Шел июль 1015 года. В своем дворце, в селе Берестове близ Киева, умирал пятидесятичетырехлетний великий киевский князь Владимир Святославович. Еще, кажется, несколько дней назад ничто не предвещало его кончины: он был энергичен и деятелен и зорко следил за состоянием дел в Русской земле, которая к этому времени как никогда гордо несла свою голову среди других окрестных народов и государств. Владимир, сокрушив Византию, крестил Русь, и тем самым высоко поднял ее государственный престиж.
Первым из великих русских князей он породнился с византийским императорским домом, и порфирородная сестра византийских императоров Василия и Константина Анна стала его первой венчанной христианской женой, хотя к этому времени по древнему языческому обычаю у него уже было несколько жен – и варяжка, и чешка, и полоцкая княжна Рогнеда, взятая после захвата Полоцка силой, и красавица гречанка, бывшая монахиня, которую его отец Святослав вывез из Византии и отдал в жены своему старшему сыну, Владимирову брату Ярополку, и которой после убийства брата Владимир завладел уже беременной. Были и иные жены. И от каждой из них Владимир имел детей, из них двенадцать сыновей. И все они были рассажены в качестве великокняжеских наместников по русским стольным городам. К 1015 году некоторые из старших сыновей уже умерли, но Владимирово племя прочно держало в своих руках Русь.
Старший из оставшихся в живых сыновей, Святополк, сидел в Турове, недалеко от Киева. Отец не любил Святополка и не доверял ему.
Собственно, Святополк и не был его сыном: гречанка зачала его от Ярополка Святославича, ставшего великим киевским князем после гибели Святослава на порогах от печенегов. И когда в ожесточенной и смертоубийственной борьбе Владимир сокрушил старшего брата, как трофей ему достались не только великокняжеский стол, вся Русская земля, но и красавица-гречанка, бывшая монахиня, которую Ярополк расстриг и сделал своей женой. Владимир усыновил Святополка, но тот так и не смог простить приемному отцу убийства своего настоящего родителя и насилия над матерью. Так и рос он врагом в доме Владимира. После женитьбы Святополка на польской княжне за его спиной встали поляки, противники, заговорщики. В пору борьбы за Червонские города с Польшей Святополк включился в заговор против отца, был схвачен и заточен вместе с женой полькой и ее духовником, польским епископом Рейнборном. Потом Польша была сокрушена, спорные города отвоеваны, епископ умер в темнице, и Владимир выпустил Святополка из заточения, но веры ему отныне не было. Вот почему тот и не получил в управление Новгород, причитавшийся ему по старшинству.
Туда же, на север, был послан сын Владимира от Рогнеды Ярослав, а остальных сыновей великий князь рассадил по иным землям: Святославу отдал в управление Древлянскую землю, Мстиславу – далекую Тмутаракань, на Азовском море; Всеволода послал во Владимир-Волынский, который он недавно основал и нарек своим именем. Двум своим младшим сыновьям, Борису и Глебу, он отдал далекие же земли вятичей. Бориса посадил в Ростове, а Глеба – в Муроме.
Вятичи, как и древляне, покорялись с большим трудом. На протяжении всего X века неоднократно восставали они против власти Киева, теперь молодым князьям надлежало в Окско-Волжском междуречье прочно держать эти земли под рукой Владимира.
Государство было собрано большим трудом и большими муками, и много крови пролилось, много насилия было совершено прежде, чем успокоилась Русская земля.
Теперь сыновья сидели по городам; череда крепостей стояла к югу от Киева, прикрывая Русь от печенегов. На западе, в порубежных с Польшей городах, находились мощные гарнизоны.
