Фардана
Он дразнил меня совершенно бессовестно и при этом улыбался своими бесовскими глазами. Южанин проклятый! Чутье подсказывало – он не так прост, как хочет казаться, у него за душой припрятаны свои темные тайны. Только делиться ими не спешит.
Подумать только! Мне идет эта гадость?
Снова поглядев на брачный узор, я фыркнула. С радостью бы срезала вместе с ним кожу, наплевав на боль, да только это не поможет. Если Трари не подскажет, что делать, то даже не знаю…
Я обернулась украдкой – горе-муж держался на почтительном расстоянии. Шагал, думая о чем-то своем, серьезный и даже мрачный. Что творится в его голове? Все еще лелеет мысль о моем убийстве?
Почувствовав мой взгляд, он поднял глаза. При дневном свете они казались не такими уж черными, скорее, темно-карими. Раньше я считала, что этот цвет некрасив, но южанину он удивительно шел. А эти огненные всполохи, что порой вспыхивали в зрачках?
Я устало моргнула и потерла ноющие виски. Да, отдых не помешает. Как и еда.
Чем дальше мы шли, тем больше попадалось мелких озер. Круглые, как монетки, и прозрачные, как слезы, они поблескивали в свете заходящего солнца. Скоро стемнеет, надо готовить ночлег. Меня бросило в пот, стоило подумать о том, что предстоит провести бок о бок с врагом еще одну ночь.
Да я спать спокойно не смогу! Буду все время ждать подвоха.
У одного из ручьев мы остановились. Я наконец-то утолила жажду, а он…
Ловил рыбу прямо руками. Сбросил плащ с нагрудником и стеганой курткой, оставшись в одной рубахе. Стоя за его спиной, я увидела знак на задней стороне шеи – солнце с лучами, похожими на наконечники стрел.
– Что значит твоя татуировка?
Он обернулся, посмотрел вопросительно, а потом лицо осветилось догадкой.
– Ты про солнце? Это знак Сынов Огнеликого. В ордене всем мальчикам ее ставили. Это особая магическая печать, помогает управлять огнем и показывает принадлежность к братству.
Сложив руки под грудью, я задала давно волнующий вопрос:
– Твой Огнеликий бог велел тебе убить меня? Сколько ты собираешься молчать? И кто ты вообще такой?
Он улыбнулся, покачивая в руке крупную блестящую рыбину. Успел достать, когда бедняга заплыла в ловушку из камней.
– Я это я, – и, ехидно прищурившись, добавил: – Твой муж.
– Ты чудовище! Чтоб тебя волки задрали, – выплюнула и зашагала прочь, сложив пальцы в кулаки. Так бы и дала в лоб!
– Выражаешься совсем не как княжна, – долетел до меня его голос.
– Привыкай!
Да, я не какая-нибудь южная птичка, что нежно щебечет и просяще заглядывает в глаза. Меня голыми руками не взять, и говорить я буду так, как посчитаю нужным. Я росла среди мужчин, а они не всегда сдерживались в выражениях. Доброта, мягкость и женственность – это слабость. Урок я хорошо усвоила.
Вскоре нашлось занятие поинтересней, чем наблюдение за горе-мужем. Долину усыпали приземистые кустики льдяники с мелкими кожистыми листьями и круглыми темно-синими ягодами. Они созревали прямо перед наступлением зимы: вязкие, с привкусом хвои, но очень питательные. За теплое лето и осень льдяника собирала солнечный свет и соки земли, но считалась полностью созревшей после прихода первого снега. В детстве мы льдянику очень любили, бежали собирать наперегонки. Вспоминать это беззаботное время было и сладко, и больно – в груди натягивались незримые струны, грозя порваться и ранить до крови.
Когда карманы рестра были заполнены спелыми сочными ягодами, я нарвала сухой лозы и сплела небольшую корзинку. Пришлось на время забыть об обиде и принять пойманную муженьком рыбу – две жирных форели и одну мелкую треску. Солнце уже почти село, и путь до каменной гряды, раскинувшейся вокруг долины полукольцом, мы преодолевали быстрым шагом и в тишине. Тревоги этих дней измотали меня и выжали все силы, я мечтала лишь об одном – лечь и закрыть глаза. И пусть мне ничего не снится.
На небо высыпали первые звезды, когда мы вошли в пещеру. Повезло наткнуться на нее, ведь ночевать под открытым небом – верх безрассудства. По характерному запаху я уже догадывалась, что нас ожидает внутри, и тело расслаблялось в предвкушении отдыха.
– Что за отвратный запах? – поморщился южанин.
Он согнул руку в локте и собрал пальцы так, будто держал невидимую сферу – в этот миг на ладони вспыхнул огонек, осветив его лицо и стены пещеры.
Я не удержалась и прыснула.
– Так пахнут горячие источники. Сразу видно южанин.
– Из твоих уст это звучит как страшное ругательство.
– Потому что вы, южане, хитрый и подлый народ. А ты – ярчайший его представитель.
