Странствия мага. Том 2 - читать онлайн

Глава первая Вечный лес. Выбор Джайлза

Вот она, горловина, – прошептала Рысь, чуть касаясь Фессова плеча. Он тотчас застыл – отсюда, с более или менее высокого гребня, которым шла дорога, открывался вид далеко на юг, восток и север.

Вид этот, надо сказать, представлялся весьма и весьма неутешительным. Рысь была права – идеальное место для засады. С полуденной и полуночной сторон вплотную подступали обширные пространства болот, поросших чахлыми, кривыми сосенками, сейчас уже выбеленные первым снежком. Среди горбатых кочек, где из-под снега торчали осокорь, таллица, хмарник, прочие травы, чернели чуть заметно парящие чёрные лужи, точнее, конечно, не лужи, а окна в сплошном покрове сплётшихся мхов и трав. Там – бучила, там – топи и ямы, там – самое опасное место. Туда не то что с телегой или санями – в такое место и пешком-то решится сунуться только бывалый охотник, да ещё хорошо бы идти по вешкам, буде таковые найдутся.

Торговый тракт бодро сбегал с холмистой гряды, тянулся через болотную горловину узкой нитью не до конца ушедшего под воду увала. От обочин дороги до края болота оставалось шагов двадцать, не более, и все они густо заросли молодым сосняком. Непроглядная крепь, где руку вытянешь и то не видно. Можно спрятать там десяток, можно сотню – и не догадаешься, пока не въедешь в самую середину засады.

Ни Фесс, ни Рысь, правда, не видели перегородивших тракт рогаток, о которых рассказывал Эбенезер, но и без них картина была весьма унылой. С телегой тут был только один путь. Напрямик, прорываться в лоб – что равносильно самоубийству или добровольной сдаче в руки Инквизиции. А это значит…

Рысь выразительно посмотрела на некроманта.

– Одан рыцарь, позволено ли будет мне говорить?

– В тысяча первый раз повторяю тебе – никакой я не рыцарь, – утомлённо проворчал Фесс. – Ну говори же, говори, что ты умолкла? Только не надо, пожалуйста: «Ожидаю разрешения одана рыцаря».

Рысь заморгала, по-видимому, она именно это и собиралась произнести.

– А… гм… одан Фесс, мне следует отправиться вперёд одной. На разведку. И вообще.

– Глупости, – фыркнул Фесс. – Если там инквизиторы…

– То положу я их всех, одан, – ледяным голосом перебила его Рысь. – Никто и не пикнет. Что я, инквизиторов не знаю, одан Фесс? Там один из двадцати представляет, с какого конца за меч браться.

Фесс имел на этот счёт своё собственное мнение, но, как известно, тут вообще ничего не докажешь, пока своими глазами человек не увидит.

– Мы пойдём вместе, страж Храма, – столь же холодно ответил некромант. – Одна ты там ничего не сделаешь, поверь мне. Я знаю.

– Как будет угодно одану, – церемонно поклонилась Рысь.

Они вернулись к телеге. Джайлз, которому вменили в обязанности стоять на страже, даже не повернул головы в их сторону, хотя они подходили не таясь и даже с нарочитым треском сучьев. Маг Воздуха сидел на передке, скорчившись и засунув обе руки под мышки. Он заметно дрожал и поминутно шмыгал носом.

– Эбенезер! – Фессу пришлось окликнуть спутника.

– А? Что? – Джайлз подпрыгнул от неожиданности.

– Дед никто, – буркнула Рысь. – По сторонам смотреть будем или нет, волшебник? Тебе что наказывали? А ты?..

– Погоди, Рысь. Джайлз, нам надо прорываться. С телегой там не пройти, я посмотрел. Осталось только две возможности: или мы с Рысью идём вперёд и, словом, делаем так, чтобы у нас больше не оставалось бы препятствий, или…

– Или что? – бесцветным голосом спросил Джайлз.

– Или нам помогаешь ты. Помогаешь отвести глаза засаде.

Эбенезер отчаянно замотал головой. На глаза его навернулись слёзы.

– Нет, нет, некромант! Не пойду я против своих.

– А если мы их покрошим, так, значит, всё хорошо?! – вскинулась Рысь. – Не-ет, одан, так не бывает. Либо ты наш, и тогда делай, что в силах твоих; либо ты не наш, и тогда я тебя своей рукой…

На несчастного Джайлза было жалко смотреть. По щекам его расползался лихорадочный румянец, глаза блестели от еле сдерживаемых слёз. Про себя Фесс даже пожалел злосчастного коллегу: каково слышать такое от девушки, в которую успел втюриться по уши?!

– Рысь, погоди, – умоляюще начал он, глядя на воительницу такими глазами, что разрыдался бы даже и камень.

Рысь осталась холодна.

– Одан Фесс тебе ясно сказал – если не хочешь, чтобы мы твоих друзей мелкой стружкой пустили, давай сам колдуй. Сделай так, чтобы они б нас и вовсе не заметили. К чему нам лишние драки? Никогда не знаешь, на что нарвёшься. По мне, так гораздо было б лучше втихаря проскользнуть.

– Золотые слова, – одобрил Фесс. – Послушай, Эбенезер, мог бы я сам это сделать – не просил бы тебя, поверь. Провёз бы тебя в телеге, даже связать мог бы. Так ты по крайней мере смог бы отпереться – мол, сгребли меня, скрутили и так с собой потащили.

– Нет, – тихо ответил Джайлз, скорчиваясь ещё больше и натягивая на лицо низкий капюшон тёплого плаща. – Не проси, некромант. Против своих я не пойду.

– Да какие они тебе свои! – не выдержал Фесс. – Тот же Этлау…

– Святые братья – это не только лишившийся ума мучитель, некромант. Грех одного не падает на всех. Рядовые братья в Кривом Ручье просто выполняли его приказы. Если бы они ослушались, их ждало бы более чем суровое наказание.

Фесс с досадой скривился. Не хватало только ещё пускаться сейчас в философические споры!..

– Делать нечего, Рысь, – повернулся он к воительнице. – Пойдём мы с тобой вдвоём. А они пусть нас тут ждут. Как тебе, Эбенезер?

– Только не забыть привязать его к дереву чем покрепче, – высказала предложение воительница. – А то вдруг решит, что сможет купить себе прощение, выдав двух твоих раненых спутников, одан рыцарь.

Джайлз вновь вздрогнул и сделал попытку ещё глубже забиться в свой плащ.

– Нет, этого он не сделает, – решительно возразил Фесс. – Не может такого случиться. Никогда и ни за что.

«Светлые никогда не ударят тебе в спину», – вспомнились слова учителя Даэнура, сказанные, казалось, давным-давно, в Ордосе, который уже вообще стал представляться чем-то вроде туманного сна.

– Воля твоя, одан, – Рысь хмуро покачала головой и принялась развязывать свой видавший виды дорожный мешок. – Поскольку мы с тобой, одан, впервые идём, скажи мне, каким стилем брать их будем?

– Стилем, – дёрнул щекой некромант. – Тысяча второй раз говорю тебе, о воинственная и прекрасная дева, – не есть я рыцарь Храма и потому ничего не знаю о стилях и тому подобном.

Он хотел сказать только то, что сказал, однако Рысь в который уже раз всё поняла исключительно по-своему.

– Одан рыцарь проверяет стража? Тогда отвечу, что взятие засады в паре может проходить восемью различными стилями, из коих первым назову свой любимый: «Олень проходит, теряя рога». При сём маневре…

– Им и воспользуемся, – перебил её Фесс. – Остальные можешь опустить.

– Слушаюсь, одан рыцарь (нет, положительно выбить из девчонки этот дурацкий этикет просто невозможно!). Описывать этот стиль, одан?

– Описывай, – махнул рукой Фесс.

Они шли, разойдясь примерно на полтора десятка шагов. Уже смеркалось, быстро спускался торопливый осенний вечер – или его уже следовало бы именовать «зимним»?

Фесс мог только подивиться искусству Рыси. Девушка словно растворилась среди серых стволов, исчезла даже её тень, и шагов её не выдавал ни малейший звук.

Некромант таким искусством похвастаться не мог. Скрипел снег под ногами, так и норовя обрушиться в самый неподходящий момент, острые нагие сучья цеплялись за куртку и с треском ломались. Магия его по-прежнему бездействовала, потому что, если Этлау не дурак (а он, к сожалению, таковым не являлся) – его подручные будут ждать именно магической атаки, и, кто знает, не найдётся ли в арсеналах Святой Инквизиции и чего-нибудь против него, некроманта? Ведь не зря же Тёмные маги во время оно почти совершенно исчезли из Эвиала.

Но Рысь они предусмотреть не могли. То, что девушка встретилась на пути беглецов, – просто случайность. Сегодня для кого-то она обернётся роковой.

Фесс осторожно одолел уже почти три сотни шагов в глубь горловины, когда наконец заметил лежащий поперёк тракта поваленный ствол дерева. И притом не просто поваленный, но и кое-как очищенный от лишних мелких веток, вместо которых красовались свежевырубленные колы, грубо и криво, но прочно приколоченные к стволу.

Фесс остановился. Где-то впереди, в быстро сгущающемся стылом мраке затаились враги. Пока что засада себя ничем не выдала, опровергая распространённое мнение о том, что «бесшумных засад не бывает». Ещё как бывает, особенно если засевшие там скованы железной дисциплиной и скорее перережут себе горло, чем выдадут засидку, к примеру, громким кашлем.

Громко кашлянул совсем другой человек. А именно некромант, известный в Эвиале под именем Неясыть. Он громко кашлянул и, не таясь, вышел на середину дороги прямо перед рогаткой. Посох он оставил в повозке, обеими руками сжимая сейчас свой рунный меч.

За его спиной что-то взвыло десятками стонущих голодных голосов. Ранняя луна внезапно и резко растолкала тучи, осветив фигуру в тёмном плаще своими серебристыми лучами. Блики заиграли на лезвии чёрного меча, алым огнём полыхнули выбитые на стали руны; и Фесс со злым восторгом уловил отзвук растерянности в стане уставившихся на него сейчас врагов.

Сейчас, некромант! – или – нет, не некромант – воин Серой Лиги Фесс, пусть даже и потерявший свою любимую глефу. Тот, для которого подобная рогатка стала бы не более чем просто забавой.

Плащ взлетел вверх. На снег он падал уже пробитый четырьмя или пятью арбалетными стрелами, но Фесс был уже далеко. Наверху.

Оттолкнувшись от бревна, он перелетел через рогатку, наискось рубанув какую-то нерасчётливо сунувшуюся было вперёд фигуру в рясе и с разряженным самострелом в руках – неважное оружие, особенно когда у противника – меч с наложенными на него рунами разрушения и смерти.

Фесс нарочито держался на виду, посредине дороги; более чем невыгодная позиция, тем более когда враг так и норовит вогнать тебе в спину тяжёлую арбалетную стрелу.

Стрелы полетели. Две он отбил мечом – мускулы и связки застонали от напряжения, но всё-таки выполнили приказ, от остальных просто увернулся. Никто из его врагов не был настолько глуп, чтобы лезть под удары его клинка.

Правило одного дара как будто больше не действовало, точнее – он нашёл способ его обойти… к вящему удовольствию масок. Тот, былой Фесс, воин Серой Лиги, наслаждавшийся когда-то своим умением, – он давно исчез, сгинул безвозвратно в катаклизме, разразившемся на поле битвы неподалёку от Мельина. Этот, новый, фактически родившийся в заснеженной тундре на побережье Северного Клыка, – он не упивался своим искусством, он просто делал грязную, тяжёлую и неприятную работу, которую, увы, за него исполнить было некому.

Хотя в этом он, пожалуй, ошибался.

Рысь возникла словно бы из ниоткуда, соткалась из разорванных ночных теней, завертелась, закружилась, словно в невероятном танце; некромант слышал только короткие всвисты её сабель да ещё – глухие удары безмолвно валившихся на землю тел. Никто из инквизиторов не успевал даже крикнуть.

Стрелы перестали лететь. Сами стрелки распростёрлись на припорошенной снегом земле, обхватив её руками, словно пытаясь найти у неё защиту и спасение. Шестеро. Но – не инквизиторы. Солдаты. Фесс нагнулся, пытаясь разглядеть гербы на кирасах; Рысь застыла рядом, глаза её были крепко зажмурены – похоже, сейчас, в полумраке, она полагалась на иные чувства, нежели зрение.

Первый заслон, возле рогатки, они одолели, можно сказать, играючи. Шестеро арбалетчиков, выдвинутых вперёд, изрублены; оставалось лишь двинуться дальше и точно так же поступить с остальными…

Казалось бы, чего они медлят? Время работает против них. Инквизиторы могут пустить в ход свою магию, недооценивать которую после Кривого Ручья Фесс не посоветовал бы даже злейшему врагу. И вот уже Рысь нетерпеливо-порывисто оборачивается к некроманту, в упор смотрит на него сквозь плотно сжатые веки – мол, что же мы стоим?..

Резонный вопрос. Но что мог сказать сейчас некромант, кроме лишь того, что первая линия обороны святых братьев уж слишком смахивала на приманку для опьянённого кровью некромансера? Шестеро погибших возле рогатки баронских удальцов – и ни одного отца-экзекутора. Остались позади? Берегут себя? Или на самом деле решили, что с мятежным чародеем может покончить одна-единственная стрела?..

Нет. Вперёд идти нельзя, внезапно понял Фесс. Затаившийся впереди, во тьме, враг решил, что наживка уже заглочена, что сейчас некромант дуром полезет вперёд, приканчивать остальную засаду, и вот тогда они…

Фесс не мог сказать, какой именно сюрприз приготовили ему засевшие, но что они явно и злорадно ждали, когда он сунется дальше, – это ожидание он ощутил совершенно чётко. И потому он продолжал ждать. Должны же эти типы поинтересоваться в конце концов, что случилось с их отправленными вперёд стрелками!..

