Как можно тише, стараясь не потревожить немногочисленных обитателей маленькой квартиры, я зашла домой и принялась неуклюже пританцовывать в прихожей, снимая обувь. Только для Снежка утренним будильником стали уже мои шаги по подъезду. Он выполз из-за дивана, где обычно спал, и радостно закрутился юлой у меня под ногами, зевая и поскуливая. Повторяя вчерашние злоключения, я чуть не запнулась о назойливую собаку, и это снова меня разозлило. В такси я благополучно заснула, так что теперь глаза никак не хотели открываться, а тут ещё пёс привязался, радуясь возможности выйти на улицу. Но я сама решила поехать домой, а не к Ване, и собаку приучила гулять рано тоже сама, так что злиться могла лишь на себя.
Снежок заскулил громче и нетерпеливо завилял хвостом, отбивая барабанную дробь по полу.
– Не сейчас! – шикнула я на него. – Иди на место, утром погуляем!
Собака обиженно заворчала и отправилась досматривать сны, а я облегчённо вздохнула. От одной проблемы я избавилась, но осталась вторая – от меня несло выпивкой и сигаретами, как от законченного алкоголика. Это был самый большой и ощутимый минус ночных тусовок – к головной боли и сухости во рту прибавлялась куча посторонних запахов, от которых следовало избавляться с особой тщательностью немедленным посещением душа.
Сделав два шага в сторону ванной, я остановилась и слегка покачнулась под действием ещё гулявшего в крови алкоголя. С секунду подумала… За столь короткое время веки сами поползли вниз, а в душу закрались сомнения, разрастаясь в ней всё шире и всё глубже пуская корни в невыспавшийся разум.
Я поймала прядь волос и понюхала её.
Табак…
К сожалению, утром жуткий аромат усилится раза в три, но принимать душ сейчас я была не в состоянии. Решила отложить до завтра. Однако в ванную всё же зашла, чтобы умыться, и выползла оттуда минут через десять, немного посвежев и взбодрившись. Даже глаза приоткрылись, что позволило мне увидеть все дверные косяки и ни в один из них не вписаться. А также обнаружить белый лист бумаги, лежавший на столе в зале – папа написал записку, зная, что после клуба я приеду домой.
Захватив листок, я направилась в комнату и только там включила свет, чтобы его прочитать. Аккуратным, почти каллиграфическим подчерком были выведены два предложения:
«Лиза, завтра в одиннадцать поеду к Варе. Если захочешь со мной, напиши, могу тебя разбудить».
Я упала на кровать, крепко задумавшись сонным мозгом.
С одной стороны, мне очень хотелось ещё раз увидеть маму, но с другой – я боялась, что у неё опять случится приступ из-за моего присутствия. А также я боялась Лазаревского и боялась заходить в больничные стены, рискуя больше оттуда не выйти. Остатками здравого рассудка я понимала, что эти страхи давно стали патологическими и мало на чём основывались, но остальная, нездоровая его часть вопила в панике. И я не могла её игнорировать, поскольку она всё больше и больше брала надо мной верх. Ещё и вставать придётся рано, раз сегодня я так и не добралась до душа, что тоже являлось проблемой, поскольку я не знала наверняка, удастся ли поспать в оставшееся время. Веки смыкались со скоростью света, но ещё ни разу это не мешало кошмарам испортить мне сон.
Я колебалась.
Я боялась.
Я заснула…
А спустя некоторое время разлепила глаза и обнаружила себя по-прежнему в одежде и с запиской в руках.
Тааак…
Я положила листок на пол. Не открывая глаз и не поднимая ватного тела с матраса, а перекатываясь по нему, словно откормленный поросёнок, умудрилась стянуть бриджи, топ и с отвращением забросила их в угол, заверив себя, что завтра обязательно постираю. Можно представить, сколько ароматов сгенерируют прокуренные вещи в таком маленьком помещении, но нести их до ванной сейчас, чтобы спрятать в корзину с грязным бельём, не представлялось возможным. Будильник я поставила на девять утра, чтобы успеть сходить в душ и сделать все дела, благополучно отложенные сегодня.
