Судьбы швейцарских колоний в Северном Причерноморье и в Крыму (ХIХ – начало ХХ века) - читать онлайн

Петер Коллмер

Цюрихский университет

Введение

История переселения швейцарцев в Россию известна относительно хорошо. В настоящее время существует уже целая серия монографий и статей, которые освещают различные аспекты миграционного движения и анализируют его развитие.

Большая часть существующих исследований была проведена в рамках проекта «Эмиграция из Швейцарии в Россию», начатого в Цюрихском университете во второй половине 1970-х гг. профессором Карстеном Гёрке [Carsten Goehrke], его коллегами и студентами. В течение более чем двадцати лет молодые поколения студентов и аспирантов в рамках этого проекта изучали швейцарскую миграцию в Россию, особенно в период с XVIII века до 1917 г. Предлагаемая статья кратко представляет состояние исследований и привлекает внимание к некоторым публикациям, особо акцентируя внимание на вышеупомянутом цюрихском проекте[1].

Библиография исследований

Карстен Гёрке и его студенты сосредотачивали особое внимание на двух важных аспектах швейцарской миграции в Россию: на динамике, специфичной для каждого кантона, и на вопросе основных профессий эмигрантов[2]. Данные исследования были также тесно связаны с вопросом причин эмиграции и отношений между поколениями эмигрантов и их потомков в Российской империи.

С 1985 г. профессор Гёрке начал издавать серию публикаций «Beiträge zur Geschichte des Russlandschweizer» [Сообщения по истории швейцарцев из России]. Она была посвящена изучению вопроса профессиональной деятельности эмигрантов. В книге «Schweizer im Zarenreich» [Швейцарцы в Российской империи], первой книге данной серии, был дан общий обзор состояния вопроса, основанный на доступных источниках и на статистической базе[3]. Тома со 2 по 7 представляли из себя монографии. Большей частью это были докторские диссертации, каждая из которых была посвящена эмигрантам определенной профессии (промышленникам, сыроварам, врачам, богословам, ученым, офицерам, чиновникам и дипломатам)[4]. Тома 8 и 9 содержали различные свидетельства, такие как фрагменты дневников, воспоминания и письма швейцарцев из России с начала. ХТХ в. до конца ХХ в.[5]

Под руководством Карстена Гёрке вышла еще одна серия изданий, тематически связанная с первой: «Швейцария и Восточная Европа» [Die Schweiz und der Osten Europas], в которой были опубликованы два общих обзора дипломатических связей между Швейцарией и Россией (а затем – Советским Союзом). Эти обзоры были посвящены информации о политических и административных аспектах швейцарской эмиграции в Россию (например, о договоре о торговле и поселении, заключенном в 1872 г. между Швейцарией и Российской империей)[6]. В этой второй серии иногда затрагивались и вопросы перемещения граждан между Швейцарией и Советским Союзом[7].

Другие публикации, появившиеся позднее, можно считать реакцией на цюрихский проект. Следует упомянуть диссертацию, детально представлявшую вопрос об эмиграции из Граубюндена в Россию[8], каталог выставки[9], несколько междисциплинарных сборников о швейцарско-славянских контактах[10] ^[11], а также многочисленные статьи и выступления по специальным темам¹¹.

Не все цюрихские исследования вышли в свет. Можно отметить несколько неопубликованных студенческих работ, посвященных, например, швейцарским гувернанткам в Российской империи[12], эмиграции в Россию жителей из кантона Аппенцель[13] или обратной миграции после Октябрьской революции[14].

После ухода Карстена Гёрке на пенсию в 2002 г., тема швейцарской эмиграции в Россию стала менее значимой для исследований в университете Цюриха. Казалось, что уже не появятся никакие новые работы, которые могли бы в корне изменить основные результаты цюрихского проекта. Его результаты по-прежнему составляли основу для последующих исследований на эту тему.

Но в 1998 г. сам Гёрке подвел итог проделанной работе и подверг критической оценке свои предварительные выводы 1985 г. На основании новых данных ученый изменил свои первоначальные выводы о некоторых фактах, основные же результаты 1985 г. в целом были подтверждены. Однако в ходе новейших исследований оказалось, что миграция народных масс во второй половине ХТХ в. (зачастую временная и с трудом определяемая по источникам) была исследована недостаточно. В этом контексте общее число эмигрантов было несколько занижено по сравнению с реальным положением дел[15].

