Отче наш,
позволь, как детям малым,
нам к Тебе приблизиться.
Позволь
головы, объятые пожаром,
приклонить под нежную ладонь.
Отче наш,
иже еси на небе —
не на этом сером тюфяке
атмосферы
и не в чёрном крепе
космоса, —
а в вечном высоке.
Отче наш,
твое приидет царство
волею небесной и земной.
Дай же сил нам
хоть клочок пространства
высветлить,
сказать Тебе:
он – Твой.
Отче наш,
даждь днесь нам хлеб насущный
и от лишнего избави нас,
чтобы дух Твой,
в вечность нас несущий,
не поник под грузом,
не угас.
Отче наш,
прости долги нам наши,
яко мы прощаем должникам.
Нет – не так!
Такой исход – он страшен.
Ты ведь всё,
Ты всё прощаешь нам.
Отче наш,
не ввергни в искушенье.
Не отдай тому, кто в нас живёт,
кто лукаво нам сулит движенье
там, где разрушений хоровод.
Отче наш,
Ты славен и всесилен.
Ты навеки с нами – вновь и вновь.
Ты – пересечение всех линий
в сердце мира
с именем
Любовь…
Есть чёрные и белые слова.
К одной и той же вещи приложимы,
соединимы с нею без нажима,
равно правдивы – так же как и лживы —
и чёрные и белые слова.
И чёрные и белые слова,
когда звучат осознанно и чисто,
точны и безупречны, словно числа.
Как отзвуки действительного смысла —
и чёрные и белые слова.
И чёрные и белые слова —
всего лишь знаки на пути познанья.
Название – не приговор, не званье.
Но мы твердим их, словно заклинанья, —
и чёрные и белые слова…
Ты – кольцо с безымянного пальца Господня,
что упало из вечности в наше сегодня,
что скатилось в пучину мирскую, замшело,
только искрами взгляда сверкая из тела.
В золотой пустоте, знавшей радость когда-то,
бережёшь ты тепло – в ожиданье возврата.
С тем, кто себя приучил искать
вечный выбор меж «быть» и «стать»,
делюсь добытым в жизненной гуще:
быть собой, но как можно лучше.
Где найдётся свобода
огромней моей?
Ветер властный,
пресветлое небо —
надо мной.
Мне не нужно травы зеленей.