Снег был мягким, как вата, и доставал аккурат до колен. Двигаться по этому бело-серому покрову было не то чтобы трудно, а почти невозможно. Тем не менее, я упрямо шагала вперед, пробивая себе дорогу с упорством ледокола «Арктика» в водах Северного ледовитого океана.
Что ж, надеюсь, лисам и зайцам понравится их новая тропа, ибо кроме пушистых млекопитающих зимой в этих зарослях никто не ходит. Я бы тоже не ходила, будь у меня чуть больше мозгов. Ну в самом деле, что стоило пойти в Некрасовку не через лес, а по автодороге? Да, путь был бы на два километра длиннее, зато я уже пришла бы на место и помогала тете Даше готовить оливье и крабовый салат.
Я остановилась, чтобы перевести дух. Поправила на спине маленький кожаный рюкзачок, поудобнее перехватила рукой большую пустую корзину.
Похоже, встречать Новый год мне придется прямо здесь – под дубом или елкой. Не хотелось бы, но что делать? Скоро стемнеет, а во мраке я дорогу до деревни точно не найду. Можно, конечно, вернуться обратно и встретить праздник на железнодорожной станции – из-за потраченного времени к полуночи я в Некрасовку явно не попаду.
Вот так дела…
Я-то думала, что знаю в этом лесу каждый куст. Да и лес ли это? Так, перелесок от станции до деревни. Мы с Марусей его за час насквозь проходили – летом и осенью. Неужели за два месяца он так сильно разросся? Или я просто хожу по нему кругами?
Тетя Даша наверняка беспокоится, от окна не отходит. Она расписание электричек наизусть выучила, а потому знает, что я уже приехала и вот-вот приду домой.
А может, мне все-таки стоит пойти вперед? Должны же эти заросли когда-нибудь закончиться!
Внезапно где-то справа блеснул крошечный огонек.
Солнце? Нет, оно уже село, и вот-вот наступит темнота. Неужели костер? Но ведь сегодня 31 декабря. Кто будет разводить огонь в лесу в это время? Разве что какие-нибудь туристы-экстремалы.
Я прибавила шаг и спустя несколько минут вышла на небольшую полянку, окруженную высокими елками. В середине поляны действительно горел костер – высокий, красно-оранжевый, а рядом с ним сидели люди. Их оказалось много – я насчитала двенадцать человек. Все они были мужчинами и, судя по всему, родственниками – и бородатые старики, и подтянутые дяденьки средних лет, и веселые ребята моего возраста, заливисто смеявшиеся у огня, казались неуловимо похожими друг на друга. Создавалось впечатление, что здесь собрались несколько поколений одной семьи.
Со стороны туристы казались приличными людьми, поэтому, чуть помедлив, я вышла из-за заснеженных деревьев и приблизилась к костру.
– Добрый вечер, – громко поздоровалась с ними. – С наступающим Новым годом!
Мужчины, как по команде замолчали, и уставились на меня удивленными взглядами.
– И тебя с праздником, красная девица, – отозвался один из стариков. Он был одет в красивый полушубок, отороченный мехом, а возле его ног лежала длинная белая палка с набалдашником, напоминающим серебряную звезду. – Кто ты такая и зачем к нам пожаловала?
– Я – Надя, – ответила ему. – Я шла в Некрасовку, но сбилась с пути. Не могли бы вы показать мне дорогу? Очень хочется добраться до деревни до того, как наступит полночь.
– Покажем, конечно, – кивнул старик. – Отчего ж не показать? Только ты, Наденька, у костра нашего посиди маленько, обогрейся. Замерзла, небось?
Замерзла, не то слово. И устала. А уж как есть хочу – словами не передать. Мужчины, впрочем, поняли это без всяких слов. Один из них – высокий светловолосый парень уступил мне свой раскладной стул, а его сосед – кругленький коренастый мужчина налил кружку горячего чая.
– А зачем ты, милая девушка, в зимний лес с корзиной пришла? – поинтересовался светловолосый. – За грибами, что ли?
– И за ягодами, ага, – усмехнулась я. – Корзина – это подарок для тети Даши.
– Так ты, стало быть, в Некрасовку со станции идешь, – понятливо кивнул старик с белой палкой. – На новогодние праздники к тетушке приехала?
– Вроде того, – ответила я. – Только Даша мне не тетушка, а мачеха. Мы с Марусей, моей сводной сестрой, всегда у нее Новый год отмечаем. Но Маруся недавно вышла замуж и улетела с супругом к его родне, поэтому к мачехе я приехала одна.
– Электричка приходит в сумерках, а до деревни идти далеко, – заметил еще один турист – рыжий, как пламя костра. – Отчего же тебя никто не встретил?
Я пожала плечами.
– Некому меня встречать. У тети Даши ноги болят, по сугробам она далеко не уйдет. А другой родни у меня нет.
– А отец?
– И отца нет. Он умер десять лет назад.
Мужчины переглянулись.
– А с мачехой ты, стало быть, живешь дружно, – заметил коренастый дяденька, протягивая мне печенье. – Это редкость. Падчерицы со второй женой отца общий язык далеко не всегда находят.
– У нас с тетей Дашей полное взаимопонимание, – улыбнулась я. – Я ее люблю, как родную маму. И даже больше. Она ведь, когда умер папа, могла меня в детский дом отправить. У нее своя дочка была, а тут я – наследство от мужа-алкоголика. И никакой родни, которая помогла бы ей с двумя девчонками. А Даша меня не только у себя оставила, но и воспитывала так же, как и Марусю. Мне тринадцать лет тогда было, я все видела и понимала: и как мачеха деньги экономит, чтобы нам новые колготки купить – на зарплату школьной учительницы не сильно разгуляешься, и как выходила на трассу яблоки продавать, чтобы лишнюю копеечку заработать и в копилку отложить – нам с Марусей на образование. Мы ее стараниями в школе отличницами были, а потом университеты окончили. Я недавно на хорошую работу устроилась. Через год думаю квартиру купить. Если куплю, Дашу из деревни в город перевезу. Здоровье у нее уже не то, да и тяжело ей в Некрасовке одной. Маруся-то теперь далеко, а я близко.
Несколько минут мы молчали. Я пила чай, туристы задумчиво смотрели в огонь.
– Почему же ты мачехе в подарок пустую корзину несешь? – спросил рыжий мужчина.
– Она больше ничего не возьмет, – усмехнулась я. – Да еще подзатыльник отвесит – чтобы деньги на ветер не выбрасывала. Говорит, у нее все есть, а если что-то понадобится, сама себе купит. Корзине Даша обрадуется, ее лукошко еще летом прохудилось, а с ведром она за грибами и ягодами ходить не привыкла. Я, правда, хотела в корзину цветов положить – Даша их любит почти так же, как нас с Марусей, но побоялась, что они на морозе замерзнут.