Наставник по оружию Ходд сначала была подмастерьем наставника Кренда. Она с огромной пользой провела эти годы, поскольку познакомилась не только с каждым видом оружия, но и научилась делать хорошие клинки. По правде говоря, до сих пор многие твердят, что ее главный талант заключался в изготовлении отличного оружия и что Олений замок только выиграл бы, если бы кто-нибудь другой стал наставником, а она осталась бы в кузнице. Однако король Шрюд считал иначе. После смерти Кренда Ходд без промедления назначили на его место, и она занялась тренировкой всех воинов Оленьего замка. Она отлично послужила Видящим и отдала свою жизнь в сражении рядом с будущим королем Верити.
Я решил последовать примеру Шута, который целенаправленно избавился от нажитого имущества, и пересмотреть мои собственные вещи. Вечером, вместо того чтобы собираться в путь, я сидел на старой кровати Чейда в окружении своего добра. Если бы я был подвержен фаталистической меланхолии, возможно, я бы испытал грусть. Неожиданно я заметил, что ухмыляюсь тому, как мало у меня есть своего. Даже Джилли, хорек, обнюхав мои жалкие пожитки, казалось, остался недоволен.
Стопка одежды из комнат Шута и великолепный меч с чересчур красивой рукоятью – вот почти что и все мое имущество. Старая одежда, в которой я ходил, когда жил в лесной хижине, кучей тряпья валялась рядом с рабочим столом. Правда, у меня имелось два комплекта новой формы гвардии принца. Один я аккуратно сложил и вместе со сменой белья убрал в матросский сундучок, стоявший около кровати.
Под одеждой я спрятал маленькие пакетики с ядами, снотворным и восстанавливающими силы порошками. Все эти снадобья мы с Чейдом приготовили заранее. На кровати рядом со мной удобно устроились самые разные мелкие инструменты. Отмычки и прочие необходимые приспособления лежали в небольшом свертке, который я мог легко спрятать под рубашкой. Я убрал их в сундучок. Поджидая Дьютифула, я перебирал свою необычную коллекцию.
Фигурка Ночного Волка стояла на каминной полке. Я не собирался брать ее с собой – не хотел, чтобы с ней что-нибудь случилось. Амулет, который сделала для меня Джинна, когда мы с ней еще были в добрых отношениях, я поклялся себе больше не надевать, но мне почему-то ужасно не хотелось с ним расставаться, и я положил его вместе с одеждой, навязанной мне лордом Голденом. Маленькая лисичка, подаренная королевой Кетриккен, осталась на своем законном месте – под рубашкой, рядом с сердцем. Она будет со мной всегда. В стороне я сложил несколько вещей для Неда – по большей части то, что покупал или мастерил, когда он был ребенком: волчок, паяц на веревочке и тому подобное. Я аккуратно упаковал их в коробку с желудем на крышке и решил отдать, когда мы будем прощаться.
Посреди кровати лежали вырезанные из дерева перья, найденные мной на берегу Иных. Я попытался отдать их Шуту, поскольку думал, что они подойдут к его резной короне. Я был в этом уверен. Но он только взглянул на них и не взял. Я развернул мягкую кожу, в которую спрятал их, посмотрел на каждое в отдельности и снова завернул. И убрал в дальний угол сундучка. За ними последовали иголки и мотки ниток. Запасные ботинки и всякие мелочи. Бритва. Кружка, миска и ложка.
И все. Больше складывать было нечего. Да и осталось совсем немного. Моя Вороная, но я не очень много для нее значил, и она делала только то, что была должна. Она предпочитает общество себе подобных и не будет по мне скучать. Мальчишка-конюх будет регулярно ее выводить на свежий воздух, и, пока главным конюшим остается Хендс, мне нечего беспокоиться, что с ней будут плохо обращаться.
Джилли вылез из кучи одежды и, промчавшись по кровати, подбежал ко мне.
– Ты тоже вряд ли будешь по мне скучать, – сказал я ему, когда он игриво наскочил на мою руку.
В потайных коридорах замка полно мышей и крыс, так что голод ему не грозит. Кроме того, хорек будет доволен, что получит мою кровать в полное свое распоряжение. Он и так уже считает, что подушка принадлежит только ему. Я обвел глазами комнату. Чейд забрал себе все свитки, которые я привез из своей хижины. Он их рассортировал, самые безобидные отправил в библиотеку Оленьего замка, а те, что хранили наши тайны, спрятал в своих шкафах. По этому поводу я не испытал ничего, даже отдаленно похожего на сожаление.
Я отнес ворох одежды в старый шкаф Чейда и уже собрался было засунуть ее туда как попало, но в последний момент у меня проснулась совесть, и я принялся аккуратно все складывать. Занимаясь этим, я совершенно неожиданно для себя обнаружил, что далеко не все вещи такие уж ярко-крикливые, как мне казалось, и я даже решил прихватить с собой отделанный мехом плащ. Покончив с этим, я положил украшенный драгоценными камнями меч на сундучок. Он отправится со мной. Несмотря на слишком красивую рукоять, сам меч был отлично сбалансирован и являлся настоящим шедевром работы оружейного мастера. За яркой, великолепной внешностью скрывалось его истинное назначение – как и у человека, который мне его подарил.
