Я открыл глаза. Вокруг темнота, ладони жжёт, как будто я хватал ими раскалённый металл. Во рту пересохло. Где я? Что происходит? Почему так холодно? Я попытался подняться и сразу же застонал от боли в спине. В висках застучали молоточки, перед глазами поплыли тёмные круги. Память враз проснулась, и я вспомнил последние мгновения, вспышку, грохот снаружи, острую боль в ладонях и удар о стену.
– Как же так, ведь я проверил, в ящике не было напряжения, – с сомнением забубнил я себе под нос. – Неужели меня так молния приложила?
Я крякнул, кое-как присел и попытался опереться спиной о стену.
– С-с-с-с, – непроизвольно сквозь зубы вырвалось у меня. – да там теперь синяк во всю спину. Ста-ас! – крикнул я в темноту. – Стася-а-ан, мать твою, ты где?!
Тишина в ответ. Свалил, сука. Наверняка пересцал. Подумал, что меня убило, и свалил. Ну подожди, гад, выберусь отсюда, получишь у меня. Друг ещё называется. Чтоб я ещё раз с тобой связался.
– Ладно, нужно выбираться потихоньку.
Кое-как, опираясь на стену, я смог подняться с пола. Покряхтел, немного постояв, пошёл собирать инструменты. Взгляд упал на ящик ВРУ.
– Твою мать, весь выгреб, сучёныш, – выругался я, увидев пустое нутро ящика управления. – Ну подожди, козлина, щас я с тобой поговорю, дай только выбраться.
Меня захлестнуло от гнева, руки сами сжались в кулаки, и в кровь выбросило немного адреналина. Забыв о ключах, я схватил гвоздодёр и направился к выходу.
– Что за?.. – остановился я, едва выбрался из подвала. Помещение встретило меня полной пустотой, ни скелетов от металлоконструкций, на которых когда-то висела паутина трубопровода, ни старых наполовину разобранных котлов. Взгляд невольно устремился к потолку, которого так же не имелось на его законном месте. Небо было серым и мрачным, затянутым свинцовой тучей без единого просвета. Через них едва пробивался солнечный диск, намекая, что сейчас практически полдень. Ну, плюс-минус пара часов.
– Сколько же я тут провалялся?! И куда всё делось? – опять забормотал я. – Может эти уроды меня перенесли в другое место?
Мой взгляд упал на окружающие стены. С улицы, через раскрытый проём, там, где должны были быть ворота, по помещению бегали бледно-оранжевые всполохи, как от горящего снаружи огня. Я осторожно двинулся в сторону выхода. На душе скребли кошки, опять появилось тянущее чувство тревоги. Руки всё ещё продолжали сжимать гвоздодёр. Тихонько выглянув из-за угла, я действительно увидел костёр, вокруг которого сидело четверо человек бомжеватого вида. Рваные фуфайки, на ногах одного из них ботинки с раскрытыми ртами, подвязанные проволокой. Над слабым огнём что-то жарилось, об этом говорил сладковатый запах жареного, слегка подгорающего мяса. Крысу, что ли, они там жарят, или собаку какую поймали? Уже расслабившись, я вышел из развалины бывшей котельной, окинул взглядом окружающий пейзаж и вновь замер от удивления. До меня уже потихоньку начала доходить вся суть того, что происходит. Вокруг меня раскинулся пустырь с полуразрушенными остовами от когда-то стоящих тут зданий. Никакого намёка на бывший молочный завод и близлежащий район города.
Пока я стоял с открытым ртом, водя по сторонам вылезшими из орбит глазами, один из бомжей поднял на меня взгляд, и до меня, словно сквозь вату, долетел его возглас:
– Гля, пацаны, какую цыпу нам принесло.
Я медленно, словно во сне, перевёл взгляд на говорившего, и мои глаза невольно зацепились за то, что они жарили над углями.
«ЁБ ВАШУ МАТЬ! ЭТО, БЛЯДЬ, НОГА! ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ НОГА!» – всё это пронеслось в моей голове, вслух я смог лишь нечленораздельно что-то промычать.