Фрид усмехнулся и поднял руку выше.
– Ты слишком плохо меня знаешь.
– Будь моя воля, я бы тебя вообще не знала.
Мы обменялись колючими взглядами, а потом, не сговариваясь, пошли вперед. Ход был узким, поэтому я едва не касалась его плечом, старалась держаться ближе к стене. Пещера расширялась, уходя вниз, от нее ответвлялись большие и малые коридоры. В некоторые невозможно было протиснуться даже при желании.
– В таких местах иногда гибнут люди. Можно оступиться, упасть в кипящий источник и свариться заживо.
Таких случаев я знала предостаточно. Суровый Север благоволит внимательным и осторожным.
– Постараюсь смотреть под ноги.
– Будь добр. Я не хочу погибнуть вместе с тобой.
Да. Это будет самая бездарная смерть из всех возможных.
Предупреждение оказалось лишним. Случайный муж смотрел по сторонам внимательно, неся в руке магический светоч. Пламя было необычным, как будто полупрозрачным. Цвет его менялся от бледно-голубого в центре до ярко-рыжего по краям. И вдруг мне до боли захотелось протянуть руку и коснуться его.
– Давай остановимся здесь.
Он согласно кивнул. Я опустила корзинку с добычей на каменный выступ и принялась расстегивать плащ, потом ремешки рестра. Здесь было тепло – камни хранили жар подземных вод, стены надежно защищали от ветра. Пока я раздевалась, Фрид сложил несколько камней в круг и опустил в него магическое пламя. Огонь плавно перетек из его ладони в центр площадки, словно был дрессированным зверем. Спустя пару мгновений он полыхнул, и золотистый язычок взметнулся вверх, вырос, достав хозяину до пояса. Сразу стало намного светлей и веселей. Если можно было так выразиться о нашем странном положении.
Заметив мой взгляд, южанин подошел ближе и протянул руку ладонью вверх. Она была широкой и грубой из-за частого использования оружия, а пальцы – длинными и жесткими. В середине ладони еще мерцал знак солнца, линии словно были присыпаны алмазной крошкой.
– Знак появляется каждый раз, когда я управляю огнем, – пояснил обыденно, будто для него в этом ничего удивительного не было.
Я подняла взгляд, лишь бы только не смотреть на этот таинственный знак. Он манил, завораживал. А если коснуться его и…
И я не знала, что случится тогда. Наверное, ничего хорошего, потому что Огонь и Холод – извечные враги.
– Хальфовы твари не найдут нас здесь, – произнесла я, отворачиваясь и отступая на шаг. – Запах источников перебивает запах человека. К тому же волки побоятся сюда лезть.
– Вот и замечательно. Я совсем не против немного поспать и искупаться, – он уселся на камень и, наклонив голову к плечу, принялся наблюдать за мной.
Достав из-за пояса тот самый кинжал, которым проклятый муж хотел меня убить, я, мстительно улыбнувшись, отрубила рыбинам головы, а после выпотрошила.
– Тебе помочь? – поинтересовался супруг по несчастью, зевая в кулак.
От этого вида меня моментально потянуло в сон, и я как следует проморгалась. Вопрос, конечно, пропустила мимо ушей, закинула добычу в корзинку и направилась на поиски подходящего котла. Южанин увязался следом, объяснив это тем, что боится отпускать меня одну. Меня же его близкое присутствие заставляло нервничать.
Наконец, спустившись по природной лестнице на уровень ниже, я обнаружила яму, наполненную парящей водой. Пузыри булькали и лопались, не оставляя сомнений в том, что внутри ну очень горячо. Вот туда я и погрузила корзину с рыбинами. Южанин внимательно смотрел, а потом поинтересовался:
– А не проще было поджарить? Или не доверяешь мне столь деликатное задание?
Я заранее предвидела этот вопрос, поэтому не растерялась.
– Видишь, вода здесь немного светится? Это из-за особой глины. Она очень полезна для магов – укрепляет магические жилы. Есть ее нельзя, но наши предки придумали варить в таких котелках пищу. К запаху и привкусу, конечно, надо привыкнуть, – я с удовольствием отметила, как искривилось лицо Фрида. У него будто все зубы разом заболели.
– Вижу, ты в совершенстве овладела наукой сурового северного домоводства.
Глянув со всей строгостью, на которую только была способна, я ответила:
– Это выживание. Север суров. Не то что ваш разнеженный юг.
– Хочешь поговорить про различия севера и юга? – скрестив руки на груди, он расслабленно привалился к стене пещеры, готовый болтать без остановки.
– Как-нибудь в другой раз, – закрепив ручку корзинки за выступающий камень, я поднялась и размяла спину. Трепаться попусту не было настроения, а пристальный взгляд напрягал. – Источники разные по температуре. Такие, как этот, самые горячие. И чем ниже под землю спускаешься, тем жарче вода. Но ты пока можешь поискать подходящий для купания. Только не уходи далеко, заклинаю тебя!
