Глава 0
В которой ничего особенного нет,
Но, однако, она очень важна.
Или нет?…
Спать на потолке удобно, как вы думаете?
Я думаю, что да, но многие не согласятся со мной, считая эту идею крайне странной и, наверное, можно сказать, сумасшедшей. Но хоть раз вы пробовали залезть на потолок, чтобы подремать? Брали ли вы с собой плед или теплое одеяло, которое греет вас?
Все еще кажется сумасшествием?
Ну а для меня это вовсе не так, ведь я сам по себе странный, а может странная, а может быть и вовсе странное, не всем понятное существо. Разобраться с первого раза не всегда получается. Уходят годы на то, чтобы разобраться в своей личности. Да и все это лишь на первый, оценочный, чужой взгляд.
И скажу по честному, спать на потолке очень даже удобно и укутываться можно во что угодно – в мягкий плед, большой, пахнущий лавандой шарф или в старенький халат, лишь бы вам нравилось. А если взять с собой большую кружку горячего какао и яркую книгу с картинками, то время пролетит незаметно и очень уютно.
Часы, наполненные чтением, мягкой дремой и картинками кропотливого художника.
Я сделал это незамысловатое открытие – про потолок – совершенно случайно, в очередной раз, когда весь мой мир перевернулся и стал не таким как обычно. Очень важно пару раз в месяц переворачивать все с ног на голову и осматриваться – много нового удается заметить. И вот, однажды я проснулся и попытался найти рядом со своей постелью свои же тапочки, но их нигде не было. Немало удивленный подвыподвертом нового дня нахмурился, ведь всегда оставлял их в одном и том же месте перед сном, но в этот раз моих старых, еще со студенческих лет оставшихся тапок, с давно выцветшими золотыми узорами, не нашлось.
Спросонья мне показалось это крайне странным, я даже опустился на коленки и заглянул в темноту, которая царила под маленькой низенькой кроватью. Рискнул пошарить рукой, содрогаясь от страха. Я был готов в любую секунду лишиться своей кисти. Ну, или, в крайнем случае, нескольких пальцев, кто знает, чем питаются подкроватные монстры, вдруг как раз таки вкусными человеческими пальчиками, а вовсе не конфетами, которые у меня постоянно куда-то пропадают.
Я испытал большущий, просто огромнейший страх, но ни монстров, которые, видимо, боялись меня больше чем я их, ни любимых тапок я не нашел.
И вот тогда-то стало понятно! Вот тогда-то до меня, полнейшего глупца, дошло! Как же они могли оказаться здесь, если я находился на потолке! Это же было так логично, как то, что луна танцует ночью для звезд! И так же логично, как тшательно намазанный сливочным маслом кусочек белого хлеба, падающий из-за неуклюжести на пол той самой стороной. Вы ведь знаете какой? Не так ли?
Что, скажете, что я врунишка, пусть уже и довольно взрослый? Ну а мне только останется сказать, что все это наичистейшая правда, просто вы ни разу на потолке не были и не знаете каково это. Проснетесь вы как-нибудь без своих любимейших тапочек, вот тогда-то и посмотрю на вас, вот тогда-то вы и поймете меня. Но в тот самый день исчезновение тапочек и пробуждение на потолке было не единственной странностью.
Когда мне удалось-таки выбраться на маленькую кухню, что сплошь была в зеленых, сумбурных тонах, мне посчастливилось увидеть то, чего никогда за свою достаточно долгую и продолжительную жизнь не видел. Такой же старенький, как и все, что обитало в доме, кактус, в большом керамическом горшке, смог зацвести.
Это стало еще одной неожиданностью, не каждый день кактусы ни с того и ни с сего начинают цвести, но представившейся картине я умилился, как никогда и ничему прежде. Ничего так не трогало мою дряхленькую душонку, как совсем маленький белый цветочек, что словно шляпка прикрывал макушку моего зеленого и колючего соседа.
Я улыбнулся, вежливо поздоровался и пожелал соседу Кактусу доброго утра, раз уж и он решил со всей почтительностью поприветствовать меня в один из самых лучших дней жизни обычного, но со странностями человека.
Солнце радостно светило в окно, птицы на ветках клекотали что-то на своем певучем языке, а я готовил завтрак. Ноги мои без тапочек мерзли, но разыскивать эти самые тапки по всем комнатам было бы глупостью несусветной. Я просто продолжил наслаждаться прекрасным и удивительным утром, которое могло бы стать еще лучше. В этом не было ни единого повода сомневаться.
И вот в тот самый момент, когда на сковороде шкворчала парочка яиц и уже тихонько посвистывал чайник, намекая на то, что почти готов кипяток для заваривания моего любимого какао, в голове щелкнуло и возник тот самый вопрос, что задан в самом начале:
«Спать на потолке удобно?»
И тут же был позабыт завтрак, несомненно, очень вкусный, полезный и чудесный. Он отошел на задний план. Я был поглощен совершенно другим.
Я вспоминал. Размышлял и думал. Фантазировал и, не понимая чего-либо, докапывался до истины, обращаясь к книгам, газетам, памяти. Ну, последнее подводило, потому как не могла память подбросить и тех событий, что произошли вчера, но все же, и проказница память чем-то помогла.
И началась история, что последует после моих слов. Она получилась случайно, я слишком увлекся, но все гениальное происходит случайно. И, наверное, странные случайности вовсе не случайны, как бы каламбурно это не звучало, какой бы тавтологией это не назвали. Относится серьезно к выдумкам не стоит, они не подкреплены ни логикой, ни смыслом, и уж тем более разум не повлиял на последующие события. Выдумки позволяют погрузится в чуть более волшебный мир, чем есть на самом деле.
Ни капли правды, ни капли лжи – одни лишь выдумки, к которым ни с недоверием, ни с верой относится не стоит. Искать логичность тоже глупо. Не ищи – и все.
Удобно ли спать на потолке? Для меня это очень удобно, а для вас?
Глава 1
Все еще никакая,
Но с нее все началось.
Как-то раз, в совершенно обычном доме, на совершенно обычной улице, которая в свою очередь находилась в совершенно обычном и скучном городе – таких городов везде просто множество – произошел случай, что был, так сказать, оригинален. Для тех, кто не знает, что же значит быть оригинальным, поясню – это значит быть непохожим на других, иметь особое своеобразие, которое никем невозможно скопировать. Да-да, никем и никогда. Сколько не копируй, но оригинала не получится. Все, что создается – неповторимо. И подделка оригинала не станет подделкой, она также будет оригинальна – в некотором роде – пусть и станет походить на другой предмет, с которого и скопирована.
Но не пытайтесь подделывать денежные банкноты – до добра не доведет, как много-много раз уже показывали в мультиках. И полотно Леонардо Да Винчи лучше тоже лучше не копировать.
Ах да! Оригинальность! Случай был именно таким, совершенно непохожим на все то, что происходило в наискучнейшем городке, где проживали люди, не знавшие ничего кроме все той же скуки и обыденности, в которой жизнь повторяется по кругу. Но уже когда-то и где-то такое происходило и неоднократно, вспомнится и не раз, история про девочку и про кролика… что-то слишком далеко зашли! Пройдемте-ка по другому пути!
