурманец». На его борту находились научные сотрудники ленинградского Арктического института.
Но… все они говорили по-немецки и жили в отдельном отсеке, куда вход членам экипажа категорически возбранялся. В это же время, несколько самостоятельных партий той же экспедиции работали на архипелаге Норденшельда и островах Свердруппа, Сидорова и Геркулеса.
Именно в эти места, к архипелагу Норденшельда и шел полным ходом «Адмирал Шеер». Туда, в залив Волчий, ему предстояло доставить запас торпед, горючего и продовольствия для подводных лодок кригсмарине из группы «Викинг».
Мрачное побережье залива со свинцовой рябью волн, открылось перед рейдером на третьи сутки плавания. Следуя вдоль него самым малым ходом, и включив эхолот, он подошел к одной из окруженных заснеженными скалами бухт.
– Стоп машины! Отдать носовой! – приказал стоящий в меховой куртке на верхнем мостике Меендсен-Болькен, и вскинул к глазам морской бинокль.
По палубе загремели ботинки швартовной команды, в черную воду залива, гремя смычками, рухнул один из корабельных якорей и, пройдя по инерции сотню метров, парящая, в камуфляжной раскраске громадина застыла на месте.
Через минуту в скалах волчьим глазом вспыхнул ратьер, и в сторону «Шеера» понеслись проблесковые вспышки.
«Поздравляем с благополучным прибытием», – прочел их, находящийся рядом с командиром вахтенный рулевой сигнальщик.
Вслед за этим, из бухты появился моторный катер и, рассекая густую воду, понеся к рейдеру.
На подходе он резко сбросил ход, заложил крутой вираж и приткнулся к бронированному гиганту. С борта линкора сбросили штормовой трап, по которому на палубу поднялся одетый в штормовку и меховые сапоги человек.
– Отто! Как я рад тебя видеть! – заключил его в дружеские объятия, спустившийся с мостика Меендсен-Болькен и представил незнакомца окружившим их офицерам.
– Господа! У нас на борту мой однокашник и один из лучших подводников Рейха, капитан 3 ранга Отто фон Майер. По этому поводу вечером в офицерской кают-компании состоится праздничный ужин. Ты не возражаешь, Отто? – взглянул на прибывшего.
– Отнюдь. Мне чертовски надоели консервы и шнапс, и я не прочь отведать баварских сосисок с пивом, – рассмеялся тот.
– В таком случае, за работу, господа. Старший офицер! Приготовить все корабельные устройства и начать выгрузку боезапаса с топливом. Отто, тебе понадобятся наши баркасы для их доставки на берег?
– Да. Но торпеды мои парни будут принимать в отсеки прямо с корабля. Что сэкономит время и горючее.
После этого хозяин с гостем, оживленно переговариваясь, проследовали в надстройку и уединились в командирском салоне. Обширном, теплом и уютном.
Там, попросив гостя снять верхнюю одежду и усадив его в мягкое кресло, Меендсен-Болькен передал фон Майеру пакет от адмирала Шмундта.
– В нем подробные инструкции, – сказал он. – По сведениям нашей разведки, в настоящее время из Архангельска в Мурманск вышел крупный транспортный конвой американцев и англичан с грузами для русских. Его следует уничтожить.
– Надеюсь, мы будем действовать вместе? – поинтересовался капитан 3 ранга.
– К сожалению нет, мой друг. Мне предписано вернуться в базу.
– Ну что ж, придется пустить их на дно самостоятельно, – ухмыльнулся фон Майер. – Устроим очередную охоту. А теперь, Вильгельм, хочу показать тебе нашу базу. Чтоб ты имел представление о группе «Викинг».
– С удовольствием, – ответил капитан 1 ранга, после чего они выкурили по душистой «гаване», вспомнили годы совместной учебы, и, одевшись, покинули салон. Мягко ступая по ковру обители капитана.
Между тем, выгрузка боезапаса на «Адмирале Шеере» шла полным ходом.
У борта рейдера уже была пришвартована подводная лодка серии «typ VII», с белеющей на рубке химерной головой Горгоны, команда которой принимала торпеды с его палубы. На надстройке субмарины слышались глухие команды, время от времени утробно звучала лебедка. Здесь же, у кормы, грузились бочками с горючим, опускаемыми в сетках, два корабельных баркаса.
– Надеюсь, старый Шмундт не пожалел для нас новых торпед, а Вилли? – подмигнул Меендсен-Болькену фон Майер.
– Не пожалел Отто, – потрепал его по плечу собеседник. – Больше половины из них электрические, с акустической аппаратурой наведения.
Доставленное оружие действительно были чудом германской военной мысли.