– Трогательная забота, северяночка.
– Я тебе не северяночка, у меня имя есть.
Что этот наглец себе позволяет? Разговаривает со мной на равных, да и вообще ведет себя так, будто мы уже сто лет женаты.
– Помнится, когда я тебе сказал так же, ты пожелала мне оставить имя при себе.
– Оставь меня в покое! Иди и делай, что хочешь, только молчи.
Он вдруг оторвался от стены и шагнул ко мне. Я едва сдержалась, чтобы не выставить вперед руки – оттолкнуть. Но Фрид остановился, когда между нами осталось расстояние в два локтя. Здесь было тепло из-за источника, но все равно я ощутила упругую волну жара от его тела.
– Больше всего я хочу быть с теми, кто мне дорог, – произнес без тени улыбки.
А я в очередной раз поразилась, как быстро меняется его настроение. Хотя что с него взять? Все южане такие.
Должно быть, в Этьюрдане у него осталась семья. Родители, сестры, братья… жена?
– Наверное, они гордятся тобой, – внутри начало зарождаться чувство – мстительное, разрушительное. – Тем, что ты собирался убить беззащитную женщину, которая даже отпор дать не могла.
– Ты далеко не беззащитная, – он покачал головой и подцепил прядь моих волос.
Я даже служанкам их не доверяла, потому жест показался слишком интимным – по затылку и шее скользнули мурашки, заставив поежиться.
– Но когда на одной чаше весов оказалась моя семья, а на другой – чужая женщина, я выбрал семью. Это правда. Но несмотря на это все, мне жаль, что тебе пришлось страдать.
Я усмехнулась, хотя горло свело от обиды.
– Лицемер!.. – сделала шаг назад, и прядка выскользнула из его пальцев. – Помнишь, сейчас я тоже – твоя семья.
Это прозвучало до невозможности нелепо.
Я и… он? Пфф!
Семьи у меня не осталось, все самые близкие мертвы. Да, дядя и Улвис живы, но я не могла назвать их достаточно родными. Особенно Улвиса. Хоть мы и были помолвлены уже много лет, виделись очень редко.
Мы смотрели друг другу в глаза почти не дыша. Каждый ждал, что другой произнесет хоть слово. Странно, горе-муж молчал и даже спорить не пытался. И вдруг…
– Там же рыба! – я всплеснула руками и бросилась проверять корзинку, но по закону подлости ручка расплелась, и та уплыла куда-то на дно бурлящего котелка. – Да что за невезение!
Отвлеклась на этого гада южного и забыла обо всем на свете. Сидя на коленях у края источника, с отчаяньем смотрела на белесую воду и на то, как булькают пузыри. Для меня она слишком горячая, если полезу, получу такой ожог, что несколько недель заживать будет.
Не говоря ни слова, муженек опустился рядом и, засучив рукав рубашки, сунул в воду руку. С глубокомысленным видом долго что-то искал, а потом все же извлек многострадальную корзину, в которой плавали размякшие рыбьи тушки.
– Конечно, запах у них отвратительный, – прокомментировал, кривя нос. – Ты как хочешь, а я теперь буду только жарить.
– Да поняла я, что ты жареное любишь, – пробурчала себе под нос. – А ты совсем не чувствуешь горячей воды?
Он лишь плечами пожал, протягивая то, что корзиной больше назвать было никак нельзя.
– Чувствую, конечно. Но не так, как обычные люди. Огонь в моих жилах защищает от жара.
Кожа его лишь слегка покраснела. Другой бы на его месте орал и корчился от боли. Я бросила взгляд на разварившихся рыбин, и желудок заболел от голода. Каким бы гадким ни был привкус, хотелось впиться в нее зубами, но делать это при южанине я постеснялась.
Будто ощутив мое замешательство, он встал с колен.
– Пойду поищу бассейн поудобнее. Честно говоря, от холода уже все кости болят, – с этими словами муженек удалился, оставив меня наедине с ужином.
Как мило с его стороны! Ну просто чудеса деликатности.
Фрид
Из-под земли били горячие источники, заполняя мелкие и крупные трещины в породе. Пройдя чуть дальше, я нашел совершенно потрясающий каменный бассейн, будто нарочно вырытый природой для омовения. Над водой клубился пар, заставляя верить, что подземные драконы и правда существуют. Древние, как сам Север, они согревают воду своим дыханием.
Я создал еще один магический светоч – он не нуждался в дровах и питался лишь от моей силы. Потом погрузился в чашу по грудь и откинул голову. Как хорошо… Жар проникал в каждую пору, питая и восстанавливая мой огонь.
Помню, во дворце бассейны были из гладкого розового мрамора, они наполнялись ледяной водой и освежали знойным летом. В воде плавали лепестки роз и других цветов, слуги разносили напитки, а придворные веселились и наслаждались жизнью. Девушки брызгались, весело хохоча, а мужчины глядели на облепленные влажной одеждой тела, пуская слюну.
