Начало февраля
Этан лениво гонял кусок льда по дорожке (внимательно следя, чтобы никому не помешать) и чувствовал себя дураком.
Он пришёл на то же место, где вчера встретил мужчину в белом, но уже десять минут ходил один вдоль невысокого ограждения и ждал. Мальчик специально договорился с Игорем, что сегодня повторит подвиг с метро, поспешно вышел со школы, добрался до нужного места, и всё застопорилось.
Он почему-то был уверен, что тот незнакомец уже будет на месте.
Оказалось, ошибся.
А ещё Этан ждал, что снова будет хоть какое-то видение, наподобие того, что было вчера. И он сможет кого-то спасти или просто заглянуть в будущее (это было бы очень удобно, потому что сегодня в школе была контрольная работа, и Этан опасался, что не на все вопросы ответил верно).
Но видения не было, «ангела» – тоже, и подросток уже задумывался над тем, что ему всё вчера просто показалось. Расфантазировался, надумал, решил, что особенный…
– Здравствуй, – голос раздался откуда-то из-за спины, и Этан мгновенно развернулся, по привычке сжимаясь, чтобы не ударили. И тут же нахмурился, сам себя мысленно обругав: здесь его никто не будет бить. Наверное.
Перед ним был тот самый незнакомец. В том же пальто, такой же красивый, как и вчера, с теми же, странного глубокого цвета фиолетовыми глазами.
– А… Здравствуйте, – в этот раз незнакомец говорил по-русски, и Этан машинально ответил ему на русском, старательно выговаривая сложное слово.
– Не замёрз?
– Нет, – насупился Этан. Ему и правда пока не было холодно: куртка и джинсы прекрасно справлялись с едва-едва минусовой температурой.
– Хорошо, – кивнул «ангел», – тогда давай займём вон ту лавочку и поговорим.
– Да, – на русском Иней предпочитал отвечать односложно: ему пока трудно давались длинные конструкции.
Лавочка располагалась недалеко от дорожки и даже издали выглядела заледеневшей. Но если это не смущало незнакомца, Инея это тоже не могло смутить. И он видел, что иногда ребята его возраста сидели на спинках… наверное, так было менее холодно? Впрочем, это пачкало сидения, и Инея такое коробило. Высокий мужчина прошёл к лавочке первым и провёл над ней ладонью. Этан замер: от лавочки повалил пар, весь лёд и влага ушли в воздух, и даже вокруг ощутимо потеплело. Да, он уже видел странное в компании тех, кто называл себя Зрячими, но это его удивило ещё больше. Мужчина сел, сделал приглашающий жест для Этана, и тот устроился рядом, но не сильно близко к «ангелу», опасаясь того запачкать.
– Этан или Иней? – спросил мужчина и подросток вздрогнул. Он же ещё не представился.
– Не знаю. А как правильно?
– Как тебе отзывается. Райм – тоже Иней, ты знаешь?
– Знаю, – Этан старательно продолжал говорить по-русски. – Странно называться переводом своей фамилии… – тут же тихо пробормотал он на английском, – или нет?
– Меня называют Гадалка. В русском варианте. В английском – Soothsayer. Во Франции: Le prophète… Моё имя для всех несёт суть, но оно и отзывается в них понятным образом. Этан – твоё имя, но твоё ли? Иней… Иней – твоя суть. И в русском ты можешь быть Иней, в английском – Rime… на других языках ты станешь тоже нести свою суть, и, возможно, то, как тебя будут называть, будет меняться. Или становиться попыткой произнести Иней. Ты никогда не угадаешь, как будут потом называть тебя люди, которые почувствуют твою суть – но есть то, как тебе будет нравиться, чтобы называли тебя.
– А что нравится вам? Как Вас зовут? – снова по-русски.
Незнакомец чуть улыбнулся:
– Моё имя достаточно трудно произнести.
– Я попробую.
– Называй меня Лъер.
Этан попробовал повторить причудливый набор звуков, и когда ему это удалось настолько, что он воспроизвёл даже интонацию Гадалки, его снова накрыло видение: огромное, бесконечное, дикое пространство, в котором даже звёзды пляшут. Видение мелькнуло, исчезло, и в этот раз Этан даже не почувствовал себя плохо.
– Что это было?
– Ты – предсказатель, Иней. Можешь им стать, если я научу. Захочешь – пойдёшь дальше и станешь ещё сильнее.
– А если не захочу?
Лъер рассмеялся:
– На твоём месте хотели бы оказаться тысячи и тысячи. Но я никого не принуждаю: выбор должен быть свободным.
– Я готов научиться предсказывать, – решил подросток, – и… пусть будет Иней. Это и правда – я.
Гадалка кивнул, сплёл пальцы рук и некоторое время на них смотрел:
– Начнём с основ…
Игорь вышел на небольшой пятачок курилки, расположенный рядом с офисным центром, достал сигарету, поджёг, коротко затянулся. Дальше сигарета тлела в пальцах, а Игорь Князев – высокий, широкоплечий, с коротким ёжиком светлых волос, одетый, как и остальные в этом районе, в стильный костюм и средней длины пальто, – слушал. Слушал, о чём говорили остальные курильщики, и выискивал среди них того, кто расскажет ему чуточку больше.
Игорь жил достаточно долго, чтобы суметь не только найти себе занятие по душе, но и добиться в нём существенных успехов. Хорошая высокая должность в структуре, о которой мало кто знал, свой дом, машина, приличных размеров счета в нескольких банках. Толковая команда, тщательно отобранная и вскормленная со студенческой скамьи. В своих ребятах, которые после одного или нескольких высших образований в очень непростых академиях тоже получили корочки той самой малоизвестной структуры – Игорь не сомневался. Некоторые из них даже были в курсе загадочного понятия «Зрячий», немногие знали даже больше этого, но таскать их на дела, связанные с Сущностями, Князев не собирался. Впрочем, от другой помощи он не отказывался.
Среди Зрячих у него тоже была команда: сначала одна, теперь – другая, и вот к новым соратникам Игорь пока не мог привыкнуть.
С Палычем и Офелией они понимали друг друга с полуслова. Улавливали настроения и намерения с полувзгляда. Но Офелия пропала в Мельбурне, и после тяжёлого разговора с Палычем Игорю пришлось вернуться домой и продолжить выполнять свой долг. Перед страной и перед людьми, которых они всегда старались защитить от Сущностей.
Игорь привык поступать так, как считал нужным: принципиальный, умный, хитрый, сильный – он никогда не юлил ни перед кем. Возможно, аура уверенности в себе, которую он распространял, влияла на окружающих, но с ним и правда редко кто спорил.
А может быть, не видели смысла спорить с тем, кто часто оказывался прав.
Князев ещё раз коротко затянулся – чтобы не выделяться среди остальных курильщиков.
Сам он курил несколько раз когда-то в подростковом возрасте, но ему не понравился факт зависимости от какого-то там пучка табака, и Игорь отмёл эту привычку, как ненужную в жизни. Тем более, что в его молодости найти хороший табак и, уж тем более, хорошие сигареты было не так уж и просто.
Нужный человек пока не проявлял себя, и Князеву оставалось продолжать слушать и лениво размышлять.
Тем более, было о чём.
Во-первых, странный труп самоубийцы, которого сторонились Сущности.
Во-вторых, выделенный присматривать за Инеем человек уже дважды терял того из виду на некоторое время. На улице. Но Иней не был Зрячим, чтобы уметь отводить глаза.
В-третьих, с новой, стихийно образовавшейся командой надо было начинать нормальную полноценную работу. Точнее – продумать, как сделать из кучки Зрячих с разными способностями и характерами команду.
– А она не хотела мне просто так отдавать, пришлось немного убедить…
Игорь даже не посмотрел в сторону голоса, не дёрнулся, спокойно сделал ещё затяжку и только после этого потушил сигарету, кинул окурок в урну и оглядел одного из двоих мужчин, что сидели на лавочке в трёх шагах от него. Тоже курили.
Князев сразу приметил, что держались они по-разному. Тот из них, что выглядел постарше – заискивающе кивал и улыбался, поглядывая на младшего: невысокого, неказистого, зато одетого явно дороже и стильней. Говорил тоже младший. С особой уверенностью, которая есть у руководителей или привычно богатых людей.
Игорь некоторое время изучал мужчину, а затем подошёл и подсел рядом на лавочку:
– Есть минутка?
Мужчина постарше хотел было уже возмутиться, но младший, поймав взгляд Игоря, только кивнул и жестом отослал подчинённого.