Изо дня в день люди просыпались в своих кроватях. Не важно, какого возраста люди или какого они пола или в какой же пижаме спали, и с каким колпаком на голове. И с колпаком ли на голове? Все они делали это и продолжат делать.
Нырнем из прошлого в будущее.
Люди побредут в ванную комнату, где печально позевывая и смотря на кислое, недовольное отражение в зеркале, висящем на стене, чистят зубы с ментоловой пастой и умываются, а некоторые мужчины или же юноши, но уже в зрелом для них возрасте, сбривают отросшую за ночь щетину. Причесываются, переодеваются и, как конечный штрих, надевают на лицо неизменную маску, что называется вежливой улыбкой в обществе. И, конечно же, после проделанного, завтракают.
Не всегда еда бывает вкусной. Нет, она, конечно же, вкусная, но для таких скучных людей она просто ужасна на вкус, хотя даже овсянка чудесна и потрясающа, но им этого не понять.
Как и не всем понятно ощущение скуки.
Маленькие детки смотрели на своих родителей и повторяли за ними, в точности как делали до этого эти самые взрослые. Поколение за поколением сменяют друг друга и повторяют скучную цепочку действий. Остается только вопрос – как они только не устают от одинаковости? Скучно и серо, все такое однотонное и не имеющее ни капли новизны.
От всего этого и правда хочется спать, едва ли кто-то сейчас может сдержать зевоту, но в этой скуке люди жили очень долго. Они никогда не хотели сломать глупую систему жизни и изменить ее. Все просто плыли по течению не желая ничего создавать, выдумывать и изменять. Им нравилось жить в постоянном спокойствии. В скучном сером мире со скучным пейзажем за окном – дерево, мелкие камни и трава. Совсем рядом такие же скучные соседи с точно таким же видом из окна. Ей богу, такая цикличность могла бы свести с ума любого программиста или учителя физики.
И разве вас не раздражает уже слово «скука»? Сколько еще раз мне повторить его, чтобы вы наморщили свои прелестные носы?
Никто не мог ничего изменить, даже просто избавиться от камней или посадить куст с розами или втыкнуть в газон не глупого гнома, а высокую пальму с кокосами. Серо, тускло, не хватало грустной музыки на фоне, для полного погружения в апатичность и депрессию.
К черту скуку!
Краски, сочные, ядреные – они проявились, когда зазвучал звонкий ребячий смех, настоящий, искренний. Взрослые, не выносящие громких звуков, злостно не шикали на мальчонку, заливающегося радостным смехом. Он был похож на звучание колокольчиков и эти колокольчики высекали искры, что уносились ветром и медленно падали на сочную зеленую траву.
С неуклюжестью маленький человечек прыгал через скакалку. У него не особо получалось, но все равно он радовался, совершая очередной грандиозный прыжок через веревку.
Иногда путаясь в ногах, он падал, но тут же поднимался и, распутывая свою скакалку, начинал все заново, и прилежно считал количество. Больше трех правильных прыжков через веревку сделать было трудновато, но он не сдавался и продолжал свое маленькое, но такое большое дело.
Смех да и только – три прыжка! Ха!
Все с чего-то начинают, и начальные три прыжка, пара ссадин на коленях и ладонях могут подтолкнуть к гораздо большему. Всему свое время. Нужно немного подождать – пару лет – и вот уже тогда посмотреть, насколько удалось продвинутся. Уж точно не три и не пять прыжков удастся сделать – а, может, целых восемь или десять!
Не нужно судить раньше времени.
Из ниоткуда выбежал ярко-рыжий кот, помахивая длинным пушистым хвостом. Покрутив головой и несколько раз пошевелив своими ушами, одно из них – левое, было совсем немного порвано с самого его края, кот решил, что это то самое место, в котором ему хотелось бы отдохнуть после долгого путешествия. Задний двор чужого дома понравится ему спокойствием, изумрудной травой и припекающим солнышком. Что и говорить, небесное светило решило расстараться и подарить лучи всему, до чего могло дотянуться.
Кот внимательно обнюхал выбранное место, а уже после прилег, увалившись на бок, немного поерзал и успокоился.
Это был Рыжий Путешественник, кот, способный перейти любые дороги и посетить любую землю, и именно в этом месте он захотел сейчас посидеть для того, чтобы ощутить, наконец, отдых от суеты, что творится ежедневно перед его глазами. К слову, у этого кота была долгая, очень долгая жизнь. А может жизни. Говорят, что в разных мифах их у кошек девять и каждую они проживают так, как хотят.
И когда-то, в далекие времена, Путешественник бегал по тропинкам маленьким котенком и не понимал всего-всего на свете, а теперь ему хотелось хоть что-то забыть из того, что пережил. Старый он уже, повидавший добрую сотню хороших людей и тысячи не слишком-то и плохих, но плохих. И тайн усатая морда Путешественника знала ого-го!
Единственное что Рыжик не знал, не помнил – кто же являлся его хозяевами. Он точно помнил, что они у него были, давали ему очень вкусную пищу и поили чистейшей водой. Она всегда находилась в его беленькой мисочке, но когда и где же это все было кот уже и не помнил. Но главное, что было.
Отчего же сейчас Путешественник блуждал сам по себе? Кошки всегда одиноки, гуляют по неизвестным тропам, ищут загадки и интересности. И вернуться – не большая проблема, но Рыжий просто однажды понял, что он уже очень далеко от места, где был его маленький домик с двумя человеками любящими его и любимые им.
Ничего не оставалось кроме как продолжить идти по широким дорогам, по маленьким тропкам видному ему лишь одному. Отыскивая каждый раз неприметное, как казалось, для других местечко, кот отдыхал и вновь продолжал смотреть и изучать разные миры. Реальностей существовало гораздо больше, чем получается представить. И коты могут побывать в них всех. По очереди.
Путешественника немного разморило на солнышке, он по привычке принялся умывать мордочку. Да и на боку примялась шерстка. Ее следовало бы привести в порядок. Кот не любил, когда его драгоценная яркая шерстка принимала совершенно непривлекательный вид, и всячески во время отдыха заботился о ней. Раньше, как помнилось, так делала мама-кошка. Она усаживала всех котят возле себя и с усердием вылизывала, приводя в порядок.
Да, славные времена в прошлом, но они именно в прошлом, вернуться их не получиться. Уже тогда Рыжик хотел стать тем, кто будет преодолевать большие расстояния, хотел повидать множество других котов и кошек по всему свету.
Уши прижались к голове. Что-то было не так.
Совершенно все предупреждало о внезапной опасности притаившейся совсем рядом. Так и застыв с высунутым розовым язычком и лапкой, не добравшейся до лукавой мордочки, кот прислушался ко всем звукам, что раздавались рядом.
Радостный смех затих. Его сменили тихий шелест травы, звук маленьких шагов и счастливое сопение. Кое-кто решил, что было бы здорово взять кису на ручки. Рыжик терпеть не мог чужаков и выступал против такого непотребства, и замер лишь для того, чтобы мальчик совсем немного наклонился. Ребенок, наверняка, захочет потискать красивого кота. Вот тогда-то, решил Путешественник, он вцепиться в ладонь наглого захватчика.