Швейцарская эмиграция в Россию, конечно, исследовалась и продолжает исследоваться и вне Цюриха[16]. Для примера можно назвать работы об эмиграции из Женевы и из Невшателя[17] или интересные работы из кантона Во, посвященные швейцарским воспитателям в Российской империи и колонии Шабо, основанной в 1822–1823 гг. водуазскими виноделами в Бессарабии[18]. Особое внимание уделялось Фредерику-Цезарю Лагарпу [Frédéric-César de La Harpe] (1754–1838), возможно, самому знаменитому швейцарскому эмигранту, который в 1784–1795 гг. был воспитателем будущего царя Александра I и который способствовал распространению идей Просвещения при российском дворе[19].

Кроме того, история эмиграции швейцарцев в России освещалась в материалах международных научных проектов, посвященных другим группам колонистов, например немцам из России[20] или поселениям протестантов[21].

Архивы

Среди различных архивов, содержащих документы о швейцарской эмиграции в Россию, мы отметим только два. Прежде всего, это находящийся в Берне Федеральный архив, в котором среди прочих документов можно найти акты и отчеты швейцарских консульств в России. В этих материалах содержится масса информации о швейцарских колониях и их обитателях, о рождениях, смертях, бракосочетаниях и т. п. Думается, что на настоящий момент эти фонды еще не подвергались систематическому изучению. Что касается швейцарских колоний в Крыму и в Причерноморье, то было бы интересно проанализировать документы консульства, открытого в 1820 г. в Одессе. Кроме того, Федеральный архив и Архив Министерства иностранных дел России являются основными организациями, представляющими интерес для изучения дипломатических отношений между Швейцарией и Россией. Следует отметить публикацию 1994 г., основанную на материалах важных источников из этих архивов[22].

Следующий архив, представляющий большой интерес, это Архив швейцарцев из России [Russlandschweizerarchiv, RSA][23]. Речь идет о собрании документов, свидетельств, фотографий и других источников по истории швейцарской эмиграции в Россию, созданном в рамках цюрихского проекта. После завершения проекта в 2013 г. документы были переданы в Социальный архив швейцарцев в Цюрихе, где они открыты для широкой круга читателей[24].

Особую ценность представляет Регистр членов ассоциации швейцарцев из России, созданный в Берне в 1918 г., чтобы расклассифицировать швейцарцев из России, которые вернулись на свою исконную родину после Октябрьской революции. Эти документы содержат имена более чем 5000 швейцарских граждан, которые жили в Российской империи до 1917 г., а также информацию личного характера: место гражданской приписки в Швейцарии (для швейцарских граждан до сегодняшнего дня обязательна приписка к коммуне города или села, где исторически жила семья, откуда она родом. Это называется «место происхождения». При этом отец может приписать детей к своей коммуне, даже если они родились в другой стране. Таким образом сохраняется юридическая связь с исторической родиной. – Прим. пер.), год рождения, профессию и место проживания в России, семейное положение, а также финансовую ситуацию или просьбы о репарации. Маркус Ленген провел цифровую обработку этого регистра и таким образом смог создать социальный профиль последних поколений швейцарцев из России, живших перед Первой мировой войной[25].

Основные результаты исследований на настоящее время

Представим теперь результаты исследований о швейцарской эмиграции в Россию.

История эмиграции и ее характеристики

Можно предположить, что между концом XVII в. и 1917 г. в Российскую империю на временное или постоянное жительство эмигрировало около 25000 швейцарских граждан[26]. На графиках, составленных в 1985 г. на основе информации того времени (см. рис. 1)[27], представлена миграция в Россию и обратная миграция в Швейцарию 1701–1945 гг.

Миграция достигает кульминации в XIX в., затем резко идет на спад в начале XX в. – в связи с Первой мировой войной и революциями 1917 г. Обратная миграция в течение длительного периода остается на низком уровне и резко идет вверх в конце царского эпохи.

Кем были мигранты в Россию?

