Утро не стерло воспоминания вчерашнего вечера. Да и как можно было забыть такие яркие события, когда в тусклой размеренной жизни Леры ничего подобного не случалось. Да и сам парень был слишком неординарным и хоть и неоднозначным, но запоминающимся и помимо здравого смысла притягивающим, так что не думать о нем не выходило. Лежа в кровати в обнимку с одеялом, девушка сама того не желая мусолила щекотливые моменты, спохватываясь одергивала себя, прекращала, но они без спроса врывались в ее сознание.
Понимая, что дальнейшая меланхолия явно не поспособствует обещанной амнезии, Лера решила отвлечься и, выбравшись из кровати, пошла на кухню.
– Все наладится милая, у Алёши сейчас сложный период. Выборы эти.
Девушка посмотрела на притихших с ее появлением маму и Соню и с порога уточнила:
– Что-то случилось?
– Секретничаем, – многозначительно заявила женщина, а невестка, видимо, резко увлеклась подсчетом пузырьков в молочной пенке капучино, поскольку уставилась в чашку, только ее маневр был бессмысленным: Лера уже приметила ее заплаканные глаза.
– Мне уйти?
– Нет что ты! – Соня подскочила со стула. – Завтракайте. Я пойду.
Нина надавила на плечи взлетевшей девушки и, смотря поочередно на одну и другую, произнесла:
– Всем места хватит.
Соня послушно села, Лера пристроилась на соседнем стуле, а женщина засуетилась возле плиты, подогревая остывшие блинчики.
– Па, я не маленький, разберусь.
– Хорошо. Не ворчи.
Алексей запрыгнул в машину и, едва заведя ее, резко стартанул. Последнее время нервы были на пределе, и он словно балансировал на оставшейся ниточке благоразумия, чтобы не сорваться. И хоть с ним и раньше случались такие эмоциональные сбои, но в этот раз все как-то подзатянулось.
«Просто не люблю август. С тех пор».
Доехав до перекрестка, он повернул налево, потом еще раз и, выехав на проспект 25 Октября, встал на светофоре. Случайно мазнув взглядом по скверику Ленина и двум девушкам, стоящим возле, на тротуаре, молодой человек опять уперся в дорогу, но буквально через секунду, когда увиденная информация спроецировалась в мозг, похолодел и резко посмотрел на них снова.
Хрупкая темноволосая девушка в летнем платье, красивый точеный профиль… От этой до боли знакомой картинки мгновенно сжалось сердце.
– Лена…
Алексей надавил на клаксон в надежде, что она повернется и даст возможность удостовериться в своем предположении, но в какофонии гудков, сигналящих ему, чтобы он ехал на загоревшийся зеленый свет и не создавал пробку, звук его машины потерялся, и девушка не обернулась.
Остановиться на обочине прямо в том месте было невозможно, и молодой человек, объехав сквер, свернул на соседнюю улицу. Припарковав машину в ближайшем Госпитальном переулке, сразу бросился обратно, но ее уже не было.
Алексей расстроенно смотрел по сторонам. Сердце щемило в груди, и не отпускало ощущение, будто он выпустил из рук выигрышный лотерейный билет.
Постояв еще немного, молодой человек рванул к машине и, сделав круг, внимательно сканируя тротуары с двух сторон, вернулся на проспект. Чуда не произошло: девушка не материализовалась на прежнем месте.
«Что делать?» – пульсировало в висках.
Просто выкинуть этот эпизод из своей головы он не мог, а искать, не зная где, даже в таком небольшом городе как Гатчина было проблематично. Наобум молодой человек поехал по проспекту вперед, снова рассматривая пешеходов, но она словно пропала сквозь землю.
Позади остались "Дом одежды" и здание почты, и в тот момент, когда Алексей уже решил, что не найдет ее и все бесполезно, он заметил яркое платье той, которую искал. Он еще раз надавил на клаксон в надежде привлечь ее внимание, но она никак не прореагировала. Повторил снова. Девушка обернулась мельком, так что невозможно было разобрать лица, но, видимо, решив: сигналят ей и испугавшись, что ее преследуют, припустилась к Кирхе, не дожидаясь разрешающего света. Молодой человек продолжил ехать за ней. Осознав, что та добровольно не остановится, он бросил машину возле автобусной будки и побежал следом.
В два счета догнав беглянку, но не желая ее пугать еще больше своими прикосновениями, просто позвал:
– Лена.
Девушка повернулась, посмотрела на него растерянными глазами.
«Не она!»
Разочарование неописуемой тяжестью опустилось на плечи. Алексей словно стал ниже ростом, и печаль морщинкой между бровей легла на его лицо.
– Простите, обознался.
Надеть приветливую улыбку у него едва ли получилось: губы нервно приподнялись и тут же вернулись в исходное положение.
– Ничего страшного, – пробормотала девушка, но сорвавшись быстро засеменила подальше от ненормального типа, преследовавшего ее. Оно и понятно. Маньяки тоже разные бывают.
Молодой человек молча смотрел ей вслед, но перед глазами стояла похожая картинка. Тот же август, тот же силуэт и та же боль, разрывающая сердце в клочья. Дежавю…
Тяжело вздохнув, он медленно направился к брошеной машине.
– Ненормальный, – бросила какая-то недовольная женщина, но Алексей даже не повернул голову в ее сторону.