– Вот и славно, – улыбнулся Князев, – а то никак не могу на тебя попасть. Уже начал думать, что ты бегаешь.
Мужчина криво оскалился, выпуская дым Игорю в лицо, и рассмеялся:
– А с чего мне от тебя бегать?
– Откуда ж я знаю?
– Что надо?
Игорь посерьёзнел и, достав телефон, показал «руководителю» несколько фото, с которых смотрели разные девушки – в меру симпатичные, улыбчивые, неуловимо похожие друг на друга.
– Мне сказали, Сестричек видели в городе. Они к тебе приходили?
Мужчина выбил дробь пальцами на своём колене, раздумывая, потом нахмурился:
– Нет. А точно видели?
– Точно. Они одного важного дядю закрутили в клубе и раскрутили на много интересного.
– О… – собеседник Игоря покачал головой. – Опять за старое?
– Они разве прекращали? Только переезжают с места на место или ищут новые заказы.
– А твой важный дядя, думаешь, был заказом?
– Вот у тебя и хотел узнать. Ты, Слушатель, вроде должен слышать, что в городе происходит.
Мужчина криво усмехнулся:
– Они на меня злятся ещё с прошлого раза.
Игорь вопросительно выгнул бровь.
Слушатель пожал плечами, сделал затяжку, неторопливо выдохнул дым, выбросил окурок и продолжил:
– Хотели у моих птенцов остановиться, а я не разрешил. Птенцы были мелкие ещё, они бы потом только в расход…
– Понятно.
Игорь протянул мужчине конверт, и тот его мгновенно убрал куда-то во внутренний карман пиджака. Потом раскурил ещё одну сигарету и серьёзно посмотрел на вставшего Зрячего:
– Я слышал, что в городе не только Сестрички есть.
– Что ещё странного?
– Можно сказать, что у нас тут аншлаг: с твоей-то новостью про Сестричек… – Слушатель затянулся. – Получается, Сестрички – раз. Гадалку встретил один из птенцов – два. И что-то странное творится иногда в центре города. Ощущение, что Сущности иногда пропадают.
– Разбегаются? – тут же уточнил Игорь. Эта новость была не той, которую он надеялся получить, но возможно, могла оказаться ниточкой к странному телу.
– Что-то вроде. Не всегда, и нет какого-то эпицентра, чтобы вычислить, что их пугает.
– Или кто.
– Или кто, – Слушатель тоже встал. – Если что узнаю – передам через птенца.
Князев кивнул, неспешно дошёл до стоянки, сел в машину, посмотрел на ожидавшую его Маргариту и хмыкнул:
– Интересные новости.
– С кем встречался?
– Со Слушателем.
– Кто это? – Маргарита только недавно вернулась из другой страны, где провела последние двадцать лет, и её удивление Игорю было понятно. Выруливая со стоянки, он ответил:
– Городской всезнайка. Сам Зрячий, как ты понимаешь, но без допуска в библиотеку. Впрочем, он там долгое время был, научился всему, чему хотел научиться, и сдал пропуск. Сделал себе карьеру в качестве юридического консультанта, а параллельно создал некий культ имени себя, членов которого зовёт птенцами. Обрабатывает их, показывает фокусы, пристраивает на разные должности, и в итоге его сеть осведомителей есть почти везде. И платят ему многие просто за новости и информацию. Любит менять внешность, потому иногда приходится вылавливать на голос.
– Интересная фигура, – согласилась Маргарита, поправляя тёмные волосы и глядя на проносящиеся мимо дома. – Мне бы такой пригодился там, в Штатах. Что интересного он сказал?
– Он не слышал, что Сестрички в городе, зато сказал, что видели Гадалку, а также упомянул про странное поведение Сущностей в центре. Словно они начинают от кого-то иногда отстраняться. Но вычислить эпицентр он не смог.
– Сестрички… – Маргарита поморщилась. В отличие от личности Слушателя, эта троица была ей знакома и неприятна. – Это они министра обчистили?
– Да, мне как раз фото прислали, пока я шёл к этой курилке, – Игорь принюхался к своему пальто, поморщился и развеял сигаретный запах. – И чего люди находят в этой дурной привычке?
– Каждый своё, – пожала плечами женщина и снова вернулась к делам. – А что ты с ними сделать планируешь? Они всё-таки тоже Зрячие.
– Они нарушили закон, – твёрдо возразил Игорь. – Поймаю – накажу. Надо будет, посажу на пару лет под замок. Запру способности ритуалом.
– Ты его уже пробовал?
– Да, было дело кое с кем другим, – Князев свернул на дорогу к дому и покосился на Маргариту. – Ты же в курсе, что Зрячий – не равно хороший.
– В курсе, – женщина вздохнула, прикрывая глаза. – Гадалка в городе, а записи нет?
– Нет, её не объявляли.
– Ну, могут же у него быть и свои дела, – Маргарита коротко пожала плечами. – А вот разбегающиеся Сущности…
Машина въехала в открывшиеся ворота, Игорь припарковался в гараже, и там же его встретили радостные доберманы. Князев погладил собак, посмотрел на выглянувшего в окно Инея, улыбнулся ему и вместе с Маргаритой вошёл в дом. Иней подошёл ближе:
– Я сегодня получил пять, – дома он старался говорить на русском, и Игорь это стремление поддерживал, хотя всегда подчёркивал, что готов слушать подростка на любом языке.
– Ты молодец! – Маргарита тут же обняла Инея, и тот смутился: он до сих пор считал, что ласка – это нечто, не заслуженное им. Игорь повесил пальто на плечики и убрал в просторный гардероб, хмыкнув:
– Я в тебе не сомневался. Мне звонила твоя учительница, говорила, что ты очень старательно учишься.
– Мне надо много нового узнать, – кивнул Иней и, когда Маргарита, поцеловав подростка в щёку, ушла переодеваться, тихо сказал: – Надо поговорить.
– Давай поговорим, – Игорь тут же перешёл на английский, чтобы Инею было проще. – Что-то случилось?
– Я буду брать дополнительные занятия.
– По какому предмету? Тебе нужно найти преподавателя?
Бес и Бандит сели у ног Инея, преданно глядя на маленького хозяина. Тот неловко потрепал собак по голове и вздохнул, как в воду кинулся:
– Меня учат предсказаниям. Он не сказал, что нельзя говорить, а я не хочу от тебя скрывать.
Игорь прекрасно умел складывать дважды два, потому выводы сделал мгновенно:
– Гадалка.
– Да.
Князев сел на стул, поманил Инея к себе, и когда тот подошёл, серьёзно посмотрел в голубые глаза подростка:
– Спасибо, что рассказал.
– Ты не против?
– Если тебя учит Гадалка, значит, у тебя есть такие способности. Было бы глупо их не развивать. Но если он тебя обидит – скажи, я разберусь.
Игорю на мгновение показалось, что Иней что-то хочет сказать, но тот только чуть насупился и прерывисто вздохнул:
– Будем чай?
Игорь кивнул в сторону машины:
– Да, я там купил разного-вкусного. Принесёшь?
Иней тут же умчался в гараж, и собаки хвостами за ним, а Князев снял пиджак и галстук, занёс в гардероб и, выйдя, сел на стул в столовой.
Внимание Гадалки к подростку настораживало. Но с учётом того, что мальчик был «ценой» Ларниса за информацию, пожалуй, не удивляло.
Игорь сам принял решение усыновить Этана Райма, потому что…
Потому что считал это правильным, и он прекрасно понимал, что может дать подростку. Что он готов дать: безопасность, умение жить в этом мире и постоять за себя. И просто – дом, которого у Инея, выросшего в семье наркоманов, собиравшихся продать его неизвестно куда, не было.
Дом, уют, защиту, силу.
Конечно, Игорю хотелось, чтобы Иней относился к нему как к отцу. Но он ни в коем случае не торопил события – хуже обращения по имени было только принудительное «папа».
Подросток занёс в столовую пакеты с покупками, щёлкнул выключателем чайника и тихо-тихо спросил:
– Ты не злишься?
Игорь мысленно порадовался, что, хотя бы, отучил его выкать.
– А должен?