Попробуем воссоздать собирательный образ, «коллективную биографию» швейцарских эмигрантов в Россию до 1917 г. на основании статистических данных. Четко прослеживаются два момента: специализация по профессиям (например, сыровары, торговцы, промышленники, кондитеры, ученые, воспитатели и гувернантки) и конкретные кантоны гражданской приписки (например, Цюрих, Во, Берн, Граубюнден и Тичино). Нижеприведенная карта, созданная на основании предварительного исследования 1985 г., представляет соотношение между числом эмигрантов, известным в тот момент, и населением каждого кантона в 1850 г. (см. рис. 2)[28].

Рис. 1. Миграция в Россию и обратная миграция в Швейцарию 1701–1945 гг.

Интересно отметить связь между профессиями эмигрантов и кантонами гражданской приписки Так, текстильщики часто происходили из кантона Аппенцель Внешний-Родес [Appenzell Ausserrhoden], сыровары – из кантона Берн, кондитеры – из кантона Граунбюнден, воспитатели и гувернантки – из французской Швейцарии, архитекторы – из Тичино. Данное явление можно объяснить социальной структурой и экономическим положением этих кантонов. В случае с воспитателями и гувернантками надо учитывать и такой факт, как необходимость преподавать французский язык в образованных и высокопоставленных семьях в России. В связи с этим обстоятельством швейцарцы из франкоязычной Швейцарии были особенно востребованы и составили примерно одну треть швейцарцев, находившихся в России накануне Первой мировой войны[29].

Рис. 2. Процентное соотношение количества эмигрантов к населению кантона на 1850 г.

Исследователи выявляют также связь между профессией и временными периодами эмиграции. Первыми мигрантами в Россию в XVII и XVIII вв. были офицеры, дипломаты и чиновники. За ними последовали ученые, врачи, архитекторы, богословы и кондитеры. В источниках отмечены прежде всего индивидуальные эмигранты, которые являлись знаменитыми личностями. В качестве широко известных примеров можно привести женевца Франца Лефорта [Francois Le Fort] (1656–1699), который в 1680-1690-х гг. сделал блистательную военную карьеру при дворе Петра Великого и стал первым адмиралом русского флота, или Фредерика-Цезаря Лагарпа, выходца из кантона Во, воспитателя Александра I[30].

С развитием в конце XIX в. сети железных дорог – более доступного транспортного средства – эмиграция приобрела массовый характер и включала среди прочих воспитателей, гувернанток и сыроваров. Однако, в отличии от швейцарской эмиграции в Америку, эмиграция в Россию никогда не была массовым отъездом крестьянства (т. е. бедных социальных слоев)[31]. Последнее поколение швейцарцев в России перед 1917 г. было в основном представлено воспитателями и коммерсантами[32].

Причины эмиграции

Для анализа причин эмиграции в цюрихском проекте использовалось классическое разделение на факторы, толкающие к отъезду (факторы «push»), и факторы привлекающие (факторы «pull») – другими словами, на причины, которые толкали отдельных лиц покинуть Швейцарию, и на условия, которые определяли привлекательность России как места эмиграции.

Говоря о факторах, которые стимулировали отъезд, исследователи ссылаются на экономический кризис в Швейцарии, особенно на голод, поразивший страну в 1816–1817 гг. К этому добавились изменения в обществе, которые такая сельскохозяйственная страна, как Швейцария, испытала в ходе индустриализации и которые в корне изменили целые отрасли производства. Например, эмиграция сыроваров, помимо других причин, была обусловлена уменьшением роли горных регионов в экономике и кризисом молочного альпийского производства, который разразился около 1850 г.[33] Кроме этого, в Конфедерации образовался избыток специалистов, особенно в период перед развитием системы высшего преподавания в. НТК в. Все это во многом толкало швейцарцев попытать счастья за границей.

Особенно привлекательной страной стала Россия, так как там шел процесс модернизации, начатый еще Петром Великим. Усилия русской элиты открыть страну для экономического, социального и в определенной мере культурного развития создавали хорошие возможности для карьеры высококвалифицированных людей, в частности для выходцев из Западной Европы. Так, в русской армии были востребованы опытные военные инженеры. Сравнительно низкий уровень медицины в Российской империи вплоть до начала XIX в. открывал широкий простор для деятельности врачей-иностранцев. В реформаторских церквях Санкт-Петербурга и Москвы были востребованы протестантские пасторы из Швейцарии. В поселениях на Волге и на юге империи также ощущался недостаток пасторов, поэтому там даже не требовалось, чтобы они имели специальное образование. Незамужние женщины, имевшие родным языком французский, могли найти место гувернантки в аристократической русской семье, даже не имея никакой другой профессиональной квалификации[34].

