с пятью верными товарищами поехал разыскивать Милонега в заволжских
лесах.
Долго дружинники искали колдуна, пока один из местных жителей не
указал едва приметную тропу между вековых сосен. Они поехали по ней,
увязая в глубоком снегу. Затем Богуслав и воины спешились и повели коней
под уздцы. Через некоторое время воины добрались до большой полянки, где
обнаружили одинокую избушку, на кровле которой вместо традиционного
конька выступал деревянный языческий знак – " Сваор-Солнцеврат". Этот
знак символизировал для противников христианской веры постоянное
"Движение Ярилы-Солнца по Небосводу". И для того человека, кто
использовал этот символ, он означал очень многое. И "Чистоту Помыслов и
Деяний", "Благость и Свет Духовного Озарения". Судя по всему, в этом
простом, но таинственном жилище обитал великий мудрец. Значит, Богуслав
был у цели.
Чуть дальше от избы торчало несколько вкопанных в землю
деревянных идолов, изображавших основных языческих богов – Перуна,
Ярило, Светича. Рядом с кумирами – четыре деревянных столба, вырезанных
в виде медведя, волка и орла и водного ящура. А ближе к краю поляны –
возвышался заснеженный холмик с воткнутым в него столбиком, на котором
было вырезано ножом только одно слово: "Ладимира".
– Это, выходит, и есть пристанище Милонега, – предположил
Богуслав.
– Похоже на то, – согласился с предводителем Ярема. – Видишь,
языческие идолы кругом. И солярный знак на охлупени.
– Угу, – кивнул головой Данила. – Знак Ярилы.
Колдун, видимо заслышав стук копыт, лошадиное ржание и
человеческие возгласы, решил выйти к незваным гостям.
Дверь заскрипела, и из-за нее появился старец – седая голова, седая
борода. Но ростом он был высокого, плечи широкие, тело худое, но крепкое.
Чувствовалась в нем немалая физическая и внутренняя сила, очи его были
ясны и тверды и излучали неземной свет. В руках у него был длинный,
толстый и тяжелый посох, наверху которого был вырезан голова медведя.
Этим посохом старец мог с одинаковым успехом прокладывать дорогу сквозь
дубраву и отражать атаки вражеских мечей. Он настороженно принялся
изучать непрошеных гостей: не по его душу приехали дружинники? Но
увидев среди вооруженных ратников, Богуслава расслабился. Взгляд его
потеплел.
Богатырь прокричал колдуну:
– Приветствую тебя, Милонег! Не узнаешь меня, это я – Богуслав, сын
Зорицы-ткачихи. А отец мой – Далибор – служил верным дружинником у
князя Всеволода Большое Гнездо. Ты меня в детстве спас от смерти!
– Я уже не помню, добрый молодец, кому я помогал и сколько людей я
спасал, – схитрил колдун. – За все мои прожитые годы много хворого люда у
меня пребыло – даже не сосчитать. Но приветствую тебя, Богуслав. Что за
нужда привела тебя ко мне? Да и добры ли твои намерения ко мне или худы?
– Я с добрыми намерениями, Милонег! От великого князя Юрия
Всеволодовича послан к тебе. И с большой просьбой!
– И что желает великий князь?
– Град наш Китеж Большой от монголов надобно как-то оградить, да и
князя, воинов да простой люд схоронить. Что нам делать, ведун, подскажи?
Как великую беду отвести от нас?
– Что делать? Как отвести?.. – Милонег на минуту задумался и затем
ответил. – Пусть не печалься напрасно, великий князь, я сберегу его,
дружину, народ и город. Покорнейше попрошу об этом своего отца –
Владыку озера. Только, однако, есть одно условие для великого князя.
– Какое?
– Передай князю, что в обмен на защиту его и его людей он обещает не
преследовать и не убивать волхвов и не разорять наши храмы. Выполнит он
это обещание тогда я спасу его и Китеж-град.
– Но…
– Это мое последнее слово, храбрый витязь и больше я ничего не скажу
вам! Прощайте!
– Добро, великий старец, я передам твою просьбу Юрию
Всеволодовичу и привезу тебе весть о его решении! – пообещал витязь.
Милонег кивнул, склонился в три погибели и зашел в дом. Дверь за
ним затворилась. А Богуслав со своими братьями и верными воинами поехал
обратной дорогой в Китеж.