Прошло пару мгновений, но ничего не произошло.
Нетерпеливое сопение все так же продолжило раздражать чуткий кошачий слух, словно какая-нибудь глупая мошка приставшая просто так из-за ничего.
«Ну, когда же ты подойдешь ближе?» – именно так думал Путешественник. Он уже не раз видел детей, и они были совершенно разными. Когда-то ему попадались и добрые, способные поделиться своей сосиской в булочке и даже котлетой, но кто-то все же был просто чудовищен.
Так, из-за одного плохиша у кота как раз и было порвано ухо. Натравить мелкую собачонку, похожую на толстую крысу, но с очень острыми зубами и отсутствием мозга, показалось хулигану очень хорошей идеей, а вот Рыжему нет. И теперь он очень тщательно выбирал человека, к которому можно было бы подойти. Не всякий человек был добр.
А маленький разбойник все никак не мог решиться подойти и погладить красивого кота по голове. Такой яркой шерстки ребенок никогда не видел, и именно она привлекла его к животному.
– Котик… котик ты ведь хороший, да? – все еще боясь сделать последние шаги, спрятал руки за спину, будто для того, чтобы не напугать животное.
Чуть помедлив, Рыжий Путешественник распрямил свою гибкую спину, которая против воли напряглась и прогнулась чуть вперед для того, чтобы в любую секунду кот смог приготовиться к броску, к битве за жизнь. Голова чуть опустилась, усы перестали топорщиться.
Прежнее спокойствие нашло на рыжика, и он встал на все четыре лапы, чтобы повернуться к мальчику до сих пор стоящему поблизости, но не решающемуся, наконец, погладить понравившегося кота.
Кот мурлыкнул и хитро сощурил зеленющие глаза. Длинный гибкий хвост лениво махнул пару раз в воздухе. Опасность миновала.
– Ну что же ты? Гладь или же нет. Я пока свободен, – отчетливо и ясно сказав это Рыжий характерно сделал «мурк» в конце. Так наверняка делали бы и другие коты и кошки, если бы умели разговаривать. Но насчет других Путешественник не знал и считал, что такое действие привносит в его облик загадку.
Как же это жить, и без загадки?
Мальчишка замер на месте и забавно расширил свои глаза. Он видел многих котов, разной раскраски: и серых и белых и полосатых, но рыжих никогда не встречал. И не то, чтобы они так уж редко встречались – их всегда много, но вот на малые годы мальчишки еще ни одного рыжего четырехлапого не встречалось. А чтобы они еще и разговаривали! Вот это уж точно ни разу в жизни. Любопытство пригвоздило его к месту, он не смог сделать ни одного шага, ни назад, ни вперед.
– А-а к-когда же вы будете заняты, господин Кот? – воспитанно обратился ребенок, сложив свои руки за спину, потому что уж очень хотелось погладить гладкую шерстку, но это было бы грубо.
– Совсем скоро, – уши шевельнулись будто в раздражении, как же не знать, что занятость наступает скоро, то есть очень быстро, – еще около пяти павлинов, а может, если повезет, даже десяти.
– Каких павлинов? – удивление послышалось в детском голосе.
– Красивых, но, честно говоря, очень глупых. Настоящие курицы. Только хвостом и могут вертеть из стороны в сторону.
Слова, сказанные котом, были странными и непонятными, чтобы не казаться совершенно глупым мальчик решил спросить то, что его интересовало куда больше, чем какие-то там павлины.
– Господин Кот, а у вас есть имя? – поинтересовался он.
– Конечно, есть! И намного лучше, чем у некоторых, – рыжик уселся поудобнее на траве, выпятив вперед свою грудь. Гордость так и сквозила в гибком, увертливом, кошачьем теле. – Я его нашел, когда был в одном из своих первых путешествий! Вот тогда, пройдя через многие дороги, я его и примерил. Не знаю, какой глупец его потерял, а может, выбросил, но мне оно подошло идеально!
Мальчишка заинтересованно поддался вперед. Он знал, что у всех всегда есть имя, что у кого-то оно длинное, а у кого-то короткое, совсем простенькое, но обычно имена давались в тот момент, когда рождался человек. Так было и у него и у старшего брата, да и у всех, кого знал ребенок.
Но чтобы найти имя просто так? О таком малыш впервые слышал.
– Так какое же оно у вас?
– Я – Рыжий Путешественник! Величайший из котов, который смог обойти множество дорог и увидеть то, что многим просто не дано увидеть! – Рыжик так возгордился, что приподнял свою мордочку немного выше, ожидая похвалы и обожания.
– А что же вы смогли увидеть? – детские глаза загорелись интересом и жаждой услышать о чем-то таком, что еще никто и никогда не слышал и не видел кроме этого странного, но очень красивого рыжего кота.
– Много чего, – Путешественник был немного раздосован из-за того, что мальчик совершенно не поразился его именем, а ведь оно одно такое на свете, никто же не ходил с таким же, а если и ходил, то не украшал своего хозяина так, как рыжика. – Я видел и кхрю и канителей, и многих других обитателей разных земель, стран и королевств. А какие красивые небеса бывают в некоторых местах! Не то, что здесь. Тут оно какое-то серое и непонятное, – кот махнул своим хвостом, выражая свое мнение на счет небосвода, повисшего над городом.
Мальчик приоткрыл рот и запрокинул голову, чтобы увидеть небо. Оно не отличалось совершенно ничем от того, каким было вчера или позавчера. Можно было бы с уверенностью сказать, что и завтра, и послезавтра оно будет светло-голубым, с ленивыми текущими по нему облаками. И даже солнце выплывет из-за горизонта ярко-желтым. Или оно не желтое, а белое? Или красное?
Ребенок опустился рядом с котом и вновь посмотрел вверх. Он никогда не видел других небес, только то, что всегда висело над его маленькой головой, с разными мыслишками.
От чего-то стало немножко грустно.
– А какие они, другие небеса, господин Кот? – еще один наивный вопрос заставил Путешественника вспоминать то, что он когда-то видел во время своих прогулок в разные миры одного мира – одной вселенной, если угодно. Но особенно рыжик любил то самое измерение, где было непостоянное, но очень красивое небо с миллиардами звезд, которые могли в абсолютно любой момент начать падать, чтобы кто-нибудь загадал свое самое сокровенное желание.
Удивительное измерение.
– Запомни, малыш, я – Рыжий Путешественник, зови так, не нравится мне, как назвал меня ты, – кот как будто нахмурил свои брови, но это было практически незаметно. – Ну а небеса разные везде. Где-то, представляешь, они сливаются с изумрудной травой, а где-то даже смотреть наверх лишний раз не хочется, яркие облака ослепляют. Один безумец без мочки уха сделал ночное небо, представляешь себе, синим! Ума не приложу, как только додумался!
– Ух ты! – лучистые светлые глаза прикрылись, это дело не легкое представление зеленого, словно трава неба с облаками, раскраска которых была бы просто фантастична. Наверняка люди в тех неизвестных никому мирах иногда путаются и начинают ходить вверх ногами.