– О, смотрите-ка, наш ужин замычал, – соскочил с места второй бомж. – Иди сюда, барашек.
Остальные двое тоже встали со своих мест и начали брать меня в кольцо, медленно перемещаясь влево и вправо.
– Не сцы, цыплёночек, мы тебя не убьём, так, слегка укоротим со всех сторон, – заулыбался первый, и в его руках непонятно откуда появился тесак. – Мясо должно жить, так дольше сохраняется свежесть.
Я подобрался! Руки затрясло от страха и адреналина. Да что, блядь, вообще происходит?! Тело само вспомнило давние уроки дяди Жени, вес тела перешёл на ногу, отставленную чуть назад, рука с монтировкой так же ушла за спину, левая рука подалась вперёд. Вся поза напоминала сжатую пружину, способную распрямиться в любой момент.
– Гля, пацаны, эта хрюшка оказалась дикой, – осклабился тот, который продолжал заходить с правой стороны, сближаясь на расстояние удара.
В этот самый момент я начал движение. Рука от бедра кинула гвоздодёр в переносицу правого противника. Раздался хруст сломанных хрящей носа. Не успевший закончить фразу бомж всхлипнул и схватился за лицо. Возвращая назад своё оружие, я продолжил движение к идущему навстречу первому бомжу, и железка врезалась ему в челюсть. «Всё, этот уже не боец», – подумал я мимоходом, заметив, как мгновенно закатились его глаза. Разворот в сторону оставшихся двоих. Удивление на лицах обоих. Делаю шаг влево, вправо, снова влево: самое кратчайшее расстояние между двумя точками – прямая. Делаю выпад гвоздодёром вперёд в переносицу очередного нападавшего. Хм-м, успел увернуться. Возврат орудием назад и вниз, чтобы повредить руку с ножом, которая не менее быстро метнулась ко мне. Загнутый конец гвоздодёра поймал руку, и я дёрнул её на себя, одновременно делая шаг вперёд. От неожиданности противник подался навстречу и нарвался на локоть левой руки своей челюстью. Этот тоже минус. После нанесения удара разворот вправо, железка описывает круг и с хрустом врезается в затылок первого противника, который сидел на корточках, обхватив лицо руками и пуская кровавые сопли. Минус три. Остался последний. Твою мать, он что, ствол из-за пояса тянет? Оставшийся бомж отпрыгнул и трясущимися руками пытался вытянуть застрявший пистолет, который запутался в ватных штанах, перехваченных проволокой вместо ремня. Вдруг его голова разлетелась, как гнилой арбуз, и меня обдало его мозгами вперемешку с осколками черепа. Спустя долю секунды до ушей донёсся сухой щелчок, как будто кто-то ударил кнутом. Это что, выстрел?! Да что здесь вообще происходит?! Разгорячённое тело среагировало быстрее мозга, и я уже занырнул назад за бетонную стену остатков котельной.
Сердце бешено колотится, в висках стучит, глаза заливает пот, руки трясутся, дыхание с хрипом вырывается из лёгких. Вся схватка заняла не более десяти секунд, а я уже выдохся. Послышались ещё три или четыре сухих щелчка. Спустя ещё какое-то время раздался голос:
– Эй, парень, выходи, не бойся. Не трону я тебя.
– Ага, с винтовкой трогать и необязательно! – выкрикнул я из бетонной коробки.
– Да не нужен ты мне, я же тебе помог, – раздался голос уже ближе. Я насторожился, моё положение более выгодное, если этот тип захочет взять меня в рукопашной.
