Нет, этот мальчишка, видимо, все-таки решил свести меня с ума! Да лучше бы он продолжал сопротивляться. Или ревел, как в самом начале нашего «знакомства»… Все лучше было, чем теперь. Ведет себя так, что хочется схватить его за плечи и трясти в бессильной ярости, чтобы вернуть хоть какие-то эмоции на его застывшее безразличной маской лицо. Только вот сомневаюсь, что это поможет. Такое ощущение, что он меня попросту не замечает. Хотя, что самое странное, он мне подчиняется… Делает все, чтобы я ему не приказал. Даже ноги раздвигает по первому же требованию. Правда потом лежит, как неживой во время всего процесса, уставившись отстраненным взглядом в серебристый потолок каюты, на котором я не обнаружил абсолютно ничего интересного.
В последний раз, когда я его трахал, то даже кончить не смог, такое ощущение отвратительное появилось, что труп оприходую. Неужели мальчишка все же сломался? Так отчего мне тогда настолько тошно? Ведь я сам этого хотел… И почему теперь уже не хочу? Да на кой он мне вообще сдался?! Прямо сейчас прикажу доставить мне с Калвиреи с десяток самых красивых парней на выбор и возьму в свою постель другого, а этого…
Быстрый взгляд в сторону неподвижно замершего на кровати пленника заставил нервно вздохнуть и подавить в себе просто дикое желание постучаться головой о стену своей собственной каюты. Лежит… и опять в потолок бездумно пялится. И так продолжается уже несколько дней подряд. Спит, ест, моется… задницу мне подставляет. И все это делает без малейшего возмущения или возражения.
Бездна! Вот что мне с ним теперь делать? Ведь избавляться от него нет никакого желания. Я к нему уже… Привык что ли. И самое странное во всей этой ситуации то, что меня невероятно сильно волнует удрученное состояние этого мальчишки. До такой степени, что у меня уже голова чуть не взрывается от бурлящих в ней мыслей о том, как привести пленника в нормальное состояние.
Нужно с кем-нибудь об этом поговорить. Посоветоваться… Доарт! Ведь у него тоже в комнате живет парнишка с захваченной планеты. Тот, рыженький, на которого я первого положил глаз. А что, вполне разумная мысль. Нужно немедленно навестить временно позабытого друга, тем более, что оставаться в своей комнате наедине с на удивление тихим пленником было уже просто невыносимо. Сказано – сделано. И вот я уже стою возле входа в каюту Доарта, нетерпеливо дожидаясь пока тот, наконец, соизволит меня впустить. И чего он так долго, если я уже три раза сигнал вызова успел запустить? Спит он, что ли? Или… не спит.
– И что все это значит? – когда мне все же открыли, полюбопытствовал я у друга, с интересом рассматривая довольно глубокую царапину на его теле. Начиналась она у самой его шеи, шла наискосок по обнаженному торсу и заканчивалась почти у самого бедра. Полотенце, которое Доарт прижимал к ране, уже полностью пропиталось его кровью, которую тот, видимо, пытался остановить самостоятельно.
– Идиот! Ты что творишь? – в сердцах выпалил я, одновременно с этим входя вслед за ним в его каюту и решительно направляясь к панели связи. Попытка вызвать уже хорошо знакомого мне лекаря закончилась, так и не начавшись. Доарт стремительно перегородил мне собой дорогу и, как-то растерянно заглядывая в глаза, еле слышно проговорил:
– Миалт, не нужно. Я сам с этим разберусь.
– Как это произошло? – сурово поинтересовался я, кивком указывая на измазанную кровью тряпку.
А вот это уже интересно… Доарт на мой вопрос отвечать не стал, а лишь недовольно мотнув головой, отвел глаза в сторону. Да что это с ним такое? Первый раз вижу, чтобы друг себя так вел. И все же, кто это его так живописно «разукрасил»? В его каюте кроме нас двоих никого не было. Не мог же он, в самом деле, сам себя так подрезать? Неожиданно раздавшийся грохот из-за панели отделяющей ванную от основной комнаты, заставил меня заинтересованно уставиться на Доарта, который с каким-то непонятным мне отчаяньем уставился в ту же самую сторону.
Что ж, скорее всего никакого вразумительного объяснения происходящему я от него не дождусь, а это означает, что все нужно будет узнавать самостоятельно. Пару широких шагов и перегородка в душевую плавно уходит в сторону, тем самым открывая моим глазам прелюбопытное зрелище.
Рыжик, сидит абсолютно голый под потоком льющейся на его голову воды и бьет в стену душевой кабинки крепко связанными ногами. Кстати, а выглядит паренек очень даже и ничего, несмотря на слегка посиневшую кожу, стучащие друг о друга зубы, и натертую на запястьях связанных рук кожу. Подношу ладонь к водному потоку и удовлетворенно хмыкаю. Так я и думал, водичка просто ледяная. Теперь понятно, кто это так Доарта подкорректировал. А непонятно то, что мальчишка после этого все еще живой, и относительно при этом здоровый. Потому что я превосходно знал вспыльчивый характер своего единственного друга, который и за меньшее мог голову открутить голыми руками. Любому, но ни этому дикарю… Странно.