В дверь вежливо постучали, а в следующее мгновение медленно сдвинулась в сторону полка для вина и в комнату устало вошел Дьютифул. Джилли тут же соскочил с кровати, подбежал к нему и сделал вид, что нападает на его ноги.
– Я тоже рад тебя видеть, – поздоровался с ним Дьютифул и взял маленького зверька в руки.
Ласково почесав ему шею, принц опустил хорька на пол, и Джилли тут же вновь атаковал его ноги. Стараясь не наступить на него, Дьютифул вошел в комнату и сказал:
– Ты хочешь, чтобы я еще что-то с собой взял? – Он с тяжелым вздохом опустился на кровать рядом со мной. – Мне так надоело собирать вещи, – признался он. – Надеюсь, это что-то маленькое.
– На столе, – сообщил я. – И он совсем не маленький.
Когда Дьютифул направился к столу, меня вдруг охватило почти непереносимое сожаление о том, что я собирался сделать, и я понял, что с удовольствием переменил бы свое решение, если бы мог. Разве он может столько значить для этого мальчика, сколько значит для меня? Дьютифул посмотрел на стол, потом перевел на меня удивленный взгляд.
– Я не понимаю. Ты решил дать мне меч?
Я встал.
– Это меч твоего отца. Верити подарил его мне, когда мы с ним расстались. Теперь он твой, – тихо проговорил я.
Выражение, появившееся на лице Дьютифула, прогнало все мои сомнения. Он протянул к мечу руку, но тут же быстро отдернул ее и посмотрел на меня. В его глазах сияло смущение и удивление одновременно.
– Я сказал, что он твой, – повторил я. – Возьми его, взвесь на руке, присмотрись. Я только что почистил и наточил его, так что будь осторожен.
Дьютифул опустил руку на рукоять. Я наблюдал за ним, ждал, когда он возьмет меч и почувствует, как тот поразительно точно сбалансирован. Но Дьютифул снова убрал руку.
– Нет.
Я был потрясен его ответом. В следующее мгновение принц вскричал:
– Подожди здесь. Пожалуйста. Просто подожди.
Дьютифул быстро развернулся и выбежал из комнаты, я услышал его топот в потайном коридоре.
Он сумел меня удивить. Я видел, что в первое мгновение он был счастлив. Я подошел к столу и посмотрел на меч, сверкающий в свете свечей. Великолепное, элегантное оружие, предназначенное убивать. И ничто в его внешнем виде не указывало ни на какие другие цели. Его сделала для Верити мастер Ходд, некогда научившая меня владеть мечом и пикой. Когда Верити отправился в свое путешествие, она сопровождала его и умерла за него. Это было оружие, достойное короля. Почему же Дьютифул отверг его?
Я сидел перед очагом, сжимая в руках чашку с горячим чаем, когда Дьютифул вернулся. В руках он держал какой-то длинный сверток, разворачивал его на ходу и одновременно говорил:
– Не знаю, почему мне раньше не пришло это в голову, когда мать рассказала, кто ты такой. Наверное, потому, что я получил его давным-давно, а потом она убрала его до тех пор, пока я не вырасту. Вот!
Кусок кожи упал на пол, и Дьютифул, широко ухмыляясь, перехватил меч и протянул мне. В его глазах сияли восторг и предвкушение.
– Возьми, Фитц Чивэл Видящий, меч твоего отца!
Я вздрогнул, и внутри у меня все похолодело. Осторожно поставив чашку, я медленно поднялся на ноги.
– Меч Чивэла?
– Да. – Мне казалось, что шире улыбаться невозможно, но мальчику это каким-то образом удалось.
Я не сводил глаз с меча. Даже если бы Дьютифул мне ничего не сказал, я бы его узнал. Этот клинок приходился старшим братом тому, которым владел Верити. Их отличало лишь то, что меч Чивэла был немного наряднее и длиннее, его сделали для человека выше ростом, чем Верити. Гарду украшало стилизованное изображение оленя, и я сразу понял, что меч предназначался наследному принцу. Значит, он никогда не будет мне принадлежать, но мне все равно ужасно хотелось им владеть.
– Где ты его взял? – с трудом выдавил из себя я.
– Естественно, он был у Пейшенс. Перебравшись в Олений замок, она оставила его в Ивовом Лесу. Потом, после окончания войны красных кораблей, когда собралась переехать в Тредфорд, она решила, выражаясь ее словами, «разобрать хлам». И обнаружила его в шкафу. «Хорошо, что я не взяла его в Олений замок, – заявила она, отдавая меч мне. – Регал забрал бы его и продал. Или оставил себе».
Это было так похоже на Пейшенс, что я улыбнулся. Королевский меч среди «хлама».
– Возьми его, – с нетерпением попросил меня Дьютифул, и мне не оставалось ничего другого, как подчиниться.
Когда я взял у него меч, он показался мне невесомым. Великолепное оружие покоилось в моей руке, точно маленькая птичка. Как только я забрал у Дьютифула меч Чивэла, принц тут же подошел к столу и поднял клинок Верити. Я услышал, как он удовлетворенно выдохнул, и улыбнулся, когда Дьютифул взял меч в обе руки и уверенным движением разрубил воздух.