– А я не просил о помощи, – выкрикнул я, внимательно следя за проёмом ворот. Тень покажет, когда он попытается войти. А вот, собственно, и она. Я подобрался, поднял гвоздодёр, как только появился силуэт человека, с хекающим выдохом опустил оружие на голову входящего. Мир вокруг сделал разворот, я увидел собственные ноги, вспышка боли в руке, и вот моя пострадавшая спина встречает бетонный пол. Воздух мгновенно вылетел из лёгких, в глазах заплясали тёмные круги, и тут меня вывернуло наизнанку. Пытаясь вдохнуть, я чуть не захлебнулся в собственной блевотине. С усилием перевернувшись на бок, я выворачивал свой желудок, пытаясь вдохнуть и откашляться с полным отсутствием воздуха. И… И всё, наступила темнота.
Кажется, я очнулся, но открывать глаза не хотелось. Потому что если я открою глаза, ощущение того, что это сон, исчезнет. То, что всё это реальность, напоминал кислый запах блевотины и сильная боль в спине. Я лежал и боялся пошевелиться.
– Ну что малой, очнулся? – прозвучал до боли знакомый голос. – Давай, поднимайся, жрать будешь?
Я застонал и открыл глаза.
– Дядя Женя?! Но как? Тебя же убили?! – уставился я на живого тренера.
– Типун тебе на язык, – улыбнулся он, – мы разве знакомы?
– Ну как же, ведь я тренировался у вас почти три года, – ещё больше удивился я. – Я что, тоже умер и попал в ад? – кажется, я нашёл себе логическое объяснение.
– По поводу ада ты может быть и прав, а так, выглядишь более или менее живым.
– Но тогда почему я вижу вас, это, наверное, последствие удара молнией, я о таком слышал. Вы призрак, я теперь могу видеть призраков.
– Да, малой, видимо, сильно тебя башкой приложило и молнией сверху шлифануло, – уже в голос засмеялся дядя Женя. – Я, малой, тебя совсем не помню и детей никогда никаких не тренировал.
– Ну как же, после того, как вы с войны пришли, с первой Чеченской, вы же в нашем центре работали, секция у вас была, по армейскому рукопашному. Вы ещё с Грушей разругались, авторитетом нашим, а потом он вас убил, в спину застрелил. Его потом вся милиция искала, мы с ребятами из секции помогали, нашли его и сами в ментовку притащили, – я немного смутился, – ой, про ментовку-то вы, наверное, не можете знать, вы ж мёртвый были.
– Да что ты всё заладил-то, мёртвый да умер. Так недолго и беду накликать! – уже всерьёз разозлился дядя Женя.
– Ой, простите, дядь Жень, – опять смутился я.
– В общем, так, малой, никакой первой или второй Чеченской не было.
– Как не было, а что тогда было?
– А была вначале Чечня, затем там каким-то боком появилась Америка с миротворцами. Война приобрела качественно новый уровень. Пока мы завязли на этой горной земле, с юга к нам пришли Иран и Саудовская Аравия с миссией защиты ислама. Армию страны начали рвать на части, и президент заключил соглашение с Китаем. Когда в союзе с Китайской армией мы стали вытеснять исламский союз с нашей территории, в войну вступила Европа. А уже кто подключился потом и за кого, уже никто не понимал. В ход пошло всё: бактерии, вирусы, химия, а затем кто-то нажал на кнопку. Война закончилась за час-полтора. Крупных городов больше нет, их сразу не стало. Теперь там ямы, от которых фонит так, что можно пропечься до хрустящей корочки за минуту. Выжила только провинция, и то местами. Вот уже лет тридцать пытаемся вернуть остатки общества хоть к подобию порядка.
Я молча переваривал услышанное. Взгляд невольно сместился с дяди Жени, и я увидел трупы, сваленные друг на друга чуть в стороне от костра. Меня снова вырвало. Так как я не ел почти сутки, а те жалкие непереваренные остатки пищи покинули мой желудок ещё днем, то, кроме болезненных спазмов, у меня ничего не вышло. Дядя Женя молча протянул мне флягу с водой, я прополоскал рот и сделал несколько глотков. Благодарно кивнул и вернул флягу её владельцу.
– Я понял, дядь Жень! Кажется, меня занесло в параллельный мир. Потому что в моём мире никакой войны, кроме как в Чечне, не было, – с уверенностью выдал я.
