Вероника потянулась, улыбнулась слепящему сквозь закрытые веки солнцу и повернулась, чтобы обнять Джорджа, но потом вспомнила, что в замке они спят в разных комнатах. Разочарованно вздохнула и открыла глаза.
Шок, который девушка испытала, был, наверное, еще более острым, чем тот, который ей довелось пережить вчера.
Когда начался этот кошмар, поток мыслей словно замедлился, застыл, стараясь уберечь ее психику от неминуемой травмы. Мысли текли словно во сне. Но сегодня сомнений в реальности происходящего уже не было.
Она встала и умыла лицо холодной водой. Сегодня Веронике хотелось иметь ясную, свежую голову. Теперь она ей понадобится.
– Господи, какой ужас! – Ника села на кровать, обхватив руками голову.
Как же все это случилось? Что ей теперь делать? В Англии смертная казнь есть?
– Тьфу ты! Какая глупость! – отогнала она от себя дикие беспорядочные мысли, толкущиеся в несчастной обезумевшей голове. – Какая казнь, я ни в чем не виновата!
Ника похлопала себя по щекам, чтобы вернуть чувство реальности.
«Вчера же должны были приехать родители», – вспыхнула в ее голове первая светлая позитивная мысль. Теперь они вместе с Джорджем вытащат ее отсюда! Слава богу!
Тяжеленный пудовый камень упал с души, подарив чувство надежды и унеся прочь ощущение бесконечного вселенского одиночества, которое навалилось на Веронику в этих казенных стенах.
– Мамочка! Любимая! Уж они-то с Васиком все с ног на голову перевернут, но вытащат меня отсюда, – повторяла она на все лады, пока покой и некое подобие гармонии не воцарились в ее перепуганной насмерть душе.
Ника блаженно растянулась на койке, глядя в белый скучный потолок. Странно, что они вчера еще не объявились. Могли бы прийти повидаться. Она перевернулась на бок. С другой стороны, Англия – это вам не Россия. Связей у них здесь никаких нет, а ей, как подследственной, встречи с родственниками, наверное, не положены. У Джорджа наверняка и то возможностей больше. Скорее всего, он уже хлопочет о ее освобождении. На сердце сразу стало тепло. Вчера у него, конечно, был шок от всего случившегося. Убили мать, да еще таким зверским способом! Но сегодня он наверняка уже оправился и что-то предпринимает, к тому же мама с Васей приехали. Только бы он спровадил из дома эту мерзкую ораву, Бредфордов. Впрочем, Чарльз с папашей не так уж плохи. Чарльз шалопай, конечно, но не вредный. Зато сестрица с мамашей те еще гарпии, так и смотрят, как бы из тебя кусок мяса вырвать. А уж как перед Эстер хвостами виляли, спали небось и видели, как она на них завещание переписывает. Да хоть бы они подавились ее деньгами, им с Джорджем своих хватит. Ника сердито шмыгнула носом и снова перевернулась на спину.
Время тянулось ужасно медленно, как-то незаметно прошли завтрак и обед. А она все лежала и лежала на своей тюремной кровати и ждала, когда родители заберут ее отсюда.
Вот так же она когда-то в детстве лежала в больнице с аппендицитом. Ей было пять лет. Родителей почему-то не пускали, и она лежала целыми днями и ждала, когда же ее заберут из этого ужасного места, где так больно и страшно.
Мысли бродили по кругу, возвращаясь к одному и тому же. Устав от ожидания, Ника стала думать о противном семействе Бредфорд, раздражение, тут же появившееся, ее немного подбодрило. А может, это они и грохнули Эстер, пришла вдруг Веронике в голову неожиданная мысль, и она подскочила на кровати.
– Елки-палки! Я же видела, как Эстер с сестрой поругались вчера утром, кажется, леди Кэролайн клянчила у нее деньги, и, судя по всему, нужны они ей были позарез. Так, где была семейка во время убийства? А кто их знает, где они были. Полиция этим не сильно интересовалась. Их вообще, кроме меня, никто не интересовал! Негодяи!
