Краткий обзор нравов общества столицы Востока, его верования и суеверие. – Клир, его нравы и обязанности, – Девы, – Вдовы, – Диакониссы, – Святая Олимпиада-диаконисса, ее нравственный облик с точки зрения святого Иоанна Златоуста, – Монастырь святой Олимпиады
В 398 году скончался Константинопольский патриарх Нектарий и на патриарший престол вступил великий учитель Церкви Иоанн Златоуст, знаменитый пресвитер Антиохии.
Среди крайне развращенного столичного общества, особенно преданных роскоши и разврату женщин высшего круга, святая Олимпиада не могла не обратить на себя особого внимания святителя Иоанна. Ее безыскусная простота жизни, ее деятельность среди диаконисе были неподражаемы.
Диакониссы в то время причислялись к клиру23, который, по свидетельству писателей древности Киприана и Тертуллиана (II–III века), с третьего века существовал уже как нечто отдельное от иерархии и народа. Святая Олимпиада, следовательно, принадлежала к клиру, об улучшении нравов которого среди своих неустанных трудов так много заботился новый патриарх. Он в скором времени оценил по достоинству святую жизнь и щедрую благотворительность первой из диаконисе.
Правда, достоверно, кажется, неизвестно, были ли при Златоусте строго организованные общины диаконисе и стояла ли Олимпиада во главе этого учреждения. Но несомненно одно, что в скором времени она становится одной из преданнейших учениц святителя, ставшего для нее истинным пастырем и руководителем в духовной жизни.
Внимательно следя за деятельностью Златоуста, она стала помогать ему во всем по должности диакониссы. Она служила от имений своих всем требующим от нее помощи и самому патриарху, который и сам все свои средства отдавал на самые разнообразные дела благотворения: на помощь неимущим, на открытие новых богоугодных заведений и на поддержание уже существующих.
Нужно сказать, что дело благотворения находилось в то время в большом упадке. Нравственность всего общества, иерархии, клира в большинстве случаев была на весьма низком уровне. Христианская вера пренебрегалась. Империю населяли в большом еще количестве дикие племена язычников, например готы, скифы и другие. Несомненно, для преданной своему призванию диакониссы открывалось обширное поприще деятельности.
Не говоря о недостатке истинных тружеников, о роскоши, распутстве одних и вопиющей бедности других24, внутреннее состояние большинства христиан также было весьма печально. Всюду замечалось глубокое безразличие к вопросам веры, незнание Священного Писания, непонимание догматов и полнейшее пренебрежение правилами христианской нравственности.
Обращение язычников в Церковь Христову совершалось весьма медленно. Да и принявших христианскую веру, а также готовившихся к этому свет Евангелия еще недостаточно преобразил духовно: вера Христова не была руководящим правилом их жизни, почему некоторые, слыша проповедь о Христе, только на смертном ложе решались предпочесть христианство язычеству. Не желая оставить свою греховную жизнь, они на долгое время откладывали Крещение, как бы боясь соединиться со Христом…
Но где оскудевает вера, там нередко процветает суеверие. Так было и при святом Иоанне Златоусте в Константинополе. Языческие идолы, амулеты, вера в волшебство, гадание и разные приметы не были забыты многими христианами того времени. Иудейство, секты, ереси оказывали немалое влияние на желающих примкнуть к Христовой Церкви, находившихся еще в числе оглашенных.
С другой стороны, в среду верных, рожденных в лоне самой Церкви, в семейства, бывшие христианскими уже в течение нескольких поколений, проникло нравственное расслабление. Таким образом, в конце IV века, при жизни святой Олимпиады, в обществе искажалась сама сущность христианства. Некоторые из членов христианской общины даже думали, что различные установления Церкви, как, например, посты, молитва, дела милосердия, обязательны только для духовенства. На клир (понимая клир в широком смысле слова) возлагалась забота о раздаянии милостыни, на клире лежала обязанность посещать заключенных, содержать больных, вдов, сирот и заботиться о девах, посвященных Богу, которые нередко жили не в монастырях, а в частных домах.
К сожалению, большая часть клира, равно как и призреваемых Церковью вдов, сирот и упомянутых дев, была далеко не на высоте своего призвания. Девы, посвятившие себя Богу, нередко жили в домах своих неженатых родственников из духовенства или клира25, за что подвергались грозному обличению со стороны патриарха, который особенно осуждал в них страсть к нарядам.
«Многие из приступивших к этому подвигу (девству), – пишет Златоуст Олимпиаде, – не побороли страсти к щегольству в одежде, но были пленены и покорены ею даже более, чем мирские женщины.
Не говори мне того, что они не носят на себе золота, не одеваются в шелковые и шитые золотом платья и не имеют украшенных драгоценными камнями ожерелий. Что всего тяжелее, что особенно ясно обнаруживает их болезнь и властную силу страсти, это то, что они всеми мерами старались посредством простых своих одежд превзойти украшение облеченных в золото и в шелковые платья и таким образом казаться более них прелестными, не считая это безразличным делом, а как показывает сущность, занимаясь делом гибельным и вредным, ведущим в глубокую пропасть»26.
