Проходит несколько бесконечных недель судебных заседаний, допросов и гудящего молчания вперемешку с минутами чистого ужаса. Наконец судья объявляет, что присяжным настала пора совещаться. Хуанита ведет меня в маленькую комнату, где предстоит ждать их решения.
Я сажусь на кожаный стул. Хуанита выдавливает очередную безрадостную улыбку. Уверять, что все хорошо, она не станет – это ведь совсем не так.
Через десять минут она выходит позвонить, и я остаюсь одна. Оглядываю комнату. Потолочный вентилятор, заросший пылью. Маленький торговый аппарат в углу, где за стеклом лежат ряды цветных упаковок. Горшочек с бурыми фиалками, только они почему-то совсем не пахнут – их перебивает вонь лака, которым покрыты полы, и чистящего средства из коробки под раковиной.
Отворяется дверь, и заходит мужчина. Я вздрагиваю. Он полицейский – точно знаю, повидала их на своем веку немало. Впрочем, на остальных он не похож: носит очки, костюм в «елочку», и взгляд у него на удивление мягкий, будто он украдкой подмигивает.
Мужчина кивает мне и, шаркая кожаными подошвами, подходит к торговому аппарату. Долго изучает содержимое, словно принимая самое важное решение в жизни. Медленно вставляет три монетки, поворачивает ручку и достает завернутый в желтую бумагу длинный пакетик. Разрывает обертку. Внутри разноцветные конфеты, выложенные в ряд, точно зубы в челюсти. Мужчина разворачивает одну, закидывает в рот и принимается жевать, боком привалившись к автомату, будто находится в комнате совершенно один.
Наверное, стоит отвернуться, но я не могу: любой незнакомец по-прежнему вызывает трепет. Слишком долго я прожила в уединении, когда меня окружали лишь несколько десятков обожженных ветром душ. Я впитываю каждую деталь его образа: то, как он двигает челюстями, как блестит золотое обручальное кольцо на его пальце, как веером расходятся на лбу морщины, – читаю его, как другие читают книги.
А заодно хоть немного отвлекаюсь от того, что происходит в соседней комнате, где обсуждают, какая я дрянь.
Мужчина поворачивается ко мне.
– Хочешь «Старбёрст»? – Он держит между большим и указательным пальцами розовый кубик.
Очень хочу. Однако я пожимаю плечами.
– Мне его не развернуть.
Мужчина в ответ неожиданно улыбается.
– Уверена? – говорит он, кладя конфетку передо мной на кофейный столик. – Возможно, ты куда более талантлива, чем думаешь.
Остальные конфеты ссыпает в карман и идет к дверям, бросив напоследок:
– Ладно, до встречи.
Я гляжу на розовый кубик, лежащий на коричневом столе. Знаю ведь, что не смогу его развернуть. Для этого нужны ногти. Большой палец.
Сглатываю слюну и наклоняюсь. Беру конфету в рот. Нижними зубами вожу по обертке, пока та не разматывается и не удается подцепить ее языком. Выплевываю бумажку на стол, а конфету прижимаю к небу. Челюсть вмиг сводит, а глаза застилают слезы. Ничего вкуснее я не пробовала с пяти лет. «Старбёрст» – просто чудо!
Я все еще жую ириску, когда Хуанита возвращает меня в зал суда. Там я опять вижу мужчину с конфетами – он сидит в заднем ряду, мерно двигая челюстью. Судья зачитывает приговор. Виновна. Шесть лет с возможностью условно-досрочного освобождения в день совершеннолетия. Судья добавляет, что, если в месте лишения свободы я не буду вести себя идеально и не получу рекомендации, условно-досрочного мне не видать.
Я снова еду в полицейской машине. На сей раз в исправительную колонию для несовершеннолетних округа Миссула.