Эти клинки были великолепным оружием, предназначенным для того, чтобы разить врага. Некоторое время мы, точно мальчишки, размахивали своими мечами, проверяя их возможности. И очередной удар Дьютифула чудом не рассек свитки, лежащие на столе.
Меч Чивэла подходил мне идеально, и я испытал истинное удовольствие от этого, хотя и понимал, что он слишком хорош для меня. Мое мастерство владения мечом оставляло желать лучшего. Мне стало интересно, что почувствовал бы отрекшийся от престола наследный принц, узнав, что его единственный сын гораздо увереннее обращается с топором и склонен скорее использовать яд, чем честное оружие. Не слишком приятные мысли, но, прежде чем я успел погрузиться в них, Дьютифул подошел ко мне, чтобы сравнить наши клинки.
– Меч Чивэла длиннее!
– Чивэл был выше Верити. Однако мне кажется, что этот меч легче. Верити обладал силой, которую мог вложить в свой удар, и Ходд это учла. Всегда интересно, какое оружие будет тебе подходить, когда ты вырастешь.
Он сразу понял, что я имел в виду.
– Фитц, я отдаю тебе этот меч навсегда. Я серьезно.
Я кивнул.
– Я тебе благодарен. Но не могу принять твой подарок. Это королевский меч, Дьютифул. Он не может принадлежать стражнику, не говоря уже о наемном убийце или бастарде. Посмотри на рукоять. Олень Видящих, его невозможно не заметить. На мече Верити тоже такой есть, только меньших размеров. Но я все равно после войны красных кораблей постоянно прятал его под несколькими слоями кожи. Если бы его кто-нибудь разглядел, он бы сразу понял, что такой меч не может принадлежать мне по праву. А уж клинок Чивэла и подавно.
Я с сожалением и благоговением опустил меч на стол.
Дьютифул осторожно положил клинок Верити рядом с ним, и на его лице появилось упрямое выражение.
– Разве я могу взять у тебя меч моего отца, если ты отказываешься от клинка Чивэла? Мой отец дал тебе этот меч. Он хотел, чтобы он принадлежал тебе.
– Верно, так и было, но с тех пор прошло время. Его меч служил мне верой и правдой много лет. Теперь он должен принадлежать тебе. Я уверен, что Верити со мной согласился бы. Мы уберем на время клинок Чивэла. Когда ты будешь коронован, твои придворные захотят видеть у тебя в ножнах королевское оружие.
Дьютифул нахмурился.
– А разве у короля Шрюда не было меча? Что с ним сталось?
– Наверняка у него был меч. А вот что с ним произошло, я не имею ни малейшего понятия. Может быть, он у Пейшенс; а возможно, Регал продал его или присвоил себе и после его смерти меч стал добычей мародеров. В любом случае он исчез. Когда придет твое время занять престол, я думаю, ты должен будешь стать новым владельцем этого меча. А вот на Аслевджал возьми меч своего отца.
– Так я и сделаю. Но неужели ни у кого не возникнет вопроса, как он ко мне попал?
– Вряд ли. Попросим Чейда придумать какую-нибудь историю о том, что он сохранил меч для тебя. Люди обожают подобные сказки и с радостью ему поверят.
Дьютифул задумчиво кивнул, а затем проговорил:
– Меня огорчает, что ты не можешь носить открыто меч Чивэла, как я клинок своего отца.
– Меня тоже, – честно ответил я. – Я бы очень хотел, чтобы было иначе, Дьютифул. Впрочем, у меня есть меч, который мне подарил лорд Голден. Его качество тоже превосходит мои умения. Я возьму с собой его. Но если мне придется поднять оружие в твою защиту, я бы предпочел, чтобы в руках у меня оказался топор.
Дьютифул задумчиво опустил глаза, а потом положил руку на рукоять меча Чивэла.
– Пусть этот меч останется у тебя, а потом ты вернешь его мне – в день моей коронации. – Он вздохнул. – Я отдам тебе меч своего отца, когда клинок твоего станет моим.
В этом я не мог ему отказать.
Вскоре он ушел тем же потайным коридором, которым пришел, и унес с собой меч Верити. Я сделал себе чашку свежего чая и сидел, глядя на меч моего отца. Я попытался понять, что этот человек для меня значит, но находил лишь диковинную пустоту внутри. Даже недавнее открытие, что он не совсем отказался от меня, а наблюдал за мной при помощи Силы через своего брата, не восполнило пустоты его отсутствия. Возможно, он меня любил, издалека, но воспитывал меня Баррич, а учил – Чейд. Я смотрел на меч и старался почувствовать связь со своим отцом, хотя бы что-нибудь, но у меня ничего не получалось. Я допил чай, но так и не нашел ответа, впрочем, я не до конца был уверен, что знаю вопрос. Зато я дал себе слово перед отъездом еще раз повидать Неда.
Я забрался в постель и умудрился отвоевать у Джилли подушку. Однако спал я плохо, и даже это жалкое подобие отдыха было прервано. Неттл пробралась в мой сон, точно ребенок, ищущий утешения, и возникла совершенно неожиданно среди совсем иных видений.