Рыжий посмотрел на своего внезапного собеседника – улыбчивого человеческого ребенка, верящего на слово, и понял, что так и не знает, как же его звать.
– Ну а как у тебя имя? Я тебе свое назвал, а ты все свое не называешь. Какое оно у тебя?
– Мое имя? – мальчик посмотрел кота, который внимательно изучал его своими большими, зелеными глазами. – А я не помню, – растерянный вид подтверждал сказанный слова.
– Как же ты живешь без имени? Неужели тебя каждый зовет «эй ты»?
– А я и не знаю, не помню, но точно не так. Только недавно меня как-то звали, а вот как? – совсем недавно лучащиеся радостью и интересом глаза наполнились слезами готовыми вот-вот пролиться. Дети всегда такие плаксивые – жуть. Чуть что, как сразу же в слезы.
– Не плачь, – кот подошел близко-близко и поставил одну из своих лапок на грудь человека, заглянул в личико и коротко лизнул по правой щеке шершавым языком. – Когда-то я точно так же потерял свое имя. А после нашел то, которым горжусь. Помнишь кто я такой?
– Господин Кот, то есть, Рыжий Путешественник, – сказано было немного неловко.
– Вот видишь! Каждому рано или поздно приходится находить себя, свою дорогу, свой путь и свое имя. Последнее самое главное. От него все зависит, а потом уже и все другое найдется, помимо него.
– Правда? – голос чуть дрогнул в конце фразы.
– Конечно, правда! Истина, которая жива уже очень долго, – кот словно посмеивался над таким недотепой, даже мордочка стала еще более лукавой, чем раньше, но он все еще оставался добр. – Истина дороже всего, поверь.
Мальчик не совсем все понял, что сказал ему этот удивительный пушистик, но то, что можно найти свое имя очень обрадовало его. И Путешественник все так же продолжал всматриваться в детское лицо, заглядывать в глаза человека, тот не удержался, обнял этого добряка.
Протестующий «мявк» был проигнорирован, объятия не были сильными, просто ребенок слегка прижал кота к себе и погладил ладонью по гладкой спинке. Рыжий Путешественник нахмурился, но через пару секунд уже тихонько мурлыкал.
Иногда, в конце концов, и такое можно.
– Ну, все-все, давай отпускай, а то кажется мне, что ты так долго очень будешь, а я занятый, мне еще на Кривую и Прямую идти, – лапкой ударив по тонкому хрупкому плечу, кот вывернулся из объятий и снова уселся на примятой траве.
– Простите.
– В общем так, тебе нужно идти Туда, потом Обратно, но всегда идти по прямой. И самое главное не забывать, зачем вообще отправляешься в дорогу, полную новых впечатлений, знакомств и поисков. Понял?
– Не-а, – разъяснения были простыми, но непонятыми, довольно запутанными.
Кот призадумался, вспоминая давно уже позабытое.
Думал он не долго, примерно несколько долгих моментов, которые слились… в одну минуту?
– Пойдем за мной, сам ты не справишься, придется по-другому тебя отправить в дорогу, – махнул вновь кот хвостом, и быстро перебирая лапками, направился куда-то вперед.
Поднявшись вслед за Рыжим, мальчик поспешил за ним. Любопытство взыграло в крови. Очень сильно хотелось узнать, каково же имя, которое так некстати потерялось. Ходить без имени не хотелось. Вдруг оно потерялось навсегда? Лучше уж прямо сейчас взяться за его поиски, а то вдруг потом будет поздно.
В тишине они шли мимо домов, по тротуару, разогретому летним солнцем. На улицы в жаркий и душный день людей не было, и никто не видел забавную парочку, состоящую из маленького мальчика и рыжего кота, шедшего с грацией и чересчур умным выражением на мордочке.
Нельзя было сказать, сколько же по времени они шли, но маленькая автобусная остановка показалась в поле зрения, и проводник поспешил добраться до нее.
– Вот. Сейчас скоро все начнется, – с легкостью запрыгнув на низенькую лавочку, Рыжий устроился на ней, мальчик тоже присел.
– А его долго ждать? – поинтересовался он, и чуть наклонив голову, посмотрел на широкую дорогу, на которой легкий ветер лениво гонял пыль.
– Нет, совсем чуть-чуть, – зажмурил кот глаза, наслаждаясь так замечательно гревшим его бок солнышком.
Не спеша по небу перекатывались белые облака, оставляя еле видный след на большом необъятном полотне. Случалось так, что несколько облаков сливались в одно, и дальше текло одно сплошное белое море. Мальчишка следил за этим и не мог поверить, что где-то есть что-то очень удивительное.
Время все шло.
Мимо крохотной остановки даже проехало несколько больших автобусов, пустых, потому что никто не спешил в летний погожий денек по делам, все отдыхали, но Путешественник не шевелился. Он все так же жмурился от тепла и ждал.
И вдруг выгнув спину, пошевелив усами, и сладко потянувшись, рыжий проводник спрыгнул на землю, мальчишка тоже поспешил слезть с лавки.
– Смотри очень внимательно, – сказал кот и запрокинул лобастую голову.
Они смотрели в небо, но ничего на нем или в нем не было необычного, только изменившие свою раскраску облака. Вскоре тучи собрались в одну большую кучу. Именно поэтому небеса и предстали темно-серыми – все из-за облаков, тяжелых от собранной влаги. Как будто большие ленивые улитки тучи плыли со всей возможной для себя скоростью.
– А что я должен увидеть?
– Ее, – просто ответил пушистик и опять замолчал, для него все и так было ясно. Он не собирался говорить больше того, чем сам себе разрешил.
Полностью исчезла невинная голубизна небосвода, уступив серости, спряталось солнышко со своими лучами за грубыми здоровяками тучами и первые капельки пролились вниз, на разгоряченную землю, зеленую листву деревьев, на крыши домов. Наглая теплая капелька опустилась на маленький курносый нос мальчишки, и он громко ойкнул. Путешественник отвлекся, посмотрел на него, смешливо, и продолжил вглядываться куда-то высоко, сощурив глаза.
Дождичек пролился совсем быстро. Немного намочив все, до чего он мог дотянуться, он тут же исчез, и снова вышло летнее солнце. А вместе с ним появилась цветная дуга. Грибной дождик не такой уж и обычный, он способен вызывать чудеса. А еще выращивать грибы. Поэтому-то он и «грибной», а не «чудесновызывательный».
– А вот и она, – просто сказал кот и побежал за ней.
Бросился со всех ног Путешественник на маленькую полянку, в которую врезалась яркая линия и застыла, переливаясь семью цветами. Длинная гибкая линия, врезающаяся в землю сквозь небо. Узкая, тонкая, необычная, невероятно красивая и изумительно легкая.
– Ух ты! Радуга!
Мало кто знал, а точнее почти никто, что радуга – это не какая-то там полоска света, а настоящий портал в другие измерения. Семь полосок – специальные входы, которыми пользуются такие существа, как Рыжий Путешественник.