По приезду в княжескую резиденцию между Богуславом и Юрием
Всеволодовичем состоялся тайный разговор.
– Я нашел волхва и разговаривал с ним, – доложил витязь.
– И какие успехи? – поинтересовался правитель.
– Княже, он обещал, что спасет Китеж и всех нас, но выставил тебе
одно условие.
– Какое-такое условие? – недобро нахмурился князь: он не любил когда
ему перечили или выдвигали какие-либо требования.
– Ежели он поможет тебе, княже, то ты тогда не станешь более
притеснять волхвов во Владимиро-Суздальской земле. Вот его условие.
Юрий Всеволодович "взорвался":
– Я не могу ничего обещать оному чародею! Его братья и сестры –
еретики, язычники, отступники! И я их должен уничтожать! Так поступал
мой батюшка – Всеволод Большое Гнездо, дед – Юрий Долгорукий, моя дядя
– Андрей Боголюбский… так и я буду поступать всегда. Об том я не желаю
никаких речей слушать! Не желаю!.. Ах, этот подлый колдун, дорого же он
запросил за наше спасение!
Богуслав помрачнел и задал правителю прямой вопрос:
– Так что ему передать, великий князь? Каков твой ответ?.. Я слово
дал, что я сегодня привезу ему отклик правителя…
Юрий Всеволодович поморщил лоб и крепко задумался… Прошла
минута – и его гневный пыл угас. Религиозная война это одно, а спасение
целого города и жизней дружинников и горожан – это другое. В этом деле
его княжеская гордыня ни к чему хорошему не приведет. Выходит, нужно
ему, великому князю Владимирскому, унять свое высокомерие и соглашаться
с условиями проклятого кудесника. А куда деваться? Договор с колдуном –
это единственный шанс спасти Китеж и своих поданных от неумолимо
надвигающейся беды.
– А впрочем, волхвов осталось не бог весть сколько, зело мало, и
хоронятся в непроходимых лесах, – уже миролюбиво начал Юрий
Всеволодович. – Тем паче они вскорости сами повымрут, ведь вера наша
христианская сильнее их языческой. А идолы их нечета нашим иконам и
нательным крестам. И по силе воздействия и по чудесному спасению…
Лады, пущай будет по его прощению. Уступить в малом – не значит
окончательно сдаться. Я радею за спасение всех людей христианских, войска
своего и града и за это я готов на греховный сговор с чародеем. Уповаю на
то, что Господь меня простит.
Богуслав обрадовался.
– Вот и славно, княже! Всевышний по достоинству оценит твое
радение к православному народу… Поскачу тогда я скорее к Милонегу,
передам ему весть нужную. Будем надеяться, что он нас спасет.
– На бога надейся, а сам не плошай, – горько усмехнулся Юрий
Всеволодович. – Ежели никто не поможет нам супротив Батыя, биться будет
сами. Еще остры наши копья да стрелы, не заржавели пока наши мечи
булатные! Еще сильны руки наши, да зорки очи! А в душе нашей горит дух
победителя и ненависть к врагам. И мы непременно их разобьем!
– Разобьем, княже, разобьем.
… Богуслав не замедлил явиться к Милонегу и передать ему в
точности ответ Юрия Всеволодовича. Колдун, внимательно выслушав
приятную для него весть, удовлетворительно кивнул.
– Скажи великому князю, что я сдержу свое слово. Не дам я
супостатам, татарам поганым да их приспешникам, захватить Большой
Китеж. Пущай великий князь и народ будут спокойны за себя и за град.
Ступай с миром, княжеский ратник.
– И тебе всех благ, мудрый старец! – не замедлил отозваться витязь.
– Тебе тоже! Пусть тебе бережет мой покровитель Светич!
Богуслав ускакал. Милонег вышел к капищу, помолился своим
идолам, а затем, подняв руки к небу, стал заклинать громким голосом силы
природы:
– Оттай, разверзнись жижа болотная! Открой свой зев тинный,
глубокий и зловонный, да поглоти врагов наших! Всех до единого! А ты,
сосновый лес, завали супостатов своим могучими стволами! Не дайте пройти
ворогам к Китежу! Не да им учинить злодеяния над его жителями! Да
сбереги князя и его дружину!..