Мне снилось, что я иду по крутому каменистому склону, возвращаясь из своего путешествия в Горное Королевство. И несу безжизненное тело Шута. Во сне я не чувствовал его тяжести, однако склон становился все более крутым и казался бесконечным. Я то и дело поскальзывался на мелких камнях и уже не сомневался, что вот-вот полечу вниз. Все тело у меня болело от напряжения, по спине стекал пот. И тут краем глаза я заметил какое-то движение. Я повернул голову – медленно, потому что боялся потерять равновесие, – и увидел, что на вершине холма спокойно восседает Неттл и наблюдает за моим спуском.
Она сидела на мягкой траве среди полевых цветов. На ней было зеленое платье, голову украшал венок из крошечных маргариток. Неттл казалась взрослой женщиной, но сидела, как маленькая девочка, подтянув к подбородку колени и обхватив их руками. У нее были голые ноги, в глазах застыла тревога.
Я по-прежнему пытался удержаться на крутом, скользком склоне. Она же, в своем сне, соединившимся с моим, сидела на горном лугу. Ее присутствие заставило меня признать, что я сплю, однако я никак не мог избавиться от ощущения кошмара. Я не знал, чего боюсь больше: свалиться вниз и погибнуть или проснуться.
– В чем дело? – крикнул я ей, продолжая спускаться по склону.
Сколько я сделал шагов, не имело ни малейшего значения. Безопасная земля оставалась далеко, а Неттл – надо мной.
– Мой секрет… – тихо проговорила она. – Он меня мучает. И я пришла, чтобы спросить твоего совета.
Она замолчала, но я ничего ей не ответил. Я не хотел знать ее секрет и не собирался давать советы. Я не имел права ей помогать. Даже во сне я помнил, что скоро покину Олений замок. Впрочем, в любом случае я знал, что не могу войти в жизнь Неттл, не рискуя ее разрушить. Лучше оставаться смутным видением, маячащим на грани реальности. Несмотря на мое решение не отвечать, она снова заговорила:
– Если ты дал слово кое-что не говорить, не понимая, сколько боли причинит твое молчание, должен ли ты сдержать обещание?
Оставить без ответа такой серьезный вопрос я не мог.
– Ты и сама знаешь ответ, – сказал я. – Слово женщины – это ее слово. Она его держит, или оно ничего не стоит.
– Но когда я его давала, я не знала, сколько горя это принесет. Ним ведет себя так, словно он лишился части самого себя. Я не думала, что мама будет во всем винить папу и что он начнет пить, согласившись с ней, что он один за все отвечает.
Я остановился. Это было рискованно, но я повернулся и посмотрел на Неттл. Ее слова грозили мне еще более серьезной опасностью, чем крутизна склона под ногами.
– И ты решила, что нашла способ обойти свое обещание, – осторожно проговорил я. – Ты хочешь рассказать мне то, что обещала не говорить им.
Неттл прижалась лбом к коленям, и ее голос прозвучал едва слышно:
– Ты сказал, что знаешь моего папу много лет. Я не имею понятия, кто ты на самом деле; но, может быть, ты по-прежнему с ним знаком. Ты бы мог с ним поговорить. В прошлый раз, когда Свифт убежал из дома, ты сказал мне, что они с папой возвращаются домой. Прошу тебя, Сумеречный Волк! Не знаю, каким образом ты связан с моей семьей, но я уверена, что такая связь существует. Пытаясь помочь Свифту, я разрушила нашу семью. Мне больше не к кому обратиться за помощью. Я не обещала Свифту, что ничего не скажу тебе.
Я посмотрел себе под ноги. Неттл превратила меня в свое представление обо мне. Ее сон начал поглощать мой. Я стал человеком-волком. Мои черные когти впились в землю. Передвигаясь на четырех лапах, я медленно поднимался вверх по склону, к ней. Вблизи я увидел высохшие дорожки от слез на ее щеках.
– Чего ты мне не скажешь? – прорычал я.
Большего ей и не требовалось.
– Они думают, будто Свифт убежал к морю, потому что мы с ним так все представили. Прошу тебя, не смотри так на меня! Ты ведь не знаешь, как здесь было ужасно! Папа вечно бушевал, Свифт ему не уступал. Ним расстраивался, когда папа его хвалил, потому что он не мог разделить его похвалу со своим близнецом. А мама… Мама как сумасшедшая каждый вечер допытывалась у них, что с ними происходит, а они отказывались отвечать. Так что, когда Свифт попросил меня помочь ему сбежать из дома, мы с ним решили, что это будет самое разумное.
– И как же ты ему помогла?