Итак, при анализе сочетания факторов, стимулировавших к отъезду и привлекавших в страну, становится очевидным, что швейцарская эмиграция в Россию до революции 1917 г. была во многом мотивирована экономическими причинами. При этом она затрагивала людей, которые имели определенную профессиональную специализацию.

Концентрация швейцарских эмигрантов в определенных регионах России

Предварительное исследование, проведенное в Цюрихе в 1985 г., позволило проанализировать статистику мест проживания примерно 4000 швейцарцев, которые работали в России. Было выявлено, что эмигранты были сконцентрированы в Санкт-Петербурге и Москве, а также на Украине и в Южной России. Также были выявлены районы проживания швейцарцев в Королевстве Польском и в Финляндии[35].

Однако в последующий период новые исследования позволили внести некоторые изменения в предварительные результаты. Так, карта 1790 г.[36] (рис. 3) показывает, что в эту эпоху, помимо региона Санкт-Петербурга (обозначенного на карте буквой N), важным направлением миграции для швейцарцев также являлся и регион Волги (буква V). Во времена Екатерины Великой правительство проводило политику привлечения в этот регион иностранных крестьян, что затронуло не только немцев, но и некоторое число швейцарцев. Однако последние исследования показали, что роль швейцарцев в создании колоний на Волге была не так важна, как считалось до этого[37].

В начале Первой мировой войны (рис. 4) регион Волги почти полностью потерял свое значение для швейцарцев в России, в то время как район Санкт-Петербурга, Центральная Россия и Москва (буква С) увеличили свою значимость для эмигрантов. Это подтверждается тем, что процент швейцарских коммерсантов и промышленников в этих регионах возрос.

Рис. 3. Расселение швейцарцев в Российской империи в 1790 г. Из 4000 изученных случаев

Швейцарские эмигранты селились городах и селах или по отдельности, или группами семей. Особый интерес представляют два поселения на юге страны, которые были созданы группами швейцарских эмигрантов: в 1803 г., в рамках политики заселения земель, около 250 швейцарцев, происходивших преимущественно из кантона Цюрих, отправились в Россию.

Рис. 4. Расселение швейцарцев в Российской империи в 1914 г. Из 4000 изученных случаев

В 1805 г. они получили земли в Крыму, где основали деревню Цюрихталь. В 1822–1823 гг. около 30 швейцарцев, происходивших преимущественно из кантона Во, основали в Бессарабии поселение виноделов Шабаг (Шаба, Шабо). В противоположность другим эмигрантам, эти колонисты в основном отказались от своей национальности и стали российскими гражданами[38].

Проблемы адаптации швейцарцев к новой родине

Многие швейцарцы при царском режиме смогли создать счастливую и вполне успешную жизнь. Даже если перед началом Первой мировой войны большая часть из них не владела большим капиталом, то все равно в целом Россия предоставила им значительно лучшую возможность продвижения по социальной лестнице, чем они имели бы в то время в Швейцарии[39].

Все это вовсе не означает, что эмигранты полностью адаптировались к образу жизни и менталитету своих русских соседей. Совсем наоборот: особенно это относится к швейцарцам первого поколения (те, которые родились и выросли в Швейцарии), которые всячески культивировали свою швейцарскую идентичность. Они зачастую организовывали свое социальное пространство внутри швейцарских колоний и в глубине души чувствовали себя чужими на новой родине[40]. В воспоминаниях и письмах, которые они нам оставили, швейцарские эмигранты описывали русских большей частью как людей добрых и гостеприимных, но в то же время и раздражительных. Швейцарцы считали себя людьми более воспитанными, более работящими и более чистоплотными, чем русские. Такие характеристики большей частью соответствовали стереотипам восприятия и представлениям, уже привезенным с собой швейцарскими эмигрантами в Россию[41].