Иней нахмурился, сел рядом с Игорем и, помолчав, продолжил также тихо:
– Я не знаю. Может быть, я – неправильный. Ты же пригласил меня к себе, как нормального. А я…
Игорь никогда не считал себя несдержанным человеком, но сейчас ощутил настоятельную потребность сперва медленно сосчитать до пяти. Сосчитал. И спокойно ответил:
– Этан, ты – нормальный. Ты можешь заниматься с Гадалкой, можешь начать прогуливать уроки, можешь организовать свою рок-группу или увлечься компьютерными играми – ничего из этого не сделает тебя ненормальным. Я принял тебя таким, какой ты есть: и я отдаю себе отчёт в том, что мы знакомы всего полтора месяца. А это значит, что многие твои поступки, характер и мысли могут оказаться для меня сюрпризом. И для тебя тоже. Если Гадалка говорит, что ты – предсказатель, то это здорово. Если ты окажешься Зрячим – будет ещё лучше. Не окажешься – это тоже очень хорошо. Я не умею говорить всякие нежности и быть хорошим отцом, но я от тебя не откажусь.
Иней отвернулся, и Игорь понимал, что подросток прячет слёзы. Поэтому он, вздохнув, позволил себе то, чего ранее старался избегать, чтобы не напугать. Просто притянул к себе, разворачивая и обнимая.
И это простое и понятное действие неожиданно оказалось последней каплей: мальчик вцепился в рубашку Игоря и разрыдался, выплёскивая всю боль, страх и одиночество, которые скопились в нём за последние годы.
Мужчина, по-отечески крепко и тепло обнимающий подростка, сначала молчал, а потом негромко начал что-то говорить, утешать, поглаживая Инея по спине, он не мешал ему плакать и не обращал внимания ни на промокшую рубашку, ни на пиликающий где-то в холле телефон.
В конце концов, Этан затих, потом медленно разжал пальцы и тут же испуганно посмотрел на Игоря. Ожидая наказания.
Игорь покачал головой и улыбнулся:
– Тебе никогда не надо меня бояться. Я на твоей стороне.
Иней кивнул и молча прижался к Игорю.
Маргарита, спустившаяся обратно, некоторое время просто стояла в стороне, а потом зашла в кухню-столовую и весело спросила:
– Кому чего налить?
Иней обернулся к ней, поспешно вытирая щёки, и улыбнулся, что делал очень редко:
– Чаю.
Андрей откинулся в кресле и несколько минут просто смотрел в потолок.
Его смена закончилась полчаса назад, можно было ехать домой, но они с Ларнисом и Никой договорились пообедать после репетиции певца, и торопиться Андрею было некуда.
К счастью, Лямцев – главврач больницы, где трудился Порохов – ещё месяц назад окончательно закрепил кабинет за Андреем, переведя второго хирурга в другое помещение, и Андрей мог не думать, что кому-то мешает.
Порохов снова посмотрел на экран монитора, где висел открытый текстовый файл – в блокноте, безо всяких автосохранений, – и задумчиво коснулся пальцами подбородка.
Вот уже двадцать минут он составлял «весёлый» список происшествий за последний год. Получалось, что с мая того года у него выдалась жизнь куда насыщеннее, чем за прошедшие десять лет, в которые он уложил учёбу в медицинском университете, ординатуру и работу хирургом. Он не только стал Зрячим и получил возможность видеть Сущности – некую паразитическую форму жизни, которая питалась страхом, провоцировала его и вырастала в опасных тварей – но и…
Потерял девушку, с которой встречался несколько лет.
Нашёл команду единомышленников.
И не только.
Разыскивал (и разыскал) опасную Сущность, достигшую четвёртой категории.
Получил предложение стать заведующим в коммерческой клинике.
И в родной больнице.
Узнал, что теперь должен странному предсказателю, который убивает тех, кто не вернёт долг…
Андрей потянулся к клавиатуре, чтобы дописать ещё один пункт, когда в дверь постучали. Порохов тут же удалил текст и закрыл документ. Это было что-то настолько личное, что ему не хотелось это даже сохранять.
Как нечто постыдное?
– Да?
Дверь открылась, и в кабинет зашла главная медсестра Наина – в больнице её все звали «мама Ина». Она улыбнулась Андрею, села на стул около его стола и вздохнула:
– Я ж по делу.
– Что случилось?
Порохов выпрямился и внимательно посмотрел на маму Ину. У неё были ровные отношения со всеми, и все её любили за жизнерадостный и твёрдый характер: за своих подопечных она стояла широкой грудью.
– Тут у нас новая девочка в офтальмологическом отделении, молоденькая совсем, хочет перевестись в хирургическое. Она пришла куда взяли – чтобы в больницу, а так мечтала оперировать, и говорит, что ассистировала ранее. И сертификат есть даже.
– А я при чём? – если бы не искренне удивлённый тон, вопрос прозвучал бы грубо. – У нас есть завотделения, это же с ним согласовывается.
– Он сказал, что если кто-то из хирургов возьмёт её к себе в команду, то согласится с переводом.
Андрей вздохнул. В последние месяцы его в отделении считали новоявленной звездой, потому что часть пациентов, пришедших по сарафанному радио, настаивали, чтобы операцию делал именно Порохов. Это льстило, да и у Зрячего действительно было больше шансов спасти пациента в случае непредвиденных ситуаций, но и добавляло проблем.
Например, вот таких.
– И ты хочешь, чтобы я её к себе забрал… – он выбил дробь пальцами по столешнице и кивнул. – Давай сделаем так: она придёт ко мне, я её возьму на операцию и посмотрю, готов ли поручиться за неё. А то котов в мешке я не очень люблю.
– Конечно, я ей скажу. Когда?
Порохов взглянул на список плановых операций и дежурств, выделил несколько несложных и написал на небольшом листе даты и время:
– В любой из этих дней. За полчаса до начала пусть ко мне подойдёт. Зовут её как?
– Лиля. Лилия Поплавская, – мама Ина довольно улыбнулась и встала. – Спасибо, Андрей! Если что надо будет – ты только скажи.
– Сначала всё-таки надо, чтобы она себя проявила, а то вдруг я окажусь злыднем и откажусь?
Наина рассмеялась, а Порохов глянул на часы: ещё десять минут и можно выезжать.
После ухода главной медсестры он выключил компьютер, прошёлся по кабинету, а потом собрал рюкзак, который в последнее время таскал с собой, и пошёл на первый этаж, в гардероб для сотрудников.
По пути привычно почистил Прилипал и впервые почувствовал, ощутил, как сила вернулась обратно.
Лазарь гулял по городу.
Гулял третий день, прерываясь на отдых в съёмной квартире – он съехал с отеля – и изредка оставаясь наедине с собой в каком-нибудь укромном парке.
Холод его не беспокоил, и февральские морозы, ударившие, как обещалось в прогнозах, и загнавшие по домам и торговым центрам многих праздно шатающихся, – тоже.
Лазарь любил холод. Лазарь любил жару.
Для него не существовало плохой погоды – ему всегда невероятным образом было комфортно. Разумеется, когда-то давно, когда он ещё умел бояться, он испытывал раздражение от промозглого ветра, от пота при палящем солнце, но это время прошло, и Лазарь не мог не порадоваться, что больше не зависит от причуд окружающего мира.
Иногда он подозревал, что умер тогда.
Но сердце билось, кровь из раны текла, он дышал, пил, ел, после выпитое и съеденное просилось наружу естественным способом, и тогда оказывалось, что он всё-таки жив.
В этом сквере Лазарь сидел на лавочке и рассматривал многочисленных прохожих: час пик, люди бегут с работы по домам, в темноте под фонарями можно выхватить лица, и они тут же исчезают в темноте.
А мужчина искал замену Лизоньке.
Новость про её самоубийство он нашёл не сразу, но нашёл. И крепко задумался: она не казалась той, кто решился бы убить себя. Для этого нужна сила воли, а Лизонька была очень слабохарактерной и ведомой.
Но выяснить обстоятельства её смерти Лазарь никак не мог – он предпочитал не привлекать внимания к своей персоне и порадовался, что с ним больше нет того телефона и той сим-карты, с которой он общался с девушкой.
Мужчина прикрыл глаза, подавив волну дрожи, которая накрыла его: значит, голод близко. Настолько близко, что ему определённо нужно поторопиться с поиском кого-то…
– Ох! – невысокая, симпатичная девушка поскользнулась и упала бы, если бы Лазарь не поймал её в последний момент и не помог встать на ноги. – Спасибо!
Он улыбнулся, оглядывая девушку и почувствовал удивительное единение душ.
– Пожалуйста, будьте аккуратны.
Высокий, статный, обаятельный – Лазарь всегда знал, как очаровать кого угодно, – и потому он чуть склонился к собеседнице и проникновенно спросил:
– Позволите вас проводить? В парке очень скользко.
Она чуть смутилась, даже в свете фонарей мужчина заметил скользнувший по щекам румянец, и несмело кивнула:
– Да, если вам это по пути…
– Ян, – он галантно предложил ей руку, и она несмело улыбнулась в ответ:
– Красивое имя. А я Эля… Элла, но меня все зовут Эля.