Но вся эта культурная роскошь ни в какое сравнение не шла с горячими источниками Шерельи. Здесь все было диким, строгим с чужаками, но удивительно настоящим и живым. Шерельей называли этот остров сами северяне, у нас же все, что лежало за Белым морем, звалось коротко и ясно – Север. Хотя дальше существовали еще земли и там, по слухам, ночь стояла круглый год, а снег никогда не таял. Надо бы спросить у Фарданы, так ли это.
На миг показалось, что в клубах пара мелькнуло лицо княжны. Я посмеялся сам над собой – она пришла бы только ради того, чтобы перерезать мне горло. Если бы могла, конечно.
Что-то в ней было цепляющее, я не мог этого не признать. Гордая, прямая и хмурая, но при этом какая-то потерянная. Словно она не нашла своего ориентира в жизни и из последних сил цеплялась за чужой. Все твердила про этого Улвиса, мне он уже не нравился, хоть я его и не знал.
Фардана не такая, какой пытается казаться. Она совершенно другая.
Я опустил веки, чувствуя, как тело расслабляется. Усталость и жар источников брали свое.
Я почти задремал, как в мысли снова вклинился образ северной княжны. Как она стояла, задумчиво глядя вдаль, – прямая, как мачта корабля, статная, как истинный потомок легендарных существ. Настоящая дочь своей земли.
Внутри сделалось паршиво. Я снова почувствовал себя загнанным в клетку, обреченным делать то, к чему не лежит душа. Умом я понимал, что ее жизнь не стоит того, что находится на другой чаше весов. Не стоит моих желаний и совести, есть только долг, который нужно исполнить.
А этот случайный брак – наказание за грехи, не иначе. Пока нас связывает ритуал, я не смогу убить княжну, не убив себя самого. Но часть меня радовалась, что удалось отсрочить неизбежное.
«Сейчас я тоже – твоя семья».
Эта фраза оглушила похлеще пощечины. А взгляд серых глаз еще и сталью задел.
Арх! Как все запуталось… И не у кого спросить совета.
Погружаясь в мутный тревожный сон, я видел дом. Видел лицо сестренки. В нашу последнюю встречу она смотрела на меня так, будто видела ожившего мертвеца. Появилась на пороге спальни, маленькая и хрупкая, как неоперившийся птенец.
– Фрид! – Льяра бросилась ко мне и повисла на шее, зашлась рыданиями.
– Льяра, маленькая, что случилось?
– Не ходи на север, Фрид! – глаза были полны слез, а нос покраснел.
– Почему? – я приподнял ее лицо за подбородок и вытер большими пальцами мокрые следы со щек.
Какой маленькой была сестра, совсем еще дитя! Только двенадцать лет, а уже больна. Острая жалость заставила сердце болезненно сжаться. А Льяра, громко всхлипнув, продолжила:
– Если ты уйдешь, то назад уже не вернешься… Я знаю это… Не вернешься больше домой…
– Ты видела мою смерть?
Она жалобно всхлипнула и утерла нос рукавом шелкового платья. Мать называла ее куколкой и всегда одевала в лучшие наряды.
– Я знаю… ты не вернешься.
Малышка с детства страдала падучей болезнью и иногда, после очередного судорожного припадка, могла пророчествовать – подарок Огня. Ее предсказания бывали неточными, но по спине все равно зазмеился противный холодок. Да, я был воином. Да, я с детства знал, что вряд ли умру в постели от старости в окружении толпы правнуков, но подобное предсказание из уст ребенка прозвучало жутковато.
– Глупости! Ничего со мной не случится, – я улыбнулся через силу и погладил хрупкую спину. – Ты ведь не видела меня мертвым? Вот и все! А теперь хватит реветь.
– В моем видении ты умирал, Фрид… И рядом с тобой была женщина.
Я распахнул глаза. Сердце колотилось, как безумное.
Она стояла на краю каменного бассейна – подбородок вздернут, на губах дерзкая усмешка. Смотрела и ничего не боялась, в руке нож, под ногами – ворох моей одежды.
– Интересно, что будет, если я порежу твои вещи на лоскуты? – совершенно серьезно поинтересовалась княжна.
– Не успеешь, – лениво отозвался я, приподнимаясь и стирая с лица влагу и остатки дремы.
– Тебе придется поселиться в этих пещерах. Снаружи скоро станет так холодно, что даже огненный маг заледенеет. Темная ночь никого не щадит. Но возможно, ты умрешь раньше. От голода. Интересно, в этом случае заклятье меня коснется?
Каждое слово она выговаривала с наслаждением, глядя на меня сверху вниз. Сразу видно, привыкла указывать и командовать своими людьми, сероглазая бестия. Присев на корточки на краю бассейна, покрутила в пальцах нож, голову склонила набок.
Ворот рубашки распахнулся, обнажая гибкую белую шею, изящные ключицы и цепочку, на которой она носила мужской перстень.
