17 мая 1823 года. За 2 дня до суда
Техас, город Высперкросс
Казалось, что после произошедшего ни один нормальный человек неспособен спокойно спать. Но Беннетта уже признали монстром, и он не стал этого отрицать. Наоборот, всячески подтверждал, и словом и делом. Поэтому, когда Фэлтон, вновь охраняющий его, откинулся на спинке стула и засопел, узник решил, что и сам не прочь подремать.
Первый час ему это не удавалось, он ворочался с боку на бок. Но постепенно сон сморил и его. Правда, Беннет вскоре об этом пожалел, ибо призраки умерших до сих пор не покидали его, даже в царстве грёз.
– Дорогой? – Сара дрогнула и обернулась, когда он незаметно подкрался к ней. – Ты же…
Она не успела закончить фразу, когда муж подхватил её на руки и закружил, скрипя половицами.
Семейная пара вновь находилась в их гнёздышке на ферме Хартсонг. Он только что вернулся с полей и застал супругу, готовящую мясной пирог. Разве можно было удержаться, когда перед тобой столь очаровательная особа? Беннетт смеялся, глядя в большие зелёные глаза любимой, а та улыбалась в ответ, крепко обняв его за руки.
– Беннетт, прошу, успокойся! – игриво воскликнула женщина. – Если не прекратишь, то мы останемся без ужина.
– Да, да, прости, – он опустил её на пол и нежно поцеловал.
– Папа! – радостный крик обоих сыновей заставил его вздрогнуть и развернуться.
Роберт и Эйвори влетели на кухню, словно ураган, и прыгнули на отца, стиснув его в объятиях.
– Ох, парни, вы меня задушите, – прохрипел глава семейства, но был искренне рад такой детской дерзости.
– Дети, пощадите отца, – строго оборвала их писк Сара и погрозила мальчишкам пальчиком. – Он сегодня будет ещё мне нужен.
– Зачем? – недоумённо уставился на неё Эйвори.
Он был ещё слишком мал и наивен, чтобы хоть что-то понимать. А вот Роберт предпочёл промолчать. В свои тринадцать мальчишка многое умел и знал. И всё это произошло, когда болезнь отступила, за что Беннетт ежедневно возносил хвалу Господу.
– Доесть за вами пирог, – рассмеялась Сара и повернулась к печи.
Дети ничего не ответили и со смехом унеслись прочь. Роджерс проводил их взглядом, а потом вновь подошёл к любимой, обняв её за талию.
– Беннетт, – женский голос отчего-то дрожал, – мне надо кое в чём тебе признаться.
– Я слушаю, дорогая, – улыбнулся он и забрался лицом в её пышные волосы, с наслаждением вдыхая их аромат.
– Нет, – женщина внезапно отстранилась от него. Тогда-то Роджерс увидел глубокую печаль в её некогда ласковых зелёных глазах. – Не слушаешь.
– Сара? – он сильно удивился её поведению, но решил не давить. – Хорошо, говори. В чём дело?
– А сам, как думаешь? – она развела руками. – Ничего не настораживает?
Стоило ей это произнести, как стены дома поплыли, словно были сделаны из стекла, которое только что расплавилось от дикой жары. Беннетт испуганно попятился, когда и пол под его ногами дрогнул, и чуть было не провалился.