– Мдэ, малой, врачу бы тебя показать, да где же их взять-то теперь, – дядя Женя посмотрел на меня с жалостью, с которой смотрят на юродивых или хромых собак. – На, вот, лучше пожри, глядишь, и мозги на место встанут, – он протянул мне открытую банку тушёнки.
Я взял банку, зачем-то понюхал, и в моём животе заурчало, а рот мгновенно наполнился слюной. Банку я прикончил мгновенно, прямо руками. И тут меня прорвало. Я рассказал дяде Жене о всей своей жизни, что случилась со мной после его гибели. Он молча выслушал, как-то так задумчиво кивнул и сказал:
– Так, малой, такую историю нарочно не придумаешь, похоже на правду, видимо, тебя и впрямь занесло далеко от дома. Давай-ка укладываться спать, а утром решим, что мне с тобой делать.
Мы зашли в руины бывшей котельной и спустились в подвал. Дядя Женя примотал в проходе нехитрую сигнализацию из проволоки и пустых банок. А затем его взгляд упал на мой набор инструментов и почерневшее круглое пятно вокруг щитка ВРУ. Хмыкнул, снова утвердительно кивнул сам себе и улёгся прямо на пол. Подложил руку себе под голову и через минуту уже сопел.
Я сидел, прислонившись спиной к стене, и никак не мог заснуть. Вот ведь крепкие нервы у дяди Жени, враз вырубился. И сам не заметил, как уснул.
Пробуждение нельзя было назвать приятным. Вспомнились старые годы тренировок, когда на следующий день после спарринга боль ощущается в два раза сильнее, чем в момент, когда получаешь в глаз. Спина болела так, что казалось сплошным синяком, шея затекла от сна в сидячем положении. Но всё же это было лучше того чувства, когда сознание выплывает из небытия. Дяди Жени уже не было, как и сигнализации из пустых консервных банок. Мой инструмент, кстати, тоже пропал. Неужели дядя Женя меня бросил, собрал всё и по-тихому свалил? Отгоняя нехорошие мысли, я кое-как поднялся на ноги и вышел наружу. Улица встретила меня серым, мрачным утром и промозглой стылостью. Дядя Женя сидел у небольшого костерка, на котором кипятился маленький чайник.
– Проснулся, малой? – спросил он. – Я уж собирался идти тебя будить. Садись, сейчас чай заварим и будем завтракать.
Я присел напротив. Трупов уже не было. Дядя Женя пристально посмотрел на меня.
– Значит так, малой. Я решил взять тебя в ученики, – он хмыкнул, – тем более, что ты им уже, оказывается, был.
Я было открыл рот, чтоб поблагодарить дядю Женю и сказать, как я этому рад.
– Не перебивай, малой! Ты и понятия не имеешь, кем тебе придётся стать в этой новой жизни. – строго сказал дядя Женя. – С этого момента никаких дядь Женей. Называть меня будешь Фантомом. Почему? Сейчас всё поясню. Я охотник. Охотниками становятся те, кто берёт различного рода заказы от жителей этого мира. Заказы бываю разные: нужного кого-то убить, чаще всего это различного вида животные, претерпевшие мутации.
– Тут что, есть мутанты?! Как в компьютерной игре?! – обалдело спросил я.
– Так, малой, я говорю, ты слушаешь, вопросы потом. Как понял?!
– Так точно, дя… Фантом! – по-военному ответил я.
– Так-то лучше, – утвердительно кивнул Фантом. – Значит так, иногда бывают заказы на человека. Как правило, такие заказы самые высокооплачиваемые. Есть заказы на поиск вещей. Последние не имеют срока исполнения. От заказа на человека «Кодекс охотника» позволяет отказаться, от остальных – нет! У охотника нет имени, у всех только радиопозывной. Мой, как ты понял: Фантом. По-другому нас никто никогда не называет, считай это плохой приметой. Вопросы?