Однако время шло, а повитый тьмой лес вокруг оставался мёртвым и беззвучным. Терпением инквизиторы ничуть не уступали некроманту. Невольно Фесс стал думать о гноме и орке, которым совершенно не пойдёт на пользу лежание в холодной телеге, в то время как следует разжечь костер, согреть раненых и сменить повязки.

Нет, ждать до утра он не может. Придётся сделать вид, что наживка заглочена и что рыбку осталось только подсечь и вытащить на берег.

Фесс молча махнул рукой – вперёд. Рысь кивнула, как-то особенно, по-звериному выгнулась, словно и впрямь большая кошка, и одним бесшумным прыжком исчезла в темноте. Фесс, как и прежде, пошёл по дороге, не скрываясь, лишь выставив перед собой рунный меч. Выбитые на лезвии знаки стали чуть заметно светиться холодным голубым светом, эфес меча потеплел – то, что в своё время получило силу вместе с проклятием погибающего рыцаря, рвалось на волю.

Пять, десять, двадцать шагов. Вокруг мёртвая тишина. О магии некромант запретил себе даже думать. Сейчас он являлся превосходной мишенью, отбить пущенную в упор арбалетную стрелу затруднился бы даже и прежний Фесс, на пике своего умения и ловкости; что же говорить о Фессе нынешнем!

Однако лес молчал. То ли у инквизиторов не осталось больше стрелков (в чём Фесс очень сильно сомневался), то ли у них был какой-то иной план. Например, захватить опасного адепта Тьмы живым и подвергнуть показательному сожжению, в назидание прочим. Вполне в духе преподобного отца нашего Этлау, да поразит его Спаситель поносом. С потерями в таких случаях подобные отцу Этлау не считались. Шестеро тел на тонком снежку, успевшем даже растаять от тепла остывающих трупов, – это ещё один шаг, Фесс, шаг туда и к тому, от чего ты так старательно убегаешь…

Конечно, большим соблазном было поднять сейчас два-три десятка неупокоенных, бросить их вперёд на засаду и спокойно досмотреть до конца кровавый спектакль, потому что отцы-экзекуторы, несмотря на всю свою силу, с тридцатью зомби всё-таки не справятся. Тут не помогут ни мечи, ни копья – только магия, и Этлау наверняка смог бы отбить такую атаку. Он, но не его миньоны.

И наверняка та самая Тьма ждала от него именно этого. Однако он выбрал другое. Пусть, да-да, пусть пробудится ещё какая-то часть его памяти, на радость тем самым маскам – он победит честной сталью, не хитрой магией. Магия сейчас – ловушка, того же рода, что и силок, расставленный на его пути инквизиторами. Сливаться с Тьмой в стиле незабвенного Салладорца – нет, это не для него. Как ответил Смерти один герой древней сказки: «Да нет, что ты, что ты, я никак не хочу тебя беспокоить! Я ещё лет пятьдесят спокойно могу подождать, ты не думай!»

Снег мягко расползался под сапогами. Фесс шёл тихо, как только можно – и всё-таки недостаточно тихо. Во всяком случае, инквизиторы на сей раз заметили его первыми. И он едва не опоздал, уловив отзвук плавно нажатого спускового крючка на лёгком егерском самостреле.

Стрела обожгла щёку – он увернулся, но недостаточно быстро. Вторая стрела тоже готова была сорваться – но Рысь и на сей раз успела первой. Фесс не видел её взмаха, он просто почувствовал стремительно пронёсшуюся смерть и муку души, расстающейся с молодым, полным силы телом.

Воительнице понадобился один неразличимый миг, чтобы дотянуться сталью до горла второго арбалетчика, Фесс услыхал звук падения ещё одного тела, и в этот миг снег вокруг них словно бы взорвался. Плотная сеть падала сверху и одновременно – оплеталась вокруг их ног, устремляясь вверх и увлекая их за собой.

Даже Рысь, с её нечеловеческой быстротой, не успела отскочить. Господа инквизиторы идеально спланировали свою западню. Не одна приманка – две, чтобы уж наверняка. И – сработало. Господин некромант позволил себе отвлечься и, ожидая чего-то экстраординарного, не нашёл времени подумать о самой обычной сети, ну разве что сплетённой из тонкой металлической проволоки. Обычные верёвки, очевидно, были сочтены ненадёжными.

Фесс с Рысью оказались вздёрнуты на высоту примерно двух человеческих ростов. Рысь, шипя сквозь зубы, повела саблей по узлам сети – раздался скрежет, сталь заскребла о сталь, посыпались искры, но ни одна ячейка сети не лопнула.

– Проклятые… гномья сталь, одан! – процедила она сквозь зубы. – Осмелюсь ли я предложить одану рыцарю применить доступную магию, потому что иначе они сейчас нас просто расстреляют!..

Фесс размахнулся, насколько позволяли путы, что было силы рубанув рунным мечом – и клинок беззвучно закричал от боли и ярости. Его сил не хватало, он словно встретил на своём пути несокрушимую ледяную броню. Правая рука Фесса едва не отнялась, и он чуть не выронил оружия.

– Осмелюсь ли я настаивать… – отчаянно зашептала ему в ухо Рысь, но тут вокруг них на земле вспыхнули десятки факелов. Огненное кольцо сжалось и надвинулось, Фесс увидел фигуры в долгополых рясах, почти все – не вооружённые, и лишь нескольких дружинников, державших наперевес свои арбалеты.

Пришла пора магии, подумал Фесс. Интересно, эти инквизиторы на самом деле такие глупцы, что считают – у него не найдётся средства и против такой уловки?..

Налетел порыв ветра, швырнул в лицо некроманту пригоршню мокрого и липкого снега – словно плюнул с презрением.

– Так, так, так, – с издёвкой сказал снизу чей-то бас. – Славная, однако, сегодня добыча! И зверя-трупоеда словили, и пушнинкой разжились в придачу!..

Несколько голосов угодливо захохотали. Фесс не отвечал, только покрепче зажмурил глаза. Видят силы Ночи и Дня, я не хотел этого. Я хотел победить, я хотел прорваться… но не такой ценой!

Что-то сильно сдавило виски, мысли путались, не в состоянии выстроиться в простейшее заклятие разрыва. Это, конечно, не амулет Этлау (если то был амулет!) – но что-то, несомненно, в том же роде.

«Проклятье! Моя сила при мне, но мне… ох, опять срывается… нет, так не получится, так я невесть что наколдую. Ничего не поделаешь, придётся опять просить помощи. Но нет-нет, не у Неё, не у Тьмы…

Шестеро Тёмных Владык, я знаю, я в долгу перед вами. Не ведаю, отзовётесь ли вы на мой зов, дадите ли мне вашу силу?»

Не было сейчас времени собирать себя по крупицам, выжимая Силу из собственной души, если, конечно, она и в самом деле есть у некромантов; Фесс хотел одного-единственного удара, с тем чтобы прорваться и уйти; однако его опередили.

– Бр-росай ор-ружие, вы окр-ружены! – рявкнул кто-то из темноты, да так здорово, что Фесс едва не оглох. «Всемогущая Тьма-Разительница, а этот-то откуда тут мог взяться?!»

Рыку Прадда вторил басок Сугутора, зашедшего с другой стороны:

– Кому сказано, святоши? Мечи наземь, пока всех не перестреляли!

Кто-то из солдат, самый храбрый или же самый глупый, что, как известно, зачастую одно и то же, начал было поворачиваться на голос, поднимая самострел. Сугутор опередил его, всадив тяжёлый болт аккуратно в незащищённое открытым шлемом лицо. Раненый взвыл и опрокинулся на спину, суча руками и ногами.

– Хватит или ещё добавить? – гаркнул со своей стороны орк. – У нас арбалетов на всех достанет!

– Да что же вы стоите, трусы! – заорал тот же начальственный бас. – Их всего двое! Двое, идиоты, двое, а вас… у-о-о-о!..

Дззз… хррряск! – пропела в ответ свою короткую песню ещё одна стрела, вынесшаяся из темноты. В неверном плящущем свете факелов Фесс увидел, как одна из облачённых в рясы фигур ухватилась обеими руками за пробитую грудь и мешком осела в снег.

– Стреляйте! – истерично, срываясь, завопили сразу несколько человек. – Некроманта прикончите! Прикончите!.. И этих двоих тоже!..

Всё-таки в Святой Инквизиции служили, увы, не дураки и не трусы. Фесс имел лишнюю возможность в этом убедиться, увидев, как большинство отцов-экзекуторов, побросав факелы и выхватив из-под ряс короткие мечи, храбро ринулись в темноту, навстречу свистнувшим стрелам. И одновременно пять или шесть самострелов поднялись, чтобы наконец-то попробовать калёным четырёхгранным оголовком боевого болта плоть того самого некромансера, о котором рассказывали столько страшных историй…

Стрелы сорвались густо, дружно, однако пущенные издалека болты Прадда и Сугутора их опередили. Как это оказалось возможно, Фесс понять не смог, но эти два болта перебили крепившую сеть верёвку, точнее, настоящий канат – и вся захлопнувшаяся западня вместе с трепыхающимися в стальной паутине Фессом и Рысью тяжело рухнула наземь, изрядно отбив некроманту правый бок. Скреплявший всё это вместе узел лопнул, дорога на свободу была открыта – и в тот же миг мимо Фесса тёмной молнией мелькнуло тело Рыси, вскинутые сабли сверкнули в лунных лучах словно два громадных клыка какого-то неведомого страшилища. Запоздало выпущенные несколько стрел пронеслись мимо, да и кто мог сейчас попасть в Рысь, вышедшую на Вольную Охоту?..

Фесс поспешно погасил заклятье. Незачем зря тревожить Великую Шестёрку, пусть себе дремлют, их Сила ещё пригодится, чёрный день, увы, ждать себя не заставит, подумал Фесс, поднимая рунный меч и следом за Рысью бросаясь врукопашную.

Инквизиторы и баронские дружинники уже разбегались кто куда, в отличие от сказочных злодеев они прекрасно понимали, что им сулит схватка меч к мечу с такими бойцами. Из темноты по-прежнему летели одиночные стрелы – ни одна не достигала цели; правда, откуда-то сбоку внезапно донёсся яростный рык Прадда, рык, в котором ярость смешивалась с болью и отчаянием.

– Туда! – крикнул Фесс Рыси, отбрасывая оказавшегося рядом инквизитора и устремляясь к орку.

Услышала ли его воительница, нет ли – он уже не понял. Чёрные плащи и рясы раздались перед ним, давая дорогу, кто-то попытался ткнуть копьём в бок – некромант одним поворотом клинка срубил остриё с древка.

Враги отхлынули в стороны, слышался лязг оружия – инквизиторы не бежали, о, отнюдь нет, они явно собирались вернуться, но в тот миг Фесс видел только содрогающуюся груду тел, под которой оказался погребён его орк.

Дружинники и экзекуторы не успели развернуться лицом к новому врагу. Меч Фесса взлетел и рухнул – наискось, перечёркивая, словно школяр пером, чьи-то исчезающие в один стремительный миг жизни. Ему казалось, что рунный меч вообще не встречал сопротивления, словно рассекая один воздух.

Груда тел распалась. Последнего дружинника – застывшего с прорубленной до середины спиной – отпихнул в сторону ногой, хотя это и есть великий грех. Орк лежал на снегу, лицом вниз, и одна рука его была неестественно заломлена за спину.

– Прадд! Вставай!..

Пущенная дрогнувшей в последний миг рукою стрела пробила полу некромантова плаща. Его брали в кольцо – инквизиторы не лезли под удары его меча, они использовали своё единственное преимущество – стрелы. Попасть в своих они, по всей видимости, не страшились.

Уже стало ясно, что Фесс и Рысь нарвались на впятеро больший отряд, чем явствовало из видения Джайлза. Тьма была вся проборождена пятнами факелов, слышались отрывистые команды, звон стали, топот ног. К месту схватки спешили подкрепления, и Фесс понял, что дело плохо – ему не справиться с этим многолюдством, имея в руках один лишь меч. Тот, прежний Фесс, наверное, справился бы, некромант Неясыть – всё-таки нет. Разумеется, если не принимать в расчёт магию. Но свой посох он оставил Джайлзу, а без него…

Вторая стрела рванула кожаный ворот куртки. Третья будет его, это точно.

Странно, но инквизиторы даже не пытались пустить в ход против него магию. Не пытались всерьёз тогда, в Кривом Ручье, не пытались и сейчас. В Кривом Ручье отцы-экзекуторы, собравшись все вместе, могли бы попытаться просто задавить способность некроманта к колдовству соединёнными усилиями, что они уже проделали один раз, когда гнались за ним и его отрядом, улепётывавшим из Арвеста. Тогда, правда, у них это получилось не очень, наверное, решили теперь сменить тактику…

Он попытался подхватить неподъёмное тело орка, и тут третья стрела попала уже по-настоящему. Правда, досталась она не некроманту – впилась в плечо бесчувственному орку. Прадд даже не дернулся.

Фесс физически ощущал нацеленные прямо в них оголовки стрел; медлить дальше – верная смерть, и он всё-таки привёл в действие давно ждавшее глубоко в тени сознания заклятье.

Пришёл черёд обратиться к Великим. Долг возрастёт ещё больше, и в третий раз Шестеро не отзовутся, да скорее ещё сделают так, что не сработают и самые простые чары, из арсенала начинающего некроманта. Так что взятое взаймы придётся возвращать, и притом с большим прибытком, заимодавцу. Но что ещё можно сейчас сделать?..