После этих слов темное небо стало еще темнее, задул сильный ветер, и
закачались мохнатые лапы елей и сосен. Природа откликнулась на зов
человека.
***
На одном из лесистых заволжских холмов находилась ставка самого
великого Батухана. В центре – огромный белый шатер на громадной повозке
с шестью здоровенными деревянными колесами и запряженный в ряд
восьмью сильными и отборными белыми быками. Рядом с шатром был
разложен огромный костер.
Сам Батухан, подбоченись, сидел на белом рослом коне. На голове хана
красовался позолоченный шлем с нащечниками, отделанный снаружи
соболиным мехом с конским белым хвостом на конце. Одет Батухан был в
длинный теплый халат, богато расшитый золотыми и серебреными узорами и
с белыми полосками по краям подола. Поверх халата был металлический
панцирь с наплечниками с насечками из золота и серебра. Великий хан
любил покрасоваться перед своими начальниками, а особенно перед
простыми воинами. Он любил, когда его боготворили.
За Батуханом находились нарядно одетые полководцы, царевичи, ханы,
родственники и другие его приближенные. В том числе темники. Под знатью
и военачальниками были отличные рослые кони с дорогой сбруей,
отделанной золотом. Некоторые всадники были в кольчугах, другие в
блестящих панцирях.
Заметной фигурой среди всей этой пестрой толпы был великий и
доселе непревзойденный полководец Субедей – творец громких побед,
приписываемых многими летописцами Чингисхану и Батухану. Сутулый,
полный, но крепкий как дуб, с черной повязкой на одном глазу он сидел на
низкорослом и мощном коне, способном выдержать и не такое грузное тело.
Полководец был в простом одеянии и простом шлеме с лисьим хвостом. Он
как всегда был спокоен и хладнокровен. С ним были его сыновья: Кукуджу –
тысячник правого крыла войска и Урянхатай.
Батухана сопровождала личная гвардия – отборная сотня лучших
тяжеловооруженных монгольских воинов. Их кони были защищены
металлическими пластинами, от головы до хвоста. На передних ногах
жеребцов были стальные поножи.
К Батухану прибыл напуганный и ошеломленный предводитель
разведывательного отряда. Он запричитал:
– О, Саин-хан, не иначе этот проделки злых духов! Они творят такое!..
Батухан недоуменно вскинул брови.
– Что случилось, мой верный слуга?
– Мои воины пошли вправо – и провалились в болото! Оно,
оказывается, не замерзло – что удивительно! Его лишь сверху запорошило
снегом. Человек пятнадцать моих верных лучников сгинули под грязной
жижей. Засосало их вместе с лошадьми. Там – гигантская яма! А пошли мои
воины влево – как вдруг ни с того ни с сего сосны высокие в два обхвата на
головы повалились. Еще двадцать человек задавило. Не можем мы никак
пройти далее. Часть батыров уже поворотила вспять. Смерть кругом, мой
великий хан, погибель! Колдовство здесь прямое – не иначе! А урусу-
проводнику размозжило голову стволом – кто теперь укажет нам путь к
Кидишу? Только он знал тайную тропу к граду.
Батухан вскипел. Яростный крик вырвался из его груди:
– Хараал!!! Проклятье!! Не иначе это проделки какого-то шайтана-
уруса! Он заколдовал дорогу! Но я доберусь, чего бы это мне не стоило, до
Кидиша и до этого чертова князя Владимирского! Пусть даже для этого
придется сжечь весь лес и всю Русь! Позовите ко мне Хагана! Да поживее!
Верные нукеры стремглав умчались за главным шаманом всех
монгольских улусов – Хаганом.
Великий джихангир в ожидании главного колдуна дергал от злобы за
уздцы коня, и тот невольно плясал под ним. Субедей по-прежнему оставался
спокойным.
Вскоре прибыл Хаган со своей свитой из дюжины верных
помощников-шаманов. Внешность его была весьма примечательная:
бронзовое зловещее лицо, густые грозно сдвинутые брови, черные
немигающие как у змеи глаза, крючковатый нос, острый подбородок,
выдающиеся скулы, большой рот, кривые, но крепкие зубы, черные длинные
волосы, заплетенные в косички, черный стрелки-усы и острая клиновидная
бородка. Мрачный вид колдуна дополнял длинный черный стеганый халат с