Снег падал и искрился в свете фонарей, а Лазарь, идя по улице думал, что Судьба благосклонна к нему.
Эля.
Элечка.
Ларнис сидел в ресторане и болтал соломинкой в своём коктейле, разглядывая Нику. Коктейль был безалкогольный, лёд ещё не успел растаять и потому весело булькал в высоком стакане, а девушка, нахмурившись, что-то читала в телефоне, потом быстро писала.
Веронику Андрей встретил несколько месяцев назад в своей же больнице, когда та рассказывала об увиденных Прилипалах кому-то в палате (Сирена не запоминал, кто там был). Потом рыжую улыбчивую девушку восемнадцати лет навестил вездесущий Чёрный, рассказал, что она – Зрячая, и заодно сделал Порохова её тренером, когда Ника приняла решение бороться с Сущностями.
Самому Ларнису Ника нравилась: яркая, живая, очень старательная, перспективная артистка, на своём человеческом уровне, конечно. Сирена взял её во вновь созданную труппу и пока ни разу не пожалел. Вероника бросила учёбу в университете, куда её заставила поступить мать, нашла подработку, готовилась поступать этим летом в театральный и при этом ещё успевала и в библиотеке учиться, выполняя задания Андрея, и мотаться на репетиции к Ларнису.
Сейчас она была расстроена, и Ларнис загадал: если в течение пары минут не придёт Андрей, то он всё-таки спросит у девушки, в чём дело.
– Привет!
Андрей появился на шестьдесят пятой секунде, повесил куртку на вешалку и сел за стол. Тепло улыбнулся Сирене и Нике, девушка робко улыбнулась в ответ, и Ларнис едва успел скрыть смешок. Они с Андреем так и не поняли, чьё внимание Ника ревнует сильнее: Порохова или Сирены.
– Как сутки?
– Никто не умер, и это уже победа, – Андрей взял меню, внимательно изучая, потом сделал выбор, дождался официанта, заказал и посмотрел на собеседников. – А у вас как?
– Потихоньку, – Ларнис закончил играть с коктейлем и решил, что его можно уже пить. – Я сегодня придумал концепцию концерта, в апреле буду стартовать с ним. Обкатаем тут, в Москве, а потом на гастроли.
Порохов кивнул:
– Это очень хорошо, нагло буду надеяться на контрамарку. Или как там она называется?
– Все свои будут с приглашениями, – лукаво посмотрел на Андрея Ларнис. Сирена вообще чувствовал себя постепенно оживающим, после долгих лет закрытости ото всех, кроме подобных ему существ. Но их было слишком мало, и они были слишком… заняты, чтобы быть с ними часто. И так, как того иногда хотелось.
– Ловлю на слове! А для Зрячих версия будет?
– Обойдутся, не в этот раз.
Андрей хмыкнул и посмотрел на Нику:
– Что у тебя случилось?
Девушка вздрогнула: она снова ушла с головой в телефон, и вопрос застал её врасплох.
– Я… Ругаюсь.
– С кем? – Ларнис решил, что теперь ему можно удовлетворить своё любопытство.
– Да тут из бывшей группы в универе написали, там у препода дочка самоубилась, ему все скидываются, меня звали поучаствовать. А у меня денег лишних нет, ну и я уже отчислилась, да и…
– А давно самоубилась? – подобрался Андрей, и Ларнис прямо увидел, как тот, словно охотничий пёс, втягивает носом воздух в поисках следа.
– Да вот на днях. Таблеток наелась или ещё что. А я… Ой. Это ж не та, что рядом с Ларнисом жила?
– А вот не знаю. Я не верю в такие совпадения, но чего только не бывает… – Андрей кивнул на телефон Ники. – Есть фото?
– Сейчас найду. Или имя хотя бы…
– Как зовут препода? – уточнил Ларнис.
– Его? А, сейчас, Сергей Ефимович. Болотов, кажется.
– Она, скорее всего, – Андрей помолчал, пока официант расставлял заказанное Никой и Ларнисом на столе, и покачал головой, – но что это нам даёт? Скорее всего, от него мы не получим ничего, что не сможет добыть Игорь.
– Ника сходит на похороны. Когда они?
– Завтра, – тихо пискнула девушка, понимая, что, кажется, в неё прилетело заданием.
– Вот завтра и пойдёшь. Я тебе дам конверт с деньгами, а ты заодно посмотришь, будут ли на ней Прилипалы, и проверишь, нет ли ещё на ком-то такого эффекта, – решил Ларнис, опережая Андрея. Порохов тихо фыркнул:
– И нечего читать мои мысли.
– А я ещё не научился, – Сирена, не сдержавшись, снова улыбнулся, и вся серьёзность слетела с него, подобно шелухе.
– Боюсь думать, что будет, когда научишься.
– Гарантирую: это будет весело.
Ника, которая снова что-то набирала в телефоне, хмыкнула:
– В общем, я напросилась прийти завтра на похороны от группы. Сказала, что деньги наличными есть, потому сама и передам. Так, а что именно надо смотреть с Прилипалами?
Андрей, дождавшись своего заказа, вздохнул и быстро рассказал всё, что они успели узнать о странном самоубийстве Елизаветы. Ларнис в это время размышлял, из-под полуопущенных ресниц разглядывая хирурга.
Кажется, придётся действительно сходить к соплеменникам и там поспрашивать, не встречал ли кто-то такой эффект?
И если не встречал, то… Что это может значить?
Ника проводила долгим взглядом уезжающую машину, в которой остались Андрей и Ларнис, и тихонько вздохнула.
Снова пошёл снег: крупный, липучий. Он создал вокруг Ники ощущение метели, потому что небо потемнело, надвинулось, высыпало из себя снежинки. Девушка быстро забежала в подъезд, не стала дожидаться лифта, бегом поднявшись на шестой этаж простой панельной девятиэтажки, и уже у самой двери достала ключи. Мельком глянула на время: половина пятого, значит, мама точно на работе.
Ника открыла двери, разулась и аккуратно повесила пуховик на крючок в прихожей. Вздохнула теперь более громко, разглядывая привычную с детства маленькую двушку: обои давно пора менять, линолеум на полу волнуется уже слишком сильно, потолок… После того, как их залила сумасшедшая тётка сверху, потолок тоже не радовал. Мебель обновить бы: она, конечно, крепкая, советская ещё, но настолько облупленная…
Приводить сюда друзей Нике было стыдно. Но она прекрасно понимала, что мать делает всё возможное, чтобы им жилось нормально, и не злилась на неё. Разве что иногда, когда мама пыталась диктовать, как Нике жить.
И теперь, приняв много важных решений в своей жизни, Ника была намерена научиться всему, до чего дотянется, и заработать сначала на ремонт, а потом…
Впрочем, так далеко девушка не заглядывала.
Настроение, испорченное спорами с бывшими однокурсниками, никак не хотело подниматься. Девушка прошла на кухню, посмотрела на хмурое небо за окном, заволакивающее пространство снегом, щёлкнула выключателем, и яркий свет от лампочки немного разогнал зимние сумерки. Чайник послушно заворчал, грея воду, Ника достала чашку из шкафа (мама всегда убирала все чашки со стола), кинула в неё пакетик, подумав, сыпанула сахара и села дожидаться кипятка. Золотистая скатерть неожиданно напомнила уехавшего Ларниса, и Ника, против воли, смутилась. Сама себе, своим мыслям о нём, своим… мечтам?
Конечно, нет ничего необычного в том, чтобы влюбляться в звёзд. Нет ничего необычного в том, чтобы за ними следить, хранить фото, искать возможности встретиться… Но девушка никогда не относила себя к чьим бы то ни было фанатам, благополучно миновала возможные тусовки и клубы по интересам, не упав ни в какое из поклонений до той самой поездки в Париж. Мама два года на неё копила, ничего не говоря Нике, а потом устроила сюрприз на осенние каникулы. И пять лет назад Ника побывала на концерте певца, который официально был и не сильно-то известен: Сирена. Ещё упиралась, помнится, хотела пойти погулять по вечернему городу, вместо сидения на концерте. И билеты они получили случайно: выиграв в ресторане…
А оказалось, что из Парижа она привезла только одно воспоминание: невысокая фигура певца в белом и золотом и невероятный, мощный, красивый голос. Песни были незнакомые, часть текста на английском она даже худо-бедно понимала, но это было не главное.