Швейцарцы первого поколения жили скорее по соседству с местным русским населением, чем вместе с ним. Это уже последующие поколения, родившиеся в России, начали больше идентифицировать себя с новой родиной и интегрировались в местное общество, даже в плане языка и религии. При этом нужно отметить, что немецкие швейцарцы смогли поддерживать из поколения в поколение определенную языковую автономию от своих русских соседей, общаясь между собой на немецком литературном языке и адаптируясь к более многочленным группам немцев в России[42].

Экономическая роль швейцарской миграции в России

В результате ряда исследований было выявлено примерно 300 швейцарских промышленных предприятий, созданных в Российской империи до 1917 г., особенно в области механической, пищевой и текстильной промышленности. Швейцарский промышленный капитал, проинвестированный в Россию, составил в 1917 г. примерно 300 миллионов швейцарских франков. Швейцарские предприниматели внедрили в России несколько технических инноваций, как, например, вращающийся пресс и механическое ткачество ковров, а также основали первую фабрику часов и ламп накаливания.

В секторе торговли и промышленности, например в часовой, швейцарские эмигранты в России были связаны двусторонними коммерческими связями. Россия импортировала из Швейцарии, прежде всего, готовые продукты (часы, сыр, ткани, машины, станки, точные инструменты, химические продукты), а экспортировала в Швейцарию в основном сырье (зерно, масла, металлы, лен, коноплю). Накануне Первой мировой войны Россия занимала в швейцарском экспорте седьмое место, а для часовой промышленности она являлась третьим по объему рынком сбыта[43]

Возвращение в Швейцарию после 1917 г. и новая эмиграция в Советский Союз

Вследствие Октябрьской революции и политики экспроприации швейцарцы в России потеряли большую часть своего имущества и своих средств к существованию. Примерно 8 тысяч из них вернулись в Швейцарию, часто без средств к существованию. Те, кто работал в определенных секторах производства, например сыровары, еще несколько лет продолжали свою работу, но насильственная коллективизация, проводимая новым правительством в сельском хозяйстве, сделала невозможной для них жизнь в Советском Союзе. Оставшиеся швейцарские специалисты были высланы из страны в 1938 г., после отказа принять советское гражданство[44].

В то же время в 20-30-х гг. более 200 швейцарцев эмигрировали в Советский Союз. Речь идет, прежде всего, о левых интеллектуалах, членах Коминтерна и симпатизирующих Коммунистической партии, желавших принять участие в создании нового равноправного общества в России. Наиболее известный пример – это группа из сотни швейцарцев, в большинстве своем ремесленников и рабочих, которые попробовали в 1923–1924 гг. основать в регионе Волги образцовые сельскохозяйственные кооперативы под руководством бывшего национального советника Фрица Платтена [Fritz Platten] (1883–1942). Этот опыт не удался, в частности, потому, что эмигранты не имели никакого представления о сельском хозяйстве[45]. Попытка эмиграции в 1937 г. шестидесяти рабочих часовщиков из кантона Юра также провалилась, и они быстро вернулись в Швейцарию[46].

Перспективы дальнейшего исследования

Состояние вопроса, которое мы представили здесь, относится к исследованиям, опубликованным большей частью уже много лет назад. Поэтому можно пожелать, чтобы результаты этих исследований были бы использованы в других проектах, а также проанализированы и развиты в свете современных задач. Нужно было бы также привлечь внимание и к темам, которые к настоящему моменты были только затронуты, как, например, судьба потомков швейцарских эмигрантов в Советском Союзе или швейцарская эмиграция в современную посткоммунистическую Россию.

Междисциплинарный подход позволит лучше проанализировать источники, а также продуктивно использовать их при формулировке новых вопросов и проблем. Именно здесь я вижу возможности реализации проекта Лозаннского университета. С точки зрения историографии, этот проект представляет интерес не только потому, что он позволит описать более точно историю Шабага и Цюрихталя, но, рассматривая в единстве исторический, лингвистический и культурный аспекты, он создаст такой подход, который позволит понять детали жизни швейцарцев в России и лучше определить изменяющуюся идентичность мигрантов и их потомков.