Вероника вскочила с кровати и забегала по камере. Здесь, в Англии, особенно в этой проклятой деревне и в замке, она чувствовала себя бесправным узбекским гастарбайтером. И никому не было дела до ее образования, успехов, воспитания, манер и состояния. Для них она была чуть ли не беженкой из нищей, дикой России, и все. Это так несправедливо! Если бы не Мардж, Ника бы, наверное, плюнула на все и сбежала в Лондон. Пожениться можно и там, и пусть потом Джордж выбирает: либо они живут в поместье, либо его гадкая мамаша. А прислугу всю немедленно рассчитать! Накопившиеся за последнюю неделю обиды так и кипели в девушке.
С тех пор как они приехали в Хантли, все было просто ужасно! А ведь она так радовалась, так ждала свадьбы, так готовилась! Ей так хотелось понравиться этой жабе, леди Эстер, но той, кажется, приятнее было породниться с гадюкой при условии, что она родилась на замковых болотах, чем с Никой.
А экономка? Эта сушеная двухметровая вобла презирала девушку ничуть не меньше хозяйки. А остальные? То прибор за обедом забудут положить, то туалетную бумагу в ванную комнату, чтобы Ника потом бегала по замку и унижалась. А этот проклятый звонок вызова прислуги?
«Извините, мисс, должно быть, он сломался». «Ах, должно быть, никого не было в людской. Извините, мисс, у Кайлы болит ухо, она еле слышит, бедняжка». И прочее в том же духе со сладкой издевкой на лице.
А комната? Когда они приехали, выяснилось, что эта мерзавка, будущая Вероникина свекровь, приказала подготовить ей комнату на чердаке, там раньше, лет сто назад, квартировал учитель танцев, которого нанимали для господских детей. Нет, Джордж, конечно, настоял, чтобы ей немедленно подготовили угловую спальню с окнами в сад, раньше она принадлежала его бабке, двадцать седьмой маркизе Хантли. И мисс Пейн, поджав губы, все выполнила, но как это было мерзко! Мардж почему-то сразу выделили лучшую из гостевых спален и кланялись ей в пояс, чуть ноги не лизали.
Лицемеры! А сами и ее не выносят. Ника слышала, как леди Эстер, разговаривая с экономкой, жаловалась, что мало ей русской интриганки, так еще эту рыжую вертихвостку придется терпеть. А еще она говорила, что в детстве все были уверены, что Джордж женится на Мардж, так он был в нее влюблен. Эти подробности настроения Нике тоже не подняли. Да и Джордж хорош! Мамочка! Мамочка! Его будущую жену, можно сказать, с грязью мешают, а он только: «Потерпи, дорогая, после свадьбы все уладится». Мужик называется.
Веронике вдруг не к месту вспомнились все те обидные мелочи и ссоры, которые произошли у них за последние несколько дней. Ей даже стало казаться, что любовь вдруг исчезла. Растаяла, как только они переступили порог Хантли-холла.
Джордж словно отстранился от нее. Постоянно какие-то заботы, вечные поездки «по делам». А она сиди одна в замке с этой старой ведьмой, его мамашей.
А чего стоил званый ужин, который был устроен в честь приезда лорда Хантли, про Нику и их с Джорджем свадьбу никто и не вспомнил бы, если бы не гости?
Ее посадили в самом конце стола, между каким-то старым маразматиком, глухим на оба уха, и приходским священником. Джордж корчил со своего места такие жалостные лица в духе «прости, дорогая, это ужасная ошибка, но при гостях ее исправить невозможно». Когда же кто-то из гостей полюбопытствовал, когда они смогут познакомиться с его очаровательной невестой и почему она до сих пор не приехала в Хантли, надо было видеть выражение лица леди Эстер. Она-то, наверное, надеялась, что Ника стыдливо промолчит, залившись алым цветом, но не тут-то было. Ника встала и всем представилась, пусть потом объясняются по поводу такого пренебрежения к будущим родственникам. Так Джордж извертелся весь, объясняя, что Лесли – это их экономка —допустила ужасную промашку, разложив неправильно карточки за столом. Лесли, случившаяся тут же, просто посинела от возмущения, да деваться некуда, пришлось молчать!