– Я дала ему денег, своих собственных, я их заработала, когда прошлой весной помогала Госсойнам с ягнятами. Мама часто посылала Свифта в город, чтобы он отнес мед или свечи покупателям. Я придумала план. Мы начнем расспрашивать соседей про лодки, рыбаков и море. А потом, в самом конце, я написала письмо и поставила под ним папино имя, как я это часто делаю. Его глаза… он может писать, но рука у него дрожит, и он не видит букв, которые выводит. Поэтому в последнее время я часто составляла для него разные бумаги. Например, когда он продавал лошадь или еще что-нибудь в таком же роде. Все говорят, что у нас с ним очень похожий почерк. Может быть, потому что он учил меня писать. Так вот…
– Ты написала для Свифта письмо, где говорилось, что отец отпустил его и теперь он может делать все, что пожелает, – медленно проговорил я.
Каждое сказанное Неттл слово тяжелым грузом ложилось мне на плечи. Баррич и Молли ссорятся, и он снова начал пить. Ему изменяет зрение, он думает, что это из-за него Свифт ушел из дома. У меня разрывалось сердце, но я знал, что ничем не могу им помочь.
– Мальчишке трудно найти работу, если люди думают, будто он чей-то сбежавший ученик или обманул отца и улизнул из дома, – проговорила Неттл, пытаясь оправдать свою подделку. Я не осмеливался на нее смотреть. – Мама сложила шесть коробок свечей и отправила Свифта в город, чтобы он доставил их заказчикам и принес назад деньги. Когда он со мной прощался, я сразу поняла, что он решил воспользоваться этой возможностью. Он не вернулся.
Вокруг Неттл цвели цветы и собирали нектар пчелы.
Я попытался разобраться в том, что услышал.
– Он украл деньги за свечи, чтобы отправиться в путешествие? – Мое отношение к Свифту начало меняться.
– Это не… ну, не совсем воровство. Он всегда помогал с ульями. А деньги ему были нужны!
Я медленно покачал головой. Меня расстроило, что Неттл оправдывает Свифта. Впрочем, у меня никогда не было младшего брата. Может быть, все сестры ведут себя так же.
– Ты мне не поможешь? – жалобно спросила Неттл, когда молчание затянулось.
– Я не могу, – беспомощно проговорил я. – Не могу.
– Почему?
– А как я это сделаю?
Я полностью находился в ее сне. Под ногами у меня была луговая трава, стоял теплый весенний день, мимо моего уха промчалась пчела, и я от нее отмахнулся. Но я знал, что мой кошмар никуда не делся, что он меня поджидает. Стоит мне сделать два шага, и я снова окажусь на полном опасностей предательском склоне.
– Поговори за меня с папой. Скажи ему, что он не виноват в том, что Свифт ушел из дома.
– Я не могу поговорить с твоим папой. Я очень далеко. Только во сне мы можем преодолевать такие огромные расстояния.
– А разве ты не можешь прийти к нему во сне, ты же появляешься в моих снах. Поговори с ним так же, как со мной.
– Не могу.
Давным-давно мой отец закрыл Баррича от всех других обладателей Силы. Баррич сам мне об этом сказал. Чивэл черпал у него Силу, и связь между ними означала, что он становился уязвим для других магов. Неожиданно мне стало интересно, обладал ли Баррич в те дни способностью направлять Силу? Или просто они были так близки, что Чивэл мог одалживать у него энергию?
– Почему? Ты же приходишь в мои сны. И вы с папой были друзьями. Так больше не может продолжаться. Он себя убивает. И мою мать, – быстро добавила она. – Думаю, ты должен ему помочь.
Пчела слетела с цветка и принялась жужжать у самого моего носа. Я отмахнулся от нее и решил, что мне нужно как можно скорее разорвать связь с Неттл. Она слишком многое поняла насчет меня и своего отца.
– Я не могу проникнуть в сны твоего отца, Неттл. Но возможно, я все-таки сумею кое-что сделать. Я поговорю с человеком, который отыщет Свифта и отправит его домой.
Я сказал это, и внутри у меня все похолодело. Да, у Свифта тяжелый характер, но я прекрасно понимал, что для него будет означать возвращение к Барричу. Я заставил себя успокоиться. В конце концов, это не моя забота. Свифт – сын Баррича, и они должны сами решить свои разногласия.
– Значит, ты знаешь, где Свифт? Ты его видел? Он в порядке, ему ничто не угрожает? Я постоянно о нем думаю. Он такой маленький, один в огромном мире. И зачем я только позволила ему себя уговорить! Расскажи мне о нем.
– Он в порядке, – коротко сообщил я Неттл.
Мимо моего уха снова пролетела пчела и уселась мне на спину. Я попытался достать ее лапой, но уже в следующее мгновение меня прижало к земле огромным весом какого-то большого животного. Я вскрикнул и начал отбиваться, но, прежде чем я сумел сделать вдох, выяснилось, что меня держит в зубах драконица. Она бесцеремонно встряхнула меня, предупреждая, чтобы я не дергался, – убивать меня она не собиралась. Она аккуратно держала меня зубами за шкирку, умудрившись даже не повредить кожу.
Когда Неттл возмущенно вскочила на ноги и потянулась ко мне, драконица подняла меня выше. Я болтался над Неттл, а потом вдруг повис над пропастью из своего кошмара.
– Ай-ай-ай! – предупредила нас обоих драконица. – Будете сопротивляться – и я брошу его вниз. Волки не умеют летать. – Ее слова возникли не из пасти или глотки, они проникли в мои мысли, словно она прикоснулась ко мне своим сознанием.