– Что за мутанты, как они выглядят, откуда они взялись, чем их убивают? – как пулемёт начал вываливать я вопросы.
Фантом вытянул в моём направлении руку с раскрытой ладонью, показывая «стоп». Я притих, а дядя Женя начал отвечать на мои вопросы.
– Мутанты появились ещё во время войны, некоторые родились в лабораториях, некоторые в ходе применения бактериологического, вирусного и химического оружия. Остальное доделала радиация и время. Они все разные и непохожи друг на друга, хотя в последнее время начали встречаться похожие, или семейные особи. Они начали размножаться и развиваться. Естественный отбор, мать его. Любого мутанта можно убить. Чем и как, поймёшь во время обучения. Ещё вопросы, только не так быстро, – улыбнулся Фантом. – И кстати, тебе тоже нужен позывной.
– Ну когда я в той, ещё нормальной, жизни играл в компьютерные игры, у меня был никнейм «Сумрак», – я решил оставить себе частичку прошлого и с надеждой уставился на дядю Женю.
– Не знаю, что такое этот твой нинейм, но позывной нормальный, отныне ты Сумрак.
– Когда мы приступим к обучению? – спросил я с горящими азартом глазами.
– Мы уже приступили, малой. Теория – это неотъемлемая часть любого учения. Итак, в армии служил?
Я отрицательно помотал головой.
– Понятно, начнём с изучения огнестрельного оружия, – Фантом быстрым отточенным движением выхватил пистолет из поясной кобуры, – это пистолет «Стечкина». Магазин на двадцать патронов «9*18 мм». Огонь может вести как одиночными, так и очередями. Разбирается вот так, – Фантом быстро раскидал пистолет на запчасти.
– Вот набор для чистки, – он достал тряпицу и развернул. В ней оказались различные шомпола и ёршики, а также небольшая маслёнка. – Смотри сюда, теперь тебе придётся делать это постоянно. Оружие – это твоя жизнь, поэтому его нужно беречь и содержать в чистоте и порядке, – Фантом тщательно почистил и смазал все механизмы пистолета, затем собрал его, несколько раз щёлкнул курком вхолостую. Убедившись, что все механизмы работают, вставил назад обойму и поставил на предохранитель. Затем, немного подумав, хмыкнул, выщелкнул магазин, снял кобуру и протянул всё это мне.
– Давай, малой, одевай, приступаем к практике.
Я пристроил кобуру и попробовал вставить в неё пистолет. Получилось коряво, и где-то с третьей попытки мне всё же удалось разместить в ней пистолет.
– Так, неправильно, кобуру пододвинь ближе к середине корпуса, стоп, не так сильно, – Фантом подошёл и раздражённо сам подвинул кобуру так, как считал необходимым. – Попробуй выдернуть пистолет и вставить его на место.
Я попробовал, получилось немного лучше, но всё равно так же коряво.
– Сто пятьдесят повторений, – знакомой командой из моего прошлого сказал дядя Женя.
Потом началась физкультура, рукопашка, разборка и сборка оружия. В таком темпе мы провели на развалинах почти неделю, питаясь консервами и потея в изнуряющих тренировках. При всём своём опыте Фантом так же не гнушался физических нагрузок и прыгал, бегал и делал растяжку наравне со мной.
К концу недели дядя Женя разрешил пострелять мне из Стечкина. Вышло ещё более коряво. Играя за компьютером, я укладывал в движении девять пуль из десяти в голову противника. В реальности же, расстреляв сорок патронов, я ни разу не попал по консервной банке, которая находилась в пятидесяти шагах. Фантом же показал класс, на расстоянии в сто пятьдесят шагов уложив десять банок с десяти выстрелов.
Ещё неделя прошла в режиме «тренировка до упаду», плюс стрельба. Затем Фантом сказал, что пора собираться.
– Так, малой, с такими показателями по стрельбе мне на тебя патронов не хватит. Да и провизия к концу подходит, так что собирайся, идём в посёлок.