Созданная на базе торпеды с электрическим двигателем, новая, получившая название T—IV, не шла ни в какое сравнение с прежними образцами. Перед запуском в нее вводились стрельбовые данные: глубина хода, курсовой угол и скорость. Они выводили торпеду в точку захвата вражеского корабля гидрофонами, где включался боевой режим аппаратуры самонаведения, и у цели практически не оставалось шансов уцелеть. Удар был точным и разрушающим.
Понаблюдав несколько минут за разгрузкой, оба командира спустились в стоявший у трапа катер, застывший на его носу матрос оттолкнулся от борта отпорным крюком и, взревев двигателем, катер понесся в сторону бухты.
Удобное место для твоих лодок! – оглядывая нависшие над ней мрачные скалы и ежась от ледяного ветра – прокричал Меендсен-Болькен. – Настоящее волчье логово!
– Отличное сравнение! – оскалился фон Майер.
Через несколько минут катер ткнулся носом в плавучий пирс у берега, у которого стояла еще одна субмарина с работающими дизелями. На ее палубе несколько моряков вооружали торпедопогрузочный лоток.
– Это моя вторая лодка, – гордо сказал фон Майер. – А третья находится на позиции.
Миновав пирс, офицеры оказались на берегу, у кромки которого, под камуфлированной сетью, призрачно светилось иллюминаторами и парило среднего тоннажа судно.
– Ведь это плавбаза? Откуда она здесь? – удивился Меендсен-Болькен.
– Из Швеции. Значится затонувшей в Северном море в начале войны. На ней мы и живем. А вот там, – указал фон Майер в сторону ближайших скал, – в пещерах у нас склады горючего и продовольствия.
– В пещерах? – округлил глаза капитан 1 ранга. – Немыслимо!
– Да. Наши предшественники обнаружили здесь целые подземные лабиринты. С гротами и термальными источниками. Настоящее царство Вотана. Помнишь, как в древних германских рунах?
«Легко отгадать
где Одина дом,
посмотрев на палаты:
стропила там – копья
а кровля – щиты
и доспехи на скамьях»
процитировал он. – И оборудовали все это под склады и хранилища. Мы пришли практически на обжитое место.
– И кто же этим всем занимался?
– Ведомство Канариса, через подставные шведские фирмы. И такие базы разбросаны у нас по всей Арктике, о чем русские до сих пор не догадываются. Есть также ледовые аэродромы и метеостанции.
– Насчет последних я осведомлен, но такую базу вижу впервые.
– Для этого нужно служить в подплаве, мы всегда прячемся в укромных местах. А теперь предлагаю взглянуть на наши подземелья, они того заслуживают.
Вслед за этим спутники направились к скальному массиву и, пройдя сотню метров по деревянному настилу, остановились перед глухими железными воротами в нем. Фон Майер нажал кнопку звонка, где-то в глубине скалы послышалось журчанье электромотора, и одна из металлических створок покатилась в сторону.
За ней оказались егерь в зимнем камуфляже и с автоматом, который при виде начальства щелкнул каблуками, вскинув руку в нацистском приветствии, после чего доложил. – Обер-лейтенант Мольтке! К вашим услугам!
– Это мой комендант, – представил офицера фон Майер. – Гюнтер, сопроводите нас.
– Слушаюсь! – рявкнул тот. – Прошу следовать за мной.
Меендсен-Болькен был поражен открывшейся перед ним картиной.
Обширная, созданная природой в скале, пещера была ярко освещена исчезающими за поворотом, подвешенными на кабелях фонарями, в лучах света которых искрились свисающие с ее свода сталактиты.
– Она восхитительна и является началом целого лабиринта, – с гордостью произнес фон Майер и пригласил гостя следовать за собой. Офицеры двинулись вперед, ступая по дощатому трапу, рядом с которым была проложена узкоколейка.
– По ней мы доставляем боезапас и горючее в хранилища, – перехватив взгляд гостя, – сказал Мольтке. – А вот, кстати, и первое из них. С торпедами.
В низком сухом гроте, у стоящих вдоль стен стеллажей, на которых лежали серебристые сигары, колдовали несколько моряков в черных комбинезонах.
– Господин капитан! – вытянулся перед вошедшими бородатый унтер-офицер, – дежурное отделение занимается вентиляцией электроторпед!
– Вы готовы к приему новой партии, Эрих? – поинтересовался фон Майер.
– Так точно! – заявил бородач.
– Продолжайте, – кивнул головой капитан 3 ранга.
– Дальше, по ходу, склады с горючим и продовольствием, – обернулся он к Меендсен – Болькену. Но я хочу показать тебе, Вилли, наши термальные источники. Этот архипелаг, безусловно, вулканического происхождения. Наверху льды и арктический холод, а в недрах отголоски великого катаклизма.