Радуга так давно уже использовалась разными магическими существами, что надоела, и тогда придумали и другие способы прохождения через реальность. Сосчитать их трудновато – через воду, через колодцы и пещеры, через зеркала и норы…
Много входов и много выходов, причем один сложнее и интереснее другого. В них и запутаться можно! Но все еще именно радужная дуга оставалась самым быстрым и удобным, почти не рискованным методом попадания из одной точки в другую. И для первого путешествия мальчишки подходил идеально.
– Да, – мурлыкнул Рыжий, и обошел по кругу полосу, капли от дождя скатились с нее и она стала расти. Раз, два, три и уже стала больше в ширине. – Тебе сюда, – махнул хвостом кот. – Если ты не можешь сам найти дорогу Туда и Обратно, то проще пройтись по ней. Так будет намного быстрее. У тебя ножки маленькие, и всего две, тебе идти дольше придется.
Мальчик сомневался, ему никогда не случалось видеть радугу так близко, а тем более заходить в нее. Он слышал мифы о том, что на одном из концов радужной полосы есть горшочек с золотом, который всегда оставляет лепрекон, но это ведь просто сказка.
И пройти сквозь волшебно сияющую радугу – просто мечта.
Но страх есть страх, поджилки тряслись сами по себе. Курицы завидуют.
Семь четких полосок, которые объединялись в одно сверхъестественное явление.
– Ты все сможешь, не бойся, – прозвучало ласково и успокаивающе.
После этих слов появилась решимость, котики обладают поразительной силой убеждения и умиротворения. Магия прямо какая-то. А ведь несколько ласковых слов зачастую способны подтолкнуть на какое-то дело. Есть понимание, что кто-то верит в тебя и становится легче на душе, мысли о неудаче отступают.
Если не сейчас, то никогда.
Нужно пройти и найти то, что случайно потерялось. Немного робея, мальчишка подошел к фонтанирующей всеми цветами вместе радуге, и притронулся к теплым полоскам своей маленькой ладонью. Рыжий Путешественник одобрительно смотрел на него, помахивая своим длинным гибким хвостом.
– Помни для чего идешь, – мурлыкнул он на прощание своему внезапному знакомцу.
С невероятной легкостью ребенок шагнул в новый и еще незнакомый для него Переход Туда, проваливаясь в неизвестность.
Все завертелось, завихрилось, остановилось и пропало навсегда, но осталось на своих местах. Это почти как пазлы, которые высыпали на стол или пол, а они разлетелись во все стороны, куда попало. И их пришлось долго и нудно собирать, искать, ругаться на мелкие детальки, но после радоваться, потому что все получилось. Получилось найти каждый из кусочков и получилось собрать картинку! И все на своих местах!
Большой рыжий кот напоследок махнул длинным хвостом, промурлыкал что-то на своем языке и затрусил куда-то.
Много дел, много дел было у него, и пришло время для их свершения.
Нет ничего чудесней, чем делать дела прямо здесь и сейчас, не откладывая их в долгий ящик. А-то сколько там дел этих в долгом ящике? Тысячи и тысячи? Лучше уж сразу разобраться и ни о чем не жалеть. Тем более, у котов не бывает ящиков, они им не нужны по вполне понятным причинам.
Рыжий Путешественник тоже такого при себе никогда не имел, поэтому спешил со всех ног.
Одна макрель.
Две макрели.
Павлин…
Глава 2
Где рыбы проглатывают загадуйку.
По коже пронеслись стада мелких мурашек из-за подувшего холодного ветерка. Он, скорее напоминал какой-то легкий сквозняк, дующий из неплотно прикрытого окна, чем настоящий, свободный ветер, но достаточный для того, чтобы в одно мгновение кто-то простудился по его вине.
Когда опасливо приоткрылся один глаз, то стала видна старая потрескавшаяся стена.
Ничего страшного рядом не оказалось.
Разжав кулачки, мальчик посмотрел на одну из стенок тесной комнаты, в которую он попал по случайности. А может и не по случайности, а именно сюда и нужно было.
На стене кое-где сохранились куски сырых грязных обоев, а когда-то давно белая, но ставшая серой штукатурка, вот-вот готовая посыпаться на облупившийся пол, держалась на одном только честном слове. На самом честном из всех возможных.
А стена-соседка имела забавный оранжевый цвет и выглядела куда красивее. Можно было бы сказать здоровее. Но в одном конкретном случае – понимая, могут ли вообще заболеть стены и как они должны выглядеть, когда здоровы.
В истории еще не встречалось стен, болеющих ветрянкой или корью, и уж тем более еще ни один человек не слышал кашля или чиха от стен своего дома. Иначе бы пятки так и сверкали.
Пол разделился на части ровно посередине. И только потолок сохранил отчего-то единый оттенок, будто и не затрагивало его ничего, он живет сам по себе, по своим законам, не обращая ни на кого внимания. Самодовольный потолок, что сказать.
Робко осмотревшись, хмуря тоненькие бровки, мальчик тихонько пошел вперед, следуя указаниям Путешественника. В этом не было ничего трудного, просто идти постоянно вперед и никуда не сворачивать. На первый взгляд коридор и так вел в одну сторону, и никуда больше шагнуть было нельзя.
Но все не так как кажется. Можно и не сворачивать, а войти, зайти, выйти. Первая дверь появилась на ровном месте. Из ниоткуда. Ее можно было и не заметить. Просто пройти мимо и не заглянуть, что же за комната скрывается за ней. Но вслед за ней стали появляться и другие: огромные, такие, в которые мог спокойно войти жираф, и крохотные, скорее для мышек или хомячков.
Они приоткрывались, самую малость, чтобы заинтересовать, какие-то со скрипом, тихим стоном, какие-то совершенно бесшумно.
И каждая из дверц, дверищ и дверок имела неповторимый рисунок. На той, в которую бы поместился жираф – водопад, точь-в-точь настоящий, еще немного и он бы стал реальным, рыбки потекли бы вместе с водой на пол. На маленькой дверце угадывался рисунок спелого яблочка, а на другой – груши.
Все глаза можно высмотреть, пытаясь увидеть то самое. Но что именно «то»? Что вообще такое «то»?
И «что» «то»?
– Как тут много комнат. И кто тут живет? – мальчик посматривал на старые облезшие стены с одной стороны и на рассохшиеся двери с до сих пор яркими рисунками, удерживающиеся на петлях изо всех сил. Яркие расцветки другой стороны не были так интересны.
Тянуло остановиться и заглянуть хотя бы глазком в одну из них. Никому же от этого не станет плохо или больно.
Иногда очень хотелось чихнуть, потому что с пола при каждом шаге поднимались облачка скопившейся пыли. Но останавливаться, чтобы удовлетворить любопытство – нельзя. Мальчик сам не понимал почему, но он поскорее хотел дойти до конца.
Внезапно коридор, который, казалось, никогда не кончиться, мальчик шел уже очень долго, раздвоился. Опять все разделилось на две половины, будто специально пытаясь запутать и увести далеко-далеко, не туда, куда нужно.