В остаток вечера Ника перетянула все внимание гостей на себя и их с Джорджем свадьбу, заставив эту провинциальную элиту закатывать глаза и щелкать языком. Правда, леди Эстер попробовала укусить будущую невестку во время подачи первого блюда, просюсюкав со своего конца стола:
– Дорогая, надеюсь, вы не скучаете по русской кухне в Шотландии? Как же называется этот странный красный суп? Борстч, кажется?
– О нет, леди Эстер. Хотя хаггис и не столь изыскан, как борщ, о котором вы упоминали, но русская кухня во многом схожа с шотландской. Например, соленые огурцы и селедка с картошечкой у нас почитаются исконно русскими блюдами.
Дальнейшая беседа велась исключительно о сходстве и различии национальных кухонь, и Ника, естественно, оказалась в центре внимания, а Эстер буквально дымилась от злобы.
Хотя маркиза посчиталась с ней позднее, когда пролила красное вино на платье от Версаче, в отместку пришлось переодеться в сногсшибательное платье от «Дольче и Габбана», ярко-бирюзовое, с оригинальным декольте, дополнив его бриллиантовым колье от «Картье», которое Васик подарил Нике по случаю помолвки. Дамы пожирали его взглядами, а леди Эстер только молча скрипела зубами. Хотя маркиза и попробовала сделать ответный ход в духе «конечно, такая роскошь несколько вульгарна, но что возьмешь с бедной безродной девочки», но ее демарш полностью провалился.
Зато Ника изловчилась подменить персиковое пирожное на тарелке леди Эстер на апельсиновое. Когда та поняла, что ест, было уже поздно! Красная сыпь уже украсила блеклые щеки маркизы и зверски зудела, пришлось старушке покинуть вечер, который закончился полным Никиным триумфом. Разъезжаясь по домам, все только и говорили о ее восхитительной игре и музыкальном вкусе. Предвидя трудности в общении со свекровью, еще в Лондоне Вероника разучила отрывок из Шотландской симфонии Мендельсона и отрывок из фортепьянного концерта Маккензи, последний был основателем Шотландской консерватории, дабы однажды вечером порадовать леди Эстер. Труды ее не пропали даром, и надежды на то, что она не будет принята в местном обществе, которые питала леди Эстер, не сбылись.
Вот в таких милых, незатейливых развлечениях проходила Вероникина жизнь в замке.
Эти семейные радости так измотали будущую маркизу, что Ника едва не разорвала их с Джорджем помолвку. Спасло лишь то, что буквально накануне Нике случилось подслушать их с матерью разговор.
Леди Эстер категорически потребовала от Джорджа разорвать помолвку и отменить свадьбу, пригрозив лишить наследства, оставив все Бредфордам, но Джордж проявил похвальную твердость, сказав, что хоть и любит мать и дорожит ее мнением, но никакие деньги не заставят его отказаться от Вероники. После этого он поцеловал леди Эстер руку и, гордо подняв голову, вышел из кабинета, провожаемый такими междометиями, каких сложно было ожидать от шотландской маркизы.
А после завтрака преподнес Нике в подарок охотничью лошадь, чем окончательно растопил лед в ее сердце.
А на следующий день пристукнули маркизу. Что лично Веронике, учитывая приятность характера ее несостоявшейся свекрови, удивительным не показалось. Удивляет другое. При чем тут она? Этот вопрос крутился в ее голове как карусель – снова и снова.
Незаметно Вероника задремала, тяжелый, глубокий сон захватил ее, и она до утра металась на казенном матрасе, так и не раздевшись, а утром проснулась измотанная и несчастная. Вялость и апатия полностью поглотили ее, она лежала, почти не двигаясь, до тех пор, пока скрежет ключа в замке не помог ей встряхнуться. Она приподнялась на кровати.
– Мисс Осокина, к вам посетитель, – возвестил служитель тюрьмы, и Нику, едва успевшую пригладить волосы, вывели из камеры.