Выйдя из грота, спутники направились дальше и вскоре оказались у разветвления пещеры. Левое уходило вниз, а правое преграждалось металлической дверью.
– Что за ней? – поинтересовался Меендсен-Болькен.
– Камеры, – с готовностью ответил обер-лейтенант. – Мы содержим в них пленных, захваченных в тундре и на море, используя для тяжелых работ. К сожалению, эти скоты очень быстро дохнут.
– Я пополню вашу рабочую силу, Отто, – хлопнул фон Майера по плечу капитан 1 ранга. – У меня на борту два десятка русских, с потопленного ледокола. Прими их в дар. Кстати, среди пленных, молодая женщина – врач. Настоящая валькирия.
– С удовольствием, Вилли, это очень кстати. Мы, завершим, наконец, обустройство нашей термальной станции. А русская валькирия будет делать мне ванны и минет. Как когда-то француженки в Париже.
– Ха-ха-ха! – рассмеялись офицеры, и эхо гулко отдалось в высоких сводах.
За очередным поворотом их взорам открылась обширная, вырубленная в скальном массиве камера, в центре которой, пузырились несколько парящих источников. Рядом, на бетонном основании, находился дизель-генератор и насосная установка.
– С их помощью мы подаем горячую воду наверх, – сказал обер – лейтенант Мольтке. – И используем ее для отопления плавбазы, а также нужд личного состава. Кстати, вода источников чертовски бодрит, хотя и отдает сероводородом.
Подойдя к одному из источников, Меендсен-Болькен нагнулся, опустил палец в бурлящую воду и тут же его одернул.
– Чертовски горячо! – воскликнул он. – В ней вполне можно варить яйца!
– Что и делают наши коки, – улыбнулся фон Майер. – После войны, Гюнтер мечтает построить здесь санаторий для ветеранов кригсмарине и «эдельвейса». Тем более что в водах залива полно рыбы, а на побережье многочисленные лежбища морского зверя. Отличный активный отдых! Я уж думаю, не вступить ли мне с ним в долю?
– Вполне с вами согласен, – заявил капитан 1 ранга. – Арктика неисчерпаемый источник ресурсов для великого Рейха. И у нее большое будущее. Я очень доволен экскурсией, господа! – обвел спутников взглядом.
– В таком случае, поднимемся наверх, Вильгельм?
– Да, Отто, следует проверить, как идут работы.
Когда они вышли на поверхность, над заливом опустились густые сумерки и в неверном свете корабельных люстр, от рейдера, в сторону базы, скользила закончившая погрузку субмарина, по-волчьи мигая ходовыми огнями, а на ее место, тихо постукивая дизелями, швартовалась вторая.
У пирса, в ледяном крошеве, размеренно покачивались два баркаса, с которых одетые в лохмотья изможденные люди, подгоняемые окриками и пинками вооруженных матросов, выгружали бочки с горючим и ящики с продовольствием.
– Ну что ж, – удовлетворенно хмыкнул Меендсен – Болькен. – Насколько вижу, работы идут полным ходом. Сейчас я возвращаюсь на корабль и прикажу доставить оттуда русских моряков. А тебя Отто, в 22.00, вместе с офицерами базы жду в кают-компании. И непременно в парадной форме. Будет зачитан приказ фюрера.
Ровно в двадцать два часа, офицеры «Адмирала Шера» и группы «Викинг» собрались в обширной кают-компании рейдера.
Накрытый вестовыми стол, ломился от обилия всевозможных деликатесов, холодных закусок и блюд, среди которых искрились бутылки французского коньяка и шампанского. Присутствующие весело переговаривались и с вожделением поглядывали на все это изобилие.
– Господа, прошу внимания! – поднялся сидящий на командирском месте, облаченный в парадный мундир с кортиком Меендсен-Болькен.
Все затихли и уставились на высокое начальство.
– За заслуги перед Рейхом, приказом фюрера, капитан 3 ранга Отто фон Майер награжден Железным крестом 1-го класса. Мне поручено вручить ему эту высокую награду!
Меендсен-Болькен принял из рук своего старшего помощника обтянутую черной кожей небольшую коробочку с орлом и свастикой на крышке, и торжественно протянул ее вставшему рядом фон Майеру.
– Я счастлив, Отто, что удостоен чести вручить тебе столь высокую награду, – сказал он, пожимая ему руку. – А теперь, твое ответное слово.
– Господа! – вскинул подбородок капитан 3 ранга. – Я благодарен нашему божественному фюреру за столь высокую оценку моих скромных заслуг. Обязуюсь с еще большим рвением служить великому Рейху, громя его врагов на море! Хайль Гитлер!