Неттл замерла на месте.
– Чего ты хочешь? – сердито спросила она, и ее темные глаза стали жесткими, точно два камня.
– Он знает, – ответила Тинталья и слегка встряхнула меня. Но мне показалось, будто все мои косточки встали на новые места. – Отвечайте, что вам известно про дракона, закованного в лед. И про остров, который люди называют Аслевджал.
– Я ничего не знаю, – сердито ответила Неттл и сжала руки в кулаки. – Отпусти его.
– Хорошо. – Драконица отпустила меня, и я несколько мгновений парил в воздухе. Потом она вытянула голову на змеиной шее и подхватила меня. На сей раз она сжала челюсти на моих ребрах и сдавила их, показывая, что может легко меня прикончить. – А ты что знаешь, волчонок?
– Ничего! – выдохнул я, и она сжала меня сильнее.
Это скоро закончится, попытался утешить я себя. Долго мне врать не придется. Драконица не отличается терпением и быстро меня прикончит. Я оглянулся, чтобы в последний раз посмотреть на дочь.
Неттл неожиданно начала увеличиваться в размерах и вдруг резко раскинула руки в стороны. Ее волосы взметнул ветер, который чувствовала только она, и они окутали ее голову, точно нимб.
– Это СОН! – откинув назад голову, крикнула она. – Мой сон! И я говорю тебе – прочь из моего сна!
Последнее она произнесла на одном дыхании, непререкаемым тоном королевы, и я впервые сумел до конца осознать, сколь велика Сила моей дочери. Ее способность создавать сны и управлять тем, что в них происходит, являлась проявлением огромного таланта.
Тинталья выпустила меня, и я начал падать в бесконечную пропасть. Внизу я видел не каменистый склон из своего кошмара, а огромную бесцветную пустоту. В последнее мгновение я успел заметить, что послушная воле Неттл драконица снова превратилась в пчелу. А потом я закрыл глаза, чтобы хоть как-то справиться со своим головокружительным полетом. Но как только я открыл рот, чтобы закричать, Неттл тихонько проговорила мне на ухо:
– Это всего лишь сон, Сумеречный Волк. И он принадлежит мне. В моих снах тебе никогда не будет грозить опасность. Открой глаза. Проснись в своем собственном мире.
За мгновение до того, как проснуться, я почувствовал под собой мягкую опору – матрас, а когда открыл глаза в темноте своей комнаты, страх отступил.
Неттл очистила мой кошмар от ужаса. На мгновение я испытал облегчение. Затем я сделал глубокий вдох и, прежде чем снова погрузиться в сон, успел поразиться невиданной Силе моей дочери. Впрочем, стоило мне натянуть на себя одеяло и отобрать у Джилли половину подушки, как ко мне вернулся мой первый сон и я окончательно проснулся. Свифт солгал. Баррич не отпускал его из дома. Более того, и это самое плохое, его исчезновение нарушило привычное течение жизни семьи Баррича.
Я лежал неподвижно, не открывая глаз и мечтая снова погрузиться в сон. Вместо этого я терзался вопросами. Что мне делать? Мальчика следует отправить домой, но мне не хотелось в этом участвовать. Он обязательно спросит, откуда мне известно, что он соврал. Ладно. Я скажу Чейду, что Баррич не отпускал мальчишку из дома. Значит, мне придется признаться, что я при помощи Силы вошел в контакт с Неттл. Да, ничего не поделаешь, мрачно подумал я. Все мои секреты имеют обыкновение рано или поздно выходить наружу.
Итак, я принял решение и постарался убедить себя в том, что это единственный выход. Я представил себе, как Баррич напивается каждый день, а Молли не находит себе места от беспокойства за сына и переживает из-за мужа, который снова пристрастился к бутылке. Я изо всех сил отгонял от себя мысли о том, что Барричу начали отказывать глаза. Хватит с него и того, что он либо не пытался разыскать сына, либо потерпел неудачу.
Я поднялся на рассвете, взял в казарме хлеб, молоко и бекон и отправился со своей добычей в Женский сад, чтобы позавтракать. Я сидел, прислушиваясь к пению птиц и наслаждаясь теплом нового дня, прогревающим землю. Подобные вещи всегда радовали меня и снимали напряжение. Этим утром они в очередной раз показали мне, что добро, которое дарует нам земля, не знает предела, и я отчаянно захотел остаться, чтобы увидеть, как наступит лето и созреют на деревьях плоды.
Я почувствовал ее присутствие еще прежде, чем увидел. Старлинг была в бледно-голубом халате, изящные узкие ступни – в простых сандалиях. Волосы распущены и окутывают плечи. В руках она держала дымящуюся чашку. Я смотрел на нее и жалел, что между нами все так непросто. Старлинг заметила меня на скамейке под деревом и изобразила удивление, но тут же улыбнулась и села рядом, сбросив сандалии и подобрав под себя ноги.
– Доброе утро, – поздоровалась она, и я заметил в ее глазах удивление. – Я тебя не сразу узнала, Фитц. Ты помолодел лет на десять.