Она сделала фотографию сцены на простенький фотоаппарат, который они взяли с собой, потом распечатала это фото и хранила в шкатулке с самыми дорогими сердцу вещами. Всемогущий интернет подкинул ещё записи концертов, множество хороших чётких фотографий этого загадочного певца, и Ника, повинуясь желанию быть хотя бы на полшага ближе к Сирене, пошла в театральную студию при школе. Сама личность Сирены при этом оказалась тайной, которую интернет не был способен открыть девушке: как его зовут, где живёт, когда у него день рождения? Множество вопросов и минимум ответов.
Человек-загадка.
Чайник щёлкнул, Ника оглянулась на него и решила, что чай подождёт. Ей хотелось движения и… развеяться. Как всегда, при мысли о Ларнисе (теперь-то она знала, как его зовут и многое другое). Она переоделась в спортивный костюм, обула кроссовки (на снегу в них даже сложнее бегать, но… это тоже считалось тренировкой), натянула шапочку на пышные рыжие волосы и вернулась в снегопад.
Хорошо, что неподалёку был сквер, и можно было бегать там.
Свежий снег приминался под ногами, привычные дорожки среди оголённых стволов деревьев помогали успокоиться и начать думать, что же делать дальше? Сегодня ей ещё предстояло сесть за повторение школьной программы – в театральный нужно было принести результаты сданных экзаменов, желательно свежих.
А вот актёрское мастерство и прочее…
При мысли о Ларнисе Ника едва не сбилась с бега, но потом заставила себя сосредоточиться на движении, пришла в себя и снова подумала о Сирене. Встреча с ним – её кумиром, которого она обожала несколько лет, – была судьбоносной во всех смыслах. Если бы не Ларнис, она бы не решилась бросить свой экономический факультет посреди года и теперь готовиться к поступлению в другой ВУЗ под его руководством. И певец с золотыми волосами и невероятного медового цвета глазами оказался таким тёплым, искренним, добрым, что Ника иногда задавалась вопросом: не спустился ли Сирена откуда-то с небес? Девушка к вере относилась очень отдалённо, но рядом с поистине неземным Ларнисом была готова поверить во всё, что угодно.
На третьем круге у Ники настойчиво завибрировал браслет, считающий шаги, она покосилась на него и увидела, что звонит мама. Пришлось достать телефон из внутреннего кармана и ответить.
– Вера, ты уже дома?
– В парке гуляю, – Нику до сих пор приводило в восторг то, что она могла быстро успокоить дыхание после бега, да и стала куда более выносливой.
– Купишь хлеба и молока?
– Да, хорошо, – Ника порадовалась, что взяла с собой телефон, и можно было оплатить покупки с него. – У тебя всё хорошо? Очень расстроенный голос.
– Дома расскажу, – суховато и неловко ответила мама и закончила звонок.
Девушка несколько секунд смотрела на замолчавший телефон и хмурилась: кажется, день не думал выравниваться. Она убрала гаджет обратно во внутренний карман и снова побежала. Теперь быстрее, сильнее и попутно очищая от Прилипал всех прохожих. Едва не поскользнулась, но выровнялась и ускорилась. Вот до той статуи добежать и…
Ника остановилась на полпути, потому что увидела странное: высокий, очень высокий плечистый мужчина вёл под руку девушку куда-то к выходу из сквера. Странным было не это, а то, что с людей, проходивших мимо этой пары, куда-то исчезали Прилипалы. Но никто точно не был Зрячим – привычной силы Ника не чувствовала, а она за три месяца отлично научилась её ощущать.
Побежать и догнать? Проследить?
С такого расстояния она не видела ни его, ни её лица, и уж тем более не могла понять, от кого из двоих бегут Прилипалы. Девушка подобралась, и тут её что-то жёстко ударило по икрам: она не удержалась, падая на дорожку и спешно оглядываясь.
Ребёнок на пластиковом снегоходе, пытаясь начать плакать, смотрел на неё в ответ. Ника, морщась, встала, и тут подскочила встревоженная бабушка ребёнка:
– Димочка, ну я ж говорила, не надо с горки в людей кататься… Вы не ушиблись, всё в порядке?
Ника улыбнулась через силу – колени болели после жёсткого приземления – и покачала головой:
– Всё в порядке.
Ей надо догнать эту странную парочку!
Девушка снова сказала, что всё хорошо, и пошла, сначала медленно, а потом быстрее к выходу из сквера. Затем, почувствовав, что нога стала болеть меньше, побежала мелкой трусцой, но, когда она добралась до широкой улицы, высокого мужчины и его спутницы нигде не было видно.
Ника досадливо закусила нижнюю губу и пошла в магазин.
Вечером, за ужином, который Ника разогрела для себя и мамы, та сообщила, что её увольняют.
«Плакал наш ремонт», – было первое, о чём подумала Ника, тут же запретив себе плакать вместе с ним от досады.
Она справится.
Зрячие привычно расположились в гостиной Игоря. Вернувшаяся из командировки Леона привезла целую корзину свежих фруктов откуда-то с юга. Фрукты отлично дополнили атмосферу, и Зрячие начали разговор с улыбками.
Впрочем, достаточно быстро посерьёзнели: Игорь достал ноутбук и покосился на сидящего рядом Инея, тихо сказав:
– Если что-то не поймёшь, я переведу.
Тот кивнул в ответ. Он забрался в широкое кресло с ногами и внимательно смотрел на всех, держа в руках персональный подарок от Леоны – что-то в тканевом мешочке.
Андрей хотел уточнить у Князева, зачем здесь ребёнок, который даже не является Зрячим на данный момент, но решил оставить вопросы на потом.
Если, конечно, Игорь сам не объяснит.
– Итак, что у нас есть по Болотовой на данный момент. Двадцать один год, училась на культуролога в крупном хорошем университете, отец – преподаватель. Елизавета Сергеевна нигде не работала, деньги ей давали родители: и оплачивали комнату в квартире, где Елизавета жила с друзьями, и выделяли приличную сумму на еду и прочие девичьи радости. По друзьям у нас есть следующее: она сама была не очень общительной, достаточно тихой, со своими проблемами и комплексами, о которых, впрочем, почти никому ничего не рассказывала. В соцсетях мы нашли три её аккаунта, один из которых совершенно заброшенный, второй официальный, если можно так выразиться, а третий – фиктивный, но она от него была в сети большую часть времени, – Игорь посмотрел на Инея. – Я не слишком быстро говорю?
– Нет, я… чувствую, о чём речь.
– Хорошо. Итак, мои ребята прочитали переписки и только в одном из диалогов нашли любопытное: она за шесть дней до смерти написала, что познакомилась с неким мужчиной, который «заставляет её сердце биться чаще», имени не называла, никаких других описаний нет. А дальше странное – за два дня до смерти она пишет другому собеседнику: «Мне страшно. Мне почему-то очень страшно. Особенно, когда его нет рядом». За час до возвращения домой, где она приняла огромную дозу лекарств, она написала тому же человеку: «Наверное, мне просто страшно жить. Я не хочу бояться!». При этом, соседи по квартире, они же друзья в реале, не в курсе этого мужчины и не слышали о нём. Я не знаю, что там у неё за знакомый, возможно, она наткнулась на Страшилу. Но это никак не сочетается с тем, что мы знаем о Сущностях: Страшила с Упырём питаются страхом жертвы, и тем самым жертва привлекает больше Прилипал. А тут совершенно противоположный эффект – Прилипалы вообще не трогали Елизавету, но ей было страшно. Я вижу в этом некий парадокс. Андрей, Ника, вроде, была на похоронах Болотовой вчера?
– Да, – Андрей кивнул, – она сказала, что Сущности вели себя как обычно, никаких похожих эффектов на похоронах она не заметила. Всё было в пределах нормы, и Прилипал в конце церемонии она уничтожила сама. Однако, накануне, в сквере недалеко от дома она встретила странную пару: очень высокого мужчину и девушку с ним. И вот от них Сущности пытались сбежать. Ника хотела догнать и рассмотреть, но в неё врезался ребёнок, и она упустила пару из виду. – Андрей достал телефон и протянул Игорю. На экране был небольшой участок карты с адресом.
– Они вышли из сквера с этого выхода… Отлично, поищем, проверим, – кивнул Князев, потом хмыкнул: – Я бы сказал «по наклону ваших голов», но скажу проще: по вашим вопрошающим взглядам я догадываюсь, что хотите спросить. И сразу отвечу: Иней здесь, потому что это его практика.
Ларнис выгнул бровь:
– Он практикуется… в чём?