– Что за поселок, кто там живёт? – снова загорелись мои глаза.
– Скоро сам всё узнаешь.
К посёлку мы вышли через два дня. Я ожидал увидеть постапокалиптические строения из кучи ржавого железа, землянки и всю прочую атрибутику из компьютерных игрушек. Каково же было моё разочарование, когда пред мои очи встал самый обычный посёлок. Бревенчатые дома, крыши из оцинковки, штакетник заборчиков палисадника. Единственное что отличало эту деревню от привычной, это бревенчатый частокол вокруг, выстроенный в два ряда, и просыпанный между ними слой грунта с битым кирпичом и камнем. Тяжёлые откатные ворота, которые днём были открыты настежь, а на ночь всегда закрывались. По периметру частокола ходили вооружённые люди, да и в самом поселке редко можно было встретить безоружного человека. Хотя что там редко, невозможно. Вот такое неспокойное время настало.
– Здорова, Фантом, – поприветствовал моего учителя здоровенный детина, который выполнял роль охраны на воротах.
– И тебе не хворать, Николай Иваныч, – пожал ему руку дядя Женя.
– А это у нас кто? – Николай протянул мне огромную, как ковш, руку для пожатия. Моя ладошка просто потерялась в этой клешне.
– Я Сумрак, приятно познакомиться, Николай Иваныч.
– Прямо-таки Сумрак? – усмехнулся здоровяк.
– Иваныч, отвали, это мой ученик, – осадил его дядя Женя.
– Где же ты его подобрал-то? – удивился Иваныч. – Помнится мне, что учеников у тебя отродясь не было?! Племяша-то моего ты даже рассматривать не стал.
– Племяша не стал, а этот, малой, в одного и без оружия банду падальщиков уделал, секунд за шесть, – похвалил меня Фантом.
– Иди ты! – вылупил на меня глаза Иваныч и ещё раз протянул руку для пожатия, но на этот раз в глазах его виделось неподдельное уважение.
– Да ладно, они сами облажались, думали, что я беззащитный ужин, – я снова вложил свою руку в этот ковш.
– Всё, хорош трепаться, надо дела завершить, – строго сказал Фантом и двинулся по улице, которая пролегла между домов.
Я двинулся вслед за ним. Через пару минут мы остановились около двухэтажного дома из красного кирпича. На доме висела табличка с надписью «Сельсовет». Фантом открыл дверь и уверенной походкой двинул внутрь дома.
– Ну, чего встал, пошли, оформлять тебя будем, – с усмешкой сказал дядя Женя и исчез за дверью.
Войдя в дом, я едва успел увидеть спину учителя, которая скрылась за очередной дверью с надписью «Приёмная». Я поспешил следом. В приёмной за столом сидела миловидная девушка за старинной печатной машинкой. «Надо же, как в СССР вернулся», – усмехнулся я про себя.
– Здравствуйте, Фантом, Вы к Владимиру Петровичу? – поинтересовалась она звонким голосом. Охотник молча кивнул. Девушка вышла из-за стола и прошмыгнула в кабинет за двойные двери, обтянутые дерматином. Через пару секунд она выскочила обратно, озорно хихикнув, и пригласила нас войти.
В кабинете примерно три на три метра располагался старый полированный стол, к которому, имитируя букву «Т», был приставлен обыкновенный стол-книжка с задвинутыми под него деревянными стульями с мягкой обивкой.
Владимир Петрович представлял собой грузного мужика с грубым лицом, как будто вырубленным топором. Близко посаженные к переносице глаза, тёмные волосы.
– Здравствуйте, Фантом. Здравствуйте, эм-м, – председатель сделал паузу.
– Сумрак, – подсказал я ему, едва сдержав улыбку, голос у собеседника был тонкий, словно женский. Удивительный контраст.
– Сумрак, – утвердительно повторил он. – Итак, я так понимаю, вы завершили контракт на падальщиков и желаете получить плату?
– Да, – Фантом утвердительно кивнул. – Только плату будет получать мой ученик, Сумрак, эту работу выполнил он.