– Том, – напомнил я ей, прекрасно понимая, что она назвала меня моим настоящим именем, чтобы подразнить. – Я действительно чувствую себя так, будто помолодел лет на десять. Наверное, простая жизнь гвардейца – как раз то, что мне было нужно.
Она скептически хмыкнула и сделала глоток из чашки. Потом подняла голову и грустно добавила:
– Вижу, ты не можешь сказать того же обо мне.
– Чего сказать? Что жизнь гвардейца пошла бы тебе на пользу? – самым невинным тоном спросил я. Она сделала вид, что собирается меня стукнуть, и я добавил: – Старлинг, для меня ты всегда выглядишь как Старлинг. Не старше и не моложе, чем я ожидаю, ты всегда Старлинг.
Она на мгновение нахмурилась, потом пожала плечами и рассмеялась.
– Я никогда не могу понять, как относиться к тому, что ты говоришь, – как к комплименту или совсем наоборот. – Затем она придвинулась ко мне и принюхалась. – Мускус? Ты начал душиться, Том Баджерлок? Если ты хочешь привлечь внимание женщины…
– Нет, я не начал душиться мускусом. Просто в моей кровати спит хорек.
Я ответил совершенно честно, и взрыв ее смеха меня удивил. Через пару секунд я тоже ухмыльнулся, а Старлинг покачала головой, не сводя с меня глаз. Потом она переменила позу, и ее нагретое солнцем бедро прижалось к моему.
– Это так на тебя похоже, Фитц. Так похоже… – Она удовлетворенно вздохнула и лениво спросила: – Могу ли я предположить, что твой траур подошел к концу и ты снова установил связь с животным?
От ее слов яркое сияние утра померкло. Я откашлялся и, старательно подбирая слова, ответил:
– Нет. Сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет. Мы с Ночным Волком подходили друг другу, точно кинжал и ножны. – Взглянув на клумбу с ромашками, я добавил: – После него не может быть никого другого. Это будет несправедливо по отношению к любому живому существу, с которым я соединюсь, потому что оно станет лишь заменой и никогда не будет моим настоящим вторым «я».
Она придала гораздо больше смысла моим словам, чем я хотел до нее донести. Положив руку на спинку скамейки, Старлинг опустила на нее голову и стала вглядываться в небо сквозь нависшие над нами ветки деревьев. Я допил свое молоко и отставил кружку в сторону. Только я собрался извиниться и сказать, что у меня занятие со Свифтом, Старлинг вдруг спросила:
– А ты никогда не думал о том, чтобы вернуть Молли?
– Что?
Старлинг подняла голову.
– Ты же ее любил. По крайней мере, ты сам это говорил. Она родила твоего ребенка, хотя понимала, чем это грозит ей. Ты же прекрасно знаешь, что, если бы она хотела, она могла бы от него избавиться. А раз сохранила, значит она тоже любила тебя. Ты должен забрать Молли.
– Мы с Молли были вместе давным-давно. Она вышла замуж за Баррича. Они выстроили свою жизнь. У них шестеро детей, – сердито напомнил я Старлинг.
– И что с того? – Она посмотрела мне в глаза. – Я видела Баррича, когда он приехал в Баккип, чтобы забрать Свифта домой. Он был мрачным и неразговорчивым, когда я с ним поздоровалась. А еще он очень постарел. Он хромает, и глаза у него никуда не годятся. – Старлинг покачала головой. – Если ты решишь забрать у него Молли, он не станет сопротивляться.
– Я никогда с ним так не поступлю!
Не сводя с меня пристального взгляда, Старлинг сделала несколько глотков из своей кружки.
– Я знаю, – сказала она, опустив кружку. – Даже несмотря на то, что он отобрал ее у тебя.
– Они оба думают, что я умер! – напомнил я ей, и мой голос прозвучал резче, чем мне хотелось.
– А ты сам-то уверен, что живой? – насмешливо спросила Старлинг. Затем, увидев выражение моих глаз, гораздо мягче проговорила: – О Фитц!.. Ты никогда ничего не делаешь для себя, верно? Никогда не берешь то, чего хочешь? – Она придвинулась ко мне. – Ты думаешь, Молли поблагодарила бы тебя за твое решение? Неужели ты и в самом деле считаешь, что имеешь право решать за нее? – Старлинг откинулась на спинку, чтобы посмотреть на мое лицо. – Ты отдал ее с ребенком, словно постарался пристроить щенка в хорошие руки. Почему?
Я так часто отвечал на этот вопрос, что мне даже думать не пришлось.
– Баррич лучше ей подходит. Это было верно тогда – и верно сейчас.
– Ты так думаешь? Интересно, а что сказала бы Молли?
– Как дела у твоего мужа? – довольно грубо спросил я.
На лицо Старлинг набежала тень.
– Кто знает. Он отправился ловить форель в горы с лордом и леди Редоукс. Как тебе прекрасно известно, я никогда не любила подобные развлечения. – Затем, отвернувшись, она добавила: – А вот их симпатичная дочурка Айви, очевидно, страстная поклонница рыбалки. Мне сказали, что она страшно обрадовалась, когда узнала о предстоящем приключении.
Ей не нужно было ничего объяснять, и я взял ее за руку.