«Ты мог бы принять меня «, – неслышно подсказала Тьма; или нет, это просто почудилось ему?..

Шестеро Тёмных, древние, изначальные силы, пребывавшие в Эвиале допрежь всех прочих, живых и чувствующих созданий, отозвались на заклинание некроманта. Им было нелегко последние столетия, в населённых землях исчезали их адепты, капища сносились, тяжёлые молоты дробили в мелкую пыль алтари и жертвенники, поклонявшиеся Шестерым первобытные племена отступали всё глубже и дальше под напором того, что потом стало именоваться «прогрессом» и «культурой»; они отступали так до самых тундр, до бесплодных и безжизненных берегов Льдистых Морей; и там, уже стоя одной ногой на белоснежных плавучих полях, они дали последний бой, отчаянный и безнадёжный.

Костяные копья, каменные топоры, короткие луки с тетивами из лосиных жил, кожаные щиты да редкие трофеи – настоящее железное оружие. С таким не выстоять против орды, ощетинившейся длинными копьями, прикрывшейся тяжёлыми, окованными сталью щитами, давящей врага копытами боевых коней, одетых в кольчужные рубахи. Союзники-дуотты не помогли, укрылись в своём последнем прибежище, магией отводя глаза людским разведчикам, и тем, кто стоял спиной к океану, оставалось только одно – погибнуть вместе со всем своим родом, погибнуть так, что навсегда изотрётся даже память об их существовании, чтобы на их исконных землях укрепились бы торжествующие победители, повергшие во прах их богов и теперь повергающих их самих.

Последние шаманы племён, дожившие до этого чёрного дня, стояли узким кружком на белом береговом льду. Они молчали. Говорить было не о чем. В нескольких полётах стрелы от них готовилось к атаке войско южан, пришедшее с тёплых и изобильных земель, где вдосталь еды и где родится много-много детей, настолько много, что им перестаёт хватать того, чем владели отцы, и они покидают родные дома, устремляясь всё дальше, дальше, дальше, чтобы сделать чужое своим, неважно какой ценой.

Шаманам предстояло обратиться к своим богам с последней просьбой. Магия пришельцев велика, они веруют в своего Спасителя и обещают тем, кто предаст правду отцов, прощение и жизнь, как будто люди лесов чем-то перед ними виноваты! Но Тёмные, хоть и отступили, всё же пока не разбиты. А раз так, то могут помочь своим чадам в одном, самом что ни на есть последнем деле…

Время словно остановилось для Фесса. Будто наяву, он видел и заснеженную тундру, и острые пики гор, и бескрайний, затканный одеялом льдов океан, протянувшийся до самого горизонта и ещё дальше. Он понимал, что это – ответ Тёмных Владык на его мольбу, и понимал также – сейчас нельзя проявить нетерпение. Они показывают ему, через что прошли поклонявшиеся им, верно желая дать понять, насколько велика должна быть предназначенная им гекатомба…

Шаманы совещались – как всегда, мысленно, без слов. Они не могли победить, что бы там ни кричали перед строем последних воинов союза лесных племён их военные вожди. Шестеро богов слишком далеко от них. Простыми словами и камланием до них не дозваться, не достучаться, не допроситься помощи. Племенам суждено погибнуть. Даже если какие-то одиночки чудом вырвутся из кольца, самих племён уже не станет. Выжившие постараются затеряться среди победителей, слиться с ними, перенять их речь и привычки – и народа, некогда населявшего громадные лесные просторы к востоку от Зачарованного леса и к северу от Зубьих гор, не станет. Значит, выбора им не остаётся. Они не могут победить, они не могут принять рабства, они не могут отказаться от своих богов, пусть даже эти боги оказались не в силах защитить свою паству.

Значит, они могут только умереть. Вопрос только в том, как.

Один из шаманов, самый старый, хрипло закричал что-то на непонятном языке, закружился, забил в бубен. Он кружился и бил, бил и кружился, удары следовали один за другим, сливаясь в один неразличимый гул. На губах шамана выступила пена, глаза закатились, слепо и страшно глядя на окружающий свет одними только белками. Костяные погремушки, вплетённые в косицы, разлетелись хороводом, забрекотали, кружась в странной своей пляске; острым концом костяного била старик внезапно и резко полоснул себя по запястью, потекла кровь, брызги полетели в разные стороны, обильно орошая снег.

Следом за стариком точно так же закружились, забили в бубны и остальные шаманы, один за другим точно так же вскрывая себе жилы. Алые брызги соткались в причудливую радугу, снег покраснел и начал таять.

Вне круга стоял только один шаман, самый молодой, с пронзительными и холодными глазами. Видя, что один из его собратьев начинает слабеть, шаман, не моргнув глазом, ткнул пальцем в кучку детей, сбившихся испуганной стайкой возле края чёрной промоины. Двое воинов тотчас подтащили к шаману девочку в нарядной меховой кухлянке, наверное – дочь знатных родителей. Миг – и кривой костяной нож провёл алую полосу по её шее, кровь щедро потекла на снег, и начавший было терять силы шаман вновь вернулся в круг, его бубен загремел с прежней силой.

Дети не кричали, не плакали, не пытались бежать. Возле них стояли двое воинов, но не похоже было, чтобы они охраняли несчастных. Молодой шаман ещё трижды прибегал к подобным жертвам, пока наконец небо над головами врагов не потемнело и не начали собираться невиданные, низкие, косматые и клубящиеся тучи.

И тогда военные вожди отдали приказ к атаке. В неё пошли все, от мала до велика, все уцелевшие, включая женщин, стариков и детей – последних, впрочем, оставалось совсем немного.

Небеса набрякли чёрным. Алые молнии вспороли подбрюшья туч, первые крупные капли иссиня-чёрного дождя устремились к земле. Гром грохотал непрерывно, тучи опускались всё ниже и ниже, словно решив наконец познакомиться с землёй, над которой всё время лишь и длился их бесконечный полёт. Войско южан попятилось. Воины растерянно смотрели то вверх, то на устремившихся вперёд «дикарей»; что-то кричали десятники и сотские; их мало кто слушал.

Чёрный дождь хлестнул по замершим рядам южан. Кто-то первым закричал от невыносимой боли – капли обжигали, словно кипяток, но мало того, они разъедали плоть, так что из-под её лохмотьев быстро начали проглядывать кости. Пытаясь прикрыться щитами, южане побежали, но в этот миг их настигли. «Дикари» пробежали отделявшее их от врага расстояние, сцепившись с расстроенными, потерявшими боевой порядок тысячами передового полка. Их точно так же жёг чёрный дождь, они точно так же падали под ноги своих же товарищей, переживших их ровно на одно мгновение, – и всё-таки они побеждали.

А чёрные облака, сея смерть, опустились наконец до самой земли, и битва стихла сама собой. Страшный многоголосый вопль, вопль, вырвавшийся разом из груди всех, кто умирал там, сотряс, казалось, небо и землю, а потом чёрные облака стали медленно рассеиваться. Какое-то время в воздухе ещё маячили смутные очертания шести диковинных существ, весьма мало походивших на людей, но потом сгинули и они.

Остались только Льдистые Моря и мёртвые тела, густо усеявшие берег. Мертвы были все – и те, кто защищался, и те, кто нападал. Обе армии остались на этом берегу, рядом лежали сотник с салладорских берегов и лесной воин из-за Зубьих гор, лежали женщины лесных племён и их дети, лежали мудрые старики и горячие юнцы, лежали вожди и шаманы, предводители и тысячники – все, все они остались на последнем берегу, и некому было прославить в новообретённых землях имя Спасителя и утвердить здесь Его вечный символ – направленную вверх перечёркнутую крест-накрест стрелу.

…Фесс пришел в себя. Рассказ Шести длился, казалось бы, долго, но здесь, в реальном мире, не прошло и исчезающе малой терции. Ночь, пронзающий холодный ветер, мокрый снег под ногами, тяжёлое непослушное тело орка на руках Фесса, и стрелы, стрелы, стрелы, нацеленные в них и уже в них летящие; и в то же время его заклятие начало действовать.

Сила Тёмных Владык – древняя и беспощадная, как беспощадна сама природа – вливалась в него, сила Владык, испокон веку питавшихся от жертвоприношений, получавших от этого всю свою власть.

Стрелы бессильно падали на землю вокруг Фесса и Прадда. И вместе со стрелами падали инквизиторы и солдаты. Мёртвыми, точно камни. Тёмные Владыки не признавали всяких там эффектных умерщвлений. Они просто забирали жизни, когда имели такую возможность. Ночной сумрак казался перевит бесчисленными лентами чёрного тумана, ещё плотнее, чем темнота, и они, эти ленты, сейчас жадно скользили по неподвижным телам, высасывая, подобно пиявкам, последние остатки тепла и жизни.

Фесса передёрнуло от отвращения. Слишком много почерпнуто сил у Великой Шестёрки, слишком много. И то, что они показали ему, говорит о… нет, лучше об этом сейчас пока не думать. Он и раньше использовал могущественные заклинания высшей некромантии, например, во время схватки в арвестских лесах, когда ему тоже, как и сейчас, пришлось отбиваться от большого отряда отцов-экзекуторов. Но тогда у него в руках был его посох, вроде бы – игрушка для настоящего волшебника, но, как оказалось, всё-таки совсем, совсем не игрушка. Тот трюк с летающими черепами[1] – как оказалось, без посоха, да ещё стоя под ливнем стрел, его не проделаешь.

И вот он, ученик Даэнура, прибегает постепенно ко всё более и более уничтожительным заклинаниям, всё дальше и дальше отходит от той изящной, утончённой некромантии, которую ему преподавал старый дуотт; образно можно было сказать, что Фесс отложил в сторону элегантную фехтовальную рапиру, запрятал подальше толстый том дуэльного Кодекса и взял в руки тяжёлый цеп-гасило, страшное оружие, один удар которого валит с коня тяжеловооружённого рыцаря…

Бой прекратился. Наступила тишина; раздавались только нарочито громкие шаги Рыси, с хрустом ступавшей по не успевшему растаять снегу. Сейчас густо перемешанному с кровью…

Девушка вынырнула из темноты, держа над головой горящий факел. На себе она волокла бесчувственное тело гнома.

– Еле успела, – Рысь сплюнула кровью. – Завалили его и на части уже рубили. Если бы не одан рыцарь с этим заклятьем… моего умения бы не хватило.

– Он… жив?.. – с трудом спросил Фесс. Шесть пар глаз пялились ему в спину, и он понимал, что избавиться от этого голодного взора он сможет, только принеся обещанные жертвы. От одной мысли об этом становилось дурно и хотелось намылить самому себе верёвку попрочнее.

– Жив, здоровяк… вот только переживёт ли ночь, я сказать не могу. Примени свое искусство, одан рыцарь, иначе, боюсь, можем его потерять…

– Надо идти Джайлза с телегой звать, – проговорил Фесс совершенно мёртвым голосом.

– Уже позвала, одан рыцарь, – поклонилась Рысь. – Как известно, мы, стражи, тоже кое-что умеем…

– Помоги мне… страж Храма, – последние слова вырвались у Фесса помимо его воли. Тоже подло, конечно, но… что же тут поделаешь? Пусть девочка верит. Без неё сейчас просто не обойтись.

– Слушаю и повинусь, одан рыцарь! – последовал мгновенный ответ.

Орка и гнома положили рядом. Глаза Прадда и Сугутора были закрыты, удары врагов не пробили панцирей, однако из-под доспехов всё равно обильно сочилась кровь. А ведь ещё оставался яд инквизиторов, продолжавший пожирать орка и гнома изнутри…

Некромантия может не только убивать, это так. Но вот во врачевании она, увы, слаба. Конечно, Даэнур учил Фесса целительству, приговаривая, что некроманту, зарабатывающему себе на хлеб упокаиванием кладбищ, нужно уметь всё, в том числе и принимать роды, так что пришло время вспомнить всё, когда-то усвоенное у дуотта. Может, хоть раны затянуть…

…Когда наконец раздался скрип тележных осей (уже после того, как грохот и вспышка молнии возвестили о том, что Джайлз сумел справиться с рогаткой без посторонней помощи), Прадд и Сугутор уже лежали на расстеленных плащах, освобождённые от доспехов. И тот, и другой являли собой неприглядную картину. Невесть как они сумели встать на ноги, невесть как они при этом сражались – но вот последствия…

– Эбенезер, мой посох! – рявкнул некромант на подъехавшего чародея.

Нахохленная, съёжившаяся на передке фигура молча протянула Фессу тяжёлый посох. Протянула – и тотчас принялась старательно вытирать руки полой мокрого плаща, словно прикоснувшись к невесть какой нечистоте.

Янтарное навершие слабо светилось, как показалось некроманту – с укоризной. Мол, пошёл в бой, а меня-то позади оставил.

Джайлз сидел, не поворачивая головы и ни о чём не спрашивая. Впрочем, некроманту было сейчас не до чувств какого-то там светлого мага.

Камень в оголовье посоха вспыхнул ярко-ярко, едва только очутившись в хозяйских руках. Фесс хорошо знал этот мёртвый свет, о, слишком хорошо…

Он склонился над распростёртым гномом. Сугутор едва дышал, тяжело, с какими-то гнусными всхрипами и бульканьем, на губах вскипала кровавая пена.