– Вот как? – удивившись, вскинул бровь Владимир Петрович. – Ну что же, молодой человек, мне необходимо вас оформить, подойдите к Любочке, она запишет ваши данные и скопирует доказательства исполнения заказа.
Я украдкой бросил взгляд на своего учителя, в ответ тот слегка кивнул.
– Всего доброго, молодые люди, – сказал председатель, намекая, что аудиенция подошла к концу. Потом, немного подумав, окликнул собравшегося уходить дядю Женю. – Фантом, вы ещё не передумали взять мой личный заказ?
– Нет, – жёстко ответил учитель. – Я не убираю конкурентов, – и вышел из кабинета, даже не обернувшись.
У Любочки дела решили быстро, она быстро напечатала бланк, где значились мои данные, а именно позывной, возраст, краткое описание внешности. В качестве доказательств Фантом предоставил кадры с цифрового фотоаппарата, что меня очень удивило. Любочка удивила не меньше, достав небольшой нетбук и скопировав туда фото в папку «Падальщики», где имелись и другие файлы в формате «Word». После чего, переименовав папку в «Падальщики. Сумрак», сохранила и выключила компьютер, убрав его в ящик стола.
– Оплату возьмёте наличными или по бартеру? – поинтересовалась она.
– Наличными, – ответил за меня Фантом.
Любочка кивнула, открыв ящик, выдернула какую-то бумажку, нацарапала на ней цифры и, прошмыгнув мимо нас, скрылась в кабинете председателя. Выпорхнув обратно через минуту, вручила мне чек.
– Спасибо вам, Сумрак, – с неподдельной благодарностью произнесла она и одарила меня лучезарной улыбкой.
– Да ладно, – смутился я, приняв от неё клочок с цифрой «2с».
– Спасибо, Любочка, – сказал дядя Женя и потянул меня за рукав к выходу.
Выйдя из приёмной, мы поднялись на второй этаж, вошли в очередную дверь с надписью «Бухгалтерия». Самый обыкновенный кабинет с выкрашенными голубой, казённой краской стенами. За тремя школьными партами сидели женщины и что-то писали. Фантом подошёл к той, что справа, и вежливо покашлял.
– Добрый день, нам бы плату получить.
– Давайте, что там у вас, – дежурно взяла бумажку из моих рук женщина, бегло бросила на неё взгляд, открыла журнал, что-то там нашла, записала.
– Фамилия? – поинтересовалась она, подняв на нас глаза.
– Сумрак, – снова ответил за меня учитель.
Женщина сделала запись.
– Подпишите, – подвинула мне журнал и ткнула пальцем в нужную строку.
Я задумался, и какую подпись ставить? А затем взял и нарисовал грустный смайлик. Женщина, даже глазом не моргнув, захлопнула журнал.
– Как желаете получить оплату? – уже глядя на Фантома, спросила она.
– Один наминал медью, один серебром.
Женщина вновь кивнула, отошла к сейфу, достав два мешочка, отсчитала пятьдесят медных пластинок и одну серебряную. Фантом толкнул меня в локоть, и я сгрёб это всё в карман. До меня мгновенно дошло, что означает «2с».
Выйдя из сельсовета, Фантом повёл меня в здание напротив с надписью «Магазин». Самый обычный сельмаг с деревянными полками, которые заставлены всем подряд. От тушёнки до автомата. За прилавком находился молодой пацанёнок лет эдак семнадцати. Взъерошенные волосы, худощавое телосложение.
– Чего изволите? – залихватски спросил пацан, уставившись на Фантома горящими глазами.
– Один кошель, патроны «9*18 мм». Штук сто пятьдесят патронов «7,62» для калаша. Тушёнки банок тридцать, один вещь-мешок, – начал перечислять дядя Женя.
Паренёк забегал по магазину, собирая заказ на деревянный прилавок.
– Ещё что-нибудь?
– Да, – покосился на меня учитель. – Пожалуй, добавь ещё штук двести для АКМ.