И провалилась в сон…
***
По телу разлилось приятное тепло, окутав его нежным облаком всепоглощающего чувства. Я таяла в объятиях крепких рук, касавшихся меня со страстной силой и в то же время – с осторожностью и бережностью, словно я являлась хрустальным изваянием и вот-вот могла рассыпаться на мелкие осколки.
Но я не боялась разбиться.
Я чувствовала себя защищённой.
Его руки были щитом, а он сам – преградой, которую ничто и никто не мог преодолеть или сломать. Даже сам дьявол. Я была абсолютно уверенна в нём, в его руках и в его объятиях. Я растворялась в них, не желая больше ничего на этом свете, и лишь хотела знать, что он будет рядом – поддержит, защитит, убережёт.
Только он.
Всегда…
***
Резкий звук ворвался в сознание и стрелой пронзил голову между висками, связав их крепче каната и потянув прочь из такого трепетного и волнующего сна. Я не сразу поняла, что это звонил будильник, своим противным треском вызвав волну разочарования, раздражения и досады. Не отрывая головы от подушки, я нащупала сотовый телефон и нажала первую попавшуюся кнопку. Звук сразу прекратился, а воцарившаяся тишина принесла облегчение.
Я только что легла, неужели уже нужно было вставать?..
Несправедливо…
Лишь через несколько секунд я сообразила, что проспала всю ночь без единого кошмара. Даже наоборот – мне не хотелось просыпаться. Хотелось провалиться обратно в чудесный, сладостный сон и снова испытать то чувство. В свои обычные сны я никогда не пожелала бы вернуться, достаточно было того, что они просто отравляли мне жизнь, а этот был таким приятным, таким волнующим…
Опомнившись, я села и взглянула на часы.
Девять тридцать.
Вот, чёрт!
Если я сейчас же не отправлюсь в душ избавляться от запаха перегара, то вставать смысла уже не будет.
Заставить себя сползти с кровати оказалось так же тяжело, как и проснуться после ночной гулянки. Внутри словно продолжалась вчерашняя дискотека: голова гудела страшно, мозг всё ещё сотрясался от ударов басов, а нейроны плясали под заевшую мелодию. Каждый взмах ресниц сонных глаз создавал им световое шоу, а кровеносные сосуды доставляли остатки выпивки, поддерживая в организме состояние лёгкого опьянения. И как только я об этом подумала, желудок сконфужено сжался.
Нет. Я не могла допустить, чтобы мне стало плохо…
Пошатываясь, я сгребла валявшуюся на полу ароматную одежду и вывалилась из комнаты. Снежок услышал, выскочил из-за дивана и вновь радостно начал виться вокруг ног, не давая сделать ни шагу.
– Не сейчас! – снова шикнула я на него. – Позже, ладно?..
Собака заскулила и обиженно на меня посмотрела огромными коричневыми глазами.
– Ну, потерпи немного. Сейчас приду в себя и обязательно с тобой погуляю, – виновато прошептала я, потрепав его по холке.
Но он так и остался сидеть, проводив меня укоризненным взглядом.
В ванной я сделала воду попрохладнее – замёрзнуть не замёрзну, а взбодриться должно помочь. Быстро забралась под душ и минут пять просто стояла, наслаждаясь ощущением от стекавших по лицу и телу мелких струек, приносивших долгожданное облегчение. Это было именно то, чего требовал измотанный организм: разум быстро прояснялся, басы стихали, нейрончики успокаивались и недовольно разбредались по местам, чтобы приступить к работе. Затем по коже пробежал первый озноб, означавший, что я начала замерзать. Пришлось подкрутить горячий вентиль, от чего в крошечном помещении сразу стало жарко и душно. Когда же самоощущение себя человеком восстановилось, я налила на ладонь немного шампуня и принялась массировать пока ещё нывшую голову.
Тоже неплохо…
Я разомлела, изнывая в клубах пара и запаха шампуня, и, казалось, вот-вот растаю, как сегодня во сне.