– Одан Джайлз, помогите! – услыхал Фесс задыхающийся голос Рыси. Девушка ворожила над орком, как-то странно водила руками над израненным телом, словно гладя ладошкой поверхность воды. Что-то нечеловеческое проступило в напряжённом лице, дикое, первобытное, словно сквозь непрочный заслон людской плоти проглянул зверь, могучий и древний, наверное, из тех, что когда-то в одиночестве бродили по молодым в ту пору полям Эвиала…

Фесс потряс головой, сгоняя нахлынувшее наваждение. Пусть, пусть её, потом, всё потом, сначала – Сугутор. Заклятие некроманта уже работало, посох в руках, как ни странно, придал не то сил, не то какой-то уверенности, Фесс отдавал приказы, его сила отделяла мёртвую поражённую плоть от живой, обращая мёртвое в окончательный прах. Сугутор застонал, захрипел, пальцы судорожно заскребли снег, его согнуло в приступе жестокой рвоты, и он вновь рухнул навзничь, оставшись лежать не шевелясь.

– Не так ты делаешь, некромант, – услыхал внезапно Фесс. Над ним склонялся Эбенезер, и между ладоней волшебника дрожал маленький голубой огонёк.

– Я понял, некромантия – отличная вещь, чтобы убивать, но вот оживить… пусти меня, подвинься, дай место!

Фесс повиновался. Кажется, магия Воздуха сейчас и в самом деле могла помочь больше его беспощадного и страшного искусства.

Голубой огонёк перепорхнул на израненную грудь гнома. Вокруг запахло свежестью, как при грозе. Огонёк начал быстро вращаться, погружаясь в глубь неподвижного тела – впрочем, оно тотчас утратило всю свою неподвижность.

– Что это? – шёпотом спросил Фесс.

– Молния, – последовал ответ. – Маленькая живительная молния, передача жизненной силы вечного Воздуха. То, чего никогда не сможет дать некромантия, не так ли?

Фесс проигнорировал насмешку. Какая разница, что говорит этот чародей, если гном наконец сумел с трудом, но приподняться и впервые за последние дни открыл глаза.

– А-а-а… милорд мэтр… вы живы…

– Все, все живы, Сугутор, – Фесс не выдержал, обняв гнома за плечи. – Всё будет хорошо. Мы прорвались.

Некромант надеялся, что царящая вокруг ночная тьма поможет скрыть краску стыда на его щеках. Ведь, в сущности, если разобраться, он мог покончить со всей засадой один, не прибегая ни к чьей помощи: что ему стоило призвать Шестерых раньше? Правда, ему-то это как раз бы и стоило, но, чтобы уберечь своих от опасности…

Рядом неслышно возникла Рысь. Тихонько вздохнула (сердце Фесса оборвалось – неужели Прадд?..) – но не от горя, от усталости.

– С ним всё в порядке, – ответила она на немой вопрос. – Я вытянула из него, что могла… призакрыла раны, добавила жизненной силы. Он поправится, только для этого нужно время. Хотела бы я знать, оданы, как им вообще удалось проделать этот фокус? Яд инквизиции…

– Я сумел обезвредить его – правда, только на время, – опуская голову, признался Эбенезер. – Это оказалось непросто, там есть и магические составляющие, я знал их только потому, что сам в своё время изучал Святую магию и методы отцов-экзекуторов… Им стало хуже, когда вы ушли, такое впечатление, что твоё присутствие, некромант, поддерживало их силы… мне пришлось вмешаться, и вмешаться сильнее, чем я хотел, боясь навредить. И тут я почувствовал нечто знакомое… ну и… попытался. Они пришли в себя… и потребовали сказать, где ты. Я ответил, что вы с Рысью пошли вперёд; и тогда они набросились на меня, требуя, чтобы я немедленно и неважно, какой ценой, поставил бы их на ноги. Я… сперва отказывался. А потом… когда они стали настаивать… гм-м-м… слишком уж… дал каждому из них по такой вот молнии. Молнии сгорают быстро, но, пока они горят, ты действуешь далеко за пределами своих сил. Правда, на себе я это не пробовал… – потупился воздушный маг. – И на орка с гномом… словом, это могло только поставить их на ноги, сделать их такими же, как и раньше, но не больше. Понимаешь меня, некромант?

Фесс молча кивнул. Слова застревали в горле.

– И, я боюсь, вылечить окончательно твоих спутников можно теперь только в Вечном лесу, – вздохнул Эбенезер. – У нас был на курсе один эльф оттуда… ну да, редкая вещь, но ведь Светлые эльфы сейчас – союзники Аркина и враги Нарна, так что один вот появился… ты его не помнишь, наверное. Я у него кой-чего поднабрался… так, верхоглядство, конечно, но всё-таки. Потому что яд инквизиторов… думаю, они не зря его таким сделали, прятали-то ведь и от магов в том числе, известно ж, что нарнийские эльфы – частые гости Академии, и деканы многие в Нарн дорогу знают.

– Что ты скажешь, Рысь? – повернулся Фесс к воительнице.

– Я согласна с оданом Джайлзом, – коротко ответила девушка. – Вечный лес владеет, наверное, лучшей целительской магией в Эвиале… если не считать леса Зачарованного на востоке и Мегану, хозяйку Волшебного Двора. Лучше, чем даже Нарн. Это точно. Я знаю.

И вновь блеснули узкие, с приподнятыми внешними уголками, какие-то подозрительно «эльфийские» глаза. Не знай точно Фесс, что полуэльфиек не бывает, непременно заподозрил бы в ней Древнюю Кровь.

– Тогда вперёд, – некромант поднялся. – Грузим их на телегу – и ходу. Этлау, я боюсь, о случившемся если ещё не узнал, то узнает наверняка в ближайшие часы. Рысь! Сколько нам ещё осталось?

– Если конягу не пожалеем или если оданы применят свою магию, то, может, и за два дня управимся, – откликнулась воительница, вновь беря в руки вожжи. – Ну-ка, вместе, дружно!.. Давай, давай, мой хороший!..

Усталый конь влёг в постромки, Фесс и Джайлз вместе навалились сзади, и телега со скрипом двинулась. Щадя силы их тяжеловоза, ни некромант, ни маг Воздуха, ни сама Рысь не сели в повозку. Шли рядом, меся сапогами тяжёлую осеннюю грязь.

– Нам сегодня не спать, оданы, – повернулась к спутникам Рысь. – Пока горловину не пройдём. Там можно будет коню отдых дать. А дальше посмотрим. Эгест не слишком-то широк.

Ей никто не ответил. Фесс молча кивнул, Джайлз же вновь завернулся в свой плащ и погрузился в какие-то мрачные размышления.

Звезды медленно поворачивались вокруг Гвоздя, как называли в Эгесте Полярную, ночь тянулась своим чередом. Осенняя нечисть правила бал в пустых полях, танцевала на свежевыпавших снежных покрывалах – разумеется, оставляя следы лишь для того, чтобы ещё больше напугать бедных поселян. Отдельные создания, учуяв поживу, поворачивали к тракту – но лишь для того, чтобы в ужасе броситься наутёк, едва они замечали злое мерцание янтарного камня в навершии Фессова посоха.

Горловина тянулась бесконечно. Мёртвые болота вокруг, однако, помельчали и наконец сошли на нет. Вновь раскинулись поля, вдоль тракта появились деревни, в стороне, на холме, путники разглядели в лунных лучах очертания башен баронского замка. Глубокой ночью, когда уже пора было начаться рассвету, они миновали небольшой городок: ворота по ночному времени были наглухо заперты, и отряду пришлось поворачивать в обход, по дурному просёлку, проложенному вокруг кольца городских стен. Уже оставляя за собой город (никому даже не захотелось поинтересоваться у Рыси его названием), они услыхали заунывный звон одинокого колокола – невыспавшийся звонарь, путая такты и темпы, звал усердных прихожан к ранней заутрене. Джайлз начал было осенять себя знаком Спасителя, но вдруг остановился, безнадёжно махнул рукой и что-то пробормотал себе под нос, не окончив даже знамения.

Над ними занялось пасмурное утро. Стало ещё холоднее, из низких облаков начал сеять снег, который, очевидно, теперь растает только весной. Осень в этом году оказалась очень ранней и очень холодной. Как помнил Фесс, Анналы Тьмы числили нечто подобное среди своих грозных пророчеств, обещавших пришествие Разрушителя, но то, как всем известно, были выдумки, сказки, фантазии, мистификации, ничего больше…

Остановились, когда уже совсем рассвело. От пронзающего ветра маленький отряд укрылся в придорожной роще. Тракт оставался пустынен, купцы ещё грели пуза в тавернах горячим сбитнем, караваны тронутся в путь позже, баронские посланцы, ругаясь и раздавая подзатыльники конюхам, тоже ещё только готовятся в дорогу, так что если на тракте сейчас кто-то и покажется, то явно те, кого туда погнало нечто большее, чем приказ или баронская надобность.

– Они идут, – Рысь мягко, под стать своему имени, спрыгнула с ветки в добрых двух косых саженях над землёй. – В горловине большой отряд. Примерно пятнадцать сотен. Инквизиторы, их собственная стража, баронов не вижу. Над колонной – стяги Эгеста. Похоже, тут вся головка. Все набольшие. Думаю, и отец Марк тоже здесь.

– Отец Марк? – встрепенулся было Джайлз. – О-ох… Он ведь напутствовал меня, посылая в Нарн… а теперь… наверное, прикажет не просто сжечь, а…

– Помолчи, а? – попросил его Фесс. – Мы пока ещё на свободе. Сколько им до нас, Рысь? Они пешие или конные?

– Конные, одан, – сказала девушка. – И со сменными лошадьми. Они там не дураки, в этой Инквизиции. Так что надо торопиться, хотя, – она внезапно и хищно усмехнулась, – если только мы не хотим устроить им тут славную и тёплую встречу. Местечко что надо, мы наверху, под прикрытием деревьев, а они как на ладони… Что скажете, оданы?

Некромант отрицающе покачал головой.

– Нет, Рысь. У нас двое раненых на руках. Так что будем уходить до последней возможности. Если святые братья нас настигнут… я останусь, а ты доберёшься с ними до Вечного леса.

– Ну, это мы ещё посмотрим, кто кого настигнет, – сквозь зубы процедила Рысь, хватая вожжи. – Но-о, пошёл, волчья сыть!..

Утро уступило место дню. Вокруг них лежал Эгест, уже начавший укрываться тёплыми белыми одеялами. Тянулись к серому небу дымки из труб, замелькали чёрные точки людей, ожил и тракт. Конь пока ещё тянул, но ясно было, что эти ранние снегопады вот-вот заставят беглецов бросить телегу и озаботиться добыванием саней.

Первым из сил начал выбиваться, само собой, маг Воздуха, пришлось посадить его на телегу и ещё больше помогать коню. Рысь было отстала, влезла на здоровенный облетевший вяз у дороги и потом, снова догнав остальных, с тревогой доложила, что отряд святых братьев изрядно сократил расстояние, и если дело пойдёт так дальше…

– Не продолжай, – Фесс остановился, с усилием вогнал посох в уже прихваченную морозцем землю. – Давайте, двигайте дальше, постарайтесь найти эльфов, а я отцам-экзекуторам уж устрою… тёплую встречу.

– Не могу согласиться с оданом рыцарем, – покачала головой Рысь. – Жизнь рыцаря Храма ценнее жизни стража. Так всегда было и так будет. Я останусь. И прошу, одан Фесс, не надо мне это запре…

– Стой! – Фесс хлопнул себя по лбу. – А-а, семь бед – один ответ; я совсем забыл вот об этом! – и он выразительно потряс своим посохом.

Рысь и Джайлз недоумённо вытаращили глаза.

А самого Фесса уже подхватывала пьянящая волна бесшабашной лёгкости, когда действительно – шапкой оземь, и будь что будет.

– Где здесь ближайший погост, Рысь? – повернулся он к воительнице.

– Погост? – удивилась та. – Вон там, одан рыцарь, перечёркнутая стрела виднеется… Там церковь, там и погост вокруг неё…

– Давай туда, – приказал Фесс.

Джайлз подозрительно воззрился на него.

– Ты что там собрался делать, некромант?

– Что собрался, то и сделаю, – отрезал Фесс. – И не советую тебе, Эбенезер, мне мешать. Плохо может кончиться. Для твоего здоровья.

Маг Воздуха часто-часто заморгал, словно собираясь вот-вот заплакать. Фесс отвернулся. Если он хочет избежать сейчас почти безнадёжного боя и спасти своих, нечего обращать внимание на всяких там…

Не прошло и четверти часа, как телега остановилась у церковной ограды. Как и почти все деревенские храмы Эгеста, не отличавшегося изобилием лишних денег в карманах у простого народа, церковь казалась бедной и лишённой хозяйского пригляда. Покосившиеся углы, рассохшиеся дверь и ставни, разошедшиеся доски…

Эбенезер на сей раз не забыл осенить себя знамением Спасителя.

– Коня выпрягай, – коротко приказал Фесс Рыси.

Всё-таки храмовая выучка – это порой и хорошо, подумал он, глядя на то, как девушка принимается за дело, не задав ни одного вопроса.

Зато уж от Джайлза их следовало ожидать с избытком.

Некромант крепче стиснул зубы и шагнул внутрь мимо воротной створки, далеко отваленной и до середины утопавшей в чуть припорошённой снежком позднеосенней грязи.

Могилы были. Много, но в основном старые, заросшие чёрным мхом, надгробия высились словно молчаливая стража. Нет, каменюки, меня вы не остановите…

Из примостившегося сбоку домика уже спешил батюшка, не успев даже облачиться как подобает. Нет, любезный, ты мне сейчас никак не нужен…

– Рысь! – резко скомандовал Фесс… или, нет, скорее – вновь пробудившийся некромант Неясыть, жестокий и жёсткий, точно дубовый корень лютой зимней стужей.