– Старлинг, мне очень жаль.
Она вздохнула.
– Правда? На самом деле мне все равно. У меня есть его титул и владения. К тому же он не возражает против моих привычек менестреля. Я могу уезжать и возвращаться, когда пожелаю. – Склонив голову набок, Старлинг посмотрела на меня. – Я подумываю о том, чтобы присоединиться к свите принца и отправиться на Внешние острова. Как тебе моя идея?
Внутри у меня все похолодело. Только не это!
– Думаю, это будет намного хуже, чем рыбалка в горах. Я подозреваю, что большую часть пути и все время там мы будем постоянно мерзнуть. А еда… еда там просто ужасная. Если тебе подают топленый свиной жир, перемешанный с медом и костным мозгом, знай, это верх их кулинарного искусства.
Старлинг грациозно поднялась на ноги.
– И рыбный паштет, – проговорила она. – Ты забыл про рыбный паштет, который они мажут на все подряд. – Старлинг смотрела на меня несколько мгновений, потом протянула руку и убрала с моего лица несколько прядей волос. Ее пальцы осторожно коснулись шрама. – Наступит день, – тихо сказала она, – когда тебе вдруг откроется, что мы с тобой, ты и я, были идеальной парой. Что в твоей жизни был только один человек, который тебя по-настоящему понимал и, несмотря на это, любил.
Я удивленно уставился на нее. За все годы, что мы провели вместе, она ни разу не произнесла слово «любовь».
Старлинг прикрыла мне рот ладонью и предложила:
– Нам бы следовало почаще завтракать вместе.
И она ушла, продолжая прихлебывать из своей кружки и зная, что я смотрю ей вслед.
– Ну, по крайней мере, тебе удалось заставить меня забыть о моих тревогах, – тихо пробормотал я себе под нос.
Я отнес свою кружку на кухню и поспешил в Сад Королевы. Возможно, тому виной был разговор со Старлинг, но, когда я вышел на верхнюю площадку башни и увидел, как Свифт кормит голубей, я не стал с ним церемониться.
– Ты солгал, – сказал я, не дав ему даже открыть рот, чтобы поздороваться. – Твой отец тебя не отпускал. Ты сбежал. И украл деньги.
Мальчишка страшно побледнел и удивленно вытаращился на меня.
– Кто… откуда?..
– Откуда я знаю? Если я отвечу на твой вопрос, я отвечу на него и перед королевой и Чейдом. Ты хочешь, чтобы они узнали то, что известно мне?
Я молил всех богов, чтобы они вразумили мальчишку. Когда он тяжело сглотнул и покачал головой, я понял, что моя молитва услышана. Он непременно воспользуется шансом вернуться домой так, чтобы никто, кроме меня, не узнал о его позоре.
– Твои родные мéста себе не находят, они за тебя волнуются. Ты не имеешь никакого права заставлять людей, которые тебя любят, беспокоиться за твою судьбу – они же не знают, что с тобой случилось. Собирай вещи и возвращайся домой. Тем же путем, каким явился сюда. Вот, держи. – Я достал из пояса кошель. – Здесь хватит, чтобы благополучно добраться домой и вернуть то, что ты взял. Надеюсь, ты не забудешь это сделать.
Свифт не мог заставить себя посмотреть мне в глаза.
– Конечно, господин.
Свифт не взял кошель, и я вложил деньги ему в ладонь. Я выпустил руку мальчишки, но он продолжал смотреть на меня. И тогда я показал ему на дверь, ведущую на лестницу. Он так и не пришел в себя от потрясения и потому медленно повернулся и, спотыкаясь, побрел к двери. У порога Свифт вдруг остановился.
– Вы не понимаете, какая жизнь меня там ждет, – жалобно прошептал он.
– Отлично понимаю. Гораздо лучше, чем тебе кажется. Возвращайся домой, начни слышать отца и служи своей семье, пока не станешь взрослым, как пристало честному мальчику. Разве твои родители не вырастили тебя? Разве не они дали тебе жизнь, наполняли едой твою тарелку и обеспечивали тебя одеждой, чтобы ты не мерз? Твой труд принадлежит им, пока ты по закону не сможешь назвать себя мужчиной. Только тогда ты получишь возможность выбирать собственный путь. После этого у тебя впереди будут годы, чтобы разобраться в своей магии, твои годы, заработанные честным трудом, когда ты сможешь жить, как твоей душе угодно. Твой Дар подождет.
Он замер около двери и на мгновение прижался к ней лбом.
– Нет. Моя магия не станет ждать.
– Ей придется! – резко возразил я. – А теперь отправляйся домой, Свифт. Сегодня же.
Он опустил голову и ушел, плотно притворив за собой дверь. Я прислушивался к его стихающим шагам и чувствовал, как постепенно исчезает его присутствие. Только когда он ушел далеко, я позволил себе тяжело вздохнуть. Я отправил мальчишку навстречу трудностям. Мне хотелось надеяться, что ему хватит характера с ними справиться и что его возвращение вернет мир в семью, – впрочем, на это я не очень надеялся. Я подошел к парапету и посмотрел на двор, раскинувшийся внизу.