– Слушай, – неторопливо повернувшись к застывшему в дверном проеме другу, который не отрываясь смотрел на дрожащего от холода Рыжика, я решил кое-что для себя проверить. – Давай отправим мальчишку в казармы к солдатам на пару дней. А как вернется, будет смирным и покладистым … правда, если выживет после этого.
– Нет. Я сам с ним разберусь.
Хм, чересчур быстро ответил, да ещё и посмотрел на меня с таким видом, как будто уже готов наброситься с кулаками,защищая свое весьма сомнительное сокровище. Протиснувшись мимо меня к кабинке, друг отключил подачу воды и, схватив за руки, подтянул к себе дрожащего от холода пленника. Оттащив слабо трепыхающегося парнишку в каюту и осторожно уложив его на кровать, друг как бы неохотно набросил на пленника покрывало. Дааа, весьма трогательная забота к своему чуть было несостоявшемуся убийце. Неужели мальчишка так хорош, что друг решил скрыть ото всех его весьма тяжкий проступок?
Ведь за нападение на имперца, тем более чистокровного виорийца, да еще и на Приближенного к Правящей Семье, полагалась незамедлительная смертная казнь. И мнение самого пострадавшего в подобных случаях обычно никогда не учитывалось. Ведь безнаказанное причинение вреда любому представителю элиты Империи могло вызвать нездоровые волнения среди жителей подчиняющихся ей планет. Так что если узнают о нападении на Доарта, принадлежащего к одной из самых знатных семей Виории, являющейся Первой Планетой Империи, то парень будет уже не жилец и смерть его будет нелегкой. Значит, отказ обращаться за помощью к корабельному врачу означает то, что Доарт пытается защитить строптивого пленника? И вот зачем ему эта лишняя головная боль? Не понимаю.
Окинув задумчивым взглядом такую же, как и у меня весьма скромную по размерам каюту, изумленно присвистнул. Хм, а интересная обстановочка. Можно даже сказать… романтичная обстановка.
Обеденный столик, расположенный недалеко от кровати, был уставлен изысканными блюдами. В центре стоял открытый кувшин с вином, судя по доносящемуся до меня слегка терпкому аромату, Миарским Синим. Довольно дорогая выпивка для того, чтобы угощать ею обычного пленника. Ведь бокалов было два. Один так и стоял на столе почти наполовину заполненный благоухающей жидкостью, а вот осколки второго валялись на полу в луже из остатков вылитого вина, и,как мне кажется, заляпанные кровью моего дорогого друга. А я еще удивлялся, где мальчишка нашел оружие для того, чтобы напасть на своего хозяина. Смешно. Если в нашем окружении узнают, что такого знаменитого воина, как Доарт, подрезал осколком обычного стекла пленник едва достающий ему до плеча, то это несколько подмочит его репутацию входящего в тройку лучших из тех, кто участвовал в Боях Славы.
– И что ты собираешься с ним делать? – кивнув в сторону кровати, давая понять, о ком именно спрашиваю, выжидающе уставился я на друга.
– Ничего.
Почему-то именно такой ответ я и ожидал. Все-таки по-моему это безумие заразно. Так что я, тяжело плюхнувшись на одно из стоящих возле столика кресел, мрачно поинтересовался:
– Он что, тебе до сих пор в постели сопротивляется?
– До сих пор? Да я его еще ни разу не… не брал я его еще в постель. Сегодня только первый раз попытался и вот…
– Ничего себе… А чего же ты тогда ждал все это время? Выдержку тренировал что ли? – хохотнул я.
– Какую еще выдержку?! – возмущенно заорал друг и уставился на меня с крайне недовольным видом. – Да у меня на этого пацана ни времени, ни сил не оставалось. Ты еще не забыл случайно о том, что на наши головы свалилась целая планета, на которой нужно навести хоть какой-то относительный порядок. И если Вы, как Младший Правитель, можете себе позволить забросить все дела, запереться на несколько дней в спальне со смазливым наложником, то я такой привилегии не имею!
Вот это дела… Первый раз вижу обычно спокойного Доарта в подобном раздраженном состоянии. Стоит надо мной, кулаки сжал и, кажется, вот-вот готов наброситься. Да он так не разозлился даже тогда, когда я его на секс развести пытался. И все из-за чего? Из-за какого-то инопланетного мальчишки, сейчас напряженно замершего в его постели и настороженно следящего за нами взглядом. Да что же в этих калвирейцах такого особенного, что они заставляют нормальных с первого взгляда имперцев становиться какими-то полубезумными идиотами.
И это я не только Доарта имею в виду. Сам веду себя ничуть не лучше. А ведь как раньше все замечательно было. Пальцем любую понравившуюся шлюшку поманил, употребил по прямому назначению и сразу же позабыл о ее или его существовании. А с этими все не так. И вот кто мне или Доарту мешает вышвырнуть этих и выбрать каких-нибудь других парней с захваченной планеты. Ведь выбор есть и при этом довольно обширный. Так нет же… как вспомню смотрящие на меня с ненавистью ярко-синие глазищи строптивого пленника, так все желание к другим пропадает. Все-таки это какое-то безумие… Но что самое для меня непонятное, что мне оно в какой-то степени даже… нравится, что ли. Таких странных, смешанных чувств я не испытывал еще ни к одной из своих многочисленных подстилок.