Я прочла пять глав и отложила книгу. Она оправдала мои ожидания. В ней были выведены разнообразные действующие лица в трагедии об Эдвине Грине, причем описаны они были просто блестяще. Даже я, весьма поверхностно знающая всех участников драмы, без труда могла определить, кто есть кто, – с такой точностью Изабель Ван Аллен обрисовала всех присутствующих в тот роковой уик-энд в имении Лайонсгейт. Единственным прикрытием для них служили псевдонимы.
Нет, разумеется, я бы не причислила эту книгу к шедеврам литературного искусства, но написана она была весьма занимательно. Теперь я понимала, почему роман вызвал такую сенсацию, ибо он был насыщен пикантными и даже непристойными подробностями, да и сюжет закручен лихо, что заставляло читателя продолжать переворачивать страницы с целью узнать, что же произойдет дальше.
Как и говорила Винельда, там было много сцен, от которых просто брови лезли на лоб. Однако я подозревала, что книга могла произвести на читателей больше впечатления именно тогда, когда была написана. Теперь же, зная участников этих событий, я чувствовала, что все эти истории относятся к совсем другому времени и образу жизни. В ту пору молодые люди отличались большей неосмотрительностью. Нет, разумеется, если эта неосмотрительность приводила к убийству, то это совсем другое дело.
Я спустилась вниз. Близилось время ленча, и мне не хотелось, чтобы прочитанное мной как-то повлияло на оценку и восприятие гостей, которых предстоит увидеть.
Когда я вошла в обеденную залу, ни Изабель Ван Аллен, ни Десмонда Робертса там не было, и я испытала некоторое облегчение. Я полагала, что самые интересные события развернутся вечером, за обедом, и надеялась, что ленч пройдет спокойно.
Ко мне сразу подошел Реджинальд Лайонс.
– Хочу принести вам свои извинения, миссис Эймс, – тут же выпалил он. Видимо, он стеснялся скандальной сцены, что разыгралась здесь накануне вечером, и я была этому рада.
– Но вам совершенно не за что… – начала было я.
– Нет, есть за что. Вчера мы вели себя просто безобразно. Не важно, какие чувства я тогда испытывал, но как хозяин просто не имел права выпускать ситуацию из-под контроля. Хочу заверить вас, что ничего подобного больше не повторится.
– Я так поняла, что накал страстей был очень высок. Наверное, мы с мужем выбрали не слишком удачное время для визита. Если вы считаете, что все наладилось, оставаться нам здесь больше не за чем.
– Нет, прошу вас, пожалуйста, не уезжайте, – к моему облегчению, торопливо возразил он. – Я просто счастлив видеть вас здесь, в Лайонсгейте.
– Ну, что же, хорошо, если вы так уверены, – пробормотала я.
– Да, да, совершенно уверен! – воскликнул Реджинальд, усердно изображая гостеприимного хозяина. – А теперь прошу к столу. Ленч просто отличный. Ваш супруг скоро к нам присоединится, верно?
– Не уверена, – ответила я и взяла тарелку, которую он мне протягивал, чтобы наполнить ее едой. – Я не видела мужа с раннего утра. Насколько понимаю, он отправился на конную прогулку.
– Должно быть, это Линди утащила его за собой, – предположил Реджи. – Очень упертая девушка, уж если что вобьет себе в голову, сопротивляться ей почти невозможно.
– Просто Майло любит верховую езду, – с милой улыбкой заметила я. А про себя добавила: он всегда делает только то, что хочет, и влиять на него бесполезно.
Тут к нам присоединилась Лаурель, а затем появился и мистер Уинтерс. Беатрис Клайн так и не вышла, и я решила, что она предпочитает съесть ленч у себя в комнате.
Мы уселись за стол, беседа была легкой и непринужденной. Я с облегчением отметила, что обстановка значительно разрядилась ввиду отсутствия самой провокационной гостьи. Что, впрочем, не мешало всем нам вспоминать о ней.
– Наверняка узнала что-то новенькое, вы согласны? – заметил вдруг мистер Уинтерс. И мы все прекрасно поняли, о ком идет речь.
Реджи резко поднял голову, словно ждал, что тема Изабель непременно всплывет.
– Но что такого она могла узнать? И что именно ищет? – спросил он. Было видно, что он нервничал, но изо всех сил старался держать себя в руках.
– Наверное, она и сама этого не понимает, – предположил мистер Уинтерс. – Возможно, приехала сюда с целью обнаружить что-то.
Реджи промолчал, и за столом повисла неловкая тишина.
И тут нас избавил от необходимости искать новую, менее взрывную тему для беседы не кто иной, как Хенсон.
– Прибыли мистер и миссис Коллинз, сэр, – объявил с порога он.
– Вот и отлично. – Реджи быстро поднялся, бросил салфетку на стол. – Уже иду.
Он направился к двери, Лаурель тоже поднялась из-за стола.
– Я с вами.
Полагаю, у всех оставшихся разом пропал аппетит. Мы потянулись следом, оставив за столом только Гаррета Уинтерса, который уставился в свою тарелку.