Источники и литература

Amburger E. Die Pastoren der evangelischen Kirchen Russlands vom Ende des 16. Jahrhunderts bis 1937: Ein biographisches Lexikon. Lüneburg: Nordostdeutsches Kulturwerk, 1998.

Andrzejewski M. Schweizer in Polen: Spuren der Geschichte eines Brückenschlages (= Basler Beiträge zur Geschichtswissenschaft, 174 / Studia PolonoHelvetica, IV). Basel: Schwabe, 2002.

Bankowski M., Brang P., Goehrke C., Kemball R. (éds). Fakten und Fabeln: Schwei-zerisch-slavische Reisebegegnung vom 18 bis zum 20 Jahrhundert. Basel; Frankfurt a. M.: Helbing & Lichtenhahn, 1991.

Bischof P Schweizer Erzieherinnen und Erzieher im Zarenreich // Zimmermann W. G. (ed.) Schweiz-Russland / Rossija-Svejcarija: Beziehungen und Begegnungen. Begleitband zur Ausstellung der Präsidialabteilung der Stadt Zürich [Museum Strauhof, 6.Juni bis 31.Juli 1989]. Zürich: OZV Offizin Zürich Verlags-AG, 1989. P 35–40.

Bischof P. Weibliche Lehrtätige aus der Schweiz im Zarenreich 1870–1917: Zur Geschichte einer Frauenauswanderung, Memoire de licence inedit. Zürich, 1990.

Brang P., Goehrke C, Kemball R, Riggenbach H. (éds). Bild und Begegnung: Kulturelle Wechselseitigkeit zwischen der Schweiz und Osteuropa im Wandel der Zeit. Basel; Frankfurt a. M.: Helbing & Lichtenhahn, 1996.

BühlerR., Gander-Wolf H., Goehrke C., Raber U, Tschudin G., VoegeliJ. Schweizer im Zarenreich: Zur Geschichte der Auswanderung nach Russland (= Beiträge zur Geschichte der Russlandschweizer Bd. 8). Zürich: Hans Rohr, 1985.

Bühler R. Bündner im Russischen Reich: 18. Jahrhundert – Erster Weltkrieg: Ein Beitrag zur Wanderungsgeschichte Graubündens. Disentis: Desertina, 1991. Collmer P. Die besten Jahre unseres Lebens: Russlandschweizerinnen und Russlandschweizer in Selbstzeugnissen, 1821–1999. (= Beiträge zur Geschichte der Russlandschweizer, 8). Zürich: Chronos, 2001a.

Collmer P. Das Herbarium der Olympe Rittener: Zur Wahrnehmung des Fremden in den Selbstzeugnissen von Russlandschweizerinnen und Russlandschweizern // Collmer P. Die besten Jahre unseres Lebens: Russlandschweizerinnen und Russlandschweizer in Selbstzeugnissen, 1821–1999. (= Beiträge zur Geschichte der Russlandschweizer, 8). Zürich: Chronos, 2001b. P 359–380.

Collmer P. Die Schweiz und das Russische Reich 1848–1919: Geschichte einer europäischen Verflechtung (= Die Schweiz und der Osten Europas, 10). Zürich: Chronos, 2004.

Collmer P Russie: L’empire des tsars // Dictionnaire historique de la Suisse. Vol. 10. Hauterive: Attinger, 2011. P 706–709.

Derendinger E. Erzählungen aus dem Leben: Als Graphiker in Moskau von 1910 bis 1938. Herausgegeben von Christine Gehrig-Straube und Carsten Goehr-ke unter Mitwirkung von Claude Hämmerly (= Beiträge zur Geschichte der Russlandschweizer, 9). Zürich: Chronos, 2006.

Fleury A, Tosato-Rigo D. Svejcarija-Rossija: Kontakty i razryvy / Suisse-Russie: Contacts et ruptures / Schweiz-Russland: Aufbau und Krisen der Beziehungen 1813–1955: Documents tirés des Archives du Ministère des Affaires étrangères de Russie et des Archives fédérales suisses, choisis, annotés et présentés pour l’édition suisse par Antoine Fleury, Danièle Tosato-Rigo, pour l’édition russe par Julija Basenko, Vjaceslav Ovcinnikov, Petr Pronicev Bern; Stuttgart; Wien: Paul Haupt, 1994.

