Глава 7 Маша. Обратная сторона любопытства

Я неслась вперед, сама, правда, не зная, куда именно, какими-то невероятными кенгуриными прыжками. Открытую местность преодолела со сверхзвуковой скоростью – жалко, что некому было время засечь, а то я и в Книгу рекордов Гиннесса могла бы попасть. И вот он – заветный лес! Я страшно обрадовалась, что скоро спрячусь под его спасительную тень, а заодно и от ливня. Я влетела в лес, и, казалось, деревья сами в испуге разбежались передо мной. Во всяком случае, одной очень симпатичной молоденькой елочке едва-едва удалось отскочить в сторону и этим избежать нашего столкновения. Скорости я не сбавила, и ветки беспощадно хлестали меня по лицу, а корни совсем не собирались уступать мне дорогу, и я несколько раз падала, но тут же вскакивала и неслась дальше. Под ногами зачавкало, и я поняла, что бегу уже через болото, в котором и оставила свои насквозь промокшие шлепанцы. Тут из-за туч выглянула луна и стало немного светлее, но и я стала отчетливо видна. Опасаясь выстрела, – кто их знает, этих бандитов, может, у них и пистолет есть? – я прибавила скорости, хотя и так бежала уже на пределе своих сил. Сердце гулко бухало в груди, я хватала воздух открытым ртом, а душа при каждом шаге синхронно перепрыгивала из одной пятки в другую.

Наконец-то я снова почувствовала под ногами твердую почву – слава богу! Болото осталось позади! За все это время я, боясь потерять темп, ни разу не обернулась и представления не имела, преследуют меня еще или нет. Но вот, упав в очередной раз, я поняла, что если не отдохну, то просто умру.

Я лежала на холодной влажной земле и изо всех сил стискивала зубы, чтобы они не стучали, потому что от промокшей кофты мне было еще холоднее, чем было бы без нее. Я лежала и слушала лес, который начал потихоньку успокаиваться после моего грубого вторжения: послышался шорох ежей в траве, где-то прочирикала птица, ухнул филин, но никаких посторонних звуков не было. «Неужели оторвалась?» – подумала я.

Я села, прислонившись к стволу дерева, и расслабилась, наслаждаясь покоем. Но долго так оставаться было нельзя, и я, кряхтя и охая, встала и попыталась сориентироваться, в какую сторону идти. Оказалось, что я заблудилась. Ко всем моим несчастьям – босая, с ободранными в кровь ногами, замерзшая и голодная – прибавилось еще и это! Пытаться определить в темном лесу, где какая сторона света, я даже не пробовала – не сильна я в этом – и решила идти наугад, потому что не такой уж он и большой, этот лес. Я медленно брела, чувствуя заледеневшими ступнями каждую неровность почвы, каждую веточку, каждую упавшую с сосны иголочку, и сил на то, чтобы хотя бы пошипеть от боли сквозь зубы, у меня уже не было.

Понемногу начало светать, когда я внезапно услышала крик петухов и многоголосый собачий лай – впереди явно была какая-то деревня, и я, немного приободрившись, пошла на звук. Я давно потеряла счет времени, но даже не решилась посмотреть на часы на сотовом, опасаясь, что это расстроит меня еще больше. Я брела и брела, когда увидела впереди слабые огоньки и услышала мычание коров. Это придало мне сил, и я прибавила шагу. Так я вышла к Салтыковке, от которой до нашего кооператива было всего два километра – сущая ерунда, если учесть, сколько я уже набегала за это время.

Шла я исключительно на автопилоте, чуть ли не передвигая ноги руками, и вот он, родной поселок! У меня хватило ума держаться в тени заборов, чтобы не испугать случайно выглянувшего человека своим жутким видом – ведь стало уже довольно светло. Таким манером я почти дошла до своего участка, когда вдруг заметила вышедшего из своей калитки Куркуля, который направился мне навстречу и был явно не в себе. Увидев его перекошенное лицо, я невольно прижалась к забору и просто обмерла от ужаса, когда разглядела в его руке окровавленный топор, вторую руку он прятал за спину. Я изо всех сил вжалась в забор, чтобы стать как можно незаметнее, но Куркуль направился прямо ко мне, ласково говоря на ходу:

– Иди ко мне, моя хорошая! Ну, куда ты спряталась? Не бойся! Иди ко мне! Я тут тебе кое-что приготовил! Ну где же ты, девочка моя! – Тут он остановился, прислушался, а потом зло бросил: – Ах ты дрянь такая! Я к тебе со всей душой, а ты морду воротишь?

Он снова двинулся на меня, и его топор зловеще поблескивал в ранних лучах утреннего солнца.

«Господи! Значит, он точно контуженный! Наверное, у него обострение началось, и он за себя не отвечает! Вот расчленит сейчас меня на мелкие кусочки и своей Заразе скормит. И, главное, даже отвечать за это не будет – что взять с контуженного? – билась в голове паническая мысль. – Но почему именно меня? Я же ему ничего плохого не сделала? А может быть, ему все равно, на ком отыграться, на ком зло сорвать?»

Я уже открыла рот, чтобы позвать на помощь, но тут же зажала его ладонью, и, сев на корточки, сжалась в комок.

Загрузка...