– В предсказаниях, – тихо ответил сам Иней, теребя в руках тканевый мешочек. – Я учусь у Гадалки, и Игорь предложил слушать ваши… раз-го-воры. Может быть, я смогу видеть будущее или что-то ещё.
Сирена присвистнул, потом посмотрел на Князева:
– Ну, правда, и чего бы не воспользоваться ситуацией и не посадить ребёнка слушать про убийства и убийц.
– Этот ребёнок повидал достаточно, чтобы не смущаться, – парировал Игорь. – Тебе что-то не нравится?
Иней встал, подошёл к Сирене и коснулся его руки ладонью:
– Всё в порядке. Я могу помочь, и я хочу помочь.
Ларнис вздохнул, но дальше спорить не стал.
Каин поманил мальчика к себе и усадил рядом, приобнимая за плечи. А тот чуть улыбнулся и немного расслабился. Рядом с Каином и Леоной он всегда ощущал себя маленьким, и это ему нравилось. Можно было вести себя как ребёнок, и никто его за это не ругал.
Игорь, правда, тоже не стал бы ругать (Иней это точно знал), но рядом с Игорем очень хотелось быть похожим на него самого: серьёзного и спокойного. А Каин сам был как большой мягкий кот и, наверное, на работе он был строгим, а в обычной жизни – улыбчивым и открытым. Чем и подкупал.
Андрей взял с низкого журнального столика дольку какого-то незнакомого белёсого фрукта и вздохнул:
– С Птичником ничего не получилось – трубку не берёт, двери не открывает. За дверями тихо.
– Неужели куда-то уехал? – удивилась Леона. – К нему вообще часто ездят?
Игорь нахмурился:
– Обычно раз в пару недель кто-то из моих ребят к нему приезжает, продукты привозит, – Князев не обратил внимания на удивлённый взгляд Леоны и Каина. – В последний раз они были десять дней назад, тогда всё было в порядке. Но к нему же ещё Зрячие иногда заглядывают и не только… Надо, наверное, съездить самим, проверить.
– Его там нет, – тихо-тихо сказал Иней. – Я вижу, что он убежал, а птиц взял с собой. Машина, и клетки в ней. Он сбежал от кого-то или чего-то, что его пугает в последние двадцать лет.
– Куда? – откровению подростка после слов Игоря о Гадалке никто не удивился.
– Он сам не знает, я видел только машину, птиц и дорогу. Далеко отсюда. Я чувствую.
– Хорошо, – Леона хмыкнула. – Значит, у него хотя бы всё в порядке, и он жив. А то я сначала подумала о самом худшем. Иней, кстати, ты стал гораздо лучше говорить по-русски.
Тот смущённо кивнул:
– Я стараюсь.
Маргарита, которая до того всё время молчала, потрепала голову добермана у себя на коленях и задумчиво спросила:
– А кто-нибудь знает, что вообще пугает Птичника?
Игорь кивнул:
– В общих чертах. Некая «Высшая Сущность», которую он однажды видел и чувствовал. Он был сильным Зрячим когда-то, у него было сложное расследование, он гонялся за двумя Маньяками, которые развивались параллельно друг другу. И в итоге, когда нашёл, одного убил, второй едва не убил его самого, и в этот момент появился кто-то, кого он ощутил, как Сущность невероятного уровня. И потерял сознание. Говорит, вокруг была кромешная тишина, и с тех пор он завёл толпу птиц и верит, что только они ограждают его от той самой «Высшей Сущности», которая иначе придёт и убьёт его.
– А кто-то ещё видел эту самую «Высшую»? – удивился Каин.
В последние месяцы он активно изучал русский и теперь намеренно просил говорить с ним только на этом языке, чтобы практиковаться.
– Никто.
– Не может вот этот вот наш странный человек быть тем самым? – предположила Леона.
– Сущности обычно не разбегаются в присутствии друг друга.
– Но этот «Высший», судя по тому, что Птичник остался жив, убил Маньяка. Может быть, он ими питается?
– Тогда это вполне совмещается с бегством Птичника, – подытожила Маргарита. – Он мог мельком ощутить в городе ту же силу и постараться оказаться как можно дальше.
– А остальные Сущности избегают его инстинктивно? Даже если он не пытается их тронуть? – уточнил Андрей, потом сам же себе ответил: – Не сходится. Ника бы почувствовала Сущность в той паре, а она восприняла их обоих людьми.
– Мы не знаем, что могут Сущности выше пятой, об этом просто не написано. Но чем выше категория, тем больше они визуально походят на людей. – возразил Игорь.
– То есть, версия с некой Высшей Сущностью у нас пока становится рабочей? – Леона посмотрела на Князева.
– Думаю, что её нельзя сбрасывать со счетов, но я бы не ставил всё на этот вариант.
– Потому что, если бы это было её нормальное свойство, мы бы давно заметили, – согласился с ним Каин, – а это нигде не описано, и никто о таком не слышал. Я не думаю, что этот гипотетический Высший все эти несколько десятков лет скрывался от Зрячих.
Князев хмыкнул:
– Именно. Итого, мы продолжаем наблюдение за городом, я ещё попросил всех знакомых Зрячих понаблюдать за Сущностями вокруг, если что – нам позвонят. Попробуем оперативно сесть на хвост. Камеры рядом со сквером я просмотрю, попробуем найти эту парочку – вместе и по-отдельности.
Как только рабочее совещание стало просто встречей, обстановка в гостиной снова потеплела: Каин тихонько стал выспрашивать у Инея про учёбу, Игорь ушёл на кухню (послышался звук включённого чайника), Леона подсела к Маргарите, показывая фото ей на телефоне, а Ларнис переместился поближе к Андрею:
– У тебя на завтра какие планы?
Порохов достал телефон, посмотрел в календарь – теперь операций и смен в больнице у него было больше, чем раньше, и требовалось свериться:
– Я с восьми до семнадцати на работе, а дальше совершенно свободен. Что планируем?
Ларнис тихо, на самое ухо Андрею ответил:
– Хочу встретиться с одним из… Наших. Хочешь со мной?
Андрей неверяще посмотрел в глаза Сирены и хмыкнул:
– Ты ещё спрашиваешь?!
– Вот и отлично! Заеду к тебе в больницу, и пойдём.
Андрей улыбнулся и встал: Игорь из кухни-столовой позвал всех ужинать. И по запаху Порохов понимал: готовила, скорее всего, Маргарита. Его мама. Пожалуй, то, что он снова не один в своей семье, его радовало.
Эля оказалась нежной и отзывчивой, очень доброй и какой-то уютной. Лазарь был от неё в восторге после ужина в небольшом ресторанчике (ему понравился её взгляд, когда она увидела счёт), проводил до такси и остался стоять на улице.
Снег перестал идти, теперь по дорогам ехали громкие снегоуборочные машины, а Лазарь, задумчиво вертя в руках новый телефон, боролся с мелкой дрожью голода.
За ужином он сумел протянуть тонкие ниточки к сердцу Эли, но у него практически не оставалось времени, чтобы полноценно сделать всё, что накормит его. Но если ему не удастся решить эту проблему в течение недели, то он не знает, что произойдёт. Он ещё ни разу не оставался без удовлетворения того чувства голода, что всё сильнее накрывало его с каждым днём.
Возможно, он умрёт.
Умирать Лазарь не хотел.
Дорога до квартиры заняла сорок минут бодрым шагом. Лазарь по пути ощущал, что иногда ему удаётся чуть-чуть утолить голод, но от чего это зависело – он никак не мог понять. Ни сейчас, ни всё то время, что голод его преследовал. Это было как вспышки, беспорядочные и ни с чем не связанные, и Лазарь просто смирился с тем, что сытым его могут сделать только другие люди.
Только их нужно правильно подготовить.
Он посмотрел на трекер такси, убедился, что Элечка доехала домой, и послал ей сообщение с благодарностью за встречу и ужин. Обычно он так не делал, он не оставлял следов, но…
Сейчас приходилось спешить, и он рискнул. В крайнем случае… В крайнем случае, от полиции он уйдёт.
В квартире было тихо, пусто, умиротворяюще темно. Лазарь не стал включать свет, скинул пальто и обувь и, как был, в верхней одежде, повалился на широкую двуспальную постель. Болтовня простенькой и искренней девушки его порядком утомила, и он хотел спать.
Телефон засветился, и Лазарь, вытянув руку, позвал его. Получалось не всегда, но иногда предметы подчинялись. Обычно, когда он был совершенно сыт.
Мужчина, увидев, что в этот раз телефон упрямится, сам подвинулся влево и схватил несговорчивый аппарат. Посмотрел на ответ девушки и коротко хищно улыбнулся: он очень любил, когда девушки отвечали на его вопрос именно так.