Gander-Wolf H. Chabag: Schweizer Kolonie am Schwarzen Meer. Ihre Gründung und die ersten Jahrzehnte ihres Bestehens. Lausanne: Multi-Office, 1974.

Gehrig-Straube Ch. Beziehungslose Zeiten: Das schweizerisch-sowjetische Verhältnis zwischen Abbruch und Wiederaufnahme der Beziehungen (19181946) aufgrund schweizerischer Akten (= Die Schweiz und der Osten Europas, 5). Zürich: Hans Rohr, 1997.

Goehrke C. Die Auswanderung aus der Schweiz nach Russland und die Russlandschweizer: Eine vergleichende Forschungsbilanz // Schweizerische Zeitschrift für Geschichte. 1998. № 48/3. P. 291–324.

Goehrke C. Auswandern – Einwandern – Rückwandern: Schweizer in Russland und Russen in der Schweiz vom 17. Jahrhundert bis heute // Maeder E., Niederhäuser P. (éds). Käser, Künstler, Kommunisten: Vierzig russisch-schweizerische Lebensgeschichten aus vier Jahrhunderten. Zürich: Chronos, 2009. P 15–28.

Grivat O. Les Vignerons suisses du Tsar. Chapelle-sur-Moudon: Ketty & Alexandre, 1993.

Herrmann I. Entre modernisme et tradition, réalités et représentations: L’émigration des Genevois en Russie (1906–1914) // Schweizerische Zeitschrift für Geschichte. 1998. № 48/3. P 325–359.

Huber P. Stalins Schatten in die Schweiz: Schweizer Kommunisten in Moskau. Verteidiger und Gefangene der Komintern. Zürich: Chronos, 1994.

Kälin U. Die Kaufmannsfamilie Schlatter – ein Überblick über vier Generationen // Schweizerische Zeitschrift für Geschichte. 1998. № 48/3. P 391–408.

Leitzinger A. Schweizer in Finnland: Schweizer Auswanderung nach Finnland bis 1917. Helsinki, 1991.

Lengen M. Ein Strukturprofil der letzten Russlandschweizer-Generation am Vorabend des Ersten Weltkrieges // Schweizerische Zeitschrift für Geschichte. 1998. № 48/3. P 360–390.

Maeder A. Gouvernantes et précepteurs neuchatelois dans l’empire russe (18001890) (= Cahiers de l’Institut d’histoire, 1). Neuchatel, 1993.

Maeder E. Dem Vergnügen nicht widerstehen, den Landsleuten zu dienen: Johannes von Muralt zwischen Zarenhof und Schweizer Kolonie in St. Petersburg // Boskovska N., Collmer P., Gilly S., Mumenthaler R., von Werdt Ch. (éds). Wege der Kommunikation in der Geschichte Osteuropas. Köln: Böh-lau, 2002. P. 349–374.

Maeder E., Niederhäuser P. (éds). Von Zürich nach Kamtschatka: Schweizer im Russischen Reich (= Mitteilungen der Antiquarischen Gesellschaft in Zürich, 75 / 172. Neujahrsblatt). Zürich: Chronos, 2008.

Maeder E., Niederhäuser P. (éds). Käser, Künstler, Kommunisten: Vierzig russisch-schweizerische Lebensgeschichten aus vier Jahrhunderten. Zürich: Chronos, 2009.

Moser A. Land der unbegrenzten Unmöglichkeiten: Das Schweizer Russland- und Russenbild vor der Oktoberrevolution (= Die Schweiz und der Osten Europas, 12). Zürich: Chronos, 2006.

Mumenthaler R. «Keiner lebt in Armuth»: Schweizer Ärzte im Zarenreich (= Beiträge zur Geschichte der Russlandschweizer, 4). Zürich: Chronos, 1991.

Mumenthaler R. Im Paradies der Gelehrten: Schweizer Wissenschaftler im Zarenreich (1725–1917) (= Beiträge zur Geschichte der Russlandschweizer, 6). Zürich: Chronos, 1996a.

Mumenthaler R. Das Russlandschweizer-Archiv (RSA): Entstehung und Aufbau // 25 Jahre Osteuropa-Abteilung des Historischen Seminars der Universität Zürich 1971–1996. Zürich, 1996b. P 37–45.