– Что ты дела… – завопил было за спиной Джайлз, но в этот миг воительница, совершенно верно оценив обстановку, коротко взмахнула рукой. Эфес её сабли обрушился на затылок Джайлза, и маг со стоном плюхнулся в телегу, рядом с неподвижными телами орка и гнома. Рысь тотчас метнулась вперёд, к попику – но тот, как оказалось, умел соображать ничуть не хуже прошедшей Храм девушки и немедленно задал такого стрекача, что, когда на его пути оказался плетень, святой отец перелетел через него, словно молодой конь.

– Хорошо, – отрывисто бросил Фесс. – Теперь стой у меня за спиной и не шевелись. Не испугаешься, когда я могилы открывать стану?

– Что я, покойников не видала, одан рыцарь? – обиделась Рысь.

– Тогда стой и молчи. И помни, что бы ни случилось – ни звука и ни с места, если хочешь ещё раз утро увидеть!

Девушка молча кивнула, подчёркнуто отточенным ритуальным салютом скрещивая клинки перед грудью.

Фесс повёл вокруг себя посохом. Кладбище перед ним было на удивление спокойным. Мёртвые спали в своих тесных вместилищах, словно и не буйствовали над Эгестом и Нарном жуткие, непонятные силы, вырывавшие с погостов один отряд армий смерти за другим.

Не потребовалось много времени, чтобы найти то, что нужно, – пяток совсем свежих могил.

Фесс начал нараспев читать формулу подъятия и подчинения. Вновь зазвучала мёртвая речь, и на какое-то время он опять ощутил себя ордосским студиозусом, практикующим первое в своей жизни разупокаивание вкупе с одновременным зомбированием …

Янтарный камень посоха горел ярко и тревожно. Фессу приходилось словно брести через глубокое болото, утопая по самое горло в плотном сплетении корней, мхов и трав, когда каждый шаг даётся лишь отчаянным усилием. Сейчас он не подчерпывал, как раньше, сил у Великой Шестёрки, не обращался ко Тьме – это была чисто его некромантия, когда маг превращается в посредника между миром живых и Серыми Пределами, другое дело, что сами Пределы ни в каком посреднике не нуждаются и при случае не упустят редкостного удовольствия сожрать помимо обычной своей добычи так же и возомнившего о себе чародея.

Некромантия без ритуалов, пентаграмм, жертв, пыток и мук… какая-то не такая некромантия, как бы несколько не то, что Фессу довелось изучать в Ордосе. Хотя, собственно говоря, одна жертва всё же требовалась – Фесс приносил в жертву себя, потому что, как ни крути, некроманты былого были отнюдь не глупцами и понимали, что с Тьмой шутки плохи, неважно, принадлежит ли эта Тьма их собственному миру или пришла откуда-то извне. Оттуда и пошли всевозможные тёмные обряды, кошачьи гримуары и иные ухищрения высшей некромантии – прикрыться чужой болью! Укрыться за чужими спинами, даже если это пушистые спины несчастных и ни в чём не повинных кошек! И всё это – вполне оправдано и логично, ибо действует всё тот же принцип меньшего зла…

Фесс чувствовал, как его сила, сливаясь ещё со множеством рассеянных, по капле сочащихся через Эвиал сил, обращается в тугие канаты, вновь соединяющие воедино старые кости в глубоких ямах. Треснули под напором неупокоенных могильные плиты – здесь, на свежих могилах, безутешные родственники ещё не успели поставить настоящих памятников, и потому там лежали простые плиты, переходившие от одного нового обитателя погоста к другому. Теперь им пришел конец.

Как ни крепка была Рысь, но и она не удержалась от сдавленного не то крика, не то стона, когда земля на погосте начала вспучиваться и трескаться. Показались уродливые головы зомби, ещё более пугающие оттого, что тление не успело превратить их в совершеннейший кошмар, который человек не может даже как следует разглядеть: бунтует собственное сознание.

Пятеро неупокоенных, до сих пор в обрывках саванов и перепачканной землёю смертной одежде – как правило, самом лучшем, что было у покойного, – стояли перед некромантом. О да, силы не обошли их стороной, горели зелёным глаза, клацали уже успевшие вырасти зубы, руки-клешни тянулись вперёд, жадно трясясь в ожидании добычи.

Фесс успел мимолётно удивиться, что все пятеро зомби умерли молодыми – из них никто не перевалил и на четвёртый десяток. Но сейчас это было совершенно неважно, потому что впервые, наверное, некроманту удалось хорошее, прочное заклятье подчинения. Зомби не проявляли желание немедленно сожрать того, кто вырвал их из могильного покоя.

За спиной кто-то коротко всхлипнул. Не обращать внимания! Тебя ничто не может отвлечь, некромант. Ты как азартный игрок, поставивший всё на одну-единственную карту, и в случае проигрыша уже нельзя будет сыграть «на квит».

– Идите вперёд, – приказал Фесс неупокоенным. – Идите и беритесь за оглобли. – Пятеро мертвяков молча повиновалась. Заржал и забился испуганный конь, однако зомби не обратили на него никакого внимания. Просто взялись за оглобли и дружно потянули. Телега рванулась вперёд так, что захрустели и заскрипели все оси и скобы.

– Поехали, – махнул рукой Фесс. Рысь ловко запрыгнула в повозку, устроилась рядом на передке – ей было очень страшно, она старалась не выдать своего ужаса, и это было странным – потому что истинный воин Храма вообще не должен знать, что такое страх.

Жуткая процессия миновала оглушённую и обездвиженную ужасом деревню. Всё живое перед ними удирало без оглядки, и Фесс не сомневался, что уже подобраны соответствующие строчки туманных и лживых пророчеств – что-нибудь о Разрушителе, шествующем в компании… гм… Разрывающей и… и Поражающего, что-нибудь такое, людям нравится пугать себя такими именами. И будет в рассказах их скромная телега какой-нибудь «огнём подкованной» колесницей, где колёса – из человеческих черепов, спицы – из берцовых костей, ну а борта, само собой, из рёбер…

Зомби ни грязь, ни холод были, естественно, нипочем. Они мерно тянули повозку вперёд, и сперва всё шло хорошо, однако затем Фесс увидел, что мёртвые головы начинают как-то подозрительно поворачиваться, мёртвые глаза начинают пристально глазеть по сторонам, явно выискивая живую добычу.

«Ну нет, милые мои, об этом даже и не мечтайте, – зло подумал про себя Фесс. – Не выйдет. Вы, мои разлюбезные, дотянете нас до Вечного леса… а потом, пожалуй, я проверю с вашей помощью, так ли хороша защита преподобного отца Этлау. А нас уже – поминай как звали!..»

Долго молчавшая Рысь наконец глубоко вздохнула, слегка прижалась плечом к Фессу. Воительница ужасно стыдилась своего страха, хотя как раз стыдиться тут было нечего. Воин Храма – если, он, конечно, именно воин, а не разменная монета – как раз и должен уметь бояться, потому что только тогда у него есть шанс сходить больше чем на одно задание.

По сторонам дороги то тут, то там мелькал с воплем удиравший селянин.

Сворачивать с тракта они не стали, поехали напрямик. Зомби, наверное, протянули бы телегу и через бездорожье, но Фесс не хотел рисковать. Поддержание заклятья быстро высасывало силы, отдача и откат разливались по телу мучительной тянущей болью, от которой накатывала дурнота и кружилась голова, так что Фессу пришлось что было сил вцепиться в дощатый передок телеги. Чем скорее они окажутся в Лесу, тем лучше. И даже то, что Светлые эльфы не признавали некромантию среди благородных магических искусств и состояли в союзе с теми же инквизиторами, Фесса смутить не могло. Не может такого быть, чтобы беглецов просто так выдали аркинским заплечных дел мастерам. Не зря ведь говорили ему другие эльфы, нарнийские: «Мы ещё не настолько безумны, чтобы убивать некроманта в сердце наших собственных владений». И были совершенно правы, кстати….

Навстречу им попался торговый караван. Судя по меланхоличным, укутанным в войлочные попоны верблюдам, шел он откуда-то или из Салладора, или даже из-за Восточной Стены. Тоже понятно – предзимье в Море Призраков не слишком благоприятствует мореплавателям, часты шторма и бури, лучше не рисковать, везти товар посуху, удобной торговой дорогой, что ведёт через Салладор и Мекамп мимо южных рубежей Вечного леса прямо сюда, в Эгест.

Караванщики не сразу поняли, что же именно движется им навстречу. Телега как телега, только вместо коней пятеро мужиков вроде бы её тянут. Мужиков ли?.. Да нет, вон как будто и баба впряглась… надо ж как, люди у них телеги по снегу тягают, а коня сзади привязали. Смех, да и только.

Первыми почуяли неладное верблюды. Животные все, как один, вдруг уперлись, заревели на разные голоса, даже не столько заревели, сколько закричали от ужаса, почти как люди, – и, не повинуясь ошарашенным погонщикам, бросились врассыпную. Лопались верёвки, тюки падали на снег, в дорожную грязь, раскрывались, разрывались, дорогие ткани и благовония оказывались в лужах.

На какое-то мгновение караванщики, похоже, решили, что их животные просто чего-то испугались, может, волчьего запаха или чего-то подобного и попытались остановить разбегавшихся, или, по крайней мере, спасти падающие в грязь дорогие товары; однако кто-то самый догадливый сообразил повнимательнее присмотреться к тащившим телегу «мужикам», и…

Это был темнокожий молодой караванщик в коротком меховом кожухе, с тремя золотыми каплями серёг в правом ухе; Фесс видел, как паренёк, только что лихорадочно подбиравший что-то с земли, внезапно замер, и лицо его посерело, бледность пробилась даже сквозь природную смуглость салладорского уроженца; сперва затряслась челюсть, потом руки, потом всё остальное, а в следующее мгновение караванщик (наверное, из младших купецких подручных, или приказчиков), выронив прямо в грязь какие-то сверкающие безделушки, которые только что собирал с таким тщанием, истошно завопил, так, словно его резали, и бросился наутёк, в один миг вломясь в окружавшие дорогу заросли, тотчас же скрывшись в них.

Остальные караванщики недоумённо проводили парня взглядами… после чего сами наконец разглядели, что же движется сейчас прямо на них.

К отчаянному рёву разбегающихся верблюдов прибавились тотчас заглушившие их крики разбегавшихся ещё быстрее людей. Бросая собранное, срывая даже тёплую одежду, чтобы не мешала бежать, караванщики порхнули в разные стороны от дороги, кроме одного или двух, которым, похоже, от страха просто отказали ноги.

– Что ж ты делаешь, некромант, – только и смог простонать несчастный маг Воздуха, успевший к тому времени прийти в себя.

– Насколько я понимаю, одан Джайлз, одан рыцарь движется по направлению к Вечному лесу, где только и есть надежда на излечение наших раненых, – сладким голоском пропела Рысь и вновь умильно взглянула на молодого волшебника. Тот судорожно сглотнул, и в глазах его на миг блеснуло жизнью, льдистое отчаяние как будто приразжало когти… похоже было, что Рысь оставалась чуть ли не единственной ниточкой, соединявшей Джайлза с тем, что именовалось «реальным миром».

– Смотри, что с людьми сталось, некромант…

– Да что ж с ними такого уж ужасного сталось, одан Джайлз? – возразила Рысь. – Все живы. Все здоровы. Убыток, конечно, понесли, ну да у купцов мошна толстая, если и оскудеет, то не сильно. А нам задерживаться нельзя. Святые братья нам на пятки наступают, в затылок нам дышат. Одан рыцарь решил, что нам надо в Вечный лес скорее, значит, так тому и быть.

– Нам теперь не только в Вечный лес, нам теперь и в Серые Пределы-то нельзя, – сумрачно проговорил молодой волшебник; Джайлз, похоже, совсем пал духом.

– Брось, – повернулся к нему Фесс. – Что такое стряслось?.. Я ж этих зомби ни на кого не натравливал. Погоди, дай срок, так и караванщиков этих всех найдём и их потери покроем, если уж это тебя так волнует…

– Что ты несёшь, некромант… не доживем мы до этого, никто из нас не доживет, даже она, – кивок в сторону нахмурившейся Рыси. – Хотя лучше её на свете, наверное, вообще никто не дерётся. Но у инквизиторов найдутся бойцы и получше…

– Откуда ж им взяться, если Рысь – самая лучшая? – хмыкнул Фесс.

– Она на мечах в мире небось лучшая, а у отцов-экзекуторов другим принято сражаться, – возразил Джайлз. – Да, собственно, некромант, что я тебя уговариваю, не хочешь – не верь, а только в Вечный лес мы, я вижу, войдём, а вот обратно уже не выйдем…

– Не каркай, пророк недоделанный! – обозлившись, рявкнул некромант. – Я обещал тебя вытащить – и вытащу, даже если мне для этого придётся весь Вечный лес на щепу перевести!..

– Куда тебе, – безнадежно проговорил маг Воздуха, опуская, почти что роняя голову. – Ты только и можешь, что зомбей своих несчастных из могил вытягивать…

– Зомби, а не зомбей, – машинально поправил некромант.

– Какая разница? Всё равно пропадать нам… чувствую я, судьба нас настигает…

– Не ной, – отвернулся Фесс. – Помолчать можешь, нет? Коль не можешь – так я могу тебя заговорить, губы сами дратвой зашьются…

Маг не ответил. Сидел на краю телеги, бессильно свесив руки между колен и уронив голову. Видел он сейчас перед собой только липкую да холодную дорожную грязь, и, наверное, точно то же самое творилось сейчас у него на душе; однако там, где другому человеку, быть может, и удалось бы сдержать себя, маг воздуха, по мнению Фесса, раскис вконец – вот и пялься себе на грязь, и вольно ж поступать так тому, кто сам в себе разуверился и в будущем отчаялся!..