Это означало, что они легко пойдут по указанному для них пути.
«Пусть во сне ничего тебя не беспокоит и не пугает!», – написал Лазарь и закрыл глаза. Элечка должна вспомнить, что значит – бояться.
Игорь привычно оставил машину на стоянке, прошёлся к высокому серому зданию и, легко поднявшись по широким ступеням, вошёл в двери, рядом с которыми висела табличка: «ГУ СОБПСР ППСНБ». Такая же табличка красовалась на мощных воротах, которые открывались только для машин из специального списка, обновляемого ежедневно. Никто из проходящих мимо людей понятия не имел, как расшифровывается аббревиатура и что находится за высокими бетонными стенами, даже не интересовался. Восемнадцатиэтажный дом серо-стального цвета был настолько неприметным, что его не всегда запоминали, куда уж тут интересоваться.
И на картах он обозначался не иначе, как труднопроизносимым сочетанием букв, без номера телефона, без ссылки на сайт и без отзывов, с единственной оценкой: 1 звезда.
Игорь приветственно кивнул охраннику, прошёл через систему досмотра и поднялся на свой девятый этаж на скоростном лифте.
Несмотря на некоторую небрежность (кое-где отвалилась штукатурка, окна можно было бы поменять, слой пыли на подоконниках) снаружи здания, внутри оно было оборудовано и отремонтировано не хуже самых современных офисов класса «А».
Лифт распахнул полированные двери, и Князев вышел в широкий светлый коридор. Там огляделся. Как обычно, все двери кабинетов были открыты, кроме самой дальней, ведущей в его собственный. Справа спорили Артём и Лёшка, в следующем кабинете пожилой Романыч по телефону кому-то что-то пытался доказать, и судя по накалу страстей – либо скоро докажет, либо придёт к Игорю с жалобой. В худшем случае, не к Игорю и не с жалобой, а к ребятам из соседнего кабинета с просьбой покарать наглеца. Ребята не менее привычно сошлются на запрет от шефа, и на том история закончится.
По левую сторону коридора царила тишина, и мужчина заглянул в просторный опен-спейс, в котором, впрочем, не было кабинок, а только расставленные в некоем порядке широкие столы с моноблоками. В дальнем углу притаился стол с печатной техникой, а все десять сотрудников кабинета сгрудились за одним столом. Князев с интересом неслышно подошёл сзади, глядя, что же так привлекло их внимание.
– Тише ты, вспугнёшь!
– Да ладно, я ж аккуратно… Не видишь, совсем аккуратно, она меня и не видит!
На одном из шести мониторов, расположившихся на столе Сергея, отвечавшего в отделе Князева за техническое обеспечение команды, была видна съёмка, скорее всего с дрона, который подкрадывался к девушке-аналитику с седьмого этажа. Игорь чуть склонил голову набок, продолжая наблюдать за весельем команды.
Дрон подлетел ближе, потом оказался чуть выше девушки, и тут она резко обернулась, ударив по устройству сложенным в трубочку журналом – как по мухе.
– Попался, – резюмировал Игорь громко, и компания, удивительно слаженно вздрогнувшая, тут же разошлась по своим местам, виновато глядя на шефа.
Мужчина выждал минуту, а потом прошёлся по кабинету:
– Что сделать-то хотели?
Сергей пожал плечами:
– Прислали новые бесшумные дроны, мы тестировали.
– Что было у дрона?
– Пакетик с пудрой. Грузоподъёмность у него маленькая, зато манёвренный и правда тихий.
– Тогда как спалились?
Сергей поморщился:
– Тень, скорее всего. Я в обед схожу к ней, спрошу, как заметила.
– Понятно. Тимур, Есь, через полчаса ко мне. Серёжа, принеси потом дроны – посмотрю, что за машинки. Отчёт по прошедшим суткам уже у меня?
– Да, шеф, – тут же отозвался Илья. – И сейчас занесу ещё данные от поисковиков.
– Камеры у сквера проверены?
Сергей вернулся к своим мониторам и тут же что-то вывел на экран:
– Смотри, вот твоя парочка. Входили они по-отдельности, мужик – в нём, наверное, метра два роста! – на полтора часа раньше дамочки. Как не околел за это время, интересно. Из сквера восемь выходов, конечно, но не все контролируются камерами. А дамочка – вот… Мы её пока ищем.
Князев опёрся рукой о стол инженера, глядя в монитор.
– Хорошо, вот они вышли и… куда пошли?
– В переход, дальше во дворы, но там камеры не везде стоят – или они не попадали в зону видимости. Либо кто-то из них там живёт, либо могли вызвать такси и уехать.
– Понял, тогда нужно искать по городу этого высокого. Хорошо, что он приметный. Девушек таких много, а кого-то с ростом около двух метров я встречаю редко.
– Принял, ищем, – тут же отозвался Сергей, и Игорь стремительно, как привык, ушёл в свой кабинет, где его ждали отчёты, в том числе очередной о том, как следили за Инеем. Впрочем, после того как подросток рассказал о занятиях с Гадалкой, Князеву оказалось проще прогнозировать его дорогу домой. Иней заверил, что предупредит, когда Гадалка назовёт ему дату встречи, а до того не против ездить из школы на автомобиле. Но не бывает планов без исключений: буквально вчера Иней, смущаясь, спросил, может ли он после школы пойти с ребятами в кафе, у кого-то из одноклассников день рождения. Игорь откровенно порадовался такой возможности влиться в общение для обычно нелюдимого подростка и выдал не только своё разрешение, но и дополнительную сумму денег на кафе и на подарок.
Хотя тратил Иней деньги со своей карты и без того очень робко и очень мало: в школе хорошо кормили в столовой, еда входила в оплату обучения, а сам мальчик ещё не привык что-то хотеть для себя.
И к тому, что это действительно можно купить.
Игорь покачал головой своим мыслям и углубился в работу.
Выбранное Ларнисом место для встречи с неким «всезнайкой» напомнило Андрею классический криминальный боевик или нуарный детектив с налётом трагизма. Возможно, подразумевалось нечто иное, но у Порохова в голове засела именно такая ассоциация, и избавиться от неё было очень сложно.
Это был клуб. Классический такой клуб, который ещё надо поискать: неприметная чёрная дверь в какой-то подворотне. Неподалёку въезд на парковку, и его тоже не сразу можно заметить, так как указатели отсутствовали, а мощные ворота были негостеприимно закрыты.
Андрей и Сирена приехали на такси, и если врач, по совету певца, надел классический костюм – разве что без галстука, – то Ларнис не показывал, что выбрал для себя, пряча наряд под большим бесформенным плащом почти до пят.
Вопреки ожиданию Порохова, в двери не было окошка для вышибал, через которое им полагалось бы посмотреть на посетителей и определить, пропускать ли их. Зато он приметил несколько зрачков видеокамер, что было ещё более логично. Дверь мягко открылась, впуская гостей в просторный холл с гардеробом. Но первым их встретил огромный, одетый в чёрный деловой костюм охранник и предельно вежливо поинтересовался, есть ли у господ приглашение. Ларнис улыбнулся и внезапно начертил в воздухе непонятный, светящийся белым узор. Охранник тут же коротко поклонился и посторонился:
– Добро пожаловать в «Полночь»!
Андрей поздоровался – он всегда здоровался с персоналом, где угодно – и снял пальто, протягивая его гардеробщику. Высокий полноватый мужчина бережно принял его, аккуратно повесил на плечики и так же забрал одежду у Ларниса. Порохов повернулся к Сирене и хмыкнул:
– Ну да, ну да… Потому и прятался?
– Я не прятался, – Ларнис отвечал серьёзно, но медовые глаза смеялись, – я берёг нервные клетки таксиста. Он, конечно, не абы какой, но мог подумать что-то не то.
Сирена обычно не носил откровенные наряды где-то, кроме сцены. Даже на репетициях – а Порохов присутствовал на некоторых из них – бывал в неизменных джинсах и футболках. Удобных, иногда с весёлыми надписями или рисунками, но максимально закрытых. Сейчас он пренебрёг своими же привычками. Полупрозрачная белая сорочка, не предполагающая пуговиц, заправлена в обтягивающие брюки с высоким поясом. На шее чёрный шёлковый шарф, узкой змейкой скользящий по ключицам. Волосы Ларнис забрал нарочито небрежно в высокий хвост, оставив несколько прядок рядом с лицом. Почему-то такое сочетание придало певцу совершенно неземное очарование. А потом он закрыл на мгновение глаза, и Порохов узнал о нём что-то новое: когда Сирена открыл глаза, то они мягко светились. Такое же свечение в темноте коридора, ведущего в основной зал клуба, распространяли и волосы.