В чудесном, сладком сне…
Что-то зашелестело. Этот звук вернул меня к реальности, не дав в очередной раз провалиться в беспамятство, ведь сейчас я вполне могла уснуть и в душе, и на кухне, и где угодно. Я принялась быстро смывать с волос остатки шампуня, но он попал в глаза, и их неприятно защипало. Пока я избавлялась от раздражителя, звук повторился.
– Пап? Это ты?.. – крикнула я.
Наверное, отец уже встал и попытался попасть в ванную. Но ему не повезло – я заняла её раньше и планировала находиться здесь ещё долго. Или это Снежок скрёбся под дверью, преисполненный надеждой, что я с ним всё-таки погуляю.
Наконец, я промыла глаза и смогла нормально видеть, однако то, что открылось взору, совсем не порадовало. Сначала показалось, что на занавеску просто падала тень от корзины с бельём, которая стояла на стиральной машинке.
Но тень шевельнулась…
– Папа?..
На что я надеялась?
Что это действительно вошёл отец?
Невозможно, ведь я закрыла дверь на защёлку…
Тень снова пошевелилась и медленно поползла вверх по занавеске, становясь больше и темнее. От этого зрелища у меня перехватило дыхание. Сердце испуганно замерло, а потом бешено заколотилось снова, и его стук раскатами грома ворвался в больную голову, сотрясая воспалённый мозг и заглушая шум воды.
Что же со мной творилось?..
Мои кошмары действительно перемещались в реальность или я спала и видела очередной жуткий сон?
А тень продолжала ползти…
Теперь очертаниями она напоминала человеческую фигуру в широкой, длинной рубахе. Напоминала человека, которого я видела вчера в клубе, вот только его рост был не менее двух с половиной метров, а в ширину он занимал практически всю комнату, и это никак не могло являться правдой, даже если бы кто-то на самом деле вломился в мою ванную.
От охватившей тело и разум паники я осела на холодный чугун, сжавшись в крошечный, мокрый комок. Вода заливала лицо. Хотелось зажмуриться, но мне казалось, что если я закрою глаза даже на мгновение, то обязательно произойдёт что-то ужасное. Поэтому я продолжала, не моргая, смотреть на пугающую тень.
– Кто ты?.. – прошептала я сорвавшимся голосом.
Ответа не последовало.
Тень не шелохнулась.
Она просто нависла надо мной, как огромная скала, закрывавшая солнце.
– Что тебе нужно?..
Тишина.
Только шумела вода, вырываясь из многочисленных отверстий душевой насадки и разбиваясь о моё съёжившееся тело, да покрытые кафелем стены отражали частое, неровное сердцебиение. Дрожащей рукой я несмело взялась за край занавески, боясь сделать следующее движение. Боясь даже пошевелиться, будто тень могла наброситься на меня, ожидая лишь этого. Мне было страшно до смерти, но я затаила дыхание и рванула занавеску в сторону…
Никого.
Ванная была абсолютно пуста.
Я расслабила напряжённые плечи и несмело поднялась на одеревеневших ногах. Вода полилась на пол, и там медленно, но верно, начала собираться огромная лужа, грозившая подтопить соседей снизу. Однако сейчас это мало меня беспокоило. Я быстро задёрнула занавеску обратно, желая убедиться, что тень не являлась обычным мокрым пятном, но та исчезла, словно её никогда и не было.
Снова отдёрнула, оглядела комнату и снова задёрнула.
Похоже, я и вправду уснула в душе…
Внезапный стук в дверь заставил в очередной раз вздрогнуть от неожиданности. На секунду я потеряла равновесие, поскользнулась и чуть не упала на дно ванной, но успела схватиться за злосчастную шторку, что меня и спасло.
– Лиза! Хватит там плавать! – услышала я приглушенный голос отца.
– Сейчас выйду! – крикнула я в ответ и перевела дыхание, сообразив, что отмокала почти час.
Пора было завязывать с непонятными тенями и выходить…
Я быстро почистила зубы, выключила воду и ступила на абсолютно мокрый пол, который пришлось тщательно после себя вытирать, несколько раз отжимая полотенце. Потом осторожно приоткрыла дверь, словно за ней могли прятаться чудовища, и выглянула в коридор. В лицо тут же ударил порыв сквозняка, отрезвив замутнённый страхом рассудок и вернув утерянную в клубе ясность мысли.
