В автозаке сеть не ловила. Понять, куда их везут, было совершенно невозможно, очень хотелось пить. Бель смотрела сквозь зарешёченные окна и безуспешно пыталась узнать улицы, по которым они проезжают. Одно она смогла понять точно: их вывезли из города, кольцевую дорогу ни с чем не перепутать.
– Суки-блюстители, – ругалась Катька шёпотом, когда автобус застрял на какой-то дороге среди ёлок. – Хоть бы в туалет выпустили! Куда они нас так долго везут? Почти два часа уже едем! Сразу в Сибирь, что ли?
Сквозь разодранные джинсы Бель предательски торчали идеальные колени. Она стыдливо прикрывала их ладонями, отчего окружающим казалось, видимо, что ей больно: Белка ловила на себе сочувственные взгляды. Разбитая нижняя губа распухла и болела по-настоящему. Разговаривать им не разрешали. Все «за что», «не имеете права», «конституция» велели оставить до отделения, где обещали всё разъяснить. Янка с Серёгой где-то потерялись, а Светка с мамой перешёптывались и улыбались.
– И чего вы такие довольные? – спросила Катя.
– А потому, что я точно знаю, что мама меня за это ругать не будет, – тихо засмеялась в ответ Светка.
«Я тоже», – подумала Бель. Но Влад наверняка будет, и поделом ей. Хотя если бы она заранее знала, то всё равно пошла бы гулять, разве что по другой улице и без любимого. Белла надеялась, что в отделении их пожурят, «идентифицируют» и отпустят с миром. Но всё оказалось не так просто.
– Фамилия, имя, отчество.
– Изабелла Борисовна Бельская, – гордо ответила она, когда усталый полицейский приступил к её «правильному оформлению».
– Документы.
– Нет документов. Мне их привезут скоро. Не брала с собой. Гулять ходила – зачем мне на прогулку документы?
Полицейский неодобрительно покачал головой.
– Знают, где вас искать?
– Да, я сразу сообщила, когда нас привезли, – уверила Бель.
– Пусть везут скорее, а то застрянете здесь до установления личности. Надо брать с собой на прогулку документы. Пока уведите её! Когда привезут, оформим все бумаги разом. Пальчики только снимите, – приказал он. Ей «откатали» пальцы на зелёной лампе, как настоящей преступнице, и отправили к остальным.
Похоже, ночь им предстояло провести в камере, где даже лечь было негде. Мальчиков и девочек разделили. Девчоночки сидели кто где мог – на столе, на лавках, на полу, болтали, смеялись. Их пытались накормить безвкусными галетами, которые никто есть не стал. С водой было хуже: кипяток давали, а хотелось обычной холодной воды и спать.
Катька «копалась» в телефоне, читала новости.
– Эбонитовая палочка! По ходу, до суда будем сидеть. Дадут или штраф, или пару недель административки. Как раньше: «Ну, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы… Кто хочет сегодня поработать?» Хотя нет, пишут, что теперь это как санаторий: валяешься в кровати и книжки читаешь. Так что подмести город ведьмиными мётлами нам не светит, – сказала она. – Девчи, ну харе уже курить, голова лопнет! – крикнула она девицам в углу, которые «смолили» у приоткрытой форточки. Катькин авторитет зауважали и заключили мировое соглашение, что курить будут только электронные.
– Я не могу на две недели. У меня зверьё, и мама в больнице, – вздохнула Бель.
– Значит, надо что-то придумать, – сказала Светина мама.
– Резонно, но «что-то» никак не придумывается, – изрекла Катька удручённо. – Зарядки совсем мало осталось. Янка никому не написала?