По мнению одного знатока древней истории Церкви, «святой Иоанн Златоуст обличает здесь тех, кто выставлял на вид свою, так сказать, искусственную простоту в платье. Ибо некоторые лица хотя под предлогом простоты и носили узкую, черную нижнюю одежду, того же цвета плащ и обувь, но при этом старались копировать собой некоторых лиц, изображенных на античных картинах»27.
Конечно, были и добродетельные девы из посвятивших свою жизнь Богу, но их, к сожалению, было немного. Созомен, историк IV века, с великой похвалой отзывается об одной добродетельной деве, Никарете, современнице святой Олимпиады. Она была уважаема и святым Иоанном Златоустом, который не раз предлагал ей сделаться настоятельницей посвященных Богу дев. По глубочайшему смирению своему она, однако, отказалась и от этой чести, равно как и от звания диакониссы.
Что касается вдов, то и последние не отличались добродетелями. Находились среди них такие, которые были известны интригами; они втирались в богатые семьи, ссорили одних, примиряли других, стараясь во всем этом найти свою собственную выгоду. Бедность некоторых вдов и престарелый их возраст давали крайнюю свободу их языку, и они услаждались сплетнями и злословием. Из-за этого своего недостатка они часто оставляли те дела, какие им рекомендовал святой Златоуст, а именно: воспитание детей и гостеприимство, – на что он смотрел как на главные их обязанности.
Но были среди них и достойные личности, о которых Златоуст отзывается с величайшей похвалой. Они безропотно, с редким душевным равновесием умели сохранять кротость и покорность воле Божией и тогда, когда им давали какой-нибудь обол28, и тогда, когда совершенно отказывали в милостыне. Питаясь подаяниями Церкви, они молились за благотворителей и творили псалмопение и днем и ночью, как замечает Златоуст.
Впрочем, богатых женщин и вдовство не освобождало от пороков. Многие из них пребывали во вдовстве не для того, чтобы отрешиться от жизни мира, но, наоборот, для того, чтобы проводить время с большей свободой и удовольствием29.
Но были среди богатых вдов и такие достойные личности, которые, раз и навсегда отрешившись от мира, всецело обрекали себя на воспитание детей своих или, оставшись бездетными, всецело посвящали себя Богу в интересах Церкви. Из среды этих последних вдов Церковь преимущественно избирала диаконисе, которые в конце IV и начале V века оказались лучшими силами Церкви при обращении язычников и в деле благотворительности.
Многие из диаконисе прославились своим самоотвержением. История сохранила нам имена некоторых из них. Кроме диакониссы Олимпиады в то время известны были особой плодотворной деятельностью три благочестивые вдовы: Пентадия, Сальвина и Ампрукла. Эти благочестивые жены-диакониссы вместе с другими светлыми личностями среди посвященных Богу вдов и девиц стали мало-помалу собираться вокруг нового патриарха, святого и славного Иоанна Златоуста. Таким образом, в скором времени вокруг патриарха Константинопольского собрались все лучшие духовные силы. Его сторонники были преданны ему, сделавшись его подражателями, не менее достойными удивления, чем он сам. Их было, правда, немного сравнительно с многочисленными врагами их и святителя, но это были люди редких нравственных качеств. Мы остановимся исключительно на диакониссах. Многочисленны ли они были при Златоусте, мы не знаем. Однако, судя по тому, что в VI–VII веках при Великой Константинопольской Церкви их было сорок, легко можно предположить, что в IV веке, при значительно большем количестве желавших креститься язычников, их было, без сомнения, намного больше. Число оглашенных при Златоусте нередко доходило до двух-трех тысяч за один раз; из них большую часть, несомненно, составляли женщины и дети. Более чем понятно, что в таких случаях помощь многих диаконисе была существенно необходима30.
Лучшие из благородных жен-диаконисс составляли главную опору святителя в его пастырской деятельности. Принадлежа преимущественно к высшему, богатейшему слою общества, они были живым примером скромной, благочестивой, полной труда жизни. Простая, безыскусная одежда диаконисе31, их самоотверженная, бескорыстная благотворительность, их добровольная нищета, строгость по отношению к себе, их истинно христианское отношение к рабам и нищим, которые в то время были сильно пренебрегаемы богачами, – все это служило показателем того, что и теперь, среди всеобщей развращенности нравов общества, можно было на деле, а не на словах только проводить в жизнь заветы Христа и проявлять евангельскую любовь к ближнему, страждущему брату.
Глубокое благочестие диаконисе рассеивало мало-помалу предрассудки и суеверие тех людей, с которыми им приходилось иметь дело. Удаляясь от пиршеств и различных увеселений, зрелищ и праздного времяпровождения, они представляли собой редкий в то время пример чистоты и целомудрия, к чему их обязывал обет безбрачной жизни, всецело посвященной Богу. Вместе с язычником Ливанием о них можно было сказать: «Какие женщины у этих христиан!». Поистине, эти благочестивые диакониссы были в то время как бы христианской общиной апостольских времен среди христиан III–IV веков, христиан нередко только по имени, которые мало чем отличались от язычников.