– Порассуждаю об этом на досуге, – ответил я.
Ну точно, девчонка.
Фардана поднесла лезвие к моим штанам и подцепила ткань. Я сомневался, что северянка действительно на такое способна. Или…
– Ты ведь княжна, с тебя люди берут пример. Воспитание позволяет тебе врываться в купальню к мужчине? – спросил я, с удовольствием отмечая, как усмешка сползает с ее лица.
– Я повидала множество голых мужчин, так что меня ничего не смущает, – нашлась она. – Так что, резать?
Молча я поднялся и выбрался из чаши. Не хотелось покидать это блаженное место, но щеголять в дырявых штанах не хотелось еще больше. Выглядела северянка так, будто и впрямь собиралась проделать дополнительные отверстия. Она поднялась во весь рост, держа перед собой нож и мои штаны, как будто они были щитом.
– Отворачиваешься? Вряд ли у меня есть что-то особое, чего не было у других.
– Я просто боюсь за свои глаза. Они слишком нежные для такого зрелища, – произнесла, тяжело выталкивая слова, а потом повернулась боком, демонстрируя гордый профиль.
– Ну что же ты не режешь? – спросил я вкрадчиво, уже понимая, что ее угрозы – пустое бахвальство.
Она недовольно поджала губы и наградила меня острым взглядом.
– На самом деле я пришла, потому что тебя слишком долго не было. Думала, ты потерял сознание от жара и утонул. Такое иногда случается. И вообще, я тоже хочу помыться!
– Ах вот оно что!
В ответ на тираду северянки я расхохотался и, протянув руку, забрал одежду. На миг наши пальцы соприкоснулись, и княжна отдернула руку, словно это был ядовитый скорпион.
– А знаешь что, Фардана Ангабельд? – я выдержал паузу, наслаждаясь ее попытками спрятать взгляд. – Ты начинаешь вести себя, как настоящая жена.
Фардана
Южанина не было слишком долго. Это стало главным оправданием, когда я пошла его искать. Ну не утонул же он, в конце-то концов? Если бы это случилось, я бы тоже была мертва.
А этот гад всего лишь спал! Вольготно раскинув руки и положив голову на бортик чаши, улыбался, будто ему снилось что-то приятное. Влажные темные пряди прилипли ко лбу и к вискам, на груди блестели капли пота и пара.
Очень кстати рядом оказались его вещи, и я… Не знаю, что на меня нашло. Это была глупая и мелочная месть, но в те мгновения я действительно думала о том, что будет делать южанин, если останется без одежды. Куда ему идти? Только помирать в пещерах от голода или снаружи от холода. Но я не была до конца уверена, что стану свободна от него.
А еще…
Думать об этом было неприятно, конечно, но я смутилась. Почувствовала, как краска заливает лицо, когда он приблизился ко мне и обдал жаром разогретого тела. Гордость не позволила мне отшатнуться или поднять крик, поэтому я просто отвернулась.
Как ему не стыдно! Ох уж эти южане. Для них обнажиться – раз плюнуть. Совсем совесть потеряли в своей жаре. И этот такой же. Тело – храм души, его нельзя показывать кому попало.
Когда он ушел, я разделась. Оставила лишь кольцо на цепочке – с некоторых пор считала его своим оберегом, памятью о брате. Украшение было сделано из рога нарвала, которое преподнес как подарок глава одного из северных родов.
Остальные вещи сложила поближе к краю. И нож – туда же. А то вдруг решит отплатить мне той же монетой и заявится в купальню? Не знаю даже, смогу ли выскочить вовремя, если он решит испортить мою одежду. У меня, в отличие от южанина, совесть есть.
Расплетя надоевшую и спутанную косу, я разметала волосы по плечам и спустилась в воду. Ох и горячей она оказалась! Мне проще было переносить ледяную, чем такую. С детства отец заставлял нас с братом плавать во фьорде зимой, и я часто благодарила его за суровое воспитание.
Он как чувствовал, что однажды Гилбара может не стать, растил меня ему на замену. Тренировались мы вместе, изучали политику и историю тоже вместе. Учились подчинять магию одновременно. Мой близнец был во всем лучше и талантливей меня, зато сейчас…
В груди заныло. Прошло уже шесть лет, а боль не утихает. Только отползает в угол, прячется, но при каждом удобном случае начинает скалить зубастую пасть.
С остервенением я принялась тереть кожу. Прополоскала волосы, вымыла из них всю грязь. Постепенно вода перестала казаться такой обжигающей, тело наполнила тягучая нега и успокоение. Я хотела прикрыть глаза на несколько мгновений, но вовремя отказалась от опасной затеи.
Когда с купанием было покончено, я застирала грязные пятна на рестре и штанах, почистила сапоги. Горе-муж так предусмотрительно оставил мне свой огонек! Собрав вещи в охапку, босая, прошла узким ходом к нашей пещере. Нашей… Боги, как звучит-то! Прямо общее жилище, только мебели не хватает.
Южанин успел уничтожить остатки рыбы и сидел у стены, сложив руки на груди и вытянув ноги. Я невольно оглядела их, отметив, какие они длинные, ну просто огромные! И штаны не скрывают развитых мышц. Судя по тому, что я увидела сегодня, он уделял много времени тренировкам, а оружие носил не для хвастовства. Он был как раз таким, каким и должен быть мужчина – подтянутым, быстрым, как остро заточенный клинок. Даже жаль немного, что он мой враг и человек, к которому я никогда не смогу повернуться спиной.
Задумавшись, я не заметила, что он уже долго разглядывает мои голые ноги. Второй раз за день! Чулки я надевать не стала, штаны закатала до колен – хотелось дать стопам отдых.
– Почему ты не спишь? – спросила, чтобы развеять давящую тишину.
– Хотел тебя дождаться, – он пожал плечами. – Кстати, рыба получилась не настолько отвратной, как показалось вначале.
Я разложила вещи на камнях и присела напротив огня. Фрид шевельнул пальцами, и пламя засветило ярче и теплей. Чтобы высушить волосы, стала перебирать влажные прядки и расчесывать их пальцами. Это молчание было неуютным, мне оно не нравилось, да и горе-муж все смотрел, не отводя глаз.
Что еще ему надо?
Я вытащила из кармана оставшиеся ягоды льдяники и закинула в рот. Терпкий вкус разлился на языке, и я блаженно прикрыла веки.
– Как ты можешь их есть? Как будто елку жуешь, – заявил он, скривившись.
– Я тебе и не предлагала, – буркнула себе под нос, а потом взвилась: – Тебе поговорить неймется? За день не наговорился? Интересно, все южане такие надоедливые болтуны?
Он закинул ногу на ногу и устроился еще удобней. Казалось, этот человек вообще не чувствует неловкости.
– Тебе стоит попробовать виноград, северянка.
– Что это еще такое?
Выражение лица, с которым он это произнес, было слишком… хитрым. Даже провокационным.
– Виноград бывает разным. Наши виноделы выращивают особый сорт: темно-синие, сладкие, крупные длинные ягоды размером с… – он продемонстрировал палец. – …размером с фалангу. Кожица у него плотная и упругая, а под ней – сочная мякоть.
От описания заморской диковиной ягоды во рту начала собираться слюна. Я почти представила себе этот божественный вкус, как проклятый южанин все испортил.
– Все девушки любят виноград, – сообщил тоном опытного искусителя. – Особенно когда кормишь им их с рук. Вкладываешь сочную ягоду прямо в губы.
– Оставь свои грязные фантазии при себе! – бросила я, начиная краснеть.
Из его уст даже невинное описание звучало до невозможности чувственно. Будто южанин говорил вовсе не о еде.
– Что с тобой, Фардана? – уловив мое настроение, поинтересовался он. И такая забота еще притворная, а голос, как у лекаря, справляющегося у больного о самочувствии. – Ты что так волнуешься?
– Я спокойна, понял? – огрызнулась, пряча глаза. Вот… зараза.
– Оно и видно.
А потом:
– Ты бы хотела попробовать?
– Что? – взгляд против воли упал на мужские губы.
И представила, как он кладет мне в рот эту странную ягоду.
Фу, какая гадость! Ох, Матушка Метель и Отец Холод, о чем я только думаю? Храните меня боги от такого непотребства! Наверное, это все влияние брачной татуировки, она мне разум туманит. Чем дольше на мне эта дрянь, тем более непредсказуемыми могут быть последствия.
Где-то я об этом читала… Вроде…
– Я, вообще-то, все еще про виноград говорю, – резонно заметил горе-муж, подтягивая к груди колено и откидывая влажную челку со лба.
– Ты издеваешься?
– Нет. Я – сама серьезность.
– Тогда знай, твой виноград мелковат для меня.
Он только фыркнул в ответ и закатил глаза.
Самоуверенный паршивец. То, что он свой виноград кому-то там в рот засовывал, еще ни о чем не говорит. Мужчин судят не по количеству женщин, не по пышным фразам, а по поступкам. Он собирался убить меня, и этим все сказано. Такое забыть невозможно.
– Знаешь что? – я бросила в его сторону высокомерный взгляд и завернулась в плащ до самого носа. – Ты как хочешь, а я спать. Хоть во сне не буду видеть твое лицо и не буду слушать твой противный голос.
– И не надейся. Я тебе приснюсь.
– Иди ты! – прошептала я, давя зевок.
Пусть только попробует! Хоть во сне, но убью мерзавца.
А приснился мне извилистый фьорд и берега, поросшие мхом, огни факелов и венки на воде. Я – в белом платье невесты, расшитом серебром и жемчугом так обильно, что подол шуршал при каждом движении. В нем я чувствовала себя обнаженной и абсолютно беззащитной.