И пути назад не осталось. Что-то – или каверзный кто-то, но скорее уж что-то – взяло и отрезало большим ножом кусок пройденной дороги. Все остальное просто исчезло. Не стало и странного коридора, по которому пришлось долго идти. Множество дверц, дверей и дверищ больше не приглашали к себе. Все испарилось, их никогда не существовало. Теперь между единственным выходом и прошедшим коридором зияла большая пропасть, которую вряд ли было возможно перепрыгнуть, даже если очень захочется.
Два узких прохода в широкой стене, приглашающие в свои объятия, манящие к себе в одинаковой степени, вот что осталось. Вот только один из проходов был мрачен. В нем таилась темнота, сквозь которую нельзя увидеть ничего. Сумрак, будто плотный занавес, перекрывал всю картину.
А другой же проход необычайно нежно переливался самыми разными яркими красками, затягивал внутрь, чтобы показать то, что же там дальше, какие секреты и сказки хранит и что можно найти.
Идти туда, где темно не очень-то и хотелось. Там могли обитать большие пауки с длинными противными мохнатыми лапками, а еще всякие привидения, пугающие жутким противным воем и гремящими цепями. Обычно в мультиках показывали именно таких. И мама бы ругалась, если узнала, что сын бродил по темноте, в которой притаились пауки, плетущие свою липкую паутины. Много липкой паутины. Мама всегда ругалась из-за паутины и пыли, когда прибиралась, пускай ни того, ни другого не так уж и много скапливалось.
Пришлось тщательно взвесить все что уже имелось и сделать выборю
И конечно же он пал на туннель, который уж точно не имел в себе никаких неприятных сюрпризов и представлялся безопасным и чистым. Мама уж точно не станет ругать за испачканную одежду и побитые коленки!
И, между прочим, выбор всегда тяжело делать – не хочется сталкиваться с монстрами ошибок и сожалений. Огромные увальни и маленькие надоеды, приходящие по ночам и изводящие до головной боли своих жертв. Подкрадываясь вечерами на цыпочках, ночью они устраивают полнейший хаос, передергивая мысли с одной на другую и заставляя своих хозяев душевно страдать.
И сколь милыми не казались монстры ошибок прошлого, они оставались кровожадными надоедами. За их милой улыбкой скрывались безобразные зубы, а наичистнейшие голубые глаза смотрели неотрывно и жутко.
Раз за разом. Чем больше человек поддавался маленьким монстрикам, тем больше пищи он им давал. И карапузики с умилительными улыбками, тоненькими ножками и ручками, вырастали и переставали скрываться за улыбочками.
Некоторые из них вырастали до поразительных размеров! Больше самих хозяев, полностью высасывая из них жизнь, требуя больше, и больше, и больше. Монстры никак не могли нажраться. Голод постоянно мучал их, а он они мучали глупых людей, породивших на свою голову огромную беду.
Монстры ошибок прошлого – это вам не хухры-мухры!
Не стоит жалеть. Упустил момент? Ничего страшного, значит в другой раз уж точно все получится, все успеется, и не нужно тоннами проливать горькие слезы. И ошибки нужны для того, чтобы строить башенку достижений. Каждая ошибка – это кирпичек. Чем больше кирпичей, тем больше будет дом, башня, да даже баня! Что душе угодно! И рано или поздно все получится. Ошибки-кирпичики приведут к цели.
Главное не опустить руки, пошире открыть глаза и понять, что еще многое впереди.
Злобно-умилительных монстров нужно гнать поганой метлой подальше. И следует хорошенько думать, прежде чем решать, куда шагнуть – назад, вперед, влево или вправо, чтобы уж точно не появлялось сожалений.
Глубоко вдохнув, чтобы задержать на всякий случай дыхание, и зажмурившись для придания себе уверенности, мальчик шагнул в яркий свет и остановился. Ничего не произошло, он просто стоял в удивительно большом туннеле переливающимся семью цветами, как до этого волшебная радуга. А ведь раньше проход казался настолько узеньким, настолько тоненьким, что поместиться в нем, на первый взгляд, было попросту нереально.
Впереди, совсем рядом, в паре шагов была дверь, обычная, деревянная, но кажущаяся совершенно новой. Ручка ее была немного кривой, но прочной, металлической, пусть и с облупившейся золотой краской.
Совсем новая дверь и старая ручка – забавно.
Ничего не оставалось сделать, как прикоснуться к этой дверной ручке и повернуть ее. Дверь немного приоткрылась, и крохотные белые огоньки засветились на пороге. Никакого страха, только еще большая заинтересованность странным местом.
А еще мысли будто окунули в стакан с газировкой и их теперь щекотали пузырьки, всплывающие наверх. Шипящие, жужжащие пузырьки… или мысли…
Иногда так бывает, что в голове сидит мысль и жужжит, жужжит, жужжит, напоминая о своем присутствии. Она буквально всеми возможными способами привлекает к себе внимание, но стоит это сделать, заинтересоваться ею в полной мере, как она тут же пропадает. Забывается, будто и не существовала, но все же остается послевкусие от ее пребывания в голове, неприятное, заставляющее вспоминать то, что так настойчиво добивалось внимания.
А еще направился, к примеру, в другую комнату за какой-нибудь вещью, но стоит только пройти короткий путь – всего каких-то пару метров, как уже забываешь, зачем в общем-то шел и просто стоишь, не зная, что же делать – отряхнуть противное оцепенение и заняться уже другим делом или попытаться вспомнить изначальную мысль?
Это чувство тоже было знакомо многим людям, и оно заставляло недовольно хмуриться и кривить губы в неудовольствии, а иногда и злости.
Вот такое же чувство, будто забыл что-то важное, к примеру, то зачем зашел в это удивительное, прекрасное место, следовало по пятам за мальчиком. Он шел по волшебному коридору, не принадлежащему реальному миру, и смотрел на удивительные стены, уходящие высоко-высоко, туда, где ничего невозможно было увидеть. Но какая-то мысль не давала покоя, только вот какая он совершенно не помнил, а может уже и не знал. С возрастающим любопытством малыш рассматривал уходящие в темноту каменные своды
«Наверное, только с тем устройством… как же его… лупа кажется, и можно увидеть, что же на потолке», – думал он и едва ли с не открытым ртом прикасался своими слегка пухловатыми маленькими ладошками к стенам, сверкающим невозможно фантастично, сменяющих один цвет на другой. Как и небеса в одном из загадочных миров. Не так ярко, но все же так красиво, словно в этом камне замурованы маленькие звезды.
И даже пол был необычным, хотя в нем ничего не светилось и не сверкало, но он казался не таким простым, обычным как в любом другом месте. А еще наступая на него, не ощущалось твердости. Чем больше наступал на него мальчик, тем больше казалось, что пол под ногами, будто матрас на кровати – пружинит и так и хочется на нем немножко попрыгать, пока никто из взрослых не видит.
Но коснуться хотелось не только лишь стен – нежно переливающихся синими тонами, детское внимание может привлечь все что угодно и в том числе пол, выложенный плиточками.