– Хайль! – выбросили руки в нацистском приветствии, тут же вскочившие со своих мест офицеры.
Затем последовали тосты за победу, во славу великой Германии, здоровье фюрера, и через час торжественный ужин превратился в банальную пьянку.
На одном конце стола до хрипоты спорили о дате окончания войны, на другом цинично обсуждали достоинства парижанок, а подводники нестройно затянули гимн Хорста Весселя
Знамена вверх!
В шеренгах плотно слитых,
С.А. идут,
Спокойны и тверды,
Друзей, Ротфронтом,
И реакцией убитых,
Шагают
В наши встав ряды!
орали они, стуча бокалами и кулаками по крышке стола.
– Вилли, – пьяно, бормотал фон Майер, обнимая Меендсен-Болькена за плечи – мне чертовски надоело сидеть в этой дыре. Я хочу домой, в Фатерлянд. Давай выпьем.
Вслед за этим он неловко потянулся к стоящей рядом бутылке, потерял равновесие и рухнул с кресла.
– Клаус, – наклонился Меендсен-Болькен к сидящему рядом осоловевшему старшему офицеру, – наш герой устал. Организуйте доставку его на берег. И проследите что б эти свиньи, – кивнул он в сторону орущих подводников, – не облевали кают – компанию.
Ранним утром, провернув оружие и механизмы, рейдер развел пары и, огласив бухту ревом доисторического чудовища, исчез в туманной мгле.
Этим же вечером, подводные лодки Майера, следуя друг за другом в кильватере, вышли из залива и взяли курс в Баренцево море, где, согласно полученным инструкциям, ожидалось появление идущего в Мурманск конвоя. Там им надлежало встретиться еще с тремя субмаринами группы «Викинг», развернуть завесу и устроить охоту на суда каравана.
В проливе Карские ворота, гидроакустик U-113, следующей под командованием Майера, услышал шум винтов идущего вдоль побережья судна.
– Классифицируйте цель и ее параметры! – приказал капитан 3 ранга.
– Предположительно сухогруз. Скорость хода шесть узлов, курс по пеленгу 2—6, дистанция три тысячи метров! – доложил акустик.
– Боевая тревога! Всплываем на перископную глубину! – скомандовал фон Майер, и тишину отсеков разорвал звон боевой трансляции, с топотом матросских каблуков и звоном переборок.
Откинув рукоятки управления перископом, командир обхватил их ладонями и приник глазом к пористой резине окуляра.
Сначала в нем возникли прыгающие гребни волн, а затем смутные очертания идущего вдали судна. Это был морской буксир, тянущий за собой тяжело груженую баржу.
– Торпедная атака! Аппараты 1 и 3 к выстрелу приготовить! – не отрываясь от перископа, рявкнул фон Майер. – Механик, увеличить обороты! Боцман, курс 2—6, следовать на пересечение с целью!
В лодке завыли электромоторы, и она рванулась вперед.
Через пятнадцать минут контуры судна прояснились, наплыли на сетку перископа и последовала команда, – пли!
Субмарина дважды вздрогнула, штурман включил хронометр и на десятой секунде, один за другим, раздались далекие взрывы.
– Еще одним коммунистом меньше, – скривив губы, процедил фон Майер. – Боцман, всплываем! Помощник, комендорам приготовиться к выходу наверх!
Когда, вспучив столб воды, черная рубка U-113 возникла на поверхности, охваченные пламенем суда погружались в воду, и с них, в пляшущие на волнах шлюпки, прыгали люди.
Поднявшись на мостик, капитан 3 ранга одобрительно хмыкнул и приказал выскочившим на палубу комендорам расчехлить и зарядить орудие.
– Малый вперед, – бросил он стоящему рядом рулевому после чего, отвернувшись от встречного ветра, закурил бразильскую сигару. Затем, поднял к глазам бинокль и, видя, что первая шлюпка отошла от пылающих судов, приказал расстрелять ее из орудия. С первого выстрела шлюпка была разнесена в щепки и затонула.
– Отличная работа, – пробормотал фон Майер, скрестив на груди руки, после чего приказал таранить вторую.
– Слушаюсь, господин капитан! Но на ней женщины и дети, – доложил, обернувшись рулевой.
– Тем более, – ощерился капитан 3 ранга. – Дети, это будущие солдаты!
Кованый форштевень проломил борт шлюпки, и ее пассажиры с криками и плачем посыпались в воду. Субмарина прошла по ним, рубя винтами обезумевших от ужаса людей. Молодой женщине, с грудным младенцем в руках, удалось каким-то чудом уцепиться за один из шпигатов лодки, и она, оцепенев от ужаса, долго тащилась за кораблем. Когда он исчез в пучине, на поверхности остался розовый детский чепчик…