Не успели мы оказаться в нижнем холле, как до нас донесся голос Реджи. В нем отчетливо слышалась вымученная веселость.
– Приветствую, Фрида. Добрый день, Филипп. Рад, что вы наконец выбрались.
Мы вышли в холл поприветствовать новых гостей.
– Миссис Эймс, – произнес Реджи, – позвольте представить вам мистера и миссис Коллинз.
– А мы уже знакомы, – сказала Фрида Коллинз, направляясь ко мне. – Как поживаешь, Эймори?
– Привет, Фрида. – Я тепло пожала ей руку. – Страшно рада видеть тебя.
– Да, давненько мы не виделись. Столько воды утекло.
Фрида Коллинз, в девичестве Фрида Молхаус, училась со мной в одном классе. И мы очень с ней тогда дружили. Наши родители не принадлежали к числу слишком заботливых и любящих, и эта дружба хотя бы частично это возмещала. У Фриды был старший брат Мэтью, и она страшно по нему скучала. Когда он погиб на войне, я по мере сил старалась ее утешить.
И после школы мы поддерживали отношения, переписывались, встречались на разных светских мероприятиях. Когда жених Фриды вернулся из Франции, она пригласила меня на свадьбу и попросила стать подружкой невесты. Но по стечению трагических обстоятельств свадьба эта так и не состоялась. Ее жених скоропостижно скончался, и после этого она как-то отдалилась от нашего круга. А потом встретила нынешнего своего мужа, Филиппа Коллинза.
Мистер Коллинз приехал в Лондон из Южной Африки, и за ним тянулся целый шлейф самых неприглядных слухов. Сама я не слишком склонна им верить. Ведь и репутация моего Майло тоже была далеко не безупречна. Однако в сплетнях и слухах о мистере Коллинзе определенно просматривался некий темный подтекст.
Возможно, именно это повлияло на мое к нему отношение. Но при первом же взгляде на жесткое лицо этого мужчины я как-то сразу невзлюбила его. И доверием не прониклась.
– Эймори, позволь познакомить тебя с моим мужем. Филипп Коллинз.
– Как поживаете? – спросила я.
Он лишь кивнул в ответ, лицо оставалось безучастным. Может, я тоже не понравилась ему с первого же взгляда. Если так, то наши чувства взаимны.
При взгляде на Филиппа сразу становилось ясно: за этими холодными голубыми глазами кроется нечто зловещее. Внешне он не производил впечатления грубого и сильного мужчины. Но тем не менее было в нем что-то угрожающее. Готова побиться об заклад – каждому из тех, кому довелось столкнуться с ним, инстинктивно хотелось отступить хотя бы на шаг. Но, разумеется, то могло быть лишь плодом моего воображения.
– О, Лаурель, – Фрида обернулась к моей кузине. – Как приятно видеть тебя снова!
Фрида улыбалась, но я чувствовала: здесь явно что-то не так. Улыбка предназначалась для того, чтобы замаскировать страх. И я сочла, что и моя бывшая школьная подруга тоже нервничает и гадает, зачем Изабель Ван Аллен настаивала на ее приезде. Винить ее за это было нельзя, ибо причины для беспокойства имелись.
Все же странно, подумала я, что все участники того рокового уик-энда по своей доброй воле согласились приехать в Лайонсгейт, и это несмотря на мрачные воспоминания. Интересно, какой же властью обладает над ними Изабель Ван Аллен, какие секреты они готовы раскрыть в обмен на защиту от подозрений?..
Тут ход моих размышлений прервался. Дверь снова распахнулась, и в холл вошли Майло и Люсинда в костюмах для верховой езды. Люсинда весело смеялась, глаза сияли, светлые волосы растрепались от ветра. Увидев всех нас в холле, они резко остановились.
– О, приветствую всех. Извините за то, что мы пропустили ленч, – сказала она. – Но наша прогулка была столь увлекательна, что мы потеряли счет времени.
– Гм… что ж. Как видите, прибыли новые гости, – произнес Реджи.
Реджи принялся знакомить новоприбывших, и от моего внимания не укрылось удивленное выражение на лице Фриды, когда я объяснила, что красивый джентльмен, участник увлекательной конной прогулки с Люсиндой Лайонс, является моим мужем.
Но вот знакомство состоялось, чету Коллинзов провели наверх показывать комнаты, Лаурель и Люсинда прошли в обеденный зал, а я стала подниматься к себе. Хотела почитать книгу, пока есть время – до пятичасового чая.
На полпути меня догнал Майло.
– Чем занималась все утро, любовь моя? – спросил он.
– Чтением наряду со всем прочим, – ответила я и ускорила шаг. – Как прогулка?
– Просто замечательно. Имение у него огромное. И лошадь они мне дали чудесную.
– Что ж, рада за тебя. В обеденном зале накрыт ленч. Тебе не мешало бы поесть. Если и дальше будешь предпочитать верховую езду еде, растаешь, как свечка.
– Ерунда. Сельский воздух полезен для здоровья.
– Похоже, что так. Ты вообразил, что снова юн.