Запустив мотор, он встретил свои глаза в отражении и повторил уже себе:
– Ненормальный.
Переместив взгляд в боковое зеркало и убедившись, что можно ехать, молодой человек рванул и встроился в нужный ряд.
В машине раздалась мелодия звонка, на дисплее высветилось «Соня», но Алексей, не раздумывая, скинул вызов.
«Сейчас я точно не в состоянии с ней говорить», – бросил он сам себе в оправдание. – «Как-то дольше обычного длится эта обостренная дурацкая хандра. Уж скорей бы сентябрь наступил что ли».
В «Часах» сегодня было многолюдно. Возможно, потому что всем в голову ударило желание провести вечер субботы в приятном заведении на пешеходной улице города. Но факт оставался фактом, и Лера с Олей еле получили приличное место у окна.
Андрей – официант, знавший их в лицо, с радушной улыбкой проводив девушек до их столика, положил меню перед каждой, но те, даже не заглянув в него, сделали заказ.
– Минеральную воду принести сразу как обычно?
Оля кивнула и, одарив парня своей самой милой улыбкой, уставилась на подругу.
– Ну?
Лера оторвала взгляд от проплывающих за окном прохожих и вопросительно вскинула бровь.
– Не прикидывайся, что не поняла!
Та усмехнулась:
– Лучше сразу скажи, что конкретно ты хочешь от меня услышать?
– Что у тебя с Сергеем?
Вчерашнее обещание, данное парню, не позволяло выложить подруге правду, но и врать тоже было не в ее привычке.
– Ничего.
– Но он серьезно залез к вам ночью?!
Девушка обреченно вздохнула.
– Давай не будем об этом.
Взгляд Лёли буквально загорелся от любопытства.
– Ты же знаешь, я не отстану!
Лера снова отвернулась к окну, чтобы избавиться от его давления.
– Ну я никому не скажу, – заныла блондинка.
– Все, что я вчера озвучила, правда.
Вспыхнувшие, словно фейерверки, глаза Оли обеспокоили девушку, и она поспешно добавила:
– Я обещала обо всем забыть. Так что ты тоже, пожалуйста, выкинь это из головы!
– Так он действительно вор?! – словно не слыша подругу, прошептала Лёля, Лера пожала плечами.
Чувство, что не стоило говорить правду, неприятной горечью засело внутри.
– А Костя?! Они вроде как друзья, – Оля на эмоциях никак не могла успокоиться и отпустить ситуацию.
– Лёля, не делай так, чтобы я пожалела о своих словах.
– Хорошо, – нехотя выдала та и прикусила зубами губу, не давая ей разъехаться в вырывающейся из нее улыбке, но потом не выдержала, заулыбалась и выдохнула:
– Прикольно.
Лера не понимала, что может быть в этом прикольного, но, желая всеми силами замять щекотливую тему, не стала уточнять и перевела разговор в другое русло.
– Юлька придет сегодня?
Лёля взглянула на экран мобильного.
– Да, через пару минут. Я специально сказала ей прийти позже, чтобы мы могли немного посекретничать.
Юля Каретникова училась в одном классе с ними и была единственной, кого девушки подпускали к себе довольно близко. Они не считали ее настоящей подругой, но и просто одноклассницей тоже. Та задержалась где-то между двумя этими понятиями. Раз в неделю минимум девушки пересекались и проводили время, но абсолютно откровенны с ней не были и держали невидимую дистанцию.
Юля действительно пришла через несколько минут, принеся с собой шлейф плохого настроения. Плюхнувшись на диванчик рядом с Лелей, она выдохнула:
– Меня уволили.
Юля единственная в их бывшем классе не могла похвастаться богатыми родителями. Многие вообще удивлялись, как она умудрилась продержаться в их школе одиннадцать лет. И пусть плата за обучение в Гатчине была значительно меньше, чем в Санкт-Петербурге, но тем не менее каждый квартал родители раскошеливались на кругленькую сумму.
– Что произошло?
Девушка, подняв заплаканное лицо, горько усмехнулась:
– Официально: я не профпригодна. Неофициально: я заявила шефу, что никаких отношений, кроме рабочих, у нас не может быть.
– Он приставал к тебе? – сделав свои большие глаза огромными, спросила Лёля.
– Очень громко подумал, и я его услышала.
– Офигеть!
Лера сочувственно посмотрела на девушку и уточнила:
– И что ты теперь будешь делать?
– Не знаю. Отец сказал, что содержал меня до восемнадцати лет и больше ни копейки не даст. Он до сих пор зол, что я не поступила на бюджет, а про заочное говорит: это одно название, а не образование.
– Н-да.
– Девочки, а у вас нет на примете каких-нибудь вариантов?
Оля покачала головой и озвучила:
– У моего отца вакансий точно нет. Он недавно жаловался, что сокращать штат придется.
Обе посмотрели на сидящую напротив Леру.
– Лер, а у твоего отца сейчас выборы. Может, есть какая-то хотя бы временная должность?
Та пожала плечами. «У «нет» голова не болит» было одним из ее любимых принципов, но в данном случае, когда подруги буквально приперли к стенке, отказывать, казалось, некрасиво, и она выдавила из себя:
– Я узнаю.
Девушки перевели разговор на другую более приятную тему, потом принесли еду, и они, продолжая обсуждать знакомых, вещи, музыку и прочее, стали поглощать содержимое своих тарелок.