Noir F.-D. Journal de voyage: Lausanne – Chabag – Odessa, 1822–1825 / pré-senté et annoté par Jean-Pierre Bastian. Bière: Cabédita, 2016.

Oberarzbacher M. Die Auswanderung von Appenzellerinnen und Appenzellern ins Zarenreich: Ein Beitrag zur Geschichte der Russlandschweizer, Mémoire de licence inédit. Université de Zürich, 1993.

Rauber U. Schweizer Industrie in Russland: Ein Beitrag zur Geschichte der industriellen Emigration, des Kapitalexportes und des Handels der Schweiz mit dem Zarenreich (1760–1917) (= Beiträge zur Geschichte der Russlandschweizer, 2). Zürich: Hans Rohr, 1985.

Ritzmann H. Eine quantitative Interpretation der schweizerischen Überseemigration im 19. und frühen 20. Jahrhundert: Kurvenverlauf und regionale Konzentration als Gegenstand von Regressionsanalysen // Mesmer B. (éd.) Der Weg in die Fremde (= Itinera, 11). 1992. P. 195–250.

Scheidegger G. Perverses Abendland – barbarisches Russland: Begegnungen des 16 und 17 Jahrhunderts im Schatten kultureller Missverständnisse. Zürich: Chronos, 1993.

Schneider B. Schweizer Auswanderer in der Sowjetunion: Die Erlebnisse der Schweizer Kommunarden im revolutionären Russland (1924–1930). Schaffhausen: Schaffhauser, 1985.

Schneider B. Schweizer Auswanderung in die Sowjetunion: Dokumente der Vereinigung der Auswanderer nach Russland (VA. R.) im Ortsmuseum Dietikon (= Neujahrsblatt Dietikon, 1988). Dietikon: Kommission für Heimatkunde, 1987.

Schneider H. Schweizer Theologen im Zarenreich (1700–1917): Auswanderung und russischer Alltag von Theologen und ihren Frauen (= Beiträge zur Geschichte der Russlandschweizer, 5). Zürich: Hans Rohr, 1994.

Soom J. «Avancement et fortune»: Schweizer und ihre Nachkommen als Offiziere, Diplomaten und Hofbeamte im Dienst des Zarenreiches (= Beiträge zur Geschichte der Russlandschweizer, 7). Zürich: Hans Rohr, 1996.

Stricker G. Schweizer im Zarenreich // G2W. 1998. № 26/6. P 22–27.

Studer B. Un parti sous influence: Le Parti communiste suisse, une section du Komintern, 1931 à 1939. Lausanne: L’Age d’homme, 1994.

Tschudin G. Schweizer Käser im Zarenreich: Zur Mentalität und Wirtschaft ausgewanderter Bauernsöhne und Bauerntöchter (= Beiträge zur Geschichte der Russlandschweizer, 3). Zürich: Hans Rohr, 1990. 328 s.

Uhlig Ch. ‘Nicht dass es schlecht wäre, aber es ist, wie alles hier, nicht fertig’: Das Russlandbild schweizerischer Aufbauhelfer in der Sowjetunion 1917 bis 1939 // Brang P., Goehrke C., Kemball R., Riggenbach H. (éds) Bild und Begegnung: Kulturelle Wechselseitigkeit zwischen der Schweiz und Osteuropa im Wandel der Zeit. Basel; Frankfurt a. M.: Helbing & Lichtenhahn, 1996. P 105–123.

Uhlig Ch. Utopie oder Alptraum? Schweizer Reiseberichte über die Sowjetunion 1917–1941 (= Die Schweiz und der Osten Europas). Zürich: Hans Rohr, 1992.

Voegeli J. Die Rückkehr der Russlandschweizer 1917–1945, Mémoire de licence inédit. Université de Zürich, 1979.

Zimmermann I. Zum Russlandbild schweizerischer temporär Auswanderer um die Jahrhundertwende // Brang P, Goehrke C., Kemball R., Riggenbach H. (éds). Bild und Begegnung: Kulturelle Wechselseitigkeit zwischen der Schweiz und Osteuropa im Wandel der Zeit. Basel; Frankfurt a. M.: Helbing & Lichtenhahn, 1996. P 97-104.