– Красиво, – выдохнул Андрей, пытаясь понять, что это за эффект и как его добиться. – Почему ты раньше не показывал?
Ларнис обернулся и склонил голову набок:
– Не всё же сразу … Должны оставаться в жизни сюрпризы.
– И много их ещё?
– Для тебя ещё несколько найдётся.
– А для других?
– А другим и этого не покажу, – Сирена открыл тяжёлые двустворчатые двери и шагнул в огромное многоярусное пространство.
Первым, что бросилось Андрею в глаза, стала сцена – она была видна, казалось, с любой точки пространства. На сцене находилось несколько мужчин и женщин, и они танцевали так, что у Порохова перехватило дыхание: столько неприкрытого эротизма ему давно не приходилось видеть, при том, что никто из танцоров не был обнажён или не изображал самого секса. Но движения, музыка, чувства – заставляли и самому хотеть чего-то подобного.
Вокруг сцены располагались столики, между которыми сновали официанты. Они дополняли атмосферу клуба своей униформой: нельзя было назвать её откровенной, всё прикрыто, но… Но и открыто тоже достаточно, чтобы разбудить самые глубокие фантазии.
Чуть выше полукругом расположились столы с диванчиками – на разных уровнях, чтобы никто не загораживал сцену остальным. Второй уровень был отдан под танцпол с одной стороны, а с другой Андрей даже не понял, что за странные зеркальные… Окна?
Третий уровень Андрей снизу рассмотреть не смог.
И повсюду, куда ни кинь взгляд – люди. Не толпа, но они заняли почти все столики, и там были и пары, и одиночки, которые ели, пили, танцевали… Многие пары, не стесняясь никого, ласкали друг друга, а иногда там оказывалось явно больше двух человек. И ничего не смущало всех присутствующих: официанты разносили заказы, наклонялись, чтобы ответить на вопросы, с улыбками реагировали на попытки сблизиться, но, как Андрей заметил, никто из официантов при этом сам не был с гостями.
В горле пересохло от горячего ощущения свободы: от запретов, от ханжества, от… косых взглядов. Несколько девушек, сидящих вместе, кинули на Андрея призывные взгляды, явно дав понять, что они не против видеть его рядом с собой. И Порохов улыбнулся им в ответ, идя за Ларнисом к широкой чёрной лестнице.
– Это все твои сородичи?
– Это? Нет, это просто люди. Самые обычные люди, которые могут позволить себе очень и очень дорогой отдых. Наши иногда тут бывают. Но мы – штучные экземпляры на этом празднике жизни.
Ожидаемого сигаретного тумана, правда, не было.
В темноте и свете прожекторов, диско-шаров, цветных ламп и неброских неоновых украшений не было даже намёка на дым. Порохов этому удивился, но спросить у Ларниса почему так не успел: они поднялись на второй уровень, и странные сооружения со стеклянными стенами оказались индивидуальными кабинками. В одну из них они-то и зашли.
Просторная, с удобным диваном вдоль трёх тёмных стен, широким столом и полностью прозрачной стороной, выходящей на сцену. Внутри света было немного, и в этом тусклом освещении Андрей увидел сидящего высокого стройного мужчину с короткой стрижкой тёмных волос, одетого в тёмную сорочку, расстёгнутую на несколько верхних пуговиц, и чёрные брюки. Тот встал, подходя к Ларнису, и неожиданно тепло его обнял, а Ларнис не дёрнулся от него, как ожидал Порохов, а обнял в ответ. Это был настолько естественный дружеский жест… Что даже скорее походил на родственный. Так можно было обнимать кого-то из семьи, кого давно не видел. И Ларнис со светящимися золотыми волосами очень странно смотрелся с фигурой, казалось, целиком сотканной из темноты, если бы не светлая кожа.
Потом незнакомец протянул руку Андрею:
– Нейтмар.
– Андрей.
– Вот и познакомились, – у Нейтмара оказался приятный обволакивающий голос. Он сел на диванчик, кивнул на меню. – Я себе заказал, берите что-нибудь, и поговорим.
– Ты опять торопишься?
– Не совсем, но через час хочу кое-кого тут выловить. Наар обещал прийти.
– Ого! – Ларнис сел, бегло проглядел меню. – Есть что новенькое?
– Я не смотрел, я взял что обычно.
Андрей взял в руки меню, коим являлся планшет и, судя по отклику, – новейшей модели. Пробежался взглядом, удивляясь, что есть не только коктейли и закуски, но и полноценное горячее аж на шести страницах. Половина названий была ему незнакома. Цен, правда, тоже не было. Но Порохов положился на то, что его тут не разорят.
– А это что?
Ларнис посмотрел на экран:
– А, это… Сложное блюдо из мяса трёх видов, с сыром, грибами и сливками. Вкусное очень. К нему рекомендую вот этот салат. И вот это вино.
– Хм.
– Что?
– Оно голубое.
– Вкусное, бери. Его нигде на Земле больше не подают, уж поверь.
Нейтмар хмыкнул:
– Он с тобой пришёл, но он не в курсе?
– Нет, – ответил за Ларниса Андрей. – А в курсе чего должен быть?
– Что это за клуб.
– Как видишь, – Порохов посмотрел, как Ларнис делает заказ: выбирая нужные блюда и просто отправляя их в некую корзину. – А к нам не придут официанты?
– А нужны? – улыбнулся Сирена. – Надо – позовём.
– Пока не надо… – Андрей тоже улыбнулся, а потом вздохнул. – Да и мы тут не то, чтобы отдыхать.
– Мы сначала не отдыхать, – певец посмотрел на сцену, – а потом почему бы и не отдохнуть?
– Договорились.
– Итак, мой хороший тьялли, что случилось? – Нейтмар подпёр подбородок ладонью и внимательно посмотрел на Сирену.
Ларнис тут же сосредоточился, заправил пряди волос за ухо и достал телефон. Откуда – Андрей не понял, он точно помнил, что карманов на брюках Сирены не было. Да и волновало его сейчас больше другое: «тъялли» – «птичка». Он понял слово, хотя не знал этого языка.
– В общем, для начала, вот мне прислали видео, – он включил полученную от Игоря запись входа в сквер и выхода из него высокого мужчины. – Наш… ммм… подозреваемый.
Нейтмар взял аппарат, некоторое время изучал запись, потом явно отправил её себе:
– Так, подозреваемый в чём?
Вблизи Андрей наконец-то сумел рассмотреть глаза Нейтмара и поразился тому, насколько они… чёрные.
– До того мы нашли тело девушки – она моя соседка по местной квартире, – и от него разбегались Прилипалы. Со временем эффект ослаб, через три дня не было даже его остатков, но сам факт я видел лично. Потом вот этот мужчина в сквере: от него или от его спутницы тоже шарахались Сущности, что для них не характерно. Девушка до самоубийства писала про встречу с неким мужчиной и про то, что ей страшно.
– И вы думаете, что это он выдал ей такой эффект? – подытожил мужчина.
– Пока ничего конкретного не думаем, но других зацепок особо нет. Да и этой бы не было, если бы не свидетель. Она не сумела догнать пару, иначе было бы легче понять – это у них приобретённое или у кого-то своё.
– Хорошо, понял… Но на самом деле я никогда не слышал ни о чём подобном. Сущностям глубоко плевать на любые угрозы с любой стороны. Они могут избегать некоторых людей, но это и близко не похоже на разбегаться.
– Об этом и речь.
Нейтмар задумался, сведя брови и прикрыв глаза. В этот момент после короткого стука вошла стройная официантка, которая поставила на стол всё, что заказали гости. Перед Андреем оказалась широкая тарелка, наполненная причудливо выложенным мясом, вперемешку с грибами, источавшая умопомрачительный запах. На короткое мгновение он заполнил все мысли Порохова, и тот невольно сглотнул слюну. Потом очнулся, оглядел стол и покосился на Ларниса:
– Тут всегда такая еда?
– Разумеется, – Сирена взял в руки нож и вилку, намереваясь начать ужинать: его выбор выглядел не менее незнакомо чем сложное блюдо Андрея и пах… не менее притягательно. Нейтмар же решил ограничиться сочным стейком. Он же забрал у официантки бутылку вина (оно действительно было голубое, как на фото в меню), разлил по бокалам. Андрей аккуратно поднёс свой бокал к носу, вдохнул аромат и выгнул бровь: