Варвара Андреевна Русакова, приятная женщина неувядшей первой молодости, заходила в свой подъезд со смешанным чувством. С одной стороны, просто необходимо было горевать, скорбеть и печалиться, а с другой… на душе было светло и бесстыдно радостно, однако Варя добросовестно пыталась кручиниться.
Дело в том, что сегодня она наконец-то получила наследство от своей далекой, малознакомой, но все же родной бабушки, и теперь располагала довольно внушительными средствами.
Бабушку она не помнила совсем. Отец с матерью разошлись, когда Варе было едва ли годика полтора, а потому особой утраты она не испытывала абсолютно. Хотя честно пыталась.
– Так нельзя! – строго заявила себе Варвара и даже остановилась посреди улицы. – Бабушка прекрасный человек, оказывается. Всю жизнь копила! Она меня любила! А я… Она меня любила.
Варя ненадолго остановилась и попыталась представить, как могла ее любить неизвестная старушка. Как она гладила ее по голове, как ласково улыбалась. Наверное, пирожками кормила, оладушками со сметаной. И вот теперь ее нет.
Фантазия у Варвары Андреевны любезно дорисовала трогательные мелочи, и уже по щеке поползла прозрачная горошина слезы. И веселиться расхотелось, а бессовестная радость сменилась горьким комом в горле. Ведь и в самом деле, горько, когда уходит неплохой человек, который к тому же в самые последние дни думал о тебе.
Двери Варя открыла своим ключом и практически сразу же натолкнулась на мать и брата. В прихожей, перед большим зеркалом, словно изваяние застыл братец Иванушка, сын матушки от другого недолгого брака, а возле него, точно муха, кружилась сама матушка. Братец сегодня был при параде – в единственной белой рубашке, которую ему подарили на двадцатипятилетний юбилей и которая и пролежала ненадеванной пять лет, в поношенных джинсах и в выходных белых кроссовках. Маменька же порхала возле сыночка, пытаясь пристроить ему на шею галстук-селедку (который, вероятно, одолжила у соседа-пенсионера).
– А, явилась… – рассеянно поприветствовала дочь Валентина Наумовна. – Варь, глянь, галстучек сюда нормально будет, да? Ваня, не горби живот. Пуговицы отлетят.
– Мам, ну чего вы придумали-то? – поморщилась Варя. – Кроссовки и галстук!
– Да! – немедленно кинулась в крик Валентина Наумовна. – А потому что нету у мальчика туфлей! У нас, чтоб ты знала, денег нет на туфли ребенку!
– Ничего… – расплылся в счастливой улыбке Иван. – Сейчас Варька деньги получила, купим.
Упоминание о деньгах отчего-то неприятно царапнуло, но Варя только тряхнула головой:
– Мам, ну правда, галстук убери. Не подходит.
Маменька кивнула, быстро унеслась в комнату и через минуту уже повязывала на шее сына кошачий бант.
– Красавец, а? – любовалась сыночком Валентина Наумовна. – Варька, не морщись. Ванечка у нас сегодня выглядит как начинающий миллионер, правда же? Ну чего молчишь, Варь? Деньги-то получила?
Ну никак ее братец на миллионера не походил. Разве только на разорившегося… и сошедшего с ума от горя.
– А куда это он? – кивнула Варя, проходя в кухню. – Прямо смотрю, наряжаетесь, как на утренник.
– А вот и не угадала, – хитренько усмехалась матушка. – Вань! Скажи, куда ты идешь.
Но Иван не мог говорить, он разглядывал в зеркале свое отражение, менял позы, бережно поправлял бант, томно прикрывал глаза и, судя по всему, очень себе нравился.
– Свататься он идет, – торжественно объявила Валентина Наумовна. – К Зойке.
Варя уже налила себе в кружку горячего кофе, но, услышав такую новость, даже кофе пролила, и черная капля плеснулась на кофточку.
– Как… к Зойке? – уставилась она на мать. – Она ж замужем. Давно и надолго.
Варя прекрасно знала Зойку Архипенко. Они раньше жили по соседству, и, вероятно, поэтому Зоя была единственной девочкой, которая не кидалась в Ваньку жевачкой. Зоя вообще была девочкой тихой, скромной и исключительно воспитанной. Она даже давала Ваньке списывать свои домашние задания. Иван, безусловно, оценил такое отношение, присмотрелся к девчушке и в благодарность влюбился. Его любовь тянулась весь десятый класс, преодолела все препятствия и сохранилась до нынешних дней.
Зойка о такой святой любви, похоже, даже и не догадывалась. Она хорошо закончила школу, институт, необыкновенно расцвела, стала красавицей и выскочила замуж за успешного бизнесмена – их с Ванькой одноклассника Сашку Зайцева, которого любила со второго класса. Зоя родила двух детишек, жить переехала в центр города и теперь приезжала сюда только навестить родителей.
Неизвестно, помнила ли она вообще, что живет где-то такой красавец Русаков Иван Филиппович, а уж о том, чтобы отвечать на его чувства… Хотя нет… Иванушка не давал ей забывать о себе. Всякий раз, когда во двор въезжала темная машина Зайцевых, он начинал суетиться, быстренько надевал все чистое и бежал встречать одноклассников. Он долго и уныло объяснял Зойке, каким пожаром в его груди горит любовь к ней, обиженно щурил глаза на Сашку и, в конце концов, занимал у них деньги до следующей получки.
Варя всегда удивлялась, как это господа Зайцевы до сих пор не спустили его с лестницы? Неужели рассчитывали, что Иванушка и впрямь когда-нибудь вернет долги? Да Ванятка в жизни нигде не работал! А все потому, что никак не мог найти хорошо оплачиваемую работу. Да и как ее найдешь, если он приходил к менеджерам по кадрам и сразу заявлял, что он инвалид детства и ему требуется облегченный труд тысяч, примерно, на пятьдесят. Естественно, менеджеры таращили глаза и с сожалением докладывали, что именно такие вакансии на данный момент заняты.
В общем… было просто непонятно – на что еще надеялся братец.
– Как же он пойдет свататься? – ничего не понимала Варя. – Зоя своего мужа на нашего Ваньку точно не поменяет. Я б ни за что…
– Да ты-то коне-е-ечно! – презрительно скривился Иван. – А вот Зоя… Она ж когда за своего-то выскочила? Когда я нищим был! А кто ж за меня, нищего дурака, побежит? А теперь-то я! О-го-го! Теперь-то за меня любая пойдет.
– А теперь ты что – богатым дураком стал? – фыркнула сестра. – Вот и мама чего-то на миллионера намекала. И откуда ж у тебя миллионы?
– Так ты ж получила! – возмущенно вытаращилась на дочь Валентина Наумовна. – Или чего – опять, что ль, не дали?
– Дали, – кивнула Варя. – Но только это ж мое наследство. У меня, между прочим, свои планы. И, может быть, тоже хочу… семью создать.
– Это с Семисуковым, что ли? – перекривился Иван.
– С Семистуковым! – рявкнула Варя. – Его фамилия произошла от слова «стук», понятно вам? А не от каких-то там…
– Нет, миленькая моя, – усмехнулась мать. – Это, может, у его матери фамилия от «стуку», а у Леньки твоего точно от «сук» пошла фамилия. Да у них весь род от этого слова пошел! Я отца его знаю, тот еще кобель, и деда…
– Ой, мам, ну откуда ты деда-то знаешь?! – не вытерпела Варя. – Прямо знает она деда!
– Так ты ж с Ленькой-то поди полгода жила! – всплеснула руками Валентина Наумовна. – Мы за это время со сватьей-то о чем только не переговорили. О мужиках-то в самую первую очередь. Кобель он у тебя потомственный, вот что! С тобой он точно жить не станет. Уж я-то знаю. У меня ж опыт дай бог!
– Конечно! – кончилось терпение у Вари. – Как нам вообще с ним было жить, когда вы нам выделили проходную комнату, а сами еще и до двенадцати часов сидели в этой комнате у телевизора свои сериалы смотрели? Никакой молодой семейной жизни. Взяли бы и отдали нам вон ту комнату, так нет ведь!
– Ну, миленькая моя, – запыхтела Валентина Наумовна, – пока еще я здесь хозяйка. Кому какую комнату отдавать – я решаю. А Ванюша бы в проходной жил, да? У него и так никакой личной жизни.
– Тем более, зачем ему та комната? – вздохнула Варя и решительно заявила: – Так что… Я покупаю себе квартиру, вот! А вы…
– И съезжаешь?! – не смог сдержать восторга братец. Он даже присел от удовольствия, отчего его джинсы предупредительно затрещали. – Ма, ты тогда переезжай в Варькину комнату, а мы с Зойкой займем…
– Дурак! – рявкнула мать. – Зойка за тебя не пойдет. Ты же опять получаешься нищий.
– Да что вы прицепились к этой Зойке? – поморщилась Варя. – У нее муж, дети, а вы…
– Ты ничего не понимаешь, – взялась разъяснять ситуацию мать, – муж будет платить хорошие алименты, а дети… дети будут учиться в Англии. Как ты не поймешь-то? А ты вот со своей квартирой все испортила.
– Ма! – носился по комнате счастливый Иванушка. – А мою кровать мы тогда вот сюда передвинем. Ага? Когда Варька себе квартиру купит, ладно?
– Чистое дитя, – горько сложила руки на животе Валентина Наумовна.
– Ему б на работу, – буркнула Варвара и прошла к себе. Сегодня она уже ни с кем не хотела ссориться.
Утром Варя летела на работу, точно на крыльях. Сегодня она своему директору такое скажет! Такое!
Так случилось, что директором являлся бывший муж Вари – Леонид Игоревич Семистуков. Господи, да какой Леонид Игоревич? Ленечка. Они и фирму открыли вместе, еще когда были мужем и женой. И сразу решили – Ленечка будет директором, а Варя его замом. Ленечка всегда был очень сообразительным, фонтанировал идеями, а Варя доводила начатое до конца. У них образовался прекрасный тандем – и в работе, и в жизни. Ну да, семья немножко разрушилась… то есть не немножко, а совсем, ну так Ленечка сразу предупреждал, что он ни с одной женщиной не может жить больше месяца! Конечно, Варя надеялась, что уж она-то нарушит эту устоявшуюся традицию… и нарушила. С ней он прожил чуть больше полугода. Он ушел, оставив Варе квартиру, а себе забрал фирму.
– Лень, ну так это ж мамина квартира, – пыталась восстановить справедливость Варя.
– Так я ее и не забираю! – рассуждал Леня. – И потом… Русакова, ну не мелочись. Ты ж все равно остаешься в фирме работать. Моим замом. Встречаться будем ежедневно. Или ты хочешь вообще – горшок об горшок?
Нет, Варя не хотела. Вот так и случилось, что они уже не живут одной семьей, но Леня по-прежнему директор, а Варя его зам. Да и отношения у них сохранились чудесные. Быть может, именно поэтому она все еще надеется вернуть обратно веселого, умного и чертовски обаятельного Семистукова…
Варя усмехнулась. За три года, что они в разводе, перед ее глазами прошла такая нескончаемая череда Ленечкиных длинноногих, грудастых красавиц, что она уже стала относиться к ним философски – все равно ее бывший муж так ни на ком и не женился, то есть лучше ее, Вари, не нашел, а значит, оставалась еще надежда, что удастся склеить разрушенную семейную идиллию. Особенно когда появится своя квартира! Они же с Ленечкой столько мечтали, что вот появится у них свой уголок…
Она даже глаза зажмурила от удовольствия. Здорово! Вот сейчас Ленечка обрадуется! Тоже небось не сахар в съемных-то жить.
Она вбежала прямо к нему в кабинет, даже не успев скинуть пальто. Муж внимательно пялился в монитор, морщил лоб, шевелил губами, то есть работал в полный накал.
– Леонид! – торжественно встала на середину кабинета Варвара, эффектно швырнула пальто на стол и хитро прищурила глаза. – А не обрадоваться ли тебе прекрасным новостям? М-м?
– Варвара Андреевна… я тебе рад… – ответил Леонид, не отрываясь от компьютера. – Что у нас за новости? Ты нашла богатого заказчика?
– Лучше, Ленечка. Лучше. У меня умерла бабушка!
– Ты, Русакова, с ума сошла, что ли? – испуганно вытаращился Семистуков. – Нашла чем радовать.
Варя вдруг сообразила, что и в самом деле ляпнула совсем не то, снова вспомнилась вчерашняя фантазия про нежную, родственную любовь, и она совершенно искренне швыркнула носом.
– Я не этому радуюсь, между прочим, – обиженно проговорила Варя. – По этому поводу я как раз безутешно горюю. А вот то, что моя любимая бабушка обо мне побеспокоилась, оставила приличное состояние, вот это радует.
Семистуков откинулся на спинку кресла и присвистнул.
– Состояние? Ни фига себе… Серьезно, что ли?
Варя даже не стала отвечать. Она все еще была обижена. Ну, или не обижена, а так просто дулась. Она его обрадовать хотела, думала, сейчас он начнет документы к потолку бросать от счастья, а он. Теперь она сидела на стуле, закинув ногу на ногу, и ждала, как себя поведет Ленечка дальше. Деньги его никогда не оставляли равнодушным.
– Ну и что ты с ними решила делать? – все же не выдержал Семистуков.
– Я… решила купить себе квартиру, – ответила Варя, вальяжно качая ногой. – Все же… я уже не девочка, пора и о семье подумать. В общем, надо мне свое гнездышко вить. Как ты думаешь?
– А чего думать, конечно, не девочка, – кивнул бывший. – Покупай. Слушай, Варь, а ты не ездила к тому мужику, который в прошлую пятницу у нас здесь три часа висел? Что ж мы человека никак отоварить не можем?
– Ездила я, – буркнула Варя. – И отоварили его уже. Прямо в понедельник и отоварили.
Она поднялась, потянулась, словно кошка, и медленно вышла из кабинета. Даже песенку какую-то себе под нос замурлыкала. А хотелось орать! Это что ж такое? И квартирой его не взять? Совсем, что ли, остыл? Никаких чувств не осталось? А зачем тогда на ее ноги косился? Эх, надо было бы сапожки новенькие прикупить, тогда бы точно сломался. А то в этих сапогах…
Семистуков зашел к ней в кабинет после обеда. Сначала завел разговор, прямо сказать, ни о чем.
– Варь, у нас там, смотри, кое-какие денюжки образовываются, может быть, нам дочернее предприятие открыть, как думаешь? Я уже себе всю голову сломал, – проговорил он, задумчиво раскачиваясь с носки на пятку.
– Это… ты хочешь, чтобы у тебя была фирма и у меня, так, что ли? – испуганно выдохнула Варя. Сейчас они разделятся, и больше уже не будет каждый ее день начинаться с приветствия любимого мужа. Бывшего. – То есть… ты хочешь…
– Варь, а тебе чего – сильно плохо моим замом работать? – спросил он, заглядывая ей в глаза. – Съехать хочешь?
– Я-я?! Я не хочу. Я думала, это ты… разделить…
– Кстати! – обрадованно вздернул брови Семистуков. – Я вот чего подумал про твою квартиру-то… На фига тебе сейчас квартира? Ты возьми, поставь цветочный павильон, и через годик у тебя будет своя квартира, прекрасная работа, а ты будешь полеживать на собственном диване, поглядывать в собственный телевизор и поплевывать в собственный потолок. А денежки, между тем, будут ка-пать, ка-пать, ка-пать!
Варя опешила. Такого поворота событий она и вовсе не предполагала.
– Павильон? Так… а… я ж в цветах ни бум-бум, – растерянно протянула она. – Я ж вообще… в цветах-то… ни разу не Менделеев! Как я с ними работать-то буду? Они ж у меня завянут.
– О, боже! – закатил глаза к потолку Семистуков. – Ни у кого не вянут, а у нее… Ну и фиг с ними! Пусть вянут, новые купишь. Зато деньги – лопатой. Я-то знаю, можешь мне поверить, у меня одна… ну, в общем, чего я тут распинаюсь? Деньги есть? Открывай цветочный павильон!
– А… сколько там нужно денег-то? У меня и не хватит, наверное. И откуда ты знаешь, что через годик я буду в своей собственной квартире плеваться? Ну, в смысле, что я квартиру куплю? Они чего – так много зарабатывают? Да! А сколько они зарабатывают?
– Немало, – уклончиво ответил Ленечка. – У меня одна знакомая продавцом в «Цветах» работает, так она рассказывала, что меньше двадцатки в день даже и не мыслят. Их еще и ругают, если двадцатка.
– Так это они половину миллиона в месяц получают, что ли? – не поверила Варя.
– Половину не половину. А не бедствуют, – фыркнул Семистуков. – И сами себе хозяева, заметь.
– Но… я же не могу. Я же здесь работаю.
Ленечка покачал головой.
– Варь, ну ты подумай, ты же можешь больше. Я сам здесь неплохо справляюсь. По большому счету у нас уже давно половину штата сократить надо, а мы… все раздуваем. Раздуваем! И потом – ну чем плохо, если у тебя будет свое дело, а у меня свое, а? Оба будем бизнесмены. К чему нам тут-то семейственность разводить?
Ага, так, значит, все-таки семейственность! Сердце Вари подпрыгнуло до подбородка и сладко растаяло. Действительно. Ленечка все же ее любит по-прежнему, правда, деньги он тоже не разлюбил. И что такого, если он продумал все лучше, чем она себе представила. Будет у них квартира. Ну и что, что чуть позже, зато потом!.. Оба бизнесмены. Как красиво сказал! Это ж он о ней беспокоится. Полмиллиона каждый месяц, это ж…
– Хорошо, Ленечка, – сверкнула она глазами. – Я подумаю.
– Да чего тут думать, – отмахнулся Леонид. – Говорю тебе, у меня верные данные. И потом, учти, цветочники, как правило, не по одному павильону имеют. Было бы плохо, с чего б они деньгами раскидываться стали.
Он еще что-то говорил, но мозг Вари, опьяненный ответным чувством, а также большими деньгами, чего уж зря скромничать, уже ничего не воспринимал.
– Ленечка, а можно… Можно я прямо сейчас побегу и присмотрю себе павильон, а? – уже совсем не терпелось ей. – Чего ж время зря терять, а?
– Прямо сейчас? – удивился муж. Бывший. – Ну-у… я не знаю… Только смотри, тебе ж место хорошее надо найти. Мне говорили, очень много зависит от хорошего места.
– А я буду искать! Я только хорошее буду искать! – торопливо кивнула Варя, уже бросая в сумочку ключи и сотовый телефон. – Ты не переживай. Я завтра на работу, как штык! Я только сегодня!
Она уже выскочила из кабинета, а Семистуков все еще удивленно глядел ей вслед.
Варя, размахивая сумкой, легко шагала по морозным улицам. От первого снежка было чисто и светло, солнце светило как-то особенно ярко, и казалось, что и дальше все будет так же ярко, чисто и безоблачно.
Цветочные павильоны радовали своей пышностью, и Варя теперь заходила в каждый. Здесь будто бы навсегда поселился праздник. Яркие букеты в сверкающих упаковках, величественные розы, лилии с королевской статью, веселые балеринки-хризантемы, банты, ленты… И все сверкает, играет, поднимает настроение…
– Девушка, – как можно серьезнее обратилась Варя к белокурой, хорошенькой девушке за прилавком. – Скажите, а какая у вас сегодня выручка?
– Что-о?! – Глаза у девушки округлились, и даже чуть не отклеились ресницы. – Вы-ыручка?
– Ну да, – поморщилась Варя. – Чего вы удивляетесь-то? Вы же продаете цветы? Вот, значит, и выручка у вас должна быть. Я ж не спрашиваю, сколько вам лет, какая у вас группа крови и болели ли вы гепатитом.
Девушка растерялась окончательно.
– Да чего ж вы молчите как рыба, в самом деле? – не выдержала Варвара. – Я русским языком спрашиваю – у вас выручка есть?
– Есть, – послушно кивнула девушка.
– Какая? Сколько наторговали?
– А вам зачем? Если вы из налоговой, то… то где ваши документы? И вообще, мы сегодня еще ни одного клиента не обслужили.
– Плохо, – вздохнула Варя. – Очень плохо вы с клиентами. Чего ж вы так? Кстати, я не из налоговой. Я… я ваша коллега по несчас… по работе. Мы из одного цеха, так сказать. Я… я тоже цветами торгую.
– Да? – тут же изменился тон у девушки. – А вы где стоите?
– Я? Где стою? Ну так… у перехода, – легко соврала Варя.
– У какого перехода? Если у нашего, так там и павильонов нет.
– А я не в павильоне, я так… сама по себе, – как могла, объясняла будущая бизнесвумен. – А вот теперь думаю павильон ставить. Вы как думаете – выгодно?
– А чего его ставить – сняли в аренду, да и работайте, – вздохнула девушка и мечтательно добавила: – Вот если б у меня деньги были, я б сняла… Я б тут такого навезла!
– То есть выгодно?
– А чего ж не выгодно? Работа не пыльная, прибыльная… А вы у меня цветочек не купите?
Варя купила цветочек и поспешила к следующему павильону.
Уже к вечеру она хоть не знала точно, но кое-какое представление о доходах цветочников имела. Сначала она упрямо допытывалась у продавцов, какая у них выручка, но те, как сговорившись, так же упрямо не выдавали денежных секретов. Потом, чтобы не терять времени зря, Варя стала уже списывать в павильонах весь ассортимент цветов. Она ж ничего не знала о своем будущем бизнесе! Правда, из пары цветочных магазинов ее турнули. Зато в одном небольшом ларьке попалась пожилая тетенька-продавец, которая фыркнула:
– Дак ты что ж, миленькая, только цветочки переписываешь? Ты уж и вазоны пиши, и полочки всякие, стеллажи… прилавок вот не забудь вписать, тоже денег стоит.
И Варя вписывала. Да! Ленечка ее не обманул! Павильоны – вот где деньги гребут ну просто лопатами. Даже в будние дни – она сама видела, как люди цветы покупали. А уж что говорить про праздники! Работа ею была проведена большая, зато и времени она потратила уйму. Домой она приплелась в десятом часу.
На кухне, за столом, Варя то и дело заботливо подсаливала суп Ванечке, щипала его за пухлую ногу, подмигивала, то есть всячески демонстрировала замечательное настро-ение.
– Мам, ну чё она? – не выдержал братец. – Прям такая здоровая, а в голове одни игрушечки!
– Так, наверное, квартиру нашла, вишь, радуется, – предположила мать. – Варь, где хоть приглядела-то? Ты себе там больно-то не шикуй. Нам тоже деньги нужны. Возьми себе небольшую, однокомнатную, в тихом районе. А то мы уже и диванчики себе новенькие приглядели. Ты какую нашла-то?
– Ни! Ка! Кую! – торжественно отчеканила Варя. – И вообще, я не буду квартиру брать. Передумала. Вот! Я себе цветочный павильон возьму, буду там работать, а через годик буду плевать в потолок.
– Это… Это ты что же? – даже задохнулась маменька от такого известия. – Никуда съезжать не собираешься? Это… ты собираешься вот так взять и… и промотать денежки? Одна? Без нас? Без квартиры, да? И еще будешь здесь проживать, да?
– Да почему же промотать, позвольте спросить? – тоже повысила голос Варя. – Я со…
– А потому что у тебя никогда ничего толком не выходит, – перебила ее мать. – А я уже и квартирантов присмотрела. Молодая пара. Он гинеколог, а она стоматолог. Денежные люди. А ты только мешаешь всем. Куда я их теперь впущу-то? Я уж думала, ты завтра квартиру начнешь оформлять и со следующего месяца…
– Мама! Да что ж ты кричишь-то все время? Я ж не просто так, я собираюсь на эти деньги открыть свое собственное дело. Мне вот Леня сказал, что сейчас с цветов…
– Ах, тебе Леня сказал!! – взвилась мать. – Так и шуруй к своему Лене. Ты уже с ним открыла одно свое дело. И куда он тебя? Вышвырнул, и все? А ведь я тебе говорила!
– Мама!
– Нет, мам, а ты еще вспомни, я ж тогда тоже хотел поделить фирму-то ихнюю, да? Помнишь же, да? – вставил свои пять копеек братец Иванушка. – А она мне тогда…
– Да ты-то хоть помолчи! – рявкнула Варя. – Чего вы взъелись-то?
– А того! – не могла успокоиться мать. – Главное, сама денюжки получила! Главное, мы на них уже придумали новую мебель купить…
– Ма, и туфли мне ты еще говорила, – подсказал сынок. – Ну, чтоб я с Зойкой-то женился.
– Вот именно! – все больше раскалялась мать. – И сын завис колодой из-за тебя! И сама тут прилипла, как жевачка. А я, может быть…
– Это я прилипла?! – вскочила Варя. – Да я и уйти могу, если так вам мешаю!
– Вот и топай, – уже толкал ее к дверям братишка. – Иди давай, поживешь на улице – как миленькая себе квартиру купишь!
– Вот это, сынок, ты правильно сказал. Как миленькая!
– Да что ж ты толкаешь-то меня, буйвол! В тебе ж весу-то! – пыталась уцепиться за дверные косяки Варя. Но братик превосходил массой.
Пришлось его попросту отшвырнуть от себя со всей силы.
Она и не знала, что так получится. Иван вдруг рухнул навзничь, плечом зацепил стойку с цветами, на него посыпались горшки, засыпая все вокруг землей и листьями.
– Ма-а-а-ам, она ж уби-и-и-ла твоего единственного сына-а-а! – завопил Иван.
Он попытался подняться, но круглый живот не дал ему вскочить по-молодецки. Да и вообще, с таким животом Ванечка барахтался, точно перевернутая черепаха. Варе даже стало смешно. Только маменька смеяться совсем не собиралась.
– Убила-а! Дрянь такая, искалечила ребенка! Он теперь и в самом деле – инвалид детства получился. Да чтоб ты… выметайся, чтобы духу твоего не было. Вражина окаянная.
Варя просто не понимала, куда ж ей выметаться? На улице уже поздний вечер, да и погодка в ноябре не располагает на улице спать. Но мать кричала вполне серьезно:
– Пошла вон отсюда! Чтобы мои глаза тебя больше не видели! Сыночка, поднимайся. Давай я тебе помогу… Нет, ты ж погляди, какую гадину вырастили!
– Чего встала, как мумия? – перекривился Иванушка. – Тебе ж сказали – топай отсюда. Миллионерка фигова. Все равно от тебя никакого проку.
Этого Варя уже не могла вытерпеть. Отчего-то с самого детства она видела, что маменька намного больше любит Ваню. Все ему прощает, сюсюкает с ним, как с маленьким, даже пироженки ему втайне покупает. Но… как-то привыкла с этим жить. А вот сейчас не смогла. До головной боли обидно было видеть, как мать и сын объединились против нее и теперь с одинаковой ненавистью метали молнии.
Она захлюпала носом, схватила сумку и выскочила из дома.
И ничего. И проживет. Подумаешь, вон как их из-за денег разнесло. Хотя… им даже денег не нужно, только чтобы она ушла поскорее. Обидно-то как… Это еще хорошо, что деньги у нее на карточке, а то… Точно бы уже вытащили давно.
Куда идти, Варя не представляла. Время было уже позднее, к подругам не заявишься. У нее и подруг-то всего только одна Ленка Комарова. Да к ней неудобно, сынишка у нее заболел. Да и Лешке завтра на работу рано подниматься.
И куда? А погода будто издевалась. Откуда-то вдруг налетел ледяной ветер, пробирая ее прямо до костей. Кокетливое пальто Вари не грело совсем. А ноги в тоненьких колготочках и вовсе окоченели. И, главное, теперь и в подъезды-то не зайдешь – все на кодовых замках. Хоть подыхай тут на улице… Вот и пусть она замерзнет, а Ленечка узнает… Господи-и, вот она дурра-то! Ха! Да она просто идиотка! Да это ж ей сам Бог подсказал! Он прямо-таки в спину ее толкал – иди к мужу, больше тебе идти некуда! Да не иди, а бегом беги! Заодно и расскажешь, как ты идешь к вашим заветным мечтам семимильными шагами! И вы вместе все обсудите, и обогреетесь, и накормитесь… Да, надо бы в магазин забежать, у Ленечки точно дома в холодильнике, кроме банок пива и сыра косичкой, ничего не найдется. Да и денежку снять…
И Варя, уже совсем довольная, бегом побежала на остановку, чтобы успеть в супермаркет, а там уж и такси можно поймать.
Когда она подходила к стоянке такси, руки уже оттягивали довольно увесистые пакеты. Она решила устроить бывшему супругу приятный, но необременительный сюрприз.
Маленькая машинка с черными шашечками по ночным улицам домчала ее до дома Семистукова за считаные минуты.
Ну, здесь-то код ее не пугал. У нее до сих пор бережно хранились ключи от Ленечкиной квартиры, бывший, когда уезжал на отдых с очередной цыпочкой, всегда просил Варю поливать цветочки. Все-таки к цветочкам у Лени, вероятно, было особое, теплое отношение.
Она неслась по лестнице, а сердце встревоженной бабочкой трепыхалось где-то у горла. Или в животе? Где принято бабочкам-то трепыхаться? В общем, неважно. Важно то, что настроение у Вари было… как будто перед первым свиданием. И как же она здорово придумала устроить Лене такой нежданный подарок!
Она нажала на знакомую кнопочку звонка и замерла в приятном ожидании.
Ленечка ее как будто ждал. Он открыл ей в белоснежном свитере, в новеньких джинсах и со сверкающей улыбкой. Правда, при виде Варвары улыбка стала медленно сползать с его гладко выбритого лица.
– Вар… вара? – изумленно заморгал Леня. – А ты чего?
– Я? Я вот… – не сразу нашлась, что ответить, Варя. – Я тебе вкусненького принесла… – Она нервно хихикнула и сунула бывшему в руки пакет с продуктами. – Вот… – опустила она глазки. – Ну… чтоб там… вечер… свечи… все дела…
Дальше Ленечка должен был догадаться сам. Но он, паразит, не догадался.
– А, – кивнул он рассеянно. – Спасибо.
Он забрал пакеты и прямо перед носом Вари захлопнул двери. Варя сначала даже ничего не поняла. То есть… он что – цепочку снимает? Так у него отродясь никаких цепочек…
– Леня! – забарабанила Варя в дверь кулаком. – Леонид! А я? Меня-то забыл!
Семистуков снова распахнул двери и уже страшно зашипел:
– Слушай, Русакова, мне сейчас… ну никак не до тебя, ясно тебе? Не один я, понимаешь? Личная жизнь у меня!
– А я? – упрямо твердила Варя. – Я тоже – личная жизнь! Я ж… свечи, ужин… там еще бутылка шампанского.
– Вот за шампанское спасибо! А свечи…
– Ленечка, я уже замучилась ждать, – вдруг вышла в прихожую длинноногая, большеглазая девушка. – Лень, это что – почта? Телеграмма?
– Ле-нечка… – перешла на страшный шепот Варя, – что у тебя в доме делает эта жаба на ходулях? Это ты когда перестанешь тащить в дом всякую дрянь. Ну ведь, как маленький, честное слово – всякую ящерицу к себе в кровать!
– Эт-то… Это я – жаба? – задохнулась от возмущения гостья бывшего мужа и без лишних разговоров вцепилась в волосы Вари. – Убожище! Притащилась на ночь глядя! Леня! Пни ее под зад, а то она лягается!
– Я те пну! – не оставалась в долгу Варя, изо всех сил царапая напудренные щеки барышни своим новеньким маникюром. – Влезла, главное, в чужой дом… Ленечка. Вызывай милицию! Мы ее… депортируем из нашего города…
– Сейчас нет милиции, – тщетно пытался разнять дам Леонид. – Варька! Отцепись! Вали домой! Да что ж такое? Прекрати корябать ей лицо! Ей еще завтра с клиентами работать!
– Убери ее, Леня! Или я за себя не ручаюсь, – верещала на весь подъезд новая любовь Леонида.
В подъезде уже начали распахиваться двери, и даже послышались возмущенные голоса сограждан. Этого Леонид никак не мог перенести. Уже несколько лет он снимал здесь квартиру, был всегда только на отличном счету, и хозяйка даже собиралась скостить ему квартплату. И тут эта Русакова!
– Да иди ты отсюда! – кричал Семистуков. – Притащилась она!
– Молодой человек! Это что за шум? – стали проявлять любопытство соседи. – Столько времени, а вы тут эдакую кадриль с женщинами устраиваете. Что это за новости?
– Да я… я вообще эту бабу не знаю! – вдруг кивнул на Варю любимый. – Притащилась вот и лезет!
– Как? – растерялась Варя и даже отпустила волосы соперницы. – Леня… Как же ты меня… не знаешь? Я же… я же работаю у тебя!
– Уже не работаешь! – язвительно выкрикнула длинноногая девица. – Ноги твоей больше не будет в нашей фирме. Скажи ей, Ленчик.
– Не работаешь ты у нас, ясно тебе? – выкрикивал ей в лицо Ленечка страшные фразы. – Уволена! Прямо с сегодняшнего дня и уволю. Без выходного пособия. Будешь знать, как на начальство руку поднимать!
– Ленечка… так я ж не на тебя… я ж…
– А я его невеста! – нагло фыркала девица, сдувая с глаз челку. – У нас регистрация в следующую субботу, поняла, уродина?
Варя не поняла. Она стояла, растерянно хлопая глазами, пытаясь у Ленечки что-то спросить, а что спросить – не знала. Что спрашивать? Четко и ясно сказали – свадьба. В следующую субботу.
Ленечка со своей невестой не стали ждать, пока Варвара одумается, проникнется и принесет свои извинения, а быстренько захлопнули дверь. Варя тут же принялась колотить в двери снова.
– Девушка, да имейте же вы совесть, – немедленно накинулась на нее пожилая леди во фланелевом халате. – Дайте же молодым уединиться.
Варя вдруг мгновенно устала. Так сильно, что подкосились ноги. Ей вдруг захотелось выйти из этого подъезда на улицу, в холод, на ветер, под колкий дождь со снегом. Лицо горело, в голове ухало, а дышать было просто нечем.
– Да… и в самом деле… чего это я? – криво усмехнулась она и выскочила.
Она сидела на скамеечке возле какой-то пустынной остановки, ее колотила дрожь, а по щекам катились слезы. Варя не знала точно, сколько она сидела, но, видимо, уже прилично, потому что жар спал, уже давно не горело лицо, а совсем даже наоборот – все ее тело теперь сковывал холод.
– Ага… – стучала она зубами. – «Имейте гордость». Ну и чего? И поимела я сегодня эту гордость… из дома ушла. От Ленечки… гада… тоже… теперь прямо хоть подыхай тут. Блин, и ведь никто даже и не вспомнит! Хоть кто-нибудь подумал, как мне сейчас. Сидят там в своих теплых квартирах, а тут… Идиотство… Ой!
Варя вдруг явно почувствовала, что ее кто-то трогает за ногу. Она дернула ногой и… и осторожно заглянула под скамейку. Из темноты на нее смотрели глубокие, внимательные, шоколадные глаза.
– Ого… – Варя встала со скамейки и присела на корточки. – Так это вот кто… ты меня за ногу-то, да? Ну вылезай.
Из-под скамейки, прихрамывая, робко вышла большая грязная собака. Собака наклонила голову и виновато завиляла хвостом.
– Ух, какая ты красивая, – ласково потрепала Варя пса по голове. – Дворняжка, наверное… Тебе тоже идти некуда, да? Ты под скамейкой живешь?
Собака внимательно слушала Варю и только поглядывала на ее сумку изредка повиливая хвостом.
– Ты есть хочешь, да? – поняла Варя. – А я… Представляешь, а я, дурочка, столько всего накупила и этому… крокодилу оттащила. С его невестой. А теперь вот… И чего будем делать?
Конечно, собака подсказать не могла. Варя вздохнула. Куда идти? Кто ее ждет? Кому она нужна? Получается – никто и никому… Да нет! Она нужна вот этой… собаке! Конечно, у собаки-то жизнь еще хреновее, чем у нее, между прочим. И вообще, понятное дело, собака – создание подневольное, а уж Варя-то! Да еще когда у нее полно денег! И чего это она сидит здесь? И… еще и собаку голодом морит. Да еще у собаки чего-то с лапой, кажется… Надо же действовать!
– Вот что, – серьезно высказала псу Варвара, – сейчас пойдем в магазин, вон тот круглосуточно работает, а потом… Потом поедем в гостиницу, ясно? Сегодня у тебя будет пир! А завтра… завтра я тебя куда-нибудь пристрою. В приют какой-нибудь, чтоб не голодала да по улицам не шастала.
Собака, по-видимому, была согласна, потому что потрусила рядом с Варей.
– Сиди здесь, – сказала Варя псу возле дверей. – Жди меня, никуда не уходи. Я сейчас чего-нибудь вкусненького куплю.
Неизвестно, кто учил псину русскому языку, но, когда Варя вышла с пакетами, собака прилежно сидела там, где ее оставили.
– Хм… ну ты молодец… – поразилась Варя. – Значит… значит, вот тебе сосиска, а остальное… остальное уже в гостинице, идет?
Машину они ловили долго – в такой поздний час машин было совсем мало, да к тому же никто не хотел подвозить девушку с грязной собакой. Остановилась только одна – старенькая «шестерка».
– Ну и чё? – спросил в открытое окно веселый, не старый еще водитель. – И куда это вы намылились? Докуда везти-то?
– Мы не намылились еще, – перекривилась Варя. – Только собираемся… душ принять. Поэтому нас в гостиницу. В «Космос».
– Да ты сдурела! – весело фыркнул водитель. – Да кто ж тебя с этой псиной пустит в «Космос»?
– А куда пустят? – растерялась Варя и стала сбивчиво объяснять: – Понимаете… мне совсем негде переночевать. Ну… так вышло. Я уже тут замерзла на тридцать рядов. У нас и деньги есть, вы не думайте. В гостиницу бы, а?
– Сама-то езжай, – рассуждал таксист. – Этого кабыздоха бросай, и вперед.
Варя посмотрела на собаку. Псина все понимала. Совершенно очевидно – она понимала все! И теперь смотрела на Варю такими полными мольбы глазами, так от напряжения у нее дрожали лапы, так покорно были прижаты уши, что…
– Сам ты кабыздох, – повернулась к водителю Варя. – Это моя собака, ясно? И зовут ее… Альма, вот!
И, видимо, обнаглев от холода, Варя резко распахнула заднюю дверцу и кивнула собаке:
– Вперед.
Собака будто только этого и ждала – легко прыгнула на сиденье, легла и притихла. Варя села рядом. Водитель, к удивлению, не стал их гнать, а только усмехнулся:
– Альма, говоришь? Так ты б своей Альме хоть бубенцы подвязала, что ли.
– Какие бубенцы? – не поняла Варя.
– Обыкновенные. Кобель это!
Варя пригляделась к собаке повнимательнее. И в самом деле – кобель. Ну так… это ж дела не меняет.
– Подобрала, что ли? – продолжал спрашивать веселый водитель.
– Ну да, подобрала, – кивнула Варя. – А чего ж его…. На улице бросать, что ли? А вы езжайте давайте. А, кстати, куда мы едем?
– Сейчас, стало быть, в ветеринарку, – вздохнул водитель. – Коль, говоришь, деньги есть, пусть собаку осмотрят… чего-то с лапой у него. А уж потом… Ты в гостиницы не суйся. Есть же куча всяких объявлений «Сдаем квартиру на сутки», а уж завтра…
– Точно! – обрадовалась Варя. – Есть такие объявления! Только… где ж я их сейчас искать стану?
– Говоришь, деньги есть?
– А чего это вы все про деньги и про деньги? – насторожилась Варя. – Ну есть. Только у меня еще и этот… электрошокер, понятно? И… собака еще.
– Нет, электрошокер мне на фиг не нужен, а вот деньги… Пока будете в ветеринарке, я вас тут подожду, да местечко вам по объявлениям подыщу, все равно делать нечего. За отдельную плату, конечно.
– Ага… – недоверчиво прищурилась Варя. – Найдешь домик, а сам меня в этом домике и того… за деньги-то?
– Да перестань, – поморщился незнакомый дядька. – Я грех на душу не возьму. Заплатишь, и славно. Идите, я подожду. Да, кстати… собаку назови Сенатором. Красивый он у тебя.
Варя кивнула. А что – красиво. Сенатор. А ласково можно Сеня.
– Куда ты пакеты-то потащила? Оставь, говорю же – подожду.
– Ага, сейчас! Ты уедешь, а у нас еда… для романтического вечера, можно сказать… с сосисками…
Варя выдернула пакеты из салона и гордо одернула пальто. Собака быстро выскочила за ней.
– Ты – Сенатор, ясно? – склонилась она к псу. – Теперь слушайся меня. А то у нас… у нас с тобой даже поводка нет. Иди рядом.
И пес доверчиво пошел за человеком.
Несмотря на поздний час, в ветеринарной клинике пусто не было. В большом, длинном коридоре сидели двое молодых людей с собакой, мужчина с маленькой собачкой за пазухой и тучная женщина с переноской, в которой, по-видимому, был кот.
Варя растерялась – надо было ухватить Сенатора за… да хоть за что-нибудь, вдруг он на собак или на кошку кинется? Но ухватить было не за что. Ошейник у пса отсутствовал, как и о поводке можно было только мечтать.
– Блин… прямо хоть колготки снимай, да вместо поводка… – размышляла Варя.
Они стояли с Сеней в сторонке – подходить ближе Варя боялась – кто знает, вдруг собаки сцепятся. И чего тогда делать? Тут еще руки пакетами заняты! Единственное, что оставалось – зайти в туалет, снять колготки и соорудить некое подобие поводка. Только… Она ж замерзнет совсем. Но делать-то что-то надо.
– Сеня, ты в колготках будешь ходить? – спросила она пса, и неожиданно, в ночном коридоре этот вопрос раздался как-то уж слишком громко.
– Госсыди, на что только девки не идут, – покачала головой дама с переноской. – И чего тока на псов не надевают! И кофточки, и штаны, и комбинезоны… а этого и вовсе – в колготки обрядить хотят!
Молодая пара фыркнула.
Варя готова была провалиться сквозь землю, но дверь кабинета распахнулась, и большой мужчина в светло-голубой рубашке спросил:
– Кто следующий?
– А вот, – кивнул мужчина с собачкой за пазухой на Варю. – Девушке срочно надо… а то она уже раздеваться задумала!
Доктор строго окинул Варю взглядом, покачал головой и вздохнул:
– Заходите.
Варя просто залетела в кабинет, побоявшись, что Сенатор набросится на большую собаку молодых людей. Влетела и… вдруг увидела себя в зеркале. Да уж, волосы после встречи с невестой Ленечки торчали старой щеткой, на щеках алели царапины, а губная помада… да что там говорить. Варя достала платок из кармана и быстрыми движениями стала стирать помаду со щек.
– Так вы, простите, в салон красоты собирались? – недобро пробурчал доктор. – Госпожа, мне некогда ждать, когда вы поправите свой макияж. Освободите кабинет.
– Нет, – испугалась Варя, – у меня… собака. Его надо посмотреть.
– А что надо посмотреть у вашей собаки? – уже осматривал Сеню грозный мужик. – Какие жалобы?
– У меня – никаких… Я вполне хорошо себя чувствую. А вот он хромает! Вот на левую… правую лапу. Ну, вы там сами разберитесь, на какую. Вы же все равно уже смотрите.
Доктор опять тяжко вздохнул, а потом нехотя стал спрашивать:
– Сколько лет вашей собаке? Когда в последний раз прививались? Глистогонили когда?
– Никогда! – уставилась на мужчину Варя. – Я… честно сказать, я и не знаю, сколько ему лет. Он у меня недавно.
– А почему собака в таком запущенном состоянии? – с откровенной злобой посмотрел на Варвару дядька. – Вам кто доверил собаку? Вы понимаете, что это не игрушка? Тихо, тихо, мой хороший… сейчас посмотрим… Довести пса до такого состояния! Чем вы его кормите?
– Ничем еще не кормила… Нет, вру, сосиской!
– Да вы что же – издеваетесь надо мной? – вскипел врач. – Сами вы можете есть что угодно, и… отдайте пса обратно! Или… вы его что, украли?
Варя смотрела на врача испуганно, совершенно не понимая – отчего этот мужик на нее кричит? И чего это сегодня на нее кричат все, кому не лень. Что она сделала вот этому? Вот этому дядьке в голубом, черт возьми!
– Вы знаете, – прошипела Варя. – Сегодня… сегодня этот пес сам ко мне прибился! И я… я его накормила сосиской! Потому что мне было сильно плохо и ему было плохо! А потом я увидела, что у него лапа болит. И поехала сюда. А потом… откуда я знаю, когда ему прививки делали?! И вообще, разве дворняжкам ставят прививки?
– А дворняжки что, не люди, что ли? – усмехнулся дядька-врач. – И девушка, у вас не дворняжка. У вас золотистый ретривер. Чистокровный. У него вон в ухе и клеймо стоит. Правда… правда, трудно разобрать буквы и цифры, но… Вот что, пока я буду тут парню лапу осматривать, вы с ребятами побеседуйте. Там, в коридоре, с собакой сидят. Скажите, что парня нашли.
Варя вообще-то ни с кем говорить не хотела. Но… у этого врача был такой взгляд, что она просто не могла ослушаться. Ей захотелось сразу взять под козырек.
– Иду, – пролепетала она.
– А вы уже все? – сами обратились к ней ребята, как только она вышла. – И что у вас?
– У нас? У нас, оказывается, золотистый ретривер! – пожала плечами Варя. – С ума сойти… а я думала, дворняжка.
– Вы его нашли? – быстро сообразила девушка. – Меня Майей зовут. А это Лева. А это наш любимый собакин – Барт. Лева его тоже… усыновил.
Девушка была такая приятная, круглолицая, темноволосая, от нее будто исходил лучик света. Варе сразу захотелось ей все рассказать… и не только про пса Сеню. Она уже рассказала, как они встретились с Сенатором, уже собиралась рассказать, как ей горько, потому что никто ее не понимает, и вот только собака… Даже мать! Нет, вы подумайте. Да чего там, даже ее Ленечка, которого она любила больше себя самой, и тот… Все она непременно рассказала бы – так ее внимательно слушала эта славная девушка Майя, но тут открылась дверь, и из кабинета вышел этот невыносимый дядька.
– Кто собаку будет забирать? – появился в дверях угрюмый врач.
– Я! – опять испугалась его взгляда Варя. – Отдавайте собаку. И вообще – что вы с ним сделали?
– Перевязал лапу, – спокойно ответил мужчина. – У него там подушечка немного порезана и коготь впился. Кстати, когти когда будете собаке постригать?
– Я… я не умею, – опешила Варя.
– О, господи, – вздохнул врач. – Бедный пес. Ребята, это по вашей линии, найдите вы ему хорошего хозяина. Это ж не хозяйка, это же… ну чистый изувер.
– Знаете что, – взвизгнула Варя. – Еще большой вопрос, между прочим, кто тут из нас…
– Я тут вам написал, как лапу обрабатывать… В пятницу ко мне на прием. Да, и приведите пса в надлежащее состояние. Это ж… уму непостижимо, – пробурчал дядька и кивнул тетке с переноской: – Заходите.
– Вот что, – сразу же подошел к Варе Лева, едва закрылась дверь. – Вот вам телефон… сейчас, напишу… обязательно позвоните. Это Софья. Она замечательный человек. Она вам пса в два счета в порядок приведет. Только обязательно позвоните.
Варя склонилась к Сенатору, погладила его и тихо проговорила:
– Пойдем, мой хороший… Сейчас поедем домой… А сюда мы больше не приедем.
– А ваш телефон? – вдруг спросила Майя. – Дайте, пожалуйста.
Варя вообще-то не думала, что этим ребятам когда-нибудь понадобится ее телефон, но упираться не стала, дала.
– Только вы его помойте, хорошо? – попросила Майя. – Жалко такого красавца… Интересно, его потеряли или выкинули?
– Во всяком случае, я его точно не украла, – заявила Варя и заторопилась к выходу, там вроде бы обещал ждать таксист.
Таксист ждал.
– Все, поехали! – весело встретил он пассажиров. – Я тут вам кое-что нашел. С вас… ну, в общем, доедем, там и рассчитаемся.
Доехали они быстро, рассчитались тоже. Варя даже не стала спорить против бешеной цены, которую заломил услужливый водитель – невыносимо хотелось спать. А ведь еще надо мыть Сенатора!
Хозяйка квартиры ждала их в прихожей. На собаку она никакого внимания не обратила, только спросила, не кусается ли?
– А я откуда знаю, – буркнула Варя, но тут же поправилась: – Да нет! С чего ему кусаться? Видите же, стоит, молчит, улыбается.
Дальше еще минут двадцать женщина объясняла все правила проживания, оплаты и другие важные мелочи. И только после этого направилась к двери.
– Вот мой телефон, завтра созвонимся, – мило улыбнулась она и поспешно вышла.
Варя честно хотела вымыть собаку, но, как только хозяйка вышла, без сил рухнула на большую двуспальную кровать, а рядом с ней завалился и пес.
– Сеня… – заплетающимся языком пробормотала Варя, – за кого ты, негодяй, меня принимаешь? В первый же день знакомства ко мне в кровать? Черт! Надо же раздеться… А ты лежи-лежи, я сейчас…
Но «сейчас» не получилось. Варя только перевернулась на другой бок. Так они и уснули – грязная собака и рядом с ней молодая женщина в юбке и свитере.
Спала Варя неспокойно. Ей опять снилась ее ссора с любимым, только во сне Ленечка все понял и ее слезы ласково слизывал со щек языком. И даже тихонько подвывал ей, когда она плакала. А потом начал лизать как-то уж совсем настойчиво! Варя увертывалась, отталкивала его руками, но Ленечкин язык все равно ее находил. И к чему бы такие ласки? Он себе никогда такого не позволял… Вот ведь, что деньги-то делают!