И все же это единство было еще непрочным, зыбким. Пока Владимир был в силе, сыновья покорно склоняли перед ним свои головы. Но он знал, что не все спокойно в его роду. Ярослав был старшим из Владимировых сыновей, но не мог посягать на высшую власть после смерти отца, так как первенство в роду было за усыновленным Святополком. Особняком стояли князья – последыши Борис и Глеб. Они были рождены уже в христианском браке Владимира от византийской принцессы Анны, хотя точных данных на этот счет нет. Но об этом говорят косвенные сведения. Во-первых, молодость обоих князей. По свидетельству одного источника, у Бориса – старшего – лишь пробивался ус («ус молодой еще был»). Во-вторых, оба были любимцами отца, особенно Борис, которого Владимир часто держал при себе, поручал ему свою дружину, в свое отсутствие оставлял на него государство. Это могло быть лишь при том условии, что великий князь стремился сделать старшего сына от легитимного христианского брака своим безусловным наследником. И Борис, кажется, оправдывал эти надежды и эту любовь отца. Он безгранично любил и почитал Владимира и во всем слушался его. Повтор будет на с. 26 Автор «Сказания о Борисе и Глебе» говорит о нем как о юноше «благого кореня». И действительно, со страниц и «Сказания», и летописи перед нами предстает гармоническая, благородная личность. Высокий, с широкими плечами и узкой талией, красивый, с добрыми глазами и «веселым лицом», Борис, по словам древних авторов, «сиял по-царски». Он отличался храбростью в боях, и Владимир недаром поручал ему в последние годы руководство своей дружиной. К тому же Борис был рассудительным и спокойным молодым человеком. И чем совершенней были и он сам, и его брат Глеб (близнец, по некоторым данным), чем ближе были братья к отцу, тем большую ненависть они должны были вызывать у своих возможных будущих соперников, и в первую очередь у Святополка и его людей.
Таким образом, уже при жизни Владимира в его окружении практически сформировались три центра борьбы за власть: Новгород во главе с Ярославом, Туров во главе со Святополком и северо-восточные земли во главе с Борисом и Глебом. Неспокойно было в великокняжеском роду, и это могло стать провозвестником новой смуты в череде тех, что в течение всего X века буквально потрясали Русь. Причем за спинами князей-соперников стояли мощные дружинные, городовые и волостные кланы. Наиболее вольнолюбиво были настроены, конечно, богатый, стремящийся к независимости от Киева Новгород, а также древлянские и вятские земли, не так давно в очередной раз усмиренные Владимиром.
Первым начал новую междоусобицу Ярослав, будущий великий князь, вошедший в историю нашего Отечества под именем Мудрый. Он отказался платить положенную дань Киеву. Это было началом нового мятежа. До сих пор Владимир жестко подавлял возможный сепаратизм отдельных земель. Суровые меры собирался он предпринять и против Новгорода. Великий князь приказал расчищать дороги и наводить мосты, готовя поход на север. Но болезнь сразила его.
Владимир скончался 28(15) июля 1015 года. Случилось так, что на тот момент в Киеве оказался лишь Святополк. Нельзя исключать, что он был хорошо осведомлен о состоянии здоровья великого князя и готовился к захвату власти. Борис же с великокняжеской дружиной был отослан Владимиром в степь, откуда ожидался очередной выход печенегов. Глеб пребывал вдали от Киева, в своем стольном городе Муроме.
Тело Владимира еще не успело остыть, как обозначились грозные контуры новой междоусобицы. Всю полноту власти в Киеве взял на себя Святополк. На первых порах он пытался скрыть смерть Владимира и стремился сплотить своих сторонников, среди которых была часть киевской верхушки и бояре близкого к столице города Вышгорода, где также была великокняжеская резиденция. Жителям столицы начали щедро раздавать деньги, дорогие ткани, вещи. Одновременно Святополк возглавил похороны великого князя. По обычаю тело властелина возложили на сани и перевезли в Киев в церковь Святой Богородицы, или, как ее называли, Десятинную церковь, построенную еще Владимиром. Там уложили тело в мраморную раку и схоронили под общий плач и стенания окружающих…