И после этого пошла, как говорится, потеха. Шло время, тракт становился всё оживлённее и оживлённее, люди выбирались на большую дорогу, отправляясь каждый по своим делам – избегнув страшной опасности, Эгест жил всегдашними делами и заботами, даже не подозревая о случившемся. Невольно некромант подумал о сгоревшей ведьме, чьего имени он, кстати говоря, так ведь и не узнал – а что случилось бы со всеми этими деревнями, городками и замками, если бы отец Этлау не подоспел вовремя и не покончил бы с той ордой, что подъяла ведьмина небывалая сила?..

А на тракте тем временем творилось что-то невероятное. Народ, едва завидев впряжённую в телегу пятёрку зомби, с воплями бросался кто куда, бросая на произвол судьбы свои возы и тому подобное. Кто посмелее да понахальнее, ещё успевал, улепётывая, прихватить что-нибудь с чужой повозки. Крики, гвалт, плач, ругань – уже после того, как страшная телега миновала. Разумеется, никто не дерзнул заступить им дорогу.

Однако среди тех, кто повстречался им на пути в тот день, оказались не только забитые пахари, пекущиеся лишь о своём прибытке купцы или алчные баронские откупщики. Кто-то думал в тот миг не только о себе, кто-то погнал верхового гонца в ближайший городок покрупнее, кто-то сумел не только вызвать панику этими вестями, но и собрать тех, кто решил сопротивляться шагающему неупокоенному ужасу, несмотря ни на что.

– Муграр, – бросила Рысь, едва впереди среди снежной пелены замелькали чёрные срубчатые башни и невысокий частокол. – Ленное владение его милости Дунабара Муграрского, скотины редкостной. Выжимает из сервов последнее, поелику ещё в силах, вовсю пользуется правом первой ночи, состоит в кровной вражде с половиной окрестных владетелей, но зато очень набожен, постоянно жертвует Святой Церкви, охотник за ведьмами – словом, плачут по такому Серые Пределы, ох, плачут…

– Однако ж он не трус, – вдруг сказал Джайлз, поднимая голову. – Посмотрите-ка, что за милая депутация нас встречает!

Сумерки должны были уже вот-вот наступить, из низких туч валом валил снег, однако, несмотря на это, беглецы видели наглухо закрытые в неурочное время ворота городка и выстроившуюся наверху частокола стражу. Не городовые ополченцы, все сплошь дружинники – баронские цвета, длинные щиты на манер корыта, перенятые у имперской пехоты, низкие шлемы, добрые доспехи… и арбалеты.

Барон Дунабар, может, и являлся редкостной скотиной, но вот ни дураком, ни трусом он не был. Потому что над головами дружинников вился тонкий личный вымпел самого барона.

– Надо же… – протянула Рысь. – Сам пришёл. Неужели решил…

Что, по её мнению, мог решить барон, они так и не узнали. Его милость не стал утруждать себя всякими там формальностями вроде предложений сдаться и тому подобного. Как только телега приблизилась на расстояние выстрела, арбалетчики дали первый дружный залп.

Произошло всё это настолько неожиданно, что даже Фесс не успел ничего сделать. На их счастье, у храброго барона оказались неважные стрелки – большая часть арбалетных болтов прошла мимо, а те, что попали, угодили в несчастных зомби, которым от этого, само собой, не было ни жарко, ни холодно.

А две единственных стрелы, что летели прямо в беглецов, успела каким-то чудом отбить Рысь – после чего, задыхаясь и прижимая левую руку к сердцу, без сил рухнула на дно повозки, рядом с неподвижными орком и гномом.

Джайлз широко раскрытыми глазами пялился на воткнувшуюся в дощатый борт стрелу с железным наконечником – одну из двух, отбитых Рысью. Похоже, маг Воздуха впал в полный ступор.

– Проклятье! – заорал Фесс, хватая посох и широко размахиваясь им. Безмозглые зомби тащили телегу прямо к воротам, под стрелы, и второй раз уже никто, даже Рысь, не сможет отбить тот десяток или два болтов, что полетят в лица беглецов.

– Право, право, направо вертайсь, звери мёртвые! – зло гаркнул он на зомби, что медленно, слишком медленно стали выполнять команду. Снег таял, не касаясь раскалившегося каменного навершия, посох оставлял за собой в воздухе серо-дымный рассыпчатый след; и одновременно Фесс пытался припомнить, когда и как ему удалось вот примерно так же остановить нацеленные в него стрелы…

Искажающий Камень. Снова в руке, вынырнувший ниоткуда. Фесс поймал себя на мгновенном удивлении – после схватки в Кривом Ручье Камень, сделав своё дело, загадочно и необъяснимо исчез и вот опять возвращается, словно в кукольном театре, где в руке марионетки-рыцаря в нужный момент появляется картонный меч…

«Я понимаю, что вы хотите, маски, – злобно подумал Фесс, не уставая понукать своих безмозглых зомби. – Наверное, я не до конца раскрылся. Ещё какие-то барьеры остались. Вы не можете их разрушить, это под силу только мне самому. Но только нет, на сей раз ничего у вас не выйдет. Видно, пришла пора тряхнуть стариной. Вы хотели разозлить некроманта по имени Неясыть? Могу вас поздравить – вам это и в самом деле удалось».

Арбалетчики выстрелили вновь. Рысь смогла сесть, всё ещё держась за бок; но прежде, чем болты долетели до развернувшейся наконец телеги, которую пятеро неупокоенных тащили сейчас тряской рысью по заснеженному городскому выгону, Фесс встал в повозке, выпрямившись во весь рост. Посох с ярко горящим навершием описал вокруг некроманта один круг, другой, третий; движение все убыстрялось и убыстрялось, Фесс походил сейчас на одного из героев волшебных сказок Синь-И, обезьяньего принца Хан-Умм-Анна, чьим излюбленным оружием как раз и был посох, которым доблестный принц, ухитрившийся поссориться со всеми небожителями, отбивал в бою даже пущенные в него молнии, каменные ядра и прочее, обрушенное на его бедовую голову разъяренными противниками.

И стоявшие на стене оцепенели от ужаса, потому что некромант, крутя свой посох, выкрикивал какие-то слова на не ведомом никому языке – никто не знал их точного значения, но смысл люди поняли безошибочно: проклятый чернокнижник призывал на их несчастные головы все бедствия вселенной, суля пожары, наводнения, содрогания земной плоти, нашествия саранчи и нежити, подъём мертвецов из могил, набеги не только троллей и огров, но также и половинчиков из-за Вечного леса, которые, как известно, напасть хуже троллей и огров, вместе взятых.

Арбалетные болты бессильно отскакивали от бешено крутящегося посоха, его каменное навершие описывало круги с такой быстротой, что вокруг некроманта словно бы вспыхнуло кольцо янтарно-жёлтого пламени. С полдюжины стрел угодили в зомби, но мертвяки, даже с торчащими из их голов железными древками, продолжали тащить телегу столь же невозмутимо, как и без оных. Невольно люди опускали оружие, со страхом провожая взглядами кошмарную процессию – те, у кого хватило на это духу. Самые смелые послали ещё несколько стрел – тоже без всякого успеха.

А снег валил всё гуще и гуще, небеса словно отзывались на призыв измученной земли, прячущейся под белыми завесами, словно малыш в кроватке, укрывающийся с головой одеялом от ночных страхов. Белая плотная мгла окутывала поля, спускались сумерки, и очень скоро стрелки вынужденно отставили арбалеты – видно было в лучшем случае на два-три десятка шагов.

…Как бы то ни было, его светлость господин барон Дунабар мог торжествовать победу. Некроманта сразить не удалось, но и в славный лен господина барона проклятый чернокнижник не проник – умчался в ночь на своей телеге, влекомой поднятыми для ужаса и злодейств мертвецами…

Что и говорить, надолго хватит этого вечера добрым муграрским обывателям, и после пары-тройки лет никто и сомневаться не будет, что злодей-некромант сгинул, сражённый меткой стрелой одного из доблестных защитников города – либо самого господина барона (истории для придворных льстецов и их отпрысков), либо какого-нибудь «бывшего лучшего, но опального стрелка», защитника бедных и обездоленных, которого сам собака-барон умолял на коленях и за которого выдал после этого свою раскрасавицу-дочь…

А ещё лет через десять речь уже пойдёт о том, как злодея срубили в честном бою на мечах, как привели в город, как рвался он, выл, визжал и богохульствовал в ожидании неминуемой казни и как сожжён был на ратушной площади при большом стечении народа. И, что самое удивительное, найдётся тьма свидетелей, которые готовы будут клясться на Кодексе Спасителя, что всё именно так и было, перед их собственными глазами!

Так стоит ли стараться, некромант? Те, кого ты защищаешь от неупокоенных, ежедневно рискуя собственной шкурой, – те самые простолюдины громко восхваляли бы отцов-экзекуторов, попадись ты и в самом деле им в руки и окажись вторично прикованным к столбу посреди высокой горы хвороста. И непременно нашлась бы какая-нибудь добрая старушка, что поспешила бы к костру со своей любовно припасённой вязаночкой…

…Фесс тяжело опустился обратно на солому. Использованное им заклятье изначально никак не предназначалось для отражения летящих стрел. И ему пришлось по ходу дела ломать тщательно выстроенные схемы и планы, добавлять новые компоненты, так, чтобы получилась именно та равнодействующая, которая именно отбросит летящее железо, а не попытается, скажем так, вжать саму повозку в землю.

Однако далась эта скоростная ломка собственных заклятий нелегко. По всему телу расползалась какая-то жгучая боль, руки и ноги отказывались повиноваться, – как всегда, после сильного удачного заклятья Фесс превращался в совершеннейшую развалину. Брать его сейчас можно было голыми руками. Хорошо ещё, что и снег, и ветер, и холодает – едва ли баронские молодцы сунутся в такую погоду за стены города.

Мысль эта повлекла за собой другую, не менее животрепещущую – что им самим надо искать где-то укрытия на ночь.

– Н-не надо, одан рыцарь, – внезапно проговорила Рысь. Девушка ещё не пришла в себя после тех двух стрел, лёжа чуть живая подле Прадда и Сугутора. – Не надо останавливаться. Идём дальше. В Лес. Потому что иначе…

Фесс сжал зубы и кивнул. Она права. Как бы то ни было, инквизиторов слишком много, чтобы рисковать повторной схваткой. Надо выдержать. И нечего экономить силы, холод сейчас становился страшнее преследователей. Хотя… в буре легче затеряться, следы заметает чуть ли не на глазах, хотя кто знает, помеха ли это сейчас для отцов-экзекуторов?..

…Они ехали, не останавливаясь, всю ночь. Рысь наконец сумела встать, подобралась поближе к некроманту, вновь, теперь уже не скрываясь, прижалась плечом. Он не отодвинулся. Её плечо казалось удивительно тёплым, словно настоящая печка, и тепло, что шло оттуда, как-то очень быстро прогоняло злую ломоту во всём теле.

Маг Джайлз, уже успевший превратиться почти что в снеговика, так и сидел, нахохлившись и не шевелясь. Он, кстати, не соизволил сдвинуться с места, и когда в них летели стрелы с городских стен. Кто знает, может, и в самом деле решил не бороться с судьбой? Мол, как будет – так и будет?..

Стемнело, и снег загустел настолько, что нечего было и думать двигаться дальше без магии. Безмозглые зомби легко затащили бы телегу в какой-нибудь овраг или ещё чего похуже. О маскировке и о том, что остаток пути до Вечного леса им удастся проделать втайне, следовало забыть.

Фесс покосился на мага Воздуха. Волшебство Эбенезера было б сейчас более чем кстати… но да уж ладно. Сидит, бедолага, с таким лицом, что, кажется, вот-вот готов руки на себя наложить. Лучше его сейчас в покое оставить.

Некроманту пришлось пустить в ход те хитроумные заклятья, что позволяли видеть в темноте – необходимейшая вещь, когда приходится работать в подземных криптах и коридорах, но, увы, также легко и отслеживаемая теми, кому местонахождение его, Фесса, знать вообще-то совершенно не следует. Ладно, пусть знают. Сделать, надеялся Фесс, всё равно долго ещё ничего не смогут.

Мало-помалу они обогнули городок и вновь оказались на дороге, сейчас, само собой, совершенно вымершей и безлюдной. Снег валил не переставая, зомби, несмотря на всю свою неутомимость, тащили повозку всё медленнее.

Мир вокруг них замирал, словно всё-всё, и высокие вязы вдоль тракта, и занесённая снегом трава вдоль обочин, и звери, и птицы в лесах, и даже нечисть в тех же чащобах, – всё впадало в какое-то оцепенение, даже не в спячку, а именно в оцепенение, словно в ожидании неминуемой беды и в тщетной надежде – что, может быть, ещё пронесёт.

За всю ночь ни Фесс, ни Рысь, ни Джайлз не сомкнули глаз. Они миновали целую череду деревень, быстро тонущих в снегу, три или четыре замка, городок (ворота были заперты, им пришлось ломиться в обход через снежную целину).

Утро они встретили уже на берегу Кручёной – небольшой, но быстрой речки, что весело несла свои воды к Гвинере, неспешно и величественно катившей свои валы на юг, к Морю Призраков. Кручёная, собственно говоря, была уже пограничьем – в двадцати лигах от неё, в дне пути, начинался Вечный лес. В отличие от Нарна, Вечного леса люди не страшились. Давным-давно со Светлыми эльфами был заключён ряд, которого обе стороны придерживались на удивление неукоснительно в эти времена смут и предательств. Из глубин Вечного леса его хозяева сами поставляли древесину, сплавляя по малым рекам брёвна, и у людей не было необходимости устраивать вооружённые экспедиции за строительным материалом. Торговали вообще обильно и охотно, благо было чем. В Вечном лесу весьма ценились изделия эгестских мастеров-бронников, ну а люди в обмен охотно брали тонкие, лёгкие, но необычайно прочные серебристые клинки эльфийской работы. При этом и те, и другие строго держались своих, в грамотах прописанных границ, не нарушая ничьи пределы. Пограничные бароны отнюдь не рвались во главе своих дружин штурмовать лесные бастионы, а эльфы (опять же в отличие от нарнийцев) не наступали своей зелёной армией на людские покосы и пажити.