– С вас пять серебром и 30 медью, – заявил пацан, пощёлкав косточками на счётах.
– Неслабо, – прикинул я соотношение цена-заработок.
– Ну так вы же патроны берёте, тут сотня штук за один серебряный, я и так вам скидку за оптом сделал, – запылал румянцем парнишка. – Больше скинуть не могу, батя голову оторвёт.
Фантом сгрёб с прилавка покупки в новый вещь-мешок и протянул его мне.
Мы вышли из магазина и отправились дальше по улице. Выйдя в центр деревни, где находился колодец, Фантом свернул влево к зданию гостиницы. На ней так и было написано: «Гостиница».
Здание гостиницы когда-то было двухэтажным домом из силикатного кирпича, построенного по типу общежития, влево и вправо от центрального входа отходили коридоры, в конце которых были лестницы на второй этаж. Квартиры, или, в данный момент, номера находились в этих коридорах напротив друг друга. В торце у каждого коридора находился санузел. По центру на первом этаже имелась стойка управляющего. Сам управляющий был похож на хомяка. Розовые щёки, маленькие губки бантиком, невысокий рост, сам весь круглый, с абсолютно лысой головой.
– И снова здравствуйте, уважаемый Фантом, и вам доброго дня, господин Сумрак, – поприветствовал он нас.
Я от удивления открыл рот, так как в посёлке я находился всего часа полтора и представлялся всего четверым.
– И тебе не хворать, Соломон Моисеевич, – поприветствовал консьержа Фантом. – Ее удивляйся, Сумрак, Моисеич недаром свой хлеб ест, он здесь новостной центр. Если тебе необходимо что-то узнать или быстро продать, то это к нему. Дай нам, Соломон, один номер на двоих на первом этаже, окна во двор, на три дня.
– Сей момент, уважаемый. Ещё пожелания будут? – консьерж услужливо склонил голову не много набок.
– Да, пожалуй, ещё пожрать. Первое, второе и компот с вашей великолепной выпечкой.
– Хорошо, можете располагаться, – протянул ключ с номерной биркой Соломон Моисеевич. – Сарочка вам всё принесёт.
Мы прошли в номер. Самый стандартный: две пружинные кровати по краю стен, небольшой столик у окна и две тумбочки в ногах кроватей. Роль шкафа исполняла проволочная вешалка, привинченная к двери с внутренней стороны. Вот и вся обстановка, но после двух недель, проведённых на бетонном полу, это был просто рай.
Фантом сбросил вещи на тумбочку и хотел стянуть сапоги, затем задумался, поднялся с кровати и крикнул в коридор:
– Соломон Моисеевич, а горячая вода есть?
– Как можно такое спросить? – раздался голос из глубины коридора. – У меня же приличное заведение.
Фантом кивнул сам себе, обернулся в мою сторону, подмигнул и залихватски выкрикнул:
– Кто последний, тот отец, – и рванул из комнаты. До меня поздно дошло, что он имел ввиду, и, рванув следом, я успел заметить только его спину, которая скрылась в общей душевой комнате.
Душ освещался керосинкой, она же была и на столе в нашем номере.
Я от души намылся, до скрипа кожи, вышел из кабинки и обнаружил на скамейке чистую одежду, майку-алкоголичку, трусы и спортивный костюм «Адидас». Мою одежду кто-то забрал. Вернувшись в номер, я застал там Фантома, дочищающего железную миску от борща. На краю стола у моей кровати стоял поднос с едой. Борщ, макароны с котлетой и железная кружка компота, накрыта пирогом. Как я всё это проглотил, даже не заметил. Объелся я капитально, да так, что не мог даже вдохнуть.
– После вкусного обеда по закону Архимеда полагается поспать! – с довольной мордой лица выдал дядя Женя и развалился на скрипучей кровати. – Остальное, малой, завтра, – уже через минуту он храпел.
Недолго думая, я последовал его примеру и не заметил, как уснул.