Действительно, какие чудовища? Все чудовища прятались только в моей не совсем здоровой голове…
– Наконец-то! Доброе утро, дочка! – папа чмокнул меня в мокрую макушку, и от холодных волос, прижатых к коже, по ней забегали мурашки.
– Доброе утро, пап. Сколько времени?
– Пятнадцать минут одиннадцатого. Если ты решила поехать со мной, то поторопись.
– Успею. Иди умывайся, а я сделаю завтрак…
– Я уже всё приготовил! Лучше собирайся, русалка! – ухмыльнулся он, потрепав меня по голове.
И скрылся в ванной.
Я почувствовала себя виноватой. Но, раз уж сегодня я была плохой и невнимательной дочерью, придётся мне с этим мириться.
Быстро высушив волосы, я натянула джинсы, уже высохшие после вчерашнего забега под дождём, и серую водолазку, найденную в глубине шкафа, после чего сборы официально закончились. На причёску и макияж я откровенно наплевала – не на свидание же идти – и направилась на кухню. Но мои опасения, зародившиеся в тот момент, когда папа произнёс слово «Приготовил», не подтвердились. У него не хватило фантазии ни на что, кроме бутербродов, а их сложно было испортить, даже если очень постараться. Я только налила нам кофе. Чайник папа тоже вскипятил, так что это заняло меньше минуты.
– Ты готова? – он вошёл в кухню, вытирая лицо полотенцем.
– Да.
– Тогда давай быстренько перекусим и по коням… Кстати, как вчера погуляли?
– Хорошо, – я с трудом проглотила чуть не застрявший в горле хлеб, надеясь, что мой голос прозвучал достаточно правдоподобно.
В последнее время я постоянно всем врала. А что ещё мне оставалось делать? Если я начну говорить правду, то недолго пробуду свободным человеком…
– Выглядишь неплохо, только немного заспанно.
– Как и ты, – усмехнулась я. – На самом деле мы приехали не поздно. Часа в три.
– Было скучно? – отец удивлённо вскинул брови.
– Нет, просто я захотела спать…
– Ну, тебе хотя бы понравилось?
– Да, очень… Ты оказался прав, мне стоило встретиться с друзьями, а то я совсем засиделась дома. А как у тебя на работе? – попыталась я сменить тему.
– Нормально. Сделали всё, что планировали. Может, начальник даже премию выдаст, – несмотря на радостное известие, папа погрустнел и опустил глаза.
– Здорово! – воскликнула я, чтобы его поддержать. – Знаешь, через неделю я тоже планирую выйти на новую работу. Нашла неплохое место. Там и платят больше, и условия получше. Скорее всего, потом буду совмещать с учёбой. У них гибкий график, и директор часто идёт навстречу студентам.
– Отлично, – папа сконфужено улыбнулся. – Мне жаль, что я не могу…
– Пап, ты ни в чём не виноват, – мягко произнесла я. – Здесь никто не виноват…
Я прекрасно понимала, о чём он сейчас подумал. Миллионерами мы совсем не являлись, поэтому вопрос финансов для нашей семьи стоял особенно остро. Папа делал всё, чтобы заработать дополнительные несколько тысяч к зарплате, и, несмотря на мои заверения, часто мучился чувством вины, что не мог обеспечить нам достойную жизнь.
– Возможно… – он криво усмехнулся, спрятав от меня лицо.
Остаток завтрака прошёл в неловкой тишине. Потом я быстро выскочила со Снежком во двор, наспех помыла ему лапы, радуясь, что сегодня пёс был не в настроении выпендриваться, и уже вместе с отцом спустилась вниз.
Ехали мы тоже молча, по дороге обменявшись лишь несколькими фразами. Я всё ещё терзалась не оставлявшим в покое вопросом – может, стоило остаться дома? Но что-то – то ли данное маме обещание, то ли относительно необходимый крем для рук, который я захватила в последнюю минуту – словно подталкивало меня вперёд и заставляло спешить к ней.