Едва пальчики коснулись того, что должно было быть холодной плиткой, губки мальчика забавно округлились буквой «О». Милое, доброе, чудное «О». А пол оказался очень-очень мягким, а вовсе не таким как принято, твердым. От него исходило тепло, не жар, а именно тепло.
Кто-то раскошелился, когда стелил столь необычный вариант подогревающегося пола из булыжников. Не в одну копеечку все это влетело, так точно. Богач! Богач! Безумный богач, которому никак не развеять скуку привычными людям делами.
Вдруг что-то хлопнуло, громко так: «Хлоп! Бух!». Где-то недалеко что-то упало, а может что-то или кто-то стукнулся.
– Как же много света! – пожаловались в полный голос. – Совершенно невозможно пройти! И кто только включил все лампы? Бессовестные наглецы! Нет, ну вы только подумайте, какая дерзость со стороны тех, кто сделал это!
Ребенок пошел на голос. Потихоньку, боясь того, что человек отругает его за нахождение в туннеле. Но было так интересно, кто же и что же скрывается за очередным поворотом.
А стоял там мужчина. Несомненно, именно мужчина, низкий голос и фигура точно принадлежала взрослому человеку. Он нагнулся и схватил с пола шляпу, не спеша, впрочем, надевать ее. Покрутил в руках, перевернул и вытянул руки вперед, высунув кончик языка изо рта. Довольно странное поведение взрослого. Мужчина и не думал надевать шляпу, любовался ей, чуть сузив выпученные глаза.
Можно было подойти поближе, спрятавшись за небольшой выступ стены, чтобы видеть и слушать получше, что и было сделано сию же секунду. Тихонечко, буквально на цыпочках прокрасться за выступ и выглянув немного из-за стены – не так сложно, как может показаться. И никто не заметил.
Выглянув совсем немного из своего укрытия, мальчик прислушался к резким словам, вырывающимся у смешного взрослого.
– У-у! Как же плохо! Очень-очень-при очень плохо! Нельзя так, – погрозил смешной взрослый пальцем молчавшей шляпе, внимательно выслушивающей все предназначенные для нее ругательства. – Не исчезай вот так просто!
Никто не ущемлял прав шляпы, их было у нее очень много. Она имела право сидеть на голове, а еще быть вычищенной до блеска и натертой специальным средством и выделенной для этого тряпочкой.
И это еще не все!
Никто не садился на нее, подавляя волю, не оставлял без присмотра и всегда она вешалась на одно и тоже место. Чудеснейшая шляпа, знающая, для чего именно предназначена и как важна для хозяина. И дома и на улице он ходил в ней, и даже при встрече с другими людьми почти никогда не снимал.
– Почему же ты не любишь слушаться?
Большой цилиндр молчал. Хорошо воспитанные шляпы, котелки, панамки, береты, а также цилиндры, ну и вся остальная братия, никогда ничего не скажут просто так, зазря, такого правило. Никто и никогда не слышал даже словечка от беретов, шапок, шляп, а все, потому что знают они, что говорить головным уборам – не красиво. Вот украшать голову собой – другое дело!
Пошевелив впечатлительными густыми и очень длинными усами, мужчина легко надел головной убор, удовлетворенный профилактической беседой с ней. Сколько он живет с этим цилиндром, а привыкнуть к его любопытству не может.
Все-то знать нужно, все рассмотреть.
Перехватил длинную деревянную трость, до этого висевшую на сгибе локтя и резко повернув голову вправо, странный человек широко улыбнулся, обнажая десна и крепкие зубы, и указал тростью на место, где спрятался тот, кого он поджидал с самого утра.
– А вот и вы! Ну, сколько можно! Так трудно дышать здесь, слишком, слишком много свежего воздуха, – широкой походкой направился к ребенку мужчина, напоминающий собой рыбу на ножках. Серебристо-серый костюм только усиливал похожесть на огромного карпа или неведомого науке сома, который каким-то образом выбрался на берег. – Дышать уже невозможно, карасик мой ненаглядный. Жду павлина, второго, а вас все нет и нет никого, – подходил он все ближе. – Как можно скорее нужно отправиться домой. Вы голодны! Нам нужно заморить червячка, а лучше двух!
Стоило возразить, что нет, вовсе не голоден, его кормила мама утром, но невозможно было и рта раскрыть.
Мальчик скривился, он никогда их не пробовал и не думал, что они вкуснее, чем сладкий пирожок. Червячков ведь обычно кушают птички и рыбки, а не маленькие детки. В испуге и недопонимании мальчик смотрел на человека, как самая настоящая мелкая рыбешка, выброшенная на берег и не способная вдохнуть.
– Нет-нет-нет! Возражения не принимаются! Я не для этого ждал вас, мой милый карасик, ну никак ни для этого! – странный незнакомец говорил быстро, громко и не думая о том, что вполне может кого-нибудь оглушить. И во всех его словах чувствовался восторг, присущий обычно детям, а не строгим и важным взрослым. – Позвольте представиться – мистер господин Рыбадонт.
Господин Рыбадонт, да-да, его звали, в самом деле, именно так, бесстрашно взял ребенка за ладонь, он не был из пугливых. Для кого-то это стало бы новостью, но очень многие взрослые люди страдали очень каверзной фобией – боязнью маленьких девочек и мальчиков. Можно даже сказать в особенности маленьких.
Взрослые мальчики и девочки представляли уже не такой страх. У таких детей уже заканчивался запал, поэтому бомбочки едва ли бы рванули, но вот когда появляется только на свет какой-нибудь малютка, так прямо целую артиллерию может заменить собой. Вот в таких вот масштабах все и измеряется.
Мальчики и девочки могут на первый взгляд казаться сущими ангелами, но стоит вспомнить, что когда-то давно произошла Революция. Поэтому да, многие взрослые опасались играть в игры с детьми. Они их даже близко не подпускали к себе!
Но как же плохо было тем, кто не мог ходить на площадки с каруселью, качелями и тарзанками. Сколько же всего пришлось натерпеться этим бедным взрослым и как повезло Рыбадонту, который любил приглашать к себе маленьких гостей.
А все, потому что он ходил в детский сад для мальков, а после и в школу для мальков постарше, вот там он и научился дружить и играть с детьми.
Ну а те, кто постоянно сидел дома, в своей комнате и не выходил гулять и учится, теперь боялись детей и мест их обитания. И ни один доктор не способен излечить от этой каверзной, очень страшной болезни. Волшебных пилюль никто не мог изготовить, а доктора лечили ими. А еще уколами. Но об этом в другой раз.
– Знаешь, милый карасик, как только узнал, что будет гость, так тут же вызвался встретить вас, – рассказывал мужчина, настойчиво идя вперед, и тянув за собой мальчика. – Вот сразу же! Не раздумывая! А вы все не шли и не шли. Заплутали? О да, понимаю, как-то раз потерялся в собственной кровати! Представляете, какая оказия?
Представления не было совершенно никакого, но пришлось на всякий случай кивнуть.
Они все отдалялись и отдалялись от того места, где встретились и становилось пусто. Не было ни каких-то вещей, ни других людей, просто пустота. Потусторонне слышались отзвуки шагов, стук трости. Отзвук шел с легким опозданием, настолько незаметным, что и обращать внимания не стоило почти, но он не давал покоя.