Даже Инквизиция не слишком совала сюда свой нос.

Конечно, совершенно спокойной жизнь здесь назвать тоже было нельзя. Вечный лес потому и назывался Вечным, что был очень, очень стар, гораздо древнее даже эльфийских правителей. Жили в нём всякие существа, многие из которых обосновались под его зелёной кровлей задолго до появления тут Перворождённых. Обитали тут и огры, и тролли – лесные с горными, и великаны, и ещё множество иных, давно забытых в других местах человеческого мира. За Вечным лесом простирались владения воинственных половинчиков, которые, как известно, прославились на весь Эвиал как непревзойдённые (и единственные) добытчики эльфиек, ценимых гораздо дороже золота султанами, эмирами и прочими правителями знойного Салладора. Низкорослые, но свирепые, ловкие и упорные воители пробирались не только в эльфийские земли, они тревожили набегами и северный Мекамп, и восточный Эгест. Так что и стены, и частоколы тут оказывались совершенно нелишними.

Кручёная, конечно же, ещё не замерзла, но сало уже плыло вниз по течению. Холод наступал, зима обещала выдаться долгой и свирепой – абсолютно неподходящее время для странствий бездомного мага!

Пришлось направляться к мосту. Там стояла стража, над крепким срубом поднимался дымок, на ветру, запахнувшись в подбитые мехом плащи, коченели двое караульных.

Фесс настолько устал и измучился поддерживать правившее зомби заклинание, что решил махнуть на охрану рукой. Разбегутся – их счастье, не разбегутся – сведут короткое знакомство с Рысью.

Караульщики, само собой, вытаращили глаза на приближавшуюся к ним невиданную процессию. Младший, безусый воин, тоненько взвизгнув, бросил свой бердыш и окарачь пополз прятаться куда-то под мост. Старший же, хотя тоже задрожал всем телом, оружия тем не менее не бросил. Более того, на негнущихся ногах он таки вышел вперёд, перегородив повозке дорогу на мост и опустив поперечное бревно.

– П-п-п-пошлину п-п-п-платить к-к-к-то б-будет? – просипел он, хлюпая простуженным носом.

Храбрость заслуживала уважения.

Фесс молча кивнул – мол, сколько?

Караульщик замялся. Был он дядькой уже в годах, с красным обветренным лицом и густой пегой бородой, тёртый и битый жизнью. Фесс заметил шрам под ухом, явно от сабельного удара.

– Ды-ы-ык… эт-та… полцехина плати, сталбыть, поелику воз твой о пяти конях, значится…

– Какие ж это кони, деревня! – вмешалась внезапно Рысь, высовываясь вперёд. – Не видишь, кто перед тобой?!

– Как не видеть, дева, как есть вижу, – почувствовав под ногами твёрдую почву, стражник даже перестал заикаться. – Вижу, что пять тягловиков у вас, значится, так что как за пять коней платите…

– Это не кони! – запальчиво выкрикнула Рысь. – Людей от коней не отличишь, страж? Сколько эля хмельного выхлебал?!

– Сколько б ни выхлебал, весь мой стал, – отпарировал мытарь. – А токмо всё едино мне – хучь кони у вас, хучь лешие, хуть аггелы небесные, Спасителю самому служащие. Пять в тягле – плати за пять. И никаких там разговоров.

Рысь, похоже, уже готова была схватиться за сабли, но её опередил Фесс, бросивший стражнику полновесный цехин.

– Возьми. За храбрость тебе, воин. Скажи мне только, ужели ж ты наших… нашего тягла не испугался?

– А чего ж его бояться? – стражник всё-таки дрожал, и здоровенный бердыш так и мотало из стороны в сторону. – Подумаешь, мертвяки телегу тащат! Я бы так сказал – добро! Побольше б таких мертвяков… а то кони-то, кони – как падёж начнётся, так прямо бяда…

Стражник отвалил запор на бревне, лесина поднялась, открывая проход.

Фесс тронул телегу. Повозка прогрохотала по обмёрзлым брёвнам, и тут, похоже, караульщика наконец проняло. Он тихонько взвыл и грузно осел в снег. Рядом с ним шлёпнулся бердыш.

На левом берегу Кручёной отдельные лесные лоскутки, изрядно прореженные рубками, стали стягиваться вместе, раскидывались широко и привольно; пока ещё это были обычные человеческие леса, но если в остальной части Эгеста безраздельно господствовали ёлки да сосны, здесь их место заняли дубы и грабы. По дубовым стволам карабкались вверх полчища вьюнков, сейчас сухих и словно бы полумёртвых. Многие деревья в этих дубравах не успели даже сбросить листья на зиму – настолько стремителен был в этом году её приход. Лесные великаны облачились в снежно-белые кольчуги, точно готовое к бою войско. Обычно – как вспоминал Фесс уроки землезнатцев – эти края из-за близости к Вечному лесу славились хорошей погодой, мягкостью зим и незасушливостью лет, но сейчас, похоже, старуха-метель как следует собралась с силами. Никакое эльфийское волшебство не смогло помешать ей завалить дубравы слоем снега, так что колёса телеги вязли чуть ли не на треть обода.

Путники приканчивали дорожные запасы, предусмотрительно захваченные с собой Рысью. В мешке Фесса было достаточно денег (инквизиторы ни на что не польстились, верно сочтя монеты проклятыми), и он решил послать девушку в первую же деревню, что попадётся навстречу, купить припасов. Однако Рысь, выслушав его, лишь отрицательно покачала головой.

– О нас уже каждый барон на пути знает, одан рыцарь. Каждый священник, каждый староста сельский, каждый мытарь, каждый трактирщик, что святым братьям обязан доносить. Наверняка за нас обещана небывалая награда. Зачем вводить этих бедолаг в искушение, а потом ещё и отбиваться от них, если у них хватит дурости на нас напасть? До Вечного леса – совсем чуть-чуть. Там станет легче, одан рыцарь, поверьте мне, я знаю.

– Бывала? – тотчас спросил некромант.

– Приходилось, – кивнула воительница.

– И далеко хаживала?

– От края до края, одан.

– А что же там делать стражу Храма?

– Смысл дней искала, после того как из Храма-то того… не только ведь лиходеев вверх ногами вдоль дорог развешивала… к эльфам тоже заходила. Думала, может, они помогут. А там меня только и стали что про Храм расспрашивать. Боятся они его, не понимают и боятся, вот и стараются, где только можно, разузнать хоть что-нибудь.

– И что же ты? Не сказала ни слова, конечно? – полуутвердительно сказал Фесс.

– Почему же не сказала? Конечно, сказала. Вопрос только в том, что же я сказала, – засмеялась Рысь. – Одной неправды мало, учили меня, нужна полуправда, такая, какую захотим мы. Такую-то они от меня и услыхали.

– Прости, Рысь, но почему было не сказать правду? – неожиданно для самого себя спросил некромант. – Не хотел затрагивать эту тему, но… для человека ты слишком похожа на эльфийку. Я бы сказал, что твоя мать вела свой род из Вечного леса… если бы не знал, что полуэльфиек, в отличие от полуэльфов, нет и быть не может.

На лице Рыси не дрогнул ни один мускул.

– Не ты первый, кто говорит мне это, одан рыцарь. Но увы – я, к сожалению, не из Вечного леса. А жаль, – Рысь засмеялась. – Хотела бы я быть эльфийской принцессой! Жила бы – как сыр в масле каталась! Сплошные праздники, танцы, пиры да галантные кавалеры! Песни да баллады, музыка звёзд, отзвуки высоких сфер, всё вместе… Сказка, да и только!.. Но, увы, я не эльфийка. Даже не полу, – неожиданно буднично закончила она. – В Вечном лесу меня принимали потому, что и впрямь надеялись разузнать через меня о Храме… да только не преуспели. С тех пор не то чтобы от дома отказали, но радушия былого нет как нет. Впрочем, пусть их, – беззаботно махнула она рукой. – Пока мы живы, надо жить!

– Трудно не согласиться, – кивнул Фесс, украдкой поглядывая на Джайлза. Сказать по правде, маг Воздуха начинал изрядно пугать некроманта. Когда люди впадают в такое состояние, они могут учинить все, что угодно, даже наложить на себя руки.

– Так что не надо нам никаких припасов, – Рысь возвращалась к злобе дня. – До Вечного леса и так дотянем. И в деревни не полезем. Лучше обогнуть, одан. Верь мне, лучше будет. Чувствую, что нам всюду уже горячие встречи готовят.

– Какой смысл? – пожал плечами Фесс. – Если Этлау и иже с ним знают о судьбе той засады, что ждала нас в горловине…

– А мужиков-лапотников ты тоже так сумеешь, одан? – в упор спросила Рысь. – Мужиков, которые на тебя станут охотиться не из подсердечной ненависти, а потому что так попы сказали, те, кто с ними один кусок хлеба переламывает? Их мы тоже всех положим?

– Странно слышать такое от стража Храма, – медленно проговорил Фесс, в свою очередь не сводя глаз с воительницы. – Если на нас нападут, я стану защищаться. Если это будут простые люди, которых выгонят против нас силой или обманом, я сделаю все, чтобы просто напугать их. Думаю, что этого хватит. Если же дойдёт до крови – не думаю, что дам себя вот так запросто убить кому бы то ни было, Рысь. Всегда считал, что в Храме думают точно так же.

– Я тоже так думала, одна… пока не попала сюда, пока свою деревню не завела, пока не стала её защищать-оборонять, – покачала головой Рысь. – И поняла, что, когда ты настолько силён – ты не можешь убивать тех, кто настолько слабее тебя.

– Ерунда какая! – поморщился Фесс. – Значит, если бы отец Этлау поставил против нас в засаду не матёрых мужиков, а сотню-другую десятилетних мальчиков и девочек, они взяли бы меня голыми руками, а я ещё помогал бы им затягивать узлы потуже? Так, по-твоему, выходит, что ли?

Рысь усмехнулась.

– Детишек ты бы распугал, одан рыцарь. Одним-единственным зомби. Хотя… должна сказать, что мысль здравая. Что ты станешь делать, если инквизиторы пойдут в атаку, прикрываясь заложниками? А у тебя не будет возможности ударить избирательно?

– Что толку в этих разговорах, Рысь? Прикрываясь, не прикрываясь… когда прикроются, тогда и станем думать, – раздражённо отмахнулся некромант. – Не желаю сейчас себе голову этим забивать. Нам бы сейчас до Вечного леса более-менее тихо добраться…

– Тогда послушай моего совета, одан рыцарь, – тихо сказала Рысь. – Давай обогнём деревни. Их не так уж и много осталось. А насчёт еды… потерпим. Что нам, впервой, что ли?

Фесс дёрнул щекой и ничего не сказал. Но, когда на пути среди белых полей зачернели тесовые крыши очередной придорожной деревушки, решительно повернул мертвяков к лесу. Отчего-то проверять слова Рыси практикой ему решительно не хотелось.

Без всяких приключений они миновали посёлок, потом ещё один, потом ещё…

Серый денёк всё тянулся и тянулся, незримое солнце миновало зенит и начало клониться к западному горизонту. Рысь указала рукой на мелькнувший невдалеке замок – в противовес виденным ими раньше этот мог похвастаться и числом, и высотой башен. Стены казались новёхонькими, от них словно только что убрали строительные леса.

– Бреннер, – коротко бросила Рысь. – Это замок Бреннер, одан рыцарь.

Фесс пожал плечами. Ему это название ничего не говорило.

– По слухам, им владел последний некромант, которого Инквизиция сожгла здесь два с половиной века назад. Тогда они ещё только набирали силу, святые братья… впрочем, что я рассказываю одану рыцарю общеизвестное…

– Представь себе, что одан рыцарь ничего об этом не знает, и продолжай, – распорядился Фесс. Встрепенулся и Джайлз, выйдя на время из своего постоянного транса.

– Стоящий во Главе говорил, что это случилось уже после того, как был уничтожен Чародей Ужаса…

Фесс сощурился. Об этой истории Даэнур говорил. О странном маге, что сам собой проник в глубины некромантии, почерпнув её основные законы, по всей видимости, от дуоттов; о том, как этот самый Чародей потом впал в полное зло, построил в северных горах замок и попытался начать править окрестными землями посредством страха и стали; и о том, как двое странных героев, монах и девушка-воин, прорвались в замок и уничтожили его вместе с хозяином – правда, ценой собственной жизни.[2]

– …Уже после того. Но, говорят, у Чародея были ученики. Или… последователи. Одним словом, говорят, что его знание не пропало. Последним его хранителем был владетель Бреннера. Его звали Сид. Сид Бреннерский, последний барон этого рода. Он достиг немалых высот в чёрном искусстве. Но, увы, возгордился и решил употребить доставшуюся ему силу во зло. Не во имя власти или чего-то ещё – просто во зло. Ему нравилось убивать.

– Ты к чему мне это рассказываешь, страж? – подозрительно осведомился Фесс. – Про Чародея Ужаса я слышал… так, чуть-чуть, краем уха. Но о Бреннере от тебя узнаю впервые. Что ты хочешь этим сказать, Рысь?