У алтаря я стояла одна. Жениха видно не было, вместо гостей – смазанные тени. Звучали церемониальные песни, жрецы жгли пучки сухих трав и окуривали святилище можжевельником, чтобы отогнать злых духов. Мне дали испить свадебного напитка и, набросив на плечи меховой плащ, повели по вырубленному в скале тоннелю. Я знала, что он ведет в сердце Хеды.
Время тянулось, как смола, платье грозило задушить, и я с огромным удовольствием сорвала его, оказавшись в просторной спальне. Бросив взгляд вниз, обнаружила, что клочья ткани превратились в снег и растаяли.
Колдовство какое-то.
Я нырнула в теплую постель, устланную песцовыми шкурами и, потянувшись, провалилась в сон. А пробудилась от того, что кровать прогнулась под чужим весом.
Дрова в очаге почти прогорели, было темно и прохладно. Но света хватило, чтобы увидеть нависающее надо мной тело – широкую грудь, сильные плечи. И лицо…
Это был вовсе не Улвис.
Я вынырнула из сна, как из кипящего озера.
Приснится же такое. Чушь, бред, издевательство. Но ведь не соврал, гад южный… Его стало слишком много в моей жизни, даже в сны лезет. Не позволю!
Мое бедное тело превратилось в деревяшку. Шея и спина болели так, что я с трудом повернулась и села.
Так, а где этот южанин бродит?
Обшарив взглядом пещеру, не обнаружила присутствия муженька. Может, пойти поискать?
Ведомая тревожным предчувствием, тихим шагом двинулась в направлении выхода. Стоило выйти за пределы освещаемого круга, как на меня со всех сторон обрушилась темнота. Я ругнулась сквозь зубы, и взгляд снова упал на магический огонь. Он вился и потрескивал, время от времени рассыпая искры, будто и в самом деле был настоящим. Сиял мягко и заманчиво, тяжело отвести взор. Ноги сами понесли вперед…
Почему не могу сопротивляться, как будто коснуться его – это то, в чем я нуждаюсь. Пальцы несмело потянулись к пламени. Тонкий язычок отделился от костра и лизнул запястье. Инстинктивно я отдернула руку, но в следующий миг поняла, что огонь не жжется. Совсем. Там, где на коже отпечаталась брачная татуировка, щекотно забегали мурашки, будто меня коснулись гусиным пером.
Набравшись храбрости, я снова приблизилась к огню и протянула обе ладони. И стала наблюдать, как золотистый язычок перетекает в руки, как в чашу. Я даже дыхание задержала, так заворожило это действо. Внутреннее чувство подсказывало, что теперь, когда я связана с его хозяином узами, он тоже не причинит мне вреда. Это одновременно и пугало, и заставляло сердце биться сильней.
Главный костер так и остался гореть, а у меня теперь был свой собственный свет. Вспомнились глаза южанина – что отразится в них, когда он поймет, что я присвоила частицу его магии? Удивится? Рассердится?
Осторожно я направилась к выходу из нашей пещеры. У меня была хорошая память, я хорошо ориентировалась в таких местах, потому без труда прошла по нужным ходам. Один раз вспыхнула мысль – куда и зачем я иду? Может, вернуться и попытаться уснуть? Но неведомая сила тянула наружу, как на аркане.
Я замерла у выхода из пещеры. Холодный ветер лизнул лицо и открытую шею, а мой хрупкий огонек дернулся и погас. Сожаление разлилось в груди горечью, но в следующий миг я посмотрела туда, где раскинула ветви ель.
И увидела его. Своего заклятого мужа.
Подглядывать, конечно, нехорошо. Но порой интересно.
Южанин стоял, охваченный пламенем с ног до головы, и на мгновение мне показалось, что сейчас он превратится в обугленную головешку. Но тот не выказывал беспокойства, словно это состояние было для него, огненного мага, самым естественным на свете.
Согнув руки в локтях, он сложил пальцы в какой-то знак, и пламя впиталось в землю.
А мой муж запрокинул голову, прикипев взглядом к сине-зеленые волнам. Сам Север рисовал на небесном холсте картины, от которых захватывало дух. Прямо над нашими головами вспыхнул полукруг с отходящими от него зубцами – те пульсировали, напоминая корону кого-то из древних.
Северный огонь звал, просил, манил, но я пока не могла забрать себе его силу. Весь день не утихала ноющая боль в поврежденных жилах, я чувствовала себя дырявым решетом. Но после того, как прикоснулась к пламени, что-то неуловимо поменялось. Как будто оно погладило меня изнутри, пожалело.
В этот волнующий миг я поймала на себе чужой взгляд – он забрался под плащ и слой рубашек. Воздух в легких сразу стал тяжелым и вязким.
Фрид протянул руку и сделал знак подойти.
Мне надо было, гордо вздернув подбородок, отвернуться и удалиться прочь, но я не смогла этого сделать. Странная внутренняя потребность заставила осторожно приблизиться, ступая на носочках. Смерзшаяся трава похрустывала под ногами – опять выпало снежное крошево. И звуки эти казались слишком громкими в окутавшей нас тишине.