– Ох! А вот и наш вход! Нужно поспешить, пока не ускользнул! – придерживая норовившую слететь с головы шляпу, быстро-быстро засеменил господин Рыбадонт к замаячившему дверному проему, пригласительно открытому, словно как раз для них.
Но он становился все меньше и меньше, и тогда они побежали, побежали изо всех сил, стараясь успеть.
Приземлившись аккуратно, слишком мягко, не так, как ожидалось, мальчик не мог поверить, что только что бежал настолько быстро, что мог бы обогнать ветер. Но только в том случае, если ветер захочет играть на перегонки.
– Что… что это сейчас было? Куда мы прибежали? А зачем? – посыпались вопросы друг за дружкой.
Сердце в груди забилось быстро-быстро, настолько, что оно едва не выскочило наружу, забыв, что не стоит предаваться резкости момента, немного подождать. Но к чему слова, если люди знают, насколько глупо и глухо к логике и умным мыслям сердце? Оно всегда творит что хочет и не слушает доводов разума!
– О, ничего-ничего-ничего! Совершенно ничего! Не обращай на все это внимание! Это кто-то придумал, вот и все! – скороговоркой выдал мужчина, схватил мальчишку за локоть и дальше потянул его за собой.
– Но!..
– Я обещал накормить, и я накормлю, – ликовал господин Рыбадонт, упиваясь выдавшейся возможностью. Не каждый день ему перепадали юные карасики на обед. – Угощу самыми вкусными вкусностями!
Мальчик не успел и заметить, как его уже подталкивали к дивану, возле которого стоял стол с разными вкусностями-сладостями, пахнущими более чем вкусно. Пахли они сладко, а от того и великолепно. А какие дети не любят сладкого? Вот и малыш не мог удержаться, слюнки прямо так и текли, только и успевай подбирать.
Все происходило быстро, нереально быстро. И даже то, что говорил мужчина, не осталось в голове. Он болтал чересчур много. Но, наконец-то, усадив своего гостя, Рыбадонт немного поутих, дал немного времени опомниться, осмотреться.
И этот шанс мальчишка не стал упускать – во все глаза смотрел на убранство комнаты: на большие окна, не скрытые шторами или хотя бы тюлем; на объемные аквариумы, в которых резвились разные рыбки; и на другие, не слишком впечатлявшие собой вещички в виде нескольких шкафов, еще нескольких диванов и деревянных стульев. Обычная мебель, не стоявшая упоминаний. Совсем другое дело, если бы в шкафу припрятали чужой скелет – его ценность возросла бы до небес. Ну а так, всего лишь самый обычный шкаф, без вразумительного прошлого, в вяло текущем настоящем, о будущем и заикаться страшно!
Не шкаф, не диваны и не стулья украшали гостиную. Больше всего поразили юный разум огромнейшие аквариумы. Они выбивались из всей сероватой, как казалось, комнаты – яркие рыбки на голубом фоне, прячущиеся среди зеленых длинных водорослей. На дне этих «сосудов» расстилались каменистые покрывала. Это были мелкие разноцветные камушки.
Но спустя секунды внимание мальчика перетянули угощения. До того сладко они пахли и до того вкусно выглядели, что оставалось загадкой, почему он не набросился на них с самого начала.
Слюнки текли от шоколадных крошек на пирожных, от пышных взбитых сливок…
Волнение потихоньку отошло, позволило дышать.
– Давайте поиграем во что-нибудь? – внезапно поддался немного вперед господин Рыбадонт, пошевелил усами, не понимая, что каждый раз, когда делал так, становился все больше похож на большого сома на ножках. – Вы умеете играть в домино? Или, быть может в шашки? Я знаю чудесную игру с удивительно лаконичным и кратким названием – го! Вот только правила мною до сих пор не изучены до конца. Если правильно помню то кто-то обязательно должен кричать – го! Го! Го! Го!
Так сразу и не скажешь, но господин Рыбадонт почти ни к одной игре не знал правил до самого конца. Ему постоянно что-то мешало в их изучении. Случалось разное, но по итогу никак не удавалось сесть за изучение правил шахмат, шашек или каких-то других игр. Играл мужчина по интуиции, зачастую балуясь и не понимая, что тем самым вводит в ступор и негодование оппонента.
Все, с кем можно было бы поиграть, уже давно не откликались, не писали ответных писем и просто игнорировали. А все потому, что не удалось, как следует ему изучить правила. Терпения, к сожалению, не хватало. Ах, как жаль, как жаль, быть может, Господин Рыбадонт мог бы прекрасно управляться фишками или раскладывать пасьянс или стать лучшим игроком в гляделки.
– Я-я не умею играть ни в домино, ни в шашки, – сглотнул вязкую слюну ребенок.
– Как печально, – на глазах преобразился мужчина погрустнев.
Минутку подумав, мальчишка достал из кармана маленький зеленый шарик из стекла и сказал:
– А давайте в угадайку? Я подарю вам этот шарик, если вы сможете отгадать то, что я загадаю вам.
Х-м-м, какое интересно предложение, – потер подбородок Рыбадонт. – Ну что ж, давай.
– У этой штуки всего три палки и больше ничего нет, но на самом деле там углы и высота, – с бухты-барахты сказанул мальчишка, беря одно из пирожных со столика и присматриваясь, как бы поудачнее откусить.
Господин Рыбадонт вновь пошевелил своими длинными закрученными усами и переложил трость из одной руки в другую. Он так и не отставил ее в сторону. Ответить на столь сложный вопрос было практически невозможно, но мистер Рыбадонт не привык отступать, если на кону стоит столь удивительная вещь, как прекрасный и абсолютно круглый шарик.
Где еще можно найти столь круглый шар? Да во всем мире, обойдя его по периметру, из угла в угол и вдоль, а также и поперек, нет такого больше! И вот хоть что делай. Но так думал Рыбадонт, а не кто-то другой. У него сложилось чисто субъективное мнение, и оно не распространялось на иных любителей всего шарообразного.
– Можно ли мне подсказку? – пришлось попросить об уступке спустя пару проплывших макрелей. – Ваша загадка, дорогой вы мой, столь сложна, что навряд ли ее разгадает даже самый умный из умнейших. И даже я так легко, как вы наверняка подумали, не могу найти решения, – сказав это, еще раз переложил аккуратную деревянную трость из руки в руку, поправил высокий цилиндр, который так и не снял и который теперь так и пытался налезть на глаза своему обладателю, потому что был просто большеват.
Стоило сделать хоть одно движение головой, и цилиндр немного накренялся, и приходилось поправлять его. Снова и снова замечая проказы шляпы, мальчишка слегка улыбался.
– Загадка вовсе не сложная, вы просто подумайте хорошенько и тут же найдете ответ, – мальчишка заулыбался, а в ладонях у него то и дело перекатывался чудесный зеленый шарик, каких, безусловно, было множество, но именно такого нигде на всем белом свете. Лишь у этого шарика была царапинка от гвоздя. Волшебная царапинка, соскол, превратил обыкновенный