– То, что Бреннер погиб, – сухо сказала воительница. – Его убили, одан рыцарь. Несмотря на всё его магическое искусство.

– А какое это имеет отношение к нам? Уже Вечный лес вот-вот покажется! – заметил некромант.

– А такое, одан рыцарь. Бреннера убили после того, как к нему применён был тот самый приём, о котором я говорила. На него послали толпу детишек. Попы заморочили им головы, втолковали, что каждый погибший будет тотчас же взят Спасителем в надзвёздные чертоги…

– И Бреннер дал себя убить? – недоверчиво спросил Фесс.

– Он попытался не дать. Стал убивать. Его застигли в чистом поле, он слишком уж уверовал в свою непобедимость… ну а потом за детишками пошли их родители. Их Бреннер перебил, наверное, половину. Трупами была завалена вся пашня. Но оставшаяся половина всё-таки разорвала Бреннера на мелкие кусочки, хоронить нечего было. Замок потом святые братья себе забрали…

– Так что ж мы тогда прямо к ним в логово лезем?! – не выдержал Фесс. – Предупредить не могла, страж?!

– Тут одна дорога, – невозмутимо парировала воительница.

– Где ж одна?! – рявкнул Фесс. – Вон, полей сколько!

– Полей много, а вход в Вечный лес – один, одан рыцарь…

– Ничего не понимаю!

– Да что ж тут не понимать, одан Фесс? Эльфы не так глупы, чтобы оставить свои владения без защиты. Стрелков за каждым деревом ставить – никакого войска не хватит, а наёмничества, в отличие от нарнийских, Светлые эльфы не признают. Вот и закрывают… чародейством.

Фесс сделал непроницаемое лицо. Никто и никогда не слышал, чтобы Вечный лес обороняла какая-то невозможная магия. Только ордосской академии в годы её наивысшего расцвета удалось сотворить вечно-огненную стену, что перегораживала перешеек в дне пути от города магов…

– Нет, одан рыцарь, там не прозрачные стены, не чудища, не страхи неведомые, – усмехнулась Рысь. – Гораздо проще всё. И сложнее в то же время. За Бреннером – врата. Их оставляли для своих… а от таких, как я, и вовсе не спрячешь. Так что – идём. Напролом сквозь их защиту ломиться, одан рыцарь, – это что-то…

– Так что ж за защита? Ты толком сказать можешь или нет? Тоже мне, страж называется!

– Очень простая защита. Человек, в Вечный лес входя, словно бы перед лицом Вечности оказывается. Чувствует он, что вот-вот умрёт, и в такой мерзости душевной, что и представить себе нельзя. Короче, садится он и тихо впадает в прострацию, такую, что и сказать нельзя. Иные там даже и умирали, случалось. Потому что за охранные знаки добрые люди-то не лезли, те, что договоры чтут. А злодеи – им находилось, что вспомнить.

– И что, действовало? – недоверчиво переспросил Фесс. Что-то ему не верилось в столь гибельную силу несложного, в принципе, заклинания.

– Ещё как, – кивнула Рысь. – Сам всё увидишь, одан рыцарь…

…Замок Бреннер и в самом деле стоял на самом рубеже людских владений и гордого эльфийского королевства. Маленькая речка, даже мельче и уже Кручёной, отделяла собственно Эгест от того, что можно было б поименовать «преддверьем» Вечного леса – густые заросли боярышника, причудливо пробитые во множестве мест тёмно-зелёными можжевеловыми копьями.

И ещё по всему противоположному берегу речки тянулась череда однообразных деревянных знаков, посеревших от времени, где красовался один-единственный символ – выставленная вперёд в жесте отторжения широкая ладонь. «Не входи!»

Замок остался по правую руку. Подозрительно тихий, словно покинутый. Интересно, какими делами занимаются там господа инквизиторы…

Было в этом нечто неправильное. Словно отцы-экзекуторы сами приразжимали когти, позволяя жертве сделать ещё один отчаянный бросок. Если каждый барон и каждый староста вдоль тракта уже получили предупреждения святых братьев, то уж Святая Инквизиция, ее восточный форпост, просто обязана была перекрыть дорогу, выставить посты, разослать во все стороны разъезды, поднять окрестных мужичков…

И разделить судьбу засевшего было в горловине отряда.

Нет, сказал себе Фесс, это было б слишком просто. Не испугаются его инквизиторы, перебей он хоть вдесятеро больше народа. Не в том причина. Совсем не в том…

Торговый тракт резко сворачивал на юг, проходя прямо под стенами Бреннера. Фесс направил телегу к речке; мостов через неё тут не было, искать слишком долго. Зомби легко перетянули повозку на другой берег, перейдя поток по пояс в ледяной воде. Конь, что так и тащился привязанным сзади, было заупрямился, но Рысь что-то шёпотом проговорила ему на ухо, и он успокоился.

– Не следовало бы тебе, некромант, тащить мертвяков в Вечный лес… – нарушил свой обет добровольного молчания Джайлз.

Фесс не ответил. Конечно, маг Воздуха был прав, кругом прав. Но как обойтись без них? Такого заклятья, чтоб телега сама бы ехала, в арсенале некромантии испокон веку не было.

Зомби тяжело вломились в заросли. Жалобно затрещали кусты, безжалостно выдираемые из земли; с глухими хлопками выворачивались корнями вверх можжевельники, повозка оставляла за собой настоящую просеку.

С запоздалым сожалением Фесс подумал, что, быть может, стоило бы взять чуть севернее, должны же отыскаться дороги, по которым из Вечного леса эльфы вывозят те же брёвна?..

Поздно.

– Левее! – схватила его за рукав Рысь, забыв даже обязательное «одан рыцарь».

Фесс повиновался.

Сам он никаких ворот не видел и уже собирался обратиться к Рыси с вопросом, когда – он сам не понял, как это произошло. Возникло ощущение давящих стен справа и слева, даже не стен, а исполинских, поднимающихся в самые небеса горных громад. Дорога ощущалась узкой извилистой тропкой, которой неведомо как протискивалась грузная телега. И нависающие стены призрачных скал с каждым мгновением сдвигались всё ближе и ближе…

– Не надо магии, одан рыцарь, – быстро проговорила Рысь. – Не надо, и мы пройдём…

Они и в самом деле благополучно миновали узкую щель в невидимых горах. Знакомые деревья расступились, и взорам Фесса открылся истинный Лес.

Здесь не было миражей, как в Нарне. Вечный лес ни от кого не прятался и не скрывал свою истинную природу. Он не скрывался от чужаков, гордый сознанием своей мощи. Узкая полоска, отведённая привычным для людей деревьям, кончилась, и взорам Фесса предстало удивительнейшее зрелище.

Как и в Нарне, тут росли исполинские деревья. Каждое было подобно горе, и больше всего они походили на громадные, дотянувшиеся до облаков дубы. Обширные пространства между лесными великанами занимали деревья пониже, какое-то эльфийское волшебство доставляло им достаточно света. Казалось, всё тут подчинено строгому порядку, но не навязанному сверху, а проистекающему из самой природы. Земля заросла изумрудной травой, поражая разнообразием цветов, что вовсю цвели здесь, несмотря на валящий с небес снег – хотя, собственно говоря, здесь никакого снега не было и в помине.

И здесь было тепло. И над головами, над зелёной крышей Вечного леса не было низких снеговых туч, закрывавших солнце. Оторопевшему Фессу показалось, что он попал в совершенно другой мир, мир, где царит вечное лето. Он оглянулся – ещё было видно границу снега. Там гнулись под тяжестью белых покрывал боярышник и можжевельник, там остались инквизиторы, там осталось всё зло Эвиала, которому, как мнилось в тот миг Фессу, нет и не может быть хода в эти зачарованные чащобы. В вышине перекликались птицы, и некромант не мог опознать их голосов, как не мог узнать и цветы, в изобилии усеявшие землю под его ногами. Каждый дуб в этом лесу – из старших дубов – не охватила бы цепь и из сотни взявшихся за руки людей. Громадные ветви тянулись над землёй настоящими дорогами; а под ними, в допущенном здешними хозяевами мягком зелёном полумраке, в узких обрывистых лощинах, где среди камнеломки и вьющегося ярпеня виднелись серые острые края выступавшего из-под земли камня, журчали ручьи, и, наклонясь над обрывом, Фесс видел игравших в воде быстрых серебристых рыбок.

Вечный лес был весь пронизан жизнью. Фесс видел, как с деревьев свешивались любопытные ленивцы, внимательно глядя на пришельцев громадными и блестящими глазами цвета расплавленной патоки. Они ничуть не боялись, и даже зомби некроманта не вызывали в забавных существах никакого страха.

Повозка остановилась. Фесс дал заклятью рассеяться без следа.

Джайлз плакал, не стыдясь собственных слёз. Даже Рысь, которая, по её словам, тут бывала не раз, как-то примолкла, и лицо её сделалось совершенно неземным, отстранённым, словно она смотрела в не доступные взору других бездны…

Здесь было всё другое. Не как в сумрачном Нарне, где Фесса окружал живой и недобрый лес, единое громадное существо, движимое непонятными целями и прибегающее к неведомым средствам. Здесь был просто лес, поистине древний, но притом – он был как бы сам по себе. Он не следил за пришельцами. Он мирно дремал, давая приют тысячам тысяч живых существ, и не было ему никакого дела до вторгнувшихся в его пределы неупокоенных. Лес словно бы говорил – мол, переживём и не такое.

– Подождите здесь, – начала было Рысь, однако её перебили. Самым простым и недвусмысленным способом: в тележную оглоблю разом звонко ударил пяток пёстрых, ярко раскрашенных во все цвета радуги стрел.

– Эльфы, – выдохнула воительница, медленно выпрямляясь в полный рост и разводя в стороны безоружные руки. – Только не двигайтесь, вы все, и никакой магии!..

Некромант решил, что последовать её совету сейчас и в самом деле будет самым разумным. Они с Джайлзом замерли. Фесс подавил настойчивое желание взяться за посох.

Мелодичный голос донёсся откуда-то сверху. Говоривший пользовался эбинским, выговаривая слова с идеальной правильностью, наверное, даже лучше, чем прославленные сенатские ораторы из имперской столицы.

Правда, слова, услышанные беглецами, оказались вовсе не так приятны.

– Стоять всем, – произнёс голос. – Оружие, посохи, амулеты – долой! Кто шевельнётся – в ежа превратим. В один миг.

– Ты кто? – спросила говорившего Рысь. – Из новых, что ли? Иль меня не узнал?

– Я узнал тебя, Рысь. Я Гириен, ты меня знаешь. Но вот тот, кого ты привела с собой, и неупокоенные в вашей упряжке – им дальше хода нет. И давай, бросай сабли, а то ты меня знаешь – я не промахнусь.

– Гириен! – обрадовалась Рысь. – Сколько лет, сколько зим! Только погоди, Гириен, да что ты такое говоришь-то, это ведь одан Фесс, рыцарь нашего Храма…

– Это он тебе такое сказал? – усмехнулся невидимый эльф-стрелок. – Соврал он тебе, Рысь. Никакой он не рыцарь и в Храме Мечей никогда не бывал. Некромант он, Чёрный волшебник, тот, что сам, по доброй воле, без принуждения, без угрозы, выбрал Тьму и верно ей служит. Нет и не будет хода бродячим мертвякам в Вечный лес. Нет и не будет сюда хода их хозяевам. Так что поворачивайте обратно. Ты, Рысь, можешь остаться. Хотя доверия к тебе уже не будет. Ну как ты могла с некромантом спутаться!..

– Ты, Гириен, говори-говори, да не заговаривайся, – сурово ответила ему воительница. – Может, одан рыцарь и владеет вам, эльфам, не сильно приятной магией, но то, что он из Храма, – ты можешь испытать на себе. Давай, спускайся вниз да доставай свой меч! Посмотрим, что от тебя через минуту останется. Поверишь мне тогда, да поздно будет.

– Неупокоенным, мертвякам ходячим, дороги в Вечный лес нет и не будет, – ровным голосом ответил невидимый эльфийский страж. – И тем, кто ими повелевает, тоже. Они – накипь, позор и боль нашего прекрасного Эвиала. Выбирай, Рысь, с кем ты, и выбирай быстро!

– Гириен, оставь красивые слова, – быстро ответила Рысь. – У нас двое раненых. Они нуждаются в помощи. Получили по подарку от Инквизиции…

– И ты думаешь, Рысь, что мы станем помогать тому, с кем сражаются наши союзники? У нас заключён ряд со святыми братьями!

– Я бы стыдилась таких союзников, Гириен. Ты давно не покидал пределов Вечного леса, воин, скажу я тебе. Если бы ты озаботился посмотреть на творящееся в Эгесте собственными глазами, ты не пел бы осанну мучителям, палачам и убийцам, – резко и холодно ответила Рысь.

– Всё это неважно, доблестная Рысь, – легко ответил Гириен, по-прежнему избегая показываться на глаза. – Каста Решающих вынесла свой вердикт. Моё дело выполнять приказ.

– Как это удобно – прятаться за «приказом», – язвительно бросила Рысь. – Своей головы на плечах нет, стрелок? Или ты теперь только тетиву тянуть и умеешь? Говорю тебе, подай о нас весть! Укажи, что с нами двое раненых, что нам нужна помощь! Надеюсь, ты не станешь задавать вопроса «почему мы должны вам помогать?».

– Я не стану, – отозвался Гириен, и Фессу показалось, что мелодичный голос зазвучал теперь чуть более напряжённо. – Станут другие, Рысь. Имеющие права сделать это гораздо больше, чем я. Короче, давай закончим этот разговор. Ты меня слышала. Дальше вы не пойдёте. Если попробуете – пристрелю, и вся недолга. Я сказал.