Южанин почти коснулся моих плеч, как будто собирался сгрести в охапку, но рука замерла в воздухе, не касаясь. И хорошо – мне совершенно не хотелось ругаться. Я терпеть не могла чужие прикосновения с детства, они вызывали приступы тревоги и желание либо убежать, либо ударить.
Когда Улвис поцеловал меня три года тому назад, я разбила ему нос. До крови. А он лишь посмеялся и сказал, что я горячее огня.
Не к месту вспомнила! Ощущение чужих губ на губах – будто целуешь лягушку.
– Что ты делал?
– Тренировался, – он улыбнулся краем рта, смотря на меня очень странно.
Это был не тот оценивающий, не насмешливый взгляд, а слишком глубокий, обволакивающий.
– Огонь требует постоянного контроля и сосредоточения. В какой-то степени мы, огненные маги, постоянно воюем с ним за свой рассудок. Один их моих братьев умер, дав стихии себя поработить.
Я прекрасно знала, что значит терять близких. Я его понимала.
– Не поздно ли для тренировок? Утром будешь разбитый, как дальше пойдем? Я тебя тащить на себе не буду! – предупредила на всякий случай.
Южанин усмехнулся.
– А я не мог уснуть. Хотел немного потренироваться, но увлекся. Время здесь течет по-другому. Забываешь обо всем.
Хоть он и убрал огонь, в воздухе до сих пор висело призрачное тепло. Захотелось обмахнуться ладонью, но вместо этого я сильнее укуталась в плащ. Ах, если бы он мог меня защитить!
Не сговариваясь, мы отвернулись друг от друга и посмотрели вверх, где ярко-зеленое пламя продолжало свой волшебный танец.
– Теперь, южанин, ты будешь видеть его почти каждую ночь. Будешь убегать, а я – разыскивай.
– Разве ты меня потеряла? – в голосе прозвучало изумление. – Уже второй раз за сутки ходишь искать. Так переживаешь или просто скучаешь?
Смущение ударило краской в лицо, но я произнесла как можно более едко:
– Ты как дитя малое. Глаз да глаз нужен. Увы, пока на нас брачные метки, я вынуждена волноваться за твою жизнь, как за свою собственную.
Пререкаться он не стал. Вместо этого закатал рукав и уставился на узорный орнамент татуировки. Или у меня что-то с глазами, или она действительно мерцала, как северное сияние.
– Свою покажи, – произнес Фрид, уже намереваясь схватить меня за руку, но я ловким жестом спрятала ее за спину. – Я чувствую в себе изменения и намерен разобраться, в чем дело.
– А я не намерена. Все равно этому скоро придет конец.
Южанин хмыкнул, сжав пустую ладонь.
– Если бы я знал, что мне в жены достанется такая упрямая девица, давно принял бы целибат и ушел служить в горную обитель. Понимаешь, я читал про случаи заключения подобных союзов, но оба связанных всегда владели одной стихией. А наши совершенно разные, даже противоположные. Может случиться так, что мы оба приобретем новые силы и навыки.
Фрид напирал не только словами. Говорил убежденно, делая шаг за шагом, заставляя меня пятиться и упрямо мотать головой. Взгляд его пытал, жег, рвал на части.
– Знаешь что? – когда отступать надоело, я остановилась и ткнула пальцем ему в грудь. – Я не желаю иметь с тобой никаких дел.
– Понимаю. Наше знакомство было не самым приятным, но я хочу попытаться исправить хоть что-то.
– Ничего не исправить, южанин, – закусив губу, я мотнула головой. – У меня своя правда, а у тебя своя. Мы по разные стороны и навсегда там останемся.
Когда я говорила, Фрид смотрел на меня не мигая, с совершенно нечитаемым выражением лица. Краем глаза я видела, как сильно напряжены его плечи, как он стискивает пальцы.
– А если попробовать?
– Не надо. Это бессмысленно.
Да что он такой настойчивый?! С первого раза не понимает. Но какая-то крошечная часть меня все зудела и зудела, подбивая с ним согласиться.
– Может, наша встреча была предопределена богами? Я уже не знаю, что думать. У меня внутри полный хаос, Фардана.
Шаг вперед. Взгляд, скользнувший по моему лицу.
– Тогда боги просто сошли с ума, – прошептала я, глядя в темные глаза, на дне которых вспыхивали и гасли искры.
Я отвернулась и, опустив голову, зашагала к пещере.
– Вернемся к этому разговору, когда бы будешь готова! – донесся голос.
Не буду я готова, даже не думай. Подпустить врага слишком близко? Что может быть безрассудней!
Там, где ступали мои ноги, серебрилась звездная пыль и появлялись маленькие белые цветы, похожие на звезды. Едва не запнувшись от удивления, я сжала руки в кулаки и ускорила шаг.
Что за?.. Столько лет этого не было. Так почему именно сейчас?
И почему рядом с ним?