– Ну, знаешь ли, дорогая, стариком меня не назовешь. Я в самом расцвете сил, – возразил Майло.
– И все равно, не так уж и молод, как тебе кажется.
Он рассмеялся и подхватил меня под руку, помогая преодолеть следующую ступеньку. Я обернулась и взглянула на мужа. Он стоял ступенькой ниже, и лица наши оказались почти на одном уровне.
– Ты ведь не возражаешь против моих конных прогулок?
– Ну, конечно же нет, – мягко и совершенно искренне ответила я. Да и Люсинде Лайонс тоже не мешает развлечься. Оставалось лишь надеяться, что внимание Майло не создаст у нее превратного впечатления. Только этого нам не хватало – чтобы одинокая и очень хорошенькая девушка влюбилась в моего мужа.
– В любом случае я предпочел бы прогуляться с тобой, – заверил Майло. – Может, поедешь со мной завтра?
– Если хочешь.
– Разумеется, хочу! Ты гораздо лучшая наездница, чем мисс Лайонс. Кроме того, мне очень нравится, как ты выглядишь в брючках для верховой езды. – Он поцеловал меня в губы, затем похлопал ниже спины, понуждая подниматься дальше по лестнице.
Но прежде чем я сделала шаг, послышались голоса. Я сразу узнала их – Изабель Ван Аллен и Десмонд Робертс. Должно быть, только что вышли из своих комнат. Мы остановились на лестничной площадке и не успели свернуть в коридор.
Сразу стало понятно, что разговор их носит сугубо личный характер, и о своем присутствии было уже поздно объявлять, не вызвав смущения у этой парочки.
– И все равно не понимаю, – проговорил мистер Робертс. – Почему мы должны соблюдать такую секретность?
– Ах, Десмонд, не утомляй.
– Ты вечно обращаешься со мной как с малым ребенком, – недовольным тоном протянул Десмонд, но это не помогло переубедить ее.
– Мне не нравится, когда ты упрямишься, котик мой, – заметила Изабель. – Тебе прекрасно известно, что никто не прочтет эту книгу до тех пор, пока я не отправлю ее своему издателю. В том числе и ты.
Я взглянула на Майло. Тот вопросительно приподнял бровь.
– Не понимаю, чем я заслужил такое отношение. И это после того, через что нам довелось пройти вместе! После того как мы поняли, что значим друг для друга…
– Я прекрасно понимаю, как много ты для меня значишь, но это не меняет ситуации.
– Но должно! – воскликнул Десмонд. – Это должно менять все!
Тут Изабель снова заговорила, и из голоса пропала прежняя ласковая интонация.
– Слушай меня внимательно, – жестко сказала она. – Я устала от твоего нытья и бесконечных просьб. И заруби себе на носу: это я вытащила тебя из грязи, сделала человеком. Так что ничем больше тебе не обязана.
– Я не позволю ни тебе, ни кому-то другому указывать мне, что я должен и что не должен делать! Ясно тебе?
Десмонд произнес эти слова столь убедительно, что она сразу пошла на попятный. И прежней злобы в голосе уже не было слышно:
– Ну не куксись так, мальчик мой. Очень скоро ты все узнаешь. Все узнают.
– Да, но прошу тебя, Изабель, пожалуйста. Я… ты только не сердись на меня. Я тебя обожаю. И ты это знаешь.
– Конечно, знаю, – ласково подтвердила она. – А теперь возвращайся в мою спальню, Десмонд.
Видимо, он повиновался – я услышала, как хлопнула дверь, и воцарилась тишина.
– Заходите ко мне в гости, сказал паук мухе, – шепотом процитировал Майло.
– Она довольно жестоко обращается с этим мальчиком, – отозвалась я.
– Он уже не ребенок. Должен понимать, что делает.
– Уж не знаю, что он там делает, – задумчиво протянула я. Мне показалось, что Десмонд Робертс отчаянно влюблен в женщину, для которой почти ничего не значит.
– Похоже, что боевой дух он утратил, – заметил Майло. – Сдается мне, ему совсем не нравится быть ее «котиком», но из ее когтей так просто не вырваться. Пустила глубоко. Что ж, он не первый. Она всегда славилась тем, что умела подчинять мужчин своей воле. Лично я нахожу это просто омерзительным.
Теперь я понимала, почему Майло не поддался чарам этой женщины. Даже в молодости он не хотел быть просто одним из ее обожателей, бездумно и в порыве страсти бросать сердце к ее ногам. Страстное и слепое обожание вообще было не в его характере. Он ведь сам привык быть в центре внимания. И попадать в орбиту, и вращаться вокруг чьей-то другой звезды ему явно не по душе.
По дороге к своей комнате я никак не могла избавиться от тревожного ощущения. Меня беспокоил разговор, который мы невольно подслушали, и я внезапно поняла, в чем тут дело. Десмонд Робертс потерял голову от любви к Изабель Ван Аллен, но в его голосе звучала не только любовь. В нем отчетливо слышался гнев и еще – отчаяние.
А сочетание этих чувств частенько грозит опасностью…